Вечность в художественном восприятии С.Есенина

СОДЕРЖАНИЕ:
ВВЕДЕНИЕ………………………………………………………………3
ГЛАВА 1. Время как философская категория бытия в поэтическом ракурсе С.Есенина ………………………………………………………………7
ГЛАВА 2. Вечность в художественном восприятии С.Есенина

2.1 Библейское и философское осмысление жизни в лирике………….17

2.2 Особенности мировидения в поэме «Анна Снегина»……………....32
ЗАКЛЮЧЕНИЕ…………………………………………………………46

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ…………………………………………….48
Введение

В последние годы возрос интерес ученых к проблемам литературы начала XX века, усилилось стремление изучить такие моменты литературного процесса, которые раньше в силу сложившихся социально-исторических условий освещались частично или негативно. В настоящее время пересматриваются прежние концепции об отдельных творческих индивидуальностях и о соотношении художественных тенденций разных направлений. В числе художников, чья личная и поэтическая судьба находится в центре внимания российского литературоведения, следует назвать И С.А.Есенина.

В ранних стихотворениях Сергей Есенин — поэт чувств, а в более поздних — философ, мыслитель. Но независимо от этапов творческого пути, думы его направлены на осмысление бытия. В стихах мыслей и чувств рождались лирические откровения — раздумья о судьбе родины, деревни, Человека, как части Вселенной.

Многочисленные идейно-художественные влияния, ис­пытанные С.Есениным, оставили глубокий след и в его поэтике. Но уже в ранний период творчества отчетливо обозначилась и самобытность поэта, особая, только ему присущая манера перевоплощения впечатлений от внеш­него мира в поэтические образы.

Корни есенинской поэтики глубоко и прочно вросли в национальную почву и на протяжении всех творческих лет щедро питали его поэзию соками родной земли. Имен­но в поэтике Есенина — наиярчайшее выражение его не­расторжимой связи с национальной поэтической культу­рой в ее устно-народной и классической форме.

Есенинскому творчеству посвящено большое количество критических статей, литературоведческих работ.
Такие исследователи творчества С. Есенина как Волков А., Юшин П., Базанов В., Прокушев Ю. и другие отмечают, что главным героем в произведениях поэта является природа .

А.Волков в своей работе «Художественные искания Есенина» (1976г.) пишет: «Поэт как бы частица природы. Картины природы проникаются общим мотивом… В этих стихах обитает мечта о нерасторжимом единстве с природой».

Почти все литературоведы и исследователи его творчества отмечали, что природа изображена в единстве с человеком. Ее описание – не самоцель, а путь к воссозданию ее духовного мира.

В.Коржан в работе «Есенин и народная поэзия» (1969г.), отмечает, что «Есенин хорошо знал обрядовую поэзию. Обрядовая поэзия используется им в произведениях, связанных с жизнью села. Народная обрядность привлекается поэтом в основном с целью раскрытия внутреннего мира человека».

Другой исследователь творчества С. Есенина П.Юшин, в своей работе «Проблемы творчества» (1978г.) пишет о том, что «если учесть насыщенность произведений С.Есенина метафорами, напоминающими загадки, а также большое количество параллелей между его поэзией, и этим фольклорным жанром, то станет очевидным, что поэтическая структура загадки была ему близка и понятна, что с ней связана в значительной степени образная система его творчества».

Эржебет Калган в статье «На переломе» отмечает, что Есенин называл себя последним поэтом деревни, но деревня в его поэзии – это огромный мир, вся Россия."

Каждый из исследователей творчества Сергея Есенина открывает в его стихотворениях что-то интересное и важное для себя.

Цель данного исследование представляет собой попытку осмысления категорий «время» и «вечность» в художественном ракурсе С.Есенина и особенности их использования поэтом в лирике на протяжении всего его творчества.

Постановка данной проблемы обусловила следующие задачи:

1. Определить художественные и смысловые функции временного пространства как бытийного хода жизни в стихах С.Есенина.

2. Выявить используемые поэтом библейские и философские мотивы.

3. Раскрыть особенности мировидения поэта в связи с библейским и философским восприятием мира и человека.

Актуальность данной работы обусловлена несколькими причинами. Во-первых, слабой изученностью темы времени и вечности в лирике Есенина. Во-вторых, несмотря на то, что простой и живой язык Есенина понятен всем, тем не менее за его внешней простотой и ясностью почти всегда скрывается совсем иной, глубинный, не всем с первого взгляда понятный смысл. Мы попытались в нашей работе разобрать смысловые особенности лирики С. Есенина, с объяснением которых становятся понятнее и ближе мысли поэта, его идеи, чувства, настроения.

Хотя творчество С.А. Есенина изучено достаточно хорошо, но до сих пор среди есениноведов ведутся споры по тем или иным особенностям его творчества, где основной упор делается на социальные и политические стороны его лирики. К любовной лирике поэта исследователи обращаются крайне редко, часто считая и ее выразителем гражданских идей Есенина. Каждая фраза, каждое слово у него выражает целый сложный и противоречивый мир его душевного настроения, чувств и всех мечтаний.

В работе были использованы следующие методы: метод выделения из стихотворений всех приемов поэтической речи, с помощью которых и создается художественная образность; принципы историко-хронологического изучения; образно-тематического изучения литературных произведений; метод сопоставления смысловых особенностей отдельных периодов творчества поэта с целью выявления специфики его творческой лаборатории на определенном этапе творчества.

Работа состоит из введения, 2 глав, заключения и списка использованной литературы, включающего 30 источников. В 1 главе рассматриваются особенности философских мировоззрений Есенина, в частности, анализируются изобразительные средства, посредством которых поэт отражал ход времени в своих произведениях. 2 глава посвящена анализу смыслового своеобразия лирики поэта. Мы рассматриваем здесь категорию вечности в художественном восприятии С.Есенина, подробно анализируем библейское и философское осмысление жизни, динамику данной тематики стихотворений и освещаем роль темы вечности в лирике поэта. Объем работы 51 страница.

Практическая значимость работы заключается в том, что результаты данного исследования могут быть использованы при изучении творчества С.А. Есенина в средних школах.
Глава 1. Время как философская категория бытия в поэтическом ракурсе С.Есенина
Сергей Есенин вошел в литературу как поэт. Отличительная черта его лирики — связь поэзии с традициями русской классики. Он поднимает в творчестве вечные проблемы: судьба родины, человека. Есенин всегда выступает как философ, мыслитель. Он рисует правдивые картины быта людей, изображает Отечество в переломные исторические моменты. Размышляя о судьбах человека, Родины, Есенин осознает, что они далеки от идеала. Контраст мечты и действительности порождает печальные думы. Именно они сопровождают все творчество Есенина.

Время — одно из основных понятий физики и философии, одна из координат пространства-времени, вдоль которой протянуты мировые линии физических тел, а также сознание.

В диалектическом материализме время — это объективно реальная форма существования движущейся материи, характеризующая последовательность развёртывания материальных процессов, отдаленность друг от друга разных стадий этих процессов, их длительность, их развитие.

В количественном (метрологическом) смысле понятие время имеет два аспекта: координаты события на временной оси (текущий момент времени). На практике это текущее время: календарное, определяемое правилами календаря и время суток, определяемое какой-либо системой счисления (шкалой) времени (примеры: местное время, универсальное координированное время); относительное время, временной интервал между двумя событиями

Время в литературе – временной ряд в различных аспектах воплощения, функционирования и восприятия его в произведениях художественной литературы как явлении искусства. Искусство можно определить как средство коммуникации, вторичную моделирующую (семиотическая) систему (в терминологии М.Ю. Лотмана–тартуской структурально-семиотической школы), использующую в качестве материала для обмена текстовой информацией между адресантом (создателем, творцом) и адресатом (потребителем текста) определенные коммуникативные структуры (вторичные языки), надстраиваемые над естественным языковым уровнем. В литературном произведении время и текст следует мыслить в следующей взаимной связи друг с другом: реальное время создания (эпоха, дата, непосредственно длительность процесса), время функционирования произведения искусства слова как материального объекта среди других объектов реальной действительности (книга, рукопись, выдолбленная на камне надпись, берестяная грамота и под.), время его восприятия читателем.

Время в лирике психологизируется: мгновение пронизывают временные “лучи” прошлого и будущего. В лирике обычно более развит временной аспект художественного мира (минимальная дистанция между автором и героем). Временная динамика может создаваться за счет грамматического времени глаголов. Например, в стихотворении С.Есенина “Не жалею, не зову, не плачу…” обнаруживается следующая временная картина: не жалею, не зову, не плачу – форма наст. вр. создает ситуацию стабильности, статичности, пройдет – буд., охваченный – прич. прош.вр., не буду молодым, не так будет биться сердце, “страна березового ситца” не заманит – отрицание того, чего уже никогда не будет, расшевеливаешь – наст., утраченная – прич. прош. вр., назывные предложения – иллюзия настоящего, теперь – фиксация временного момента, вокруг которого строится сюжет стихотворения, далее – по “временной нисходящей”: стал, приснилось, проскакал – прош., льется – наст., будь благословенно – грамматически вневременная форма повелительного накл., пришло – прош., процвесть, умереть – инфинитив, выход в вечность (усиленно словом “всегда”).
В стихотворении «Где ты, где ты, отчий дом» Есенин пишет: «Время — мельница с крылом». Мельница — символ цикличного движения. Связь между временем и мельницей очевидна. Цикличность движения свидетельствует о необратимости, быстротечности. Время не регулируется никакими законами, оно независимо от воли людей. Человек и время взаимосвязаны, хотя существуют вне друг друга. Время управляет человеком, отсчитывая минуты отпущенной ему жизни, приближая срок ухода с бренной земли. По истечении определенного срока люди осознают, что молодость утрачена безвозвратно, жизнь проходит. Осознавал это и Есенин:

…Все пройдет, как белых яблонь дым.

Увяданья золотом охваченный,

Я не буду больше молодым… («Отговорила роща золотая»)

Бытие и время в художественном тексте также очень тесно связаны. Две эти категории влияют друг на друга, иногда существуют в неразрывном единстве, но при этом они по-разному осваиваются в каждом из литературных родов. Всякое художественное произведение является авторской моделью мира, «оно отражает и пересоздает окружающую действительность»1.

Лирика С. Есенина отражает мировосприятие, формировавшееся на основе народных мифологических представлений о картине мира, которые были закреплены в крестьянских земледельческих и календарных обрядах и праздниках, а также в народной эпической и лирической поэзии. В результате время, отражая годовой круг, предстает как циклическое. Движение времени обозначено указанием на череду календарных и христианских праздников.

Главным христианским праздником на Руси считается Пасха. Этому священному для всех верующих дню посвящено стихотворение «Пасхальный благовест» (1914 г.).

Колокол дремавший

Разбудил поля,

Улыбнулась солнцу

Сонная земля. («Пасхальный благовест»)

О другом, не менее важном дне, говорится в стихотворении " Чую радуницу божью " (1914 г.). Оно повествует о Радунице – дне поминовения усопших, который отмечается во вторник второй пасхальной недели.

В стихотворениях 1914 г. «Троицыно утро, утренний канон…» и «Зашумели над затоном тростники…», упоминается Семицко-Троицкая неделя. Это цикл связанных между собой праздничных дней, который начинается с четверга седьмой недели после Пасхи (Семика) и включает праздник Святой Троицы. В стихотворениях частично описан языческий обряд гадания, сохранившийся от древнего обряда, приуроченного к «русальной неделе». Русальной неделей называется неделя, следующая за праздником Св. Троицы. Обряды и поверья, связанные с русальной неделей, во многом соответствуют празднованию святок. Русальная и семицкая (предшествующая празднику Св. Троицы) недели называются «зелеными святками». Празднично – ритуальное время в этих произведениях выражено через обрядовые атрибуты, которые реализуются на пространстве деревни.

Тянется деревня с праздничного сна,

В благовесте ветра хмельная весна.

(«Троицыно утро, утренний канон…»)

Во время этого праздника вся деревня словно преображалась, дома украшались ветками, цветами, лентами. На резных окошках ленты и кусты, которые символизировали расцвет новой жизни, весну. Не менее важное и увлекательное действо семиковой, троицкой недели – гадание на венках. Девушки плели венки и бросали их в реку. По далеко уплывшему, прибившемуся к берегу, остановившемуся или потонувшему венку судили об ожидавшей их участи ( дальнее или ближнее замужество, девичество, смерть суженого ). Об этом обряде рассказано в стихотворении " Зашумели над затоном тростники…"

Погадала красна девица в семик.

Расплела волна венок из повилик.

Ах, не выйти в жены девушке весной,

Запугал ее приметами лесной.

(" Зашумели над затоном тростники…")

Если в первом стихотворении идет речь о возрождении новой жизни весной, о счастье, то во втором о горе и приближающейся смерти. Об этом можно судить по словам:

На березке пообъедена кора, -

Выживают мыши девушку с двора.

В народной поэзии гнилое или засохшее дерево это символ несчастья, здесь же «пообъедена кора», а без коры дерево погибнет. Проведем параллель березка – девушка, и можно говорить о несчастливой судьбе или даже смерти девушки.

Если по круглогодичному циклу перейти от весны к лету, то в череде праздников, которые отмечались на Руси летом, самый разгульный и яркий языческий праздник – Иван Купала. У С.Есенина он упоминается в стихотворениях «Матушка в Купальницу по лесу ходила…» (1912 г.) и «За рекой горят огни» (1916 г.).

Среди других стихотворений, которые повествуют о календарных изменениях в жизни природы и человека, можно выделить «Поет зима – аукает…» (1910 г.), «Бабушкины сказки.» (1915 г.), «Весенний вечер,» (1912 г.), «Чары.» (1915 г.), «Вот уж вечер. Роса…» (1910 г.), «Осень.» (1914-1916 г.).

Рассмотрев временную характеристику модели мира в произведениях Есенина, можно сделать вывод о том, что время показано в движении и обозначено указанием на череду праздников и на смену времен года.

Теперь обратимся к рассмотрению особенностей хронотопа, картины пространства и времени в революционных поэмах Есенина. В них нет места традиционному для европейской культуры Нового времени восприятию времени как однородного, линейного, плавно текущего от прошлого через настоящее к будущему. Напротив, время в поэмах Есенина качественно неоднородно, четко делится на время старого мира и время нового мира, причем то и другое имеет яркую аксиологическую нагрузку, вся история предшествующая моменту Октябрьской революции оценивается негативно как мрачное время страданий и скорби, должная наступить после нее новая эра расценивается как счастливое время всеобщего братства людей, радости и покоя.

Движение от прежнего состояния к новому осуществляется не путем постепенного перехода, а, напротив, через мгновенный скачок. Течение «старого» времени внезапно прерывается и столь же внезапно начинается течение нового. Граница между ними представляет собой своеобразную «нулевую» точку, которой течение времени словно прерывается.

«Граница» между прежним и новым мыслится как своеобразное «уничтожение» времени. Динамичность картин разрушения старого мира невольно создает ощущение ускорения хода времени, что, впрочем, является вполне типичным для апокалипсического настроения. И сегодня религиозные люди, ожидающие близкого «конца света», говорят, что течение времени резко ускорилось, мол, раньше оно текло намного медленнее. В стихотворении Есенина время «прерывисто», «разорвано», сначала течет все быстрее и быстрее, ускоряет свой ход, пока не доходит до определенной точки, а затем прерывает свой ход, после чего начинает течь вновь. Возможна еще и другая интерпретация: конец прежнего мира одновременно означает и конец времени, переход к вечности. В наступившем царстве Божьем времени уже нет, господствует вечность. Время резко ускоряет свой ход, дабы прийти к своему завершению, уступить место вечности.

Революция для Есенина не просто веха в движении всемирной истории, но выход за рамки истории как таковой. В мире поэта, находится место и для традиционной для мифа «круговой» модели времени, осмыслении его течения как ряда сменяющих друг друга циклов, которые постоянно повторяются: после сотворения мира наступает золотой век, за ним серебряный, а после бронзовый, заканчивается все железным веком, после гибели которого происходит новое сотворение мира, и все опять повторяется. Мы уже говорили, что будущее у Есенина в известном смысле совпадает с прошлым с первоначалом, а потому вполне укладывается в мифологическую модель «вечного возвращения». Таким образом, осуществляется заветная мечта человечества – избавление от власти времени.

Временность существования и неизбежно сопряженная с ним смертность во все эпохи были для человека страшны и непонятны. Человечество всегда стремилось к достижению победы над ними, пусть даже такая победа окажется абсолютно иллюзорной. Как писал Я. Э. Голосовкер: «Убегая от смерти, не понимая ее, и чем дальше, тем все мучительнее и трагичней мысля о ней, и тем самым все более не принимая ее (ибо никакая наука не поняла смерти и не примирила с нею мысль; ибо смерть делает мысль бессмыслицей, знание бессмысленным и нет для мыслью со смертью примирения), человек, борясь за существование, за свою жизнь, за свою мысль, устремлялся к вечной жизни к бессмертию»2.

Но не только к победе над временем стремиться лирический герой Есенина, в его цели также входит и достижение полной власти над пространством. В пространственном коде поэм преобладает, в основном, вертикальное измерения. Пространство их художественного мира – двухъярусное, делится на земное и небесное. В момент грандиозных преобразований границы между ними смещаются, лирический герой пытается ликвидировать расстояние между ними:

За тучи тянется моя рука

Бурею шумит песнь

Небесного молока

Даждь мне днесь. («Преображение» )
Сравним:

Подыму свои руки к месяцу,

Раскушу его как орех.

Не хочу я небес без лестницы

Не хочу, чтобы падал снег.

Пятками с облаков свесюсь

Прокопытю тучи, как лось

Колесами солнце и месяц

Надену на земную ось. («Инония»)
Из стихотворений Есенина становится очевидно, что пространство — разделяющее землю и небо, должно исчезнуть, благодаря чему власть расстояний над человеком также исчезает, они более не препятствия. В.Ходасевич очень метко заметил: «Процесс революции представляется Есенину как смешение неба с землей, совершаемое в грозе и буре»3. Да и сам поэт в «Ключах Марии» говорил о «тоске земли по браку с небом»4, о том, что наличие больших пространств является для человека дискомфортным, существенно ограничивает его возможности, приковывая к мельчайшей точки, отделенной от прочего мира огромными расстояниями, и выражает надежду, что в будущем власть пространства будет побеждена, земное сольется с небесным: «опрокинутость земли сольется в браке с опрокинутостью неба. Пространство будет побеждено, и свой творческий рисунок мира люди, как в инженерный план, вдунут озязаемые грани строительства».

Брак неба с землей – весьма древний мотив, заимствованный еще из мифов. Согласно космогонии многих мифологий с брака земли (как правило, олицетворяющей женское начало) и неба (олицетворение мужского начала) начинается процесс создание известной нам Вселенной. Например, в греческой мифологии от соития Геи (земли) с Ураном (небом) рождаются все известные виды растений, животных, затем великаны, титаны, первое поколение богов. Однако для завершения процесса сотворения мира, необходимо, чтобы соитие было прервано. Напомним, что в греческой мифологии сын Урана Кронос лишает отца детородной силы, оскопляя его, только после этого мир окончательно обретает прочную устойчивую форму, в нем навсегда устанавливается незыблемый порядок.

Небо с землей отделяются друг от друга, утверждается вертикальная структура мифологического пространства, с делением на три яруса: верхний, средний и нижний. Значение метафоры космического бракосочетания у Есенина вполне понятно в свете его эсхатологических настроений. Действительно, для того, чтобы мог возникнуть новый мир, необходимо разрушение сложившегося мирового порядка, наиболее наглядно выражающегося в строении пространства, и восстановление брака земли и неба для созидания новой вселенной.

Поскольку космогонический брак, согласно мифам, был в самом начале времен, мы еще раз можем убедиться, что становление нового одновременно и возращение к первоначалу. Как уже было сказано, сближение различных ярусов вселенной – есть победа над пространством. Светлое будущее виделось поэту как мир, в котором с легкостью будут преодолеваться даже самые большие расстояния: «Воздушные рифы глазами воздушных корабельщиков будут видимы так же, как рифы водные. Всюду будут расставлены вехи для безопасного плавания, и человечество будет перекликаться с земли не только с близкими ему по планетам спутниками, а со всем миром в его необъятности»5.

Вывод

Творчество Сергея Александровича Есенина всегда привлекало внимание своей самобытностью, особым отношением к различным категориям бытия: времени, вечности. В ранней лирике с поразительной органичностью сочетаются творчество русского народа с традициями классической литературы, пушкинский лиризм и лермонтовская грусть.

Лирика С. Есенина отражает мировосприятие, формировавшееся на основе народных мифологических представлений о картине мира, о категории времени, которые были закреплены в крестьянских земледельческих и календарных обрядах и праздниках, а также в народной эпической и лирической поэзии. Время – это годовой круг, как циклическое движение, которое обозначено указанием на череду календарных и христианских праздников.
Глава 2. Вечность в художественном восприятии С.Есенина

/>2.1 Библейское и философское осмысление жизни в лирике

Ранняя поэзия С.Есенина зачастую была окрашена церковно-христианской, религиозной символикой (что видно уже из названия его первого сборника — «Радуница», а также из заглавий целого ряда стихотворений.

Интерес к этим символам объясняется характером воспитания поэта сначала в доме набожного деда, который усиленно знакомил мальчика со «священной историей», пел ему «духовные стихи.» В дальнейшем интерес к религии поддерживался и в земском начальном училище, и в церковно-учительской школе, а затем близким к Есенину поэтом Н. Клюевым. Так в стихах Есенина появились и Божья Матерь, и Христос, и Магдалина, образы и сюжеты, почерпнутые из Библии. Но сам поэт просил читателей относиться к его «иисусам» и «божьим матерям» как к сказочному в поэзии, как к мифам и легендам, существовавшим и у других народов.

Позже библейские мотивы приобретают в творчестве поэта иную окраску. Разнородные влияния наиболее ярко обнаружились в поэзии С. Есенина в первые годы революции. Февраль­ские, а затем и октябрьские события он воспринял как осуществление близких ему идей патриархального социа­лизма.

Спокойствие и плавность есенинского стиха наруши­лись, интимные темы, грустные тона и картины природы отодвинулись на второй план, конкретные поэтические об­разы уступили место буйной религиозно-мистической сим­волике. Поэзия Есенина приобрела не свойственную ей ранее энергию, космизм, в ней возобладали бунтарские и богоборческие мотивы.

В сравнении с дореволюционным творчеством резко изменяется состав лексики, в ней выделяется большой пласт религиозных и библейских слов. Наряду с библей­скими и религиозными именами и названиями: Христом, Назаретом, Фавором, Иродом, Иудой, Саломеей, Иоанном, Содомом, Иорданом, Иосифом, Марией и др. Поэт упо­требляет многие другие слова из клерикального лекси­кона, например, купель, пастырь, чудотворец, двуперстный крест, рождество, преполовенье, молитва, боже, отче, превечныи сын, святой апостол, пред­теча, дьявол, рай, господи, лик, богородица, преображе­ние, распятье.

Не имея твердых идейных убеждений и испытав ряд неплодотворных влияний до революции, С. Есенин и ее встретил в далеком от нее лагере. Духовная близость поэ­та с Ивановым-Разумником, Н. Клюевым, А. Белым пред­определила его идейно-художественные контакты первых революционных лет, и он оказался одним из активных участников группы, именовавшей себя «скифами».Революцию «скифы» представляли как осуществление религиозных догм, вознесение и преображение особого славянофильского духа русского крестьянина. За много­численной и мудреной терминологией «скифов» прогля­дывали старые народнические идеи об особом пути Рос­сии, о ее движении к патриархальному социализму, о возрождении в муках и страданиях совершающейся рево­люции.

В туманных, неясных образах, отягченных библейской символикой, поэт при­ветствует революцию, ввергнувшую Россию в муки, через которые она должна пройти, чтобы возродиться в перво­зданном виде.

Не понимая истинных целей революции и не видя ее движущих сил, Есенин не мог воплотить ее в конкретных поэтических образах. Поэтому она и представляется ему то светлым гостем, то Назаретом, то Спасом или Отчарем, а ее конечные це­ли — земным мужицким раем.

Гнев революции обращается то против небесных богов, то против неведомых поэту темных и злых сил, мешаю­щих утверждению мужицких идиалов. Даже тогда, когда поэт гневно выступает против «стада белых горилл», ему не ясен смысл развернувшейся в стране гражданской войны, непонятны ее цели. Они могли быть осознаны лишь в свете четкого представления характера совершив­шейся в России пролетарской революции. Такого пред­ставления у Есенина тогда не было, и он воспел соб­ственные, далекие от реальности идеалы революции.

Его стихотворения и поэмы 1917—1918 годов имеют огромное значение как поэтические документы, запечат­левшие по-своему ярко и правдиво несбывшиеся и неосу­ществимые извечные надежды мелкобуржуазных слоев русского общества, питавших иллюзии на какое-то все­ленское братство, на избавление от нужды и тягот без жестокой классовой борьбы, с помощью чудотворцев, про­роков, сверхъестественных и внеисторических сил.

Поэт осложняет свой стих рели­гиозно-библейской символикой, но не отступает от усвоен­ного им принципа конструирования образа. В «Иорданской голубице» «гусей крикливых стая» уподоблена пре­ображенным душам, летящим в небесный сад, а крики гусей — плачу отчалившей Руси; Россия — Иордану, над которым, по легенде, парил голубь во время крещения Христа; революция — ветру. Из этих заставок с помощью библейских символов поэт строит образ:

Вот она, вот голубица,

Севшая ветру на длань.

Снова зарею клубится

Мой луговой Иордань.

(«Иорданская голубица»)

При помощи библейских символов Есенин пытается утверждать, что в революции Россия испытывает новое крещение, и над нею восходит заря новой веры, как при крещении Христа в Иордане. Так же составлена строфа:

Древняя тень Маврикии Родственна нашим холмам, Дождиком в нивы златые Нас посетил Авраам.

Революционные события в России Есенин изображал в 1917—1918 годах и средствами лирического творчества, в которых нашли воплощение и представления поэта о величайших общественных переменах, и его отношение к ним.

Как и прежде, в поэтическом стиле Есенина первых революционных лет главное место принадлежит метафо­рическому образу. Но источники метафоризации уже дру­гие. Если раньше есенинские уподобления и параллелиз­мы осуществлялись на основе национального устного поэтического творчества, а в их структуре природе отво­дилась едва ли не первостепенная роль, то в 1917— 1918 годах метафорический образ имеет своим источником библейскую символику и реализуется с помощью церков­ной лексики

«Пляши, Саломея, пляши!»

Твои ноги легки и крылаты.

Целуй ты уста без души,—

Но близок твой час расплаты!

Уже встал. Иоанн,

Изможденный от ран,

Поднял с земли

Отрубленную голову,

И снова гремят

Его уста,

Снова грозят

Содому:

«Опомнитесь!» («Левущий зов»)

Поэт воспринимает революцию как борь­бу добра и зла и выражает это с помощью библейских образов, ставших символическими: Саломея — олицетво­рение зла, Иоанн — мудрости и добра, город Содом — же­стокости и развращенности нравов жителей.

Примечательным, однако, является не само наличие большого количества библеизмов в стихотворениях о рево­люции, а использование их для выражения скифских представлений и скифской мятежности духа самого поэта. Поэтому обращение к религиозной лексике и библейской символике в годы революции не является свидетельством религиозных воззрений поэта. Наоборот, именно в эти годы с наибольшей громкостью звучат богоборческие мо­тивы в лирике Есенина.

Слиянием скифских представлений о революции и скифской мятежности духа поэта с библейской симво­ликой объясняются наиболее характерные черты стиля его поэзии революционных лет. Особенно отчетливо они представлены в «октябрьских» поэмах.

В произведениях революционных лет библейской символикой поэт стремится выразить смысл событий, происходящих на земле, оттенить до буйства восторженное к ним отношение. Осуществляя это, он включает церков­ные понятия в такие ритмико-интонационные и лексико-синтаксические ряды, в которых они обычно не употреб­лялись церковью.

Не устрашуся гибели,

Ни копий, ни стрел дождей,—

Так говорит по библии

Пророк Есенин Сергей.

Время мое приспело,

Не страшен мне лязг кнута.

Тело, Христово тело

Выплевываю изо рта.

Не хочу восприятъ спасения

Через муки его и крест:

Я иное постиг учение

Прободающих вечность звезд.

Я иное узрел пргйиествие —

Где не пляшет тгед правдой смерть.

Как овцу от поганой шерсти, я

Остригу голубую твердь. («Инония»)
С осознанием ложности в понимании целей революции в поэзию Есенина проникают и становятся лейтмо­тивом до отчаяния грустные тона и оттенки. Но это уже не тихая грусть, не легкая иноческая печаль. Разочаро­вание в революционных преобразованиях деревни совпало с имажинистским бунтарством и выразилось в бурной об­разности, запечатлевшей неудовлетворенность и смяте­ние поэта перед лицом современной ему действитель­ности.

Стихотворения и поэмы 1917—1918 годов и особенно «Инония» подвели итог не только социальным исканиям дореволюционного Есенина, они явились поэтическим воплощеиием всего комплекса идейно-художественных воз­зрений поэта.

Революция внесла в поэзию Есенина новые темы, имевшие большое историческое значение, заставила его размышлять над острыми социальными проблемами, на­полнила его произведения драматизмом, изменила спокойные ритмы и интимные интонации. В поэтике Есенина наметилось повышенное стремление к образности. И хотя сам принцип создания образа в своей основе сохранился (заставка, развернутая метафора), качество его резко из­менилось. Раньше поэт искал и находил в природе краски, близкие его настроению, и с их помощью выражал сокро­венные движения души, мельчайшие оттенки интимных чувств. Теперь в основу образности все чаще проникают библейские символы, с помощью которых создаются слож­ные метафоры, призванные раскрыть происходящие исторические события.

Человек — это всего лишь песчинка в просторах мироздания, жизнь его — мгновение в сравнении с вечностью Вселенной. Вот почему издавна не только ученые-астрономы, но и поэты обращали свои взоры в бескрайние, манящие к себе дали, чтобы попытаться проникнуть в тайны мироздания, а значит, и в тайны человеческой души. Не раз задумывался о глубинах Вселенной и Есенин.

Там, где вечно дремлет тайна,

Есть нездешние поля.

Только гость я, гость случайный

На горах твоих, земля.

Широки леса и воды,

Крепок взмах воздушных крыл.

Но века твои и годы

Затуманил бег светил… («Там, где вечно дремлет тайна…»)

Его как истинного поэта волновали вечные философские вопросы взаимоотношения человека и Вселенной, человека и природы, человека и мира его земных деяний, радостей, страстей, тревог, любви и ненависти, жизни и смерти. Есенин не бездумный певец своих чувств и переживаний, а поэт-философ. Как всякая поэзия, его лирика философична. Философская лирика — это стихи, в которых поэт говорит о вечных проблемах человеческого бытия, ведет поэтический диалог с человеком, природой, землей, Вселенной.

Примером полного взаимопроникновения природы и человека может служить стихотворение “Зеленая прическа” (1918). Оно развивается в двух планах: береза — девушка. Читатель так и не узнает о ком это стихотворение — о березе или о девушке. Потому что человек здесь уподоблен дереву — красавице русского леса, а она — человеку. Берёзка в русской поэзии — символ красоты, стойкости, юности; она светла и целомудренна.

В последние три года жизни Есенина явно привлекает и так называемая философская лирика, которую точнее можно определить как лирику житейских раздумий. В эту пору Есенин много размышляет над жизнью. Он критически оценивает свое прошлое, учитывает опыт пережитого, задумывается над будущим. Поэт был прав, когда говорил о том, что его лирика жива одной большой любовью к Родине. Любовь к Родине, к национальным истокам нашла выражение не только в содержании произведений, но и в характере поэтического мышления поэта, в художественной форме его произведения. Это прежде всего обнаруживается в глубокой внутренней связи его поэзии с народным устно-поэтическим творчеством.

Как и в народном творчестве, у Есенина почти пейзажных стихов, но в то же время и нет стихотворений, в которых бы так или иначе не ощущалась связь с миром природы. Поэт постоянно обращается к образам природы в тех случаях, когда высказывает самые сокровенные мысли о себе, о своем месте в жизни, о своем месте в прошлом, настоящем и будущем. Нередко в его стихах природа настолько сливается с человеком, что сама оказывается как бы отражением каких-то человеческих чувств, а человек в свою очередь, предстает как частица природы.

Вместе с тем Есенина не переставали тревожить беспокойные, мучительные мысли. Рядом с произведениями, в которых Есенин, выражал стремление понять новую эпоху, найти в ней свое место, в его стихах последнего года жизни звучат и мотивы осуждения неправильно прожитой жизни.

Чувство любви к Родине — движущая сила поэзии Есенина. Этой любовью проникнуты и философские стихотворения, и поэтические картины природы, и раздумья о судьбах деревни. «Думы печальные» сопровождают все творчество поэта. Ими отмечены все этапы творческого пути: кризиса, подъема. Поэзия Есенина — поэтический монолог «о времени и о себе». Этот проникновенный лирик — противоречивая личность.

С каждым днем я становлюсь глухим,

И себе, и жизнь кому велела.

Где-то в поле чистом, у межи,

Оторвал я тень свою от тела. («Думы печальные»).

Любовь к окружающему у Есенина начинается с «принятием» себя. Именно это формирует отношение к жизни. Есенин до конца остался верен своему кредо: «Все встречаю, все приемлю». Он принимал жизнь и себя во всей сложности. В лирике Есенина отражены все противоречия: жажда жизни и уныние, вера и разочарование, воодушевление и отчаяние.

Будто жизнь на страдания моя обречена;

Горе вместе с тоской заградили мне путь…

Будто с радостью жизнь навсегда разлучена,

От тоски и от ран истомилася грудь.

Будто в жизни мне выпал страданья удел,

Незавидная мне в жизни выпала доля.

Есенин убежден, что жизнь — обман:

Даль туманная радость и счастье сулит,

А дойду — только слышатся вздохи да слезы,

Вдруг наступит гроза, сильней гром загремит

И разрушит волшебные, сладкие грезы. («Моя жизнь»)

Здесь же звучит мотив обреченности, фатализма. Но Есенин не становится рабом судьбы. Он жаждет полноты бытия, исполнен решимости изменить свою жизнь. Есенин, чувствуя себя зависимым от судьбы, от предопределения, борется с этим, сам пытается творить жизненный путь. В нем пробуждаются желания мыслить, чувствовать. В связи с этим пессимистические настроения сменяются оптимистическими:

О, верю, верю, счастье есть!

Еще и солнце не погасло.

Заря молитвенником красным

Пророчит благостную весть.

О, верю, верю, счастье есть. («Моя жизнь»)

Есенин развивает мысль о том, что жизнь — обман. Он использует этот мотив в названии стихотворения «Жизнь — обман с чарующей тоской». Однако такое восприятие бытия не вызывает в нем презрения к жизни, более того он испытывает чувство благодарности:

Но и все ж, теснимый и гонимый,

Я, смотря с улыбкой на зарю,

На земле, мне близкой и любимой,

Эту жизнь за все благодарю. («Жизнь — обман с чарующей тоской»)

В поэзии Есенина запечатлены два лика жизни: лживая и чистая. Сам поэт стремится к вольной, пытается зачеркнуть свое прошлое, которое, по его мнению, препятствует светлой жизни. Поиски гармонии трагичны. Однако, поэт надеется и верит:

Ветры, ветры, о снежные ветры,

Заметите мою прошлую жизнь.

Я хочу быть отроком светлым

Иль цветком с луговой межи. («Ветры, ветры, о снежные ветры…»)

В стихотворении «Мне грустно на тебя смотреть» Есенин размышляет о неизбежности человеческой смерти, о мелочности, суетности существования, о неумолимом движении времени:

Смешная жизнь, смешной разлад.

Так было, и так будет после.

Как кладбище усеян сад

В берез обглоданные кости.

Вот такие отцвели и мы

И отшумели, как гости сада…(«Мне грустно на тебя смотреть»)

Стихотворение «Звуки печали» — это риторическое обращение:

Звуки печали, скорбные звуки,

Долго ль меня вам томить?

Скоро ли кончатся тяжкие муки,

Скоро ль спокойно мне жить? («Звуки печали»)

Поэт жаждет спокойной жизни, гармонии с самим собой, но прошлое его тяготит, «думы смутного рая» не дают «отрады покоя». В стихотворении «Слезы» он пишет:

Что же дальше? Опять эти муки?

Нет, довольно… Пора отдохнуть

И забыть эти грустные звуки,

Уж и так истомилася грудь. («Слезы»)

Слезы, печаль вызваны трагическим мироощущением поэта. Есенин приходит к выводу:

Эх… лишь, видно, в холодной могиле

Я забыться могу и заснуть. («Слезы»)

Поэт уже ничего не хочет от жизни, ни о чем не жалеет. Он жаждет покоя. Таким образом, в творчестве Есенина возникает традиционный для русской литературы мотив ухода:

День ушел, убавилась черта,

Я опять подвинулся к уходу. («Слезы»)

Для поэта характерно осознание того, что человек на этой земле «лишь только прохожий», что каждому предначертан переход из этого мира в другой, небытие. Только там человек может обрести счастье, передать забвению груз прошлого:

Мы теперь уходим понемногу

В ту страну, где тишь и благодать.

Может быть, и скоро мне в дорогу

Бренные пожитки собирать.

В стихотворении «Я усталым таким еще не был» Есенин приходит к выводу, что поиски гармонии тщетны:

Я устал себя мучить бесцельно,

И с улыбкою странной лица

Полюбил я носить в легком теле

Тихий свет и покой мертвеца.

«На смену бурным страстям и диссонансам «Москвы кабацкой» в поэзию Есенина входит «иная жизнь, иной напев». Герой снимает маску скандалиста и хулигана, и обнаруживает свою истинную суть – мудрого философа» – считает Н.И. Шубникова-Гусева6.

Его, наконец-то успокоившаяся душа теперь мирно созерцает все происходящее вокруг, прийдя к осознанию, что земная жизнь – это только временное, приходящее явление, и что сожалеть о прошедшем – бесполезно. Этому свидетельствуют следующие строки его стихотворения полные философского смысла:

Кого жалеть? Ведь каждый в мире странник –

Пройдет, зайдет и вновь покинет дом.

О всех ушедших грезит коноплянник

С широким месяцем над голубым прудом

Стою один среди равнины голой,

А журавлей относит ветер в даль,

Я полон дум о юности веселой,

Но ничего в прошедшем мне не жаль.

(«Отговорила роща золотая»)

Теперь уже все настойчивее звучит в стихах Есенина мотив принятия многоликой, окружающей жизни и законов бытия:

Приемлю все

как есть, все принимаю.

Готов идти по выбитым следам.

(«Отговорила роща золотая»)

Есенин принимает жизнь с ее противоречиями, неустройствами, наконец-то успокоившись, «утихнув», и «душой бунтующей навеки присмирев» («Русь советская», 1924год). Так, например, в стихотворении «Видно, так заведено на веки .» (1925год), Есенин говорит о своем душевном успокоении:

Видно, так заведено на веки –

К тридцати годам перебесясь,

Все сильней, пожженные калеки,

С жизнью мы удерживаем связь.

Милая, мне скоро стукнет тридцать,

И земля милей мне с каждым днем.

Оттого и сердцу стало сниться,

Что горю я розовым огнем.

(«Видно, так заведено на веки...»)

В стихотворениях С. Есенина, относящихся к последнему периоду его творчества, уже нет той тоски, что рвала сердце на части, лирический герой тянется к жизни, к людям. С чувством долгожданного избавления расстается он с «кабацким чадом», с былыми муками.

Но лирический герой позднего Есенина лишь внешне выглядит прохожим и праздным соглядатаем. Его сердце постоянно мучают вопросы, на которые он и не пытается дать ответы, принимая различные позиции и точки зрения. «Русь уходящая», «Русь бесприютная» и «Русь советская» равноправно предстают в поэзии Есенина и вопрос: «Куда несет нас рок событий»? – находит различные ответы в рамках различных произведений. Принимая все новое в жизни, Есенин все же ощущает собственное отчуждение от этой жизни. В стихотворении «Русь советская» (1924год) он горько осознает:

Язык сограждан стал мне как чужой,

В своей стране я словно иностранец .

Ощущение того, что жизнь идет мимо него, ощущение одиночества, ненужности, мучает и терзает Есенина на протяжении всей его недолгой жизни. Также не дает покоя ему вопрос о роли и значении его творчества. С одной стороны, Есенин уверен в правильности избранного им пути. В начале 1920 –х годов он сам очень высоко оценивал значение своей поэзии, называя себя «суровым мастером» и «самым лучшим поэтом» России («Исповедь хулигана», 1920год), а также, позднее – «первокласснейшим поэтом в столице» («Мой путь», 1925год). В своем стихотворении «Стансы» (1924год), Есенин гордо заявляет:

Я вам не кенар!

Я поэт!

И не чета, каким – то там Демьянам.

Пускай бываю иногда я пьяным,

Зато в глазах моих

Прозрений дивный свет.

С другой стороны, Есенин ощущает ненужность своей поэзии в стране, ее несоответствие действительности. В стихотворении «Русь советская», он с горечью осознает:

Моя поэзия здесь больше не нужна.

Да и, пожалуй, сам я тоже здесь не нужен.

Поэт винит себя за чуждость, бесполезность народу. С новыми критериями подходит он теперь к своему творчеству: «Стишок писнуть, пожалуй, всякий может». («Стансы»). Такие стихи поэт с презрением отвергает, и выносит приговор своей поэзии и себе за то, что ничего не поняв «в развороченном бурей быте», замкнулся в своих собственных переживаниях. В стихотворении «Мой путь» (1925год) Есенин с горечью заявляет:

На кой мне черт,

Что я поэт!..

И без меня в достатке дряни.

Пускай я сдохну,

Только .

Нет,

Не ставьте памятник в Рязани!

Все эти душевные разлады, мучения, сомнения приводят С. Есенина к отчуждению его от жизни и от самого себя. Творчество Есенина связано, прежде всего, с отражением кризисного сознания современного человека. Оно отражает объективные духовные процессы, связанные с феноменом отчуждения и самоотчуждения личности, переживающей драму утраты корней, единства с природой, миром, людьми.

Мотивы грусти, увядания, сожаления и скоротечности жизни поэт воплощает в эти годы в интимных, глубоко лирических формах, исключающих резкие тона, краски, ритмы, интонации. Он как бы ведет задушевную беседу с самим собой, отбирая для ее записи простые и, каза­лось бы, уже известные слова и образы, которые стано­вятся тем полновесней, чем больше чувств вложил в них поэт («Отговорила роща золотая», «Цветы», «Песня»).

Постепенно мотивы эти сливаются в один устойчиво присутствующий в поэзии Есенина до последнего дня мо­тив интимного прощания с жизнью. И последнее, предсмертное стихотворение поэта тоже относится к философской лирике, оно как бы завершает, ставит точку в конце короткого, но бурного творческого пути:

В этой жизни умирать не ново,

Но и жить, конечно, не новей.

(«До свиданья, друг мой, до свиданья»)

Высочайший лиризм, философская глубина есенинской лирики идут от великих традиций русской классической литературы. Стихотворения Есенина учат умению глу­боко проникать в самые тайники человеческой души, в которые только и можно проникнуть полновесным поэти­ческим словом и им же вызвать нужные поэту ответные эмоции у читателя.
2.2. Особенности мировидения в поэме «Анна Снегина»

Поэзия Есенина 1917—1923 годов была наиболее про­тиворечива. И тем не менее, в ней ощутимо заметна ве­дущая тенденция. Сомневаясь и разочаровываясь, поэт пристально всматривается в послереволюционную действи­тельность и постепенно, хотя и нелегко, осознает необхо­димость ленинских преобразований в любимой им Рос­сии.

Оглядываясь на пройденный путь, поэт с сожалением и глубокой грустью замечает:

Так мало пройдено дорог,

Так много сделано ошибок.

Лирические стихотворения, созданные Есениным во второй половине 1923 и в 1924 году, отличаются глубо­ким внутренним единством, устойчивостью поэтического чувства и представляют одну из наиболее завершенных глав большого «лирического романа поэта». Их можно выделить в особый цикл, в основе которого лежит страстное желание поэта разо­браться в кошмарах недавнего прошлого. Во многих стихотворениях цикла слышится горечь, грусть, сожаление. Качества этих чувств, однако, новые. В цикле Есенин подводит итог своей идейно-художе­ственной деятельности, оценивает себя как поэта, кото­рый в силу своего дара, своих возможностей мог бы сде­лать больше, чем сделал.

Все предшествующее творчество Есени­на — плод напряженных исканий, большого труда, и та­кая его оценка несправедлива даже при самой крайней строгости. Поэт и проявляет эту строгость в поисках путей сбли­жения своего творчества с современной ему обществен­ной жизнью. Он подвергает переоценке темы, чувства, идеи своей лирики и именно с этой стороны многое в ней его не удовлетворяет.

Для стихотворений 1923—1924 годов характерно не только новое ощущение темы любви, но и наметившееся сближение ее с темой Родины — процесс, который осо­бенно заметен в «Персидских мотивах» и «Анне Снеги­ной», где эти темы сливаются.

Важно также подчеркнуть, что в результате длитель­ных поисков и размышлений Есенин пришел к утрачен­ной им в первые послереволюционные годы колоритной простоте образа, целомудренной чистоте своей лирики, и его от имажинистских увлечений все больше и больше тянуло теперь к Пушкину, к лучшим традициям отече­ственной литературы, близким и дорогим поэту.

В стихотворениях и поэмах последних двух лет на­блюдается идейно-творческий взлет Есенина, его поэзия выходит на большую дорогу советской литературы, в его таланте раскрываются новые неисчерпаемые возмож­ности.

Любовь вдохновляет поэта, и ему ясно, что без нее нет

поэзии:

Все на этом свете из людей

Песнь любви поют и повторяют.

Пел и я когда-то далеко

И теперь пою про то же снова,

Потому и дышит глубоко

Нежностью пропитанное слово.

Любовь ему была тогда нужна, как пристанище, устав­шему от сложных водоворотов жизни, измученному душой/> человеку. Потребность в ней была велика. Об этом гово­рят следующие строки:

Я б навеки забыл кабаки

И стихи бы писать забросил,

Только б тонко касаться руки

И волос твоих цветом в осень.

По-иному озвучена и тема смерти, всегда волновавшая поэта. Если раньше он видел в ней едва ли не единствен­ную возможность вырваться из цепких лап постылой и надоевшей жизни, то теперь смерть воспринимается по-другому. Есенин видит в ней мудрость природы. Но смерть представлена здесь в противопоставлении с вечностью жизни. Мрачные кладбищенские плиты, под ко­торыми покоится прах умерших, окружает изумительный по свежести и краскам пейзаж — цветут розы, и воздух напоен ароматом шафрана. Невольно вспоминается пуш­кинское: «И пусть у гробового входа младая будет жизнь играть».

Наиболее крупными произведениями этого периода была поэма «Анна Снегина», где особенно наглядно заметно изменившееся понима­ние поэтом сущности двух революций 1917 года, ясное осознание их роли в судьбах крестьянства и России в целом. В произведении — четкое разграничение исторических и классовых сил, отсутствовавшее в стихотво­рениях и поэмах 1917—1918 годов. Уже не вселенские абстракции, облеченные в религиозную символику, рисует поэт, а конкретные, реальные силы революции, объеди­ненные в своей справедливой борьбе ленинскими идеями. В «Анне Снегиной» изображены события и судьбы героев, относящиеся к 1917—1923 годам, раскрыты на­строения крестьян, их отношение к буржуазной револю­ции, Временному правительству, коммунистам, Ленину, Октябрьской революции.

Замысел поэмы «Анна Снегина» возник, вероятнее всего, после поездок в родное село Константиново, в конце мая — начале июня и в августе 1924 г. По словам А. К. Воронского, вернувшись в Москву в начале июня, Есенин некоторое время ходил притихший и как будто потерявший что-то в родимых краях: «Все новое и непохожее. Все очень странно»7. Позже писатель Ю. Н. Либединский вспоминал о других впечатлениях, которыми делился с ним Есенин после поездки в Константиново в августе этого года:

«— Знаешь, я сейчас из деревни… ‹...› А все Ленин! Знал, какое слово надо сказать деревне, чтобы она сдвинулась. Что за сила в нем, а? ‹...› И все, что он мне тут же рассказал о деревенских делах, потом, словно процеженное, превратилось в его знаменитых стихах о деревне и в „Анне Снегиной“ в чистое и ясное слово поэзии».

Художественное воплощение эпохи, в которую жили и творили писатели и поэты, влияло на формирование взглядов не только их современников, но и потомков. Таким властителем дум был и остается поэт Сергей Есенин.

Осмысливая трагедию России 20-х годов, Есенин предопределил, предвидел все, о чем мы только недавно заговорили вслух после семидесятилетней безгласности. С потрясающей силой запечатлел Есенин то «новое», что насильственно внедрялось в быт русской деревни, «взрывало» его изнутри и привело теперь ко всем известному состоянию. Есенин написал в письме свои впечатления тех лет: «Был в деревне. Все рушится… Конец всему».

Поэма «Анна Онегина» явилась своеобразным обобщением размышлений Есенина об этом драматическом и противоречивом времени и вобрала в себя многие мотивы и образы его лирики.

В поэме деревня уже не представляется поэту единым сообществом тружеников, он видит в ней богатых и бед­ных, угнетателей и угнетенных. Как предвестие развер­нувшихся в стране событий звучат начальные строфы поэмы, в которых раскрыто вопиющее социальное нера­венство крестьян двух деревень — Радово и Криуши. В одной из них — богатство, зажиточность, сытость:

Богаты мы лесом и водью,

Есть пастбища, есть поля.

И до всему угодью

Рассажены тополя.

… Дворы у нас крыты железом,

У каждого сад и гумно.

У каждого крашены ставни,

По праздникам мясо и квас.

Недаром когда-то исправник

Любил погостить у нас, -

В другой — нужда, бедность, голод:

Житье у них было плохое,

Почти вся деревня вскачь

Пахала одной сохою

На паре заезженных кляч.

Каких уж тут ждать обилий,—

Была бы душа жива

Украдкой они рубили

Из нашего леса дрова.

(«Анна Снегина»)

Здесь уже иной взгляд на деревню, коренным образом отличающийся от изображения ее Есениным в предшест­вующие периоды, когда социальные мотивы не звучали столь определенно и громко, а классовую борьбу внутри крестьянства поэт не замечал.

Развертывая сюжетную линию поэмы, Есенин со­здает образ деревенского вожака — Прона Оглоблина, во­плотившего в себе вековой гнев народа против притесни­телей и мироедов, своего рода Пугачева, опирающегося на поддержку ленинской революции в борьбе за лучшую долю крестьянина-труженика. Сестра Есенина Екатерина в своих воспоминаниях упоминает фамилию Мочалина Петра Яковлевича, рабочего Коломенского завода, кото­рый руководил крестьянским движением в 1918 году в селе Константинове. Она пишет: «Личность Мочалина ин­тересовала Сергея. Он знал о нем все. Позднее Мочалин послужил в известной мере прототипом для образа Прона Оглоблина в «Анне Онегиной», и комиссара в «Сказке о пастушонке Пете»8.

Светом ленинских идей озарены все оценки поэтом событий общественной жизни России, о которых идет речь в поэме. Резко отрицательное отношение к империа­листической войне объяснено тем, что она ничего, кроме горя и несчастья, не принесла народу. Временное пра­вительство осуждено за поддержку лозунга «Война до конца, до победы», которым оно пыталось отвлечь вни­мание крестьянства от его борьбы за землю и волю.

Поэт видит теперь необычайную политическую актив­ность крестьян, их непримиримое отношение к своим притеснителям, готовность к социально-политической борьбе. Они отказывают в поддержке правительству Ке­ренского и разочаровываются в Февральской революции, которая не решила главного для них вопроса о земле.

Поэту близки раздумья земляков, деятельность Прона Оглоблина, в которой он видит единственный путь устра­нения исторической несправедливости, утвердившихся в деревне порядков. Вместе с земляками поэт приветствует Октябрьскую революцию, его радует слияние дум Ленина с думами тружеников села, потому что лишь ленинская революция разрешила вековой спор криушан с радовцами и с помещицей Снегиной.

Коснувшись исторических событий 1917 года, поэт пересматривает свои взгляды на них по всем наиболее важным вопросам. Его новые воззрения и чувства отве­чают реалистическому пониманию революционной дей­ствительности, а оценки ясны и определенны. Нет в поэме и нерасчлененной крестьянской массы, нет идеализации пахаря. Есенин увидел жадность и рвачество возницы, готового ободрать гостя за пустячную услугу, услышал брюзжание и проклятья мельничихи в адрес революции, оттенил гостеприимство и добродушие мельника, под­черкнул бахвальство и трусость Лабути. Но выделяя не­достатки земляков, их грубость, невежество, бескультурье, поэт ставит в центр своего повествования пафос револю­ционных настроений крестьян, справедливость их борьбы.

Именно революционные события определили судьбы всех героев поэмы: Прона Оглоблина, Онегиных, Лабути, мельника и самого поэта.

В центре поэмы — личность автора. Его отношение к миру пронизывает все содержание поэмы и объединяет происходящие события. Сама поэма отличается многоголосием, что отвечает духу изображаемой эпохи, борьбе человеческих страстей. В поэме тесно переплетаются лирическое и эпическое начала.

Эпическое повествование — это рассказ о развороченной революционной бурей жизни русской деревни, начиная еще от времени первой мировой войны.

Лирический план — исповедь героя (повествование в поэме ведется от лица молодого человека, крестьянина по происхождению, ставшего затем поэтом) о его первой любви к дочери местной помещицы Снегиной Анне, покинувшей в годы революции родину:

Когда -то у той вон калитки

Мне было шестнадцать лет,

И девушка в белой накидке

Сказала мне ласково: «Нет!»

Личная тема здесь главная. «Эпические» события раскрываются через судьбу, сознание, чувства поэта и главной героини. Само название говорит о том, что в центре — судьба человека, женщины, на фоне исторического развала старой России. Имя героини звучит поэтично и многозначно. Снегина — символ чистоты белого снега — перекликается с весенним цветением белой, как снег, черемухи и обозначает, по Есенину, символ утраченной навсегда юности. Кроме того, эта поэтичность выглядит очевидным диссонансом на фоне времени.

В поэме тесно связаны тема времени и тема родины. Действие начинается на рязанской земле в 1917 году и заканчивается 1923-м годом. За судьбой одного из уголков русской земли угадывается судьба страны и народа. Изменения в жизни деревни, в облике русского мужика начинают раскрываться с первых строк поэмы — в рассказе возницы, который доставляет поэта, давно не бывшего в родных местах.

Скрытый конфликт благополучного села Радово («У каждого сад и гумно») с бедствующей деревней Криуши, которая «пахала одной сохой», приводит к братоубийственной войне. Криушане, уличенные в воровстве леса, первыми начинают побоище: "… они в топоры, мы тож". А дальше и расправа с деспотичным старшиной, который представлял на селе власть:

В скандале убийством пахнет.

И в нашу и в их вину

Вдруг кто-то из них как ахнет! —

И сразу убил старшину.

Время революции и вседозволенности выдвинуло из рядов криушан местного лидера Прона Оглоблина, не имеющего каких-либо жизненных стремлений, кроме как «выпить в шинке самогонки». Этот сельский революционер — «драчун, грубиян», он «с утра по неделям пьян...» Старуха-мельничиха говорит так о Проне, считая его разрушителем, к тому же убийцей. Есенин подчеркивает пугачевское начало в Проне, который, как царь, стоит над народом:

Оглоблин стоит у ворот

И спьяну в печенки и в душу

Костит обнищалый народ:

«Эй вы! Тараканье отродье!

Все к Снегиной! Р-раз и квас

Даешь, мол, твои угодья

Без всякого выкупа с нас!»

«Тараканье отродье!» — вот как обращается к народу герой, в котором многие в былые времена увидели большевика-ленинца. Страшный, в сущности, тип, порожденный переломной эпохой. Пристрастие к спиртному отличает и другого Оглоблина, его брата Лабутю, кабацкого попрошайку, лгуна и труса. Он «с важной осанкой, как некий седой ветеран», оказался «в Совете» и живет, «не мозоля рук». Если судьба Прона, при всех его отрицательных сторонах, приобретает в связи с его гибелью трагическое звучание, то жизнь Лабути — жалкий, отвратительный фарс. Замечательно, что именно Лабутя «поехал первым описывать снегинский дом» и арестовал всех его жителей, спасенных впоследствии от скорого суда добрым мельником.

Мельник в поэме — это воплощенная доброта, близость к природе, милосердие и человечность. Его образ пронизан лиризмом и дорог автору как одно из самых светлых и добрых народных начал. Не случайно мельник постоянно соединяет людей. Мельник олицетворяет русский национальный характер в его «идеальном» варианте и этим как бы противостоит поэту, чья душа оскорблена и озлоблена и в ней чувствуется надрыв.

Когда «чумазый сброд играл по дворам на роялях коровам тамбовским фокстрот», когда лилась кровь и разрушались естественные человеческие связи, мы по-особому воспринимаем образ Анны Снегиной. Светло и грустно выглядит ее судьба, выписанной Есениным в лучших традициях русской классики. Героиня предстает перед нами в дымке романтического прошлого — «счастливой были» — и сурового настоящего. Мираж воспоминаний, «девушка в белой накидке» исчезли в «прекрасном далеке» юности. Теперь же героиня, овдовевшая, лишенная состояния, вынужденная покинуть родину, поражает своим христианским всепрощением:

Скажите,

Вам больно, Анна,

За ваш хуторской разор?

Но как-то печально и странно

Она опускала свой взор…

Анна не испытывает к крестьянам, разорившим ее, ни злобы, ни ненависти. Эмиграция тоже не озлобляет ее: со светлой грустью вспоминает она свое невозвратимое прошлое. Несмотря на драматизм судьбы помещицы Анны Снегиной, от ее образа веет добротой и человечностью. Гуманистическое начало звучит особенно пронзительно в поэме в связи с осуждением войны — империалистической и братоубийственной. Война осуждается всем ходом поэмы, разными ее персонажами и ситуациями: мельником и его старухой, возницей, событиями жизни Анны Снегиной.

Война мне всю душу изъела.

За чей-то чужой интерес

Стрелял я в мне близкое тело

И грудью на брата лез.

Время перемен предстает в поэме в своем трагическом обличье. Поэтическая оценка событий поражает человечностью, «лелеющей душу гуманностью».

Несомненно, история этой любви сыграла свою роль в создании поэмы. И если раньше «девушка в белой накидке» сказала поэту: «Нет!» и он не понимал всего значения этого от­каза, то теперь он ощущает его по-иному. Анна — дочь помещицы, стала женою белогвардейца. Ее социальные и политические интересы разошлись с интересами Ро­дины, бесконечно дорогой поэту. И когда революция по­ставила его между Снегиными и крестьянами, он предпо­чел пойти с последними: криушане ему были ближе радовцев. И если в «Персидских мотивах» слились темы любви и Родины, то в «Анне Снегиной» Есенин и их решает в свете нового понимания содержания и целей революции.

Как и многие произведения последних лет, поэма от­личается принципиально иным отбором средств художе­ственной выразительности. В ней отсутствуют сложные поэтические фигуры, религиозная символика и лексика. Поэт охотно использует разговорный язык, просторечия и образы, естественные в устах его героев — Прона Оглоблина, мельника, возницы, Лабути («домов, почитай, два ста», «в скандале убийством пахнет», «еще и заря не текла», «булдыжник», «драчун», «грубиян», «недаром, едрит твою в дышло» и пр.). Поэт свободно владеет лексико-стилистическими особенностями языка персонажей раз­личных социальных и культурных слоев. В то же время он не растворяет в них авторскую речь и речь героини, находя каждый раз средства, позволяющие без напряже­ния и контрастов переходить от одной языковой стихии к другой.

Дорога довольно хорошая,

Приятная хладная звень.

Луна золотою порошею

Осыпала даль деревень.

«Ну, вот оно, наше Радово,—-

Промолвил возница,—

Здесь!

Недаром я лошади вкладывал

За норов ее и спесь…

В цитированном отрывке речь возницы выделена ин­тонационно, ритмически и оттенена своеобразной лекси­кой. После авторского мелодичного первого четверости­шия особенно заметны отрывистые интонации возницы: Ну, вот оно. Здесь! Так вон! Мало! Нет!

В устах «отвратительного малого» естественно звучат слова: Недаром, вкладывал, позволь, чаишко. Но, обла­дая своими оттенками и красками, речь возницы свобод­но включается в строфу, которую она не разрушает. Достигается это максимальным приближением авторских конструкций и лексики к особенностям стиля героя.

Не переходя на диалектизмы ни в отборе слов, ни в синтаксисе, поэт тем не менее широко использует сло­варь живой разговорной речи: Дорога довольно хорошая, даю сороковку, такой отвратительный малый. Устно-разго­ворные тона характерны и для ритмико-интонационных построений.

Очищенная от явно грубых выражений, от непонятных областных слов, устно-разговорная речь позволяет Есе­нину включать в повествование монологи различных ге­роев, сохраняя колорит и краски их языка в пределах единого поэтического стиля поэмы. И это характерно не только для «Анны Снегиной», но также и для других про­изведений последних лет.

Отношение автора поэмы к своим героям проникнуто лирической задушевностью, озабоченностью их судьбами. Об «Анне Снегиной» принято говорить как о лирической поэме, но достаточно очевидно, что источник её художественной силы не только в глубочайшей лиричности, но и в эпической масштабности изображаемых событий. В тысяча девятьсот двадцать пятом году Есенин неоднократно читает «Анну Снегину». Присутствующий на одном из таких чтений Фурманов вспоминает: «Он читал нам последнюю свою, предсмертную поэму. Мы жадно глотали ароматичную, свежую, крепкую, прелесть есенинского стиха, мы сжимали руки один другому, переталкивались в местах, где уже не было силы радость удержать внутри».

Вся поэма выдержана в элегически-грустном тоне. Она составлена из эпизодов, дающих целостное представление о происходящих событиях. Эта поэма – поэма характеров. На первом месте стоит образ самого повествователя. Через него эпическая конструкция произведения окрашена лирическими красками, порой светлыми, порой мрачными:

В небольшой по объему поэме Есенина раскрывается целая эпоха в жизни России: трагическая судьба страны, судьба всего русского народа в роковой момент революционного потрясения. Здесь и дворяне, потерявши? свои усадьбы и выброшенные за пределы родины, и крестьяне, сначала погибающие за коммунизм, а потом, в годы нэпа, сжимающие „от прибыли руки, ругаясь на всякий налог“, когда „удел хлебороба гас“, как с грустью замечает поэт. Здесь и белые офицеры, убитые, как муж Анны, и погибший Прон Оглоблин, и русские интеллигенты, которые, подобно лирическому герою, отказываются воевать во время первой мировой войны, потому что хорошо поняли, что „сермяжную рать прохвосты и дармоеды сгоняли на фронт умирать“.

И как плач по русской земле, охваченной пожаром революции, звучат в поэме слова старой мельничихи:

Пропала Расея, пропала...

Погибла кормилица Русь...

Но, как всегда у Есенина, трагические моменты жизни преодолеваются и здесь ее вечными, позитивными началами: любовью (образ „девушки в белой накидке“, не раз появляющийся в поэме, вызывает светлые и нежные воспоминания лирического героя о первой любви-чистой и целомудренной), красотой и гармонией природного мира (в произведении даны светлые, весенние картины и пейзажи; „яблони белые“, цветущая сирень, „задумчиво чудный“ вечер, „волнующе пахнет жасмином“ „майская теплая ночь“, вокруг „древесная цветень и сочь“).

Поэтому и становятся „ключевыми“ в „Анне Снегиной“ слова о вечности и нетленности самой жизни человеческой на мирной земле:

… я думаю,

Как прекрасна

Земля

И на ней человек!
Вывод

Анализ произведений С.Есенина показал отношение поэта к вечности, в стихотворениях просматривается библейское и философское осмысление жизни. Сергея Александровича как истинного поэта волновали вечные философские вопросы взаимоотношения человека и Вселенной, человека и природы, человека и мира его земных деяний, радостей, страстей, тревог, любви и ненависти, жизни и смерти.

Стихотворения последних лет отражают мысли Есенина о прожитой жизни: он не сожалеет о прошедших временах, принимает с философским спокойствием и мудростью тот факт, что «Все мы, все мы в этом мире тленны».

В стихах, написанных Есениным в рассмотренный период являются осмыслением прошлой жизни, поэт как бы оглядывается на свой путь, во многом автобиографичны: это честная и мужественная исповедь поэта. По-настоящему художественны в них образы, без которых трудно представить себе творчество Есенина. Груз прошлых ошибок, чуждые идейные влияния, раздумья о днях, растраченных напрасно, неустроенность личной жизни, имажинистская среда тяжёлым бременем ложились на душу поэта. Есенину было трудно шагать в ногу с народом, с новой жизнью.

Лирическая исповедь, тончайший психологизм, аналитическое самоуглубление стихотворений делают этот период отражением одной из самых страшных и горьких страниц жизни поэта, серьёзным творческим достижением Есенина.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Рассмотрев временную характеристику мировоззрения в произведениях Есенина, можно увидеть, что его лирика отражает мировосприятие, формировавшееся на основе народных мифологических представлений о мире, которые были закреплены в крестьянских земледельческих и календарных обрядах и праздниках. В результате время, отражая годовой круг, предстает как циклическое и обозначено указанием на череду праздников и на смену времен года или времени суток.

Тяготея к формам конкретно-исторического изображе­ния событий, Есенин стремился раскрывать их в эмоцио­нально-психологическом аспекте, получившем широкое распространение в нашем искусстве и принесшем ей наи­большие художественные достижения.

Поэзия Есенина с большой реалистической глубиной воплотила мир человеческих чувств, вызванных небыва­лой ломкой общественной жизни России, она запечатлела сложный, трудный, противоречивый процесс становления сознания широких народных масс, вовлеченных в револю­ционное переустройство действительности. Интерес к внут­реннему миру человека, к его раздумьям, чувствам, пси­хологии, изменяющейся в ходе строительства новой жизни, равно как и постоянное, неукротимое стремление выразить это искренне, обнаженно, правдиво, толкало каждый раз поэта к отбору все новых и новых стилевых средств.

Поэтический стиль Есенина находился в постоянном движении и в нем все ярче обозначалось тяготение к тра­дициям национального художественного творчества в его устно-народной и классической форме. Именно два этих неиссякаемых источника составляют основу поэтики Есе­нина, глубоко национальной во всех ее наиболее устой­чивых и существенных элементах.

Преодолевая многочисленные влияния и противоречия, Есенин утверждал своим поздним творчеством такие ху­дожественно-эстетические принципы изображения жизни, которые утвердились и получили развитие в литературе социалистического реализма

Поззия Есенина — неотъемлемая часть национального художественного творчества. Она эмоционально психоло­гически отражает наиболее сложную эпоху русской общественной жизни.

Мировоззренческие особенности поэта составляют единое философско-художественное представление о человеческом бытие. Это обозначен прежде всего в соединении религиозных идей с требованием социальных преобразований, и в осмыслении революционных событий в стране в религиозном ключе, и неприятие официальной религии, а также в апокалипсических настроениях, жажде радикального обновления мира, наступления эры «Третьего завета».

Анализ революционных произведений Есенина показывает, как хорошо они укладываются в модель русской культуры. Во-первых, максимализм мировосприятия, практически полное отсутствие ценностно-нейтральной зоны, образы мира в поэмах ярко-дуалистичны, имеют либо положительное, либо отрицательное значение.

Идейно-художественные искания Есенина недолгих творческих лет вводили его поэзию в основное русло советской литературы. И имели также огромное значение для ее последующего развития.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Белоусов В.Г. Сергей Есенин. Литературная хроника. [Текст]/ Белоусов В.Г. – Ч.1.- М.: Советский писатель, 1969.

Бобринская Е. Ранний русский авангард. М. [Текст]/ Бобринская Е. – Из-во Гос. Института искусствознания. 1999 – 245с.

Воронова О. Сергей Есенин и духовная культура. [Текст]/ Воронова О. – Рязань, 2002, С.491

Воронова О. „Уже слышится благовест бунтов...“ (С.Есенин). // Литература / Прилож. к „ПС“. [Текст] — 1997. — N17

Воспоминания о Сергее Есенине. [Текст]– М.: Просвещение 1965.

В мире Есенина. Сборник статей. [Текст] – М.: Просвещение, 1986.

Введение в литературоведение: Хрестоматия./Под ред.П.Николаева. [Текст] – М.: Просвещение, 1997.

Галкина-Федорук Е. О стиле поэзии Сергея Есенина. [Текст] – М.: Просвещение, 1965.

Егоров Б. Российские утопии [Текст]/ СПБ: Искусство – СПБ, 2007. – 416с.

Есенин С. Исповедь хулигана: Стихотворения, поэмы. [Текст]/ СПБ.: Издательский дом «Азбука-классика», 2006. – 320с.

Журавлев В. Лирический роман Есенина: (к столетию со дня рождения). [Текст]// Литература в школе. — 1995.- N5.

Захаров А. Научная есенинана, предварительные итоги: (к столетию со дня рождения). [Текст] // Библиография. — 1995. — N1.

Зуев Н. Народные истоки поэзии С.Есенина: (к столетию со дня рождения). [Текст] // Литература в школе. — 1995. — N5.

Коржан В.В. Есенин и народная поэзия. [Текст]/ — Л.: Наука, 1969.

Кошечкин С.П. Раздумья о поэте. [Текст]/ — М.: Советская Россия, 1974.

Локшина Б.С. Поэзия А.Блока и С.Есенина в школьном изучении. [Текст]/ — Л.: Просвещение, 1978.

Мусатов В. Поэтический мир С.Есенина. [Текст]// Литература в школе. — 1995. — N6.

Наумов Е.И. Сергей Есенин. Личность. Творчество. Эпоха. [Текст]/ — Л.: Лениздат, 1969.

Прокушев Ю.Л. Сергей Есенин. Поэт. Человек. Книга для учителя. [Текст]/ — М.: Просвещение, 1973.

Прокушев Ю.Л. Есенин, какой он был. [Текст]/ — М.: Просвещение, 1973.

Сахаров А. Обрывки памяти (Первая автобиография Есенина). [Текст]// Знание. — 1996. — N8.

Сергей Есенин. Воспоминания родных. [Текст]/- М.: Московский рабочий, 1985.

Сергей Есенин. Собрание сочинений в 3 томах. [Текст]/ — М.: Правда, 1983.

Филиппов В. Сергей Есенин. Новые аспекты изучения. [Текст]/ Русская словесность. — 1996. — N 5.

Ходасевич В. Есенин// Есенин С. Исповедь хулигана: Стихотворения, поэмы. [Текст]/ – СПБ.: Издательский дом «Азбука-классика», 2006, с 309.

Шубникова-Гусева Н. Открытия „Страны негодяев“ (С.Есенин). // [Текст]/ Литературная учеба. — 1997. — N3.

Шубникова-Гусева Н. Сергей Есенин: неизвестные материалы. // [Текст]/ Человек. — 1995. — N5.

Эткинд Е. В мире есенинской образности. [Текст]/ – СПБ.: Издательский дом «Азбука-классика», 2006.

Юшин П. Поэзия Сергея Есенина (1910 – 1923 г.г.) [Текст]/ – СПБ.: Издательский дом «Азбука-классика», 2006.

Юшин П.Ф. Сергей Есенин. Идейно-творческая эволюция. [Текст]/ – СПБ.: Издательский дом «Азбука-классика», 2006.