ВАКХАНАЛИЯ ЗЛА
(ТОТАЛИТАРИЗМ В ИЗОБРАЖЕНИИ Ю. ДОМБРОВСКОГО:«ХРАНИТЕЛЬ ДРЕВНОСТЕЙ», «ФАКУЛЬТЕТ НЕНУЖНЫХ ВЕЩЕЙ»)
ЮрийДомбровский — автор романов «Хранитель древностей» (1964) и «Факультет ненужныхвещей» (1978), которые часто называют «дилогией свободы».
Всамом деле, в образе внешне незаметного, но внутренне несгибаемого музейногоработника Георгия Зыбина писатель показал личность, бесстрашно бросившую вызовтоталитарной системе и сумевшей отстоять свое человеческое достоинство. Болеетого, Ю. Домбровскому удалось воссоздать широкомасштабную, многомерную,объемную картину деспотии, изнутри вскрыть изощренный механизм бытования зла,обнажить его изнаночную потаенную мерзость.
В его дилогии государственная машина насилия и подавленияимеет четкую структуру. Наверху этой гигантской пирамиды находится сам«хозяин», чей образ непосредственно включен в романное действие. Именно к нему— Сталину — устремляются волнующие Зыбина мысли, именно с ним хранитель музея,ставший зэком, ведет во сне до предела накаленный страстями спор о добре и зле,о правде и несправедливости, о прекрасных целях и средствах их достижения.
Писательв деталях воссоздает атмосферу невиданного страха, нагнетаемого сталинскоймашиной насилия, охватившего всю страну, проникшего в общественную и в личнуюжизнь людей. «В мире сейчас ходит великий страх. Все всею боятся. Всем важнотолько одно:
высидетьи переждать».
Вромане «Хранитель древностей» Домбровский сравнивает
давлениестраха с силой невиданного по размерам удава, которыи становится символомудушения народа. В романе «Факультет ненужных вещей» возникает такой жевыразительный образ мертвой рощи с бесчисленными «трупами деревьев», задушенных«гибкой, хваткой, хлесткой змеей-повиликой»: «В этом лесу было что-то сродноеизбушке на курьих ножках, или кладу Кощея, или полю, усеянному мертвымикостями».
Помере развития повествования зло все более сгущается и вместе с темконкретизируется. И вот перед нами здание управления НКВД — сумрачное строениена площади, убивающее «своей однотонностью, безысходностью и мертвой хваткой»,намертво зажимающее собой «целый квартал».
Такпостепенно писатель подводит читателя к описанию гигантской машинытоталитаризма, в своей смертоносной утробе перемалывающей миллионы безвинныхлюдей, таких, например, как главный герой дилогии Зыбин. «Вот он попал вмашину, колесо завертелось, загудело, заработало, и нет уже ни входа, ниисхода. И ничего больше не имеет значения. Ни ложь, ни правда, ни стойкость, нимужество — ничего! Нелепый случай его отметил, а остальное доделают люди, кэтому призванные и приставленные».
ЗапущенныйСталиным зловещий механизм функционирует во всем обществе, действует на разныхуровнях, даже на уровне детского сознания. Писатель вводит в повествованиефигуру Георгия Эйдинова, школьника-подростка, стукача и доносчика, которого«бедные педагоги» боялись больше, чем ученики.
Воплощениемзла и разрушения на более высокой стадии выступает в «Факультете ненужныхвещей» машина ОСО (Особого совешания), демонстрирующего правовой произвол,несправедливость и безответственность. «… Человек там осуждается без судей,без статей, без свидетелей, без следствия, без приговора, без обжалования.Слушали — постановили! Литера ему в зубы! И все!»
Наслужбу тоталитаризму была поставлена даже самая гуманная наука — медицина. Ее«блестящим» завоеванием явился научный метод переливания трупной крови. Сутьего заключалась в выкачивании крови из, погибших зэков, приобретшеморганизованный, массовый характер. Тоталитарная система, таким образом,становилась вампиром, вурдалаком, высасывающим кровь из собственного народа. Исамое страшное здесь заключается в том, что государственный вампиризмосуществлялся под маской невинности, милосердия и добродетели. Автором идеипереливания трупной крови стала женщина-врач, которую Зыбин мысленно окрестил«Березка»: «У нее были прозрачные голубые глаза и белые, коротко остриженныеволосы. Она была проста, скромна, никогда не говорил а ни о чем постороннем» иассоциировалась в воображении зэка с невинным «солнечным зайчиком».
Какуже было сказано, машина подавления и уничтожения направлялась опытной рукой.Но в отличие от многих писателей и публицистов Ю. Домбровский несосредоточивает внимание на отрицательных качествах Сталина, а пишет об общемпонижении уровня «мирового добра», о массовом «оподлении» людей. КонцепцияДомбровского созвучна позиции А. Твардовского:
Олюдях речь идет, а люди Богов не сами ли творят!
Эта,казалось бы, бесхитростная в своей простоте мысль поэта во многом определилапути правдивого, объемного, неупрощенного художественного постижения эпохиправления «вождя всех народов».
Втрагических событиях той поры повинны не только личность Сталина — человека, «скороткой памятью на. все доброе и с великолепной, истинно творческой на всезлое и страшное», но и само общество с его нравственной глухотой. Ведьрепрессивный конвейер «не Иван Грозный нам оставил, не татары занесли, а мысами на себя выдумали и взлелеяли».
Воспроизводяобстановку всеобщего страха, захлестнувшего страну в 1930-е годы, Ю.Домбровский намеренно подчеркивает важную и многозначительную деталь: есливыяснялось, что у арестованного «хотя бы на самых далеких развилках родствабыли репрессированные (а по совести говоря, у кого их тогда не было?), то вмеморандуме он назывался не иначе как «близкий родственник ныне разоблаченноговрага народа». Отсюда — поражающий своей трагической парадоксальностьюрезультат: фактически весь народ состоял в родстве со своими «врагами». Приэтом в «Хранителе древностей» и «Факультете ненужных вещей» писательакцентирует внимание на саморазрушительности доносительства, ставшего массовымзловещим явлением, приводившего к замкнутому кругу: у Аюповой «забрали» мужа,она, в свою очередь, преследует бывшего ссыльного Корнилова, Корнилов же,которого защищает Зыбин, в конце концов предает своего товарища. Таким образом,зло порождает новое зло, которое разрастается, множится и дробится.
Ивсе же как бы ни были велики потери в результате массовых репрессий, народуничтожить невозможно — таково убеждение Ю. Домбровского. Вот почему писательвоспроизводит в своем повествовании былину, рассказывающую о том, «какперевелись богатыри на святой Руси». Три богатыря встретили в степи«старикашечку—калику перехожего», символизирующего народную силу, и «развалили»его до пояса. Но тем самым старичков «стало двое», и с каждым ударом меча ихстановилось все больше и больше. «И наконец как сомкнулась эта несметная рать!Как гаркнула она! Как двинулась — и побежали богатьфи».
Верав мудрую красоту мира, в человека, в способность духовного возрождения народаопределяет позицию Ю. Домбровского и сближает ее с гуманистической традициейрусской классики XIX века.