Оначале работы Грибоедова над комедией “Горе от ума” существуют разныесвидетельства его современников. Наиболее авторитетным представляетсявоспоминание одного из ближайших друзей драматурга, С. Н. Бегичева, которыйписал: “… известно мне, что план этой комедия был сделан у него еще вПетербурге 1916 г., и даже написаны были несколько, сцен;но не знаю, в Персии или в Грузии, Грибоедов во многом изменилего и уничтожил некоторые действующие лица, а между прочим жену Фамусова,сентиментальную модницу и аристократку московскую (тогда еще поддельнаячувствительность была несколько в ходу у московских дам), и вместе с этимвыкинуты и написанные уже сцены”. Близкий друг Грибоедова Булгарин вспоминал:“Будучи в Персии в 1821 г., Грибоедов мечтал о Петербурге, о Москве, о своихдрузьях, родных, знакомых, о театре, который он любил страстно, и об артистах.Он лег спать в киоске, в саду, и видел сон, представивший ему любезноеотечество, со всем, что осталось в нем милого для сердца. Ему снилось, что он вкругу друзей рассказывает о плане комедии, будто им написанной, и даже читаетнекоторые места из оной. Пробудившись, Грибоедов берет карандаш, бежит в сад ив ту же ночь начертывает план “Горя от ума” и сочиняет несколько сцен первогоакта”. Письмо Грибоедова, написанное им 17 ноября 1820 г. в Тавризе”подтверждает рассказ Булгарина: “Вхожу в дом, в нем праздничный вечер; я в этомдоме не бывал прежде. Хозяин и хозяйка, Польс женою, меня принимают в двери. Пробегаю первый зал и еще несколько других.Везде освещение; то тесно между людьми, то просторно. Попадаются многие лица,одно как будто моего дяди, другие тоже знакомые; дохожу до последней комнаты,толпа народу, кто за ужином, кто за разговором; вы там же сидели в углу,наклонившись к кому-то, шептали, и ваша возле вас”. Необыкновенно приятноечувство и не новое, а по воспоминанию мелькнуло во мне, я повернулся и ещекуда-то пошел, где-то был, воротился; вы из той же комнаты выходите ко мненавстречу. Первое ваше слово: вы ли это А.С.? как переменились! Узнать нельзя.Пойдемте со мною” увлекли далеко от посторонних в уединенную, длинную, боковуюкомнату, к широкому окошку, головой приклонились к моей щеке, щека у меняразгорелась, и подивитесь! вам труда стоило, нагибались, чтобы коснуться моеголица, а я, кажется, всегда был выше вас гораздо” Но во сне величины искажаются,а все это сон, не забудьте.
Тут вы долго ко мне приставали с вопросами, написал лия что-нибудь для вас? — Вынудили у меня призвание, что я давно отшатнулся, отложилсяот всякого письма, охоты нет, ума нет — вы досадовали. — Дайте мне обещание,что напишете. — Что же вам угодно? — Сами знаете. — Когда же должно бытьготово? — Через год непременно. — Обязываюсь. — Через год, клятву дайте… И ядал ее с трепетом. В эту минуту малорослый человек, в близком от насрасстоянии, но которого я, давно слепой, не довидел, внятно произнес эти слова:лень губит всякий талант… А вы, обернясь к человеку: посмотрите, кто здесь?..Он поднял голову, ахнул, с визгом бросился ко мне на шею… дружески менядушит… Катенин!.. Я пробудился.
Хотелось опять позабыться тем же приятным сном. Немог. Встав, вышел освежиться. Чудное небо! Нигде звезды не светят так ярко,как в этой скучной Персии! Муэдзин с высоты минара звонким голосом возвещалранний час молитвы (ч. пополуночи), ему вторили со всех мечетей, наконец ветерподул сильнее, ночная стужа развеяла мое беспамятство, затеплил свечку в моейхрамине, сажусь писать, и живо помню мое обещание; во сне дано, наявуисполнится”.
В конце 1821 г, Грибоедов попадает в Тифлис на службу“по дипломатической части” при генерале А. П. Ермолове. Здесь, по-видимому,складывается у него план комедии, здесь же были написаны первые два акта.
В начале 1828 г. Грибоедов получает длительный отпуски приезжает в Москву. О первом впечатлении от комедии рассказал в своихвоспоминаниях С.Н. Бегичев: “Из комедии его “Горе от ума” написаны были толькодва действия. Он прочел мне их, на первый акт я сделал ему некоторыезамечания, он спорил, и даже показалось мне, что принял их нехорошо. На другойдень приехал я к нему рано и застал его только что вставшим с постели: оннеодетый сидел против растопленной печи и бросал в неё свой первый акт полисту. Я закричал: “Послушай, что ты делаешь?!!” — “Я обдумал, — отвечал он, —ты вчера говорил мне правду, но не беспокойся: все уже готово в моей голове”. Ичерез неделю первый акт уже был написан”.
В автографе ранней редакции комедии действительноотсутствуют страницы, на которых содержалось несколько сцен первого акта.Очевидно, Грибоедов согласился с замечаниями Бегичева. Свежие московскиевпечатления позволяли ему развернуть новые картины в своей комедии.
В конце июля 1828 г. Грибоедов уехал в имениеБегичева, где закончил работу над двумя последними актами “Горя от ума”. В этоже время комедия получила в свое окончательное название вместо первоначального“Горе уму”.
В июне 1824 г. Грибоедов, уезжая в Петербург,оставляет рукопись комедии Бегичеву, но берет с собой копию, составившуювпоследствии основу окончательной редакции произведения. Из Петербурга он пишетБегичеву: “Кстати, прошу тебя моего манускрипта никому не читать и предать егоогню, коли решишься: он так несовершенен, так нечист; представь себе, что слишком восемьдесят стихов, или лучше сказать, рифм переменил, теперь гладко,как стекло. Кроме того, на дороге мне пришло в голову приделать новуюразвязку; я ее вставил между сценою Чацкого, когда он увидел свою негодяйку сосвечою над лестницею, и перед тем, как ему обличить ее; живая, быстрая вещь,стихи искрами посыпались, в самый день моего приезда, и в этом виде читал я ееКрылову, Жандру, Хмельницкому, Шаховскому, Гречу и Булгарину, Колосовой,Каратыгину...” Вариант рукописи,оставленный Грибоедовым Бегичеву, уцелел и в настоящее время хранится вОтделе письменных источников Государственного исторического музея в Москве.
В процессе чтений комедии друзьям и знакомым Грибоедовпостоянно совершенствует текст произведения, устраняя погрешности стиля, меняявыражения и обороты.
О дальнейшей судьбе рукописи “Гора от ума” намизвестно да рассказа одного из друзей Грибоедова. А.А. Жандра: “Когда Грибоедовприехал в Петербург и в уме своем переделал свою комедию, он написал такиеужасные брульоны*, что разобраться было невозможно. Видя, что гениальнейшеесоздание чуть не гибнет, я у него выпросил его полулисты. Он их отдал ссовершенною беспечностью. У меня была под руками целая канцелярия; она списала“Горе от ума” и обогатилась, потому что требовали множество списков. Главныйсписок, поправленный рукою самого Грибоедова, находится у меня”.
Первоначально Грибоедов надеялся провести свою комедиюв печать и на сцену, но, видимо,к середине октября эти надежды растаяли, а Грибоедов сам стал поощрятьраспространение рукописных копий; которых было, как считают исследователи,около 40 тысяч. Это свидетельствует о громадной популярности “Горя от ума”,если иметь в виду, что обычный тираж книг в то время был 1200 и 2400экземпляров. Конечно, такая популярность объясняется не столько портретностью нкарикатурностью персонажей комедии, сколько ее политической исоциально-философской злободневностью. Об этом свидетельствует такой выразительныйфакт: приехав в январе 1825г. к ссыльному Пушкину в Михайловское всего на одиндень, Пущин привез с собой список “Горя от ума”, чтобы прочитать комедиюопальному другу.
Один из списков комедии попал к другу Грибоедова,поэту, и литературному критику, близкому к декабристам, П.А. Катенину, которыйвысказал в письме к автору критические замечания. Письмо Катенина до нас недошло, но зато сохранился ответ Грибоедова, написанный в январе 1825 г.,позволяющий получить наглядные представления о творческих принципах драматурга:“Ты находишь главную погрешность в плане: мне кажется, что он прост и ясен поцели и исполнению; девушка сама не глупая предпочитает дуракаумному человеку (не потому, чтобы ум у нас грешных был обыкновенен, нет! и вмоей комедии 25 глупцов на одного здравомыслящего человека); и этот человекразумеется в противоречии с обществом, его окружающим, его никто не понимает,никто простить не хочет, зачем он немножко повыше прочих, сначала он весел, иэто порок: “Шутить и век шутить, как вас на это станет!” Слегка перебираетстранности прежних знакомых, что же делать, коли нет в них благороднейшейзаметной черты! Его насмешки неязвительны, покуда его не взбесить, новсе-таки: “Не человек! Змея!”, а после, когда вмешивается личность, “нашихзатронули”, предается анафеме: “Унизить рад, кольнуть, завистлив! горд и зол!”Не терпит подлости: “ах! Боже мой, он карбонари”. Кто-то со злости выдумал обнем, что он сумасшедший, никто не поверил, и все повторяют, голос общегонедоброхотства и до него доходит, притом и нелюбовь к нему той девушки, длякоторой единственно он явился в Москву, ему совершенно объясняется, он ей ивсем наплевал в глаза и был таков. Ферзь тоже разочарована насчет своего сахарамедовича. Что же может быть полнее этого? “Сцены связаны произвольно”. Так же,как в натуре всяких событий, мелких и важных: чем внезапнее, тем болеезавлекает в любопытство. Пишу для подобных себе, а я, когда по первой сценеугадываю десятую: раззеваюсь и вон бегу из театра. “Характеры портретны”. Да!и я, коли не имею таланта Мольера, то по крайней мере чистосердечнее его;портреты и только портреты входят в состав комедий и трагедий, в них, однако,есть черты, свойственные многим другим лицам, а иные — всему роду человеческомунастолько, насколько каждый человек похож на своих двуногих собратий.Карикатур ненавижу, в моей картине ни одной не найдёшь. Вот моя поэтика; тыволен просветить меня, и коли лучше что выдумаешь, я позаймусь от тебя сблагодарностью. Вообще я ни перед кем не таился и сколько раз повторяю(свидетельствуюсь Жандром, Шаховским, Гречем, Булгариным etc., еtc.), что тебе обязан зрелостию, объёмом и дажеоригинальностию моего дарования, если оно есть во мне. Одно прибавлю охарактерах Мольера: Мещанин во дворянстве, Мнимый больной — портреты, ипревосходные; Скупец—антропос собственной фабрики, и несносен.
“Дарованиябольше, нежели искусства”. Самая лестная похвала, которую ты мог мне сказать, не знаю, стою ли её? Искусство в том толькои состоит, чтоб подделываться под дарование, а в ком более вытверженного,приобретенного потом и сидением, искусства угождать теоретикам, то есть делатьглупости, в ком, говорю я, более способности удовлетворять школьным требованиям,условиям привычкам, бабушкиным преданиям, нежели собственной творческой силы, —тот, если художник, разбей свою палитру и кисть, резец или перо своё брось заокошко; знаю,что всякое ремесло имеет свои хитрости, но чем их менее, тем спорее дело, и нелучше ли вовсе без хитростей? Nugaedifficilis*. Я как живу, так и пишу свободно исвободно”.
Когда надежды на публикацию комедии целикомразвеялись” Грибоедов отдал отрывки из нее в альманах “Русская Талия”, вкотором были напечатаны с цензурными сокращениями и исправлениями 7—10 явленияпервого действия и третье действие. Альманах этот вышел из печати 15 декабря1824г.
Появление комедии даже в таком урезанном и искаженномвиде вызывало бурную полемику в печати, причем критики разделились на два лагеря:ниспровергателей комедии, раздражённых сатирической картиной нравов, ипочитателей ее, увидевших в произведении Грибоедова правдивую картинусовременной российской действительности.
В 1825 г. была предпринята первая попытка постановкикомедии на учебной сцене театрального училища в Петербурге. Об этом вспоминалзнаменитый актер П. А. Каратыгин: “Мы с Григорьевым предложили АлександруСергеевичу разыграть “Горе от ума” на нашем школьном театре, и он был ввосхищении от нашего предложения… мы живо принялись за дело; в несколькодней расписали роли, в неделю их выучили, и дело пошло на лад. Сам Грибоедовприезжал к нам на репетиции и очень усердно учил нас… Надо было видеть, скаким простодушным удовольствием он потирал себе руки, видя свое “Горе от ума”на нашем ребяческом театре… На одну из репетиций он привел с собой А.Бестужева и Вильгельма Кюхельбекера — и те тоже нас похвалили… Наконец,комедия — была уже совсем приготовлена, на следующий день назначен былспектакль… но, увы! все наши хлопоты и надежды лопнули, как мыльный пузырь!Накануне самого представления, на самой последней репетиции, является к наминспектор Бок и объявляет нам грозный фирман графа Милорадовича (который имелтогда главное начальство над императорскими театрами и которому кто-то донёс онаших затеях), чтоб мы не смели так либеральничать и что пьесу, не одобреннуюцензурой, нельзя позволить играть в театральном училище”. Так окончилась этапопытка.
Перед последним отъездом из Петербурга в 1829г.Грибоедов на списке “Горя от ума”, который принадлежал Булгарину, сделал надпись:
“Горемое поручаю Булгарину...” Видимо, он надеялся, что тому удастся пробить комедиюв печать. Но этим надеждам не суждено было сбыться. Первое отдельное издание“Горя от ума” появилось уже после гибели Грибоедова, в 1833 г., а полное, неискаженное цензурой издание вышло только в 1862 г.