Портрет Владыки мрака в «Поэме без героя»
Р. Д. Тименчик
Впоэме-триптихе Ахматовой, в первой части «Тысяча девятьсот тринадцатыйгод», помянут испанский художник c «редким даром наблюдательности»[1], «художник чудовищных грез, — больная насмешка над жизнью, — надцарством могилы вопрос» (К. Бальмонт):
Однако
Янадеюсь, Владыку Мрака [2]
Выне смели сюда ввести?
Маскаэто, череп, лицо ли -
Выражениезлобной боли,
Чтолишь Гойя мог передать...
(Вварианте:
Нотакое, по крайней мере,
Гойядолжен изобразить).
Средипрочих знаков-индексов «культуры 1913 года» [3] имя создателя«Капричос» и «Мах» не неожиданно, отсылая ко всем этажамэстетической моды десятых годов от хлебниковского ноктюрна («Усадьбаночью, чингисхань!») — «И, сумрак облака, будь Гойя!» — до«Сероглазочки» из репертуара Вертинского:
Вы- вечерняя жуткая сказочка,
Вы- цветок из картины Гойя [4].
Гойя- один из «маяков» [5] Шарля Бодлера -
Нагнусном шабаше то люди или духи
Варятисторгнутых из матери детей?
Твой,Гойа, тот кошмар, — те с зеркалом старухи,
Тесборы девочек нагих на бал чертей!.. -
(Пер.Вяч. Иванова)
Бодлера,который ценил «фантасмагорический мир» Гойи за«правдоподобность»: «Его чудовища рождаются жизнеспособными, онигармоничны. Никто не посмел пойти дальше, чем он, по пути реально зримогоабсурда. Все эти извивающиеся тела, звероподобные хари, дьявольские гримасысродни человеку» [6].
Появлениемаски гойевского персонажа на ночном маскараде ахматовской поэмы предуказаногофманианой и вальпургианой «Клуба гашишистов» [7] Теофиля Готье вглаве «Тот, кто не был приглашен»: «Вскоре гостиная всянаполнилась необыкновенными лицами, прототипами которых могли служить лишьофорты Калло и акватинты Гойи; мишура смешивалась здесь с живописнымилохмотьями, человеческие образы со звериными» [8]. Можно гипотетическипроследить и конкретную ахматовскую отсылку, возможно, основывающуюся насравнении из другого рассказа Готье — «Мадемуазель Дафна деМонбриан»: "… голову одного из трупов до сих пор венчала шляпа, аиссохшее лицо его с беззубым ртом и пустыми глазницами искажала гримаса,исполненная мрачного сарказма. Он был похож на тот ужасный офорт Гойи, подкоторым стоит подпись: Nada y nadie [Ничто и никто — исп.]" [9]. Какуказывают комментаторы, автор имел в виду офорт № 69 из цикла «Бедствиявойны» — «Nada. Ello dira» [10], где мы видим разлагающеесятело, восстающее из могилы с листом бумаги в руках, на котором написано«Ничто» (бальмонтовский «над царством могилы вопрос»), авкруг его главы, по описанию Готье, «tourbillonent, И peine visibles dans l'Оpaisseur de la nuit,de monstrueux cauchemars illuminОs Нa et lИ par de livides Оclairs» [11].
ПогружениеАхматовой в сочинения Теофиля Готье происходило по меньшей мере дважды в еежизни. Как известно, Гумилеву — по замечанию М. Кузмина, «несомненнолюбящему Теофиля Готье, но несколько преувеличивающему его значение для нашихдней» [12] — принадлежит статья 1911 года к столетнему юбилею«непогрешимого поэта» [13]. Впоследствии он перевел «Эмали икамеи» [14], пробовал организовать «Готианскую комиссию» [15],делал доклад о нем в романо-германском кружке при Петербургском университете[16] и, наконец, ввел его в акмеистический пантеон, вызвав раздражение Блока(«из русских же — никого» [17]) и удивление Осипа Мандельштама -
Забыло бесхарактерном Верлене
ИТеофиля принял в сонм богов… -
исовпав с некоторыми западноевропейскими тенденциями: «Акмеизм в известноймере смыкается с имажизмом, виднейшим представителем которого был Эзра Паунд.Подобно ему, акмеисты выдвигали Готье в противоположность Верлену, выступалипротив зыбкой музыки слова и требовали пластичности образов и точностивыражения» [18]. В 1920-е годы Ахматовой казалось, что увлечение«великим Тео» началось у Гумилева во время африканского путешествия1910-1911 гг. [19], но можно думать, что оно возникло уже и перед путешествиеми что Ахматова была ему свидетельницей и даже соучастницей — заменяятолько-только уехавшего Гумилева, она, отвечая на адресованное ему письмо юногопоэта Александра Архангельского, рекомендует читать Готье [20], а написанное вэти же дни стихотворение «Старый портрет...» («Сжала тебязолотистым овалом...») явственно отталкивается от «Пастели»Готье («Люблю видеть вас в ваших овальных рамах...») [21]. Гумилевнастаивал на том, чтобы Ахматова переводила прозу Готье [22]. В 1925 г.Ахматова перечитывала французского мэтра уже в связи с поисками источниковпроизведений Гумилева [23] (нашла, например, таковые для «Актеона»[24], для «Почтового чиновника» [25]).
В«Решке» тот же персонаж, что так хром и так любезен в первой части,приобретает в качестве конвоя нетопырей, которые могут прямо вести к офортамиспанского художника (напомним про «летучих мышей Гойи» в«Иньессе Сиерры» из «Эмалей и камей» [26]):
Неотбиться от рухляди пестрой, -
Этостарый чудит Калиостро
Замою к нему нелюбовь.
Имелькают летучие мыши...
Впервую очередь, конечно, вспоминается «Сон разума рождает чудовищ»,который художник сопроводил автокомментарием, столь созвучным пафосу«Решки»: «Автор спит. Его единственное желание состоит в том,чтобы стереть с лица земли пагубные суеверия и с помощью этого фантастическоготворения подготовить основу для торжества истины» [27].
Список литературы
1)Энциклопедическийсловарь. СПб., 1893. Т. IX. С. 38.
2)Встатье «Поэзия ужаса. Ф. Гойя как автор офортов» (Мир искусства.1899. № 11/12) Бальмонт писал, что великий испанец «изобразил все толикование, которое составляет интимную сущность богоотступного кощунственногозла. Его демоны задыхаются от ощущения радости бытия» — слова эти выписаныв рецензии Александра Блока на сборник статей Бальмонта «Горныевершины» (1904).
3)См.:Тименчик Р. К семиотической интепретации «Поэмы без героя» // Трудыпо знаковым системам. VI. Тарту, 1973. С. 438-442.
4)Автор,возможно, Борис Кохно. См.: Сапгир К. Борис Кохно и его тетради // Солнечноесплетение. Иерусалим. 2000. № 14/15. С. 296. Из ряда отражений в культуре1910-х годов укажем еще на стихотворение бестужевки: «На мотив Ф. Гойа(Офорт „Ужасы войны“)» (Караваева А. Чертополошье. Стихи.Барнаул, 1923. С. 41).
5)В1945 г. Ахматова читала «Маяки» художнице А.В. Любимовой (Об АннеАхматовой. Стихи. Эссе. Воспоминания. Письма. / Сост. М.М. Кралин. Л., 1990. С.237). В этом разговоре, возможно, возникло имя Готье, что могло отразиться впутаной, явно ошибочной записи художницы: "… прочитала одно место изписьма Рембо к Теофилю Готье о Бодлере, где он говорит о нем как бы словамихудожника".
6)БодлерШ. Об искусстве. М., 1986. С. 176.
7)Нельзяв связи с этим рассказом Готье не заметить, что имя этого писателя в памятиАхматовой интимно связано с именем Модильяни (о котором см. в ее воспоминаниях:"… гашиш уже как-то фигурировал в его рассказах") — в томе Готье,привезенном ею из Парижа в подарок Гумилеву, последний обнаружил письмоМодильяни к ней (Лукницкий П.Н. Acumiana. Встречи с Анной Ахматовой. Т. 1.1924-1925. Париж, 1991. C. 75). Отметим, что интертекстуальная агрессивностьрассказа «Клуб гашишистов» ощущалась читателями как близкая всейпоэтике Гумилева: "… только ни одного видения из реального мира, из миражеланий или из темных глубин подсознательного. То был бред эстета и эрудита.Надобно жить одним лишь искусством и книгой, чтобы бредить так. Рассказ этотвспоминается всякий раз, когда перечитываешь Гумилева" (Ульянов Н.Скрипты. Ann Arbor, 1981. С. 49).
8)ГотьеТ. Клуб гашишистов. М., 1916. С. 14; ср.: Готье Т. Два актера на одну роль. М.,1991. С. 255 (пер. А. Перхуровой).
9)ГотьеТ. Два актера на одну роль. М., 1991. С. 491 (пер. В. Мильчиной).
10)ГотьеТ. Два актера на одну роль. М., 1991. С. 526 (коммент. С. Зенкина).
11)«кружатсявихрем, плохо различимые в ночной мгле, жуткие кошмары, освещаемые там и сямвспышками молний» (фр.). — Gautier T. Portraits contemporains. Р. 123. Овозможном отражении этого офорта Гойи в стихах Бодлера см.: Hiddleston J.A.Baudelaire and the Art of Memory. Oxford: Clarendon Press, 1999. P. 174.
12)Аполлон.1912. № 2. C. 73; Кузмин М. Проза и эссеистика: В 3 т. Т. 3. Эссеистика.Критика. М., 2000. С. 96. Ср.: «Я говорю о парнасизме. Он свил себе гнездов Цехе поэтов, где наряду с устремлением к недрам русского языка (Зенкевич,Нарбут) появилось течение, выдвигавшее как образец поэзию Теофиля Готье(Гумилев, Мандельштам). После перевода Гумилевым книги „Эмали и камеи“это течение несколько распространилось. Его сторонники противопоставиливерленовской музыке требование внешней скованности стиха, лиризм они заменялипродуманностью, искренность — искусственностью, от образа они требовали немузыкальной эмоции, а пластической неподвижности. Нельзя сказать, чтобы этотечение до известной степени не было полезным, особенно для молодых поэтов. Напочве подражания Верлену и Блоку появилась привычка у литературной молодеживыдавать за музыку недостатки стиха» (Городецкий С. Французские влияния вновой русской поэзии. Бодлэр. Верхарн. Верлен // Кавказское слово. Тифлис.1918. 16 февраля).
13)ГумилевН. Соч.: В 3 т. Т. 3. Письма о русской поэзии. М., 1991. С. 184-190, 309-314.
14)УсокЕ.И. Последняя редакция статьи А.А. Блока «Без божества, безвдохновенья» // Шахматовский вестник. 1996. № 6. С. 17.
15)См.:Готье Т. Эмали и камеи / Сост. Г.К. Косиков. М., 1989.
16)ЛукницкаяВ. Николай Гумилев. Жизнь поэта по материалам домашнего архива семьи Лукницких.Л., 1990. С. 163.
17)АзадовскийК.М., Тименчик Р.Д. К биографии Н.С. Гумилева (вокруг дневников и альбомов Ф.Ф.Фидлера) // Русская литература. 1988. № 2. С. 183.
18)Mesterton Erik. Speglingar. Essaer, brev, oversattningar.Stockholm, 1986. S. 106.
19)Лукницкий П.Н.Acumiana. Встречи с Анной Ахматовой. Т. 1. 1924-1925. Париж, 1991. С.270; Т. 2. 1926-1927. Париж; М., 1997. С. 25.
20)Письмоот 23 сентября 1910 г.: «Николай Степанович Гумилев уехал вчера на 4мес в Африку. Если Вы читаете по французски [,] я могу дать Вамкнигу Готье или кого-нибудь другого maitr'а [,] у кот стоитучиться. Я уверена, что Ваше письмо очень обрадовало бы мужа. Анна Гумилева.Царское-Село. Бульварная. Д Георгиевского» (РГАЛИ. Ф. 3. Оп. 1.Ед. хр. 65).
21)Нельзяне заметить перекличку ахматовского "… И на ступеньки встретить..."(1913): «Друг шепчет: „Сандрильона, как странен голоствой...“», "-Ах! кто-то взял на память мой белый башмачок",«Что всем он станет мерить мой белый башмачок» — и «Алмазасердца» Готье:
Celui-ci baise la pantoufle
Que Cendrillon perdit un soir...
Впереводе Б. Лившица: «А тот целует Сандрильоны миниатюрный башмачок»,в переводе Гумилева: «А этот милой Сандрильоной потерянную туфлючтит». О некоторых возможных отражениях мотивов Т. Готье у А.А. см.:Козлов С.Л. Любовь к андрогину: Блок-Ахматова-Гумилев // Тыняновский сборник.Пятые тыняновские чтения. Рига; М., 1994. С. 155-171.
22)ЛукницкийП.Н. Acumiana. Встречи с Анной Ахматовой. Т. 1. С. 96.
23)ЛукницкийП.Н. Acumiana. Встречи с Анной Ахматовой. Т. 1. С. 226, 245, 248.
24)ЛукницкийП.Н. Acumiana. Встречи с Анной Ахматовой. Т. 1. С. 309.
25)ЛукницкийП.Н. Acumiana. Встречи с Анной Ахматовой. Т. 2. С. 98 (может быть, имелось ввиду стихотворение Т. Готье «Мансарда»?). Запись «Т. Готье — ФраБеато» (там же, с. 218), — вероятно, конспективная помета при чтениидавней статьи Андрея Левинсона (вырезка хранилась, например, в архиве М.Л.Лозинского): «Гумилев (помнится, я был одним из первых, указавших напривлекательное его дарование), сумел сбросить пышные ризы экзотическойрасцвеченности, его голос выделяется из общего хора; благородная простота иотчетливость формы изобличают в нем переводчика и ученика Теофиля Готье. Егостихотворение — умиленное и прозрачное восхваление смиренного Фра Анжелико,слуги Божия и художника Его милости, монаха из Фьезоле; правильные строфы поэтанедаром колеблемы порой подлинным волнением» (Левинсон А.«Гиперборей» // Театр. 1912. 25 ноября).
26)См.:Тименчик Р.Д., Топоров В.Н., Цивьян Т.В. Ахматова и Кузмин // RussianLiterature. 1978. VI-3. С. 253.
27)ПрокофьевВ. «Капричос» Гойи. М., 1970. С. 33.