Образ маленького человека у Н.В.Гоголя(«Шинель») и у Акутагавы Р. («Бататовая каша»)
Рудольф Сикорски
Образмаленького человека известен давно — благодаря, например, таким мастодонтам,как Николай Гоголь или Фёдор Сологуб, — и неисчерпаем, на мой взгляд, несмотряна то, что в большинстве случаев грозит летальным исходом своему носителю. Иэто почти обязательное ограничение рождает вполне закономерный интерес:действительно ли оно обязательно, и не может ли существовать в природеварианта, который хотя бы оставляет надежду на более желанный путь развитиясобытий для этого маленького человека, который вызывает жалость даже у своегожестокого окружения, — должен вызывать её и у авторов.
Ивот в 1916 году, почти три четверти века спустя после гоголевской«Шинели», не такой известный в наших отечественных литературныхкругах, как А.Чехов (тоже мастер разработки характеров «маленькихлюдей»), но никак не менее талантливый, тогда ещё двадцатичетырёхлетнийавтор нескольких рассказов Акутагава Рюноскэ делает попытку — почтискалькировав первую половину «Шинели» — принципиально изменить еёвторую, решающую часть. И в далёком Токио «маленький человек» видитлуч света — намёк на возможность полного освобождения. Не стоит и говорить, чтопопытка юного японского Дракона оказалась необычайно удачной.
Человек,владеющий контрольным пакетом моей любви, уважения и восхищения, безусловныйавторитет в данном вопросе — Аркадий Натанович Стругацкий, в данном случаевыступивший в роли переводчика с японского на русский именно «Бататовойкаши», свидетельствует, что подобный опыт не явился ни первым, ни, темболее, единственным на творческом пути Акутагавы. Таким было и первоепроизведение, принесшее ему известность, — «Ворота Расёмон», те жеприёмы использовал он в новеллах «Сад», «Барышня Рокуномия»и других. Рано поняв, что гиперболизировать внутренний мир героя можно лишь спомощью события, он направил свою мысль на его поиски — в прошлое. Событием, говоритон, может быть что угодно: от вселенской катастрофы — до подлой мелочи жизни — например, приобретения новой шинели. Причём, на авторство идей Акутагава непретендует — его сознательная роль заключается в том, чтобы в старых сюжетахобнаружить новый смысл. Стругацкий отмечает, что особый интерес в этом планевызывает рассказ «Бататовая каша». В его основу положен древнийанекдот про бедного самурая, всю жизнь мечтавшего «нажраться»бататовой каши, и как он ею объелся, когда сильные мира сего предоставили емутакую возможность. Однако Акутагава построил на этом непритязательном анекдотеоткровенный парафраз «Шинели» Гоголя, что подтверждается многимипрозрачными моментами, бесспорно указывающими на первоисточник. МихаилИосифович Веллер аттестует это приём как «литературное отрицание»:«Акутагава в „Бататовой каше“ предложил обратный вариант»Шинели" Гоголя: бедный маленький человек получает желаемое вогромных размерах." Но истоки новеллы Акутагавы — это «Шинель»,посмотрим же, как они развиваются, и где именно начинаются расхождения.
.Первое, что мы видим, открыв оба произведения, — это сообщение о неопределённодавнем времени, в котором происходит действие; тут же говорится и о неважностидаты для его описания. Далее речь идёт о месте работы главного героя — тоже неважное. С именем начинается первая путаница: если Гоголь, великий насмешник,одаривает своего подопытного чудесно дурацким названием — Акакий Акакиевич даещё и Башмачкин, тем самым предупреждая читателя о начале веселья, то ужесклонный к детальному и скупому реализму за счёт антуража в выписываниихарактеров Акутагава лишает свой персонаж какого-либо собственного имени, и вслучае нужды характеризует его согласно незначительной должности, занимаемойим, — гои. Что касается внешнего вида героев, то тут наблюдаются маленькиенепринципиальные отличия, не оставляющие возможности говорить о нём иначе, чемо маленькой: невысокий рост, страшненький нос, туповатое выражение лица… Обагероя могут похвастаться своей невезучестью: Башмачкин обладает особой харизмой«ходя по улице, поспевать под окно именно в то самое время, когда из неговыбрасывали всякую дрянь, и оттого вечно уносил на шляпе арбузные и дынныекорки и тому подобный вздор.» Гои не везёт с желанной кашей — в случаебольших праздников, на которые её готовили, ему хватало её «весьманемного, только смазать глотку.» Одеваются горемыки тоже как попало:потёртую шинель Башмачкина сослуживцы называют капотом, старая одежда иоблупленный меч гои тоже не добавляют ему популярности. Вообще, нет такогочеловека в хронотопе этих новелл, который не воспользовался бы возможностьюобидеть маленького человека — тут, кстати, всё совпадает: смотрим у Гоголя:«В департаменте не оказывалось к нему никакого уважения.» УАкутагавы: «В самурайских казармах на гои обращали не больше внимания, чемна муху.» В иерархическом контексте — отношения такие же. Наиболеепрозрачный момент — у Гоголя: «Молодые чиновники [...] сыпали на головуему бумажки, называя это снегом.» А вот у Акутагавы: "… к узлуволос на макушке ему прицепляли клочки бумаги..." Жалобы на жизнь у обоихмаленьких людей совершаются одинаковым способом и вызывают такой же слабый, ногорький резонанс: доведённый до крайности Акакий Акакиевич произносит:«Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?», а гои говорит, состроивнепонятную гримасу: «Что уж вы, право, нельзя же так...», причём видих делается таким жалким, что и тут и там находится не окончательноочерствевшая душа, понимающая при этой нечастой жалобе весь ужас ихбеспомощного положения и стыдящаяся своих действий и прекращающая их впредь — но это случается спорадически… Издеваться над Башмачкиным находит приятнымдаже пьяница-портной Петрович, пугая его астронономической ценой на шинель. Гоипугает самурай Тосихито, везущий его к себе за бататовой кашей, отказываясь говорить,где же именно расположен пункт назначения их путешествия по небезопаснымпровинциям.
Совпадаеттакже и первое увлечение обоих неудачников — это служба, хотя Башмачкиннаучился любить свою работу (переписывание), а гои, кажется, всего лишь ищетспасения от своего окружения — от жизни, если угодно. Гоголь пишет: «Малосказать: он служил ревностно, нет, он служил с любовью. [...] Вне этогопереписывания, казалось, для него ничего не существовало.» АкакийАкакиевич берёт работу на дом и переписывает бумаги ради собственногоудовольствия. «Написавшись всласть, он ложился спать, улыбаясь заранее примысли о завтрашнем дне: что-то бог пошлёт переписывать завтра.» Обезымянном гои сообщается лишь, что он предпочитает работать, чем наблюдать «развлечения»коллег, жертвой которых он был; должно быть, поэтому, а не по природнойсклонности "… он с весьма давнего времени ежедневно и неутомимоотправляет одни и те же обязанности..."
Ноу обоих этих персонажей есть другая, тайная мечта, объединяющая их, и с которойначинаются серьёзные расхождения в сюжете рассматриваемых рассказов. Кстати,оба произведения носят название именно желаний, стающих второй натурой героев идвижущей силой их судеб. Гоголь наделяет своего героя желанием, обусловленнымнеобходимостью: шинель, долгие годы защищавшая Акакия Акакиевича от злыхпетербургских морозов, с течением времени превратилась в неспособную кого-либосогреть тряпку; хотел он того или нет, — покупать новую шинель всё равнопришлось. И только нелегко смирившись с этой необходимостью господин Башмачкиносознал, каким счастьем может стать для него это приобретение. С этого мигаБашмачкин пропал; вынужденный голодать в пользу обновки "… он питалсядуховно, нося в мыслях своих вечную идею будущей шинели. С этих пор как будто самоесуществование его сделалось как-то полнее, как будто бы он женился [...] Огоньпорою показывался в глазах его, в голове даже мелькали самые дерзкие и отважныемысли: не положить ли точно куницу на воротник." И день, когда Петровичпринёс готовую шинель, слал самым радостным, самым выдающимся в жизнималенького человека Акакия Акакиевича Башмачкина. Тут мы имеем дело с безумнымсчастьем того, кто позволил себе нечто чуть ли не жизненно необходимое.
Несколькоиная ситуация с гои Акутагавы. Его мечта — это желание в чистом виде; желаниекак таковое. Казалось бы — еда, ещё и сладкая… Такие желания возникают развечто у детей. У детей — и у тех, кто лишён всего — даже элементарногосамоуважения. Впрочем, такая мелочь, как сладкая каша, слишком сильно завладелаестеством гои. Читаем: «Вот уже несколько лет он питал необыкновеннуюприверженность к бататовой каше [...] И поесть до отвала бататовой каши былодавней и заветной мечтой нашего гои. [...]… он и сам, наверное, не вполнеотчётливо сознавал, что вся его жизнь пронизана этим желанием. И тем не менееможно смело утверждать, что жил он именно для этого».
Дальшеоба маленьких человека идут своими путями; во-первых, Башмачкин получает своюшинель. И что же оказывается? она очень изменяет его характер. Ещё в периодожидания «Он сделался как-то живее, даже твёрже характером...» Новоеувлечение даже вытесняет старое: «Один раз, переписывая бумагу, он чутьбыло даже не сделал ошибки, так что почти вслух вскрикнул: „ух!“ иперекрестился.» Шинель делает его более весомой фигурой на службе: с нимразговаривают, его расспрашивают, в конце концов его приглашают в гости! Зато,собственно говоря, именно шинель и убивает его: вряд ли без неё возникла бынеобходимость выходить вечером из дома — впрочем, без неё у Башмачкина ничегобы и не отобрали. Далее, ища справедливости для пропавшей шинели, он наверноевпервые в жизни повышает голос и чего-то требует. Кроме того, он впервые непоявляется на службе. Скажу больше: именно шинель виновата в том, что послесмерти Башмачкин меняется местами с теми, кто его обижал, запугивает итерроризирует весь город, превратившись в призрака-мстителя, разыскивающегосвою шинель.
Бататоваяже каша до поры до времени имеет достаточно ограниченное влияние на гои — онапридаёт ему храбрости: он очень боится ехать в такую даль с Тосихито:«Если бы надежда бататовой каши не возбудила его смелости, он, вероятно,тут же оставил бы Тосихито и повернул обратно в Киото.»
Кстати,должна отметить, что у обоих авторов высокого мастерства достиг приём описаниячерез деталь: Гоголь расцвечивает портного Петровича кривым глазом и«рябизной по всему лицу», много внимания уделяя большому пальцу наего ноге «с каким-то изуродованным ногтём, толстым и крепким, как учерепахи череп.» У Акутагавы такие вещи встречаются на каждом шагу: чирейна правой щеке слуги в «Воротах Расёмон», отрезанный палец в«Сомнении», гои, чихающий в серебряный котелок в «Бататовойкаше».
Таквот, гои, которого Тосихито привёз к себе в Цуругу с целью посмотреть, сколькоже бататовой каши он одолеет, с одной стороны — попадает в рай: аж два подбитыхватой кимоно из блестящего шёлка, сакэ, обещанная желанная каша, бататы длякоторой уже на стадии сбора шустрыми слугами; а с другого — ужас охватываетгои: далеко от дома, у чужих могущественных людей, которые властны издеватьсянад ним, как угодно — он уже не хочет этой каши, а тлько чтобы всё закончилось.Акутагава уверяет: «С ещё большей силой, нежели раньше, ощутил он, как емухочется по возможности оттянуть угощение бататовой кашей, и это ощущениезловеще укрепилось в его сознании. [...] И чем больше он думал, тем тоскливееему становилось.» Тут всё зеркально изменено: если Акакий Акакиевичсначала был исполнен радостного предвкушения счастья, обернувшегося трагедией,то гои, наоборот, был охвачен ужасом, от которого спасся благодарявмешательству судьбы. А что бы стало с Акакием Акакиевичем, спрашивает АркадийСтругацкий, если бы у него не отняли шинель, а, наоборот, подарили бы емудесяток шинелей, сотню шинелей, завалили бы его шинелями? Что происходит впсихике маленького человека, когда её маленькие мечты сбываются с гомерическимизлишком? Именно этот эксперимент поставил Акутагава в своём рассказе. Беднягапришёл в ужас от количества желанной каши. Он еле одолел маленький котелок. Мечтаего при встрече с перспективой полного удовлетворения перешла в паническийстрах, а страх — в безнадёжное сожаление об утраченной мечте. Но в конце концовисчезло и сожаление. Маленькому человеку намного легче и проще жить без всякихжеланий.
Наверное,гореть мне в аду, но я не согласна с Аркадием Натановичем, который, как японимаю, воспринимал инцидент с неспособностью гои одолеть больше одногокотелка выстраданной бататовой каши и его ненависть к этому предмету своихмечтаний, как его символическую смерть как личности. Но я почему-то вижу этосовсем иначе — как символическое освобождение гои, как получение им неожиданнойдушевной свободы: есть такое выражение, что когда кто-то теряет всё, ему уженечего терять. Я не хочу представлять всё в таком мрачном свете; я бы скореесказала, что ему нечего бояться, а это же наилучший путь к освобождению. Послебататовой каши чем ещё можно запугать гои? что ещё можно отобрать у него? Каксказал Веллер о профессии дворника: "… не понизят тебя — некуда, не уволят- самим улицы мести придётся..."
Напоследокхочу остановиться на принципиально новом приёме, введённом Акутагавой Рюноскэ:элементе сказочности (не путать с мистичностью). Всем известна славянскаясказка про хитрого мужика, продавшего барину за бешенные деньги обыкновенногозайца, предварительно сделав вид, что посылает его домой с наказом женевстретить и накормить их. К этому же приёму прибегает самурай Тосихито,желающий таким образом как следует напугать и без того испуганного гои своимвеличием: он будто бы отсылает лису к своим слугам с аналогичным сообщениям.Возможно, Акутагава использовал этот эпизод, чтобы слегка выправить акценты,показав тщеславное хвастовство Тосихито и удачную политику невмешательства,выбранную всё-всё понимающим гои.
Этонасчёт сказочности.
Чтокасается мистичности, то призрак Башмачкина, крадущий шинели у Гоголя, уАкутагавы уравновешивается оборотнем в виде лисицы-кицунэ, персонажа японскогофольклора, которая воплощается в жену Тосихито и в таком виде оповещает двор оего воле, а не собственной персоной, как было бы у нас. Та же лиса появляетсяпод конец в образе судьбы, спасающей своего избранника — гои от желаннойбататовой каши, ставшей ему ненавистной.
Такимобразом Акутагава Рюноскэ доказал, что даже такой ограниченный образ, как образмаленького человека, — не обязательно должен сводиться на нет заложенным в нёмнабором качеств и желаний, а главное — то, что он вообще задумался над тем, чтоу медали может быть две стороны, а у проблемы — как минимум два пути решения.
Список литературы
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта zhelty-dom.narod.ru/