Пушкин«по–Бродски»
Тема«литературных» взаимоотношений А. Пушкина и И. Бродского частоподнимается в современной критике. В работах ученых и публицистов ставитсявопрос прежде всего о преемственности творчества Бродского, о его тесной связисо знаменитым предшественником или отсутствии таковой.
Мнения на этот счетразные. Одни литературоведы ругают «русскоязычного» поэта Бродского,считая, что его поэзия вообще не имеет никакого отношения к русскойсловесности. Отсюда вытекающее суждение о том, что сама попытка сравненияБродского с «солнцем русской поэзии» — самое страшное кощунство ичуть ли не святотатство. Другие называют поэта «Пушкиным ХХ века» ипрочат ему славу в будущем, которая затмит достижения его старшего«коллеги по цеху». Эту бурную полемику мы рассматривать не будем и ник одной из спорящих сторон не примкнем, а согласимся со словами Льва Лосева о«непрекращающемся диалоге», который ведет Бродский с Пушкиным«то в сюжете, то в подтексте стихотворений». Особенности этого«непрекращающегося диалога» и попробуем проанализировать на примерепоэмы И. Бродского «Двадцать сонетов к Марии Стюарт», а именно на шестомее сонете.
Прежде, чем приступитьнепосредственно к анализу, следует рассказать немного обо всей поэме.Лирический герой Бродского, прогуливаясь по Люксембургскому парку в Париже,обращает внимание на одну из каменных статуй. Это изображение шотландскойкоролевы Марии Стюарт. Сонм воспоминаний, мыслей и чувств просыпается в поэтепри созерцании «анфаса и матовых плеч» каменной дамы. Обрывкамивпечатлений прошлого, слухами об этой исторической личности и простособственными философскими размышлениями он спешит поделиться со статуей, иболучшего слушателя не найти. Шестой сонет — это своеобразное признание в любвикаменному изображению Марии Стюарт. На первый взгляд так и кажется. Но все нетак просто. Из текста сонетов видно, что адресат душевных излияний поэта – нереальная историческая личность, а образ некой Мари, зачем-то ему нужный. Этообраз близкого поэту человека, женщины, которую он когда–то любил (или все ещелюбит?).
Конечно, можно сделатьотсылки к биографии автора, вспомнить Марианну Басманову, реальную женщину,возлюбленную Бродского, которой посвящены многие его лирические шедевры. Но врамках отдельно взятого «Шестого сонета» мы вряд ли имеем на этоправо. Поэтому далее будем образ прекрасного адресата считать размытым иназывать героиню «красавицей», как делает это сам автор в«Четвертом сонете»:
Красавица, которую япозже
Любил сильней, чемБосуэлла – ты,
С тобой имела общиечерты…
Итак, «Шестойсонет». Надо сказать, что в данном случае мы имеем дело с такимлитературным явлением, как реминисценция. По толковому словарю Ожеговареминисценция — «отголосок, отражение влияния чьего-нибудь творчества вхудожественном произведении». Вообще в поэзии реминисценции довольноредкое явление, чаще встречаются интерпретации, подражания и пародии. Данныйсонет Бродского на первый взгляд и выглядит как пародия. Уж больно налицоотсылки к тексту оригинала, иронические замечания. Но задача пародии — насмешка(помягче — усмешка, при так называемой дружеской пародии) над мыслями,чувствами, тематикой, манерой, поэтикой того, кто или что пародируется, длячего присущие ему особенности гипертрофируются, подчёркиваются их чем-тосмешные стороны. У Бродского нет ни такой задачи, ни соответствующих приёмов;хотя некий комический эффект его реминисценция производит. Для реминисценциинеобходимо либо нацеливаться на очень начитанную публику, либо использоватьизвестный текст, знакомый каждому. Для признания в любви лучшегоматериала-основы, чем пушкинское «Я вас любил…» не найти. Этопроизведение — не только образец творчества великого классика, но и длявосприятия русского читателя наполненный неким особым, сакральным, смыслом. НоБродский, используя стихотворение Пушкина, конечно, не идет у него на поводу:он вышивает по пушкинской канве, но своими собственными нитками, иногдасовпадая с ним, иногда полемизируя. Воспринятое Бродским пушкинское слово,пройдя через горнило его собственных представлений и поэтики, откликается новымзвучанием, наполняется новым смыслом. Так что можно говорить не просто оперекличках, но об апелляции Бродского к Пушкину и своеобразной реакции нанего. Отражение новых смысловых пластов заметно на всех языковых уровняхпоэтического текста.
Стихотворение Пушкинасостоит из восьми строк. У Бродского — это сонет, и, как и положено сонету, вего составе – 14 строк. Получается, что целых 6 строк – это свободноепространство, принадлежащее только Бродскому и выходящее за рамки пушкинского«Я вас любил». У Бродского нет классической разбивки на октет и дватерцета, принятой для сонета, и рифмовка строк – совсем не традиционная.Собственно, сонетная форма здесь расшатана до предела. Несмотря на слова авторав «Первом сонете» о «классической картечи», лексику тоже неназовешь традиционно сонетной. Нацеленности на какой-либо определенный стильречи у Бродского нет, для него главное – ясность выражения мысли, а какимисредствами языка она будет достигнута – значения не имеет. Вот потому«Шестой сонет» и наполнен несколько «сниженной» лексикой.Так, поэт допускает употребление таких разговорных единиц и оборотов, как«сверлит мои мозги», «разлетелось к черту на куски»,«в который вдарить», «пломбы в пасти»; и умело вставляет,где надо, словосочетания, ставшие определенными романтическими штампами:«дай вам Бог», «сей жар в крови», что звучит весьмавысокопарно. С помощью такого лексического «винегрета» достигаетсяопределенный эффект: читатель сбит с толку и отвлечен от главной сутиповествования, от истинной авторской позиции.
Интонация тоже совсем несонетовская. Для автора классического сонета то, о чем он пишет, — оченьсерьезно, он буквально изливает свою душу в стихах (достаточно вспомнить сонетыШекспира). Относительно «Шестого сонета» Бродского складываетсявпечатление, что он просто потешается и иронизирует. По большому счету так иесть. Но ирония и насмешка направлены совсем не на Пушкина и его произведение,как это было бы в пародии, а на себя самого. Если копнуть глубже, то выходит,что нарочитая самоирония – попытка скрыть нечто серьезное, важное ипо-настоящему ценное. Давайте разберемся. Лирический герой Пушкина адресуетсвое стихотворение женщине, к которой он когда-то испытывал нежные чувства:пушкинское «я вас любил» довольно однозначно говорит о прошлом.Осталось тепло, благодарность; о «боли» речи нет – так почему же непожелать счастья хорошему человеку, которого ты уже внутренне от себя отпустил?Пушкин желает. Бродский же – напротив! — почти нахально заявляет, что Богподобного сильного чувства со стороны мужчины «красавице» «недаст!», т.е. нет человека, способного любить ее сильнее. Интересно, чтоименно с этого момента наибольшего эмоционального напряжения и начинаются 6строк непосредственно самого Бродского, с Пушкиным уже никак не связанные.Такое ощущение, что поэта просто «прорвало»: лавина страсти,возмущения, скрытых упреков и едкой самоиронии рвется на бумагу. Нонапряжением, конечно, отмечены не только эти строки. Признание Бродского вообщегораздо эмоциональней и драматичней, чем у Пушкина. Это у Бродского заходитречь о «боли», он рассуждает о самоубийстве:
Я застрелиться пробовал,но сложно
с оружием. И далее,виски:
в который вдарить?
То есть мысли о смертьналицо, пусть и поданные в шутовском тоне. Несмотря на страстность и бурныеэмоции, признание Бродского все таки очень материально,«овеществлено», «заземлено». Если у Пушкина говорится одуше, в которой любовь, «быть может», «угасла не совсем»,то Бродского больше волнует не душа. Его любовь навязчиво «сверлитмозги». Пушкинское послание – лиричное, трогательное, одухотворенное;Бродский же – напротив – намеренно выводит чувства в область телесного,осязаемого, плотского. Очень показательны в этом смысле последние строки:
… сей жар в крови,ширококостный хруст,
Чтоб пломбы в пастиплавились от жажды
Коснуться — «бюст» зачеркиваю уст!
Достигается дажеопределенный комический эффект. Это происходит из-за несоответствия поэтикиБродского классической, его изображения объекта любви – классическому образувозлюбленной. Там, где классические воздыхатели мечтали коснуться«уст» возлюбленной, лирический герой Бродского – «бюста»;где у них трепетало сердце, и болела душа — у Бродского – от страсти«плавятся пломбы».
Но вся эта шутовскаябравада, все эти витиеватые иронические нагромождения созданы лишь для того,чтобы скрыть ранимую, тонкую душу искренне любящего и страдающего. Бродский(лирический герой у Бродского это все равно в конечном счете автор) посмеетсянад собой сам: над одиночеством, разлукой, несложившимся.… А читателю непозволит.
Литература
1. Иосиф Бродский имир. Метафизика, античность, современность. СПб., изд. журнала«Звезда», 2000.
2. Людмила Штерн.Бродский: Ося, Иосиф, Joseph.М., изд. «Независимая газета», 2001.
3. И.С. Скоропанова.Русская постмодернистическая литература. М., изд. «Флинта», изд.«Наука», 2002.
4. Русскаялитература ХХ века. 11 класс. Часть вторая. М., изд. «Дрофа»,1997.
5. Меркин. Русскаялитература ХХ века. Часть вторая. М., 1995.
6. А. Штоль.«Двадцать сонетов к Марии Стюарт». Попытка комментария.
7. А.А. Фокин. Квопросу о поэтической реинтерпритации.
8. А. Жолковский. Text counter Text.
9. Игорь Лощинов. Иззаметок о пушкинских реминисценциях в русской поэзии ХХ века.
10. И. Бродский.Новые стансы к Августе. СПб., Пушкинский фонд, 2000.