ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение
Глава 1. Жанровые характеристики военной повести
1.1 Повесть как жанр
1.2 Жанровая специфика военной повести
1.3 Общая характеристика военных повестей В. Быкова
Глава 2. Жанровое своеобразие военных повестей В. Быкова (на примерахповестей «Обелиск», «В тумане»)
2.1. Проблемы определения жанровой специфики военных повестейВ. Быкова в советской литературной критике
2.2. Жанровые особенности повести В. Быкова «Обелиск»…
2.3. Повесть «В тумане»: конструкция «нравственногоэксперимента»
Заключение
Список использованной литературы
ВВЕДЕНИЕ
Творчество белорусскогописателя-фронтовика Василя Быкова выделяется на фоне не менее талантливых иблизких ему по мировоззрению авторов особой мерной реалистичностью, создающейэффект достоверности и жизненной правды описываемых событий, и обостренным,жестким вниманием к нравственным вопросам, решение которых у Быкова поднимаетсядо уровня философского обобщения. При этом писатель остается в пределах тойреальности, того ограниченного времени, пространства, людских характеров,которые он (жизнь? судьба? война?) задает сам (или не выбирает, как предпочиталпояснять он сам).
Своеобразие творчества В.Быкова с самого начала, как только были опубликованы его первые повести,привлекло внимание литературной критики. Однако, судя по источникам, которыеудалось изучить, критиков и читателей интересовала и интересует в первуюочередь нравственная проблематика повестей, анализируются душевные переживаниягероев, причины их поступков, варианты развития событий. Бесспорно, что именноэтого и добивался автор – заставить читателей задуматься, осознать, какнепросто, непарадно, неоднозначно все человеческое, как неожиданно сложныбывают «простые» жизненные обстоятельства, как буднично незаметны подвиги.Ставя своей целью рассказать правду о войне, Быков вышел за пределы войны какситуации, и это сказалось не только на богатстве содержания, но и нахарактеристиках формы его повестей.
Интересно, что, будучинастоящим мастером формы, В. Быков не придавал ей особого значения – «было бычестно, художественно, хорошо» (6, стр. 25). В одном из многочисленных газетныхинтервью он признавался, то пишет повести потому, что «это очень хороший жанр.Еще Твардовский говорил, что повесть – это классический жанр, злободневный,оперативный и всегда художественный» (…) Естественно предположить, что он и незанимался целенаправленно совершенствованием формы, и тем не менее его повестиразнообразны и часто неожиданно сложны по композиционному решению, организацииконфликта, приемам введения символики и т.д.
Между тем критика, вчастности А. Адамович, Л. Лазарев, В. Цветков, высоко оценивая писательскоемастерство В. Быкова, задавалась вопросом о жанровой принадлежности его прозы.В рамки классической военной повести она явно не укладывалась. Однако вопросэтот дискутировался недолго; нам не удалось найти ни одной публикации на этутему после 1980 года.
В настоящей работепоставлена задача проследить жанровое своеобразие военных повестей В. Быковакак по сравнению с классическими критериями жанра военной повести, так и по признакам,выводящим его творчество за эти рамки, и попытаться установить, к каким жанрамтяготеет В. Быков. Предметом исследования, таким образом, являютсяхудожественные особенности военных повестей В. Быкова. Т. к. рамки работыограничены, представляется целесообразным уделить большее внимание анализужанровой специфики военных повестей в целом, а для подробного рассмотрениявыбрать две по возможности непохожие повести В. Быкова (выбраны «Обелиск» и «Втумане») и сравнить их жанровые особенности.
В данной работеиспользованы статьи и монографии известных исследователей творчества В. БыковаА. Адамовича, И. Дедкова, Л. Лазарева, А. Шагалова, а также публикацииразличных авторов в периодической печати (всего просмотрено 102 журнальные игазетные публикации, посвященные В. Быкову и его творчеству).
ГЛАВА 1.ЖАНРОВЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ ВОЕННОЙ ПОВЕСТИ
1.1Повесть как жанр
Прежде чем определятьжанровое своеобразие повестей того или иного автора (в данной работе – В.Быкова), необходимо уяснить типичные признаки жанра и художественные средстваих воплощения.
Повесть как жанр занимаетпромежуточное положение между романом (крупной эпической формой) и рассказом(малой эпической формой). От романа повесть отличают сравнительно небольшойобъем, как правило, краткий, неразорванный период времени действия, меньшееколичество действующих лиц, ограниченное количество связанных с ними сюжетныхлиний и конфликтов. По сравнению с романом повесть менее динамична, болеесозерцательна по отношению к описываемым событиям, что проявляется впристальном внимании к персонажам, описании их переживаний, наблюдению пейзажей(в повестях более, чем в романах, пейзажи используются для подчеркиванияпаралеллизма или контраста к происходящим событиям, душевным состояниямгероев). Жанр повести тяготеет к обыденности, приземленности восприятия иизложения событий, автор стремится создать эффект достоверности (существуетдаже такой жанр, как документальная повесть). Как правило, и события,описываемые в повести, менее масштабны, чем в романе; даже если действиепроисходит в эпоху великих перемен и потрясений, то повесть охватываетнебольшой, периферийный эпизод, жизненные коллизии «маленьких людей».(Классический пример – повесть А.С. Пушкина «Капитанская дочка»: огромное поисторическим масштабам событие – пугачевский бунт – высвечивает судьбы ипереживания обычных, никому не известных людей, не сыгравших в истории никакойзаметной роли, однако по своим нравственным качествам эти люди оказываютсясоизмеримы с главными историческими фигурами: Пугачевым и Екатериной Великой.)
Внимание к «маленькомучеловеку» вообще характерно для русской повести, начиная с народных повестейтипа «Повести о Горе-Злосчастии» и включая шедевры отечественной классики (ср.А.С. Пушкин «Повести Белкина», Н.В. Гоголь «Невский проспект», «Шинель»,произведения Лескова, Куприна). Именно судьба, внутренний мир «маленькогочеловека» в трудной, драматической для него ситуации создает сюжетную линиюповести и ее нравственный негромкий пафос.
По тематике повесть какжанр подразделяется на историческую, документальную, военную, лирическую,фантастическую и т.д. В данной работе нас интересуют жанровые особенностивоенной повести.
1.2Жанровая специфика военной повести
Жанр военной повестивосходит к военной журналистике и публицистике времен русско-турецкой войны1877 – 1878 гг. Тогда же зародились и начали развиваться два внутрижанровыхнаправления: первое, доминирующее затем на протяжении почти ста лет, — «ура-патриотическое» с сильной идеологической установкой на подчеркиваниегероизма, удали, легкости побед русского оружия и игнорирования тягот и ужасоввойны, особенно выпавших на долю простого народа, нижних чинов (солдат) имладших офицеров. Таковы военные повести В.И. Немировича-Данченко («За дальнихбратьев»), очерки военного корреспондента газеты «Правительственный вестник»В.В. Крестовского и др. (6, стр. 18 – 22). Второе направление жанру военнойповести задали В Гаршин (рассказ «Четыре дня» и др.) и Л.Н. Толстой, едва ли невпервые в истории отечественной литературы и философии осудивший войну какявление, какие бы цели она ни преследовала, и показавший войну наскольковозможно объективно («Севастопольские рассказы», роман «Война и мир»).
Проблематика военныхповестей второго, гуманистического направления в жанре – поведение человека навойне, в исключительной, экстремальной ситуации, когда не «работают» или непринимаются в расчет все привычные поведенческие, культурные нормы и правила.Эстетика военной повести строится на контрасте «суровых будней», жестокости иабсурдности войны и человечного, жизнеутверждающего поведения людей.Трагические обстоятельства заданы самой ситуацией войны; авторов интересуетпреодоление (или подчинение) человеком шокирующих его обстоятельств, егодуховные возможности, неожиданность выбора и решений.
В литературе ЗападнойЕвропы тенденции, аналогичные гуманистическому антивоенному пафосу Толстого,получили мощное развитие после Первой мировой войны (творчество Э. Ремарка («Назападном фронте без перемен»), Э. Хемингуэя, С. Моэма и др.). События,произошедшие в России вскоре после Первой мировой, как известно, привели ктотальной коммунистической идеологизации культуры, насаждениюпсевдопатриотизма, мифов о несокрушимой мощи Красной Армии и т.д. Все это,естественно, сказалось и на литературе, так или иначе связанной с военнойтематикой: возобладало «патриотическое», блистательно-победное направлениежанра, еще усилившееся после начала Второй мировой войны.
Подлинный расцвет жанравоенной повести в русской (советской) литературе наступил после окончанияВеликой Отечественной войны. Пафос послевоенной литературы о войне заключался ввысокой героике, романтизации и прославлении подвига советского народа,гиперболизации его нравственных достоинств. Народ-победитель, страна-победительнуждались в поддержке и восстановлении своих духовных сил после пережитойтрагедии и ужасов войны, и с этой точки зрения идеализация людей на войне, ихпоступков, обобщение героико-романтического идеала были необходимы – не толькокак идеология, но и как духовное лекарство. В рамках этой традиции, однако,пробивалось и заявляло о себе гуманистическое направление, восходящее к Л.Н.Толстому, к его пристальному вниманию к людским судьбам, «маленькимчеловеческим трагедиям». Лучшие произведения о войне 1940-х – начала 50-х гг.(М. Шолохов «Судьба человека», Э. Казакевич «Звезда», В. Панова «Спутники»,очерки И. Эренбурга, повести и пьесы К. Симонова) подхватывают и продолжаютутраченную было традицию правдивого изображения войны.
С течением времени жанрвоенной повести приобрел иную – жестко реалистическую и философскую окраску.Пришло время «хрущевской оттепели», и пришло время осмысления событий войны иее роли в судьбе народа и каждого человека в отдельности.
Наиболее резко этапотребность отразилась в произведениях представителей так называемой«лейтенантской прозы», писателей – бывших фронтовиков, которые составилисвоеобразную духовную оппозицию послевоенной литературе о войне. Одна за другойвыходят повести Ю. Бондарева «Батальоны просят огня» (1957) и «Последние залпы»(1959), Г. Бакланова «Южнее главного удара» (1957), «Пядь земли» (1959),«Мертвые сраму не имут» (1961), К. Воробьева «Крик» (1961) и «Убиты подМосквой» (1963), «Журавлиный крик» (1959), «Фронтовая страница» (1960), «Третьяракета» (1961) В. Быкова.
Авторов этих военныхповестей критики упрекали ни много ни мало – в очернительстве славного подвигасоветского народа и дегероизации Великой Победы (6, 109 – 112; 8, 14; 5, 258стр.). Причиной была жесткая «окопная правда» повестей: писатели-фронтовики нехотели и считали безнравственным скрывать или приукрашивать реальность войны,которую они видели своими глазами и пережили день за днем в тех самых окопах, впартизанском тылу.
Появление «лейтенантскойпрозы», в том числе военных повестей В. Быкова, знаменовало собой эволюциюжанра и одновременно – возвращение к его классическим истокам. «Дегероизация»означала подлинный документализм, честность, неприятные, страшные подробности,внимательное, вдумчивое, неторопливое повествование, и главное – вновьпоявившийся интерес к «маленькому человеку» – не-герою, не-победителю, к егодушевным состояниям, к его трагедии самоопределения в разрушенном мире. Военныеповести конца 50-х – 60-х гг. обрели характерную для гуманистической ветвижанра глубину мысли и простоту изложения событий, и напряженный, даже шокирующийпсихологизм.
1.3 Общаяхарактеристика военных повестей В. Быкова
Военные повести В. Быковав полной мере отвечают всем требованиям жанра. Небольшие по объему (не болееста страниц), охватывающие день – два – три, наполненные будничными, вобщем-то, событиями, неторопливые, внимательные к несущественным вроде быдеталям. Герои Быкова – простые люди, именно в том смысле, как обыкновеннопонимается этот эпитет: простые – малообразованные, ничем не примечательныекрестьяне, рабочие-путейцы, сельская интеллигенция, рядовые солдаты и офицерынебольших чинов. Действие повестей Быкова разворачивается в годы войны, в еенепосредственной длительности, либо (реже) в рассказах дня сегодняшнего,которые зримо переносят нас в те, военные времена и обстоятельства. Характернодля военных повестей Быкова, что в них почти нет батальных сцен, темывсенародного подвига, победы как конечной цели, ради которой сражаются ипогибают его герои. Событий мало (несколько эпизодов боя, или подготовка кдиверсии, или захват и допросы партизан), и они имеют значение только для ихнепосредственных участников (но – судьбоносное значение!), четко локализованы впределах повести от зарождения событий к их окончательному завершению на уровнефакта (но не на уровне нравственных уроков, выходящих далеко за пределы факта ив будущее).
Персонажей в повестяхБыкова немного (двое, трое, иногда десять-пятнадцать, если это взвод,партизанский отряд), причем в центре внимания всегда два-три центральныхперсонажа, которые составляют «рамку» конфликтов. Специфика конфликтов в том,что они не вынесены вовне, в какие-то открытые противоречия между участниками,в их активные действия, а помещены внутрь, в глубины души персонажей, которыйзачастую и не обнаруживают перед другими своих переживаний (не умеют – людипростые, не привыкшие выставлять напоказ, оформлять в слова свои чувства).Получается, что не конфликт, не взаимоотношения персонажей создают некиесобытия и двигают сюжет повести, а независимые от персонажей обстоятельства исобытия приводят к развитию внутреннего конфликта в душе каждого и затем – кстолкновению конфликтов (а не людей, характеров, принципов, идеологий).
В центре внимания автора– нравственные, философские проблемы. Их осмыслению подчинен весьхудожественный строй повестей, реализующийся в типичных средствах жанра:безыскусном рассказе, подробном неспешном показе событий и поступков, пейзажныхзарисовках, создающих эмоционально-психологический фон, обнажении внутреннегомира персонажей, концентрации людей и событий на сравнительно небольшомпространстве и в недолгом времени.
Нетипичным, специфическибыковским является подробное, очень подробное исследование причин поведениячеловека, его смыслов и ценностей; усиленный за счет монотонных описаний эффектобыденности, достоверности происходящего; несколько принужденный,сконструированный сюжет, организованный для создания предельно критической длягероев ситуации, в которой они поставлены перед выбором: поступить по совести,по высшему нравственному закону – и погибнуть, или сделать уступку своемустраху (жажде жизни) и погибнуть духовно. Такое впечатление, что война – преждевсего художественный прием, необходимый автору для того, чтобы подробнорассмотреть то, что его больше всего интересует, — душевное состояние людей вситуации почти неразрешимого кризиса, заданного неподвластными имобстоятельствами. Характерна для Быкова и тема самопожертвования, невиннойжертвы, мучений и смерти не на виду и не ради высокой цели, а исключительноради сохранения духовной цельности героя. Таким путем – через рассмотрение«маленького человека» крупным планом – Быков проникает в общечеловеческоенравственное бытие, решает вопросы о смысле и ценности жизни, о значениисмерти, о праве человека быть «простым» – и сложным, неоднозначным, слабым,грубым, жестоким – и подниматься к собственным высотам духа, когда иначепоступить нельзя.
ГЛАВА 2.ЖАНРОВОЕ СВОЕОБРАЗИЕ ВОЕННЫХ ПОВЕСТЕЙ
В. БЫКОВА (НАПРИМЕРАХ ПОВЕСТЕЙ «ОБЕЛИСК», «В ТУМАНЕ»)
2.1Проблемы определения жанровой специфики военных повестей В. Быкова в советскойлитературной критике
Особенности прозы В.Быкова: острый интерес к общечеловеческим проблемам, максимализм в решениинравственных вопросов, «укрупнение» внутреннего конфликта героев, «достовернаяусловность» ситуаций и самой войны, которые выступает скорее как специфическийхудожественный прием для постановки и решения философских вопросов, — побудилилитературных критиков к поиску более точного определения жанровойпринадлежности его военных повестей. А. Адамович и В. Цветков (1, 9) почтиодновременно пришли к выводу о том, что повести В. Быкова тяготеют к жанрупритчи. Однако «классическая» притча, как справедливо указывает исследовательтворчества В. Быкова Л. Лазарев, «предполагает отрешенность от конкретности –бытовой, психологической и прежде всего исторической, она несет в себеабстрактную моральную проблему, которая находит свое выражение и решение внекой сентенции, формуле, представляющей собой и крайнюю степень художественнойусловности, и предельное обобщение. Именно поэтому притча допускает далекорасходящиеся толкования. Притча многозначна и дает простор для свободной,самостоятельной художественной интерпретации. Притча стремится выразитьобщечеловеческое, всеобщее впрямую, для Быкова же чрезвычайно важныиндивидуальные психологические побуждения, неповторимые обстоятельства войны».(8, стр. 84)
Ощущая всю неочевидность,неточность соотнесения повестей Быкова с жанром притчи, А. Адамович делаетпопытку расширить само определение притчи: «Притчеобразность в реалистическойлитературе проявляется по-разному, но традиционная ее особенность – этозаостренность моральных выводов, стремление к абсолютным оценкам. (….) есть,однако, вторая ее разновидность. Это тоже «притча» (по оголенности мысли изаостренности «морали»), но с предельно реалистическими обстоятельствами и совсем возможным богатством «диалектики души» (1, стр. 116).
В. Цветков, рассуждая ожанровых границах притчи и проблемах условности в реалистической прозе,предлагает свое определение для военных повестей В. Быкова: «их можно назватьповестями нравственного эксперимента, (…..) для которых существует свояхудожественная условность, свои средства решения художественных задач» (9,стр.112).
Фактически и В. Цветков, иА. Адамович изобретают новые жанры специально для прозы В. Быкова. Но, как быэто ни подчеркивало художественное своеобразие и ценность творчества Быкова,надо признать вслед за Л. Лазаревым, что «притча и «нравственный эксперимент» вкачестве художественного ориентира для Быкова поминается за неимением точногоопределения» (8, стр. 86).
Дальнейшего развитияполемики на эту тему, как и других попыток определить жанровую спецификуповестей Быкова, в доступных источниках обнаружить не удалось. Следуяавторитету А. Адамовича, авторы либо упоминают о «притчевом» характере военныхповестей Быкова, либо вообще обходят этот вопрос, уделяя основное вниманиеанализу нравственных коллизий.
В настоящей работе мырассмотрим жанровую специфику военных повестей В. Быкова, опираясь на все то«непитичное» для жанра повести и в то же время характерное для прозы В. Быкова,что проявляется в композиционном построении, пространственно-временнойорганизации повестей, характеристиках персонажей и морально-этических,мировоззренческих позициях автора. Для анализа выбраны повести «Обелиск» (1972)и «В тумане» (1987) – произведения зрелого Быкова, в которых наиболее полно иярко, хотя и по-разному, отразилось художественное своеобразие его творчества.
2.2Жанровые особенности повести В. Быкова «Обелиск»
Повесть «Обелиск»,ставшая лауреатом Государственной премии СССР в 1976 году, интересна и сложнакак по содержанию и проблематике, так и по форме воплощения замысла. Фабула напервый взгляд проста: журналист (имени которого мы не знаем) приезжает вдеревню Сельцо на похороны сельского учителя Миклашевича, там знакомится сбывшим инструктором районо Ткачуком, который на обратном пути рассказывает емутрагическую историю, произошедшую в Сельце в годы войны, и подвиг учителяМороза. Причем ничего особенно героического эти люди не совершили, можно сказать,погибли зря, — случайные жертвы войны, каких миллионы.
Сразу же обращает на себявнимание нестандартная композиция повести. Жанр предполагает линейность,последовательность изложения событий и введения в повествование персонажей помере их включения в события. В «Обелиске» же использована структура не простокольцевая, а подобная пространственно-временной «матрешке»: действие, начинаясьи заканчиваясь в современности и в пространстве, охватывающем Сельцо,окрестности, город, постепенно сужается, сжимается и уходит в прошлое – как разпо мере знакомства с основными персонажами повести, биографии которых иобразуют объединяющий сюжетный и смысловой стержень повести. Первый персонаж,которого представляет автор, — сельский учитель Миклашевич, — выводит на второго– своего наставника Ткачука, который в свою очередь углубляет этупреемственность до истоков – главного героя, учителя Мороза (а тот опирается всвоей жизни и деятельности на этику Л. Толстого, что окончательно укореняет«династию» всех трех персонажей в русской культуре просветительства иподвижничества). Таким образом, композиционное решение выполняет одну изглавных авторских задач – создание преемственности поколений, лучших традицийсельской интеллигенции, которые являются, по мысли рассказчика, духовной опоройи совестью народа. Композиция очевидно сконструированная (автор мог и невстретить Ткачука на похоронах Миклашевича, и не идти с ним пешком по ночнойдороге в город), но обстоятельства тем не менее выглядят вполне убедительно.Достоверность возможного как композиционная основа в данном случае –художественный прием, характерный для притчи, о котором говорил в своемисследовании В. Цветков (9, стр. 112).
Рассказчиком выступает неавтор, а пенсионер-учитель Ткачук, который четко осознает свою миссию – донестиправду о нравственном подвиге Мороза до всех, кто способен ее воспринять. Он непросто рассказывает – он утверждает справедливость и преподает урокинравственности, он – заинтересованное, сочувствующее, сопереживающее лицо и приэтом – вполне заурядный человек, но живой, узнаваемый, со своей логикойизложения событий, со своими мыслями и оценкой событий. Такой рассказчик –заинтересованная личность и почти очевидец событий – типичен для народногоповествовательного жанра – сказа.
Рассказ Ткачука имеетдвойное пространственное измерение. Первое, внешнее, — это рассказ-путь, оноизмеряется дорогой и ночным небом, создавая некую всеобщность, космичность,отрешенность от реальности (что тоже типично для сказа, сказания, котороенередко рассказывалось в пути, чтобы «сократить дорогу»). Два человека идутпоздним вечером по сельскому шоссе, ведущему в город, в надежде пойматьпопутную машину. Прием опять-таки условный (повод ввести в повествованиерассказ Ткачука), но выглядит естественно. Эффекту достоверности происходящегоспособствуют многочисленные отступления от рассказа, отвлечения: вот стемнело,и окрестный пейзаж изменился; во прошла попутка, но не взяла; вот появилисьзвезды… Отвлечения, описания пейзажа неторопливые, неяркие, но подробные, дажеслишком замедленные, словно в такт шагам усталых путников и их рассеянныммыслям. По сути эти отступления – просто пауза, композиционный прием, чтобыдать читателям отдых и время «переварить» прочитанное. К тому же они удерживаютчитателя в современности, напоминая, что увлекательный, живописный, оченьподробный рассказ Ткачука – «дела минувших дней», что война осталась позади – итем не менее ее отзвуки, ее уроки рядом с нами, и нужно время (долгого пути) итишина (осенней ночи), чтобы их услышать и понять.
Второе пространстворассказа Ткачука, внутреннее, — это Сельцо, где учительствует Мороз, окрестныесела и ближний лес, в котором скрываются партизаны. Это пространство вдоль ипоперек осваивает Мороз, добровольный помощник и защитник крестьян-белорусов.Вполне реально и объяснимо, если бы не повторяющийся мотив: трудностьпреодоления пути. Поздно ночью Мороз провожает до дома учениц через лес,жестоко мерзнет сам; перетаскивая книги (Толстого!) из барской усадьбы в школучерез реку по льду (как раз в это время снесло мост), проваливается под лед иполучает воспаление легких; на тропинке, по которой вели арестованных пацанов вкомендатуру, помог бежать Миклашевичу и был избит полицаями до полусмерти…нужно прибавить к этому, что Мороз – хромой, калека с детства, чтобывыстроилась скрытая за бытовой реальностью символика трудности его жизненногопути, на котором он так или иначе обречен. Символика, типичная для притчи.
В центре рассказа Ткачука– дружба-противостояние его и Мороза, слабость, одномерность взглядов одного исила и цельность – другого. Постоянно, контрастно противопоставляется активная,«суетная», по определению самого Ткачука, жизнь и деятельность его исотрудников районо, райкома, позднее – партизан (ключевые слова: «мотался порайону», «налаживал связи», «спорили», «ругались»), и цельная, целенаправленнаяжизнь и работа Мороза, который тоже «мотался по всей округе и в город», решаяпроблемы крестьян, но не видна его «суета», а видны результаты, выразившиеся вто числе и в огромном уважении сельчан к учителю.
Ткачук подробнорассказывает эпизоды, связанные с поведением Мороза, которые показались емунеобычным, настораживающим, заслуживающим уважения, и постоянно подчеркиваетуникальность и высокую, жертвенную нравственность этого человека, которая ещеобострилась и высветилась в дни войны: «Вот тогда я и почувствовал, что Морозсвоим умом обошел нас и берет шире и глубже. Пока мы по лесам шастали дазаботились о самом будничном – подкрепиться, перепрятаться, вооружиться дакакого-нибудь немца подстрелить, — он думал, осмысливал эту войну…. И главное,он ее больше морально ощущал, с духовной, так сказать, стороны». (2, стр. 46) Воккупированном Сельце Мороз не только продолжает учить детей, что вызывает шоку Ткачука и партизан (не продался ли немцам?), но и становится духовной опоройдля всей округи: именно ему передают чудом сохранившийся радиоприемник, и онснабжает всех, в т.ч. и партизан, сводками Совинформбюро. И опять-таки Ткачукподчеркивает, что «тогда» это воспринималось как нечто естественное, будничное,и было переосмыслено как «чудо», как поступки, требующие огромного мужества инравственной высоты, уже «потом».
Интересно, что мысли ипереживания Мороза мы знаем только в воспроизведении Ткачука, т.е. такими, каких представлял себе рассказчик. В «Обелиске» Быков отступает от своего любимогоприема – показа душевного состояния героя, и предлагает читателю фактически еголегендарный образ, сохранившийся в восприятии другого человека (рассказчика) ис течением времени, под влиянием разных событий, мыслей и переживанийрассказчика наверняка изменившийся. В то же время он так погружен в реальность,в бытовые мелочи типа мокрого кожушка, кстати случившейся бутылочки«мутненькой», бракованной винтовки без мушки, доставшейся учителю, «потому чтоникто ее брать не хотел», что никак не выглядит исключительной личностью,впрочем, как и все остальные персонажи повести.
Между тем перед нами –человек-легенда, человек, творящий в масштабе мира, который ему виден,настоящие чудеса. Чего стоило защитить от побоев отца Павлика Миклашевича – дане как-нибудь, а через суд, раздобыть в деревенской глуши и предвоенной нищетеполное собрание сочинений Толстого, под носом у фашистов «покручиватьприемник», за что полагался расстрел… И даже его спасение в ночь, когда взяливиновных в подрыве моста мальчишек, — это чудо: полицай, предатель, предупредилучителя об облаве. Не жизнь – житие, полное чудес, добрых дел, чистых и высокихпомыслов. И точно как в житийном жанре, вслед за чудом настало искушение: можноостаться в живых, и даже никто не осудит. Арестованных пацанов не спасти, невыкупить жизнью учителя, и все это понимают. Однако Мороз пришел и сдалсянемцам – без всякой надежды, что мальчишек отпустят.
Добровольно принесеннаяневинная жертва, самопожертвование – ради чего? Мороз даже не сказалмальчишкам, что сдался добровольно, ему не нужно было никакого одобрения,поддержки, вообще никакой моральной выгоды. Рассказчик не отвечает на этотвопрос. В повести «Обелиск» вообще нет выводов, нет морали (как положено впритче). Зато есть наглядный опыт жизни, поступков человека, который вызываетуважение и сочувствие своей, правда, странной, неуместной в суетном практичноммире бескомпромиссностью, честностью, преданностью идеалам, в которые верил икоторые постоянно, изо дня в день воплощал в жизнь. Вот так он жил, и так онпогиб, и был предан осуждению и забвению, потому что обыденный мир не понял егопоступка. Это – скрытая мораль, без поучения и выводов, также характерная дляжанра жития. Выводы предоставляется сделать читателю (слушателю).
Повесть «Обелиск», какуже было сказано, непохожа на другие произведения Быкова по структуре и попризнаку отсутствия психологических исследований, замененных эмоциональностьюрассказчика. Но в ней есть все типично быковские черты: обозримость конкретногопространства и измеримость конкретного времени событий, внешняянезначительность событий и их участников при огромной нравственной ценности инезаурядности их решения, скрытая, растворенная в узнаваемой бытовой реальностисимволика, условность фона, максимализм и духовная красота и сила героя вкритическую минуту выбора между жизнью и смертью, тема самопожертвования и«негромкого подвига» «маленького человека». Все эти черты составляютхудожественное своеобразие повести Быкова и выводят ее за рамки жанра военнойповести гуманистического направления, сближая с жанрами философской притчи,народного сказа и житийной литературы.
2.3Повесть «В тумане»: конструкция «нравственного эксперимента»
Герой повести В. Быкова«В тумане» рабочий-путеец Сущеня попадает в ситуацию, почти аналогичную той, вкоторой оказался учитель Мороз («Обелиск») – и по содержанию, и по авторскомуотношению к ее смысловым составляющим. Сущеня хотя и участвовал в диверсиирабочих-путейцев и был арестован вместе со всеми, но был отпущен домой, в товремя как остальные казнены (такое изуверское наказание придумал длянеподкупного и бесстрашного «мужика-белоруса» эсэсовец Гроссмайер). Врезультате все односельчане и местные партизаны считают Сущеню предателем, купившимжизнь ценой жизни товарищей, хотя предательства он не совершал! Партизаныпринимают решение казнить предателя и отправляют на задание двоих:односельчанина Сущени Бурова и бывшего райкомовского работника Войтика.
Эпизодом поездки партизанк дому Сущени открывается повесть, и с почти с этого момента событияразвиваются как бы вполне естественно и в то же время – принужденно. Воляавтора, конструирующего обстоятельства, необходимые для обнажения душевной сутигероев и создания предельно обостренной кризисной ситуации, как и всегда уБыкова, «растворена» в обыденности и во времени, растянутом и заторможенном допредела, до скуки, до полного впечатления об отсутствии всяких событий и овозможности всяких случайностей в этом непонятном, мутном, запутанном мире.
Случайности выстраиваютсяодна за другой так, чтобы сохранить Сущене жизнь и тогда, когда его ужеприговорили к расстрелу. Случайно (и естественно) в доме оказывается маленькийсын Сущени, а затем и жена, и чувствительный партизан Буров теряется: как убиватьмирного человека? Естественно, хочет отвести «предателя» подальше от дома,позволяет ему выкопать могилу на сухом месте («на песочке») – и случайно ихобстреливает отряд карателей, невесть откуда взявшихся, и Буров смертельноранен, а Сущеня жив. Случайно (естественно?) прячется, фактически бежит из-подобстрела второй партизан, Войтик, и Сущеня принимает решение – спасти раненогоБурова, доставить его в отряд (вот и шанс на спасение). Случайно (естественно?)заблудившийся в лесу Войтик вынужден использовать Сущеню как проводника, чтоеще увеличивает шансы последнего на жизнь и восстановление доброго имени, и ужсовсем случайно полицаи-мародеры обстреливают шоссе двумя минутами позже того,как его пересек Сущеня, и точно тогда, когда на шоссе выходит Войтик. Врезультате цепи таких естественных случайностей оба палача погибли, априговоренный остался жив и свободен. Минута кризиса. Ситуация абсолютнойнравственной самооценки и оценки ситуации, в которой оказался герой и которойдобивался автор.
«Нравственныйэксперимент», который ставит В. Быков в этой повести, заключается в поискевыхода из абсолютно безвыходной ситуации. Герой — человек обостреннойнравственности, переходящей в постоянное не то подчинение большинству,неспособность отстоять себя, то ли самопожертвование ради сбережения некого«душевного покоя». Честен до наивности, до глупости, и при всей своей силе ипорядочности трогательно беззащитен. Именно он обвинен в трусости ипредательстве друзей, именно он не сможет (и хорошо знает это) доказать своюневиновность, тем более в условиях военного времени, именно ему – доброму,сильному, любящему, — очень хочется жить, растить сына. Именно он, не сумеврешить эту страшную дилемму, не в силах выносить обвинение, пускает себе пулю влоб как раз тогда, когда есть все возможности выжить, что-то изменить для себя.Страшно то, что этот человек, способный сделать что угодно ради других, дажеради трупа, не способен ничего сделать для себя. Та самая духовная чистота исила, столь привлекательная в героях Быкова, здесь доведена до абсурда, досвоей противоположности – самоуничижения и самоуничтожения.
«Видно, все имеет свойсмысл и свои законы. Человек не все может. Иногда он не может ничего ровнымсчетом. Погибли же эти люди, партизаны и патриоты, чем он лучше их? (…..) пустьему простят люди, жена Анеля, сынок. Он всегда стремился быть хорошим отцом имужем, но война или злая судьба стали сильнее его. (….) Наверное, все было быиначе, если бы не эта его к ним любовь, которую так подло использовали те, кто загналего в тупик. Немец Гроссмайер исковеркал его судьбу, но не победил его воли.Его вольная воля – может, то единственное, что в нем осталось никому неподвластным. Все-таки он умрет по своему выбору…» (3, стр. 79).
Притчевый характерситуации совершенно очевиден, как и притчевая философская проблематика. Быковставит вопрос о противостоянии судьбы, рока (войны) и человеческой воли. Кторешает вопросы жизни и смерти, почему решает и как – ответа он не дает (чтоопять-таки нехарактерно для притчи как жанра). В данном случае перед намитрагедия человека, не справившегося с собой. Война, репрессии, взаимноенедоверие, весь кошмар реальности, в которой живет герой повести «В тумане» –одновременно и условность, вполне преодолимая другими, теми, что идут минироватьмост, в то время как он стреляется.
Жестокость приема«нравственного эксперимента» усиливается упорным, каким-то предсмертнымбытописанием, природоописанием, стремлением автора схватить взглядом каждыйкуст, каждую хвоинку. Подробны, почти как самостоятельные рассказы, биографиитрех персонажей – Сущени, Бурова и Войтика, подробнейше рассмотрены ихвнутренние миры, ценности, мотивы поступков, страхи и надежды. Эти людиочевидно живые, очевидно страдающие – но без всякой цели. Все три дня, покатрое еще живы, они напряженно пытаются понять: зачем, ради чего они делают то,что делают? Идея «ради Победы», «ради жизни на земле» не возникает. И все ихпрозрения и открытия оказываются ненужными, т.к. все трое гибнут – нелепо,некрасиво, по чистой случайности.
Быков остается веренсвоей метафорике пространства: люди блуждают в тумане, не могут найти выход излеса, путь к партизанскому лагерю, который, возможно, означал бы физическоеспасение для всех троих. Жизненное пространство – лес в тумане – метафора слепойсудьбы, которая в повести тождественна войне. Война – судьба – глобальноеобобщение, в общем-то не оригинальное. Но у Быкова, благодаря егоисключительной способности конструировать реальность и гипертрофировать ее доусловности, создается эффект перехода между реальностью (реализмом) и абсурдом,между философской прозой и психологическим экспериментом. Используя всехарактерные для него изобразительные средства и приемы, В. Быков остается наэтот раз полностью в рамках жанра реалистической повести, только делает еесмысловое наполнение предельно насыщенным, концентрированным, что говорит овысокой степени владения мастерством писателя.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
По итогам анализажанровой специфики двух военных повестей В. Быкова «Обелиск» и «В тумане»,различных по времени написания, композиционному построению, но близких посюжету, нравственной проблематике и средствам создания художественной ткани,модно заключить, что В. Быков в целом оставался в рамках жанра реалистическойповести, и его своеобразие заключается скорее не в жанровых признаках, а воригинальном использовании известных художественных приемов.
Их соотношение вотдельных случаях (например, в повести «Обелиск») позволяет говорить выходе запределы жанра, явном применении средств другого эпического жанра (притчи,психологической, философской повести) или об обогащении жанра. Однако нетоснований утверждать, что В. Быков создал какой-то особый жанр, синтез повестии притчи, как пытались определить исследователи его творчества.
В то же время прозаБыкова имеет вполне определенные, если так можно выразиться, жанровыепредпочтения и соотвествующих литературных «предтеч». Представляется, что«точное определение» жанра военных повестей В. Быкова, которого «не нашлось» уА. Адамовича, Л. Лазарева и др., все-таки существует (во всяком случае, болееточное, чем притча). Просто упомянуть его устно и печатно в те времена попонятным причинам было невозможно. По своей нравственно-философскойпроблематике, по характерологическим типам героев, по отдельным сюжетным признакам(ситуация «виновности невиновного», выбор перед лицом смерти, самопожертвованиеради собственной совести), по способу авторского представления героев военныеповести Быкова тяготеют к жанрам народной литературы – сказу и житиям святыхмучеников, а еще точнее – к их литературной обработке в творчестве русскихписателей. Таким образом, если предтечей духовных исканий, философскогоосмысления темы «война и люди» для В. Быкова, по его собственномунеоднократному признанию, является Л.Н. Толстой, то в области художественнойформы, специфической подачи ситуаций нравственного выбора и его человеческойоценки литературный предшественник Быкова – Н.С. Лесков.
Задачи и объем настоящейработы не предполагают проведение сравнительного анализа текстов Лескова и Быкова,текстов Быкова и народной житийной и сказовой литературы. Но эта темапредставляется интересной для более глубокого исследования, как и наличиехристианских мотивов, опора на христианскую этику в произведениях В. Быкова.
В военных повестях В.Быкова о Боге, о Христе почти не упоминается, и вряд ли он сам сознавалхристианские мотивы в своем творчестве (как вряд ли сознательно обращался кжанрам сказа и притчи). Но христианская этика для В. Быкова, выходца избеднейших неграмотных белорусских крестьян, архетипична, как и для всейевропейской культуры. (Стоит вспомнить, что и гуманизм Л. Толстого опирается наэтику Евангелий). Мы не располагаем данными о том, доводилось ли В. Быкову вдетстве или в зрелом возрасте слышать народных сказителей, народные предания ипересказы жития христианских мучеников. Генетическое родство его прозы с этимижанрами заключается в том, что он (его персонажи) рассказывают истории о своихземляках – солдатах, партизанах, сельских учителях – так же, в той же манере,как рассказывали бы о житии чудотворца Серафима или мучеников Бориса и Глеба…И с той же целью – передать другим духовную ценность, заключенную вчеловеческой жизни и человеческом преодолении, называемом подвигом.
СПИСОКИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
1. Адамович А. А. Торжество человека. – Вопросы литературы,1973, № 5, стр. 116.
2. Быков В.В. Обелиск. – В кн.: Великая отечественная война врусской литературе. – М., 2004.
3. Быков В.В. В тумане. – В кн.: Подвиг: Библиотекаприключений. – М., «Молодая гвардия», 1988.
4. Губко Н. Творческая сила памяти (военная тема в творчествеВ. Быкова). – Звезда, 1975, № 6, стр. 190.
5. Гурнов Б. О войне, не про войну. – В кн: Подвиг, М.,«Молодая гвардия», 1988.
6. Дедков И.А. Василь Быков: очерк творчества. – М.:Советский писатель, 1980.
7. Журавлев С.И. Проблема героизма в современной советскойхудожественной прозе о Великой Отечественной войне (на материале произведенийВасиля Быкова). – В кн.: Традиции и новаторство в советской литературе. Сборниктрудов. – М., 1979.
8. Лазарев Л.И. Василь Быков: очерк творчества. – М.:«Художественная литература», 1989.
9. Цветков А. Возможности и границы притчи. – Вопросылитературы, 1973, № 5.
10. Шагалов А.А. Василь Быков. Повести о войне. – М.:«Художественная литература», 1989.