План
Введение…………………………………………………………………………...2
1. Славянофильство и западничество как попытки самоопределения русскойкультуры…………………………………………………………............3
2. Теория культурно-исторических типов…………………………………..5
3. Культурологический гуманизм Ф. Достоевского и Л. Толстого………..7
4. Культурологические традиции русской эмиграции…………………….10
5. Тенденция развития культурологи в современной России…………….11
6. Этногенетическая теория Л. Гумилева…………………………………..13
Заключение……………………………………………………………………….22
Списокиспользованной литературы…………………………………………...23
Введение
Вся история России и русской культуры претерпеваламногочисленные поворотные пункты, точнее – ломки социально- икультурно-исторического процесса.
В истории русской культуры таких «ломок»культурно-исторической парадигмы было гораздо более четырех: 1) Крещение Руси;2) начало монголо-татарского ига; 3) создание Московского царства и утверждениерусского самодержавия; 4) религиозный Раскол и начало Петровских реформ; 5) осуществлениекрестьянской реформы (отмена крепостного права); 6) Октябрьская революция 1917 г.; 7) «Великий перелом» — сталинский Термидор (начало советского тоталитаризама); 8) август1991г. – крушение тоталитарного режима и начало либеральных реформ.
Если смотреть на историю культуры с точки зрениясоставляющих ее «больших линий», как бы пронизывающих веськультурно-исторический континуум – на протяжении десятилетий и столетий, — то,становится очевидным. Во-первых, что эти «большие линии» при всем своем отличиидруг от друга – характеризуются некоторой ценностно-смысловой общностью,выражающей определенность и относительную неизменность духовных устоев даннойкультуры, ее идейно-образную специфику, национальный менталитет; во-вторых, чтосамое взаимодействие – сближение и расхождение – этих линий между собой наразных этапах исторического развития культуры способствует как раз ееизменению, выраженной динамике. Особенно характерна такая «двуединость» длярусской культуры с ее внутренне противоречивым, двухполюсным менталитетом ислабо выраженной областью «срединной культуры».
Цель данной работы: показать некоторые тенденции развитиярусской культуры.
1. Славянофильство и западничество как попыткисамоопределения русской культуры
Начало полемики между славянофилами и западникамипришлось на 1839 г., когда распространились в рукописях статьи А. С. Хомякова«О старом и новом» и И. В. Киреевского «В ответ А. С. Хомякову». При внешнихразногласиях по ряду общемировоззренческих вопросов между этими направлениямидворянского либерализма существовала определенная общность.
Славянофилы выступали с обоснованием самобытности путиисторического развития России, который принципиально отличался от пути западноевропейского.Самобытность эта проявлялась, по их мнению, в следующем: отсутствие в историиРоссии классовой борьбы; наличие поземельной общины; господство православия какединство истинного христианства. Эти особенности славянофилы приписывали изарубежным славянам, за что так и были прозваны западниками.
Славянофильство было порождено в ходе дискуссии вокруг«Философских писем» П. Я. Чаадаева. Чаадаев выступил и теоретиком, фиксирующимпротиворечия в развитии русской цивилизации, и пророком, и благожелателем.
Основатель славянофильства А. С. Хомяков (1804-1860)объяснял духовные истоки национальной истории наличием в них «ассоциативности»и «соборности» (общности). Хомяков сводит все мировые культуры и религии к двумисходным началам – кушитскому и иранскому. Первое из них означает покорнуюнеобходимость, вещественную или логическую, а второе – свободную стихию духа,личности, стремление к творчеству. В «Записках о всемирной истории» Хомяковутверждает, что истинный характер русской истории заключается в православии какединственном источнике просвещения, а потому возвращение к исконным началаместь единственный путь к созданию самобытной национальной культуры.
И. В. Киреевский (1806-1856), соратник Хомякова, полагал,что усвоение Россией достижений «европейской образованности», этого «зрелогоплода всечеловеческого развития», должно основываться на православии,изначально сохранившем в чистоте истину христианства. Киреевский утверждалконсервативно-утопический идеал универсальной православной культуры, овладевающей«всем умственным развитием современного мира». Русская культура, полагал он,должна идти своей дорогой, не подражать слепо Западу, сохранять своюсамобытности, не отрываясь от общего духовного наследия христианского мира.Россия способна внести «новое начало» во всемирную историю. Источники этого«начала» Киреевский сматривал в характере древнерусской общественной жизни ибыта.
По своим общественным позициям и идейным соображениям кславянофильству были близки писатели В.И.Даль, А.Н. Островский, С.Т.Аксаков,Ф.И. Тютчев и др.
Другим влиятельным течением русской общественной мысли40-50-х гг. XIX века было западничество. Его представители (историкиТ.Н.Грановский, П.Н. Кудрявцев, С.М. Соловьев, писатели И.С. Тургенев, И.А.Гончаров. А.И.Герцен, В.Г. Белинский и др.) в той или иной форме выступали, каки славянофилы, за ликвидацию крепостничества. Однако, в отличие отславянофилов, западники ратовали за необходимость развития России позападно-европейскому пути. Основное средство для распространения и утверждениясвоих идей западники видели в просвещении и науке, т.е. во внесении в духовнуюжизнь рационального начала. В ходе подготовки реформы 1861 г. произошло сближение этих двух течений, в пореформенное время западничество как особоенаправление общественной мысли перестало существовать.
В идейном противостоянии славянофилов и западниковполучила оформление «русская идея».
В систематической форме русскую идею как своеобразнуюкультурологическую концепцию изложил В. С. Соловьев (1853-1900) в докладе,прочитанном в 1888 г. в Париже. Русская идея, народно-религиозная по своейсути, должна, по Соловьеву, быть подчинена исходному принципу: «не бегать отмира, а идти в мир, чтобы преобразовать его». (3; 489). Соловьев предложилобъединить три разновидности христианства – католичество, православие ипротестантизм, исходя из того, что все человечество представляет собой единыйсоциальный организм. Следовательно, «органическая функция, которая возложена нату или другую нацию в этой вселенной жизни, — вот ее истинная национальнаяидея, предвечно установленная в плане Бога». (3; 489).
«Русская идея» Соловьева получила развитие в трудах целойплеяды представителей «серебряного века»: В.В. Розанова, Н. А. Бердяева.С.Н.Булгакова, Е.Н. Трубецкого, Л.П. Карсавина и др.
Много внимания «русской идее» уделил Н.А. Бердяев(1874-1948). Ее отличительной чертой, полагал философ, является христианскиймессианизм, наполняющий содержанием все стороны жизни общества, его историю,сознание, культуру. Бердяев прослеживает эту идею со средневековья («Москва –Третий Рим», через славянофилов и Достоевского до религиозных и нерелигиозных(включая марсксизм) течений ХХ в.
2. Теория культурно-исторических типов
Несколько особняком в эволюции русской идеи стоиткультурологическая концепция Н. Я. Данилевского (1822-1885). Он был признаннымидеологом панславизма, его знаменитый труд «Россия и Европы», по признаниюсовременников, считался «катехизисом славянофильства». Несмотря на своюоригинальность и злободневность (книга «Россия и Европа» начала публиковаться с 1869 г. в журнале «Заря» как реакция панславизма на поражение России вКрымской войне 1853-1856 гг. и подавление Польского восстания 1863-1864 гг.),его теория цивилизации не стала знаменем социальных преобразований. В то времяв России получает распространение марксизм.
Благодаря стараниями ряда последователей Данилевского еготеория стала доступной зарубежным читателям, она стала прообразом широкоизвестных в ХХ в. учений О. Шпенглера и А. Тойнби.
Согласно Данилевскому, развитие общества какестественно-исторический процесс подразделяется на культурно-исторические типы,или, что то же самое, цивилизации, которые, в свою очередь, подразделяются наэтапы древней, средней и новой истории и охватывают основные сферы человеческойжизни – экономическую, социальную, политическую, духовную. «Основу естественнойсистемы истории» образуют следующие культурно-исторические типы: египетский,китайский, ассирийско-вавилоно-финикийский, индийский, иранский, еврейский,греческий, римский, ново-семитический (аравийский), германо-романский(европейский), мексиканский, перуанский и славянский.
Тем самым Данилевский обосновывает центральную идеюсвоего труда: человеческая история не есть единая нить развития, а представляетсобой историю отдельных «культурных типов». Из этой идеи вытекает определеннаяпрограммная установка – прогноз. «Большей клятвы не могло быть наложено начеловечество, — пишет Данилевский, — как осуществление на Земле единойобщечеловеческой цивилизации. Всемирное владычество должно, следовательно,страшить не столько своими политическими последствиями, сколько культурными. Нев том дело, чтобы не было всемирного государства, республики или монархии, а втом, чтобы не было господства одной цивилизации, одной культуры, ибо это лишилобы человеческий род одного из необходимейших условий успеха и совершенствования– элемента разнообразия». (3; 492). Эта идейная установка. По сути дела,выражает суть открытого уже в ХХ в. одного из основных принципов организациибольших систем (биологических, социальных, технических) – кибернетическогопринципа разнообразия как необходимого условия их функционирования, развития иуправляемости.
Помимо того, что каждая цивилизацию подразделяласьДанилевским на три этапа исторического развития. каждая из этих цивилизацийпрослеживалась автором сквозь призму, расщепляющую человеческую деятельность начетыре категории: религиозную, культурную, политическую и общественно-экономическую.Преследуя цель теоретического обоснования славянофильства и сопоставляяславянский мир с деятельностью предшествующих культурно-исторических типов,Данилевский приходит к выводу о том, что «славянский культурно-исторический типв первый раз представит синтез всех сторон культурной деятельности в обширномзначении этого слова… Мы можем надеяться, что славянский тип будет первымполным четырехосновным культурно-историческим типов. Особенно оригинальнойчертою его должно быть в первый раз имеющее осуществиться удовлетворительноерешение общественно-экономической задачи». (3; 492).
Для современников культурологическая концепцияДанилевского представляет ценность, по крайней мере, в двух отношениях.Во-первых, в его книге обнаруживаем классический образец культурологическогоисследования человеческой истории, предполагающего способы предотвращения«социальной энтропии, рассеяния творческой энергии культуры» (Н. Бердяев).Во-вторых, в этой книге обнаруживаем мощный заряд оптимизма и уверенности вжизнеспособности славянской культуры в целом и русской, в частности.
3. Культурологический гуманизм Ф. Достоевского и Л.Толстого
Многие проблемы, впоследствии так волновавшиепредставителей человечества ХХ века, отразились в творчестве русскихписателей-романистов и мыслителей второй половины XIX века – Л. Толстого иФ.Достоевского, составляющих в своей художественной, философской иэтико-религиозной взаимодополнимости своего рода смысловую «пару» — самоотображение бинарности русской культуры как целого.
Толстовский герои, выражая собой и своими внутренниммиром открытие писателем «диалектики души», наглядно представляют собойпроцесс, в котором противоположности душевных состояний, социальных ифилософских позиций незаметно сменяют друг друга и воплощают, таким образом,идею бесконечности духовно-нравственных исканий человека на пути к другомучеловеку, к непостижимому совершенству, к Богу; их индивидуальнуюнеповторимость и вариантность. Процессуальность не только каждого человека, нои мира в целом придает творчеству Л. Толстого исключительный динамизм игибкость в понимании логики исторического процесса, личностного психологизма,нравственно-религиозных исканий, отвергающих казенный догматизм официальнойцеркви и грубые суеверия древней мифологии.
Герои же Достоевского демонстрируют свою изначальную иглубоко укорененную раздвоенность; психологические, социальные и философскиепротивоположности сосуществуют в мире героев Достоевского одновременно, в томчисле в душе каждого из них. Человек, по Достоевскому, есть бесконечная и едвали не безысходная борьба: с самим собой и с другими, борьба личностей и ихидей, нравственно-религиозных и философских позиций и поведенческих поступков,противоречивых влечений и страстей, ценностно-смысловых установок и оценок.Подобный сложный и противоречивый взгляд на мир привел писателя к созданиюнеизвестного до того мировой литературе и культуре «полифонического романа», вкотором сюжетные линии, идеологические споры, противоборство персонажей междусобой и т.п. сочетаются в виде бесконечного, незавершенного и в принципе незавершимого,открытого в жизнь диалога.
Если Л. Толстой стремился отразить бинарность русскойкультуры через временную последовательность противоположностей, через развитиечеловека от одного душевного состояния к противоположному – монологически, тоДостоевский выражал бинарность русской культуры через пространственную исмысловую многомерность, через полифонизм идей и характеров, ситуаций исюжетных линий, диалогизм поступков и слов. При этом Л. Толстой, тяготея к«всемирной отзывчивости», всечеловечности, как бы компенсировал свою явнуюцентробежность монологизмом авторской оценки, авторскими «всеведением»,подобным позиции создателя-демиурга; что же касается Достоевского, то егославянофильские, почвеннические симпатии к национальной специфике инациональному избранничеству России восполнились полифонизмом художественногомира, где приницп относительности, релятивности, распространенный не только наидейные позиции персонажей. Но и на авторские интенции. Тем самым безусловноразмывал центростремительное начало в его творчестве – художественном ифилософском.
Таким образом. Будучи во многом противоположными другдругу художниками и мыслителями, Толстой и Достоевский, каждый сам по себе,соединяли в своем творчестве – в каждом своем произведении – обе тенденции,характерные для русской классической культуры, — центробежную ицентростремительную, причем делали это с таким философским и психологическиммасштабом, который придавал им значимость выразителей национального своеобразиярусской культуры и в то же время – вершинный явлений мировой культуры. При этомтворчество обоих писателей отличалось редкой культурной универсальностью: этобыли не только произведения словесного искусства, но и философские трактаты, инравственно-дидактические учения, и религиозная проповедь, и исторические, исоциальные, психологические исследования человеческой природы и общества, иполитическая публицистика, и авторская исповедь, и человеческий документ эпохи.
4. Культурологические традиции русской эмиграции
Можно говорить о том, что деятели русской культуры, дажекратковременно находясь за границей, чувствовали себя в какой-то мереэмигрантами; а становясь – хотя бы на короткое время эмигрантами, они тем самымосвобождались от тяготивших их на родине условностей, политической и духовнойцензуры, политической и моральной слежки, от экономической зависимости, отатмосферы официальности или идеологической скованности.
Эмигрантами по преимуществу были в своем огромномбольшинстве русские революционеры. Русская эмиграция рождала не тольконостальгическую «странную» любовь к оставленной отчизне, но и мечтательныепроекты, и утопические модели относительно желательных в ней изменений. Неслучайно, например, ранние русские славянофилы, страстные патриоты России ирусской культуры, родоначальники «Русской идеи», были людьми, получившимиобразование в германских университетах и подолгу жившими за границей (т.е.являлись в своем роде эмигрантами); потому они знали Запад гораздо лучше,нежели свою родину, и недолюбливали его за это, а Россию как свой высокий идеалвыдумывали, художественно воображали, творили как произведение искусстваособого рода, как высшую форму духовного творчества.
Пребывание на Западе, даже очень кратковременное,чрезвычайно изменяло видение России, достоинства и недостатки которойпредставлялись на расстоянии крайне преувеличенными и идеализированными, ареволюционный переворот – крайне легким и простым. Речь идет не о заимствованиикаких-то черт или идей из западной культуры и затем – буквальном перенесении ихна русскую почву, как это подчас представляется. Гораздо точнее говорить обэффекте сложного медиативного взаимодействия (своего рода сканирования)западной и русской культур в феноменах русской эмиграции и культуры русскогозарубежья. Это русская культура в контексте западной культуры глазами русскогочеловека, или ностальгическое видение русской культуры и России из дальнего, вомногом неприемлемого и ненавистного Запада. Впрочем, так было не только урусских эмигрантов-революционеров, но и у белоэмигрантов-контрреволюционеров –монархистов и либералов, эсеров и меньшевиков, надевшихся на скорое падениебольшевисткого режима и саморазложение русской революции, на легкую исаморазумеющуюся реставрацию старой России.
Но у русской эмиграции была не только трагедия –отчуждения от родины и отрыва от реальности, ностальгии и одиночества. Вомногих случаях инокультурный контекст, высвечивавший своеобразие русскойкультуры, выявлявший инновативное содежание тех или иных ее феноменов, позволялевропейской и мировой культуре заново открыть для себя русскую культуру,придать ее достижениям значение и смысл, выходящие далеко за пределынациональной истории. Более того, некоторые открытия русской культуры вконтексте отечественной культурной традиции не получили адекватной оценки,выпадая из системы ценностей и норм, общепринятых в данную эпоху.
5. Тенденция развития культурологи в современной России
Современная российская культура на рубеже XIX-XX вековоказывается одновременно включенной в рыночные механизмы и в процесспосттоталитарной стагнации; она насквозь монополизирована, ориентирована нагосударственный патернализм и в то же время пронизана конкурентной борьбой «навыживание»; она презирает «массовую культуру» (особенно западную) и жаждет самастать столь же массовой, но без конкурентов, монопольно; она соприкасается стеневой экономикой и криминальной культурой (а подчас и прямо базируется наних) и в то же время открыто лоббируется правоохранительными органами,правительством, различными политическими партиями и движениями. Границы междуестественным и искусственным стремительно размываются; культурная предметностьлегко переходит в социальную среду, и детективный сюжет органично размещается вдействительности как некая «общая канва» исторических и житейских событий. Всеэто косвенный черты современного состояния российской цивилизации.
Некоторые реальные сдвиги в сторону размывания бинарностив русской культуре можно наблюдать уже сегодня. Так, один из характерныхпримеров культурной жизни последнего времени – дополнение тралдиционной длясоветской культуры антиномии «наука / искусство» (т.е.рационально-логическое/чувственно-образное) третьим компонентом культуры(интуитивно-субстанциональным) – религией, верой. Однако в отличие от техцивилизаций, где познавательная и художественная культура давно – мирно итворчески – сосуществуют с культурой религиозной, в постсоветской Россиидесекуляризация приобретает деструктивную направленность. Благодаря своемутретьему компоненту современной российской культуре оказывается возможнымапеллировать к эмоциям вместо аргументов, подменять логическое исследованиеобразно-ассоциативным или непосредственно мистическим видением мира, вдоказательствах или при проверке истинности – рассматривать веру равной знаниюи вообще представлять культуру как непрерывную область размытых значений исмыслов, где наука превращается в особое искусство или религию; религияпредстает как некое учение и непосредственное знание действительности, ноодновременно и как специфическое искусство; искусство оборачивается, с однойстороны, специфически препарированным вненаучным знанием, а с другой стороны –эстетизированной верой. (2; 466).
6. Этногенетическая теория Л. Гумилева
Согласно теории Льва Гумилева этнос (народ) являетсяприродной системной целостностью и представляет собой «устойчивыйколлектив людей, противопоставляющий себя всем прочим аналогичным коллективам,имеющий внутреннюю структуру, в каждом случае своеобразную, и динамическийстереотип поведения». Он имеет свои сроки существования, измеряемые вцелом в 1200-1500 лет, в течение которых этнос проходит ряд стадий своегоразвития «от рассвета до заката». В свою очередь, каждая из этихстадий-фаз этногенеза характерна только ей присущим тонусом пассионарности и, взависимости от его (пассионарности) напряжения, стереотипом поведения людей,народов, наций, государств и даже цивилизаций. Этот базовый стереотипобъективно изменяется в зависимости от фазы этногенеза, каждая из которыхизмеряется несколькими веками.
Характеристику самих фаз этногенеза мы будем приводитьдалее по тексту, в зависимости от рассматриваемых геополитических субъектов иих суперэтносов.
Принцип этногенеза — угасание пассионарного импульсавследствие энтропии, или (что то же самое) — утрата пассионарности системыиз-за сопротивления окружающей этнической и природной среды. При этом согласноЛ. Гумилеву «пассионарный импульс — поведенческий импульс, направленныйпротив инстинкта личного и видового самосохранения, другими словами, это избытокбиохимической, жизненной энергии людей, дающий им способности к сверхнапряжениюи жертвенности, ради часто иллюзорной цели».
Стратегия
Поскольку пассионарность есть энергия, то она, послепассионарного толчка, вызванного внезапной мутацией, имеющей природный или дажесоциальный характер, растрачивается в процессе этногенеза. Она уходит насоздание культуры, строительство городов, на создание идеологий и политическуюдеятельность, на территориальную экспансию и войны, то есть на тот труд,результатом которого есть сегодняшняя человеческая цивилизация. Такой трудтребует усилий сверх тех, которые необходимы человеку только для того, чтобысуществовать в равновесии с природой. Этот значит, что без пассионарности и безее носителей — пассионариев, человечество просто не состоялось бы. Лев Гумилевпишет о пассионарности так: "… пассионарность — это способность истремление к изменению окружения… Импульс пассионарности бывает столь силен,что носители этого признака — пассионарии — не могут заставить себя рассчитатьпоследствия своих поступков. Это очень важное обстоятельство, указывающее, чтопассионарность — атрибут не сознания, а подсознания и важный признак,выражающийся в специфике конституции нервной деятельности. Степенипассионарности различны, но для того чтобы она имела видимые и фиксируемыеисторией проявления, необходимо, чтобы пассионариев было много, то есть этопризнак не только индивидуальный, но и популяционный". Это значит, что неотдельные пассионарии делают великие дела, а тот общий настрой (общества),который можно назвать уровнем пассионарного напряжения". "… Работа,выполняемая этническим коллективом, прямо пропорциональна уровню пассионарногонапряжения". «Хотя пассионарность — стихийное явление, тем не менееоно может быть организовано той или иной этнической доминантой.
Этнической доминантой мы называем явление или комплексявлений — религиозный, идеологический, военный, бытовой, который определяетпереход исходного для процесса этногенеза этнокультурного многообразия вцелеустремленное однообразие. Но она может и расплескаться, не слившись вединый поток...» Надо отметить, что поддержание высокого уровняпассионарности нации для обеспечения ее выживания настолько важно, насколько ине понято. Это понял тысячи лет назад один из, безусловно, великих народов — евреи. Они специально и искусственно поддерживали высокий пассионарныйнациональный модус путем создания специальных стрессовых и мобилизующих условийего исторического бытия, начиная от исхода древних евреев из Египта, кончая егожизнью в постоянном враждебном окружении. Образ всегда имеющегося врага,угрожающего самому существованию этноса так же является пассионарным стимулом,как им является «свобода», внешняя агрессия, специальнокультивируемые комплексы расовой, религиозной, национальной ненависти (фобии),комплексы национальной неполноценности. «Основной тезис этнологиидиалектичен: новый этнос, молодой и творческий, возникает внезапно. Он ломаетобветшалую структуру и обездушенный, утративший способности к творчеству, бытстарых этносов. Он в грозе и буре утверждает свое право на место под солнцем.
В крови и муках он находит свой идеал красоты и мудрости,а потом, старея, он собирает остатки древностей, им же некогда разрушенных. Этоназывается „возрождением“, хотя правильнее сказать»вырождением". И если новый толчок не встряхнет дряхлые этносы, то имгрозит превращение в реликты. Но толчки повторяются, хоть и беспорядочно, ичеловечество существует в своем разнообразии".
Если этносы, а тем более их усложненные конструкции — суперэтносыживут в своих экологических нишах — вмещающих ландшафтах, то кривая этногенезаотражает их развитие достаточно полно и у них есть серьезные шансы прожить свои1200- 1500 лет.
Если происходят крупные миграции, сопряженные ссоциальными, экономическими, политическими и идеологическими феноменами, да ещепри различном пассионарном напряжении этносов, участвующих в событиях, товозникает проблема обрыва или смещения прямых направлений этногенеза, чтовсегда чревато неприятными или даже трагическими неожиданности для этихучастников. При таких коллизиях проигравший (при этом совсем не всегда заведомослабый) этнос, как правило, исчезает. Если он не исчезает, то процесс егоэтногенеза восстанавливается, но в теле его остаются рубцы и память об утратах,часто невосполнимых.
Суперэтнические контакты порождают нарушениязакономерности развития. Их следует учитывать как объективные зигзаги инеобходимые составные части этногенеза конкретного суперэтноса, так как никтоиз них не живет одиноко на нашей планете, а отношения между соседями бываютразнообразными. При взаимодействии двух суперэтнических систем задача можетлегко решаться противопоставлением «мы (наши) — они, не наши(враги)», но при трех и более, решение получить трудно.
Россия сегодня находится именно в такой ситуации, то естьпрактически в прямом соприкосновении с североамериканским суперэтносом, и впрямом непосредственном соприкосновении с суперэтносами Китая, Европы и Ислама.
По поводу этнических контактов Лев Гумилев отмечал, что«последствия смешения этносов всегда разнообразны, ибо зависят от рядаобстоятельств:
1. Характера взаимодействия того или другого этноса сокружающей географической средой, ибо от этого зависят способы веденияхозяйства, которые вызывают либо симбиоз, либо соперничество.
2. Соотношения фаз этногенеза обоих компонентов. Фазымогут совпасть или нет, а в последнем случае более пассионарный этнос давит насоседа независимо от личного желания его представителей, даже вопреки их воле.
3. От комплиментарности, проявляющейся при совмещениикультурно-психологических доминант и которая может быть позитивной илинегативной. Знак комплиментарности проявляется в безотчетной симпатии илиантипатии на популяционном уровне.
4. Перспективности контакта, ибо он может вести либо кассимиляции одного этноса другим, либо к элиминации, а проще — к истреблениюодного этноса другим, либо к слиянию двух этносов в третий единый — это и естьрождение этноса». Уже только эти положения теории этногенеза заставляютнас глубоко задуматься по поводу того, что может ждать Россию в недалекомбудущем в результате ее контактов с современными нам суперэтносами и «чегоот кого надо ждать». Другими словами, оценка этого фактора должна дать намвыводы о стратегии России в XXI веке.
Необходимо сказать еще об одном важном свойстве этносов — о возможности их регенерации и о возможности «вторичной кристаллизацииэтногенеза». Лев Гумилев пишет об этом так: «Время врачует самыетяжкие болезни этносов. И наступает выздоровление, когда происходит процессвторичной интеграции или, вернее, регенерации».
Взаимоотношения суперэтносов
История человечества убедительно показывает, что контактына уровне суперэтносов — дело совершенно обычное, объективное и необходимое. Ноэта же история говорит нам о том, что эти контакты могут проходить по разнымсценариям, а их результаты иметь разные последствия. Разность последствий такихконтактов прямо зависит от степени комплиментарности самих суперэтносов. Есликомплиментарность этносов позитивна, то наиболее вероятен контакт, приводящий витоге к взаимному обогащению и даже слиянию этносов, а в идеале — и кобразованию нового суперэтноса. Если комплиментарность негативна, то контактысуперэтносов могут носить, и, как правило, носят характер антагонистическогостолкновения. Это значит, что различия при контактах столь велики, что«чужое» кажется «противоестественным и диким», авозникающий в результате столкновения стереотип поведения суперэтносовформируется по линии брезгливого отторжения ценностей друг друга. Все это можетпривести к обоюдному уничтожению этносов (суперэтносов), так как они обоюдносчитают своих оппонентов «нелю-дью» и отказывают представителямпротивоположного лагеря в праве на жизнь.
О химерах и антисистемах.
Еще одним примером и частью теории этногенеза,представляющейся нам важной в плане рассматриваемой проблемы, является учение охимерах и антисистемах, как феномене контактов суперэтносов и их культур.
Лев Гумилев отмечает, что при столкновении этносов сразной комплиментарностью может насильственно образоваться химернаяцелостность, которая всегда оказывается неустойчивой. В ареалах столкновенияэтих этносов, где базовые генетические национальные (суперэтнические) ценности,а значит, и поведенческие стереотипы неприемлемы с обеих сторон, повседневнаяжизнь теряет свою обязательную целеустремленность и люди начинают метаться впоисках смысла жизни, которого они никогда не находят, пока не определятсяокончательно со своей личной и суперэтнической идентификацией. Длядоказательства правоты и корректности тезиса вспомним наше собственноесостояние национального унижения и растерянности от итогов «холодной»войны, «дикой демократизации» последнего десятилетия минувшего века,ельцинской «свободы» и приватизации национального достояния ворами отвласти, насильственной вестернизации нашего бытия и национальной культуры.
Так могут родиться и геополитические антисистемы — химеры. Они являются результатом первоначально кажущихся успешными попытокнасильственного слияния суперэтнических систем, когда этносы, принадлежащие кразным суперэтносам, живут в одном ареале, пронизывая друг друга, нопрактически не смешиваясь. Вспомним, что США, Россия, Китай, Европа и Исламявляются суперэтносами, взаимная комплиментарность которых неоднозначна. ЛевГумилев полагал, что: «Для появления устойчивой антисистемы необходимы двапараметра: упадок, например момент перехода из фазы в фазу местного этногенеза,и внедрение чужого этноса. Пусть даже обе системы будут перед началом процессаположительными и творческими как в плане экологии, так и в аспекте культуры.Совмещаясь, они порождают антисистему, явление побочное, возникающее помимоволи участников». Сегодня в России наблюдается явный упадок, а внедрениячужого этноса мы можем ожидать (с учетом наших прогнозов развития Китая илидействий радикального Ислама) уже довольно скоро. Правда, нас может утешатьсознание того, что западные суперэтносы к нам не придут, а чуждые намлиберальные мировоззрения в российском суперэтносе не смогли укорениться.
Китай практически не несет никакой идеологии, так как неимеет ее сам (кроме Китаецентризма), а конфуцианство, несмотря на всю егоэтическую положительную мощь, у нас всегда будет восприниматься как экзотика.Китай смертельно опасен России только своим физическим (внешним) нашествием.Единственно серьезной и смертельной опасностью для России и ее суперэтносаявляется его внутренняя радикальная исламизация.
В случае столкновения Китая и (или) радикального Ислама сне готовым к этому контакту российским суперэтносом на пространствах Россиипоявится суперэтническая и геополитическая химера.
Химерность этого возможного образования может закончитьсятолько аннигиляцией российского великого суперэтноса и исчезновением России каксамостоятельной цивилизации. С точки зрения культуры феномен антисистемы, помнению ученого, заключается в том, что «идеологическое воздействие иногоэтноса на неподготовленных неофитов действует подобно вирусным инфекциям,наркотикам, массовому алкоголизму. То, что на родине рассматривается какобратимое и несуественное отклонение от нормы, губит целые этносы, неподготовленные к сопротивлению чужим завлекательным и опьяняющим идеям».
Лев Гумилев считал, что для антисистемы как «системынегативной экологии» характерны:
— неприятие действительности, тот есть метафизическийнигилизм;
— возведение лжи в основной принцип действий(«истина и ложь не противопоставляются, а приравниваются друг кдругу»);
— сектантство, конспиративность и абсолютная внутренняядисциплина;
— принцип — «цель оправдывает средство»;
— жизнеотрицающее мироощущение, патологическая жестокостьи наслаждение самим фактом насилия и разрушения;
— ненависть к иным;
— безальтернативность существования их адептов, длякоторых их личная смерть «во имя» есть только условие попадания врай, и так далее. К исторически известным антисистемам ученый относил сектыкатар, бо-гомилов, павликиан, карматов, ис-маилитов, манихеев, иезуитов, атакже учение гностицизм как философию и логику жизнеотрицания. Надо сказать,что история доказала бессмысленность компромиссов с антисистемами, попыток договоритьсяс ними или исправить их. История дала нам только один эффективный способ борьбыс ними. Это полное и бескомпромиссное физическое уничтожение антисистем, ихинфраструктур и носителей идеологии. Современной антисистемой являетсямеждународный терроризм. Лев Гумилев считает, что пассионарная (биохимическая)энергия, как и всякая энергия, имеет два полюса. На этногенезе биполярностьсказывается тем, что поведенческая доминанта может быть направлена в сторонуусложнения систем, то есть в сторону созидания, или в сторону упрощения систем,то есть в сторону стагнации и их снятия, саморазрушения.
Представляются корректными некоторые аналогии с природойи естественными науками. Мы имеем в виду неслучайное природное разнообразиеживых существ и видов жизни, так как очевидно, что только наличие этогоразнообразия и делает биосферу биосферой, а утрата даже одного вида жизни нетолько обедняет природу, но и может поставить всю систему на грань выживания.Математика и физика говорят нам, что любая система теряет устойчивость припереходе к одномерности. Чем в каждой системе больше точек, узлов,системообразующих стволов и самих систем, тем устойчивее метасистема. Мирдолжен быть маневренным, иметь много измерений и возможно большее числостепеней свободы, так как от этого прямо зависят его возможности развития икачество выживания. Тогда при утрате или исчерпании одних возможностей у неговсегда останутся или будут существовать новые, непройденные пути.
Это значит, что любая «однополярность» простопротиворечит логике существования природы, социума и цивилизации. Мир и егоновая архитектура не должны выстраиваться как система «полюсов», или«центров силы». Он должен стать миром «равно уважаемыхмиров». Этот тезис является сегодня особенно актуальным, так как мы живемв то время и присутствуем (участвуем) при геополитическом процессе, сутьюкоторого является настойчивая попытка США насильственно установить«собственную однополюсность» мира.
Таким образом, мы постарались изложить основные положениятеории этногенеза.
Заключение
Как бы ни отличались друг от друга относительно«законченные», замкнутые в себе парадигмы российского культурно-историческогоопыта между всеми ими есть нечто общее, узнаваемой. Сколько бы ни насчитывалось«Россий» в истории русской культуры, — это именно история русская, а некакой-либо иной культуры, несмотря на все всю несомненную ее «прерывность»,дискретность, несмотря на все свои резкие, подчас весьма драматические«разрывы».
Тысячелетняя история русской культуры убедительносвидетельствует: сущность национального менталитета русской культурызаключается именно в двухсоставности ее ядра, являющего собой буквальное«единство противоположностей», или, может быть, точнее – «раздвоение единого».Диалогизм отношений двух «центров» порождает постоянную конфликтностьпротивоположных тяготений, потенциальную нестабильность системы,непредсказуемость ее развития, ее исключительный динамизм и внутреннююнапряженность, «пассионарность» — как культуры, постоянно существующей вметакультурном контексте – многозначном, противоречивом, принципиальномногосоставном.
Список использованной литературы
1. Кондаков И. В. Введение в историю русской культуры: учеб. пособие. – М.:Аспект Пресс, 1997. – 687 с.
2. Кондаков И. В. Культурология: история культуры России. – М: ИКФ Омега-Л,Высш. Шк., 2003. – 616 с.
3. Культурология. Основы теории и истории культуры: учеб пособие / Подред. проф. И. Ф. Кефели. – Санкт-Петербург: Специальная литература, 1996. – 592с.