Первичнаяистория русской литературы – это история крещения Руси. Русь крестилась не однажды.То, что произошло в днепровских водах в 988 году по воле равноапостольногокнязя, было итогом и этапом многовекового пути…
«Врусских сборниках, начиная с XV века, встречается нередко житие св. Стефана, епис.Сурожского. Древне-русский Сурож, греч. Сугдея, это нынешнее местечко Судак наюжном берегу Крыма, между Алуштой и Феодосией. Стефан представлен в житиикаппадокийским уроженцем, получившем образование в Константинополе, там жепринявшим иночество и епископский сан от православного патриарха Германа. Вразгар иконоборчества Льва Исавра (717 – 741) и Константина Копронима (741 –775) он выступает исповедником, будучи уже епископом Сурожским[…] «По смерти жесвятаго мало лет мину, прiиде рать велика русскаа из Новаграда, князь Бравлин(вар. Бравалин) силен зело», который одолел всю прибрежную крымскую полосу отКорсуня до Керчи и подступил к Сурожу. После десятидневной осады он ворвался вгород и вошел, разбив двери, в церковь св. Софии. Там на гробе св. Стефана былдрагоценный покров и много золотой утвари. Как только все это было разграблено,князь «разболеся; обратися лице его назад и лежа пены точаще; възопи глаголя, великчеловек свят иже зде». Князь приказал боярам принести похищенное обратно кгробнице, но не мог встать с места. Снесены были сюда же и все священные сосуды,взятые от Корсуня до Керчи, – князь оставался в прежнем положении. Св. Стефанпредстал пред ним в видении («в ужасе») и сказал: если не крестишься в церквимоей, то не выйдешь отсюда. Князь согласился. Явились священники, во главе сархиепископом Филаретом, и крестили исцеленного князя вместе со всеми егобоярами…»
Здесь,возможно, мы имеем первое смутное упоминание о крещении славян. К 860-му годуотносится неудачный поход Аскольда и Дира на Константинополь, приведший их ккрещению.
Такили иначе пространное болгарское житие Кирилла-Константина (IX в.) упоминает отом, что во время своей «хазарской» миссии Константин находит в Крыму Евангелиеи Псалтирь писанные «русскими письменами». Что это были за письмена, какойазбукой изложенные? Остались ли они от св. Стефана или имеются в виду тепереводы (как показывает А. В. Карташев), что сделали Кирилл и Мефодий –неизвестно? Что известно более-менее достоверно: на юге Крыма были русскиепоселения (да и само море, что бороздили славяно-варяжские пираты и купцы, называлосьРусским). В 861 году Кирилл (827-869) и Мефодий(820-885) крестили там до«двухсот чадий» т. е. семейств, оставив им свои книги и азбуку – т. е. то, чтобыло создано для их балканской миссии (863 г.). Патриархом Фотием был поставлен первый «русский» митрополит Михаил, чьи, мощи и поныне находятся в Киеве.Второй митрополит появился лишь через сто тридцать лет – после официальногокрещения Руси. Ко времени похода Олега (годы правл. 882-912) на Константинопольуже имелось две церкви Ильи пророка – одна в Киеве на Подоле, другая – вКонстантинополе – приходская для славян и варягов, служивших императору. Былили там славянские книги или служба велась на греческом – вопрос открытый.
Олег,как известно, расправившись с Аскольдом и Диром, воздвиг гонения на христиан, ноостановить христианизации Руси уже не мог. Его договоры с Византией (907 и 911гг.) говорят о том, что на Руси уже есть свой государственный письменный язык.При равноапостольной Ольге (945-969) киевская христианская община уже имеласвою славянскую литературу и, быть может, не только богослужебную.
Когдав XIII веке составлялось житие св. Владимира, крымские заслуги Кирилла иМефодия еще не были забыты. В сохранившемся списке жития (XV в.) оба крещенияРуси наслаиваются друг на друга: «Сих же стихов никтоже мог протлъковати, нопротлъкова токмо иже древле приходи в Русь философ учити Владимира, ему же имяКирилл.»
Крестившисьи породнившись с византийской династией – единственной действительноимператорской династией, Владимир утвердил тот путь, на котором Русь кактаковая и сложилась – т. е. путь «из варяг в греки» – путь навстречухристианской культуре и стоящей за ней культуре всего эллинистического мира.Византийские подвижники, древнегреческие поэты, иудейские пророки – все они вкакой-то мере есть первые русские писатели, прямо или опосредованосформировавшие русскую словесность.
Первыекниги на Русь были привезены из Болгарии (с 988 по 1037 год Киев предпочиталиметь болгарских митрополитов и лишь с падением Болгарского царства Русскаяцерковь перешла под юрисдикцию Константинополя). Книги, наверно казалисьрусским каким-то чудом. Книга для христианского сознания – особый символ, егоне знала ни античность (которая ценила, конечно, свои папирусы, но не придавалаим мироустроительного значения), ни древнееврейская традиция (в Евангелии мывидим множество «книжников», но ни одной книги)*. И в христианстве великозначение Предания, но в первую очередь христианство – это Писание.
Рукописнаякнига строилась как храм – ее открывали украшенные золотом, каменьями, редкимитканями «врата» переплета. Отомкнув золотые застежки, можно было войти в книгу.Приступая к чтению, как при входе в храм, человек совершал крестное знамение. Далееследовал текст, заставки, миниатюры, буквицы – своего рода службааккомпанируемая фресками и иконами. Да и по времени книга «строилась» почти какхрам: порою год, а то и несколько лет. Завершив книгу, ее, как и храм, освещали.
Напоследней странице писец, переписывавший книгу (а был этот процесс творческим, сроднифольклорному процессу передачи текста), часто ставил дату и имя и писалчто-нибудь от себя. Одна из летописей заканчивается так: «Как радуется женихпри виде невесты своей, так радуется писец, при виде последнего листа…»
Длясоздания миниатюр привлекались знаменитые изографы – иконописцы. Книга как иикона, была призвана украшать храм или дом, могла быть особо ценным подарком, хотябольшинство книг имело «рабочую одежду» (без золота и каменьев) – их читаликаждый день. В любом случае книга была дорога, не только в переносном, но и впрямом смысле, ибо дорог был труд ее «строителей» дорог и пергамен (выделаннаятелячья кожа) – ведь бумажные книги появились лишь в XIV веке.
Помнению исследователей Киевская Русь была самой богатой на книги православнойстраной. Предположительно в домонгольский период было в употреблении более статысяч книг. К XV веку их число могло многократно возрасти. До нас же дошло (завесь период X-XV вв.) около тысячи рукописей.
Древнейшиеиз них: «Остромирово евангелие» (1056-1057) – изготовлено по заказуновгородского посадника Остромира, «Изборник» (1073) киевского князя Изяслава, «Мстиславовоевангелие» (до 1117 г.) и др.
Помимопереведенных еще Кириллом и Мефодием Евангелий и Псалтири, переводились другиебиблейские и богослужебные тексты (о них см. ниже «Из истории богослужебногопения»). Из переводных жанров преобладали «Изборники» (т. е. сборники), которыеизлагали отрывки из Св. Писания, высказывания св. отцов и т. п. и часто имелисобственные названия: «Златоструй», «Златоуст», «Измарагд» и др.
Сборникиполемического характера назывались палеями. Палеи как правило открывалисьшестодневником (т. е. рассказом о шести днях творения), и заканчивалисьцарствованием Соломона. В палеях приводились изречения ветхозаветных пророков, атакже античных философов. Там же публиковались и всякого рода апокрифы, нашедшиеблагодатную почву на Руси.
Изборникина различные моральные темы, состоящие из поучений св. отцов, выписок и притчназывались пчёлами. Сборники трудов св. отцов или их жизнеописания (по-гречески— патерики) назывались у нас отечниками.
Быстроеи широкое распространение на Руси получили такие жанры как поучение, проповедь,послание, похвала, сказание, житие — они опирались не столько на переводныеобразцы, сколько на местную устную традицию.
Переводилисьи Византийские хроники. Функционально наши летописи соответствовали хроникам, нопо сути это самостоятельный, оригинальный жанр. Летопись ведет «по летам»русскую историю как часть всемирной — от сотворения мира, где каждая строка —Богом данный этап на пути к Страшному суду. Византийские хроники, если можнотак выразиться — монархоцентричны. Их литературный стиль сформировался в античности,вне христианского сознания. В основе хроники — конкретное царствование, вокругкоторого группируются события. Провиденциальная привязка выглядит вторичной.Под христианской формой повествования виден античный лик Рока.
***
Нашиочерки о русской словесности мы начнем с «Повести временных лет». Её историяпросматривается примерно так: Летописанию безусловно предшествовали устныепредания, а около 1040 года, по предположению Д. С. Лихачёва, возникает«сказание о распространении христианства на Руси» — так озаглавил ДмитрийСергеевич цикл рассказов о первых князьях, составивших ядро дальнейшихлетописаний.
Иначе«сказания» принято называть «Древнейшим сводом», автором которого быть можетявляется митрополит Иларион, написавший «Слово о законе и благодати».
В1060-1070 гг. как в свое время показал А. А. Шахматов, возникла редакциякиево-печерского монаха Никона. Следующая редакция (1073-1095 г.), названная Шахматовым «начальным сводом» просматривается в дошедшей до нас 1-ой новгородскойлетописи (XIII-XIV вв.). Каждая редакция носила свой характер. Начальный сводотличает публицистический тон эпохи разрастающихся междоусобиц. Около 1113 года«Свод» был переработан другим печерским монахом – Нестором. По первым словамего рукописи: «Се повести времяньных (т. е. прошедших) лет…» свод получил своеназвание. Перу Нестора, видимо, принадлежат и первые русские жития Бориса иГлеба и Феодосия Печерского. Нестор вводит историю Руси во всемирный контекст, используяБиблию и византийскую хронику Георгия Амартола*, тексты древних договоров иустные предания. Нестор, как предполагают исследователи, перерабатывает историюпервых князей, укрепляет «варяжскую» версию русской государственности, определеннуюеще Никоном. Версию для сознания XI-XII веков отнюдь не антипатриотическую, напротив– укрепляющую единство рода Рюриковичей и первопрестольное значение Киева. Донас дошла вторая редакция «повести» (1117г.) игумена Выдубицкого монастыряСильвестра, изложенная в Лаврентьевской летописи (1377 г.) (по имени переписчика – монаха Лаврентия) и в более поздних сводах («Радзивиловской» и«Московско-академической» летописях XV в.). Третья редакция (МстиславаВладимировича 1118 г.), как полагают, представлена в Ипатьевской летописи(начало XV в.).
***
Нижемы приводим перевод. Читать древнерусский текст совсем не то же, что читатьиностранный, в коем мы подразумеваем – как бы плохо не знали язык – ясность исмысл. Наш родной, но ушедший куда-то в глубь веков, текст мы воспринимаеминаче. Содержание улавливает любой мало-мальски смышленый читатель, но красотаи величие – и не всякому специалисту видна. Художественная ценность не очевиднане потому, что она не велика, а текст интересен лишь своей древностью, а потому,что она иная. В этом виновата не примитивность наших предков, а нашанеадекватность. Мы адекватны – и то не всегда! – только своему мимотекущемувремени.
Исследователи,говоря о древнерусской словесности, прибегали к таким терминам как:«этикетность», «исторический монументализм» и даже «космичность». Все это так, ноэти эпитеты годны и для дописьменной традиции – разве не космична и немонументальна та же самая «Голубиная книга». Пожалуй точнее можно определитьособость древних текстов словом «обрядовость». Ведь что такое обряд? Действиесимволическое, условное, имеющее мистический смысл взаимодействия с миром.
Инаписание книги, и чтение было обрядом в полном смысле этого слова. Это понятнопо отношению к книгам богослужебным – их всуе не читали, но и всякая иная книгабыла Богу служебной. Любой клочок исписанной бумаги имел и где-то в нашемподсознании до сих пор имеет мистический смысл. Именно поэтому, когда приТишайшем Алексее Михайловиче (и под его руководством) по Русской земле пошелРаскол, одной из главных бед оказалась правка книг.
Даи много ли их правили: там слово, здесь два. Сейчас это даже редактурой неназвали бы, а так – корректура. Однако в сознании русского человекапосягательство на книгу было тяжким грехом, он предпочитал «гари». Те, для когоэто было не так – видимо уже обладали западноевропейским менталитетом. Россияповернула на 90 градусов: вместо «из варяг в греки» был выбран путь из татар вевропейцы… Но вернемся к «повести».
Воткак высказывался когда-то Пушкин в дискуссии о подлинности «Слова о Полку»:«Подлинность же самой песни доказывается духом древности, под которыйневозможно подделаться. Кто из наших писателей в 18 веке мог иметь на тодовольно таланта? Карамзин? [...] Державин? [...] Прочие не имели все вместестолько поэзии, сколько находится оной в плаче Ярославны».
Поэзияпервых русских писателей, возросшая на лучших греческих и болгарских образцах, явиласкрытые дотоле силы русского языка, сложившегося в устной традиции. Пройдетшесть веков, прежде чем будет найдена формула («Третий Рим») – этого словесногостроительства – преемственности культуры. А пока… Древнейшая литератураоказалась не примитивным подражанием, а взлетом поэзии высокой, почтинедосягаемой. Не очевидно, но факт.
Список литературы
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта www.rusland.spb.ru