МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ УКРАИНЫ
ЛУБЕНСКИЙ ФИНАНСОВО-ЭКОНОМИЧЕСКИЙ КОЛЛЕДЖ
ПДАА
РЕФЕРАТ
по КУЛЬТУРОЛОГИИ
НА ТЕМУ: От современной личности кличности «возможной»
Выполнила студентка 25 группы
ШушпановаИнгрит
Лубны 2009
От современной личности к личности «возможной»
Вплоть до середины XX в. «конструкция» личности работалавполне успешно. Но начиная с этого периода или еще раньше, резко меняютсяусловия, назревает кризис культуры. Европоцентристское мироощущение отходит назадний план, вместо него формируется широкое культурологическое мироощущение,требующее признания самоценности разных культур. Складывается новаяцивилизация, в рамках которой утверждаются как правомерные самые разныеконфессии, эзотерические учения, видения и мироощущения. Начиная с И. Кантаидет критика натуралистического видения действительности, которая не могла непривести к признанию разных реальностей вместо одной — физикалистской. И впрактическом отношении человек учится новым формам жизни: не отказываясь отсебя, он учится признавать видение и реальности других людей, строить с нимисовместную деятельность.
Эти глобальные изменения в свою очередь приводят к изменению пониманияличности. Происходит отказ от субстанциального ее понимания, она перестаетпониматься онтологически. Современное понимание личности постепенно начинаетвключать в себя разные понимания и концепции. Личность — это не только то, чтоесть в человеке, но и знание о человеке, и рефлексия, и «сочинение себячеловеком», о чем в свое время писал Ф.М. Достоевский. Другой не менееважный момент — принятие принципа, который можно назвать принципом «личностнойотносительности». Действительно, как совместить признание разных видений имироощущений с признанием действительности, с признанием единства жизни наЗемле, с возможностью установления объективной истины? В соответствии с принципом«личностной относительности» в действительности нужно различать поменьшей мере два плана: социэтальный и витальный.
Социэтальный план — общийдля всех людей, он обусловлен экономикой, производством, социальными системами,т.е. реальным взаимодействием людей, их взаимозависимостью. Только в этом планеявления могут быть описаны в рамках представления об одной реальности — объективнойи общезначимой для всех людей. Примерами подобного подхода являютсямонистические мировоззрения — материализм и идеализм: один все сводит к природеи материи, другой — к духу.
Витальный план — специфичныйдля каждого человека или «субъекта» (группы, субкультуры), онобусловлен индивидуальной культурой, опытом жизни, формой бытия. Хотя каждыйчеловек («субъект») находится в реальном взаимодействии с другимилюдьми, одновременно он может реализовать свой индивидуальный путь жизни. Одинчеловек верит в Бога и живет в соответствии с религиозными требованиями. Другой- атеист и живет в мире рациональных отношений. Но и верующий может видеть ижить совершенно по-разному: христианин — одним образом, а буддист — другим. Получается,что на одном уровне (социэтальном) опыт жизни у всех людей одинаковый и,следовательно, истина одна (американский экспериментатор-психотехник Джон К. Лиллиотносит этот опыт к «согласованной реальности»), а на другом (витальном)- сколько разных опытов жизни и сколько соответствующих истин, столькосуществует реальных, как правило, несовпадающих между собой форм жизни. Навитальном уровне истина есть не просто принцип соответствия знания идействительности, но и способ реализации себя, способ самоорганизации своейжизни. Именно на этом уровне, вероятно, справедлива формула, высказаннаяоднажды Лилли: «В сфере ума то, что считаешь истинным, истинно или становитсяистинным в пределах, которые предстоит определить из опыта».
Принцип личностной относительности, конечно, нуждается в пояснении. Всоответствии с ним наше видение и реальность — условны, но не в том смысле, чтоих нет. Они, конечно, существуют, однако, если признаются другие реальности, несовпадающие с нашей, то необходимо признать, что наша реальность и видение (также,кстати, как и другие) существуют не в социэтальном плане, а в витальном. Существуютони и в социэтальном плане, но не в форме наших представлений и содержанийсознания, а как культурные и психические феномены. Другими словами, когдакто-то утверждает, что Бог есть, и живет в соответствии с этой верой, то длянего Бог действительно есть, хотя для другого, не верящего в Бога, последнегонет. Тем не менее и первое видение (реальность Бога) и второе (реальность, гдеБог отсутствует) — оба существуют как культурные и психические феномены.
Как же в этом случае необходимо мыслить личность? Ведь подрывается еесущность: представление об онтологической природе личности, ее константности иимманентности. Вероятно, мы должны строить новый «образ себя», которыйбы включал идею Культуры и Других как равноценную в отношении к идее Я. В этомслучае источник нашей жизни (соответственно — наших желаний, воли, переживаний)не только в нас самих, но и в Других, а также в Культуре. «Центр мира»не один — в нас, совпадающий с нашим Я, а размещается в своеобразном «треугольнике»,вершины которого задаются Культурой, Другими и, наконец, нашим Я. Моя история — это не только история моего Я, но также моей семьи, народа, той культуры, ккоторой я принадлежу. Реальность — и моя и других людей — принципиальнонеонтологична, это «есть» является феноменом культуры, квинтэссенциеймоего личного опыта и бытия.
Но как в этом случае решается проблема свободы? В старой картине мирачеловек был абсолютно свободен именно как личность, мир или природарассматривались только как условия, которые он должен учитывать. В концеконцов, человек как и Бог, на место которого он встал, мог сделать все: убитьдругого, переделать природу, возомнить себя Богом и т.д. Он мог, однако уже некак Бог, убить даже самого себя. В новой картине мира, при новом пониманиичеловека, необходимо мыслить, что моя свобода принципиально ограничена природойкультуры, природой других, наконец, моей собственной природой. Поэтому стольважно «выслушивать» себя, других, время. В этом смысле человексвободен и произволен в весьма узкой области.
Теперь вопрос о смысле наших действий и свободы. Если не Бог и спасение вБоге, то в чем тогда смысл? Думаю, что смысл и энергию человек можетпочерпнуть, с одной стороны, в правильном понимании времени (культуры), егопроблем, путей их разрешения, с другой — в уяснении своей природы, своихустремлений. То же самое можно сказать иначе: необходимо совпадение личности икультуры. Однако каковы главные задачи нашего времени, установки складывающейсякультуры? На слуху такие выражения, как, например, «сохранение культурныхтрадиций», «выживание человечества», «поиск новых формжизни». И выживание, и поиск новых форм жизни, конечно, все понимаютпо-разному, но, думаю, вряд ли сильно ошибусь, если предположу, что многиесогласятся с такими ценностями, как сохранение природы и жизни на земле, мирноесосуществование, физическое и психическое здоровье, жизнь в согласии с самимсобой, полнота реализации личности, поддержание культурного разнообразия и т.п.
Но, конечно, цель и смысл нашего времени, т.е. сущность современностиможно понимать и по-другому. Например, М. Фуко в одной из последних своихстатей связывает тему современности с определенным пониманием человека. Современныйчеловек по Фуко — это, прежде всего, человек, критически относящийся к себе, ковсему, что он делает, к тому, как он мыслит и чувствует, это человек, постоянносебя воссоздающий, конституирующий себя, анализирующий и уясняющий свои границы(«Критика, — замечает Фуко, — собственно, и есть анализ границ и рефлексиянад ними» [161]). Здесь сразу по ассоциации вспоминаются и мысль М. Бахтинао том, что культура всегда лежит на границах, что в культуре граница проходитвезде, и размышления М. Мамардашвили о том, что философствование — этопродумывание (проживание) заново кардинальных философских вопросовсуществования и бытия. Но разве подобный человек, вечно выходящий из себя,потерявший свою определенность, постоянно собирающий себя из-подинтеллектуальных обломков и развалин, не является химерой и не вызывает жалость?
Современный человек, о чем М. Фуко говорит уже не столь ясно, это человекпредельно внимательно относящийся к «реальности», поскольку, судя повсему, он сформирован человеческими практиками (дискурсами), тем, «чтолюди делают и то, какими способами они это делают». При этом, правда,остается непонятным, как первая сторона человека соотносится со второй, какперекидывается мостик от меня как свободной, даже эзотерической личности (ведьтребование «нашей собственной работы над нами как над существами,обладающими свободой» — есть, по сути дела, эзотерическая установка) комне как существу, предопределенному реальностью, обусловленному социальными икультурными дискурсами. Некоторый свет на решение этого вопроса проливает отказФуко разделять социально-инженерные ценности и, наоборот, его установка наэкспериментальный и частный характер человеческих усилий, которые, однако,должны иметь какой-то социальный и исторический смысл. «Я хочу сказать, — пишетФуко, — что эта работа, производимая с нашими собственными пределами, должна, содной стороны, открыть область исторического исследования, а с другой — начатьизучение современной действительности, одновременно отслеживая точки, гдеизменения были бы возможны и желательны, и точно определяя, какую форму должныносить эти изменения. Иначе говоря, эта историческая онтология нас самих должнаотказаться от всех проектов, претендующих на глобальность и радикальность. Ведьна опыте известно, что притязания вырваться из современной системы и датьпрограмму нового общества, новой культуры, нового видения мира не приводят ни кчему, кроме возрождения наиболее опасных традиций» [161]. Но нужнозаметить, что установки Фуко на работу с самим собой, на критику как «насоздание нас самих в нашей автономии» тоже могут выглядеть утопическими,если их понимать чересчур натурально и психотехнически.
Но оставим пока этот вопрос и вернемся к теме современности. Существуютэпохи, когда проблема современности может быть правильно поставлена только впроектном плане, т.е., например, не что есть современный человек, а какойчеловек может считаться современным, какими качествами должен обладать такойчеловек? Другими словами, речь идет о замысле человека, о человеке, повыражению Мамардашвили, «возможном». Именно такой возможный и,одновременно, современный для античной культуры человек выступал в текстахПлатона под именем Сократа; такой же возможный человек говорил устами Августинав «Исповеди» и «О граде Божием»; в «Речи о достоинствечеловека» известного гуманиста Пико делла Мирандолы опять же обсуждаетсяне просто современный человек, а человек для Нового времени, которое тольконачиналось, возможный. По сути каждая крупная культурная эпоха требует своегозамысла возможного человека, осознаваемого, однако, философом или другиминтеллектуальным провозвестником в «установке современности».
Нельзя ли сходно понять философскую задачу М. Фуко? Его интересуетчеловек, который бы отвечал современным реалиям: непрерывно меняющимсяпредставлениям о мире, разным концепциям и истолкованиям реальности,относительности познания, невозможности отличить культурную норму от патологии,уверенно провести черту между разумом и безумием, законом и преступлением,здоровьем и болезнью, определить место человеческой сексуальности, разрешитьпротиворечия между установками свободы и власти и проч. Но возможно ли в однойконструкции человека совместить эти требования, из которых мы перечислилитолько меньшую часть? Вероятно, Фуко думает, что возможно. Главную надежду приэтом он возлагает на две идеи: критики разума как особого способараспредмечивания его содержаний и, одновременно, способа «непрерывногосоздания нас самих в нашей автономии» и учета исторических дискурсов,которые «привели к конституированию нас самих и к нашему самосознаниюсубъектов того, что мы делаем, мыслим и говорим».
Здесь, однако, возникает принципиальный вопрос, как понимать и первое и второе:идет ли речь о способностях человека и условиях его формирования или обабстрактных ценностных установках: Критика — это критические способностичеловека или отношение, которое может быть реализовано не столько человеком,сколько «структурой деятельности», как, например, в Новое времяэстетическое отношение было реализовано в форме практики и концепций искусства(на основе которых формировались и эстетические способности людей)? Дискурсы — этоиндивидуальные условия социализации и развития человека или опять жеопределенные внеиндивидуальные структуры деятельности? Создание нас самих — этоиндивидуальная деятельность, направленная сама на себя и ее носителя, иливнеиндивидуальное отношение? Различия в ответах с очевидностью влекут за собойразные предположения о природе возможного человека. В одном случае человек — этофизиологическое и психическое существо, которое всего лишь развивается,например, совершенствуя свои критические способности или способности рефлексии.В другом случае — новые способности человека, характеризующие его современность- это превращенные формы иных отношений: социальных, властных, семиотических,аксиологических и т.д. Идея дискурса вроде бы склоняет нас ко второму ответу,но общая антропологическая система понятий, которые Фуко использует, заставляетдумать, что человека Фуко понимает еще достаточно традиционно. Чтобы лучшепонять это, вернемся еще раз к «Пиру» Платона.
Поставим теперь такой вопрос: существовала ли в природе любовь, заданнаяконцепцией Платона? Что Платон описывает — существующие в его культуре формылюбви и связанные с ними качества человека или...? Очевидно, что к моментусоздания «Пира» платоновской любви и соответствующих психическихсвойств у нового человека еще не было. Но они вскоре появились, поскольку концепцияПлатона не только приглянулась тем философствующим и просто образованнымгрекам, которые тянулись к новому, но и стала для них руководством в практикелюбви. Иначе говоря, мы можем предположить, что платоновская любовь как важныйаспект современного платоновскому окружению нового человека былаконституирована усилиями самого Платона и других участников нового дискурса. Средствамиподобного конституирования выступили философские знания и концепции, диалогитипа «Пир», наконец, практические образцы новой платонической любви,распространившиеся в греческой жизни в V и IV вв. до н.э. Безусловно, в практике военного воспитания и «эзотерическогофилософствования» существовали предпосылки, облегчавшие формированиеплатонической любви, но не более того. Платоническую любовь нужно было именноизобрести, интеллектуально сконструировать, внедрить в практику жизни. Платон всвоем диалоге не описывает некие психические свойства современного человека,которые только ему удалось увидеть (хотя он делает вид, что именно этим изанимается), а замышляет, проектирует эти качества. Платон реализует преждевсего себя, свои представления о современном человеке, о его жизненном пути,ведущем, как был убежден великий философ, к уподоблению человека богам, кбессмертию. Важно и то, что, как показала дальнейшая история, замысел Платона вотношении любви (в отличие от платоновского замысла идеального общества игосударства) удалось полностью реализовать: в античной культуре довольно быстросложились черты нового человека, столь убедительно описанные в «Пире».Но вернемся к тезисам Фуко.
Не должны ли мы сегодня предположить, что и все другие психические икультурные качества человека не являются органическими, что они все в то илииное время были сформированы и конституированы в определенных дискурсах? В томчисле и способности к критике и рефлексии, к мышлению и разуму. Но тогдапроблема современного человека должна ставиться иначе. Какие, спрашивается,новые дискурсы уже не обеспечиваются традиционными антропологическими свойствамичеловека? Что мы сегодня делаем, мыслим, говорим, чувствуем настолько иначе,что это требует сочинения и изобретения новых качеств человека и каких?
Для меня, точно, существуют несколько таких ситуаций. Первую ситуациюможно охарактеризовать следующим образом. Современным выглядит такой подход,когда мы понимаем искусство и другие символические дискурсы (например, научноетворчество, проектирование, инженерию, дизайн и т.п.) не просто как мимезис (подражаниереальной жизни), а как самоценные и полноценные реальности, не менее подлинные,чем, например, физический мир. Свойство мимезиса необходимо рассматривать приэтом как вторичное и необязательное.
Вторая ситуация. Современнымявляется признание реальности и мира личности соизмеримыми с реальностью социума.Этот принцип предполагает, в частности, отказ от редукции индивидуального иличного к социальному (родовому). Как известно, в русской философии достаточнопоследовательно этот взгляд проводил Н. Бердяев, развивая идею несотвореннойсвободы.
Третья ситуация. Современнымвыглядит подход, когда человек, не отказываясь от своего мира и видения,признает другие реальности и учится жить и мыслить в сложном пространствемногих разных реальностей. Речь идет не о том, чтобы примириться с «интеллектуальнойшизофренией» и относительностью, а действительно о революции человеческогомышления. Вероятно, должно измениться само понимание «существования-реальности»,приняв в себя процедуры истолкования и серьезного признания других, несовпадающих с нашими подходов к действительности.
Четвертая ситуация. Современноеповедение человека характеризуется таким важным понятием, как ответственность. Человекдолжен быть ответственным перед собой, другими, миром и тем, что невыразимо, номожет быть названо то реальностью, то Богом, то как-то иначе. Ответственностьпредполагает как внимание к реальности, так и выбор, но также периодическоесознательное самоограничение собственной свободы. В ценностном отношенииответственность отсылает нас к таким традиционным идеалам, как сохранениежизни, терпимость, помощь и сотрудничество, уважение чужой точки зрения исобственности, и таким усилиям, как культивирование любви, красоты, света,противостояние тенденциям, разрушающим культуру и т.п.
Совершенно особая проблема — какая конструкция человека может обеспечитьтребования, удовлетворяющие этим ситуациям. Конечно, не имеет смыслаотказываться от идей разума, автономии и определенности человеческого сознания(Я), критики и рефлексии, работы личности над собой. Однако и пользоваться имбез переосмысления было бы ошибочно. Фуко не случайно говорит, что современныйчеловек должен постоянно восстанавливать свою автономию и определенность. Ноесли понимать эту работу в традиционной антропологической модели, то, как мыуже отмечали, речь идет всего лишь о еще одной способности и всегда ее действиебудет загадочно. Загадочно работает наш разум, указывая выход из безвыходныхситуаций, загадочны рефлексия и критика, извлекающие новые содержания изстарого материала, особенно загадочно наше Я, обеспечивающее единство иопределенность нашего сознания и жизни. Будет теперь еще одна загадочнаяспособность человека — воссоздавать себя, выявляя свои границы, конституируяавтономию и определенность своего индивидуального существования.
Но если, например, понять все через идею дискурса, а также идеи,связанные с последней (идеи первичной семиотической обусловленности, идеиобъективации и оестествления, идеи вторичности содержаний человеческогосознания и психики и ряда других), то в этом случае решение Фуко уже не будетказаться столь ясным. Да, современный человек вынужден себя постоянновоссоздавать в своей константности и автономии. Но что это означает, как этовозможно, на что при этом человек может опираться? Кажется, что только насамого себя и разум, однако именно они сами в современной культуре нуждаются вопоре и воссоздании.
Анализ показывает, что воссоздавая себя, мы опираемся на помощь других,на саму творческую работу (усилия) по воссозданию (анализируем ее неудачи илиже ее ограниченные возможности), что в этой работе мы изобретаем средства самойработы (знаки, приемы и т.д.), что наши усилия являются эффективными лишь в тоймере, в какой они совпадают с общим ходом нашей эволюции (развития), а такжеподдерживаются извне ситуацией, в которой мы находимся. Другими словами,воссоздать себя — это значит не только работать над собой, изменять,преобразовывать себя, но и выслушивать реальность, встроиться в дискурс,высвободить место для встречи с самим собой, высшими силами, Богом; вообще,каждое свое усилие сверять с усилиями иных сил и реальностей.
Существует, как видно из предыдущего, еще одно понимание такой работы повоссозданию своей определенности и автономии — эзотерическое. Например, М. Мамардашвилив «Лекциях о Прусте» говорит: «Мы остановились на основнойметафизической идее, метафизическом законе сознательной жизни, который можносформулировать так (это одно из самых древних человеческих постижений,являющихся корнем всех великих философий и религий). Во-первых, предполагается,что существует некая другая жизнь, а не просто какие-то представления, какие-тосверхъестественные предметы вне нас. Существует какая-то иная жизнь, помимонашей повседневной жизни, и эта другая жизнь более реальна, чем та, которой мыживем ежедневно. И, во-вторых, человеческие существа в силу некоторогофундаментального положения в космосе таковы, что живут одновременно в двухрежимах жизни — в режиме некоторой невидимой реальности (более реальной, как яуже сказал, чем видимая) и в режиме видимой реальности. Причем в режименевидимой реальности — в мире каких-то особых объектов — мы живем перебоями,которые Пруст называет интермитенциями сердца» [99. С.109].
Мамардашвили старается показать, как человек, вставший на путь спасения (неважнокто, Пруст, философ, художник, читатель — любой), путем сложной и тяжелойработы мысли и самой жизни уясняет наличие этой второй невидимой жизни (вэзотерической традиции эта жизнь относится к подлинной реальности), учится житьинтермитенциями своего сердца, постепенно расширяет зону таких интермитенций. Конечнаяцель одна — спасение или «обретение реальности бессмертной души»,«реальности бесконечной деятельности нашей сознательной жизни, то естьнашей души. Той души, — замечает Мамардашвили, — которая очерчена магическимкругом и которую мы и знать не знаем и отдать на растерзание не желаем никому»[99. С.545].
Следует ли современность истолковывать в эзотерическом ключе, не являетсяли современным только тот человек, который встал на путь спасения (неважно, какпри этом понимается спасение — в религиозном плане, собственно эзотерическомили мирском, просто как духовная работа и жизнь)? Сегодня вряд ли много людейвстают на этот путь, хотя Мамардашвили утверждает, что это основной «метафизическийзакон сознательной жизни». Тем не менее вопрос остается, ведь речь идет нео том, что есть и как реально живут люди, а о замысле современного человека,удовлетворяющем современной нарождающейся практике и дискурсам. Предположим,кто-то, вы или я, встал на путь спасения, т.е. признал два мира и работает надтем, чтобы жить только (или больше) событиями подлинной реальности. Но следуетли сходно жить другим? Вот в чем вопрос. В общем виде на него, конечно, нельзяответить, но вот одно соображение.
В своих лекциях о Прусте Мамардашвили показывает, что на пути к подлиннойреальности стоит наша собственная личность, которую мы постоянно воспроизводимв своих неизменных качествах. «Существует, — утверждает он, — законсознательной психологической жизни: мы живем, стараясь в каждое мгновенье жизнивыполнить, удержать какое-то почти кататоническое сращение себя со своимобразом… Именно это я и называю identity или тождеством, имеяв виду тождественное пребывание индивида равным самому себе в потоке времени…То есть человеком правит образ самого себя… Человек стремится строить своюжизнь так, чтобы сохранить неизменным его отношение к самому себе. Чаще всегоуважительное отношение… В нас живет чужой — образ нас самих, и мы должны сним ладить, быть с ним в мире, поэтому, говорит Пруст, чаще всего человек лжетсамому себе. Именно актами лжи мы сохраняем равновесие в подвижной реальности»[99. С.100, 101].
Почему же ложь, а не, скажем, правильное ощущение реальности, как об этотпишут социальные психологи? Вероятно, потому, что не только для человека,идущего по пути спасения, но и для обычного, думающего и ответственногочеловека, рационализация по принципу «тождество со своим образом» делаетв настоящее время невозможным эффективное поведение. Эффективное не вообще, а всмысле современности. Если, например, современный человек живет главным образомв символических реальностях, не может не учитывать другие реальности, несовпадающие с его собственными, должен действовать в пространстве множествареальностей, быть более ответственным и т.п., то его стремление всегда себяуважать и сохранить неизменным видение себя не позволит ему не только попасть вгоризонт современности, но и удержаться там, если это каким-то чудом произошло.
В эзотерической же традиции вместо социально ориентированногосамотождественного человека конституируется человек эзотерический. Именно здесьполучает смысл идея Фуко о «непрерывном создании нас самих». Ноэзотерик, создавая (выращивая) себя, ориентируется не на дискурсы, а насобственные эзотерические идеи, например, обретения бессмертия, необычныхспособностей, нирваны и т.п. Мамардашвили, напротив, думает, что подлиннаяреальность и человек, который ее обретает (кстати, тоже создающий себя — этонеобходимое условие эзотерической жизни), существуют, хотя и в особом смысле (нефизикалистски), но вполне реально, и что есть фундаментальные, метафизические ипсихологические законы подобного порождения себя в качестве эзотерическогочеловека.
Возможно, обе эти трактовки эзотеризма можно примирить, если расширитьпонятие эзотеризма, эзотерического образа жизни. Эзотерический образ жизниможно понять как такой, в котором в особой критике (осознании) преодолеваетсянаше обыденное понимание жизни и самотождественность нашей личности, а такжесоздаются условия для обретения нового понимания (себя, других, жизни), причемреальность, которая обретается, может быть понята как мир, в котором могут бытьразрешены основные экзистенциальные проблемы и дилеммы, волнующие современногочеловека. Эта реальность, как убедительно показывает в своих лекциях Мамардашвили,не только не принадлежит физическому миру (она существует в духовном исимволическом планах), но и не является онтологической. Дело в том, чтоподобная реальность, назовем ее духовной основой современности, можетбыть раскрыта и построена только тем, кто встал на эзотерический путь. Каждыйчеловек, идущий по эзотерическому пути, открывает и конституирует духовнуюоснову в той индивидуальной форме, которая органична ему самому, еговозможностям. Но последнее не означает, что духовная основа современностисубъективна, просто ее нельзя понимать как объект, а только как самые общиеусловия (законы) современной жизни (они, в частности, задаются и дискурсамиФуко и законами «психологии состояний» Мамардашвили), а также какреальности, обретаемые эзотериками на пути спасения.
Особый вопрос — в какой мере этот эзотерический сценарий современнойжизни может быть понят и принят многими. Мои наблюдения показывают, что на этотпуть сегодня становятся все больше лиц, стремящихся быть и остаться людьми. Другоедело, форма, в которой мы осознаем свое «назначение» и «полноеприсутствие в мире»; она может быть очень разной: от тонких и изощренныхустановок и учений эзотерика или философа до относительно простой инерефлексированной картины мира, в рамках которой действует художник или простодумающий, ответственный человек.
Если вернуться теперь к исходной постановке вопроса о природе личности,то можно сделать несколько выводов.
Предпосылки становления личности — это, с одной стороны, человек каксемиотическое и социальное существо, с другой — условия, заставляющие егопереходить к самостоятельному поведению.
Личность формируется при переходе человека к самостоятельному поведению,что предполагает создание приватных схем и сценариев и самоорганизацию психики(центрирование на Я, приписывание Я способности к управлению, выстраиваниеоппозиций «Я и мир», «Я и другие» и проч.).
Необходимо различать становление личности и ее существование (функционирование).
В каждой культуре становление новой личности предполагает разрешениеспецифических социокультурных проблем, а также частично ассимиляцию предыдущихструктур личности.
В европейской линии эволюции культуры можно говорить о следующем ряделичностей: античная, средневековая, ренессансная, Нового времени (массовая,уникальная, эзотерическая).
В настоящее время культура и личность в ней переживают глубокий кризис. Настановление нового типа личности существенное влияние оказывают, во-первых,складывающиеся способы решения таких проблем личности, как «свобода исоциальная необходимость», «обусловленность личности», «соотношениеестественного и искусственного планов»; во-вторых, исследования личности вфилософии и науке; в-третьих, требования нового социального проекта,направленного на разрешение глобальных проблем современности, сохранение жизнина земле, создание условий для безопасного развития, поддержание культурногоразнообразия и взаимодействия.
Использованная литература
1.Культурология: Розин В.М. Учебник. — 2-е изд., перераб. и доп. — М.: Гардарики,2003. — 462 с.