О СОВРЕМЕННЫХ ПОПЫТКАХ«ОЖИВЛЕНИЯ» ЛАТЫНИ КАК ЯЗЫКА МЕЖДУНАРОДНОГО ОБЩЕНИЯ
Средимногочисленных попыток найти решение проблемы международного языка не последнееместо и в наше время занимает язык, у которого уже есть обширнейших опыт иболее длинная история использования в качестве средства международного общения,чем у какого-либо другого языка в мире. Речь идет, конечно, о латинском языке.
Вборьбе за «оживление» языка древних римлян в период после второймировой войны выделяются большим охватом участников из разных стран Европы идругих частей света, а также весомостью научного уровня международные совещания«живой латыни», проходившие во Франции начиная с 1956 г.
Первоесовещание состоялось в сентябре 1956 г. в Авиньоне под сводами историческогопапского дворца; второе — в сентябре 1959 г. в Лионе, третье — в сентябре 1963г. в Страсбурге, четвертое — в апреле 1969 г. в Авиньоне и пятое — в апреле1975 г. в городе По.
Этимсовещаниям предшествовала довольно оживленная и разносторонняя деятельность нетолько латинистов, преподавателей античных языков и культуры, но и многихпредставителей других наук — естествознания, техники и даже видных общественныхдеятелей многих стран Западной Европы, Америки и даже Африки. В периодике былиопубликованы статьи, которые привлекли большое внимание общественности,обсуждались в университетских кругах и побуждали к созданию разных обществ иорганизаций для практики латинского языка и культуры; в периодических изданияхобсуждались вопросы состояния преподавания античных языков, высказывалисьразные предложения по созданию живого латинского языка как средствамеждународного общения.
Уистоков этого движения стояли две острые и актуальные проблемы. Во-первых,вопрос о будущем преподавания латинского языка и классической культуры вообще.Несмотря на то, что в пятидесятые годы в западноевропейских странах дляобучения латыни в средних школах давалось еще много часов и положениеклассической культуры в преподавании было довольно прочным, тем не менеечувствовались кризисные настроения в отношениях древней культуры спотребностями нового времени — времени техники, точных наук и измененныхобщественных отношений. Обучение классическим языкам считали в течениедлительного периода признаком высшего социального положения, в то время какрезко увеличивалось число образованных людей, которые никогда не изучалилатинский язык и которые стали чувствовать себя ущемленными. Распространялисьвзгляды, что античная культура и древние языки являются препятствиемобщественному прогрессу и несовместимы с требованиями развитого общества.Другим исходным пунктом движения «живой латыни» было обострениепроблемы международного языка в особенности на совещаниях ученых,представителей технических профессий, съезжавшихся из разных стран.
Большевсего участники совещаний по живому латинскому языку посвящают внимание вопросуобогащения лексики новыми словами для выражения понятий современной жизни вовсех областях науки и человеческой деятельности. Всем хорошо понятно, что дляпревращения древнего языка в средство международного общения требуется огромноеколичество слов и не только при создании терминологии по всем научным итехническим дисциплинам, но и для описания явлений повседневной жизни, начинаяс самых мелких и незначительных вещей, которые не существовали в античномобществе и потому не имели обозначения в латинском языке Древнего мира.
Выступавшиена этих конгрессах были единодушны в том, что основой и исходным пунктом присоздании современной латыни должен быть остаться классический латинский язык.Согласно с этим принципом было выдвинуто на первое место требованиеисчерпывающе использовать все имеющиеся уже в литературном наследии налатинском языке возможности обозначения понятий современного мира. Выступившийс базовым докладом по вопросам лексики на первом совещании Гуэрино Пачиттиобратил внимание на большое количество слов в письменных источника ДревнегоРима, относящихся к вещам и явлениям повседневной жизни, о существованиикоторых догадываются только немногие из тех, кто изучал в школе тексты античныхавторов о походах, политических интригах или возвышенную поэзию омифологических героях. При более тщательном рассмотрении древних авторовобнаруживаются слова типа: horologium «часы», pigmentum «краска,румяна», anularius «мастер, изготовляющий кольца», armilla«браслет», crepundia «трещотка, погремушка» и множестводругих, которые можно употреблять без всяких изменений. После этого рекомендуютобратиться к лексическим богатствам латинской литературы средних веков и новоговремени. Особенно подчеркивал необходимость проработать всю научную литературуна латинском языке от XIII по XIX века для создания терминологии естествознанияи математических дисциплин Роберто Буза. Об этом речь шла на третьем совещании.Кроме практического применения в интерлингвистическом аспекте, такая работаимела бы большое значение для формирования научной исторической лексики языковсовременных европейских народов.
Следующимэтапом считается создание новых слов путем деривации на основе латинскогословарного материала при строгом соблюдении законов аналогиисловообразовательной работы древнеримских авторов. Во вторую очередьдопускается применение лексического материала древнегреческого языказаимствования из которого имели долгую традицию, при этом правилалатинизирования грецизмов были установлены уже со времен Цицерона. Облегчаетприменение греческого и то, что это близкородственный латинскому языку. Нонесмотря на это греческие заимствования встречают подчас и сильноесопротивление. Даже Антонио Баччи, автор большого словаря нового латинскогоязыка («Lexicon eorum vocabulorum quae difficilius latine redduntur»,в котором 10329 слов, которые не имели раньше соответствия в латыни), советуетзаменить слова archivum, zelum, apologia, episodium чисто латинскими, т.е.соответственно tabularium, studium, defensio, a re digressio.
Напротив,Пачитти и многие другие указывают на то, что даже Цицерон, не говоря уже омногих других смело употреблял греческие (и не только греческие) слова, уВергилия в «Буколиках» 11% греческих слов, в сатирах Горация 14%, всатирах Персия — даже 20%.
Крометого, греческий язык стимулировал создание сложных слов в латинском уже в античныевремена, срав. nubifer, agricola, alipes, refugium, созданные по образцугреческого языка. Сложные слова для многих участников конгресса являются послепростой деривации вторым продуктивным средством создания новой лексики. Пачиттиобращает внимание на произведение Aemilius Springhetti «Institutionesstili latini» (1954), где предлагаются operistitium«забастовка», harpastiludium «мгра в мяч» и др., ноотвергаются гибридные типа photopingere, teleloqui, telescribere и т.д.подобные смешанные греко-латинские слова считаются большинством ораторов иливообще неприемлемыми, или же допускаются только в некоторых случаях в видеисключения. Сложные слова же из чисто латинских элементов находят одобрениепочти всех. Пачитти цитирует Н. Мартинелли, который имеет большой опыт в этомделе, и предлагает образования типа ferrivia, archidux, biciclila,pyroballistula и др., т.е. латинские, гибридные и греческие слова. Этот способсчитают перспективным в создаваемом международном латинском языке исоответствующим его характеру, хотя в античном языке сложных слов было мало, вособенности по сравнению с богатым и удивительно эластичным древнегреческим.
Чтокасается деривации, то в докладах приводятся многочисленные примеры изпроизведений разных авторов практически всех этапов долгой истории латинскогоязыка, начиная с Апулея: occursaculum «ночные привидения», formidamen«страшилище», «ужас» срав. у Тертуллиана: advocator«заступник», «ходатай», aversatrix «отрицающая»,«отрицательница», у Августина: collector «совместно занимающийсячтением», т.е. «школьный товарищ», dictor «говорящий»и др., причем подчеркивают, что упомянутые авторы создают и употребляют этиновые производные слова не потому, что раньше в языке вообще не было слов дляданных понятий, а для того, чтобы выражать новые семантические нюансы,обогащать словарь и улучшать стиль. Большую работу по деривации сделалилатинские писатели Возрождения и нового времени. В произведениях ДжованниПонтано Анджело Полициано встречаются многочисленные производные, созданные поанадлогии с классическими примерами, срав.: naeniola, frustillum, breviusculum,gunditator. Этим богатым опытом участники движения живой латыни советуютпользоваться в наше время и предлагают аналогичные дериваты: cibifer«официант», т.е. «приносящий пищу», и т.д.
Многоспоров вызывает вопрос о том, какие новые слова, чисто формальносоответствующие имеющимся образцам, действительно приемлемы в новом латинскомязыке. Иозеф Мир, издатель журнала на латинском языке «PalaestraLatina», опираясь на свое языковое чутье, отвергает образования типаvapornavis «пароход», osharmonica «губная гармоника» и др.просто потому, что звучат они непривычно. Глаголы из греческого telephonare,photographare он считает сомнительными, но одобряет соответствующие наречияtelegraphice, telephonice, photographice.
Особоследует упомянуть о хорошо известных почти во всех новых языках ираспространенных по всему современному миру терминах греческого происхождения,многие из которых явно латинизированы. Исходя в своих интерлингвистическихпредложениях из стилистически единой и как можно более чистой классическойлатыни, многие участники движения явно предпочитают им чисто латинскиевыражения, которые состоят из двух или даже нескольких слов, в особенности еслиони встречаются уже в произведениях античных авторов: astronomia — sideralisscientia, geographia — terrarum orbis descriptio, geodesia — terrae metiendaedoctrina. Игнорировать подобные термины по крайней мере в научной литературетрудно. Так, Пачитти на первом совещании заявил: «Quae ex alia linguasapienter et spernenda aut improbanda» («то, что мы заимствуем мудрои разумно из другоог языка, не следует презирать и отвергать», какarchaeologia, греческое слово, вместо antiquitatis scientia) [1, 76].
Чтокасается парафраз. Описательных словосочетаний для передачи более обычных иповседневных понятий нашего времени, то они широко распространены во всехсоставляемых на латинском языке текстах, больше всего, конечно, вприветственных посланиях и торжественных речах, где они обычно действительно насвоем месте. Но иначе обстоит дело, когда вопрос о них встает в связи ссозданием языка как средства международного общения. Многие участники конгрессаобращают внимание на то, что люди, в особенности в технически развитом обществе,парафразами не общаются; если действительно стремиться к идеалу классическогоязыка с более близким ему описательным способом, то латинский язык в качествесредства международного общения никакого будущего не имеет.
Трезвоемнение по вопросу о лексике высказал основатель движения Жан Капелл на второмсовещании (1956 г.): «moyennant l'acceptation de neologisms qui doiventetre brefs et precis — et non de ces periphrases poetiques qui seraient viteridicules ou inintelligibles, dans le domaine scientifique la langue latinepeut traiter des sujets les plus divers avec clarte» («Воспринимаянеологизмы, которые должны быть краткими и точными — и не поэтическимиперифразами, которые быстро становятся смехотворными или непонятными -,латинский язык в научном плане может ясно передать самые различные вещи»).
Говоряо работе по созданию новых слов, Пачитти утверждает, что иногда довольнодлинные описательные словосочетания являются «элегантными» и«уточнёнными» эквивалентами многих понятий при составлении стихотворенийи надписей, например: feminismus = aequandus mulierum hominumque status;realismus = nuda rerum imitatio; socialismus = publicorum bonorum distributioin usum omnium [1, 77]. Но многие поборники латинского языка считают подобныедефиниции приемлемыми и в любом другом тексте, по меньшей мере до тех пор, покане найдено подходящее слово.
Первоеместо в словотворческой деятельности лингвистов авиньонского движения занимаетсоздание латинских эквивалентов, соответствующих современным понятиям, путёманалогии прямой (analogia propria) и аналогии переносной (косвенной, analogiatranslata). Это словосочетания, обычно из двух слов, которые встречаются впроизведениях латинских авторов и по аналогии с которыми можно передать новыепонятия. Пачитти приводит предложения Эмилия Спрингетти cisternata navis,petrolearia navis по образцу античных rostrata, frumentaria navis. Cравниваядревнеримские игры с современными, предлагают: harpasti ludus «игра вмяч», oblongi follis ludus «регби», latrunculorum ludus«шахматы» (Спрингетти). Pegma scansorium «лифт»;ramentum sulfuratum или flammiferum ramentum «спичка» (Баччи). Arca loricata «несгораемый шкаф», forum nummarium «биржа», litterae nummariae «чек», mensa nummaria или mensa argentaria «банк» (из словаря финансового дела,составленного Космо Мариано).
Почтивсе, кто предлагает какие-либо способы для дополнения лексики, упоминают иономапатею. Обращают внимание и на то, что изучение образования слов вроманских (и других европейских) языках (обычно именно из латинского словарногосостава) может иногда быть полезным: «ружьё» в итальянском языкеschioppo, т.е. от латинского ономатопоэтического слова stloppus или scloppus«щелчок», «удар по надутой щеке» (доклад Пачитти).
Можетбыть, самые острые споры вызвал вопрос о заимствовании слов из других языков ив особенности из наиболее распространённых современных западных языков. Впринципе, сторонники живой латыни стоят на пуристических позициях: «Dumsuppetit copia verborum latinorum, etiam ad senescentem Romanorum aetatempertinentium, ea inducenda sunt ad res novas significandas» (покадостаточен запас латинских слов, хотя и относящихся к устаревшей эпохе римлян,следует вводить их для обозначения новых понятий ), — заявил на первомсовещании Шарль Эггер, ответственный секретарь журнала на латинском языке«Latinitas». Советуют тщательно и исчерпывающе использовать лексикудревнеримских авторов и огромное наследие античных надписей, затем позднихавторов и средневековую литературу, произведения гуманистов, латинский язык которыхвыделяется особой живостью и даёт много смелых лексических решений, и, наконец,литературу последних веков. Но если в самом латинском языке невозможно найти исоздать на латинской же основе требуемое слово, то допускается применениедревнегреческого словарного запаса, что имеет долгую и плодотворную традицию,начиная с классического периода. Кроме того, рекомендуют перенимать слова изновогреческого: hamaxostichus (новогр. hamaxostoichia «поезд»),teletypicum instrumentum (телетайп), autocinetum (новогр. аutokineton«автомобиль») (доклад Ш.Эггера на первом совещании).
Вопросо заимствовании из современных языков вызывает много споров. Подавляющеебольшинство считает усвоение слов новых языков неизбежным, подчеркивая при этомнеобходимость внимательно соблюдать правила и структурные особенностилатинского языка. Эти строгие требования, конечно, очень затрудняют иограничивают работу по созданию новой лексики. Поэтому высказываютсяпредложения смело применять богатства европейских языков. Альберт Гризар инекоторые другие обращают внимание на тексты Цицерона, общепризнанного образцаязыковой чистоты, который смело употребляет в своих произведениях множествонеологизмов не только греческого, но и кельтского происхождения, и открытоговорит о возможности и необходимости заимствования слов: «Если бы Цицеронбыл жив, — продолжает Гризар, — он несомненно употреблял бы слова radio, radar,radiographia, bomba atomica, arma nuclearia и, может быть, даже automobile,которое склонял бы, как cubile». Далее, Гризар допускает принятие словдаже без латинского окончания (sous une terminaison latinisee ou non) [1,18]. Ив этом он не одинок: Луиджи Гуерчио (из Салерно), указав на новаторский дух исмелость гуманистов, спрашивает, как поступить с английским словом, которое часто«non puo adattare il suo cinguettio nativo al disteso suono del latino? Ebbene, che fa? Sul Palatino visono gli usignuoli di Virgilio e i passeri d'Evandro» («не может приспособить свое исконное звучание растянутой мелодии латинского языка? Ну, так что же. Что делать? На Палатинском холме не только соловьиВергилия, но и воробьи Евандра») [1, 23]. Значит, в качестве последнеговарианта некоторые лингвисты одобряют и несклоняемые слова из практики живойсовременной речи, но там, где это можно, следует прибавлять латинскоеокончание, например: cafaeum «кофе», chocolatilla «шоколаднаяконфета» и т.д. Последние неологизмы предлагает Луиджи Гуерчио, которыйобращает внимание на другой возможный источник — на южноитальянские диалекты какнаиболее близкие к латинскому, более близкие, чем, например, итальянскийлитературный язык.
Вцелом поборники живой латыни делятся на два лагеря. В одном те, кто придаетсохранению духа и характера латыни золотой эпохи первоочередное значение истоит, таким образом, на позиции древнего римлянина, глядя на вещи его глазами:что хорошо и понятно воображаемому человеку времен Цицерона, то хорошо и должнобыть основой. Другие же стоят на позиции современного европейца и свойственногоему мира, например, многие участники конгресса употребляют lingua commenticia«искусственный язык» вместо lingua artificialis — то и другое воснове чисто латинское, но второе было бы понятно подавляющему большинствународов европейского происхождения, первое же следует специально выучить.
Вконечном счете при одобрении или неодобрении слова или словосочетания большуюроль играют личные пристрастия. После теоретических рассуждений одобряются либоотвергаются без всяких оснований неологизмы различного типа. Ш. Эггер отвергаетслова filmus, radiodiffusio, aviatio, radar и называет их«чудовищными». Первое из них, снабженное латинским окончанием,действительно звучит странно, следующие три воспринимаются как хорошиелатинские слова.
Слабымместом латинской лексики и словообразования Ж. Бейе считает недостаточную еегибкость, особенно когда речь идет об образовании сложных слов, и«скольжение производных слов в сторону семантической автономии и отсюдаопасность прибегать к этимологии» («glissement des derives versl'autonomie semantique, et par suite, danger de recourir a l'etymologie»)[1, 52]. Дискутируется и вопрос о методологических проблемах в словотворческойработе латинского языка. Мишель Рамбо на третьем конгрессе предостерегает отнеобдуманного переосмысления древних латинских слов. Например если придатьслову currus новое узкое значение «автомобиль», то в дальнейшем этопомешает употреблять производные от currus (curriculum и т.д.) для обозначениядругих понятий, не имеющих ничего общего с автомобилем.
* * *
Ввопросах грамматики расхождений во взглядах участников конгресса гораздоменьше, поскольку все едины в том, что морфологическую систему классическойлатыни следует полностью сохранять. Почти единственным отклонением отклассического языка автор базового доклада по грамматике на первом конгрессеЖан Бейе считал допустимым разрешить образование сравнительной и превосходнойстепеней прилагательных аналитическим путем, при помощи вспомогательных словmagis и maxime, что в грамматике классического языка допускается только длянекоторых прилагательных. Говорилось также об удалении или ограниченииисключений (хотя в конечном счете решение этого вопроса мало что дает), однаконекоторые решительно возражали (Эдуард Борнеманн, на втором конгрессе),утверждая, что изъятие исключений нарушает систему и угрожает основам языка.
Большедискутировался вопрос об упрощении синтаксиса. На третьем конгрессе Р. Марашпредложил сохранять только основные правила consecutio temporum, не считаясь сразными видами придаточных предложений. Но общего одобрения это предложение ненашло. Ж… Бейе же возразил против всяких изменений в синтаксисе, так как влатинском все глубоко осмыслено и мудро обосновано. Выход усматривается всоставлении грамматики-минимум, в которой были бы даны самые простые и ясныеконструкции латинского языка, с успехом применяемые как в научной литературе,так и в общении между людьми. Вместо подчиненных предложений предлагалосьделать упор на сложносочиненные предложения и на свойственные латинскому языкуясные и краткие инфинитивные конструкции. Таким образом, дискуссии пограмматике по большей части сводились к рассуждению о том, как составитьнеобходимый минимум синтаксиса и как его преподавать в аудитории.
* * *
Олатинском произношении, об истории и последних результатах его научногоисследования выступил с докладом на первом конгрессе профессор кильскогоуниверситета Эрих Бурк. Решено придерживаться т.н. восстановленногопроизношения, т.е. первоначального произношения времен создания латинскоголитературного языка. Хотя Бурк и другие требуют соблюдения всех тонкостейклассического языка в этой области, они же признают, что возможные отклоненияот этой нормы и национальные различия не будут большим препятствием вприменении языка в международном общении. Об этом свидетельствует многовековаяпрактика латинского языка у европейских народов. Многие считали введениереставрированного произношения все-таки слишком трудным и советовали допуститьпо меньшей мере два варианта: кроме классического, еще т.н. итальянскоепроизношение, т.е. чтение буквы с перед е и i как [ч]. В целом подчеркиваласьнеобходимость единого произношения, но констатировано, что достижение этой целив ближайшем будущем нереально, и сохранение национальных особенностейпроизношения неизбежно.
* * *
Отвечаяна вопрос, почему именно латинский язык предлагается в качестве международногосредства общения, авторы докладов и выступлений указывают в первую очередь надолгую историю этого языка, который проявил удивительную силу экспансии,распространяясь за сравнительно короткий срок на огромные территории иассимилируя большое количество самых различных языков и диалектов. Сохраняязатем свои позиции, позиции практически единственного литературного языка уевропейских народов в течение почти полутора тысяч лет, он успешно доказывалсвою способность быть средством интернационального объединения самых разныхнародов, средством общения, которое в состоянии приспособиться к самымразличным условиям и потребностям общества. Указывают и на объединяющую народыроль большого количества общих слов и других языковых элементов латинскогопроисхождения в современных языках, которые являются как эмоциональной, так ипрактической основой латыни в качестве возможного международного языка. Кромебольшого авторитета в культурном и историческом плане, сюда прибавляется ещеясность и сравнительная краткость выражения, но это последнее касается толькотех областей знания и общения, где латинский язык имеет длительную традицию;говоря же о явлениях современного общества (и не только технических), следуетотметить, что латинский текст часто длиннее, а иногда просто громоздкий посравнению с новыми языками.
Другиевозможные возражения против латинского языка заключаются в общем отношении кнему. В пятидесятые годы были еще живы моменты социального престижа знающих этотязык. В течение долгого периода в школах для привилегированных обучали усиленноантичным (и в особенности латинскому) языка. Это побудило отрицательноеотношение к нему в непривилегированных слоях населения. На совещаниях, где всепризнали необходимость сохранять и развивать культурные, педагогические иисторические ценности латыни, одни участники ставили на первое место именно этусторону вопроса и не находили возможным идти на уступки в деле упрощения языкаи даже обучения латинским авторам в школе. Другие, которых в первую очередьинтерлингвистический аспект, смотрели на будущее латыни более практично. Онитребовали прежде всего простоты и в грамматике, и в лексическом вопросе.Создать стиль самых несложных синтаксических элементов латинского языка, неупотреблять, кроме поэтических произведений, редкие слова и сложные выражения,чтобы все могли понять при первом чтении или слушая живую речь. Советовалиизбегать сослагательного наклонения и подчиненных предложений, использовать какможно больше прямую речь или, в крайнем случае, сложносочиненные предложения(Огюст Ори из Бордо, ботаник Анри де Аббей из Ренна и др.).
Многоспорили и о том, каким должны быть нормы «живой латыни». Практическивсе соглашались с тем, что основой может быть только язык золотой эпохи,первого века до н.э. Но как совместить это требование с литературной практикойвсех последующих времен, язык которых большинство участников конгрессов считалинаиболее ценным и многообещающим в интерлингвистическом аспекте? Как показалипоследующие совещания, проблема эта оказалась довольно трудной. Получившиезадание на первом конгрессе создать соответствующие нормы, руководства иучебные пособия оказались в больших затруднениях и предлагали начинать подобныеработы на более широком основании.
Р.Фоалл (Льеж), выступавший на третьем совещании, считает, что латинский язык былдостаточно единым в течение всего периода своего существования. Спрингетти сэтим не соглашается и считает неизбежным основываться на одном периоде. Частовозвращались участники конгресса прямо к вопросу о цицеронианстве, которыйполностью еще не изжит и в наше время. Почти все выступившие по этому вопросууказывали на то, что сам Цицерон не ограничивал нормы узкими рамками, а создалдля своего времени язык на самой широкой основе и был готов принять самыеразные новшества. Примером наилучшего соединения требований о хорошем,нормированном языке с необходимостью добиваться живости, гибкости и новаторствасчитали многие Эразма Роттердамского, в латинском творчестве которого многоуказаний того, как применять латинский язык в измененной обстановке, сохраняяпри этом высокий уровень языковой культуры.
Примечания
1. Premier Congres International pour le Latin vivant. Avignon,3-6 septembre 1956. — Avignon: Edouard Aubanel, 1956.
2. Deuxieme Congres International pour le Latin vivant. Lion — Villerbanne du 8 au 18 septembre 1959. — Avignon: Edouard Aubanel, 1959.
3. Troisieme Congres International pour le Latin vivant.Strasbourg, du 2 au 4 septembre 1963. — Avignon: Edouard Aubanel, 1963.
4. Quatrieme Congres International pour le Latin vivant. Avignon,du 1 au 3 Avril 1969. — Avignon: Edouard Aubanel, 1969.
5. Cinquieme Congres International pour le Latin vivant. Pau. Du 1au 5 Avril 1975. — Avignon: Aubanel, 1975.
Список литературы
Ю.Й.Маадла. О СОВРЕМЕННЫХ ПОПЫТКАХ «ОЖИВЛЕНИЯ» ЛАТЫНИ КАК ЯЗЫКАМЕЖДУНАРОДНОГО ОБЩЕНИЯ.