Империя как тип структурного деления мира
Типология империй
Понятие империи, по-видимому, является одним из наиболее спорных в современных общественных науках. Еще недавно затруднений с его определением не ощущалось. Было очевидно, что империя - государственное образование достаточно большого размера, включающее в себя в качестве составных частей территории и народы, присоединенные, как правило, военным путем и удерживаемые в рамках полного или частичного подчинения силой. В качестве доминирующего, структуроформирующего при этом выступает политический фактор (если война-политика, только продолжаемая специфическими средствами). Предполагается, что после образования империя пребывает в состоянии неизменности своего устройства или по крайней мере стремится к поддержанию такого состояния. Желательно хотя бы на формальном уровне попробовать уточнить и расширить приведенное выше толкование с учетом реальности динамического развития мира. Обзор всемирной истории позволяет, на мой взгляд, выделить два основных имперских типа зависимости (государственности) 1 .
К первому можно отнести империю-конгломерат - политическое объединение разнородных этносов (государств), нс связанных между собой общностью экономических, культурных (в том числе религиозных) зависимостей. Такие империи создаются, как правило, военным путем и их целостность поддерживается прямым использованием военной силы. Наиболее яркими представителями этого типа империй могут служить державы Александра Македонского, Карла Великого, Наполеона Бонапарта. Они характеризуются лишь политическим (военным) центром притяжения, причем его пространственное расположение по существу определяется местопребыванием главы империи, а не историческими, экономическими и иными реалиями (Вавилон для Александра Македонского, Аахен для Карла Великого и т.д.). Возникнув, такие империи, как правило, не обладают внутренними структурными связями, очень непрочны и легко распадаются, часто едва пережив своих создателей. Но тем не менее этап существования в виде империи-конгломерата характерен для всех имперских образований. Собственно, это предельный, наиболее "чистый" тип воплощения идеи империи.
Ко второму типу можно отнести империю-иерархию, под которой я подразумевай объединение народов (государств) с разным уровнем подчиненности и вовлеченности в общую структуру политического, экономического, социального, культурного пространств. составляющих единое целое или, точнее, систему взаимодействующих частей этого целого. Как правило, здесь можно выделить доминирующую нацию и ясно выраженный центр притяжения - метрополию (Ф. Бродель) [2]. Особенность положения центра помимо политического фактора определяется его экономической, культурной, исторической или иной ролью. Религиозный фактор обычно не имеет решающего значения. Такие империи обладают достаточно ясно выраженными уровнями структурной иерархичности как в сфере политической подчиненности, так и по связанности с другими составляющими имперского пространства (экономическими, культурными и т.д.). Классическими примерами такого типа могут выступать колониальные империи Запада (английская, французская). Из европейских к ним может быть отнесена Асстро-Венгерская, в Индии — возможно, государство Великих Моголов.
Империи-иерархии, как правило, достаточно долговечны. Время их существования - порядка столетия и более. Дестабилизирующим их фактором являются негативные последствия политического подчинения для социально-экономического и культурного развития того или иного региона империи. Однако негативная роль центра в ходе политической борьбы часто преувеличивается. Об этом свидетельствует весь опыт распада колониальных империй Запада. После завоевания политической независимости бывшие колонии долгое время остаются в сфере притяжения прежнего центра - метрополии как экономически, так и в культурном плане. Не столь уж далекая история начального этапа развития Соединенных Штатов говорит о том же: основная часть внешней торговли США в конце XVIII - первой половине XIX века была ориентирована на Англию. Индия, несмотря на мощь своей культурной традиции, к моменту завоевания политической независимости оказалась страной, во многом "культурно зависимой" он англосаксонского мира, особенно это касалось ее политической и культурной элиты.
Империя-иерархия может возникнуть как при трансформации империи-конгломерата, так и самостоятельно. В первом случае после достаточно длительного периода более или менее стабильных внешних и внутренних условий существования постепенно образуются взаимозависимые структуры иерархического типа с обязательным выделением центра притяжения во всех элементах имперского пространства при доминировании политического начала. Во втором случае политической стадии оформления империи обычно предшествует стадия экономического и культурного влияния (а часто и приоритета), которая создает предпосылки для окончательного (военного) решения вопроса. Примером может служить история формирования британских колоний в Индии, Африке и т.д. Политическое присоединение не является единственной перспективой. Абсолютное доминирование Англии в Южном и Центральном Китае после "опиумных войн" XIX века не предполагало организацию политических структур управления (в отличие от Индии). Аналогичным путем пошли и Соединенные Штаты в своих отношениях с Латинской Америкой в конце XIX и особенно в XX веке.
Такие империи наиболее разнообразны и гибки в своих проявлениях. Элементы их пространства входят в общее измерение в качестве достаточно независимых взаимодополняющих составляющих, причем выделение доминирующей компоненты определяется потребностями конкретного момента истории.
Империя-иерархия реализуется и разных формах: от достаточно неопределенных структур типа "сфер влияния" (экономического, культурного, военного) до колониальных систем с прямым включением периферии и единую систему управления и хозяйствования. Именно поэтому она послужила образцом для формирования имперских структур новейшего типа.
Промежуточным вариантом является империя смешанного тина, включающая элементы как империи-конгломерата, так и империи-иерархии. Обычно такие империи представляют собой переходную ступень либо от первого ко второму типу империи. либо от империи к моноэтническому государству. Такой путь в конечном итоге проделал Китай: от военной деспотии Циньской империи, включавшей и себя достаточно разнородные по многим характеристикам государства, до национального государства в период династии Мин и в дальнейшем (хотя историки и продолжали его считать государством имперского типа, перенося на новый Китай частные и в общем не самые главные типологические отличия - пространство, численность населения). Что же касается властного доминирования центра в форме восточного деспотизма, то разве этим грешат только имперские центры? Правительства национальных (территориальных, по Броделю) [2] государств, в том числе и европейских, вряд ли им уступают в непреклонности осуществления своих полномочий.
К смешанным вариантам можно отнести Римскую империю, которая хотя и подошла к этапу формирования империи-иерархии, все же в него не иступила, сохранив в своем составе элементы конгломерата (Галлия, Британия, Дакия и т.д.» наряду с достаточно развитой иерархией политического управления. Последняя, однако, не была подкреплена созданием соответствующего центра притяжения в Риме. Тот скорее эксплуатировал созданную экономическую зону, опираясь преимущественно на политические методы. Экономическим центром, по крайней мере в восточной части империи, была Александрия, что свидетельствовало о незавершенности формирования империи-иерархии.
Наличие нескольких центров притяжения в различных пространствах империи (культурного, экономического и т.д.) является предпосылкой для последующего кризиса всей структуры в целом.
В истории империй смешанного типа можно выделить две ветви структурного развития: 1) объединяющую, элиминирующую различия между входящими территориальными образованиями, которая приводит к образованию либо однонационального, однокультурного государства со связной, неразрывной экономикой, либо империи-иерархии, которая, впрочем, может рассматриваться как своеобразный промежуточный этап к созданию того же национального государства; 2) деструктивную, подчеркивающую непримиримость входящих в общую систему империи образований. Последнему способствуют как чисто формальные причины - отсутствие (или невозможность образования) единых центров притяжения, а следовательно, конкуренция нескольких равноправных претендентов на эту роль без решающего выигрыша одного из них, так и субъективные в виде политических и национальных движений с программами, основанными на приоритете региональных отличий и ценностей. Обе тенденции являются постоянно действующими, но если первая из них реализуется весьма медленно и всегда эволюционным путем, требует для достижения заметных результатов времени жизни нескольких поколений, то вторая тяготеет к взрывному проявлению и может продемонстрировать свои разрушительные способности за весьма непродолжительное время. Попытки ускорить ход объединения частей государства известны в истории, но решающего успеха не приносили. Вспомним хотя бы массовые браки греков с персиянками, устраиваемые Александром Македонским, или аналогичные явления в СССР (хотя и более продолжительные по времени, порядки 50-60 лет), перемещения значительных групп населения из одного региона в другой в тех же империях.
Россия как империя
Российская Империя, разнившаяся из Московского государства, относилась к империям смешанного типа, причем элементы смешения фактически наблюдались в ней с момента образования. Наряду с частью страны, представлявшей собой с конца XVIII века национальное государство, и территориями, интегрированными в империю. например Украиной, Белоруссией, Поволжьем, Европейским Севером, она включала и части, удерживаемые преимущественно политическими и военными мерами. В XV1-XV1II веках это относилось к Сибири, в дальнейшем - к Средней Азии и Прибалтике. О создании экономических и культурных центров регионального уровня с ориентацией на российский центр притяжения говорить всерьез в тот период не приходилось.
Советская власть после кратковременного увлечения глобалистскими идеями "мировой революции" принципиально изменила ориентацию с империи-конгломерата (что находило свое отражение в делении Российской Империи на губернаторства с их откровенно политической подчиненностью имперскому центру) на создание империи иерархического типа с потенциальной возможностью перерастания в национальное государство (с гражданской нацией, объединяющей все этносы и классы). Это нашло снос отражение как в построении единого хозяйственного комплекса страны, так и в целенаправленных попытках создания единого культурного пространства при доминировании центра российской метрополии. Происходило выравнивание экономического и культурного развития регионов империи, причем часто методами, заставляющими вспомнить соответствующие решения Александра Македонского или действия англичан и колониях. Надо признать значительную, не знающую себе равных в истории эффективность предпринятых усилий (особенно учитывая незначительность по историческим меркам времени существования СССР, а также сложность внутренних и внешних условий). Мы можем оценить эти усилия сейчас, после распада СССР. Ведь после 1917 гда крах Российской Империи, особенно суверенизация среднеазиатского и прибалгийского регионов прошли практически безболезненно для остальной части страны. Да и провозглашение независимости Украины не привело к катастрофическим последствиям. Сейчас наблюдается явно другая картина 2 . Но ее рассмотрение не входит и мою задачу.
Здесь же отмечу, что попытки сохранить какую-либо общую структурную иерархию, хотя бы в виде явно химерического СНГ, во-первых, заставляет признать де-факто успех усилий коммунистических лидеров СССР, и в первую очередь И. Сталина, по формированию автаркического и жизнеспособного мира-экономики (Бродель), обеспечивающего достаточные преимущества для входящих в него членов. Во-вторых, усилия местных националистических политических деятелей, направленные на поиски новых центров притяжения (на Западе, на Востоке или в иных местах), также свидетельствуют, что по крайней мере на уровне подсознания они чувствуют нереальность перспективы самостоятельного существования своих республик, т.е. признают их периферийное положение в экономической структуре мира. Поэтому, отвергая по политическим мотивам (здесь не важно, обоснованным или надуманным) власть российской метрополии, они вынуждены выступать в роли нищего просителя у богатого Запада, хотя очевидно, что там их будут использовать в лучшем случае в качестве работников на скотном дворе, с .наградой в виде лицезрения хозяев по престольным праздникам.
Для нас важнее выяснить хотя бы некоторые причины, по которым происходят необратимые структурные изменения, ведущие к распаду таких иерархических структур, как СССР.
К причинам структурного уровня в первую очередь нужно причислить непоследовательную, внутренне противоречивую политику по формированию единого экономического и культурного пространства. Она включала, с одной стороны, построение строго иерархизированного экономического пространства империи с единым центром (это предельное приближение к империи-иерархии) с выделением зон производства сельскохозяйственных продуктов, добычи и обработки сырья для промышленности, а с другой - создание экономически замкнутых промышленных регионов на базе республик (типа: "каждой республике - свой металлургический завод"), т.е. формирование альтернативных центров притяжения на локальных уровнях. При создании последних экономические соображения часто не принимались во внимание во имя своеобразии понятой "ленинской национальной политики". Еще большее значение эта непоследовательность имела при формировании единого культурного пространства. Политика "выращивания национальных кадров" предполагала единственным критерием назначения на руководящий пост принадлежность к титульной национальности, дающей название данной республике, а также подчеркнутое внимание к национальной культурной традиции, вплоть до попыток "воссоздания" и искусственного "конструирования" национальных культур (например, "создание" этноса казахов, литературных языков для малых народностей). Делалось это обычно за счет и в ущерб доминирующей нации и центра-метрополии (России), что привело к относительному ослаблению центра метрополии, к снижению его реального политического и экономического влияния и к появлению потенциальных альтернативных (на уровне регионов) центров. которые при благоприятных условиях заявляют о своих политических притязаниях. хотя и ссылаются при этом на их экономическую вынужденность.
В отличие от других империй в СССР альтернативные центры обладали юридической независимостью, что и послужило в дальнейшем формальным основанием для его расчленения. Я остановлюсь лишь на одной из его предпосылок. Ранее упоминалось об общем отставании Российской Империи в политическом развитии. Это отставание проявлялось в том числе в слабом развитии национального самосознания. За годы существования СССР в силу указанных выше причин, а также и ряда других (таких, как религиозный фактор, особенности национальной психологии, культуры и т.д.) в республиках создались объективные условия для ускоренного развития национально-этнического самосознания (особенно начиная с 70-х годов). "Индивидуалистичность" национального самосознания характерна для восходящей, агрессивной стадии его эволюции, когда оно осознает себя самодостаточным и нуждается в активном самоутверждении. В СССР национализм рос на фоне объективных интеграционных процессов, прежде всего экономических, а также и общекультурных Отсюда возникшее противостояние двух тенденций: националистической потребности в размежевании и экономической целесообразности интеграции. Как более глубинныг, (для массовой национальной психологии) возобладал первый, эмоциональный фактор 3 .
Рост национализма в республиках происходил на фоне весьма пассивного отно шения, а часто и при активной поддержке коренной нации-русских. Вспомним, чтч основная масса русского населения республик голосовала за выход из состава СССР Прецеденты такого рода в истории найти довольно сложно. К "оригинальным" сюжетам сценария распада СССР следует отнести фактический союз национальной i русской интеллигенции при развале страны. И последняя "уникальная" черта этого сценария: фактическим инициатором и исполнителем развала стала правящая государственная, политическая и культурная элита.
В конечном итоге вce это вызвало распад СССР и поиск вновь образовавшимися государствами периферии бывшей империи новых центров притяжения. Самое парадоксальное при этом - аналогичные поиски политического руководства России, которое, располагая еще достаточно мощным контролируемым экономическим пространством, выступает просителем перед Западом в позе, которую счел бы для себя оскорбительной самый последний нищий, стоящий на паперти сельской церкви. Но отнесем это к "загадкам русской души" наших политиков, да и всей российской интеллигенции.
Я подробно остановился на эволюции Российской Империи, поскольку она сама по себе является миром-экономикой (Бродель), причем включает в себя многие черты. отличающие империи неустановившегося состояния. Особенности ее исторического развития сложились таким образом, что как стабилизирующие тенденции ее эволюции, так и деструктивные проявились в ее судьбе наиболее, может быть, явственным образом.
Кстати, здесь можно заметить, что к XIII веку Киевская Русь вполне, хотя и с определенным отставанием, связанным с размерами территории, проделала путь. аналогичный Западной Европе, и се дальнейшая эволюция скорее всего должна была привести к образованию сравнительно небольших национальных государств с прогрессирующей диалектной дифференциацией языков (Владимирское княжество, Га-лицкое. Новгородская республика и т.д.). Но вмешавшееся монгольское завоевание и образование монгольской империи-конгломерата, включившей все русские земли и единый структурный уровень своей империи, фактически удержало их от дальнейшего обособления. Воспользовавшись в целях удобства управления еще не до конца потерявшим свое значение великокняжеским престолом, монголы тем самым поневоле способствовали созданию потенциального центра притяжения и политического инструмента грядущего объединения России.
Конечно, в этом играли свою роль и другие факторы, в частности религиозные. Но и Западной Европе общность религии нисколько не мешала обособлению и возникновению государств и наций.
Перспективы мировой империи
По-видимому, завершающим этапом эволюции образований имперского типа является глобальная империя (глобальный тоталитаризм). Если пространственные масштабы поля деятельности рассмотренных выше типов империй и были велики (соответствовали размерам континентов), но они никогда не являлись единственными существующими в данный момент. Всегда рядом находились политические и экономические структуры иного типа, хотя и взаимодействовавшие друг с другом, но достаточно независимые. После второй мировой войны для всех стали очевидны контуры формирующейся межгосударственной иерархической структуры, охватывающей земной шар в целом, т.е. империи глобального уровня. Прототипом послужили империи-иерархии с западными метрополиями во главе. Отсюда их структурное сходство: в ее основе - метрополия и перферийные структуры разного уровня и степени притяжения. Но сохранение этого подобия чисто внешнее. Налицо качественные различия во всех элементах.
Прежде всего, роль глобальной метрополии играет группа западных государств (ведущие страны Западной Европы, США и отчасти Япония). Условность причисления Японии к метрополии связана с явной зависимостью ее от Запада в области культуры. Внутри этой группы существует своя достаточно сложная и противоречивая иерархия, но по отношению к остальному миру они выступают, безусловно, как единый центр притяжения. Первый периферийный уровень составляют остальные страны Западной Европы, возможно, и Канада, которая все-таки ближе к метрополии. Ступенью ниже находятся Индия, страны Юго-Восточной Азии, некоторые арабские государства, Бразилия (?). Третий уровень-другие страны Латинской Америки, а также государства Африки. Страны Восточной Европы реально претендуют на вхождение но второй уровень, хотя и мечтают о первом. Осколки бывшего СССР при сохранении нынешней направленности развития не поднимутся выше третьего структурного уровня.
Господство метрополии и связи ее с периферией всех уровней не носят государственно-политического характера, но всегда опосредуются экономической и культурной сферами. Чисто политические и военные меры принуждения являются скорее эпизодами в процессе формирования системы глобального тоталитаризма, а не правилом. Хотя иногда и весьма кровавыми эпизодами (Ирак, бывшая Югославия». Основной упор делается на создание широко разветвленной сети разделения труда при безусловном сохранении Западом контроля над всеми этапами ее функционирования (через финансовую сферу), а также монополии на определяющие, наукоемкие и высокотехнологичные отрасли. На периферию отдаются добыча и первичная переработка сырья, энергоемкие, низкоэкологические производства, а также массовое производство изделий простых и среднесложных технологий тина массовой электроники, производимой азиатскими странами. Передача такого рода технологий в расчете на дешевую рабочую силу^и сниженные социальные и экономические требования позволяет Западу переключить высокооплачиваемую часть своей рабочей силы на производство новейших перспективных изделий и технологий при отпоет ел ьно незначительном росте заработной платы, что даст возможность сохранить или несколько поднять прежний уровень жизни при более высокой отдаче труда. Таким образом реализуется модель классического колониализма при значительно более высоком уровне ее воплощения.
Несколько иной вариант периферийной колониза1
Основное принципиальное отличие возникающей на наших глазах глобальной империи заключается во всеобъемлющем информационном вовлечсни населения всего земного тара (в идеале) в единое культурное пространство, основанное на нормативных установках и поведенческих стереотипах западного (точнее, англо-сеперо американского) общества. Не вдаваясь в обсуждение достоинств и недостатков указанных установок и стереотипов, необходимо признать, что широкие возможности современных информационных и культуроформирующих систем при воспитании в потребителях информации терпимости к достаточно примитивным поведенческим установкам позволяют им осуществлять воздействие на самые широкие массы населения при любой исходной культурной базе. делают эффективность этой деятельности чрезвычайно высокой. Отсюда ее колоссальные масштабы при монополизации имперским информационным и культурным центром, в качестве которого единолично выступают США.
Впервые перспективы возможностей информационного тоталитаризма и регио^ нальном масштабе были осознаны и использованы и Третьем рейхе. Здесь уместно привести пространную цитату из заключительной речи на Нюрнбергском процессе 31 августа 1946 года министра по делам вооружений А. Шпеера: "Диктатур;! 1 птлера отличалась в одном принципиальном положении от всех его исторических предшественников. Это была первая диктатура индустриального государства в эпоху coupe менной техники. Она целиком и полностью господствовала над собственным народом и техникой... С помощью таких технических средств, как радио и громкоговорители, у восьмидесяти миллионов людей было отнято самостоятельное мышление... Прежние диктатуры нуждались в квалифицированных сотрудниках для низших организаций, в лицах, которые могли думать и действовать самостоятельно. Авторитарная система в период господства техники может отказаться от них. Одни только средства связи позволяют механизировать деятельность низших звеньев управления государством. Как следствие возникает новый тип бессловесного исполнителя приказов".
США придали предложенному подходу новый масштаб применения, существенно углубив характер воздействия на основе широкого использования достижений психологии и других общественных наук. Поставленные задачи требовали унификации глобального культурного пространства на основе англо-американской модели культуры. Даже масштаб культурной деятельности, виды и варианты экономического взаимодействия - все это п конце концов отличается от прецедентов в прошлом лишь количественно. Имело место вовлечение в культурное пространство старых метрополии и части обществ периферии. Но только части, их Элиты. Однако ни одна империя ранее не ставила себе задачу всеобщего вовлечения населения и метрополии, и периферии в достаточно узкие рамки одной доминирующей культуры, причем доведя уровень этой вовлеченности до подсознания. Все остальные средства принуждения, такие, как военные и политические, при достижении этой цели становятся всего лишь обычными полицейскими акциями, призванными защитить установившийся общест-ненный порядок от асоциального поведения сбившихся с истинного пути заблудших или преступных субъектов. Кто из благонамеренных граждан, стоящих на страже "всеобщих" западных ценностей, не поддержит стремления призвать к порядку субъектов такого рода? Репетиции подобных действий можно наблюдать в последнее время в Ираке и Югославии.
Однако имперская перспектива не является единственной. Современный мир пре-бынает в предкризисном состоянии. Симптомы этого соответствуют как критериям Т. Куна, так и синергетической модели: в огромном масштабе разброса мнений отражается наличие исключающих друг друга альтернатив (парадигм). На арене доминируют не столько профессионалы, сколько выразители "здравого смысла" повседневности, т.е. проводники профанного уровня знания. Радикалы и консерваторы-догматики занимают маргинальные позиции. Всех объединяет "Большое ожидание" повой парадигмы, новой "безумной идеи". Прежняя, основанная на христианстве 4 , обеспечивавшая до сих пор прогресс Запада, а через него и остального мира, исчерпала свой динамизм и притягательность новизны, а равно и способность разрешать аномалии в обществе, сведя их к уровню головоломок.
Список литературы
1. Эйзенштадт Ш. Революция и преобразование общества. М., 1999.
2. Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм. XV-XVIII века. В 3 т. М., 1989-1992. Т. 3. Время мира.