Годы смягчили остроту восприятия трагических событий, которые произошли более 50 лет назад, в самую короткую ночь 22 июня. Но не сняли главные вопросы поставленные ими.
Долгое время наши неудачи в начале войны объясняли тем, что враг, имея хорошую подготовленную, отмобилизованную армию, напал внезапно, вероломно. Историки утверждали, что в великой тайне, рождаются войны, но в еще большей они начинаются. В последние годы появилось много публикаций, утверждающих, что вся беда исходила от “субъективного фактора”, от политического руководства страны, которое не приняло должных мер ни в самый канун войны, ни в начале её.
Обнаруженные в последнее время новые документы, ни снимая огромной ответственности за начало войны ни с И.В. Сталина, ни с военных, уточняют обстановку того времени, дают возможность избежать крайностей, более спокойно и объективно взглянуть на прошлое.
Историкам, а теперь уже и широкой общественности, известно множество документов, в которых приводятся донесения наших военных и невоенных агентов, различных секретных и не секретных служб, высокопоставленных иностранцев во многие учреждения страны, вплоть до Политбюро ЦК ВКП(б), что немцы сосредоточили на востоке огромные военные силы и нападут на Советский Союз в мае-июне 1941 года. Затем уточнялось, что в 20-х числах июня и, наконец, точно – 22 июня. Иностранцы говорили: “Все уже устали предупреждать русских”.
Знал ли об этих сообщениях Сталин? Безусловно. Знал, и значительно больше, чем мы сейчас. Они поступали к нему по самым разным каналам. Никто не имел такую информацию как он. Недавно был обнаружен ещё один документ, подтверждающий это. 21 июня Георгий Димитров сообщил по телефону точный срок фашистского нападения, получив его из китайских источников. Правда, главе Коминтерна не удалось связаться со Сталиным, и он передал В.М. Молотову предупреждение Чжоу Эньлая, полученное им от Чан Кайши. Нарком по иностранным делам ответил неопределённо, говорил о возможной провокации, о том, что обо всем этом имеется особое мнение. Такое мнение было, прежде всего, у Сталина. В чём же оно состояло?
Напомним, что осенью 1940 г. при посещении Молотовым Берлина (это было время, когда немцы поставили мат Франции и сделали шах английскому королю, язвили дипломаты), Гитлер сделал предложение Советской России вступить в блок “оси” (Германия, Италия, Япония), чтобы вместе добить Англию, а затем разделить её колониальную Россию (России предлагалась Индия). Уход советского наркома от этого разговора сильно раздражал фюрера. Он не рассчитывал на практическое выступления России на стороне Германии. Важен был сам факт согласия, чем достигалась изоляция Советского союза от США, Англии и Франции. Гитлер надеялся убедить Сталина в том, что Англия остаётся главным врагом Германии, что нападение готовится именно на неё (хотя план войны с СССР – план “Барбаросса” – уже начал разрабатываться).
Взаимоотношения Гитлера и Сталина вообще развивались своеобразно. Заверяя друг друга в личных симпатиях, они твердо знали, что смертельная схватка неизбежна. Велась крупная военно-политическая игра. Фюрер и его ближайшее окружение, готовясь к войне, рассчитывали на то, что Красная Армия не скоро оправится от тяжелых потерь, которые ей нанесли массовые репрессии 1937 – 1938 гг. И финская компания действительно подтвердила, что Красная Армия не готова вести современную войну.
Понимая это, Сталин стремился всеми силами оттянуть столкновение хотя бы на год, чтобы закончить перестройку и вооружение армии. Скоро он и сам уверовал в то, что Гитлер может напасть на СССР только после того, как расправится с Англией, т.е. не раньше 1942 года. И это мнение стало руководящим от мала до велика. Другого никто не смел иметь. Нарком внутренних дел, член Политбюро ЦК ВКП (б) Лаврентий Берия писал Сталину накануне войны: “Я и мои люди, Иосиф Виссарионович, твердо помним Ваше мудрое предначертание: в 1941 году Гитлер на нас не нападёт”.
Советскому диктатору подыгрывал и глав военной разведки, генерал-лейтенант Ф.И. Голиков. Обобщая донесения агентов о подготовке Германии к нападению на Советский Союз и сроках этого нападения, он делал вывод, что верить этим людям нельзя. Рихарда Зорге он, например, считал “двойником”, работавшим одновременно на нас и на немцев, и не принимал его донесения в счёт, а они были очень ценные.
Голиков писал, а Сталин с удовлетворением читал, что Германия, скорее всего, нападет на Англию, после этого, возможно, и на СССР. Подкреплял Голиков и сталинскую версию о том, что главный удар немцы будут наносить, скорее всего, на Украину. Сталинское “предвидение” вроде бы подтверждалось: прошёл май 1941 года, а войны нет, пролетела первая половина июня, а Гитлер молчит...
Он считал, что Гитлер запугивает его своими войсками. Но он, Сталин, не из пугливых, нервы его выдержат.
Вначале так думал не только один Сталин, но и Черчиль, Рузвельт, даже японцы. Советский лидер знал их мысли. Но к лету и английский, и американский руководители, и японские военные изменили свою точку зрения. Они поняли, что Гитлер серьезно собирается воевать с Россией, и в самое ближайшее время. После этого усилились предупреждения об угрозе СССР с Запада. Но Сталин расценил их, как стремление столкнуть Россию с Германией. Он продолжал цепляться за старую идею.
Возникновению у Сталина идеи фикс способствовала фигура умолчания со стороны высшего военного командования, прежде всего наркома обороны С.К. Тимошенко, начальника Генерального штаба Г.К. Жукова, командующих военными округами западных районов страны. Советские историки до сих пор не обнаружили ни одного серьезного документа, в котором военные на основе всестороннего анализа обстановки предупреждали Сталина, Политбюро ЦК ВКП (б) о грозящей опасности со стороны немцев именно в 1941 году. Не осмелился сделать это и НКВД.
Сталин возлагал большие надежды на переговоры с немцами, особенно в последнее время. Надо было “протянуть” лето 1941года. Начать войну осенью фашисты не отважатся. На этом и строились расчеты Сталина. Чтобы не дать повода для ссоры, строжайше приказал не отвечать ни на какие провокационные действия фашистской армии. По утверждению Н.С. Хрущева, советский лидер панически боялся войны. Он думал, что немецкие генералы могут без указания Гитлера или даже вопреки его замыслам начать боевые действия. Красная Армия ответит, и начнется война. Он категорически запретил советскому командованию выводить советские войска на боевые рубежи, что можно рассматривать как реверанс перед Гитлером.
Правильны ли были такие действия советского руководителя? Маршал А.М. Василевский, начальник Генерального штаба Красной Армии во время войны, например, считал, что политика Сталина на затягивание Сроков вступления Германии в войну против СССР была правильной. Вина же его заключалось в том, что он не уловил того предела, дальше которого такая политика становилась крайне опасной.
Большинство военных историков придерживаются мнения, что если советский руководитель за неделю, даже за 4-5 дней до нападения отдал распоряжение привести войска в боевую готовность, война пошла бы по-другому, Красной Армии не пришлось бы отступать до Москвы, тем более до Волги. Значит, Сталин вовремя не осознал, что немцы против нашей воли подвели ситуацию к рубежу войны. Забыл он и народную мудрость: когда много пушек, они сами начинают стрелять.
А оружия было действительно много. Это особенно хорошо знал Гитлер. За день до начала войны он получил самые последние сведения. Их недавно опубликовал немецкий историк:
Немецкие силы:
- дивизии 188
- танки 3580
- артиллерия и минометы 30000
- самолеты 4000
Русские силы:
- дивизии 174
- танки 15000
- артиллерия и минометы 26000
- самолеты 6000
Содержание документа не так уж далеко от истины. Советские силы на самом деле составляли 170 дивизий, 9200 танков, 46830 артиллерийских орудий и миномётов, 8450 самолетов. Правда, большинство советских самолетов и танков по качеству уступало немецким. Но артиллерия была превосходной. Сталин не располагал такими точными сведениями. Ему докладывали, что советских дивизий больше, чем немецких.
Люди старшего поколения помнят, что за восемь дней до войны, 14 июня, опубликовано “Заявление ТАСС”, опровергающее слухи о том, что Германия скоро начнет войну против Советского Союза. Это было сделано по указанию Сталина. Если до этого он вводил в заблуждение военную элиту, то теперь затуманил сознание всей армии, всего народа. Трудно придумать другой шаг, который бы так демобилизировал страну перед решающей схваткой с немецким фашизмом. Выходит, искусственно, сверху создавалось такое положение, при котором последовавшее после нападение не могло не стать ни чем иным, кроме как внезапным? То есть фактор внезапности, немцы получили из рук Сталина, как метко выразился один историк.
А что случилось вечером 21 июня 1941 года, т.е. накануне нападения немцев, и в первый день войны? Как вели себя Сталин, высшие партийные и военные руководители? Существует много легенд. Но вот что говорят документы.
Перед нами запись совещаний, проходивших в Кремле, в кабинете Сталина. Велась она на простой тетради в клеточку. Под датой 21 июня 1941 года читаем: совещание началось в 18:27 и продолжалось до 23 часов. На нем, кроме Сталина присутствовали Молотов, Ворошилов, Берия, Вознесенский, Маленков, Кузнецов, Тимошенко, Сафонов, Жуков, Буденный, Мехлис. Из других документов знаем: была принята известная директива № 1, в которой говорилось, что 22 июня немцы, возможно, откроют военные действия. Войскам надлежало быть в полной боевой готовности и скрытно занять боевые рубежи (директива поступила на места, когда война уже началась).
Но никто почти не знает, что на этом совещании было принято постановление Политбюро ЦК ВПП (б). Сохранился черновик этого постановления, написанный карандашом. На нем надпись: “Без оформления протоколом”. Гриф “Строго секретно”. Вот Этот документ, почерпнутый из архива:
“Постановление ПБ от 21 июня 1941 года”.
I.
1. Организовать Южный фронт в составе двух армий с местопребыванием Военного Совета в Виннице.
2. Командующим Южного фронта назначить т. Тюленева с оставлением за ним должности командующего МВО.
3. Членом Военного Совета назначить т. Запорожца.
II
Виду откомандирования тов. Запорожца членом Военного Совета Южного фронта назначить т. Мехлиса начальником Главного Управления политической пропаганды Красной Армии с сохранением за ним должности наркома госконтроля.
III
1. Назначить командующими армиями второй линии т. Буденного.
2. Членом Военного Совета Армий второй линии назначить секретаря ЦК ВКП (б) т. Маленкова.
3. Поручить наркому обороны т. Тимошенко и командующему армиями второй линии т. Буденному организовать штаб с местопребыванием в Брянске.
IV
Поручить начальнику Генштаба т. Жукову общее руководство Юго-Западным и Южным Фронтами, с выездом на место.
V
Поручить т. Мерецкову общее руководство Северным фронтом с выездом на место.
VI
Назначить членом военного Совета Северного фронта секретаря Ленинградского горкома ВКП (б) т. Кузнецова”.
Расшифруем этот документ. Согласно нашей военной доктрине при нападении врага предусматривалось нанесение ему же в первое время сокрушительного удара и перенесение военных действий на территорию агрессора. Не отвергалась идея и предупреждающего удара. Поэтому войска Красной Армии на западной границе располагались так, чтобы вести наступление, а не держать оборону. Осознание угрозы немецкого нападения и недостаточной подготовленности Красной Армии к его отражению настоятельно требовали изменить группировку войск на западе страны, подчинить её задачам обороны. Хватились в самый канун войны.
19 июня 1941 года было дано указание о создании на базе военных округов полевых управлений Северо-Западного, Западного, и Юго-Западного фронтов. Теперь идея организационного укрепления войск первого стратегического эшелона получила дальнейшее развитие. Особенно важным было создание второго эшелона войск, второй линии обороны в основном по Днепру. Дальше этого немец не должен пройти к Москве. Так думали советские руководители.
Если бы постановление Политбюро было принято своевременно, оно сыграло бы большую роль. Но теперь было поздно. Нападение немцы, непредвиденный ход войны перечеркнул этот документ. Маршал Жуков в своих воспоминаниях не упоминает его. Есть основание считать, что постановление было принято после ухода с совещания (в 22ч. 20 мин.) всех, кто не являлся членом Политбюро, в том числе Тимошенко и Жукова. Из всех военных при этом присутствовал один Ворошилов, как член Политбюро. Так Сталин иногда руководил армией: с военными не всегда считался даже при принятии важных решений. Так было и в первое время войны. Неудачи заставят советского лидера изменить стиль руководства. Затем Верховный Главнокомандующий Сталин внесет свой вклад в разгром фашисткой Германии. Но какой ценой будет куплена победа? Однако все это произойдет позже.
Что же предпринял Сталин, узнав по телефону от Жукова рано утром 22 июня, что немецкие самолеты бомбят города и порты? Он приказал военным, а затем членам Политбюро немедленно прибыть на совещание в Кремль.
Собралось политическое руководство страны, самой мощной международной организации – Коминтерна, высшее военное командование Красной Армии и Военно-Морского флота. Военные были у Сталина 2 раза. Первый раз заседали 2 часа 45 минут и приняли директиву № 2, которая требовала дать отпор немцам, но не переходить границы. Летчикам не разрешалось залетать на территорию противника. Странный приказ по войскам, не правда ли?
И только в директиве № 3, принятой между 14 и 16 часами, при втором посещении Сталина военными, было сказано о нанесении немцам сокрушительного удара в любом месте, на любой территории и в воздухе. В чем же дело? Почему советский лидер так медлил с отдачей решительного приказа?
Дело в том, что Сталин не хотел даже самому себе признаться, что Гитлер провел его самым настоящим образом, что война началась в самых неблагоприятных для Советской страны условиях. И в этом главная вина его, Сталина. Поэтому он решил принять все возможное, чтобы остановить войну, откупиться от врага любой ценой. Он дал приказ связаться с немецким руководством и заявить ему, что готов пойти на величайшие уступки. Речь шла о новом Бресте. Но Гитлер хорошо понимал, что лучшего времени для войны с Советской Россией у него не будет, что в молниеносной войне он разобьет врага и кончит войну на востоке раньше, чем на помощь русским придут англичане и американцы. Но здесь он просчитался.
Мысль прекратить войну путем откупа всплывала у Сталина и позже, когда деле на фронте были очень плохи, например, во время битвы за Москву. Гитлер, чувствуя свое превосходство, не шёл на это.
Но вернемся к документу. В Кремле наряду с войной, решался вопрос глобального значения. Поэтому и присутствовали там Димитров и Манульский. В корне менялась политика международного коммунистического движения. “Коминтерн пока не должен выступать открыто. Партии на местах развертывают движение в защиту СССР. Не ставить вопрос о социалистической революции”, - говорил Сталин. Вторая мировая война приобрела новый характер, Советский Союз выступал теперь борцом за свою Родину, но и за освобождение всех народов попавших под иго фашизма.
Итак, накануне войны, в первый день её были приняты важные решения, но, к сожалению, не все они принесли свои плоды.
Любой правитель может ошибаться. Но просчеты просчетам рознь. Промахи Сталина трудно объяснить с политической. Военной точки зрения, даже в какой-то мере с точки зрения здравого смысла, особенно если учесть, что советский лидер был далеко не глупым и весьма не дурно разбирается в политике. Почему же могла произойти такая трагедия, почему стали возможны роковые просчеты? В одном ли Сталине дело?
Главные причины, думается, прежде всего, в бюрократической системе управления армией, которую создал Сталин, в его фактическом единовластии в военном деле. Именно они лишили верхний военный эшелон необходимой самостоятельности и инициативы в мышлении и действиях, сковали его страхом, прививали угодничество перед властью, поставили Вооруженные силы под контроль карательных органов. Великая Отечественная война показала, а Афганистан и Ирак подтвердили, что в наше время грозная опасность для страны, её народа создается всегда, когда вопросы войны и мира решает один, ни кем и ни чем не контролируемый человек. Или узкая группа людей. Опасность возрастает во много раз, если эти люди одержимы навязчивой идеей.
Великой кровью в годы войны заплатил советский народ за ошибки Сталина. Вместе с ним ответственность за это несут и высшие военные и политические руководители, члены Политбюро ЦК ВКП (б).
Погибли 27 млн. человек. Это ужасно. Но не менее ужасно и то (об этом говорит найденный документ), что более половины миллиона человек были преданы военному трибуналу. Их обвинили в измене и трусости. Война многое списала, но этого не спишет ни когда.
Великая Отечественная война как символ народной трагедии и одновременно беззаветного героизма советских людей навсегда останется в памяти советских людей, навсегда останется в памяти поколений. Склоним голову перед всеми павшими в ней.