--PAGE_BREAK--2. А. В. Суворов в русско-турецких войнах.
Вскоре после окончания войны в Польше Суворов был направлен в Дунайскую армию графа П. Л. Румянцева, действовавшую против турок.
Русско-турецкая война 1768—1774 годов была, в основе своей, продолжением начавшейся еще в конце XVII века борьбы за северное побережье Черного моря.
Военные действия, которые Турция начала против России, обернулись скоро для Оттоманской Порты рядом тяжких поражений. 17 июня 1770 года тридцатипятитысячная армия Румянцева разгромила семидесятитысячное татарско-турецкое войско на берегу Прута, близ урочища Рябая Могила. 7 июля русский генерал-фельдмаршал в восьмичасовом бою вторично разбил турок и татар у реки Ларга, километрах в семидесяти от Рябой Могилы. Наконец, 21 июля Румянцев нанес сокрушительное поражение на реке Калуге, у деревни Вулканешти, стопятидесятитысячной армии великого визиря Халила паши. После этой победы русские овладели всеми территориями вдоль Черного моря и по левому берегу Дуная, между реками Днестром и Серетом, крепостями Измаил, Килия, Аккерман, Браилов.
Победам на суше вторили победы на море. В ночь на 26 июня 1770 года турецкий флот был истреблен в Чесменской бухте. Турки потеряли пятнадать кораблей, шесть фрегатов, пятьдесят мелких судов и десять тысяч человек. Турки приступили к переговорам, однако из-за затянувшихся прений они в конце февраля 1773 года были прерваны. Румянцев получил предписание Екатерины перенести военные действия за Дунай.
6 мая 1773 года Суворов уже прибыл в местечко Негоешти, расположенное против сильной турецкой крепости Туртукай, в сорока километрах от Бухареста. Суворов привез приказ Салтыкова произвести нападение на Туртукай, чтобы отвлечь внимание противника от нижнего Дуная и тем самым облегчить наступательные действия Вейсману и Потемкину. Участок был вверен ему незначительный, задача поставлена второстепенная, подчиненный отряд не насчитывал и двух тысяч человек. Ядро отряда составил хорошо знакомый Суворову по Петербургу Астраханский полк — семьсот шестьдесят солдат.
А.В.Суворов решительно приступил к подготовке штурма. Всю ночь по его распоряжению скрытно, так, чтобы противник не догадался о готовящемся наступлении, к берегу на телегах подвозили лодки и прятали их в камышах. Лодки должны быть готовы к переправе через Дунай в любое время. Утром под руководством Суворова офицеры занялись обучением солдат.
В ночь на 9 мая Александр Суворов едва не погиб. Турецкие конные ополченцы, выскочившие из засады, — четыреста спагов с ятаганами наголо. Часть всадников бросилась на русский лагерь, а тридцать спагов поскакали прямо на выбежавшего из палатки А.В.Суворова. Один из них занес над генералом ятаган, но тот отразил удар. В это мгновение подоспели казаки. Остановленные казаками турки были атакованы с фронта и флангов карабинерами полковника Мещерского и отогнаны за Дунай.
Был отдан приказ начинать штурм. Расчет Суворова был таков: турки думают, что после их набега русские будут заняты восстановлением разрушенного и не подумают об ответных действиях. Поэтому атака будет для них неожиданна и сведет на нет все преимущество в численности. В лодках, заранее спрятанных переправился на турецкий берег. Турки поздно заметили русских, а открыв огонь, не смогли в темноте вести его прицельно. Ни одно из ядер не попало в цель. Достигнув берега, русские солдаты бросились в атаку. Застигнутые врасплох турки не смогли организовать достойного сопротивления и защищались беспорядочно. В таких условиях они были обречены на поражение. Решимость русского командира, внезапность удара и личная храбрость каждого солдата сделали свое дело. Успех был полный и окончательный.
Командование армии, не ожидавшее от Суворова такой прыти и никак не предполагавшее подобного исхода ложной атаки, не воспользовалось этой победой. И вскоре неподалеку от Туртукая снова возник турецкий лагерь, который спешно укреплялся: был насыпан высокий вал, выкопан ров. А вскоре и планы Румянцева изменились, и А.В.Суворов получил приказ о настоящем уже штурме нового турецкого лагеря.
Вторая атака Негоештского отряда на Туртукай была первоначально намечена на 7-8 июня, когда главные силы Румянцева осуществляли переправу через Дунай, но Суворов в это время был серьезно болен тяжелой формой лихорадки, а военный совет офицеров отряда счел задачу невыполнимой и отказался от нападения. Возмущенный этим А.В.Суворов, не оправившись от болезни, решил хотя бы и с запозданием, выполнить намеченную задачу. Нападение состоялось в ночь с 16 на 17 июня.
В тот день А.Суворов лежал, борясь с приступом лихорадки. Получив пакет от главнокомандующего, он встал, поддерживаемый с двух сторон, сел за стол и в присутствии офицеров, склонившись над картой, составил подробную диспозицию предстоящей атаки.
Ночью, под прикрытием пушечной батареи, русский отряд начал наступление. Турки отвечали лихорадочным огнем. Преодолев два глубоких рва, перевалив через вал, русские солдаты вступили в рукопашный бой. Они теснили врага, когда турки вдруг бросились в отчаянную контратаку. Наступил решающий момент боя.
К тому времени Суворов, преодолев лихорадку, смог с помощью адъютанта сесть на лошадь. Как только он оказался в седле, его уже было не узнать. Во главе группы штабных офицеров, не отстававших от него ни на шаг, А.Суворов оказался в самой гуще сражения. Завидев своего командира, который еще утром не мог подняться с постели, солдаты воодушевились. Пехота, поддерживаемая казаками, дружно бросилась в последнюю атаку.
Турки окончательно дрогнули. Они побежали, бросая оружие. Русским досталось четырнадцать пушек, множество судов, большие запасы продовольствия, более восьмисот пленных. И это при том, что потери Суворова были ничтожны: всего шестеро убитых и около ста раненых.
Авторитет А.В.Суворова в армии неуклонно рос. Через некоторое время ему было поручено очень важное и ответственное задание: организовать оборону Гирсова — единственного русского пункта на правой стороне Дуная, противостоящего турецким войскам.
Прибыв на место, Суворов по обыкновению незамедлительно принялся за подготовку укрепительных сооружений: велел построить несколько шанцев, вырыть волчьи ямы, укрепить старый замок, который мог служить надежным укрытием русским войскам. И действительно, в один из сентябрьских дней турецкие войска пошли в атаку. Примерно шесть тысяч кавалеристов и четыре тысячи пехоты строгими рядами наступали на русские позиции. Сражение было яростным и жестоким и вновь из него победителем вышел Суворов, наголову разгромивший наступавших турок.
Потрясенная этим поражением, Турция заключила мир на выгодных для России условиях. Согласно подписанному в июле 1774 года в Кучук-Кайнарджи мирному договору к России отошли Керчь, Кинбурн и Азов; находившийся под протекторатом Турции Крым получал независимость, чем были созданы предпосылки для последовавшего спустя 17 лет присоединения Крыма к России.
продолжение
--PAGE_BREAK--3. Италийский и альпийский походы 3.1. Италийский поход
Триумфальный поход Суворова в Северную Италию начался из глухого Кончанского.
Он явился в Петербург исстрадавшийся, полуживой, но могущий духом, с твердой верой в свою победу на италийских полях.
Столица Австрии встречала Александра Васильевича Суворова еще более торжественно, чем Петербург. Его популярность в Вене была необыкновенной. Улицы, по которым Суворов должен был проследовать ко дворцу императора Франца, были заполнены народом, и без сопровождения драгун личной императорской гвардии русский фельдмаршал мог вовсе и не добраться до цели.
Император Франц устроил в честь Суворова пышный прием, где пожаловал ему чин фельдмаршала Австрии и официально назначил его главнокомандующим всех сухопутных сил союзной русско-австрийской коалиции.
После официальной части император вместе с главой государственного военного совета, именуемого в Австрии гофкригсратом, сам подошел к фельдмаршалу. Он попросил А.В.Суворова, насколько это возможно, посвятить его в детали предстоящей италийской кампании.
Суворов ответил, что будет бить врага везде, не давая ему ни минуты времени прийти в себя, будет гнать его, пока не достигнет конечной цели — Парижа.
Австрийский император, так же, как и гофкригсрат, хотел быть в курсе каждого шага Суворова, хотел жестоко контролировать его действия, чего фельдмаршал терпеть не мог и с чем никогда бы не согласился.
В Валеджио Суворов принял рапорт командующего австрийской армией престарелого барона Меласа и произвел смотр его войскам.
7 апреля в Валеджио собрались все русские полки.
А.В.Суворов приказал армии выступать. План его был ясен и прост: не обращая внимания на французов в Средней и Южной Италии, побыстрее занять Ломбардию и Пьемонт. Кто владел Северной Италией, тот неизбежно вынуждал врага очистить весь Апеннинский полуостров.
Впереди австрийских колонн Суворов поставил казаков. Бородатые, в невиданной одежде, на своих маленьких лошадках, они были должны произвести впечатление на врага. Казаки должны были быть предвестниками той грозы, которая двигалась с востока.
Французские войска уже отступали на запад. Командовавший ими генерал Шерер, зная, с кем теперь приходится иметь дело, всеми силами избегал прямого столкновения со стремительно наступавшим Суворовым. Он слал гонцов во все стороны — в Париж, в Неаполь, в Швейцарию — с просьбами о подмоге. Тем временем союзные войска без потерь освободили Бресцию, окружили и блокировали Мантую, считавшуюся стратегически важным пунктом французской обороны. Еще не было ни одного крупного сражения, а Франция уже начала стремительно терять свои завоевания в Италии.
15 апреля, спустя десять дней после появления Суворова в Италии, полностью деморализованный натиском русского полководца Шерер был отстранен от командования французскими войсками. В этот критический момент армию принял генерал Моро. Тот самый Моро, талант которого Суворов оценивал наравне с Наполеоном.
К тому времени отступающая армия французов подошла к реке Адда — последнему удобному для обороны рубежу провинции Ломбардия. И, несмотря на то, что численный перевес был на стороне союзников, Моро принял решение встретить русско-австрийскую армию здесь, на крутом правом берегу реки. Здесь в случае успеха Моро мог соединиться с генералом Макдональдом, выступившим из Неаполя ему на подмогу. В случае поражения армии Макдональда и Моро окажутся отрезанными друг от друга.
Трое суток продолжалась битва на берегах Адды.
Армия Суворова захватила город Милан и полностью освободила Ломбардию. Как А.В.Суворов и обещал австрийскому императору, он начал свой поход с победной переправы через Адду. Но Франция, хоть и повержена в первом сражении, так легко не отдает своих завоеваний.
Стремительный успех Суворова не так напугал французов, как австрийский военный совет. Получив от главнокомандующего план дальнейших действий, чиновники гофкригсрата были растеряны. Согласно этому плану Суворов в ближайшие дни собирался перейти реку По, встретить спешащую из Южной Италии армию Макдональда, разбить ее, а затем, перекрыв подход французского подкрепления из Швейцарии, идти на столицу области Пьемонт — Турин, где располагался французский штаб. Захватив Турин, Суворов собирался идти до самого Парижа и затем приступить к освобождению Швейцарии. На борьбу с противником австрийцы готовились потратить месяцы, а то и годы, Суворов же собирался сокрушить его за несколько недель.
Суворов выполнил решение гофкригсрата, но выполнил лишь отчасти. Он оставил в Ломбардии более трети армии, не отказавшись при этом от наступательных действий.
Теперь русско-австрийская армия не могла двигаться навстречу Макдональду, не оставляя беззащитными свои тылы. Решено было маневрировать, чтобы не дать Макдональду с юга вдоль подножия Апеннинских гор прорваться к армии Моро. И в то же время не дать армии Моро возможности предпринять атакующие действия.
В русский штаб были доставлены неверные сведения о передвижении французских войск. И отряд под командованием генерала Розенберга, ожидая встретить под Валенцей лишь небольшой гарнизон, вышел на основные силы французов, а союзная армия оказалась в стороне. Отряд Розенберга оказался под угрозой полного уничтожения.
К вечеру Суворову стала ясна действительная обстановка, но теперь приходилось думать не о победе, а как спасти отряд Розенберга. Решительными действиями он сумел свести потери к минимальным и не дал противнику воспользоваться успехом.
После окончания боя фельдмаршал был в ярости. Не столько поражением в бою — это была, в конце концов, всего лишь локальная неудача, — сколько тем, что она давала гофкригсрату основание и право считать свои упреки в адрес русского полководца справедливыми и усилить контроль над ним.
Тактическая победа, одержанная французами, не оказала заметного влияния на общий ход военных событий.
Суворов не только не отказался от мысли об освобождении Пьемонта, но и планировал это на ближайшие дни.
Вскоре, вследствие непродолжительной осады, Турин был взят.
После освобождения Пьемонта почти вся Северная Италия контролировалась войсками, подчиненными Суворову. При этом армия Моро оказалась оттесненной на юг, к Генуе, и отрезанной как от Франции, так и от армии Макдональда.
В мае французы приступили к воссоединению своих раздробленных сил. Суворов к этому был готов.
Армия Макдональда появилась, но левее, чем можно было предположить, из сорока тысяч французов спустилась с Эмилианских Апеннин и буквально обрушились на отряды Гогенцоллерна, стоявшие возле Модены на левом фланге обороны австрийцев. Макдональд смял противника и отбросил его за реку По. Австрийцы отступали. Это бы дало Макдональду шанс пробиться наконец-то к войскам Моро, а затем объединенными силами дать Суворову решающее сражение.
Как только к Суворову поступили сведения о сражении под Моденой, он тут же собрал военный совет. Вопреки логике Суворов решил не ждать нападения французов, как предполагали австрийцы, и не стал выравнивать фронт, как надеялись французы. Он выступит навстречу Макдональду, чтобы сразиться с ним до того, как подоспеет из Генуи Моро, а затем повернуть обратно и атаковать войска Моро. Но для этого надо было совершить невозможное. Двадцатитысячная армия должна пройти сотню километров от Александрии до Пьяченцы максимум за двое с половиной суток.
Когда на марше под Пьяченцей армия Макдональда встретила небольшой отряд союзных войск, генерал решил сокрушить его едва ли не мимоходом. Он и предположить не мог, что основные силы союзников от него всего лишь в трех — четырех часах ходу. А при том быстром темпе хватило и двух. Солдаты почти бежали и, не дожидаясь отставших, тут же вступали в бой.
К вечеру первая часть суворовского плана была выполнена. Французы остановились между реками Тидоне и Треббия, то есть точно в том месте, где чуть менее двух тысяч лет назад Ганнибал нанес сокрушительное поражение римским легионам.
Впечатлительный и глубоко верующий А.В.Суворов не мог не видеть в этом предначертания судьбы. Суворовский талант побеждать как будто бы умножался, находя поддержку в таких таинственных совпадениях.
После двух дней ожесточенных боев А.Суворов, несмотря на численное превосходство французов, разгромил армию Макдональда.
Павел I, чьи симпатии к Суворову и так были велики, а теперь все более возрастали с каждой новой победой, прислал фельдмаршалу восторженное письмо.
В России ликовали, во Франции ужасались; те же, кому надлежало, кажется, восхищаться победами Суворова более всего, — император Франц и гофкригсрат — проявили удивительную сдержанность. Слишком далеко зашли уже разногласия между русским полководцем и своекорыстным австрийским двором. Новым рескриптом Франц воспрещал А.В.Суворову какие-либо наступательные действия — к Риму, Неаполю или через Валлис и Савойю во Францию. А.Суворов только что одержал победу, а те, для кого он это сделал, присылают ему вместо поздравлений оскорбительный приказ.
Когда фельдмаршал спросил генерала Милорадовича, отчего после победы на Треббии Ганнибал не пошел прямо на Рим, тот ответил, что, вероятно, и в Карфагене был свой гофкригсрат.
Только десять дней прошло с тех пор, как фельдмаршал Александр Васильевич Суворов выступил из Александрии навстречу Макдональду. За десять дней он успел пройти до Пьянченцы, в трехдневном жестоком бою разгромить сильного противника и преследовать его до Флоренцоло.
И теперь возвращался назад, в Александрию.
Макдональд напрасно ждал поддержки от Итальянской армии, — Моро только собирался выступить ему на помощь. Когда же стало известно, что Макдональд разбит, Моро принялся за свои излюбленные демонстрации: на большее он не решался. Он не думал наступать, а делал вид, что собирается.
Суворов никогда ничего не боялся на войне и меньше всего уважал демонстрации. Отменно расправившись с одним противником, он просто-напросто кинулся на другого.
Тогда Моро стал поспешно уходить в горы.
А Суворов въезжал в Александрию победителем.
За большой победой при Треббии шла маленькая: в день, когда Макдональд бежал из Пьяченцы, упрямый генерал Фиорелла наконец-таки сдал союзникам туринскую цитадель.
Нелегко было Суворову сидеть сложа руки в то время, когда неприятель, боясь вторжения суворовской армии в пределы Франции, лихорадочно собирал последние силы. Но ждать приходилось. До взятия двух главных крепостей Северной Италии — Мантуи и Александрии — Вена запретила и думать о дальнейшем наступлении.
Александрийская цитадель считалась очень крепкой, а мантуйская — одной из сильнейших в Европе. Она имела гарнизон в 10 тысяч человек при 675 орудиях и продовольствия на год. Комендантом ее был известный французский инженер, генерал Фусак-Латур.
Началась осада крепостей.
11 июля наконец сдалась александрийская цитадель, а 19-го пала мантуанская.
В Австрии ни одна победа Суворова не была оценена так высоко, как взятие Мантуи. Во Франции сдача крепости ввергла всех в состояние оцепенения. Коменданта обвиняли не только в малодушии, но и в измене, а по возвращении на родину предали суду и приговорили к лишению мундира. Император Павел возвел А.В.Суворова за Мантую в княжеское достоинство с титулом Италийского.
После падения крепостей у Суворова развязывались руки.
Он решил наступать немедленно, чтобы занять генуэзскую Ривьеру и окончательно изгнать французов из Италии. Тогда открывалась дорога во Францию.
План был разработан у Суворова заранее. С одновременным наступлением части сил на Геную со стороны Александрии и с востока, вдоль морского побережья, главный удар наносился через Тендский проход на Ниццу.
Это грозило французам полным окружением.
Александр Суворов убедительно просил Меласа, заклинал его всем для него дорогим поспешить с приготовлениями к походу.
А.В.Суворов давал сроку десять дней. И назначил наступление на 4 августа.
Но французы предупредили союзников. За последнее время во французской армии произошли большие перемены. Маклональд был отозван в Париж. Моро назначался главнокомандующим Рейнской армией. Вместо Моро в Итальянскую прислали молодого талантливого генерала Жубера, сподвижника Бонапарта.
6 июля главнокомандующим французскими войсками в Италии был назначен Бартеломи Жубер, молодой и талантливый генерал. Ничего не зная о падении Мантуи и полагая, что войска Края по-прежнему прикованы к ней, Жубер, безусловно, недооценил союзные силы. Пока французы двумя группами — Сен-Сира и Периньона — двигались в направлении на Нови — Тортона, Суворов расположил свою шестидесятичетырехтысячную армию так, что передовые части повсюду должны были встретить неприятеля. Он надеялся притворным отступлением авангарда выманить войска Жубера с высот. Этот маневр — преднамеренный отход в удобное для сражения место — был новым для XVIII века.
Перед рассветом 3 августа 1799 года французы подошли к Нови. Находившийся здесь Багратион с частью авангарда стал отступать. Левое крыло неприятеля подалось вперед, но затем остановилось. Выехавший на высоты у Нови Жубер понял свою ошибку. В подзорную трубу он увидел на Тортонской равнине всю союзную армию. Марш французов через горы не только оказался бесполезным, но и поставил армию под угрозу уничтожения.
Суворов, боясь ухода Жубера, решил напасть на французскую армию.
В битве при Нови, состоявшейся 4 августа 1799 года, А.Суворов опять разгромил французов. Крайнее упорство и ожесточение сражающихся сделали бой исключительно кровавым. Союзники потеряли до восьми тысяч человек, французы — более десяти тысяч, причем погибли Жубер, дивизионный генерал Ватрен и бригадный генерал Гаро. Среди четырех тысяч шестисот пленных оказались генерал-аншеф Периньон, дивизионные генералы Груши и Колли, бригадный генерал Партоно.
Блистательную операцию при Нови венский гофкригсрат умудрился свести на нет. Он сделал это руками добродушного на вид, но не столь безобидного по существу папы Меласа.
Еще ночью Александр Васильевич отдал приказ преследовать и уничтожить разбитого противника. Утром войска уже готовились выступать, когда Мелас сообщил главнокомандующему, что двигаться в горы нельзя: нет ни провианта, ни мулов. Мелас не сделал ничего, хотя А.Суворов еще 20 июля приказал ему приготовить все к 4 августа.
Как ни возмущался А.В.Суворов, а делать было нечего. Приходилось подчиниться нелепым обстоятельствам. Он отдал приказ двигаться к Асти.
9 августа Суворов был уже в Асти. Армия стала на полдороге между Турином и Тортоной.
А через два дня комендант тортонской цитадели генерал Гаст подписал перемирие. Гаст согласился заключить на двадцать дней перемирие с условием, что, если в течение этого срока французы не выручат его, он капитулирует. Подмога так и не подоспела. Крепость была взята.
В Асти Суворов получил награды за Треббию.
Сардинский король Карл-Эммануил пожаловал Суворову высшие награды: сделал его великим маршалом Пьемонтским, «грандом королевства» и «кузеном короля».
Город Турин прислал Суворову золотую шпагу, украшенную драгоценными камнями.
продолжение
--PAGE_BREAK--