Воронин Алексей Викторович, доктор исторических наук, профессор, Мурманский государственный педагогический институт 1. Реформы 60 — 70-х гг.
К середине XIX в. в основном были исчерпаны ресурсы абсолютной монархии в России. Отчетливо проявившийся в результате Крымской войны кризис российской государственности выдвинул на повестку дня проблему выбора пути. К этому моменту уже вполне сформировались как основные представления о возможных вариантах развития, так и общественные силы, их отстаивающие. Набор предлагаемых альтернатив оказался достаточно широк и разнообразен: во-первых, — консервативная, выдвигаемая самой властью, стремящейся провести лишь минимально необходимые изменения, не меняя самих основ существующего строя, во-вторых — либеральная, обосновываемая представителями преимущественно западнических и славянофильских концепций, предлагавших изменить политический строй в России (тогда как для первых идеалом был опыт «западной демократии», для последних же — возврат ко временам Земского собора и Боярской думы), и, наконец, в-третьих — радикальная, настаивающая на смене всего социально-экономического и политического строя.
Первой решилась на перемены власть, осознавшая, как заявил Александр II, что «рано или поздно мы должны к этому придти», что «гораздо лучше, чтобы это произошло свыше, нежели снизу». Но осознание необходимости перемен еще не означало полной готовности к ним (в том же выступлении Александр указал, например, на несправедливость слухов о его желании освободить крестьян). Власти следовало пройти еще длительный путь подготовки реформ. Первым шагом на этом пути по традиции стал очередной Секретный комитет по крестьянским делам (1857 г.). Главным результатом его деятельности стало окончательное решение об отмене крепостного права. После такого решения секретность потеряла смысл и в 1858 г. комитет был преобразован в Главный, в задачу которого входило уже определение принципов освобождения, в частности, вопрос о земле. И, наконец, после согласия на передачу земли крестьянам за выкуп потребовалось адаптировать эти общие принципы к конкретным регионам страны. С этой целью учреждались особые вневедомственные редакционные комиссии (1859 г.). К началу 1861 г. проект отмены крепостного права был полностью подготовлен, что и нашло отражение в Манифесте от 19 февраля. Тем самым, завершилась большая и сложная работа по подготовке освобождения крестьян от крепостной зависимости.
Прежде всего, по реформе помещичьи крестьяне получили личную свободу, выразившуюся в его возможности пользования частью гражданских прав: заключения договоров, совершения торговых сделок, открытия предприятий, вступления в брак, поступления в учебные заведения и др. При этом организация внутренней жизни освободившихся крестьян должна была быть построена на основах общинного самоуправления. В функции сельской общины входили такие важнейшие вопросы крестьянской жизни как распределение земель, раскладка налогов и регулирование внутриобщинных отношений. Крестьяне получали возможность участвовать в работе других выборных органов на уровне уездов и губерний.
Свобода крестьянина приобретала для него реальность лишь в том случае, если он получал землю. После длительных обсуждений при подготовке проекта страх перед ростом социальных конфликтов вынудил реформаторов решить этот вопрос положительно. Однако сделано это было таким образом, чтобы интересы помещика были затронуты в минимальной степени. Во-первых, размер наделов, передаваемых крестьянам, был уменьшен по сравнению с теми, которыми они пользовались в дореформенный период. Величина «отрезков» по России в целом составила около 20%. Во-вторых, эта земля еще должна была быть выкуплена. Правда, 80% выкупной суммы вносило государство, однако делало оно это отнюдь не безвозмездно, а давало крестьянам в ссуду. Тем самым, государство добивалось осуществления сразу нескольких задач: обеспечивало помещиков необходимыми для перестройки хозяйства на новый лад крупными денежными суммами или рабочими руками, в случае отказа от такой перестройки (нехватка земли должна была заставить крестьян брать ее в аренду у помещика за отработки), проводило выгодную ростовщическую операцию и, наконец, снимало конфликт между крестьянами и помещиками по поводу выкупа. Впрочем, переход на выкуп не являлся обязательным, и до того момента, когда принималось решение о проведении выкупной операции крестьяне считались временнообязанными. Только в 1881 г. выкуп стал обязателен. Таким образом, реформа сделала крестьян свободными, разрешив важнейшую проблему российской действительности, но, в то же время, она сохранила множество следов старой системы, которые могли стать помехой на пути экономического развития страны.
Изменение правового положения столь большой группы населения не могло не затронуть всех сторон жизни России. Поэтому освобождение крестьян должно было быть дополнено рядом других реформ.
Прежде всего это коснулось местного управления, к участию в котором правительство попыталось привлечь общественность. В результате осуществления земской (1864 г.) и городской (1870 г.) реформ были созданы выборные органы самоуправления. Имея сравнительно широкие полномочия в сфере экономического развития, просвещения, здравоохранения и культуры, земства, в то же время, не обладали какими-либо правами в политической жизни. Государство также стремилось не допустить координации деятельности земств, опасаясь возможной самоорганизации их в общественное движение. И все же, при всех ограничениях, налагаемых на работу земств, они сыграли весьма заметную роль в развитии российской провинции.
Не менее решительные изменения произошли благодаря судебной реформе (1864 г.). Она, пожалуй, более всего выбивалась из традиционных рамок российской политической системы. Всесословность, независимость суда от администрации, гласность, устность и состязательность судопроизводства, участие присяжных заседателей — все эти принципы решительно рвали с традиционными устоями старой судебной системы. Поэтому, несмотря на ряд последующих ограничительных актов правительства, судебная система стала первым и, пожалуй, единственным в России полностью независимым от государства институтом.
В направлении либерализации общественной жизни развивались и другие шаги, предпринятые государством: смягчение цензурных правил (1865 г.), предоставление автономии университетам (1863г.) и даже военная реформа (1874 г.), в результате которой были не только введены всеобщая воинская повинность и сокращение сроков службы, но и предприняты попытки гуманизации армии.
Таким образом, реформы 60 — 70-х гг. XIX в. внесли огромные изменения в жизнь страны. Они позволили России выйти из затяжного и глубокого кризиса, заметно ускорили ее развитие как в социально-экономическом, так и в политическом отношениях. В то же время, она явилась лишь первым шагом на достаточно длительном пути, ведущем к новой модели государственности в России. Хотя абсолютизм явно исчерпывал свои возможности и ему все чаще приходилось идти на уступки общественности, делал он эти движения весьма неохотно, как правило, под давлением снизу. Поэтому успех реформ 60 — 70-х гг. не получил должного завершения в виде постоянного движения к полной демократизации общества. Будучи консервативным вариантом ответа на вызов времени, реакцией «сверху», реформы не удовлетворяли общественность и вызывали все новые попытки давления на власть с целью осуществления новых либеральных преобразований. Отказ же правительства пойти на эти изменения приводил к усилению радикализма в общественном движении, что, в свою очередь, создавало условия для нового нарастания кризиса. На противоречия, не разрешенные реформами 60 — 70-х гг., накладывались новые, порожденные пореформенной действительностью и, тем самым, усиливали конфликтность в Российском государстве. Революции удалось избежать, но не удалось предотвратить ее в будущем. 2. Политическая система пореформенной России. Формирование российского общества
Реформы 60 — 70-х гг. внесли определенные изменения в систему государственного управления России, что позволило на время стабилизировать обстановку в стране. Однако стабилизация не могла быть длительной, поскольку в главном система власти не изменилась — она по-прежнему оставалась самодержавно-монархической, что все больше становилось анахронизмом в условиях пореформенной действительности.
Поэтому вне зависимости от того, каковы были личные качества того или иного императора, будь то Александр II (1855 — 1881 гг.), Александр III (1881 — 1894 гг.), или Николай II (1894 — 1917 гг.) — все они оказывались перед лицом проблемы недовольства значительной части общественности существующей властью. В свою очередь, чем шире проявлялось недовольство, тем консервативнее становилось высшее российское руководство, тем более неохотно оно шло на какие-либо уступки. Соответственно и основные формы государственного устройства на протяжении второй половины XIX в. оставались практически неизменными. Монарх осуществлял свою власть, не будучи ограничен никакими формальными рамками (хотя полностью игнорировать то же общественное мнение он не мог), прислушиваясь лишь к голосу ближайшего окружения, как правило, вполне разделявшего воззрения монарха, или, подобно К.Н. Победоносцеву, предлагавшему даже более жесткие решения.
Естественно, отсюда, наименьшие изменения претерпела система высших органов государственного управления. Она по-прежнему состояла из законосовещательного Государственного совета, исполнительного Комитета министров, судебного Сената и управляющего церковными делами Синода. Упала, правда, роль императорской канцелярии, функции которой сузились до заведования личным составом чиновничества, однако это практически никак не отразилось на деятельности высших государственных органов в целом. А вот местное управление во второй половине XIX в. заметно изменилось, что связано с возникновением системы самоуправления. Главой местной администрации, как и ранее, оставался губернатор, но его компетенция явно уменьшилась, поскольку часть ее перешла в сферу деятельности всесословных, выборных земских учреждений. Несмотря на это чиновничий аппарат как в центре, так и на местах не только не сократился, но, напротив, вырос в несколько раз (с 61 тыс. до 385 тыс. человек за полстолетия).
Едва ли не самое большое внимание в этот период уделялось охране внутреннего порядка, что было вызвано резким нарастанием революционного движения в стране. В первые два десятилетия главным органом «преследования и расправы» с политическими противниками оставалось III отделение, однако к 80-м гг. стало ясно, что оно оказалось не готовым к борьбе в новых условиях, поэтому вместо него был создан Департамент полиции в рамках Министерства внутренних дел. Благодаря его деятельности борьба против революционного движения стала более успешной, что явилось одной из важнейших причин затухания последнего во второй половине 80-х гг.
Однако борьба с революцией велась не только с помощью репрессий. Определенное значение имело отвлечение части интеллигенции, традиционно самой недовольной социальной группы, от революционной деятельности через участие в работе земств. Существование земского движения рождало надежды на возможность введения в России «умеренной конституции, исторически выросшей на основе местного самоуправления с сословной окраской» (С.Ю. Витте), а при дальнейшем развитии даже на создание «властного всероссийского земства».
Другим вариантом использования общественной активности являлось ее участие в работе судебной системы, ставшей к концу столетия весьма заметным фактором российской жизни. Само существование независимого от администрации суда присяжных расширяло сферу независимой жизни в России, приучало население к автономии от государства.
Таким образом, пойдя на реформы, российское государство фактически создало предпосылки для формирования общественности, которая, однако, все менее удовлетворялась местом, ей отведенным, и стремилась к пересмотру сложившейся системы отношений с властями.
Это стремление подкреплялось ростом той части экономики, которая не зависела или зависела в не слишком большой степени от государства. Активно развивающийся в стране промышленный переворот интенсифицировал складывание российской промышленности. Кстати, и здесь роль государства весьма велика. Исходя из собственных военно-стратегических соображений, оно повело политику, направленную на решительное поощрение железнодорожного строительства, что в свою очередь стимулировало рост многих других отраслей промышленности, развитие всероссийского рынка и спрос на трудовые ресурсы. Ускоренный рост промышленности и связанных с ней областей экономики стал той основой, на которой базировался процесс формирования новых социальных слоев. Основным источником формирования как рабочего класса, так и предпринимательского слоя явилось прежде всего крестьянство. Оставаясь само по себе достаточно инертным, оно выталкивало в город наиболее активные элементы. Но крестьянская психология давала знать себя еще довольно долго, поэтому поведение новых социальных групп на первых порах вполне совпадало с крестьянскими характеристиками. Общественная пассивность, неумение организоваться, неспособность выработать какие-либо формы идеологии — все это весьма отчетливые черты и рабочих, и предпринимателей. Это во многом объясняет причины того факта, что функции организации как рабочего класса, так и предпринимателей взяла на себя интеллигенция. Последняя играла в России особую роль: поскольку ее количественный рост сравнительно слабо был связан с реальными потребностями экономического развития страны, вытекая, по преимуществу, из амбиций государства, она оказалась, во-первых, невостребованной в экономике, отсюда — во-вторых, имеющей недостаточные источники средств к существованию, а значит, в-третьих, недовольной своим положением — все это приводило к тому, что основной интерес этого слоя сосредоточился на политической сфере. К тому же, страсть к политике со стороны интеллигенции получила свое подкрепление в результате сформирования самостоятельных интересов новых социальных групп, происшедшее где-то к концу XIX в. Тем самым, сложились условия для возникновения особых форм негосударственной идеологии в России.
Давние традиции имела либеральная традиция, берущая свое начало еще в работах Н.И. Новикова. К концу века в рамках земского движения стала оформляться либеральная идеология: поиск эволюционно-реформаторского варианта перспектив развития России вел к идее о необходимости применения здесь опыта западной демократической политической системы. Как правило, сторонники этих подходов группировались вокруг земского движения, однако, исходя из необходимости действовать на легальной основе, они не считали возможным оформиться в какую-либо политическую организацию. Только в 1903 — 1904 гг. сложились первые нелегальные либеральные группы («Союз земцев-конституционалистов» и «Союз освобождения»). Впрочем, либеральные идеи не находили в России массовой поддержки. Предлагаемая либеральная альтернатива была, очевидно, слаба в силу как молодости самого либерализма (и сил, на которые он опирался), так и упорным нежеланием властей идти на какие-либо уступки общественности. Это-то и рождало стремление добиваться желаемых перемен радикальными средствами, которые попытались предложить обществу крайне левые политические движения. 3. Развитие революционного движения в России
Реформы не удовлетворили значительную часть общественности, которая рассчитывала получить от властей большие уступки. Те, в свою очередь, отнюдь не намеревались заходить слишком далеко, что не могло не породить конфликта между обществом и властью. Неумение найти общий язык, вызванное и отсутствием демократического опыта, и общественным нетерпением, приводило к быстрому нарастанию радикализма в общественном сознании в России, выражавшемуся, прежде всего, в складывании революционной идеологии. Наибольшее распространение в революционной среде получили социалистические идеи, что объясняется, по-видимому, привлекательностью коллективистских установок и радикальностью предполагаемых изменений.
Возникновение революционного движения в России относится к середине XIX в. (Правда, длительное время в советской исторической литературе его начало связывали с декабристами и с периодом так называемой дворянской революционности. Однако выступление декабристов более связано, хотя и с известными оговорками, с эпохой дворцовых переворотов, нежели с революционным движением. И уж тем более мало оснований для причисления к революционным проявлениям всевозможных кружков 30 — 40-х гг.) Цели и задачи революционного движения на протяжении его развития постоянно менялись, прежде всего, в результате изменения основных социальных сил, в нем представленных. В соответствии с этим и может быть построена периодизация революционного движения в России. Начавшись как антикрепостническое и антифеодальное течение, оно постепенно перерастает в антикапиталистическое. Точно также и первоначальная опора на крестьянское сопротивление постепенно уступает поискам социальных связей революционеров, являвшихся преимущественно представителями радикальной интеллигенции, с рабочими.
Первый этап революционного движения, получивший название народничества, приходится на отрезок времени с конца 50-х до начала 90-х гг. Главной его особенностью является исключительное внимание к крестьянству и как к объекту заботы революционеров, и как к реальному субъекту революционной борьбы, и, наконец, как к классу, несущему в себе зародыш будущего социалистического строя, выраженному в крестьянской общине. Сами же революционеры рассматривались как организующе-координационная сила, возглавляющая борьбу. Однако, поскольку в зависимости от того, в каком соотношении представлялась роль крестьянства и интеллигенции, менялись как идеологические позиции, так и тактика деятельности, в народническом этапе можно выделить несколько самостоятельных периодов.
Народники 60-х гг. своей основной задачей видели обеспечение крестьянского варианта проведения реформы, уповая на стихийную крестьянскую революцию, для которой они и должны подготовить кадры руководителей. Именно с этой целью и была создана организация «Земля и воля» во главе с Н.Г. Чернышевским (Санкт-Петербургский центр) и А.И. Герценом (Лондонский центр). Однако слабость крестьянского движения, а также самих революционеров привели к осознанию невозможности добиться поставленных целей и к самороспуску организации.
Определенную эволюцию проделало и народничество 70-х гг. Отталкиваясь от идей М. Бакунина, считавшего крестьянина прирожденным бунтарем, не требующим каких-либо значительных усилий со стороны интеллигенции с целью возбуждения крестьянского бунта, революционная теория сначала вынуждена была признать, в лице П. Лаврова, недостаточную готовность крестьянства к выступлению, чтобы затем П. Ткачев и вовсе отказал ему в какой бы то ни было революционности, определив в качестве главной силы революции интеллигента. Причем, все эти идеи народники 70-х гг. проверили на практике. «Хождение в народ» и пропагандистская деятельность новой «Земли и воли» 70-х гг., во-первых, откровенно разочаровали часть из них в крестьянстве, а, во-вторых, полицейские репрессии привели к мысли о необходимости борьбы не только с социальным строем вообще а с вполне конкретным государством. Результатом стал переход группы членов «Земли и воли», ставшей теперь называться «Народной волей», к активной террористической деятельности. Организовав настоящую охоту за императором, народовольцы сумели осуществить убийство Александра II, однако добиться поставленных целей и таким путем им не удалось. Сосредоточившись на акте цареубийства, они исчерпали этим свои силы, поэтому для окончательного разгрома революционного народничества государству даже не пришлось особенно напрягать свои силы. В то же время последствия деятельности народнического движения весьма значительны. С одной стороны, именно его действия стали причиной колебаний правительства Александра II, задумавшегося о введении «конституции», однако, с другой — они же привели Александра III к мысли о вреде каких-либо изменений в политическом строе страны, способствовав, тем самым, укреплению консервативных тенденций в политике государства в конце XIX — начале ХХ вв.
Да и само народническое движение после поражения претерпело серьезные изменения. Отвергая до сих пор возможность развития в России буржуазных отношений, оно вынуждено было теперь признать их существование. Тем самым, подверглись определенным изменениям как тактика, так и стратегия последователей народников. Возникающие с середины 90-х гг. XIX в. неонароднические организации социалистов-революционеров попытались увидеть в капитализме не только отрицательные, но и положительные стороны (подготовка материальных предпосылок социализма), выдвинули новый подход к решению земельного вопроса, получивший название социализации земли, стали больше внимания уделять рабочему движению и т.д. В то же время, в практике эсеровской деятельности сохранилось многое из народнического опыта, и, в частности, взгляд на индивидуальный террор как на главное средство революционной борьбы. Как раз благодаря своей террористической деятельности в начале ХХ в. эсеры и завоевали наибольшую популярность в массах. Убийства министров внутренних дел Д.С. Сипягина и В.К. Плеве, великого князя Сергея Александровича и ряда других правительственных чиновников, сделав эсеров главными врагами политического режима, одновременно привлекли к ним симпатии общественности.
Не меньшую популярность в России с 90-х гг. XIX в. приобрели марксистские идеи, что связано как с окончательным превращением рабочего класса в заметную социальную силу в стране, так и с неудачей народнического варианта осуществления социализма. Возникновение марксистских организаций («Освобождение труда», «Союз борьбы за освобождение рабочего класса»), объединившихся в 1898 г. в Российскую социал-демократическую рабочую партию, позднее расколовшуюся на крайне левых (большевиков) и умеренных (меньшевиков), с очевидностью свидетельствовало о выходе на арену революционной борьбы новой политической силы.
Активизация деятельности подпольных организаций свидетельствовала о нарастании недовольства во всех слоях российского общества. Несомненным доказательством этих тенденций является и рост рабочего и крестьянского движения (забастовки в С.-Петербурге 1897 г., «Обуховская оборона» 1901 г., всеобщая стачка на юге России 1903 г., крестьянские волнения на Украине 1902 г. и др.).
К внутренним проблемам добавлялись внешние. Рост противоречий на Дальнем Востоке между Россией и Японией по поводу раздела сфер влияния в Корее и Китае, наряду со стремлением погасить с помощью «маленькой победоносной войны» (В.К. Плеве) растущее революционное движение, привел к началу русско-японской войны (январь 1904 г.) Однако крупные поражения русской армии и флота (под Ляояном и Мукденом, сдача Порт-Артура, Цусимское морское сражение), приведшие к поражению в войне и заключению невыгодного Портсмутского мира (август 1905 г.), напротив, резко обострили и без того сложную внутриполитическую ситуацию в стране.
Не удивительно поэтому, что в январе 1905 г. грянул взрыв, вошедший в российскую историю как первая российская революция (1905 — 1907 гг.). Начавшись с событий «кровавого воскресенья», она быстро переросла в стихийное в своей основе массовое движение, с энтузиазмом встреченное как в революционных, так и в либеральных кругах, которые попытались не просто примкнуть, но и возглавить его. Однако организованных политических сил первоначально не хватало, поэтому «профессиональные политики» явно не поспевали за событиями. Так, социал-демократы только к апрелю 1905 г. сумели увидеть в происходящем долгожданную ими революцию и обсудить вопросы участия в ней (III съезд РСДРП, Женевская партийная конференция). Еще позднее — в мае — это сделали либералы, и лишь в декабре — эсеры.
В большинстве случаев важнейшей задачей революции рассматривалась ликвидация самодержавия, однако, если для либералов это означало создание конституционно-монархического строя, то радикалы (социал-демократы, социалисты-революционеры) стремились не только к полной ликвидации монархии как государственного института, но и к уничтожению всей существующей социально-политической системы в целом, к смене ее новой социалистической формацией.
Впрочем, революция развивалась по собственным законам. Нарастание стачечной волны вызвало потребность в самоорганизации рабочих. Результатом стало возникновение новой формы руководства революционным движением — Советов рабочих депутатов (первый совет был создан в Иваново-Вознесенске во время одной из крупнейших забастовок в мае 1905 г.). Другим важнейшим следствием развития революционного процесса стало ослабление авторитета власти в доселе, казалось, незыблемой его опоре — армии. Раздраженные неумелостью ведения войны правительством и общей системой отношений в армии, солдаты и матросы начали примыкать к революционным выступлениям, что отчетливо проявилось в восстании на броненосце «Потемкин» (июнь 1905 г.).
Размах движения не мог не обеспокоить власти. Однако правительство, как, впрочем, и его политические оппоненты, не поспевало за развитием событий, оно постоянно колебалось в выборе мер по стабилизации положения, что приводило к двойственности его политики: с одной стороны, оно использовало силу (хотя и не слишком последовательно), а с другой — шло на некоторые частичные уступки. К последним, в частности, можно отнести решение о создании нового законосовещательного учреждения — Государственной думы (6 августа 1906 г.), вошедшей в историю под именем «булыгинской».
Однако революционным движением подобные действия властей были восприняты, скорее, как проявление слабости, что, естественно, вызывало соблазн добиться больших уступок — и главной — ограничения самодержавия. Именно под этим лозунгом осенью 1905 г. произошло объединение большинства революционных и либеральных сил, в результате чего октябрь ознаменовался крупнейшей стачкой всероссийского масштаба. К тому же с осени все более активно стало выступать пассивное до тех пор крестьянство. Давление принесло результаты. Царь вынужден был пойти на самую серьезную уступку революционного времени, — расцениваемую многими как шаг на пути к превращению политического строя в конституционно-монархический — он издал Манифест 17 октября, провозгласивший политические свободы в стране и наделение Государственной думы законодательными правами. Если либеральные круги вполне удовлетворились результатами стачки и развернули деятельность по формированию легальной политической среды (образование легальных политических партий: конституционно-демократической, октябристской; подготовка к выборам в Государственную думу и др.), то среди радикалов сохранялась установка на продолжение борьбы вплоть до полной ликвидации монархии (по меньшей мере). Добиться этой цели уже опробованными средствами (демонстрациями и стачками) было практически невозможно, поэтому логика развития социального конфликта вплотную подвела противоборствующие стороны к вооруженному столкновению. В декабре 1905 г. — январе 1906 г. по ряду российских городов прокатилась волна вооруженных восстаний (наиболее крупное — в Москве), однако в силу слабости революционеров, во многом связанной с расколом в их среде и отходом от революции либералов, они потерпели поражение.
В 1906 — 1907 гг. революционные выступления, хотя и во все уменьшающемся масштабе, продолжались. Но главные события в политической жизни были связаны уже не с ними, а с выборами и работой I и II Государственных дум. Состав депутатов этих учреждений оказался весьма радикален, и это радикальное большинство заявило претензии на очень серьезные преобразования, прежде всего, в аграрной сфере. Правительство же не было готово к столь решительным шагам по обеспечению участия общественности в государственном управлении, поэтому сроки деятельности обеих Дум оказались весьма краткими: чуть более двух месяцев работала первая (27 апреля — 8 июля 1906 г.) и три с половиной — вторая (20 февраля — 2 июня 1907 г.). Обе они были распущены правительством. Роспуск последней 3 июня 1907 г., сопровождавшийся изменением избирательного закона, обычно рассматривается как государственный переворот и завершение первой российской революции. Важная заслуга в том, что эти события завершились благополучным для власти исходом, принадлежит твердости и решительности П.А. Столыпина, премьер-министра России в 1906 — 1911 гг.
Как бы ни оценивались результаты революции, следует отметить значительность изменений, происшедших в жизни страны. Прежде всего, начала меняться политическая структура российского государства, которое, хотя и медленно, стало двигаться в направлении преобразования в конституционную монархию. Такой результат был вполне приемлемым для либералов, рассчитывавших путем постепенной эволюции довести этот процесс до логического конца. Таким образом, несмотря на неприятие ими революционных методов, от 1-й российской революции выиграли, в первую очередь, именно они. Тем самым, революция явилась радикальным средством осуществления либерально-реформистской альтернативы.
Другим важнейшим следствием революции стало заметное преображение социально-экономической сферы, где, во-первых, начала осуществляться «столыпинская» аграрная реформа, освободившая крестьян от тисков сельской общины, а во-вторых, резко ускорилась модернизация российской промышленности, вызванная ликвидацией многих ограничений в индустриальных областях и ростом потребительского спроса на ее продукцию в результате выросшего материального уровня жизни рабочего класса.
Послереволюционный период характеризуется неуклонным развитием процессов становления российского парламентаризма в рамках III (1907 — 1912 гг.) и IV (1912 — 1917 гг.) Государственных дум. Большое значение имело здесь формирование «нормального» процесса политической борьбы легальных политических партий и межпартийных блоков, прежде всего, в рамках все той же Государственной думы.
С другой стороны, значительная часть политических противников существующего режима из радикального лагеря (социал-демократы, эсеры, анархисты) по-прежнему видела свою цель в ликвидации существующего политического и социально-экономического строя в целом, а потому настаивали на продолжении нелегальной деятельности. В первые послереволюционные годы (1907 — 1910) их деятельность весьма жесткими усилиями властей и разбродом в собственных рядах, вызванном различием оценок итогов революции (что отразилось, например, в дискуссиях по поводу сборника «Вехи»), была практически полностью парализована, однако со второй половины 1910 г. радикалы начинают чувствовать себя все увереннее. Продолжающееся сохранение разрыва связи между государством и обществом, незавершенность и ограниченность проведенных реформ по-прежнему воспроизводили условия нестабильности системы власти в России.
Поэтому, постепенно нарастая, революционное движение уже к 1912 г. достигает вновь значительного размаха, став особенно массовым после расстрела рабочих на Ленских золотых приисках (апрель 1912 г.). А к середине 1914 г. страна вновь оказалась на грани революционного конфликта.
Дальнейшему развитию революционной ситуации помешала лишь I мировая война, разразившаяся в августе 1914 г. Оказавшись втянутой в эту войну на стороне блока Антанты, Россия была, пожалуй, менее других готова к ней, что и предопределило огромные людские и материальные потери, понесенные ею в этой войне. Неумелость политического руководства страной в условиях войны, тяжелая экономическая ситуация и неравномерность в распределении тягот военного бремени все более обостряли внутриполитическую ситуацию в стране, вплотную подводя ее к новому революционному взрыву, который и произошел в феврале 1917 г.