Предисловие
Земские рати, собравшиеся под Москвой весной 1611 года и объединившиеся в новое военно-политическое образование, получили в историографии именование «Первое ополчение». В Первом ополчении прочное единство, необходимое для успешного ведения освободительной войны с поляками, поначалу отсутствовало. Разногласия в среде ополченцев были порождены социальной разнородностью самого освободительного движения. И недаром у стен сожженной врагом столицы ополчения расположились в нескольких, враждебно настроенных по отношению друг к другу лагерях — «таборах» (у Яузских, Покровских, Сретенских, Тверских ворот Белого города и против Воронцовского поля). Но мощным объединительным стимулом было общее стремление различных политических и социальных группировок земского освободительного движения к скорейшему освобождению «царственного града» Москвы от засевших в ней поляков и «русских воров-изменников».
Важнейшим условием успешной борьбы с интервенцией было объединение земских сил, координация действий местных ополчений и отрядов, централизованное снабжение их необходимым довольствием и припасами. Уже тогда многие воеводы и атаманы, служилые люди и казаки сознавали, что для исполнения этих целей, для политического и хозяйственного управления страной, нужно создать государственный аппарат, который был бы способен взять на себя функции центрального правительства. Такой орган возник в Первом ополчении после занятия 7 апреля 1611 года Белого города и получил именование «Совет всей земли» — высший орган власти на всей освобожденной от интервентов территории, единый руководящий центр освободительного движения в стране. Были избраны и «начальники» земской рати — П.П. Ляпунов, князь Д.Т. Трубецкой и И.М. Заруцкий. Инициатива создания «Совета», видимо принадлежала П.П. Ляпунову. Прообраз «Совета», по некоторым сведениям, существовал в Рязанском ополчении еще до прихода его к Москве в начале марта 1611 года (первое дошедшее до нас упоминание о «Совете всей земли» Рязанского ополчения, содержится во ввозной грамоте П.П. Ляпунова от 4 марта 1611 г., давшего «по совету всей земли» веневское поместье А. и С. Крюковым и С. Зыбину).
Спустя 3 месяца, в конце июня 1611 года произошла коренная реорганизация сложившейся в «таборах» политической власти. Выступившие против участившихся случаев произвола ополченских властей ратные люди и казаки подали Ляпунову, Заруцкому и Трубецкому челобитную, потребовав от своих «начальников» детальной регламентации и упорядочения деятельности земского правительства, ополченского «Совета всей земли» и сложившейся в «таборах» приказной администрации. Выработанный на основе этих требований и одобренный всем ополчением 30 июня 1611 года «Приговор» подтвердил и оформил сословно-представительную организацию власти и порядок управления страной.
В «Приговоре» 30 июня 1611 года косвенно перечисляется состав общеземского принявшего его представительного органа, т.е. круг лиц, принявших участие в разработке этого документа. В нем упоминаются: царевичи (татарские. — В.В.) и бояре, окольничие и чашники, стольники и дворяне, стряпчие и жильцы, приказные люди и дети боярские, князья и мурзы, атаманы и казаки, а также служилые и дворовые люди. Особо стоят подписи представителей 25 городов, участвовавших в деятельности подмосковного «Совета всей земли», в том числе таких важнейших, как Ярославль, Смоленск, Нижний Новгород, Ростов, Архангельск, Вологда и др.
Текст «Приговора» 30 июня 1611 г. состоит из преамбулы и 24 статей, важнейшими из которых можно считать статьи, определяющие государственное устройство России, а также статьи, регулировавшие поземельные отношения — определявшие правовой статус служилых людей, владевших вотчинами и поместьями. Исследователи, изучавшие текст «Приговора», отмечают, что этот документ был выработан прежде всего в интересах провинциального, городового дворянства, чьи представители оказались в большинстве на соборных заседаниях, происходивших в подмосковном лагере ополчения в июне 1611 года.
Во главе ополчения с 30 июня 1611 года встало реорганизованное на основе «Приговора» временное земское правительство — своеобразный триумвират П.П. Ляпунова, И.М. Заруцкого и Д.Т. Трубецкого, избранных «начальниками» еще в апреле 1611 года. Однако статьями «Приговора» права и привилегии триумвиров были существенно ограничены. «Бояре и воеводы», обязанные «будучи в правительстве, земскими и всякими ратными делами промышляти», в своих действиях контролировались избравшим их «Советом всей земли». При общем стремлении ратников Первого ополчения восстановить разрушенную русскую государственность именно в таком виде, «как было при прежних российских прирожденных государех», условия и обстоятельства Смутного времени вынуждали составителей «Приговора» в ряде случаев существенно изменять сложившиеся в Московском государстве традиции взаимоотношения власти и соборного большинства. Так, «избранных всею землею для всяких земских и ратных дел в правительство» вождей ополчения, в случае обнаружения их несоответствия своему высокому положению «Совету всей земли», было «вольно… переменити и в то место выбрати иных… хто будет болию к земскому делу пригодится».
Детально оговаривалось в «Приговоре» устройство центрального административного аппарата. В ополчении были организованы Разрядный, Поместный, Земский и ряд других приказов (Большой Приход, Дворец, четверти, Разбойный приказ), деятельность которых также контролировалась «Советом всей земли». «Приговором» предусматривались определенные изменения и в сложившемся к этому времени местном управлении. С «приставства» из городов, дворовых сел и черных волостей снимались бывшие там атаманы и казаки, вместо которых назначались «дворяне добрые». Большинство исследователей делало на основании этой статьи «Приговора» вывод о всемерном и сознательном ослаблении дворянским большинством ополчения позиций своих весьма ненадежных соратников по освободительной борьбе. Между тем, в стороне осталось важное обстоятельство, проливающее свет на истинную подоплеку продекларированного в «Приговоре» свода атаманов и казаков с «приставства» — замене подлежали не только они, но и все годные к ратной службе воеводы-дворяне. Так, в ст. 15 «Приговора» говорится: «А которые дворяне и дети боярские посланные по городом в воеводы и на всякие посылки в збор, а на службе им быти мочно, и тех из городов и из посылок переменить и велети им быти в полки тот час, а на их место послать дворян сверстных и раненых, которым на службе быти не мочно».
Значительное расширение территории, находящейся в воеводском управлении, произошло в России с 1604 года. Новая система местного управления появляется в Московском государстве еще во второй половине XVI века, наряду с введением в уездах и волостях губных и земских учреждений. Однако первоначально воеводы посылались лишь в пограничные уезды, где необходимо было усилить военно-административную власть, напрямую подчиненную правительству. Во внутренние же уезды воевод начали назначать именно в Смутное время в связи с резким обострением социальной борьбы в стране и началом польско-литовской, а затем и шведской интервенции. Будучи специальными представителями московского правительства на местах, они сосредоточили в своих руках административные, судебные, полицейские функции, подчинили себе деятельность губных старост, ведавших делами, связанными с разбоями, убийствами, грабежами и воровством. Наблюдая этот процесс со стороны, без учета конкретно-исторической обстановки, сложившейся в стране в начале XVII века, можно было бы сделать вывод о дальнейшей и весьма значительной централизации местного управления, о существенном ослаблении системы земского и губного самоуправления, ограничении и сведении на нет их политической деятельности. Тем не менее в начале XVII века учреждение в стране воеводского управления свидетельствовало скорее об обратном: не об усилении начал государственного централизма в местном управлении, а о реальном их ослаблении. Роль городовых воевод в организации власти на местах нельзя переоценивать, в Смутное время они зачастую лишь номинально возглавляли управление в том или ином городе и уезде. Очень часто воеводы или входили в общесословные городовые советы (как в Нижнем Новгороде), или дублировали деятельность органов местного общесословного управления. Характерен и отмеченный выше факт нахождения во многих городах «на приставстве» казачьих атаманов и даже простых казаков. Известное решение «Совета всей земли» Первого ополчения о повсеместной замене таких «воевод» не годными к ратной службе «дворянами добрыми» не выполнялось.
«Приговор» 30 июня 1611 г., несомненно, сыграл важную роль в упрочении в освободительном движении объединительной тенденции, однако и после его принятия в подмосковном лагере сохранялись серьезные противоречия. Особое недовольство в «таборах» вызывали антиказацкие мероприятия Прокопия Ляпунова и внешнеполитическая ориентация ополченского правительства на Швецию, с которой велись переговоры о возможном избрании на российский престол одного из двух шведских принцев — Густава-Адольфа или Карла-Филиппа. Компромиссное соглашение, заключенное между различными группировками движения в июне 1611 года, воплотившее в себе объединительные тенденции, оказалось недолговечным. Уже в конце июля произошло открытое столкновение конфликтующих сторон, в котором у Ляпунова не оказалось надежной опоры. Назревавшим в ополченской (точнее, казачьей) среде не преминули воспользоваться осажденные в Кремле и Китай-городе поляки. Им удалось спровоцировать радикально настроенную часть «таборов» на открытое выступление против Ляпунова. Вызванный 22 июля в казачий круг, вождь ополчения был зарублен казачьим атаманом Сергеем Карамышевым, репрессиям подверглись и его сторонники.
Несмотря на последовавший после этих событий отъезд из подмосковного лагеря части служилых людей замосковных городов, авторитет «Совета всей земли» Первого ополчения продолжал сохраняться на всей освобожденной от интервентов территории вплоть до 2 марта 1612 года, т.е. до дня присяги ополченцев из «таборов» объявившемуся в Пскове новому самозванцу — Лжедмитрию III. Продолжал функционировать и созданный в июне 1611 года аппарат центрального управления. Современники отмечали, что «Разряд и Поместный приказ, и Печатной, и иные приказы под Москвою были и в Поместном приказе и в иных приказах сидели дьяки и подьячие, и с волостей на казаков кормы сбирали». Приказная администрация занимала особое положение в Первом ополчении и весной-летом, и осенью-зимой 1611 года. Число дьяков, находившихся в земском лагере под Москвой, достигало в отдельные периоды 25–30 человек; из них 6 были думными дьяками. Их роль в сложившейся в «таборах» политической организации отнюдь не сводились к деятельности в ополченских приказах; дьяки принимали активнейшее участие в выработке правительственного курса подмосковного «Совета всей земли». При этом следует учесть, что в Нижегородском ополчении К. Минина и Д.М. Пожарского приказных дельцов оказалось гораздо меньше, а их политическое влияние было ничтожно. Все это время Первое ополчение и его руководители получали полное признание и поддержку Троице-Сергиевой обители — весьма авторитетного в русском обществе вдохновителя борьбы с польскими интервентами и католической опасностью. Однако нельзя не отметить и того, что после гибели Прокопия Ляпунова роль и значение ополченского «Совета всей земли» изменяется. Хотя он и не теряет своего статуса верховного распорядительного органа, но в практической деятельности решающее значение отводится теперь «приговору бояр», а не «приговору всей земли». Неизмеримо усиливаются в ополчении и в «Совете всей земли» позиции И.М. Заруцкого. Ни в одном из исследований, посвященных политической истории России эпохи Смутного времени, не отмечен очень важный и примечательный факт — в сентябре 1611 году шенкурские тиуны рассылали по станам наказную память о выборе заказных старост по единоличному «указу государя нашего боярина Ивана Мартыновича [Заруцкого]». Падение авторитета подмосковного правительственного центра, а с ним и влияние одного из его руководителей — «боярина» Ивана Заруцкого произошло позднее — после организации Нижегородского ополчения, вожди которого называли его одним из главных «заводчиков казачьего воровства», всячески обличая старого болотниковца и «тушинца» в рассылаемых по стране грамотах.
Произошедшее в земском лагере 22 июля выступление радикально настроенного по отношению к действиям Ляпунова казачества, вело к неминуемому расколу разнородного по своему составу освободительного движения. В нем зарождается и крепнет оппозиционное течение, изначально если и не враждебное правительству Трубецкого и Заруцкого, то с подозрением относящегося к «казачьему воровству». Зажиточная часть посадского населения северорусских и поволжских городов, разоренное Смутой дворянство воспринимали перемены, произошедшие в земском лагере после гибели Прокопия Ляпунова именно как новое «воровство» вчерашних болотниковцев и «тушинцев». Возникшим во многих городах и уездах недоверием к казакам не преминули воспользоваться находившиеся в Москве польские интервенты и русские изменники. В рассылаемых по стране грамотах (в Кострому, Ярославль, Переяславль-Залесский) они натравливали посадских людей на казаков, запугивали горожан новой вспышкой междоусобной войны.
Определенную роль в падении авторитета подмосковного правительства, помимо «казачьего воровства» и подстрекательств московских изменников, сыграла и бесплодность двухгодичной осады Москвы отрядами Первого ополчения. Затягивание же борьбы с интервенцией чревато было гибельными последствиями для страны и всего освободительного движения. Недовольные, во всех неудачах винили руководителей «таборов» и искали выход в создании нового земского ополчения, вожди которого, подобно Ляпунову, могли бы держать под контролем подмосковное казачество — политически нестабильную, но именно ту часть русского общества, от участия или неучастия которой в освободительной борьбе зависел в немалой степени успех земского дела под Москвой.
Фрагменты из текста «Приговора» печатаются по: Забелин И. Минин и Пожарский. М., 1896. Предисловие, подготовка текста и примечания доктора исторических наук В.А. Волкова.
ИЗ «ПРИГОВОРА» ПЕРВОГО ОПОЛЧЕНИЯ 30 ИЮНЯ 1611 Г.
Лета 7119-го июля в 30-й день, Московскаго государства разных земель царевичи (1) и бояре и окольничие и чашники и стольники, и дворяне и стряпчие и жильцы и приказные люди и князи и мурзы и дворяне из городов и дети боярские всех городов и атаманы и казаки и всякие служилые люди и дворовые, которые стоят за Дом Пресвятыя Богородицы и за православную христианскую веру против разорителей веры христианские, польских и литовских людей, под Москвою, приговорили, и выбрали всею Землею бояр и воевод, князя Дмитрия Тимофеевича Трубецкаго да Ивана Мартыновича Заруцкаго да думнаго дворянина и воеводу Прокофья Петровича Ляпунова (2), на том, что им, будучи в правительстве, земским и всяким ратным делом промышляти и расправа всякая меж всяких людей чинити в правду, а ратным и земским всяким людем их бояр во всяких земских и в ратных делах слушати всем.
1. А поместья за бояры быти боярским, а взяти им себе поместья и вотчины боярские, и окольничих и думных дворян, боярину боярское, а окольничему окольническое, примеряся к прежним большим бояром, как было при прежних российских прирожденных государех (3).
А которые дворцовые села и черные волости и монастырские села, и боярские и окольничих и думных дворян поместья и вотчины розняли бояре по себе без земского приговору и дворянам и детем боярским раздали они же бояре вновь в додачу к старым их окладам или сверх их окладов, — и те новые поместья у тех у всех отняти, и отписати в дворцовые села, а поместные и вотчинные земли отписав, раздати безпоместным и разоренным детем боярским, которые поместей своих отбыли от литовского разоренья. А Дворец и Большой приход и четверти устроить попрежнему, как было преж сего на Москве, и доходы хлебные и денежные збирати в Дворец и чети.
2. А в дворцовые же села и черные волости, которые розданы бояром и окольничим и стольком и стряпчим и дворянам большим и дворяном же из городов и детем боярским, которые сидели на Москве и в осаде и по городам за Московское же государство, и которые были в Тушине (4) и в Калуге и покойным (по иным) Северским городам, не по их мере, оклады и дачи, и их верстать с теми, которым давано на Москве за осадное сиденье и за раны по их мере, и в поместном окладе и в дачах и в денежном жалованье учинить их равно. А которым за Московское сиденье на Москве и в Тушине и в Калуге даны оклады и дачи и денежное жалованье не по их мере и не за службу, и у тех по сыску окладов и денежнова жалованья убавливать, а оставливать им по их мере, а лишек, что у них возмут, раздать в раздачу...
3. А которые воеводы ныне по городам, и здеся в полкех, имали себе поместья самовольством без боярского и всей Земли совету из дворцовых сел и черных волостей и из боярских и из дворянских поместей и из вотчин, или которые взяли, бив челом ложно о сте четвертех, а владеют пятью сты и иные и тысячами, — и в тех лишних землях и в доходех тех помещиков счесть, а по счету с тех лишних земель доходы и владенье на них доправити; а тот лишек, что за ними было поместные и вотчинные земли, роздать в роздачу безпоместным и разоренным, что кому доведется; а дворцовые села и черные волости отписать во Дворец.
4. А которые чашники и стольники и стряпчие и дворяне большие и жильцы и дворяне ж и дети боярские из городов, и всякие служилые люди ныне под Москвою в полкех служат, и за православную христианскую веру стоят с Землею вместе без съезду, а поместей за ними нет, или у которых поместья разорены, и поместьями своими не владеют от литовского разоренья, и тех для их бедности и разоренья испоместить всех из тех поместей, что по нынешнему боярскому и всей Земли приговору отпишут у бояр, и у дворян и у детей боярских, которые ныне на Москве...
19. А строить Землю и всяким земским и ратным делом промышлять, бояром, которых изобрали всею Землею и по сему всеа Земли приговору. А смертною казнью без земскаго, и всей Земли приговору бояром не по вине не казнити (5)...
24. А буде бояря, которых выбрали ныне всею Землею для всяких земских и ратных дел в правительство, о земских делах радети и расправы чинити не учнут во всем в правду, и по сему земскому приговору всяких земских и ратных дел делати не станут, а за ними всякие земские дела постановятся, или которые воеводы бояр во всех делах слушати не учнут, а нам всею Землею вольно бояр и воевод переменити, и в то место выбрати иных, поговоря со всею Землею, хто будет болию к земскому делу пригодится (6).
Примечания:
1. Царевичи — здесь представители феодальной знати нерусского происхождения, потомки ордынских «царей».
2. Казачий вождь И.М. Заруцкий, возведенный в «боярство» Лжедмитрием II, стоит выше рязанского воеводы думного дворянина Ляпунова.
3. Наиболее актуальным для участников ополченского собора, утвердившего статьи приговора было упорядочение земельных пожалований. Но, установленный принцип разрешения имущественным споров требующий придерживаться норм, существовавшие при прежних «прирожденных» царях, не затрагивал вопроса о законности правительств,
4. Тушино — подмосковное село, расположенное в месте впадения р. Сходня в Москва реку. В 1608-1610 гг. здесь находился лагерь Лжедмитрия II.
5. Земля (всеа Земля) — постоянно действующий в Первом ополчении орган сословного представительства, значительно ограничивающий полномочия «бояр» — выборных вождей земского войска.
6. Содержание 24-й статьи Приговора отражает факт существования серьезного недовольства в ополченской среде действиями своих воевод и возникновении идеи народного правления в отсутствии царской власти, хотя, по-видимому, это была с точки зрения составителей документа мера вынужденная и временная.