--PAGE_BREAK--18 июля 1941 года, когда немецкими войсками уже были оккупированы Прибалтика, почти вся Белоруссия, западная часть Украины, вышло постановление ЦК ВКП (б) «Об организации борьбы в тылу германских войск», где партизанские действия, по-прежнему, рассматривались как вооруженная форма политической борьбы. В нем подчеркивалась роль партийного руководства и выдвигалась задача: "… развернуть сеть наших большевистских подпольных организаций на захваченной территории для руководства всеми действиями против фашистских оккупантов". Для руководства партизанской борьбой развернулась организаторская работа, направленная, прежде всего, на создание партийных комитетов на оккупированной территории, и к концу 1941 года в тылу противника действовало 18 подпольных обкомов, более 260 окружкомов, горкомов, райкомов и других подпольных партийных организаций.
На основании данного Постановления и приказа Наркома обороны в Главном политическом управлении РККА и политуправлениях фронтов были организованы 10-е отделы, а в политотделах армий — 10-е отделения для организации партийно-массовой работы среди населения оккупированных областей и политического руководства партизанским движением. «Так как в то время не существовало никаких пособий и наставлений по вопросам организации и тактики партизанской борьбы, — вспоминал впоследствии П.К. Пономаренко, — Главное политическое управление в октябре 1941 года разослало армейским политорганам „Инструкцию по организации мелких местных партизанских отрядов“, составленную в период гражданской войны и интервенции против Советской России». Отсутствие уставов, наставлений и других руководящих документов по подготовке и ведению партизанских действий, тактике действий партизанских отрядов и диверсионных групп явилось важным фактором, влияющим на выбор форм специальных действий. Незнание основных положений по подготовке и ведению специальных действий заставляло партизан искать наиболее оптимальную структуру организации сил и средств, вырабатывать специальные формы их боевого применения уже в ходе боевых действий и нести большие потери.
Вопросы подготовки, вывода и руководства партизанскими отрядами в тылу противника выходили также за рамки разведывательного обеспечения операции и боя. Разведывательные отделы фронтов и армий пытались направить деятельность партизанских отрядов и диверсионных групп только на решение задач, возложенных на разведку. Этот недостаток, в частности, был отмечен в постановлении смоленского обкома ВКП (б) от 11 ноября 1941 года при анализе состояния партизанского движения в области: «Командование армий, дивизий и полков направляют деятельность партизанских отрядов и используют их односторонне, только для разведки, что ограничивает инициативу партизанских отрядов и их командиров по уничтожению живой силы, материальной части, транспорта и путей сообщения противника». Таким образом, наличие и ведомственная принадлежность органа управления специальными действиями являлась существенным фактором, влияющим на выбор задач и форм боевого применения партизанских отрядов и диверсионных групп в тылу противника.
С началом войны стала очевидной необходимость широкого развертывания диверсионных действий партизанскими отрядами на коммуникациях противника и подготовки соответствующих специалистов. В июле 1941 года был создан Оперативно-учебный центр Западного фронта по подготовке партизан к проведению диверсий. Вскоре аналогичные центры и школы по подготовке партизан-диверсантов были созданы в других фронтах. Отсутствие в партизанских отрядах минеров-подрывников тормозило развитие и широкое применение таких эффективных способов диверсий как крушение поездов, устройство засад с применением мин и управляемых фугасов, уничтожение объектов с помощью мин и фугасов, управляемых по радио, диверсий с применением мин-сюрпризов и других специальных акций с применением минно-взрывных средств.
Применение диверсий как способа действий в широких масштабах, кроме того, не представлялось возможным в результате отсутствия в достаточном количестве мин и зарядов, специально приспособленных для применения на коммуникациях противника. Табельные мины, находившиеся на вооружении Красной Армии, оказались трудно применимыми в тылу противника. Они были громоздкими, тяжелыми и требовали значительного времени на установку и маскировку.
Одновременному проведению согласованных по цели, месту и времени специальных акций в форме удара препятствовало также отсутствие связи партизанских отрядов с Центром из-за недостатка средств связи и радистов. «К июню 1942 года в тылу врага действовало 387 учтенных партизанских отрядов и групп, из них только 37, т.е. 10% имели радиостанции для связи с Командованием». Недостаточное количество минеров-подрывников, радистов и специального вооружения не позволило на начальном этапе войны использовать в тылу противника такую форму специальных действий как удар по железнодорожным коммуникациям. Только по мере поступления в партизанские отряды специальных минно-взрывных средств и подготовленных специалистов стали увеличиваться масштабы диверсионных действий. Так, согласно данным главной железнодорожной дирекции группы армий «Центр» количество партизанских налетов на объекты железнодорожного транспорта в первой половине 1942 года составляло: январь — 5, февраль — 6, март — 27, апрель — 65, май — 145; количество подорвавшихся на минах паровозов составляло: в феврале — 5 (в ремонте 2), в марте — 5 (2), в апреле 13 (6), в мае 25 (13); количество сильно поврежденных и полностью выведенных из строя вагонов: январь — 0, февраль — 0, март — 57, апрель — 45, май — 166. Таким образом, наличие или отсутствие специально подготовленного и оснащенного личного состава, а также специального вооружения было одним из решающих факторов, влияющих на масштабы диверсионной работы и формы специальных действий в тылу противника.
В августе 1941 года первым секретарем ЦК КП(б) Белоруссии П.К. Пономаренко была разработана и отправлена И.В. Сталину записка «К вопросу о постановке диверсионной работы» в тылу врага. Однако только в декабре ее автор был вызван в Москву, где ему предложили ознакомиться с предложениями по организации партизанского движения, разработанные недавно созданным Управлением по формированию партизанских частей, отрядов и групп Главного управления формирований (Главупраформ) НКО. О непонимании данным управлением сущности, целей и задач партизанских действий говорит следующий факт. Главупраформом НКО предлагалось создать на не оккупированной территории Дона, Кубани и Терека 6-7 кавалерийских дивизий численностью 5483 человека каждая, сведенных в «1-ю конную армию народных мстителей» общей численностью в 33 000 человек, а также пять партизанских дивизий из приволжских, уральских и сибирских партизан, объединенных в «1-ю стрелковую партизанскую армию народных мстителей» общей численностью свыше 26 000 человек. В записке подчеркивалось, что оперативное использование партизанских армий целесообразно проводить крупной массой, т.к. «в массе бойцы действуют смелее, решительнее и самостоятельнее». Эти партизанские армады предлагалось выводить в тыл противника через линию фронта для последующих действий в немецком тылу. Абсурдность подобных предложений, их явное несоответствие реальным условиям войны не была тогда очевидной и серьезно рассматривалась в ЦК ВКП(б), поэтому аргументированное их опровержение требовало проведения большого объема работы и времени. В конечном итоге они были отклонены, и П.К. Пономаренко было предложено приступить к организации Центрального штаба партизанского движения.
Однако уже в конце января 1942 год по решению ГКО работа по созданию партизанских отрядов была остановлена. Как выяснилось впоследствии, тогдашнее руководство НКВД подало И.В. Сталину записку, где считало нецелесообразным наличие такого органа управления и выражало сомнение относительно эффективности и возможности широкомасштабных партизанских диверсий. Диверсионные действия по нарушению работы тыла противника, подчеркивалось в записке, могут проводить лишь полностью надежные и квалифицированные диверсанты, прошедшие подготовку в НКВД.
В августе 1942 года были созданы одна инженерная бригада специального назначения РВГК и по одному инженерному батальону специального назначения в каждом фронте. Неспособность инженерных войск организовать переброску подрывников в глубокий тыл противника воздушным путем, чрезвычайная сложность вывода групп через линию фронта пешим порядком ограничили боевое применение диверсионных подрывных команд гвардейских минерных частей и соединений в основном ближайшим тылом противника.
Вместе с тем оперативная обстановка и очевидная целесообразность решения на применение мелких подразделений ВДВ в тылу противника подталкивали командование фронтов отходить от принятого шаблона и, несмотря на отсутствие в руководящих документах ВДВ специальных боевых задач, все-таки ставить диверсионные задачи десантникам на действия в тылу противника вне тактического или оперативного взаимодействия с войсками, действующими на фронте. Так, уже в июле — августе 1941 года командование Юго-Западного фронта использовало в районе Киева несколько небольших десантов из состава 212 и 104 воздушно-десантных бригад. На десантников возлагались задачи по подрыву мостов на железных и шоссейных дорогах, уничтожению складов с боеприпасами, нарушению управления войсками и работы тыла противника, ведению разведки. Состав групп колебался от 3-5 до 40-50 человек. Группы скрытно проникали в район объекта, внезапно нападали на него и быстро отходили. Выполнив поставленную задачу, десантники либо выходили в расположение своих войск, либо переходили на положение партизан.
Действия в тылу противника 4-го воздушно-десантного корпуса в январе 1942 года с задачей содействия войскам Западного фронта в окружении 9-й и 4-й танковой армий противника восточнее Вязьмы в конечном итоге завершились переходом к действиям небольшими подразделениями. Вынужденные диверсионные действия в течение пяти месяцев десантников и конников 1-го кавкорпуса генерала Белова по дезорганизации тыла противника заставили немцев отвлечь значительные силы и провести в мае против них специальную операцию «Ганновер-I». А высадка 24 сентября 1942 года воздушного десанта в районе юго-западнее Сычевки численностью около 400 человек вначале была воспринята немецким командованием как начало крупной диверсионной операции на железнодорожных коммуникациях группы армий «Центр» и в течение нескольких дней серьезно повлияла на характер перевозок противника. Десантники-партизаны успешно выполняли задачи по оказанию содействия войскам, попавшим в окружение. А в октябре диверсионная группа в составе 20 добровольцев-десантников провела специальную акцию на аэродроме у Майкопа, где налетом уничтожила 22 самолета противника и по сигналу командира отошла на пункт сбора.
Однако в основном способность ВДВ к диверсионно-партизанской и другой деятельности в тылу противника осталась невостребованной. Основными формами специальных действий ВДВ были специальные акции и диверсионные удары тактического значения.
Суровая зима 1941/42 года была исключительно трудной для партизанских формирований. Созданные в начале войны партизанские роты, батальоны, полки и дивизии оказались не приспособлены к гибким и маневренным действиям небольшими группами. Наиболее типичной организационной единицей стал партизанский отряд. Закончились запасы боеприпасов, которые были собраны на полях сражений. Большинство отрядов и групп не имели связи с Большой землей. Практически отсутствовали специалисты минно-подрывного дела, не было самих минно-взрывных средств. Партизанские командиры еще не получили опыта организации партизанских действий, и часто ввязывалась в невыгодные для них открытые боевые действия с частями и подразделениями противника.
Вместе с тем провал молниеносной войны, огромные потери автотранспорта, растянувшиеся коммуникации, недостаток горючего и другие провалы в тыловом и техническом обеспечении войск к началу зимы 1941 года поставили немецкую армию на грань катастрофы. Некоторым высшим военным чинам вермахта ситуация представлялась настолько безнадежной, что 24 ноября начальник Управления вооружений и командующий армией резерва генерал-полковник Фромм в разговоре с начальником Генерального штаба генерал-полковником Гальдером высказывает мысль о необходимости заключить перемирие с Советским Союзом. Со второй половины января 1942 года в результате принятых гитлеровским руководством экстренных мер железнодорожный транспорт Германии обеспечивал переброску на Восток по 300 эшелонов ежедневно. В пересчете на месяц это составляло около 9 тысяч эшелонов. Если принять за основу данные советской военной энциклопедии, что в первый год войны партизаны совершали в среднем ежемесячно 40 крушений, а во второй половине 1942 года их число возросло до 300, это составит соответственно только 0,44% и 3,3%. Однако цифры, выведенные немецкими исследователями этого вопроса на основании официальных отчетов железнодорожных дирекций на оккупированных территориях, уменьшают даже эти показатели. Изучение работ немецкого исследователя Ганса Поттгиссера, а также бывшего полковника вермахта, начальника транспортной службы группы армий «Центр» Германа Теске[70] показывает, что зимой 1941-42 гг. наиболее уязвимое место немецкой военной машины — коммуникации и снабжение войск осталось без значительного влияния партизан. Именно отсутствие в тылу немецких войск зимой 1941-42 гг. широкомасштабных диверсионных действий подобных действиям армейских партизанских отрядов в Великой Отечественной Войне спасло вермахт от судьбы армии Наполеона.
Резко негативное отношение высшего военно-политического руководства страны к судьбе военнослужащих, попавших в плен, нежелание принять эффективные меры к их освобождению позволили немецкому командованию содержать в лагерях на оккупированной советской территории многие сотни тысяч солдат, офицеров и генералов Красной Армии. Задача освобождения своих военнопленных в нарушение традиций русской армии вообще не рассматривалась как задача вооруженных сил.
Действиями партизанских отрядов и диверсионных групп, по-прежнему, руководили республиканские и областные комитеты партии, политуправления, разведывательной управления и особые отделы фронтов. Начальник политуправления Юго-Западного фронта в записке, направленной в Главное политуправление РККА в апреле 1942 года отмечал: "… работой среди частей Красной Армии и партизанских отрядов, действующих в тылу противника, в настоящее время занимаются несколько самостоятельных органов и организаций. Так, например, ЦК КП(б) Украины, разведотдел Юго-Западного фронта, НКВД, партизанский отдел политуправления Юго-Западного фронта. Единого центра по руководству указанной работой не имеется". Централизация руководства стала жгучей необходимостью. И через 11 месяцев после вторжения немецких войск Постановлением ГКО от 30 мая 1942 года при Ставке ВГК был образован Центральный штаб партизанского движения (ЦШПД) в качестве специального военно-боевого органа ВКП(б) по руководству и координации боевой деятельности партизан.
Постановлением были также образованы некоторые республиканские и областные штабы партизанского движения.
Появление ЦШПД сделало возможным планирование партизанских действий, осуществление взаимодействия на оперативном уровне с республиканскими и областными штабами партизанского движения и фронтами, организовать целенаправленную работу по установлению связи с партизанскими формированиями, вырабатывать и доводить до партизанских командиров рекомендации по тактике действий, подсказывать наиболее эффективные способы и приемы ведения диверсионной работы, снабжать партизан оружием, боеприпасами, медикаментами, готовить кадры, осуществлять взаимодействие партизанских формирований с советскими войсками. Наличие в составе ЦШПД оперативного управления позволяло организовать подготовку и осуществление боевого применения партизанских формирований в оперативном масштабе, полнее и теснее координировать деятельность республиканских и областных штабов партизанского движения.
В конце августа — начале сентября 1942 года было проведено совещание руководящих работников Наркомата обороны и ЦШПД с представителями подпольных партийных органов, командирами и комиссарами крупных партизанских формирований. Итоги совещания и важнейшие направления борьбы в тылу врага были сформулированы в приказе Наркома обороны И.В. Сталина от 5 сентября 1942 года «О задачах партизанского движения». Приказ в корне менял предвоенные взгляды на роль, место и формы партизанской войны. Уже сам факт, что задачи партизанского движения определялись не партийным документом, а приказом наркома обороны, говорил о том, что партизанские действия вновь рассматривались как один из видов боевых действий вооруженных сил в тылу противника, которому отводилась стратегическая роль в вооруженной борьбе. В нем утверждалось, что разгром германских армий может быть осуществлен только одновременными боевыми действиями на фронте и мощными непрерывными ударами партизанских отрядов по врагу с тыла. Приказ нацеливал партизанские отряды прежде всего на нарушение работы железнодорожного транспорта противника с использованием диверсионных способов и приемов борьбы, ведение непрерывной разведывательной работы в интересах Красной Армии.
продолжение
--PAGE_BREAK--