Исламский фактор в палестинском национально-освободительном движении в XX веке

Гипероглавление:
Введение
Глава I. Исламский фактор в период еврейской колонизации Палестины и создание еврейского государства (1917-1948 гг.)
1.1 История Палестины и этноконфессиональная ситуация до начала еврейской колонизации
1.2 Начало еврейской эмиграции в Палестину. Причины усиления сионистской активности в регионе
1.3 Формирование арабского национального движения. Центры и лидеры арабского сопротивления
1.4 Первые столкновения и восстания в Палестине. Причины ухода Великобритании из Палестины
Восстание 1929 года
Волнения 1933 года
Палестинское восстание против английского мандата
Глава II. Образование государства Израиль. Исламский фактор в палестинском движении в период с 1948 по 1986
2.1 Создание государства Израиль. Начальный этап арабо-израильского противостояния
Глава III. Роль религиозного фактора на современном этапе борьбы палестинских арабов за независимость
3.1 Исламский фактор на кануне и в ходе первой интифады
3.2 Процесс интеграции исламского фактора в систему арабо-израильского политического конфликта на современном этапе
3.3 Роль международных организаций и религиозных конфессий в процессе палестино-израильского урегулирования
Заключение
Список использованных источников и литературы
Источники: Сборник документов по проблеме Палестины:
Истоки и история проблемы Палестины. Часть 2,1947-1977. Нью-Йорк, 1979. 110 с.
Герцль Т. Еврейское государство: Опыт современного решения еврейского вопроса.-М.: Текст, 2008.-192 с.
Пинскер Л. Автоэмансипация. -М.: Текст, 2008.-192 с.
Литература
Барковский Л.А. Арабское население Израиля. – М.: Наука, 1988.-143 с.
Барышев А.П. Ближний Восток: проблемы мира на рубеже 80х. годов.-М.: Знание, 1979.-64 с.
Дмитриев Е., Ладейкин В. Путь к миру на Ближнем Востоке.- М.: 1974.-247 с.
Дмитриев Е. Палестинский узел: К вопросу об урегулировании палестинской проблемы.-М.: 1978.-301 с.
Дмитриев Е. Палестинская трагедия.- М.: Международные отношения, 1986.-156 с.
Звягельская И. Религиозный фактор в палестино-израильском конфликте //
Религия и конфликт. — М.: РОССПЭН, 2007, с. 153-174
Игнатенко А.А. Ислам и политика: Сборник статей. — М.: Институт религии и политики, 2004. – 256 с.
История стран Азии и Африки в новое время. Ч. 2: Учебник. – М.: Изд-во МГУ, 1991. – 368 с.
Киселев В. И. Палестинская проблема и ближневосточный кризис.- Киев.: Политиздат Украины, 1981.-191 с.
Кепель Ж. Джихад: Экспансия и закат исламизма.- М.: Ладомир, 2004.-467 с.
Кривов М.В. Притязания арабов на Палестину при Мухаммеде // Византийский временник. — 2001. — Т. 60 (85). — c. 56-58
Ладейкин В.П. Источник опасного кризиса.- М.:1973.- 296 с.
Ланда Р.Г. Освободительная борьба народов Палестины. // Народы Азии и Африки. 1976. No.1. С. 25.
Ландер И. И. Негласные войны. История Специальных служб 1919-1945. Кн.1: Условный мир. – Одесса:2007. – 622 с.
Малышева Д.Б. Ислам в современном мире // Новый мир. – 2002. — № 2.
Массэ, Анри. Ислам. Очерк истории / Пер. с фр. – М.: Изд-во вост. лит-ры, 1961. – 226 с.
Медведко Л.И., Германович А.В. Именем Аллаха… Политизация ислама и исламизация политики. – М.: Политиздат, 1988. – 254 с.
Миллер А.Ф. Очерки новейшей истории Турции. – М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1948. – 278 с.
Никитина Г.С. Израиль и американский империализм // Советское востоковедение. – 1958. — № 5. – c. 71 – 79
Носенко Т.М. Иерусалим. Три религии — три мира. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003. — 442 с.: ил.
Пырлин Е. Д. Сто лет противоборства.- М.: 2009.
Этингер Я.Я. Проекты создания еврейского государства в Европе // Вопросы истории. – 2006. — № 5. – c. 153 -156
Khaled Hroub. Hamas: Political Thought and Practice. Institute for Palestine Studies, University of Cambridge, 2000
Nazih Ayubi. Political Islam: Religion and Politics in the Arab World. L.: Routledge, 1991
Porath J. The emergence of the Palestinian-Arab national movement .- London, 1974
Roy.О. The Failure of Political Islam. Cambridge, MA, Harvard University Press, 1994
Roy O. Genealogie de l`islamisme. Hachette, 1995
Sivan E. Radical Islam. New Haven. Yale University Press, 1985
Stein Georg. Die Palastinenser Unterdruckung. Widerstand eines entrechteten Volkes.- Koln, 1988.
В работе использовались материалы интернет-сайтов:
Института востоковедения Российской академии наук:
www.ivran.ru
www.vostokoved.ru
Санкт-Петербургского филиала Института востоковедения РАН
islamica.orientalstudies.ru
Санкт-Петербургского центра изучения современного Ближнего Востока meast.ru
Информационно-аналитического портала ГЕОПОЛИТИКА geopolitica.ru
Украинского информационного центра «Ближний Восток» www.middleeast.org.ua
Института религии и политики i-r-p.ru
Института Ближнего Востока www.iimes.ru
Дипломатического представительства Государства Палестина в Москве: www.palestine.ru
[8]  Кривов М.В. Притязания арабов на Палестину при Мухаммеде // Византийский временник. — 2001.  — Т. 60 (85). — С. 56-58
[17] Миллер А.Ф. Очерки новейшей истории Турции. – М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1948. – С. 3 -17.
[19] Этингер Я.Я. Проекты создания еврейского государства в Европе // Вопросы истории. – 2006. — № 5. – С. 153 -156
[23] Ландер И. И. Негласные войны. История Специальных служб 1919-1945. Кн.1: Условный мир. – Одесса, 2007. – С. 198
[24] Носенко Т.М. Иерусалим. Три религии — три мира. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003. – С. 320
[29] Коннер В.В. Деятельность Арабского Палестинского Конгресса в 20-е годы ХХ в…. С. 230
[32] Ландер И. И. Ук. соч. – С. 233-234.
[96] Цит. по: Звягельская И. Религиозный фактор в палестино-израильском конфликте //
Религия и конфликт. — М.: РОССПЭН, 2007, — С. 160
--PAGE_BREAK--    продолжение
--PAGE_BREAK--Глава I. Исламский фактор в период еврейской колонизации Палестины и создание еврейского государства (1917-1948 гг.) 1.1 История Палестины и этноконфессиональная ситуация до начала еврейской колонизации


В рамках данной работы не представляется возможным подробно излагать историю Палестины до еврейской колонизации конца XIX – начала XX вв., но необходимо все же дать краткий очерк истории этой ближневосточной области и обрисовать положение в Палестине накануне возникновения конфликта.

Палестина – историческая область, узкая полоска суши, площадью около 26 тыс. кв. км, простирающаяся вдоль Средиземного моря и включающая в себя бассейны р. Иордан и Мертвого моря (Приложения. Рис. 1.1). Название «Палестина» происходит от древнееврейского слова «пелиштим» – филистимляне, которых большинство ученых отождествляют с описанными в Библии «народами моря». В XIII веке до н. э. побережье Палестины было завоевано филистимлянами, на остальной территории древнееврейские племена основали Израильско-Иудейское царство, распавшееся около 928 г. до н.э. на два: Израильское (существовало до 722 г. до н.э.) и Иудейское (до 586 г. до н.э.). Впоследствии эти территории последовательно входили в состав персидской державы Ахеменидов (после 539 г. до н.э.), эллинистических государств Птолемеев и Селевкидов (в III — II вв.), Римской империи (с 63 г. до н. э.), Восточной Римской империи — Византии (с 395 н. э.). В VII в. Палестину завоевали арабы, в XI в. — крестоносцы, в XII в. египетские султаны, а с 1516 г. она находилась в составе Османской империи в статусе вилайета.[7]

Армянский историк VII в. Себеос, повествуя о начале арабских завоеваний, в качестве единственной причины вторжения арабов в пределы Византии приводит их притязания на Палестину. В уста мусульманского пророка Мухаммеда он вкладывает следующие слова, обращенные к мусульманам: «Бог клятвенно обещал ту страну Аврааму и его потомкам на вечные времена и Он исполнил Свое обещание за то время, пока Он любил Исраила, Вы же ведь тоже сыновья Авраама, и Бог Свой обет Аврааму и его потомкам исполнит в отношении вас, только любите Бога Авраама и идите, займите вашу землю, которую Бог дал вашему отцу Аврааму, и никто не сможет противостать вам войной, ибо Бог с вами».  Сразу после этой речи Себеос пишет о начале войны арабов с ромеями и разгроме ими войска под командованием Феодора, брата императора Ираклия. Затем он повествует, что захватчики «отправили послов к греческому царю и сказали: «Эту землю Бог дал во владение отцу нашему Аврааму и его поколению после него. Мы же дети Авраама. Довольно, сколько времени ты занимал нашу землю; оставь ее добром, и мы не вступим в твою землю; в противном случае мы потребуем от тебя занятые тобой земли с лихвою». Но император не согласился и не ответил на послание по достойному, а сказал: «Эта земля — моя, а твой удел — пустыня; иди с миром в свою землю»». Наиболее вероятным представляется датировать переговоры концом 630 г. или 631 г., исходя из общего анализа обстановки, сложившейся в то время на византийско-арабской границе. Осенью 630 г. Мухаммед, получив известие о том, что ромеи готовятся напасть на мусульман, двинулся со своими главными силами к Табуку, расположенному на северо-западе Аравии. Слух о нападении, которое якобы готовили ромеи, оказался ложным и никакого столкновения с мусульманами у них не произошло. Однако этот поход имел большое значение для мусульман. Когда они подошли к Табуку, его население сдалось без боя, обязавшись платить поголовную подать. Затем аналогичные договоры заключили с Мухаммедом жители других пограничных византийских поселений. Раньше население этих пунктов, расположенных на границе Аравии и Палестины, подчинялось византийскому императору. Однако ромеи не предприняли никаких мер, чтобы отбить их у мусульман. Византийская империя была ослаблена в результате незадолго перед тем окончившейся войны с персами (604-629) и нуждалась в длительной мирной передышке. Воевать из-за населенных пунктов, зависимость которых от ромейской державы была, скорее всего, чисто номинальной, империя Ираклия не хотела. Более того, испытывая финансовые затруднения, незадолго до этого оно прекратило выплату «руги» арабам, которые находились на службе у Византии и несли пограничную службу на краю пустыни, в результате чего те перешли к своим мусульманским соплеменникам. Переговоры о Палестине проходили примерно в это же время. Возможно, вначале у Мухаммеда была надежда, что Ираклий уступит ее без войны, а когда переговоры не увенчались успехом, стал готовиться к ее завоеванию. Война началась уже после смерти пророка, и в качестве правового обоснования для нападения на Византию арабы ссылались на то, что Палестина по праву принадлежит им.[8] К 640 году Палестина была завоевана арабами, вошла в состав арабского Халифата (как военные округа Джунд-Фаластин и Джунд-Урдуин). После распада Аббасидского халифата Палестина последовательно переходила под власть египетских династий Тулунидов, Ихшидидов, Фатимидов. Иерусалим, считавшийся религиозным центром иудаизма, христианства и ислама, насчитывал в XI веке до 40 тыс. жителей. В 1099 году крестоносцы захватили Иерусалим и превратили его в центр Иерусалимского королевства. Постоянная борьба между крестоносцами и мусульманскими правителями Сирии и Египта ослабили власть крестоносцев. В 1187 году в битве при Хиттине Салах-ад-Дин разгромил крестоносцев и захватил Иерусалим. Палестина была включена в состав айюбидского, а позже мамлюкского Египта. Под управлением мамлюков Палестина оставалась до турецкого завоевания в 1516 году.

Структура Османского (турецкого) управления подчиненными ей территориями, в иерархии, которой одним из главных элементов был сбор налогов, тем не менее, допускала до определенной степени самоуправление, по крайней мере, на уровне отдельно взятых местных общин (племен, родов, деревень). Это означало сохранение в рамках общины статуса и позиций традиционной знати при условии ее лояльности султану и его наместникам в Палестине. В руках последней, таким образом, оставались рычаги внутриобщинного управления, в том числе и духовно-религиозной власти. В их распоряжении находился и важнейший экономический ресурс этой власти – земельный.[9]

Степень консолидации арабского населения в составе Оттоманской Порты и его отношение к турецкому владычеству лучше всего описал востоковед, российский консул в Яффе в 1839 – 1853 гг., — К.М. Базили:

«Действительно, арабы вовсе не сочувствуют завоевателям, обратившим колыбель величия ислама, древний халифат, с его священными преданиями, в провинцию своей боевой империи. Чтобы вернее оценить политическую важность этой арабской народности, о которой столько наговорили в эти годы, вспомним, что племя арабское, древнейшее и одно из многочисленнейших в мире, никогда не могло составить одного народа, одного государства. В блистательную его эпоху только пламенное слово Корана могло сковать в одну массу племена искони разрозненные по самому образованию почвы Аравийского полуострова, этого архипелага оазисов по морю песков, на котором, будто флоты, блуждают караваны пастухов и воинов. Вместе с охлаждением фанатизма ослабли и узы духовного и гражданского союза этих племен, а в наше время взаимные их ненависти едва ли не сильнее общей их нелюбви к туркам. По крайней мере, эти местные наследственные распри одного племени с другим […] очевидно служат залогом турецкого владычества над всеми этими племенами …»[10]

В обширном краеведческом исследовании И. Белькинда «Современная Палестина в физико-этнографическом и политическом отношениях», приводятся любопытные сведения о состоянии вилайета в конце XIX в., в частности, свидетельство о том, что Иерусалим, как важный в политическом отношении город, подчинялся напрямую султану. Приводит автор исследования и статистические данные о населении города Иерусалима, которое на момент составления очерка (1889 год) составляло около 50 тыс. душ. Из них две трети (28 218 душ) составляли евреи, христиан насчитывалось 8748, а мусульман 8560 душ.[11] Эта статистика объясняется преимущественно сельскохозяйственными занятиями мусульман и, соответственно, — городскими занятиями евреев.

В главе «Этнография» автор дает более полный очерк населения: «Если мы примем во внимание, что на востоке понятие о расе не так развито, как в Европе, что в Палестине население очень чутко ко всяким религиозным вопросам, то станет понятно, что население это скорее группируется по религиям, нежели по расам. Господствующей религией является религия мусульманская, религия арабов, главной массы населения страны, и турок, политических ее властителей».[12]

Будучи одним из тех, кто по призыву первых сионистов отправился на родину предков, И. Белькинд уделил много внимания описанию еврейского населения Палестины, и его выводы о мирном сосуществовании евреев, арабов и других народов в этой части турецких владений вполне согласуются с выводами ученых-антиковедов об антисемитизме как о явлении, зародившемся в недрах именно христианской цивилизации.[13]

Возможность для не мусульманина, особенно принадлежавшего к тем, кого мусульманские завоеватели называли ахль аль-китаб (людьми писания) — христиане, евреи, зороастрийцы — отправлять культ при условии уплаты подушной и поземельной податей – джизьи ихараджа – была одним из постулатов учения о священной войне — джихаде.[14] Таким образом, бытующее представление о джихаде, как о поголовном истреблении «неверных», происходит из-за недостаточных знаний по истории ислама или из-за тенденциозности средств массовой информации.[15]

По утверждению автора «Современной Палестины», половина всего еврейского населения страны проживала в Иерусалиме, где, как уже упоминалось выше, евреев было около 30 тысяч, а в земледельческих колониях, формировавшихся из европейских евреев, к концу 1880-х годов было не более 6 тысяч поселенцев.

Коренной еврейской общиной в Палестине турецкие власти считали так называемых сефардов, выселившихся в пределы турецкой империи из Испании при султане Баязиде II, религиозное представительство при османском дворе также осуществляли выходцы из этой общины. Кроме этого, Белькинд описывает арабских, йеменских и европейских евреев, считая первых «аборигенами Палестины», так как они будто бы проживали здесь еще до арабского завоевания.

Характеризуя население современной ему Палестины, автор выделяет феллахов (земледельцев), кочевые бедуинские племена, общины различных мусульманских сект и отмечает номинальное присутствие турок, которые представлены лишь временно назначаемыми чиновниками высокого ранга, а состав местной администрации – исключительно арабский, арабский же был языком межнационального общения. Тем не менее, в стране проживало в это время довольно значительное количество греков и армян, а также европейцев, среди которых преобладали англичане, французы и немцы (существовали, в том числе, три немецких земледельческих колонии).[16] Святая Земля оставалась притягательной для европейцев и этому способствовала лишь недавно закончившаяся тогда эпоха романтизма. Такой мы видим Палестину накануне потрясений Первой мировой войны, краха империй и передела политической карты мира (Рис. 1.2).

Справедливо отмечалось, что перед Первой мировой войной Оттоманская империя была полуколонией т.н. империалистических держав. Цифровые данные свидетельствуют, что решающим влиянием на Турцию пользовались Франция и Англия. Этим двум державам к 1914 г. совокупно принадлежало 85% облигаций оттоманского государственного долга, однако на деле главные рычаги управления «больным человеком Европы» находились в руках правящих кругов Германии и Австро-Венгрии, им принадлежало множество банков, предприятий и основные железные дороги страны. Экономика империи зависела практически целиком от этих западных держав.[17] Это, а также поражение Германии в войне, и предопределило послевоенный раздел оттоманской империи и включение отдельных ее частей в состав так называемых подмандатных территорий.

В самый разгар Первой мировой войны между представителями Англии, Франции и России, а затем и Италии состоялись переговоры, завершившиеся подписанием в марте 1916 г. соглашения о разделе европейскими державами арабских территорий Турции на сферы влияния (соглашение Сайкса-Пико – см. Приложение 1). Раздел «ближневосточного наследства» был продолжен на Парижской мирной конференции в 1919-1920 гг. Особый — Севрский — договор 1920 г. узаконивал распад Османской империи. Турция лишалась всех своих владений — Сирии, Ливана, Палестины, Месопотамии, Аравийского полуострова, Египта и др. Весь пакет договоров составил целостную международно-правовую систему, известную под названием Версальской. Образование Лиги Наций, по инициативе президента США Вудро Вильсона, стало важным шагом в формировании международного правового пространства. Вместе с тем под эгидой Лиги Наций был оформлен миропорядок, отвечающий интересам именно стран-победительниц.[18] Лига Наций приняла концепцию мандатов — новое явление в международной системе — в качестве средства примирения требований колониальной эпохи с моральной и политической необходимостью признания права колоний (Приложение 2). Как всякий паллиатив, система мандатов создала узлы острейших противоречий, одним из которых и является арабо-израильский конфликт.

В рамках устройства послевоенного мира государствам-победителям требовалось решить так называемый «еврейский вопрос». К концу XIX века в Европе проживало 90% всех евреев. В этот же период возникает и получает распространение современный «расовый» антисемитизм: процесс эмансипации евреев в Европе, основанный на принципе полного равноправия всех граждан в государстве, привёл к успешной интеграции евреев в экономическую, культурную и политическую жизнь европейских стран. Одним из результатов этого процесса было усиление антиеврейских настроений в переживающей всплеск национализма Европе. В этих условиях, чем больше точек соприкосновения было между евреями и неевреями, тем сильнее становились трения между ними. Некоторые идеологические направления и общественные течения, господствовавшие в Европе, усилили антагонизм между евреями и народами, среди которых они жили.

Бурный рост капитализма усилил социальные противоречия в Европе. Почти во всех европейских странах сформировались социалистические и революционные партии. В периоды кризисов и брожений антикапиталистические лозунги носили ярко выраженный антиеврейский оттенок, который неоднократно заимствовали ярые противники социалистов – правые радикалы – националисты. С конца 70-х годов XIX века в Германии и Венгрии появляются антисемитские партии, ставящие целью отмену эмансипации и требующие юридической и общественной изоляции евреев. Погромы в юго-западных областях России, Польше, Румынии, «дело Дрейфуса» во Франции — под влиянием этих процессов, в Европе возникает политический сионизм, который ставит своей задачей создание еврейского государства.[19] Теодор Герцль, как один из основателей сионизма, пошел гораздо дальше простых деклараций о необходимости создания еврейского очага в Палестине, создав еврейское национальное движение, главной целью которого было обретение государственности. При этом блестящий венский журналист Герцль вовсе не настаивал на переселении евреев именно в Палестину, всерьез обсуждались варианты основания «дома для евреев» в Уганде, на Мадагаскаре, Кипре, в Аргентине и на Синайском полуострове.[20] Однако большинство сионистов не поддерживало никакой другой «родины» кроме Палестины.

Таким образом, оформившееся движение «репатриации», поддерживаемое деньгами из различных еврейских фондов и щедрыми пожертвованиями богатых евреев, устремилось к своим древним святыням, где уже много столетий существовали святыни мусульманские и христианские.

    продолжение
--PAGE_BREAK--1.2 Начало еврейской эмиграции в Палестину. Причины усиления сионистской активности в регионе


Де-факто еврейская эмиграция началась в 1872 г., когда близ Яффы на деньги парижского банкира барона Э.Ротшильда была основана выходцами из России первая еврейская сельскохозяйственная колония. Из нее затем вырос город Тель-Авив, ставший впоследствии первой столицей государства Израиль (Рис. 1.3).

Первоначально эмиграция развивалась достаточно вяло и только после создания в 1908 г. в г. Яффа специального эмиграционного агентства ее темпы несколько возросли, однако в целом они были невысокими. К началу первой мировой войны, т.е. более чем за сорок лет в Палестину прибыло около 45 тыс.человек. С их учетом численность еврейской общины в Палестине достигла 90 тыс.человек, но в ходе войны она вновь сократилась и к 1918 г. не превышала 8% населения Палестины, т.е. евреи составляли относительно небольшое национальное меньшинство.[21]

Ключевым же тезисом программы сионистского движения было возвращение еврейского народа на «землю обетованную» и создание там независимого еврейского государства. Предполагалось, что первым этапом реализации данной программы должно явиться создание еврейского «национального очага», т.е. достаточно многочисленной еврейской общины, которая постепенно превратится в самостоятельный территориальный локализованный этнос. После завершения его формирования будет решен вопрос о его государственности.

Когда в апреле 1917 г. представители британского правительства начали переговоры с лидером пробританской группировки в сионистском движении Хаимом Вейцманом, то достаточно быстро удалось договориться о создании еврейского «национального очага», но дальше британские правящие круги не пошли, и вопрос о еврейском государстве оставался открытым. Более того, как писал в своих мемуарах премьер-министр Великобритании Дэвид Ллойд-Джордж, считалось, что для создания крупного «национального очага» в Палестине нет ни природных, ни социальных условий. Принципиально иную позицию заняли США, которые не только одобрили идею создания «национального очага», но сразу же подчеркнули, что рассматривают его как «фундамент еврейского государства» (президент США В.Вильсон).

Результатом соглашения между Великобританией и сионистским движением явилось опубликование 2 ноября 1917 г. так называемой декларации Бальфура, которая представляла собой письмо министра иностранных дел Великобритании барону Уолтеру Ротшильду, представителю британской еврейской общины (см. Приложение 2). Текст письма сводился к тому, что Великобритания гарантировала евреям создание национального очага в Палестине. Собственно, британцы вели двойную игру – в 1915-1916 гг. велась активная переписка между английским Верховным комиссаром в Египте сэром Генри Мак-Магоном и эмиром Мекки шерифом Хусейном, где поднимался вопрос будущего Палестины, которую англичане обещали предоставить арабам.

11 декабря 1917 г. в Иерусалим входят британские войска под командованием генерала Эдмонда Алленби. 1 июля 1920 г. Иерусалим официально стал центром британской гражданской администрации, сменившей военную администрацию Палестины. 24 июля 1922 года на международной конференции в Сан-Ремо Великобритания получает мандат Лиги Наций на управление Палестиной. Согласно мандату Великобритания обязалась способствовать иммиграции евреев и создать такие политические, административные и хозяйственные условия, которые обеспечили бы установление еврейского национального дома в Палестине. Британские гражданские власти создали в Иерусалиме административные и судебные учреждения, в 1924 г. был впервые избран городской совет, в состав которого вошли по четыре представителя от каждой из трех религиозных общин.

Тем временем еврейские организации занимались покупкой земель в Палестине. Крупные землевладения, принадлежали не только палестинским кланам, но и феодалам Сирии и Ливана, которые охотно продавали палестинские участки представителям сионистских организаций. Евреи платили хорошие деньги за палестинскую землю. Для арабских землевладельцев продавать эти земли евреям было выгоднее, чем отдавать их в аренду своим соплеменникам. Свыше трети этих земель было продано евреям еще до опубликования декларации Бальфура.

Хотя история сионистского движения не входит в задачи настоящей работы, но в контексте заявленной темы следует обратить внимание на подход сионистов к коренному населению Палестины – арабам. Вопрос взаимоотношений с арабами Палестины поднимался неоднократно лидерами сионистского движения. Некоторые сионисты игнорировали наличие арабского населения, выдвигая лозунг «землю без народа – народу без земли», такие авторы, как Хаим Хисин (известный публицист и журналист), критиковали политику еврейских колонистов по отношении к арабскому населению. С самого начала сионисты отстаивали создание в Палестине именно еврейского национального государства, идея арабо-еврейской солидарности была чужда большинству переселенцев. Евреи-сионисты являлись носителями европейской культуры и считали себя оплотом цивилизованного прогрессивного Запада на отсталом варварском Востоке. Арабские крестьяне были для них не товарищами и союзниками, а отсталыми дикарями, помехой на пути национальной еврейской государственности. Так, сионизм оказался одновременно и национально-освободительной идеей и колонизаторским проектом.[22]

По призыву международного сионистского движения евреи из разных частей света постепенно начали перебираться на земли предков, чтобы обрести там свою историческую родину. Первая иммиграционная волна, получившая название “старый ишув”, была враждебно встречена обитавшими в Палестине арабами. Разница религий этих двух народов была хотя и существенным, но все же второстепенным фактором, а основным источником конфликта, как всегда, служили экономические и бытовые проблемы. Главными причинами раздоров являлись безработица, ограниченные возможности сбыта продукции и распределение земельных участков в регионе. Местные арабы не желали тесниться на весьма ограниченном пространстве Палестины и давать место тысячам прибывающих поселенцев, поскольку совершенно не усматривали необходимость в чем-либо ущемлять себя ради пришельцев. Их подавляющее преимущество поставило немногочисленных евреев в положение людей второго сорта, в значительно большей степени зависящих от прихоти коренных обитателей региона, чем от официальной политики властей. Периодически пришельцы подвергались насилиям, при этом турецкая полиция представляла для евреев весьма слабую, скорее символическую защиту.

Переселение на историческую родину, в слабо обжитую местность со скверным климатом и агрессивным окружением могло прельстить лишь две категории потенциальных иммигрантов: немногочисленных фанатичных приверженцев иудаизма и сионизма и, главным образом, неустроенных обитателей городов Европы, надеявшихся начать в Палестине новую жизнь. К огорчению последних, вскоре от призрака декларированного равенства между поселенцами не осталось и следа. Постепенно сформировалась политическая и военная элита еврейских организаций, фильтровавшая приезжих на более и менее нужных, в результате чего социальное и идеологическое расслоение в их среде сглаживались крайне незначительно. К этому периоду (1904 – 1914 годы) в Палестину прибыла уже вторая волна иммиграции, которую, впрочем, сами евреи именовали репатриацией, то есть возвращением на родину. По мере возрастания их численности реакция арабов на незваных соседей становилась все острее. Однако иммигранты так называемой «второй алии», приехавшие в основном из Российской империи, были отнюдь не столь беззащитны, как их предшественники. Многие из них прошли школу революционной борьбы и отрядов еврейской самообороны против черносотенных погромов, не менее опасных, чем арабская враждебность. Палестину они воспринимали как свою новую родину, безопасность жизни на которой иммигрантам предстояло обеспечить и для себя, и для своих далеких потомков.[23]

Между тем, усиление сионистской активности в Палестине после провозглашения Декларации Бальфура и английской оккупации не просто беспокоило палестинских арабов, но становилось одним из главных консолидирующих факторов национального движения. Сбывались предсказания наиболее прозорливых сионистских лидеров о том, что рано или поздно столкновение евреев с арабами неизбежно. Еще в 1891 г. известный еврейский писатель и публицист Ахад Ха-Ам писал: «Мы, живя за границей, обычно думаем, что Палестина сегодня это почти что пустыня, невозделанная дикая земля… что все арабы дикари, почти что животные, которые не видят того, что происходит вокруг них… Но если наступит время, когда наш народ настолько широко распространится по всей Палестине, что местное население почувствует себя ущемленным, безропотно оно не уступит нам дорогу...» Но в 1918 — 1919 гг. сионисты и англичане, устраивая еврейский «национальный очаг», еще полагали, что арабов можно не принимать в расчет.

Таким образом, с самых первых шагов идеологов «репатриации» в этом регионе закладывалась система заведомо несправедливая и конфликтогенная.

    продолжение
--PAGE_BREAK--1.3 Формирование арабского национального движения. Центры и лидеры арабского сопротивления


Организационным центром формирующегося арабского национального движения стал Иерусалим, в котором веками складывались влиятельные арабские кланы. В 1918 — 1920 гг. активную роль в выработке национального самосознания играли два иерусалимских клуба, созданных как социально-просветительские организации, но даже девизы каждого из них имели политическую направленность: «Наша земля принадлежит нам», «Во имя арабов мы будем жить и во имя арабов мы будем умирать», — так первые палестинские национальные лидеры отвечали на брошенный им вызов.[24]

Явление, получившее название «арабского возрождения», возникло, конечно, гораздо раньше, еще в недрах Османской империи, так, в 1909 году в Стамбуле было организовано общество «Литературный клуб», имевшее филиалы в арабских провинциях. В его состав вошли арабские чиновники, офицеры, студенты, творческая интеллигенция. Целью «Литературного клуба» было возрождение арабской культуры и национального духа.[25] Противодействие османскому игу сменилось в новых условиях организацией противодействия еврейской колонизации.

После окончания Первой мировой войны арабское национальное движение в Палестине начало принимать организованные формы. В феврале 1919 г. Иерусалим стал местом проведения первого конгресса мусульманско-христианских ассоциаций, которые создавались по всей Палестине и становились главной организующей силой общеарабского протеста против сионистского проникновения. Конгресс высказался в пользу создания независимого правительства в Палестине, которое являлось бы выразителем воли ее населения, и призвал британское правительство оградить страну от сионистской иммиграции. Принятое в Иерусалиме одно из первых политических заявлений палестинцев задавало тон всем последовавшим вскоре арабским выступлениям против евреев.

После выхода из-под власти турок Иерусалим, оставаясь третьим по значению святым городом ислама, стал для всех мусульман Палестины еще и центром религиозной власти. Во времена Османов иерусалимский муфтий (духовный глава мусульманской общины) ничем не отличался по своему статусу от муфтиев других палестинских городов. Англичане ввели титул Великого Муфтия и присвоили его бывшему тогда муфтием Иерусалима Амину аль-Хусейни, который вполне устраивал их своей лояльностью. Он также был назначен на должность кади (судьи) главного исламского суда в Иерусалиме, что усиливало его позиции верховного исламского лидера всей страны. Иерусалим, таким образом, становился центром новой исламской иерархии Палестины.

В то же время, с начала XX в. меняется отношение к Иерусалиму и в сионистском движении, особенно в его традиционалистском крыле, противостоявшем радикальным идеям полного разрыва с прошлым. Даже совсем нерелигиозные лидеры движения соглашались с тем, что традиционная приверженность евреев Иерусалиму как символу духовного единения народа должна быть использована для достижения конкретных политических целей.[26] С точки зрения евреев, никаких сомнений насчет их прав быть не могло: они за эту землю заплатили огромную сумму посреднику — Великобритании, и если палестинцы чем-то недовольны, пусть обращаются к британцам.

Нельзя забывать, что Палестина в описываемый период еще не была государством, а лишь управляемой территорией. 8 июня 1919 г. в Дамаске начал свою работу Всеобщий Сирийский конгресс. В его работе принимали участие традиционные лидеры палестинцев из всех крупных городов Палестины. Конгресс принял итоговый документ под названием «Дамасская программа». Документ гласил следующее: «Мы выступаем против претензий сионистов на создание еврейского государства в южной части Сирии, известной под названием Палестина, и против сионистского переселения в любую часть нашей страны...». Следующий, восьмой параграф документа провозглашал: «Мы требуем, чтобы южная часть Сирии, известная как Палестина, ни в коем случае не отделялась от сирийской страны».[27]

Это был первый официальный протест арабов против сионистских планов: «Мы выступаем против притязаний сионистов на создание сионистского государства в Палестине. Мы не признаем их планов, не признаем их права на землю, мы видим в них серьезную угрозу нашему народу с национальной, экономической и политической точек зрения». Всеобщий Сирийский конгресс был затем объявлен первым Арабским Палестинским Конгрессом. Последующие шесть Арабских палестинских конгрессов проходили с 27 февраля 1920 г. по 20 июня 1928 г. Второй конгресс проходил также в Дамаске в феврале 1920 г. После оккупации Дамаска французскими войсками в мае 1920 г. палестинские лидеры добились перенесения штаб-квартиры исполкома АПК в Иерусалим. На этих конгрессах выбирались члены палестинских делегаций, которые совершали визиты в Лондон, Египет, Турцию, Лозанну — на различные конференции по Палестине. С момента установления британской военной оккупации по декабрь 1934 г. арабское политическое движение в Палестине контролировалось органом, избираемым на конгрессах АПК, который назывался Арабский исполнительный комитет; с 1928 по 1934 г. он официально именовался министерством Арабского исполнительного комитета. С 1934 г. британская администрация официально признавала Арабский исполнительный комитет в «качестве органа, представляющего арабов Палестины».[28]

Необходимо отметить, что в сложившейся ситуации лидеры арабских националистов дали вовлечь себя в провокации, организованные английскими властями Палестины. Негативную роль сыграло и мусульманское духовенство, разжигавшее религиозный фанатизм арабского населения. Как следствие всего этого, обстановка в стране в середине 1928 года накалилась до предела, а в следующем году началось восстание арабов, принесшие многочисленные жертвы арабов и евреев в Палестине.[29]

Еще одним свидетельством роста арабского сопротивления является возникновение Ассоциации «Братья-мусульмане», котораябыла создана в 1929 г. в провинциальном египетском городе Исмаилия. История становления «Братства», его идеологическое оформление и превращение в своеобразное политическое движение тесно связаны с именем основателя организации Хасана аль-Банны (Рис. 1.4), который в начальной фазе своей деятельности придерживался умеренных позиций.

Он определил деятельность «Братьев-мусульман» по сути как «призыв к традиции», «путь следования сунне» и одновременно «суфийской истине», а по форме – как политическое движение, спортивную организацию, культурно-просветительский союз, экономическую кампанию и социальную идею. Таким образом, можно утверждать, что на первом этапе своего существования идеологическая доктрина «Братьев» не базировалась исключительно на фундаменталистских положениях хотя бы потому, что аккумулировала в себе и элементы суфизма.

Как известно, эмблема ассоциации – Коран над скрещенными мечами. По замыслу ее создателей она расшифровывается как необходимость осуществления, прежде всего пропаганды исламских ценностей, иначе говоря, реализации на практике «исламского призыва» так, как сказано в Коране: «Нет принуждения в вере». Применение же силы для распространения ислама допустимо лишь тогда, когда другие средства убеждения оказываются бесполезными и когда существует уверенность, что это пойдет на пользу веры и единства мусульманской религиозной общины — уммы. Хасан аль-Банна утверждал, что в упадке исламского мира повинен Запад, вторжение которого в исламское общество привело к падению нравов, забвению мусульманами предписаний Корана. В этой связи аль-Банна считал своим главным делом воспитание мусульман в духе салафитского ислама (суннитского фундаментализма — «возврата к религии предков»), потому что, по его мнению, все, или почти все мусульмане погрязли в грехе. Основная посылка идеологии «Братьев» в тот период была заключена в тезисе: «Ислам – это догма и культ, это родина, нация, религиозная вера и государство, душа и тело, Коран и меч, религия абсолютного единобожия, всеохватного единства вселенной в Боге». И далее: «Аллах – наша цель, пророк – наш вождь, Коран – наша конституция, джихад – наш путь, смерть на пути, предначертанном Аллахом, – наше высшее желание». В уставе Ассоциации, в частности, сказано: «Я буду добиваться восстановления руководящей роли ислама в помыслах и морали… буду бороться с вольнодумством и атеизмом, которые угрожают ведущей роли ислама»[30].

Таким образом, «Братья», как и другие салафиты, приукрашивали состояние первоначального ислама, идеализируя его «золотой век». По их мнению, для восстановления утраченного необходимо осуществить масштабную реисламизацию всего мусульманского сообщества. В сфере внешней политики ранние «Братья-мусульмане» выдвигали идеи панисламизма и отчасти на первом этапе – панарабизма. Однако, вскоре, «Братья» стали придерживаться мысли о необходимости прежде всего союза исламских государств под знаменем одной религии. Иначе говоря, придерживаясь идеи неделимости исламской уммы и выступая за восстановление халифата, «Братья-мусульмане», тем не менее, не отвергали патриотизм и национализм в рамках «малой родины» мусульманина во имя ее освобождения от иностранного господства как этап на пути к халифату в форме федерации мусульманских государств – «великой родины» мусульман. Они считали, что ядро халифата должны составлять арабы. При этом Египет должен был выступить в качестве центра ислама, поскольку именно он в свое время нес знамя ислама против крестоносцев и монголов, а ныне призван играть особую роль в его возрождении.

Обличение социального неравенства, коррупции, процветавшей в монархическом Египте, выступления против засилья в стране и в целом на Арабском Востоке британского колониализма (в нем «Братья» видели продолжение нового «крестового похода» европейских держав против ислама и мусульман), кампании протеста против сионизма и сионистского проникновения в Палестину, «священную землю ислама», – все это обеспечило популярность движения среди широких масс египтян. Организация «Братья-мусульмане» выражала настроения наиболее консервативных групп мелкой буржуазии, которые выступали за создание «общества социальной справедливости и борьбу с английскими колонизаторами». К концу сороковых годов «Братья» вели за собой сотни тысяч, а может быть, и миллионы последователей. Их социальной базой сначала были обездоленные городские слои – «маргиналы», затем они стали вербовать сторонников среди студентов, служащих, рабочих, офицеров. Ассоциация унаследовала от старинных тайных мусульманских сект, в частности от низаритов (исмаилитская подсекта), глубокую религиозность и символизм, проведение четкого различия между рядовыми членами и «посвященной» элитой (у египетских «Братьев-мусульман» существуют четыре степени членства: «общая принадлежность», «братская принадлежность», «активное членство», «активные бойцы» или «моджахеды»; последние пополняют тайное крыло организации, так называемые боевые группы «Братьев»). Эти черты сочетались с полнейшей централизацией под жестким руководством вождя, созданием системы ячеек с руководителями, подобранными и назначенными сверху. Организация создала женские секции, бойскаутские организации и спортивные клубы. Она увеличила свое влияние, открывая клиники, школы для детей и взрослых, кооперативы, дома престарелых. «Братья» умело манипулировали массами на митингах и демонстрациях. Таким образом, их организация со временем превратилась в массовую, с большой сетью ячеек на местах, у нее имелись отряды молодежи, военизированные батальоны, тайные террористические группы.[31]

Одной из ключевых фигур формирующегося арабского исламского сопротивления был иерусалимский муфтий Хадж Амин аль-Хусейни — личность весьма примечательная в арабском мире (Рис. 1.5). Амин аль-Хусейни родился в Иерусалиме в 1893 году. Учился в каирском университете Аль-Азхар, совершил паломничество (хадж) в Мекку. Этот фанатичный фундаменталист олицетворял собой бескомпромиссную и непримиримую борьбу с евреями и объединил мусульманское население Палестины, до этого времени, строго говоря, не отождествлявшее себя с остальными арабами и в период турецкого владычества пытавшееся заслужить право считаться османами.

Великий муфтий Хадж Амин аль-Хусейни обладал выдающимися политическими качествами и очень скоро стал фактическим лидером мусульманской части Палестины. Современники характеризовали его как жесткого, амбициозного, коварного и при этом неподкупного деятеля. Он руководил шариатскими судами и исламским религиозным судом в Палестине, назначал мулл и учителей, контролировал средства связи, руководил сетью пропагандистов и назначением государственных чиновников.

Муфтий всей душой ненавидел британцев, и они вскоре ощутили, что сами создали для себя большую проблему. Хадж Амин* стремился к верховной власти и был уверен, что после окончания мандата Лиги наций на управление Палестиной именно он станет руководителем государства. Но на пути к этому стояли сионисты, которых муфтий желал изгнать с Ближнего Востока. С этой целью он стал активно дестабилизировать положение в стране и вскоре добился первых результатов.[32]

В течение всего периода действия мандата недовольство палестинцев отказом им в неотъемлемом праве на национальное самоопределение и колонизацией их земель иммигрантами находило свое выражение во вспышках насилия, которые, став фактически характерной чертой политической жизни Палестины, с каждым годом все более усиливались. Английское правительство регулярно назначало комиссии для расследования «беспорядков» и представления рекомендаций. Но поскольку в рамках мандата продолжали проводиться в жизнь в основе своей противоположные политические линии, насилие и сопротивление продолжались.

Уже в апреле 1920 года, когда Палестина еще находилась под управлением военной администрации, произошли антиеврейские выступления, причем как раз в то время, когда на конференции в Сан-Ремо заканчивалось решение вопроса о предоставлении Великобритании мандата на Палестину. Доклад военной комиссии по расследованию не был опубликован в то время, но на него есть ссылки в докладе Королевской комиссии 1937 года. Указывалось на следующие причины, лежащие в основе этих выступлений:

«Разочарование арабов вследствие невыполнения обещаний предоставить независимость, которые, по их мнению, были даны им во время Первой мировой войны.

Уверенность арабов в том, что Декларация Бальфура означает лишение их права на самоопределение, и их опасение, что создание национального очага будет означать значительное увеличение еврейской иммиграции и приведет к экономическому и политическому подчинению арабов евреям».

Из этого следует, что арабское население воспринимало мандат Великобритании на управление Палестиной, как этап на пути к национальному самоопределению и принятие британцами одностороннего решения об иммиграции евреев из Европы было воспринято, прежде всего, как превышение полномочий страной-мандатарием. В планы палестинской мусульманской элиты вовсе не входило делить свое будущее независимое государство с кем бы то ни было, а тем более с евреями, которые еще до масштабного переселения проявили явное намерение вытеснить арабское население с их земли.


    продолжение
--PAGE_BREAK--1.4 Первые столкновения и восстания в Палестине. Причины ухода Великобритании из Палестины


Не прошло и года со времени установления в Палестине гражданской администрации, как в мае 1921 года произошел инцидент, в результате которого было убито 95 человек и 220 человек получили увечья. Официальная комиссия по расследованию, возглавляемая главным судьей Палестины сэром Томасом Хейкрафтом, пришла к выводу, что: «Основной причиной беспорядков в Яффе и последующих актов насилия было распространенное среди арабов чувство недовольства и враждебности по отношению к евреям, вызванное причинами политического и экономического характера и связанное с еврейской иммиграцией, а также с концепцией сионистской политики в том виде, в каком ее трактуют евреи. Непосредственной причиной беспорядков в Яффе 1 мая явилась не разрешенная властями демонстрация евреев-большевиков и последовавшее затем столкновение между ними и участниками разрешенной властями демонстрации Еврейской рабочей партии. Расовые столкновения, зачинщиками которых были арабы, быстро переросли в острый, ожесточенный конфликт между арабами и евреями, в котором арабское большинство, обычно нападавшее первым, несет ответственность за большинство жертв. Эта вспышка насилия носила случайный характер и возникла стихийно, ни одна из сторон не была к этому подготовлена; но общая ситуация такова, что конфликт может возникнуть при любой провокации со стороны евреев...».[33]
Восстание 1929 года
В августе 1929 года в результате спора из-за Стены плача в Иерусалиме произошли столкновения между палестинцами и евреями, с обеих сторон было убито 220 человек и 520 получило увечья; прежде чем удалось восстановить порядок, из-за пределов Палестины пришлось вызвать английские подкрепления, включая самолеты, военно-морские суда и бронеавтомобили. Специальная комиссия, возглавляемая бывшим главным судьей сэром Уолтером Шоу, расследовала этот инцидент. Комиссия Шоу отметила: «Менее чем за 10 лет произошли три серьезных нападения арабов на евреев. За 80 предыдущих лет не было зарегистрировано ни одного подобного инцидента. Таким образом, очевидно, что отношения между двумя народами за последние 10 лет, по-видимому, весьма существенно изменились по сравнению с отношениями, которые существовали раньше. Мы обнаружили много доказательств этому. В докладах военного трибунала и местной Комиссии, которые в 1920 и 1921 годах соответственно расследовали происшедшие беспорядки, обращается внимание на изменение отношения арабского населения к евреям в Палестине.

Это подтверждается данными, собранными нами во время расследования, когда представители всех партий сообщили нам, что до войны евреи и арабы жили бок о бок, если не в дружбе, то во всяком случае в обстановке терпимости; такой обстановки сейчас в Палестине практически не существует».[34]
Волнения 1933 года
В 1933 году нацисты захватили власть в Германии, и их позорное преследование евреев, которое неминуемо должно было последовать за этим, вызвало массовый выезд евреев из Германии и из других европейских стран. Большое число евреев прибыло в Палестину, и уже существовавшее недовольство вновь вылилось в акты насилия. Для расследования этой новой вспышки насилия в 1933 году никакой официальной комиссии не назначалось. Она рассматривается в докладе Пиля 1937 года. Рассматривая последствия неожиданного наплыва иммигрантов, автор доклада отмечает:

«Реакция арабов на это неожиданное и поразительное событие была вполне естественной. Чувства, которые арабские лидеры испытывали в 1929 году, были теперь еще более обострены… чем больше приток евреев, тем больше препятствий на пути к достижению национальной независимости. Теперь впервые им, по-видимому, грозила еще худшая судьба, чем продолжение подмандатного управления и отказ предоставить им свободу. До сих пор при высоком естественном приросте населения среди арабов казалось невозможным, чтобы евреи могли стать большинством в Палестине в обозримом будущем. Но если новый приток иммигрантов еще более возрастет? Этот вопрос представил совсем в ином свете идею самоуправления в Палестине в том виде, как ее до сих пор представляли себе арабские националисты. Вставала невыносимая для них перспектива образования еврейского государства, перспектива того, что евреи будут управлять арабами-палестинцами. Неудивительно поэтому, что… старые антагонизмы еще более разгорались, пока не вспыхнул пожар».

Столкновения, возникшие главным образом в Иерусалиме и Яффе, сопровождались значительными жертвами, хотя не столь крупными как в 1929 году.
Палестинское восстание против английского мандата
В 1936 году палестинское сопротивление иностранному правлению и иностранной колонизации вылилось в крупное восстание, которое продолжалось фактически до самого начала второй мировой войны. В своих требованиях независимости палестинцы опирались на активизировавшиеся в то время националистические движения в Египте и Сирии, которые вынудили Великобританию и Францию начать переговоры с этими двумя арабскими соседями Палестины.

В апреле 1936 года мелкие стычки между арабами и евреями быстро вылились в широкое восстание. Был образован новый союз палестинских политических партий — Высший арабский комитет во главе с Великим муфтием Иерусалима Хаджи Амином аль-Хусейни. Комитет призвал к всеобщей забастовке в поддержку требования об образовании национального правительства. Несмотря на сильное сопротивление палестинцев еврейской иммиграции, английское правительство выдало разрешение на въезд на территорию еще нескольким тысячам новых иммигрантов, что вызвало еще большее недовольство палестинских националистов. Новой особенностью этого националистического движения явилось то, что высшие арабские должностные лица палестинской администрации открыто встали на его сторону, заявив Верховному комиссару, что палестинцы вынуждены прибегнуть к насилию, потому что они не верят больше обещаниям англичан и испытывают тревогу по поводу того, как легко уступает Англия нажиму сионистов. По мере продолжения забастовки масштабы насилия увеличивались. Были совершены нападения на английские войска и полицейские участки, а также на еврейские поселения, были отмечены случаи диверсий на шоссейных и железных дорогах, трубопроводах и в других местах. Английская администрация ввела комендантский час, вызвала дополнительные войска из Англии, Египта и Мальты и прибегла к массовым арестам, коллективным штрафам и интернированию в концентрационные лагеря, а также приняла другие чрезвычайные меры. Большие участки в арабском квартале города Яффы были снесены властями в самый разгар восстания, якобы с целью улучшения городского планирования, но восстановить порядок так и не удалось.

Во время предыдущих выступлений палестинских арабов еврейские поселенцы часто воздерживались от нанесения ответных ударов в соответствии с доктриной «Хавлага», или сдержанности. Но теперь евреи предприняли ответные меры, что вовсе не явилось неожиданностью. Основной силой явилась тайная полувоенная организация «Хагана», сформированная в первые годы мандата (и сыгравшая ведущую роль в последующих событиях в Палестине).

Палестинская администрация, не сумев подавить восстание военной силой, предприняла меры политического характера. Английское правительство объявило о назначении Королевской комиссии для расследования причин «беспорядков» и обратилось к правительствам других арабских государств с просьбой о посредничестве; в конце концов, в октябре 1936 года забастовка была прекращена. По официальным данным за этот период было убито 275 и ранено 1 112 человек.[35]

На фоне растущего недовольства арабов, к концу 30-х гг. ХХ в. позиция Великобритании претерпела серьезные изменения. Находившаяся в Палестине в конце ноября 1936 — начале 1937 г. королевская комиссия лорда Пила сделала неутешительные для англичан выводы — мандатный режим не в силах решить усугубляющегося конфликта между палестинцами и евреями. В своих выводах комиссия предлагала созвать конференцию с участием руководства еврейских и арабских общин в Палестине. Сент-Джеймская конференция, в которой приняли участие как арабы, так и евреи, собралась в Лондоне в феврале 1939 г., а в мае был опубликован отчет британского министра колоний Малькома Макдональда парламенту Великобритании, вошедший в историю как «Белая книга» Макдональда. Фактически, «Белая книга» стала ревизией «Декларации Бальфура» — в ней содержались предложения создать в Палестине через 10 лет независимое государство с арабским большинством, разрешить въезд в Палестину в ближайшие 5 лет 75000 еврейских поселенцев, а затем передать право решения вопросов иммиграции арабской администрации (т.е. фактически прекратить ее), ограничить покупку земли евреями. Сионисты восприняли «Белую книгу» крайне негативно. Против британской администрации Палестины ими была развернута активная террористическая деятельность, не прекращавшаяся в течение всей Второй мировой войны.[36]

В конце сентября 1937 года вспыхнули новые насилия и волнения, сигналом к которым стало убийство арабами в Назарете британского комиссара Галилеи Льюиса Эндрюса. Как и следовало ожидать, англичане немедленно распустили Верховный арабский комитет и подчиненные ему местные органы, отстранили Великого муфтия от всех его должностей и объявили в розыск ряд лидеров мусульманских экстремистских организаций. Некоторые из них подверглись аресту, четверых выслали на Сейшельские острова.

К 1939 году крупные военные операции, проводимые английским правительством против палестинских партизан-националистов, стали приносить успех, тем временем жалобы палестинцев были, наконец, выслушаны в Лондоне на конференции, на которой присутствовали другие арабские государства. Приближалась война, и Англия вновь обратилась к дружеским арабским государствам с просьбой вмешаться в Палестине, и восстание, длившееся три с половиной года, прекратилось.

Восстание 1936-1939 годов явилось кульминацией пятнадцатилетнего сопротивления палестинцев мандату и имело для Палестины далеко идущие последствия. Оно не оставило сомнений в том, что палестинцы не согласятся на потерю своей страны на основании Декларации Бальфура и отрицательно относятся к упорно проводившейся политике, изложенной в меморандуме Черчилля, согласно которой можно якобы примирить «двойные обязательства» и обеспечить мир в Палестине. В ответ на это английское правительство вместо обещанной два десятилетия назад независимости предложило план раздела Палестины.

На этом этапе окончательно исчезло призрачное единство еврейского общества в Палестине, расколовшегося в зависимости от позиции по отношению к администрации. Даже относительно умеренная “Хагана” ответила на “Белую книгу” организацией диверсионных отрядов специального назначения. Они совершили несколько антибританских акций, в том числе взорвали идущий из Ирака нефтепровод и потопили патрульный катер “Синдбад 2” во время его поиска судов с нелегальными иммигрантами. Намного активнее “Хаганы” действовала экстремистская “Национальная военная организация” (“Эцель”), еще в 1938 году начавшая проводить диверсии против британских органов управления и объектов инфраструктуры.

Сентябрь 1939 года не вызвал в регионе особых внешних проявлений. И еврейские, и арабские активисты предпочли затаиться и выждать развития событий на основных фронтах. Однако в связи с началом войны и “Хагана”, и “Эцель” открыто объявили о временном приостановлении своей борьбы против “Белой книги” и связанной с ней политики Лондона и об оказании помощи Великобритании в войне против нацизма. Это соответствовало официальной позиции еврейского руководства. 12 сентября 1939 года Давид Бен-Гурион в беседе с британским верховным комиссаром в Палестине Гарольдом Макмайклом заявил о готовности евреев помогать англичанам в войне, как если бы “Белой книги” не существовало, и намерении бороться против нее, как если бы не шла война. Такая довольно странная и расплывчатая доктрина, тем не менее, содержала безусловное признание отказа от конфронтации перед лицом нацистской угрозы. Это позволило МИ-6 вскоре установить взаимоотношения с умеренным крылом сионистской оппозиции и использовать их разведывательные возможности для проведения своих операций в различных точках мира.

Причины ухода Великобритании из Палестины вызывают оживленную дискуссию среди историков. Некоторые из них полагают, что причиной была диверсионная деятельность некоторых (или всех вместе) еврейских организаций. Указывается, что в особенности подорвали решимость англичан оставаться в Палестине две операции: взрыв в отеле «Царь Давид» в Иерусалиме (июль 1946г.) и казнь двух британских сержантов (июль 1947 г.). Другие историки считают, что англичане оставили Палестину в результате действий «Хаганы» по доставке в страну нелегальных иммигрантов, что наносило значительный ущерб престижу британского правительства.

Третья группа историков видит уход Великобритании из Палестины как часть курса на свертывание империи, исходя из тяжелой послевоенной экономической ситуации. В период 1945-48 гг. Великобритания оставила значительную часть своих колониальных владений, включая даже «жемчужину британской короны» Индию. Экономические трудности обусловили и зависимость Великобритании от США, с чем связано влияние США и в палестинском вопросе. В этой обстановке сыграла свою роль также поддержка сионистского движения американским еврейством — Трумэн, ставший президентом США после смерти Рузвельта, хотел заручиться еврейскими голосами на выборах в Конгресс и на президентских выборах.

Подытоживая сказанное в первой главе, следует еще раз обратить внимание на то, что в основной своей массе арабы не питали расовой или религиозной неприязни к евреям как этнической или религиозной группе, рассматривая их как часть населения Палестины. В одном из документов палестинского национального движения тех лет говорилось: «Мы хотим подчеркнуть, что еврейское население Палестины, живущее здесь до войны, никогда не испытывало трудности в отношениях со своими арабскими соседями. Они пользовались теми же правами и привилегиями, что и другие граждане Оттоманской империи, и никогда не ратовали за „Декларацию Бальфура“ 2 ноября 1917 г. За «Декларацию Бальфура» ратовали сионисты, жившие за пределами Палестины".

Раздел стран арабского востока между Англией и Францией на «сферы влияния» и установление британского мандатного правления в Палестине и принятие «Декларации Бальфура» коренным образом изменили обстановку в данном регионе.

Оценивая период подмандатного управления Палестиной, следует сделать вывод о том, что, несмотря на имевшиеся в распоряжении властей Великобритании возможности урегулировать конфликт между арабским и еврейским населением, они не воспользовались ими в самонадеянной уверенности, что «разделяя и властвуя», удастся удержать ситуацию под контролем. Период английского владычества в Палестине закончился бесславно:

«Рано утром 14 мая 1948 г. первые подразделения британской армии двинулись по Яффскому шоссе на выход из Иерусалима. По воспоминаниям английских солдат и офицеров, улицы города в этот ранний час были совершенно пустынны. Поравнявшийся с колонной араб, ведший куда-то своего ослика с поклажей, даже не повернул головы вслед уходившей армии».[37]

    продолжение
--PAGE_BREAK--Глава II. Образование государства Израиль. Исламский фактор в палестинском движении в период с 1948 по 1986

2.1 Создание государства Израиль. Начальный этап арабо-израильского противостояния


Первая специальная сессия Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций начала свою работу по рассмотрению вопроса о Палестине 28 апреля 1947 года.

Арабские страны (Египет, Ирак, Ливан, Саудовская Аравия и Сирия) представили широкую аргументацию в поддержку своей просьбы о проведения прений по существу вопроса о независимости Палестины и включении в повестку дня дополнительного пункта, озаглавленного: «Прекращение мандата на Палестину и объявление ее независимости».[38]В Секретариат поступили также просьбы от Еврейского агентства в Палестине, а также от других сионистских и еврейских организаций о заслушивании их Ассамблеей. Оба вопроса были переданы Генеральному комитету. В условиях отрицательной позиции большинства постоянных членов стало очевидно, что пункт, предложенный арабскими странами, не будет принят. И более того, Генеральная Ассамблея поручила Первому комитету принять просьбу Еврейского агентства о рассмотрении своего дела, наравне с просьбой палестинцев, на что был немедленно заявлен протест телеграммой из Палестины: «…Это не отвечает положению и правам арабов в Палестине и не соответствует принципам справедливости и демократии. Хотя делегация палестинских арабов не может поверить, чтобы таково было намерение уважаемых членов Генеральной Ассамблеи, однако сам факт и последствия резолюции таковы, что палестинская арабская делегация, оставляя за собой право занять в будущем ту или иную позицию, не находит иного выхода, как взять назад свою просьбу быть выслушанной. В то же время мы желаем заявить во всеуслышание перед Объединенными Нациями, что арабы никогда не признавали и никогда не признают мандат на Палестину или какой-либо акт или орган, имеющих своим основанием этот мандат».[39]Протест палестинцев был направлен против международного признания Еврейского агентства Ассамблеей, аналогичного признанию его Лигой Наций. Арабские государства также выступили с протестом, и вопрос был урегулирован Первым комитетом, рекомендовавшим Ассамблее резолюцию, гласящую: «… решение Первого комитета заслушать Высший Арабский Комитет правильно истолковывает намерение Ассамблеи». После этого Высший Арабский Комитет принял решение выступить в Первом комитете. Однако позже, при обсуждении состав и полномочий Специальной комиссии Организации Объединенных Наций по вопросам Палестины атмосфера вновь накалилась, и в середине июня 1947 года палестинское руководство в Высшем Арабском Комитете приняло решение воздержаться от сотрудничества со Специальной комиссией: «… Высший арабский комитет Палестины желает сообщить Организации Объединенных Наций, что после тщательного изучения прений и обстоятельств, на основании которых была образована Комиссия для установления фактов в Палестине, и дискуссий, приведших к установлению ее круга ведения, он решил, что палестинские арабы воздержатся от сотрудничества и откажутся предстать перед данной Комиссией на основании следующих главных причин: во-первых, это отказ Организации Объединенных Наций принять логический курс о включении в повестку дня специальной сессии Организации Объединенных Наций и в круг ведения вопроса о прекращении действия мандата и объявлении независимости; во-вторых, отказ отделить проблему еврейских беженцев со всего мира от проблемы Палестины; в-третьих, замена интересов жителей Палестины включением всемирных религиозных интересов, хотя они не являются объектом спора; кроме того, естественные права палестинских арабов сами по себе очевидны и не могут продолжать быть объектом расследования, но заслуживают быть признанными на основе принципов Устава Организации Объединенных Наций».[40]

Председатель Специальной комиссии обратился к палестинскому руководству Высшего Арабского Комитета с призывом о сотрудничестве, однако Комитет не изменил своего решения воздержаться от сотрудничества. В процессе работы, ознакомившись с позицией сионистов, а также с мнениями правительства Великобритании, Специальная комиссия вновь призвала представителей палестинцев и арабов изложить свои аргументы. Высший арабский комитет Палестины вновь заявил о своем отказе выступать в Специальной комиссии, отметив, что он изложит позицию палестинцев на Генеральной Ассамблее. Государства — члены Арабской лиги также вновь озвучили свои основные положения: «… Посторонние люди не могут решать судьбы Палестины. Это противоречит Уставу. Судьбы Палестины будет решать народ Палестины… Сионизм не имеет законных прав на Палестину».[41]Результаты Специальной комиссии были рассмотрены на второй сессии Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций в сентябре 1947 г., где также обсуждалась дальнейшая судьба Палестины.

Палестина вновь стояла перед лицом исторического решения, касающегося ее будущего, аналогичного решению Лиги Наций, в соответствии с которым она стала подмандатной территорией. Теперь вопрос имел еще большее значение, поскольку сводился к следующему: получит ли Палестина независимость как объединенное образование или это будет достигнуто лишь путем раздела. По этому вопросу в Организации Объединенных Наций имели место длительные и горячие прения. В ходе которых государства, выступавшие в поддержку плана раздела, утверждали, что он является наиболее приемлемым решением, учитывающим реальное политическое положение в Палестине и проблему еврейских беженцев в Европе, подчеркивая, что они не видят альтернативы этому плану. Государства, выступавшие против раздела Палестины, оспаривали правовую компетенцию Организации Объединенных Наций в отношении принятия такой решительной меры, утверждая, что такой шаг явился бы нарушением принципа самоопределения и отказом применить этот принцип в отношении палестинского народа.

29 ноября 1947 года вопрос о разделе был, наконец, поставлен на голосование. За резолюцию Генеральной Ассамблеи о разделе Палестины, известную как Резолюция 181 (II) проголосовали 33 члена, против 13 при 10 воздержавшихся.[42]Палестина должна была быть разделена на неназванное «Еврейское государство» и неназванное «Арабское государство». Великобритания должна была положить конец своему присутствию к 1 августа 1948 года, а гарантии статуса Иерусалима и прав меньшинств должны были обладать в каждом государстве статусом конституционных положений.

Однако арабские государства, как и некоторые другие, заявили, что они не будут рассматривать рекомендацию Генеральной Ассамблеи как обязательную, так как считают, что она противоречит Уставу Организации Объединенных Наций.

А после провозглашения Израилем своей независимости (в мае 1948г.) последовала Первая арабо-израильская война в целях поддержки «Арабского государства» в Палестине, которая оказалась в значительной степени неэффективной. В течение нескольких недель Израиль оккупировал большую часть территории Палестины, за исключением Западного Берега реки Иордан, удерживаемого Арабским легионом из Трансиордании, и сектора Газа, удерживаемого египетскими войсками.

Изучение ситуации на заседаниях Генеральной ассамблеи ООН также важно, как и событий в самой Палестине, поскольку позволяет прийти к выводу, что на начальном этапе арабо-израильского противостояния влияние исламского фактора было невелико. Представители арабских делегаций в основном апеллировали антисионистскими (но не антииудейскими) лозунгами и не признанием права евреев на свое государство, т.е. выражали в основном панарабистские и антиизраильские настроения. В Палестине возник конфликт, имеющий, прежде всего этнотерриториальную составляющую – спор между двумя этнорелигиозными общностями по поводу владения определенной территорией, ее статуса и размеров. Многие, особенно арабские исследователи, акцентируют внимание на религиозном характере арабо-израильского конфликта, представляя его как столкновение между евреями и арабами. Однако внимательное рассмотрение содержания данного конфликта на разных этапах его развития позволяет сделать вывод о том, что этнический момент в нем гораздо более явственен, чем религиозный.

Таким образом, говорить о серьезном влиянии исламского фактора на начальном этапе арабо-израильского конфликта (после создания еврейского государства) оснований нет.
    продолжение
--PAGE_BREAK--2.2 Проявление религиозного фактора в столкновениях между арабами и евреями. Арабо-израильское противостояние на протяжении 1949-1986 годов


Собственно религиозная составляющая, объединяющая арабов тогда в середине XX века и сейчас в начале XXI – это святость для всех мусульман города Иерусалима.[43]Иерусалим — третий из священных для мусульман городов после Мекки и Медины. По-арабски он называется аль-Кудс, «священный». Полное официальное название — аль-Кудс аш-Шариф («шариф» означает «благородный»). В центре Иерусалима расположен обнесенный стеной Старый Город, или Цитадель. Он состоит из четырех кварталов — христианского, армянского, мусульманского и еврейского. На одном из углов его находится Храмовая Гора, которую арабы называют аль-Харам аш-Шариф (это можно перевести как «благородное и неприкосновенное святилище»). На земном шаре нет места аналогичных размеров (площадь Храмовой Горы всего около 12 гектаров), которое бы имело столь колоссальное символическое значение. Именно здесь находятся две мечети, почитаемые мусульманами как величайшие святыни, т.к. обе они связаны с преданием о путешествии Пророка Мухаммеда в Иерусалим. Судьба Храмовой Горы, статус этого небольшого клочка земли, равно священного для мусульман и иудеев, — это один из главных камней преткновения между израильтянами, с одной стороны, и палестинскими арабами, вообще арабами и мусульманами — с другой.[44]

Первая арабо-израильская война, которая и началась, как полагают, не без участия Великобритании, была проиграна арабским миром. К концу 1949 года с территории, которая оказалась под контролем Израиля, ушло примерно 75% арабского населения, т.е. беженцами стало по разным оценкам около 800 тыс. человек.[45]«Крах морального духа арабов в Палестине — по словам британского верховного комиссара Каннингема — объясняется, в некоторой мере, возрастающей тенденцией – среди тех людей, которые должны были ими руководить, — оставить эту страну».[46]В тоже время отмечают, что именно в среде палестинской диаспоры возникли практически все политические организации палестинских арабов, именно из этих организаций вышли едва ли не все нынешние лидеры Палестинской администрации.[47]

На фоне противостояния с еврейским национализмом, по мнению некоторых исследователей, и происходит самоопределение арабов Палестины как народа. Палестинские арабские лидеры разделились на два лагеря по вопросу будущего своего народа. Старшее поколение предводителей палестинского движения, многие из которых входили в круг «Братьев-мусульман» считало необходимым создание крупного арабского государства и борьбу с сионизмом объединенными силами. Молодое поколение, подобно младотуркам, хотели, в первую очередь, создать свое независимое государство. Борьба двух лагерей, как полагают, и привела к отставанию в формировании самоидентификации арабов Палестины, сохранению экономического и культурного отставания палестинцев и пассивному отношению к сионистской экспансии. Незавершенность процесса формирования национального самосознания арабов Палестины, как полагают некоторые исследователи, и была одной из причин того, что в тот период (1940-е – 50-е гг.) палестинский народ оказался не готов к созданию своего государства.[48]Палестинская элита не смогла сплотиться, разрываясь между идеями арабского и исламского единства, с одной стороны, и палестинского патриотизма, с другой. Она не сумела возглавить борьбу палестинского народа в новых условиях, слишком полагаясь на помощь арабских государств.[49]Об этом говорит и то, что образованное в начале войны в Газе первое «общепалестинское правительство», было вскоре (1952 г.) распущенное по решению Лиги арабских государств (впоследствии, до Синайской войны 1967 г., Сектор Газа превращается в место дислокации палестинских боевиков и постоянных рейдов возмездия израильской армии).[50]

Ближневосточный конфликт развивается в течение длительного времени, в различных международных условиях, на которые, в свою очередь, также оказывает влияние. Радикальные палестинские организации так или иначе участвовали во всех арабо-израильских войнах, в военных переворотах и революционных преобразованиях стран Ближнего Востока (Египет, Сирия, Ирак, Йемен); в гражданских войнах в Иордании и Ливане, оказывали воздействие на страны Персидского залива и конечно продолжают оказывать влияние на развитие общественной и внутриполитической обстановки в самом Израиле. По мере эволюции политического руководства различных палестинских партий и движений закономерным становились их попытки расширить свою опору не только в палестинской диаспоре, а также и внутри Палестины. Естественной “почвой” такой опоры являлась в первую очередь лагеря на Западном берегу и в секторе Газа палестинских беженцев, объективно явившаяся источником и катализатором роста национального палестинского самосознания.

В значительной мере кадровый состав политического руководства палестинских партий начал пополняться за счет самых активных и способных представителей населения лагерей палестинских беженцев, вместе с тем и самых амбициозных и честолюбивых представителей более низких социальных слоев палестинского общества. Это во многом обусловило растущий радикализм вновь созданных партий и движений, чему в дальнейшем способствовала радикализация арабских режимов, на которые они были ориентированы изначально. Характерной чертой стал и преимущественно светский характер их идеологических платформ. Надо отметить значительное падение популярности исламистских организаций, вроде «Братьев-мусульман», что связывают не только с разочарованиями 50-х годов после поражений в войнах, но и целенаправленной борьбой лидера в то время арабского мира президента Египта с исламистскими сообществами.[51]

Кроме того, внутри арабского мира шло постоянно соперничество. К примеру, король Иордании Абдаллах, в чьих руках (до 1967 г.) находился Восточный Иерусалим, пытался использовать это преимущество, чтоб возвыситься в арабском мире. Он всячески препятствовал росту леворадикальных настроений в Иордании, за что и был застрелен 20 июля 1951 года у входа в мечеть Аль-Акса (схваченный охранниками короля террорист заявил, что убил Абдаллу за предательство общенациональных интересов) религиозным фанатиком из организации «Аль-Джихад-аль-мукаддас» («Священный джихад»). Палестинский национализм, хотя и нарастал с 50-х годов, но как движение не имел еще ни достаточных средств, ни организационной базы для эффективного отстаивания своих интересов, не пользовался он тогда серьезной арабской поддержкой.[52]

Известно, что после войны 1948-49 гг. появляются такие палестинские организации как Абталь-аль-Ауда («Герои возвращения»), «Аль-Джихад аль-Мукаддас» («Священная война»). Однако эти организации были еще малочисленны и в них входили далеко не только палестинцы, а проводимые ими антиизраильские диверсионные и террористические действия «скорее выражали антиизраильские действия всех арабов, во многом являясь реакцией приютивших палестинцев элиты арабских государств на агрессивные акты Израиля».[53]Можно ли говорить об исламском факторе в палестинском движении сразу после войны 1948-49 гг. и в течении 50-х. Вряд ли, поскольку за рейдами «федаинов»[54]из Газы, контролируемой Египтом, из Иордании, стоял, как полагают, Гамаль Абдель Насер (один из организаторов переворота в Египте в 1952 г., а впоследствии президент Египта), который относился к исламу также как Ататюрк. Поэтому федаины того времени были не столько воинами ислама, сколько леворадикальными бойцами, своего рода боевым крылом общеарабской партии БААС марксистской по духу, которая была образована в Сирии в 1947 г. (главные лозунги – за единство арабской нации и арабский социализм).[55]

Создание Всеобщего союза палестинских студентов считают важной вехой в развитии палестинского национального движения. Именно эта организация призвала к созданию «палестинской общности», сделала первые шаги по созданию Армии освобождения Палестины. Однако эти палестинские организации не были исламистскими, а скорее националистического и леворадикального толка.[56]

Такой же была и ФАТХ, самая сильная и авторитетная организация палестинского движения, основанная в середине 50-х Ясиром Арафатом.

28 мая 1964 года в иорданском секторе Иерусалима открылась 1-я сессия Национального Совета Палестины, по инициативе арабских государств была образована Организация освобождения Палестины.[57]Программным документом ООП стала Палестинская Хартия (см. Приложение 5). В 1968 году 4 сессия Палестинского национального Совета внесла изменения в Хартию. Новая трактовка:

Статья 1. Палестина является родиной арабо-палестинского народа и составляет неотъемлемую часть арабской родины.

Статья 2. Палестина в границах английского мандата является единым территориальным целым.

Статья 3. Арабо-палестинский народ имеет законное право на свою родину.

Статья 6. Евреи, которые жили раньше в Палестине, до начала сионистской агрессии будут рассматриваться как палестинцы.

Статья 9. Вооруженная борьба — единственный путь, который ведет к освобождению Палестины.

Статья 21. Арабо-палестинский народ отклоняет любое решение, которое заменяло бы полное освобождение Палестины.

Наиболее радикальные статьи Палестинской Хартии были отменены в декабре 1988 г.

Военным формированием ООП стала Армия освобождения Палестины, образованная из офицеров и солдат палестинцев. Официальное признание ООП арабскими государствами произошло в сентябре 1964 года, когда Совещание глав арабских государств в Александрии в своем специальном заявлении “приветствовало создание ООП как основы палестинского сообщества.

До 1964 года представительство палестинцев в ЛАГ носило символический характер, так как сами арабские государства до создания ООП рассматривали палестинцев не как исторически сложившуюся общность, а как большую массу разрозненных групп беженцев. В дальнейшем ООП стала принимать участие в работе ЛАГ в качестве полноправного члена этой организации. ООП направила Генеральному секретарю ООН послание, в втором информировала о том, что только ее представитель имеет законное право говорить от имени палестинского народа.

1 января 1965 года военная организация ФАТХ провела первую успешную вооруженную операцию против оккупационных израильских войск. Эта дата считается днем рождения Палестинского Движения сопротивления.

Перечислим крупнейшие организации, входящие в ООП (в том числе и террористические группы):

1. ФАТХ — крупнейшая фракция ООП.

2. Народный фронт освобождения Палестины (НФОП).

3. НФОП-Главное командование.

4. Аль-Сайка (авангард «Народно-освободительной Войны»).

5. Фронт палестинской Народной Борьбы.

6. Демократический Фронт Освобождения Палестины.

Фракции ООП отличались идеологически и тактикой, некоторые открыто признавали тактику терроризма. Умеренные фракции ООП высказывались за переговоры с еврейскими поселенцами и включение их поселений в состав Палестинского государства; радикалы высказывались за насильственное уничтожение Израиля и создание светского государства с равными правами для всех верующих. Деятельность ООП финансировалась союзными арабскими режимами и частными пожертвованиями палестинцев.[58]

Ситуация изменилась, когда арабские государства потерпели поражение от Израиля в Июньской войне 1967 г., а Западный берег реки Иордан и Сектор Газа были оккупированы. В декабре 1967 г. был смещен бывший руководитель ООП Ахмед Шукейри.

На передовые позиции в ООП выдвинулись в основном представители радикально настроенной интеллигенции, связанные с Движением за освобождение Палестины (ФАТХ). Председателем Исполкома ООП в феврале 1969 г. был избран глава ФАТХ Ясир Арафат. С этого времени ООП стала стремиться к тому, чтобы играть роль самостоятельного выразителя интересов палестинцев и участника ближневосточного конфликта.

Состоялось закрепление определяющего статуса в разработке тактики и стратегии палестинского национального движения за Я.Арафатом в качестве его бессменного лидера. Одновременно это способствовало постепенному и все большему укреплению позиций палестинского освободительного движения сопротивления в отношениях со странами арабского мира. Этому не помешали даже успехи Израиля, которому удалось практически свести на “нет” к началу 1970 г. эффективность партизанской тактики, а также трагические события сентября того же года в Иордании, вынудившие ООП к переводу своей штаб-квартиры в Ливан. Признание ООП на общеарабском совещании в Рабате в 1974 г. “единственным законным представителем народа Палестины”, за что так долго боролся Я.Арафат, повлекло за собой возрастающее международное признание ООП: со стороны СССР, стран Западной Европы, ООН (предоставление статуса наблюдателя), не говоря уже о развивающемся мире (в том числе – Движение неприсоединения, Организация Исламская Конференция, Организация Африканского Единства и т.д.).

По мнению некоторых исследователей, именно результаты войны 1967 года способствовали радикализации на религиозной платформе части палестинского общества, однако другие отодвигают эту дату и указывают на четвертую арабо-израильскую войну (1973 г.).

В тоже самое время Организация Освобождения Палестины начинает от террористической деятельности переходить к политическим методам борьбы и ведет борьбу за международное признание.[59]ООП в 1974 г. признается Лигой арабских государств в качестве «единственного представителя палестинского народа», а арабские государства объявившие нефтяное эмбарго тем самым подтолкнули Европейский Экономический Союз к началу диалога с арабскими странами и ООП.[60]С середины 70-х отмечается изменение отношения к палестинской проблеме в общественном мнении Европы.[61]Начались первые контакты с Израилем, весной 1977 года произошла встреча делегаций ООП и Коммунистической партии Израиля, что вызвало бурную реакцию на всем Ближнем Востоке, однако до «исторического рукопожатия» Арафата и израильского премьера Рабина перед Белым Домом в 1993 г. было еще далеко.[62]

Другой эпизод ближневосточной политики – это Кэмп-Девидские соглашения между президентом Египта, премьер-министром Израиля президентом США, отчасти способствовали радикализации части палестинцев, когда президент Египта Садат был обвинен в предательстве и забвении палестинского движения. Подписание Египтом в 1979 г. мирного договора с Израилем вызвало глубокий раскол в арабском мире. В этой ситуации задачей ООП стало усиление вооруженных акций против Израиля с территории Ливана, последнего оплота палестинцев после событий “черного” сентября 1970 г., непосредственно соприкасающегося с Израилем. Изменившееся соотношение сил после подписания Кэмп-Дэвидского соглашения и слабость Ливана, раздираемого межконфессиональными противоречиями, позволили Израилю в 1982 г. развязать против него войну, целью которой было если не уничтожение инфраструктуры ООП, то, по крайней мере, “выдавливание” последней с ливанской территории.

В конце 70-х отмечают усиление влияния консервативных кругов Саудовской Аравии,[63]другим важнейшим фактором – оказавшим существенное влияние на усиление религиозной составляющей в палестинском движении – была исламская революция в Иране (1979 г.). С этого момента, по мнению исследователей можно говорить о росте джихадистских настроений. Активизируются шиитские организации в соседних странах, в частности в Ливане. В 1982 появляется «Хезболла» пользующаяся популярностью и поддержкой палестинцев.[64]При создании организации ее лидерами был провозглашен джихад против сионизма и империализма. Целью борьбы было объявлено изгнание израильских интервентов из Ливана, а перспективными задачами – уничтожение Израиля, установление исламского контроля над Иерусалимом, создание в Ливане исламского государства по образцу Ирана… Легитимность военных операций лидерами «Хезболла» объяснялась незаконной оккупацией Израилем юга Ливана.

Структурно «Хезболла» состоит из малочисленных групп, объединенных в отделения, возглавляемые Высшим консультативным советом, состоящим из 12 религиозных, политических и военных деятелей. Членов организации, в основном молодых людей, отличает высокая дисциплина, от них требуется неукоснительное соблюдение морально-нравственных норм и исламских обрядов, готовность к безусловному подчинению руководителю. Первые террористические акции, приписываемые «Хезболла», – это взрывы казарм американского и французского контингентов в Ливане в октябре 1983 г., когда погибли несколько сотен человек. Взрывы были осуществлены смертниками, направившими грузовики, начиненные взрывчаткой, на казармы. Первые террористические акции, приписываемые «Хезболла», – это взрывы казарм американского и французского контингентов в Ливане в октябре 1983 г., когда погибли несколько сотен человек. Взрывы были осуществлены смертниками, направившими грузовики, начиненные взрывчаткой, на казармы.[65]

К 1980 году относят появление в Палестине «Исламского Джихада» – международной террористической группировки, возникшей на базе радикального движения «Братья-мусульмане». Первоначально движение «Джихад» появилось в Египте, где оно было основано в 1974 г. активистами, отколовшимися от «Братьев-мусульман». Лидеры «Исламского Джихада» считают вооруженную борьбу, под которой подразумевается совершение террористических актов и диверсий, единственным способом создания «альтернативного исламского государства». Как показывает практика, эта борьба направлена, прежде всего, против тех умеренных арабских режимов, которые «уклонились от Ислама» или подвергали преследованиям «Братьев-мусульман». Организация отказывалась от какого-либо сотрудничества с правительственными структурами, выступала за координацию усилий всех фундаменталистских организаций в исламском мире, поддерживала и поддерживает ООП и противостоит экспансионистской политике Израиля, категорически не приемлет коммунистической идеологии.[66]

После победы исламской революции в Иране группировка получила прочную базу и идейную опору в лице ее духовных и политических лидеров. По оценкам экспертов к 2000 году по количеству совершенных террористических актов «Исламский джихад» уступает только другой радикальной группировке, ХАМАС. Непосредственно такие акции осуществляются боевиками бригад «Ал-Кассам» и «Боевых сил «Исламского джихада». Несмотря на все попытки, администрация Я. Арафата не смогла в полной мере найти общего языка с ХАМАС.[67]

Уже в 1950 г., после первой войны, число арабов, бежавших из той части Палестины, которая вошла в состав Израиля, достигло почти 1 млн. человек. Их разместили в лагерях беженцев и стали содержать за счет ООН. Треть из них обосновалась на Западном берегу, треть — в секторе Газа. После войны 1967 г. к ним прибавилось еще 300 тысяч. По данным на 1966 г. насчитывалось около 1318 тысяч человек, из них 1145 тысяч состояли на довольствии. С декабря 1948 г. по декабрь 1967 г. Генеральная Ассамблея ООН приняла 20 резолюций по вопросу о палестинских беженцах. Ни одна из них не была практически выполнена.[68]Проблема беженцев и сейчас остается неразрешимой

Процесс консолидации палестинских арабов в национальную общность имеет свою объективную основу: компактное проживание на одной территории в течении сотен лет, общий для всех палестинцев диалект арабского литературного языка, единая самобытная культура. В тоже время в жизни арабского палестинского народа большую роль играет субъективный фактор – национально-освободительная борьба, которую вели и ведут палестинцы. Огромную роль в консолидации палестинцев как народа сыграло движение сопротивления израильской политике, лишающей их права на самоопределение.[69]В тоже время активное втягивание многотысячной массы палестинских беженцев в гражданскую войну в 1970 – 80-е гг. в многоконфессиональном Ливане,[70]участие палестинцев-суннитов в ливанских шиитских организациях «Амаль» и «Хезболла», а также объявление джихада (священной войны) Израилю шиитским духовенством Ливана в значительной мере способствовало радикализации палестинцев. Но если 50 – 60-е гг. и первой половине 70-х радикализм палестинцев опирался на национальную и социальную базу, то с конца 70-х исламский фактор стал играть если не доминирующую, то весьма значительную роль в общественно-политической жизни палестинцев как диаспоры, так и оккупированных территорий. Этому способствовали также события в самом Израиле – провокационная попытка поджога неизвестными мусульманской святыни — мечети «Аль-Акса» в Иерусалиме в 1969 году, а в глобальной политике наметился раскол внутри самого арабского мира, где движение мусульманской солидарности противопоставлялось движению арабского единства.[71]

Таким образом констатируем, что о значительном усиление религиозного фактора в арабо-израильском противостоянии в указанный период можно говорить лишь начиная с конца 70-х начала 80-х годов. Когда происходят значительные перемены в арабском мире (революция в Иране, гражданская война в Ливане, Кэмп-Дэвидские соглашения) несколько изменяется отношение палестинцев к проблеме арабо-израильских взаимоотношений. Некоторое разочарование определенной части палестинцев создает благодатную почву для усиления общей религиозности населения, как оккупированных территорий, так и многочисленных городков для беженцев за пределами родины.

    продолжение
--PAGE_BREAK--Глава III. Роль религиозного фактора на современном этапе борьбы палестинских арабов за независимость

3.1 Исламский фактор на кануне и в ходе первой интифады
В начале августа 1977 г. представителям израильской администрации в секторе Газа было вручено прошение о регистрации Мусульманской ассоциации (Аль-Муджаммаа аль-ислямия). Согласно прошению были определены цели ее деятельности, заключавшиеся в том, что Ассоциация стремилась содействовать перестройке сфер образования, здравоохранения, благотворительности и улучшению условий жизни населения в духе нравственных идеалов ислама.

Эта просьба не вызвала сколько-либо существенных возражений. Деятельность созданного еще в конце 40-х гг. (когда сектор Газа перешел под контроль египетских властей) местного отделения движения “Братья-мусульмане” была, по сути дела, легальна с тех пор, как в июне 1967 г. этот регион был оккупирован израильскими вооруженными силами. Прагматические соображения политики заставляли израильские власти видеть в мусульманском движении орудие противостояния влиянию объединенных в ООП групп националистического действия.

В отличие от них Ассоциация апеллировала не к палестинской идентичности, а к абстрактной мусульманской нации. Эта нация должна была положить в основу своей жизнедеятельности фиксируемые Кораном нормы шариата, а не уже выработанные к тому времени ООП документы строительства государства. Наконец, мусульманские активисты Газы говорили о “внутреннем джихаде”, имея в виду восстановление подвергшихся забвению норм религиозной жизни, что и стало причиной возникновения в пределах “исторической Палестины” еврейского государства, а, в дальнейшем, оккупации им населенных мусульманами территорий. Мысль о “внешнем джихаде”, – против Израиля, легитимировавшая существование ООП в эпоху ее создания и в течение длительного периода ее существования, в момент регистрации Ассоциации отбрасывалась. Конечно, эта форма борьбы могла бы стать реальностью, но только в отдаленной перспективе, после всеобъемлющего возвращения мусульманской нации к шариату.

Противостояние между Ассоциацией и националистами возникало, однако, не в 70-е годы и не развивалось лишь в сфере теории. Это противостояние было частью пройденного сторонниками политического ислама исторического пути. Начатые Г.А. Насером в 1954 г. репрессии против действовавшего в секторе Газа (как и в Египте) движения “Братья-мусульмане”, поддержанные палестинскими националистами, привели к тому, что в середине 60-х годов его местное отделение распалось. Но, одновременно, оно обрело собственных мучеников и героев, тех, кто подвергался арестам, преследованиям и заключению в концентрационных лагерях. Среди них – шейх Ахмед Ясин. Шейх Ахмед Ясин — Организатор и духовный лидер палестинского движения ХАМАС. Родился в 1936 г. в деревне Джура под Ашкелоном. В 1949 г. семья покинула родное селение, перебравшись в г. Газу. В 12-летнем возрасте Ясин потерял способность самостоятельно передвигаться.[72]

Два года изучал английскую литературу в исламском университете Айн-Шамс (Каир). В Каире преподавал в школе. Вернувшись в Газу, стал представителем международного движения «Братьев-мусульман». В 1973 г. создал в Газе «Исламский центр», затем — «Исламское объединение», взяв под свой контроль большинство местных исламских учреждений. После революции 1979 г. в Иране создал организацию «Слава моджахедов». В 1984 году арестован израильскими властями в первый раз и приговорен к 12-летнему заключению за руководство антигосударственной организацией и создание запасов оружия, однако спустя год был освобожден в результате обмена.

В 1987 г. на волне палестинской интифады создал движение ХАМАС,[73]призвав рассматривать всех израильтян военными поселенцами и уничтожить Израиль. В 1989 г. арестован вторично и в 1991 г. осужден к пожизненному заключению за участие в убийстве четырех палестинцев, сотрудничавших с правительством Израиля.

В 1997 г. израильтяне предприняли на территории Иордании тайную операцию по ликвидации опасного экстремиста Халеда Машаля. Операция была провалена, а агенты израильской спецслужбы Моссад схвачены. В качестве сатисфакции Иордании израильтяне были вынуждены освободить Ясина, который после 8 лет заключения был в июле 1997 г. депортирован в Иорданию, откуда выехал на территорию Палестинской автономии.

Утром 22 марта 2004 года израильские военные убили шейха Ахмеда Ясина — израильский вертолет поразил ракетой машину, в которой Ясин и люди из его ближайшего окружения ехали с первой молитвы на рассвете. По некоторым данным по машине Ясина было выпущено 3 ракеты. «Смерть наступила, когда Ясина доставили в госпиталь», — рассказал доктор Эль-Сака больницы «Эль-Шифаа», что в Газе. На Ясина покушения совершались и ранее.[74]

Первая интифада

В течение нескольких месяцев, предшествовавших началу первой интифады,[75]произошло множество событий, усиливавших враждебность между палестинцами и израильтянами. В сентябре 1987 г. были убиты четверо израильтян (трое из них — гражданские лица). 1 октября 1987 г. израильские военные устроили засаду, в результате которой были убиты семеро жителей Газы, которые, как утверждали израильские военные, были боевиками группировки «Исламский Джихад». Несколькими днями позже еврейский поселенец застрелил палестинскую школьницу. Эти инциденты приводили к враждебности между израильтянами и палестинцами и волнениям на всех оккупированных территориях, которые усиливались с каждым днём и достигли особенно широкого размаха в секторе Газа.[76]

В условиях растущей напряжённости любые слухи распространялись с огромной быстротой. Информация о реальных инцидентах, перемешиваясь с сильно преувеличенными слухами, вызывала дикую панику среди палестинского населения и приводила к уличным стычкам с израильскими полицейскими и солдатами. Именно это сочетание, в конце концов, и вызвало ту искру, от которой вспыхнуло восстание. Глубинной же причиной интифады стала многолетняя израильская оккупация палестинских земель.

По заявлениям палестинцев, интифада представляла собой протест народа против жестоких израильских репрессий, которые включали убийства без суда и следствия, массовые аресты, сносы зданий, пытки, депортации и т. д. Нет сомнения в том, что многие из этих фактов действительно имели место.

Кроме обострения политического и национального самосознания, началу восстания также способствовали отказ Египта от территориальных претензий на сектор Газа (и отказ Иорданской монархии от претензий на Западный берег реки Иордан), увеличившаяся плотность палестинского населения (связанная с традиционно высоким уровнем рождаемости среди бедного населения и ограниченностью земель, выделявшихся в условиях израильской оккупации для нового строительства или сельскохозяйственного производства), а также рост безработицы (в частности, получая доход от работы на израильских территориях, многие палестинцы могли позволить себе обучать своих детей в университетах — но найти работу для палестинца с высшим образованием было крайне сложно).

Некоторые наблюдатели также указывают, что палестинцы чувствовали себя оставленными на произвол судьбы своими арабскими союзниками, в то время как ООП не смогла уничтожить Израиль и создать палестинское государство, как было обещано. В то же время ООП, начиная с 1974, эффективно препятствовала израильским попыткам провести выборы на оккупированных территориях, так что, по мнению многих людей, им предстояло прожить всю свою жизнь в качестве второсортных граждан, не имеющих полноты политических прав.[77]

Учитывая вышеуказанное и масштабы, которые приняло восстание, не приходится сомневаться, что его вряд ли можно было начать по приказу одного человека или организации. Тем не менее, ООП очень быстро взяла всё в свои руки, оплачивая услуги штатных провокаторов и обеспечивая их присутствие на оккупированных территориях с целью гарантировать, чтобы волнения продолжались.

ООП была не единственной организацией, призывавшей палестинцев к насилию — в этот период её конкурентами за влияние в палестинском обществе впервые стали радикальные исламские группировки ХАМАС и «Палестинский исламский джихад».

Началом первой интифады принято считать 9 декабря 1987 г. Непосредственно перед этим произошло несколько инцидентов. 6 декабря на оккупированных территориях в секторе Газа был убит израильский торговец. Спустя два дня, 8 декабря, израильский армейский грузовик врезался в автофургон, перевозивший палестинцев, которые возвращались с работы в Израиле в лагерь беженцев Джабалия в секторе Газа. Четверо палестинцев погибли, десять были ранены. Среди палестинцев в Газе немедленно распространился слух, что автомобильная авария была преднамеренной местью израильтян. 9 декабря в Джабалии начались демонстрации протеста. Палестинцы жгли покрышки, подростки забрасывали камнями израильские патрульные машины. Солдаты одной из машин открыли огонь по нападавшим, убив одного 17-летнего палестинца и ранив еще нескольких. В скором времени беспорядки распространились по всему сектору, а затем перекинулись и на Западный берег реки Иордан. 19 декабря беспорядки дошли до Иерусалима.

Вначале основным методом восставших были нападения палестинских подростков из засады на израильских солдат. Пользуясь своим численным преимуществом (в нападениях обычно участвовало несколько десятков человек), подростки засыпали израильтян градом камней (первую интифаду часто называют «войной камней»). Вскоре, однако, восставшие взяли на вооружение бутылки с зажигательной смесью, гранаты, огнестрельное оружие, взрывчатку.

В 1988 г. (по-видимому, под влиянием активистов из ООП) были организованы ненасильственные действия, выражавшиеся в отказе коммерсантов-христиан от уплаты налогов, взимавшихся израильтянами для финансирования органов управления оккупированными территориями. Израильские власти сломили сопротивление высокими штрафами, конфискацией и распродажей оборудования, товаров и даже домашней утвари, изъятой у нарушителей.

В конце концов, Израилю удалось сдержать разгул насилия, тем более что силы палестинцев были несравнимы с хорошо оснащёнными и вооружёнными силами безопасности Израиля. Тем не менее, интифада вскрыла многочисленные проблемы, касающиеся методов, применяемых израильской армией в отношении палестинцев, а также привлекла внимание мировой и израильской общественности к проблеме сохраняющейся израильской оккупации палестинских территорий. Интифада привела к расколу в израильском обществе.

Немедленно после начала восстания, 11 декабря 1987 г., по настоянию представителя Народной Демократической Республики Йемен было созвано заседание Совета Безопасности ООН для рассмотрения положения на оккупированных арабских территориях.

Совет Безопасности ООН рассматривал этот вопрос на девяти заседаниях в течение декабря. 22 декабря 1987 года четырнадцатью голосами при одном воздержавшемся (Соединенные Штаты Америки), причем никто не голосовал против, Совет Безопасности принял резолюцию № 605 (1987). В этой резолюции Совет Безопасности «глубоко сожалеет по поводу такой политики и практики Израиля, оккупирующей державы, которые нарушают права человека палестинского народа на оккупированных территориях, и, в частности, по поводу открытия огня израильской армией, в результате чего были убиты и ранены беззащитные палестинские жители из числа гражданского населения». Резолюция также вновь подтвердила, что «Женевская конвенция от 12 августа 1949 года о защите гражданского населения во время войныприменима к оккупируемым Израилем с 1967 года палестинским и другим арабским территориям, включая Иерусалим». Совет Безопасности просил Генерального секретаря изучить положение на оккупированных территориях и представить доклад, содержащий его рекомендации относительно путей и средств обеспечения безопасности и защиты палестинского гражданского населения в условиях израильской оккупации.huwu.org/russian/peace/palestine/book/05-4.shtml — notes

Прослеживая политику палестинского руководства в 1970-1980-х гг., необходимо отметить неуклонный рост политического реализма в его подходах к становлению палестинского государства. Концепция палестинской государственности претерпела значительные изменения после арабо-израильской войны октября 1973 года. На XII сессии Национального Совета Палестины 1 – 9 июня 1974 г. была принята поэтапная программа («десять пунктов») «становления национальной власти» в любой части палестинской территории, которая будет освобождена от израильской оккупации. В перспективе, начавшаяся эволюция взглядов ООП открывала возможность для ее участия в политическом урегулировании арабо-израильского конфликта и палестинской проблемы на основе раздела Палестины на арабское и еврейское государства. В последующие годы концепция государственности на части палестинской территории, освобожденной от оккупации, получила свое дальнейшее развитие в решениях XIII сессии НСП, состоявшейся 12 – 20 марта 1977 г. в Каире. В ее политическом заявлении говорилось, что целью борьбы является «создание независимого палестинского государства на освобожденных от израильской оккупации палестинских землях».[78]

Несмотря на трудности палестинского национального движения, израильским властям не удалось остановить процесс неуклонного нарастания сопротивления оккупации и заставить палестинцев согласиться с политикой постепенной аннексии оккупированных территорий.

15 ноября 1988 г. в Алжире открылась XIX чрезвычайная сессия Национального Совета Палестины. На ней были приняты два важных документа: Декларация независимости и Политическое заявление, содержавшее новую программу Организации Освобождения Палестины, открывавшие путь процессу палестино-израильского мирного урегулирования.

Восстание палестинцев на Западном берегу в Секторе Газа и жесткие ответные меры израильтян привели стороны к ситуации, когда ни одна из них не могла достигнуть желаемой цели. Палестинцы не добились ухода израильских войск и поселенцев с оккупированных территорий, а израильская военная машина была не в состоянии полностью подавить интифаду и обеспечить безопасность Израиля и еврейских поселений на Западном берегу и в Секторе Газа. В результате участники арабо-израильского конфликта встретились в Мадриде 30 октября — 3 ноября 1991 г. на конференции под председательством США и СССР. Несмотря на отсутствие прогресса на Мадридской конференции палестино-израильские переговоры возобновились, но уже в двустороннем формате. Следует отметить, что непосредственным поводом для начала прямых переговоров в норвежской столице Осло явились два события: победа на всеобщих выборах в Кнессет Партии труда (Авода) под председательством И. Рабина и приход ее к власти в июле 1992 года, а также достаточно смелый шаг руководства ООП, которое вопреки давлению радикальных группировок внутри Палестинского Движения Сопротивления, выступило с инициативой проведения прямых переговоров с новым израильским правительством. 

Завершением этого этапа переговорного процесса явилось официальное подписание 13 сентября 1993 г. в Вашингтоне в присутствии представителей коспонсоров Мадридской конференции (США и России) палестино-израильской «Декларации о принципах организации временного самоуправления» (далее «Декларация принципов»), известной также как соглашение «Осло I». Предусмотренные «Декларацией принципов» условия формирования Палестинской Национальной Администрации несли в себе лишь некоторые черты суверенитета, но еще не означали признания независимого палестинского государства. По существу в этом документе были заложены лишь отдельные базовые элементы и приоритеты для строительства автономии переходного периода. В ведение Палестинской Национальной Автономии передавались вопросы, связанные с повседневной жизнью палестинцев: образование, здравоохранение, социальная и налоговая сферы, туризм. Соглашение позволяло Израилю сохранить свой военный контроль над Западным берегом, Сектором Газа и Восточным Иерусалимом, не демонтировать еврейские поселения, продолжать осуществлять «меры безопасности» на палестинских территориях, оккупированных израильской армией. Ключевые вопросы палестинского самоуправления: о палестинских беженцах, о статусе Иерусалима и о еврейских поселениях – оставались за рамками соглашения и должны были стать предметом переговоров об окончательном урегулировании в течение пятилетнего переходного периода.[79]

Начало первой интифады в секторе Газа и на Западном берегу – 1987 г. меняло форму противостояния светским националистам. Ею становился “внешний джихад”– действия против Израиля. ХАМАС, возникший из исламского фундаменталистского движения «Ассоциация Братьев-мусульман» унаследовал и их идеологические положения, суть которых заключается в стремлении к созданию во всем мире единого исламского государства – исламского халифата. Борьба с израильской оккупацией палестинских земель рассматривается идеологами движения как необходимый в настоящее время шаг на пути создания всемирного исламского халифата.

Начиная с 1982 года, создавалась организация, в задачи которой входило ведение партизанской войны с оккупантами, организация и осуществление террористических актов. Эта организация получила название «Аль-Муджахидун аль-фалястыниюн» («Палестинские борцы за веру») и возглавил ее создание член руководящего бюро «Ассоциации Братьев-мусульман» в секторе Газа шейх Салах Шахада, который оставался ее лидером вплоть до 1989 года. В 1985 г. была организованна группа «Маджмуат Аль-Джихад ва-д-даава» («Группа джихада и призыва»), которая позднее стала именоваться сокращенно «Маджд» («Слава»). В задачи этой глубоко законспирированной группы входил сбор сведений о пособниках оккупантов. Еще одно из подразделений ХАМАС – «Изз ад-Дин аль-Кассам», названное именем героического для палестинцев политического и религиозного деятеля, погибшего в середине 30-х гг. в ходе вооруженного джихада против сионистов – было создана в 1992 году под руководством Яхие Аяша, основной целью которого было создание вооружённой организации для военной поддержки движения ХАМАС. На момент создания организации её целью было препятствие террористическими методами любым мирным переговорам с Израилем, а позже предотвращение реализации Соглашений в Осло.

Лидером ХАМАС был шейх А.Ясин (рис. 3.1). Окружавший его еще с эпохи насеровских преследований “Братьев-мусульман” ореол героизма закреплялся арестом 1989 г. На этот раз его тюремщиками были израильтяне.

ХАМАС выходил на авансцену палестинской политической жизни, предлагая, как это казалось на первый взгляд, принципиально иное, чем Организация Освобождения Палестины, видение будущего палестинского социума. Контуры этого видения, терминологически религиозного, демонстрировала выдвинутая этим движением в августе 1988 г. Исламская хартия – альтернатива Палестинской национальной хартии – основного документа его оппонента в эпоху 60-80-х гг.

Палестина в пределах ее “исторических” границ – “от реки до моря” – провозглашалась “вакфом” – исламской собственностью, “врученной будущим поколениям мусульман вплоть до Судного дня”. Эта постановка вопроса предполагала, что, с точки зрения мусульманского права, какие-либо компромиссы в отношении палестинской территории недопустимы и незаконны. ХАМАС выступал как часть “всемирного движения” адептов политического ислама и, одновременно, как один из “отрядов движения “Братьев-мусульман” в Палестине”, борющийся за “освобождение каждой пяди ее земли”. Каждый мусульманин был обязан выполнить свой “священный долг” и не допустить успеха начинаний врагов мусульманской нации, плетущих заговоры, направленные на изменение статуса “исламской Палестины”. Любая форма политического решения палестино-израильского конфликта исключалась, поскольку это “противоречило духу ислама”. Инструментом решения конфликта мог стать только джихад с широким кругом его участников, прежде всего, палестинцев, поддерживаемых арабским региональным сообществом и мусульманским миром. Действия участников этого джихада должны были координироваться лозунгом “Аллах – это цель. Пророк – пример. Коран – конституция, джихад – путь, а смерть ради Аллаха – самое возвышенное стремление”.[80]

Тем не менее, значение жестко расставленных в Исламской хартии религиозных акцентов не могло ни преуменьшаться, ни преувеличиваться. Но в любом случае, эти акценты были обращены к той группе национального социума, которая уже в то время определялась палестинской политической речью как беженцев – жителям сектора Газа и Западного берега. Естественно, что в этой среде степень сохранения традиционных основ жизни, включая и религиозные нормы, была выше, чем среди палестинцев диаспоры. Более того, израильская оккупация, хотя и содействовавшая трансформации хозяйственных ориентаций и социальной структуры беженцев, не меняла главного — их внутренней консолидации, выступавшей в качестве инструмента противостояния враждебной внешней силе. В списке приоритетов и предпочтений этой среды ислам едва ли мог занимать последнюю строку. Исследования палестинских социологов, отмечающих “центральную роль религии в определении ценностных установок палестинского общества”, подтверждали это.

Провозглашая себя действующим в Палестине отрядом движения “Братья-мусульмане”, заявляя о том, что он борется за освобождение “каждой пяди ее земли”, ХАМАС расставался с абстракцией мусульманской нации времени Мусульманской ассоциации. Он подчеркивал свой статус палестинской организационной структуры, возникавшей в пределах национальной территории и там же действовавшей. Исторические истоки его становления не были, в этой связи, сколь-либо принципиальны потому, что ни одна из действовавших в палестинской среде (как на оккупированных Западном берегу и в секторе Газа, так и за их пределами) организаций не могла с достаточным на то основанием выступать в роли идеологически, а часто и организационно автохтонной.

В момент формирования движения ФАТХ – несущей конструкции Организации освобождения Палестины – его основатели, среди которых был и Ясир Арафат, находились в орбите влияния насеровской модели “арабского единства”. Основными союзниками ФАТХ по ООП были выходцы из рядов Движения арабских националистов, сторонники близкой к насеровской и баасистской общеарабской идеологии, стремившиеся соединить ее с марксистской доктриной – Народный фронт освобождения Палестины (НФОП) и Демократический фронт освобождения Палестины (ДФОП). Наконец, только в 1982 г. возникла самостоятельная Палестинская компартия (ныне Партия народа), генетически связанная с коммунистической традицией времени между двумя мировыми войнами, привнесенной в подмандатную Палестину еврейскими переселенцами, и действовавшая после 1948 г. как составная часть коммунистической организации Иордании. В свою очередь, широкое использование ХАМАС (как и ранее Мусульманской ассоциацией) окрашенной в религиозные тона лексики было, по сути дела, понятно. Он последовательно искал свое место в уже сложившейся иерархии национальных политических структур и лежавших в основе их деятельности идейных воззрений, занимая там ту нишу, которая в силу традиции, унаследованной входящими в ООП партиями и движениями от эпохи собственного становления, ими не использовалась.[81]

Появление ХАМАС на политической арене сектора Газа и Западного берега и обнародование им Исламской хартии происходило в то время, когда Организация Освобождения Палестины первоначально медленно, но, тем не менее, последовательно начинала движение в направлении радикального изменения основ собственной деятельности. Провозглашенная в ноябре 1988 г. XIX (чрезвычайной) сессией Палестинского Национального Совета Декларация независимости Государства Палестина, поддержанная не только ФАТХ, но и ДФОП, и коммунистами, становилась тому едва ли не наиболее весомым подтверждением в силу содержавшихся в ней принципиально новых поворотов темы “национального дела”. Важнейшим из них становился панегирик в честь “великой, расширяющейся всенародной интифады”. Отныне в ней, как подчеркивала Декларация, “воплощалась палестинская революция”. Впервые в своей истории ООП провозглашала палестинцев, а не диаспору, не только ведущим элементом структурирования национального социума, но и основным полем своей деятельности: “героизм участников интифады” позволял руководству ООП провозгласить “создание Государства Палестина на палестинской земле”. Ради этого ООП признавала принятую в 1947 году Генеральной Ассамблеей ООН резолюцию № 181 о разделе Палестины на “арабское и еврейское государства”. Иными словами, палестинское руководство заявляло, что национальное государство оформит свои институты только в пределах части территории “исторической Палестины” и станет соседом Израиля. Акцент, поставленный на величии интифады, означал, что территория этого государства включит в себя лишь сектор Газа и Западный берег.

Эпоха первой интифады, позволившая ХАМАС играть одну из ведущих ролей в руководстве движением палестинских арабов, заставляла его рассматривать национальное сообщество обоих палестинских регионов в качестве основного объекта приложения своих сил. Усилиями собственных активистов ему удалось создать в то время разветвленную систему мобилизации жителей сектора Газа и Западного берега на решение задач противостояния израильской оккупационной администрации. Но инициированный ООП процесс нормализации палестино-израильских отношений корректировал то положение, которое представлялось ХАМАС естественным. Это движение не могло более играть существенную роль в национальном сообществе обоих палестинских регионов. И для этого были свои причины. В их числе и то, что уже к моменту начала первой интифады ООП была “единственным законным представителем арабского народа Палестины”, добившимся признания арабского мира и международного сообщества. Она располагала поддержкой нефтедобывающих арабских государств зоны Персидского залива и Аравийского полуострова, становившихся ее основными финансовыми донорами. Новый курс ООП был успешным и в силу внутрипалестинских обстоятельств.

События, связанные с массовыми выступлениями населения обоих палестинских регионов в конце 80-х – начале 90-х гг., создали миф о “жертвенном героизме” народа, содействовавшем становлению предпосылок его государственности. Этот миф был необходим как Организации Освобождения Палестины, легитимировавшей, обращаясь к нему, изменения в сфере своей политики, так и ХАМАС, чье руководство утверждало, что цели интифады были преданы, поскольку “палестинский народ никому не вручал мандата на заключение подписанных в Осло соглашений”. Данные проводившихся в 1995 г. Центром палестинских исследований в Наблусе (Center for Palestine Research and Studies) опросов общественного мнения показывали, что оценка респондентами событий конца 80-х – начала 90-х гг. была, по сути дела, негативной. Но речь шла не только и не столько об израильских репрессиях в отношении опрошенных (36% из их числа подвергались избиениям, оскорблениям, тюремному заключению или домашнему аресту). Вопрос касался и значительно более принципиальных последствий интифады для общества сектора Газа и Западного берега. 71% всех респондентов заявил, что итогом противостояния израильтянам стало “отдаление от религии”. Не менее высоко было и число тех, кто считал, что интифада содействовала более широкому распространению безработицы (70% всех опрошенных), актов насилия со стороны участников волнений против своих соотечественников (68%). Для 62% всех участников опросов прямую ответственность за это насилие несли отказывавшиеся подчиняться родителям и в целом взрослым подростки, в среде которых все более распространялось употребление наркотиков. Проблема молодежной наркомании как итога эпохи первой интифады оказывалась важной для 64% всех опрошенных.

Общество стремилось к тому, чтобы в нем стал бы вновь “слышен голос Бога”. Эта проблема была приоритетной для 80% всех опрошенных. Оно нуждалось в рабочих местах, дающих возможность поддерживать относительно достойный образ жизни (69% респондентов). И оно же, наконец, взывало к “безопасности и порядку”, – эта задача была важнейшей для 66% всех участников опроса. Иными словами, интифада наносила социуму серьезную травму. Она разрушала основы его патриархального бытия (что никогда не было задачей израильской администрации). Лишь так, по сути дела, можно было оценивать то, что в центре общественного внимания оказывались вопросы пренебрежения религиозными нормами, подростковой преступности и отсутствия безопасности. Более того, все та же интифада обрекала членов этого социума, тесно связанных с израильской экономикой, на безработицу, итогом которой становилась моральная и физическая деградация их и членов их семей. Поддержка большинством населения обоих регионов нового курса ООП была в то время естественна и закономерна. В свою очередь, стремление общества избавиться от последствий травмы эпохи интифады столь же естественно и закономерно оттесняло ХАМАС от завоеванных им ранее позиций.[82]

Трагедия 18 ноября 1994 г. в полной мере еще не получила своей объективной оценки, драматические события – кровавое столкновение между палестинской полицией и верующими, молившимися в мечети “Палестина” города Газа и держащими лозунги «ХАМАС» — закончились беспрецедентными репрессиями против активистов политического ислама. На этот раз их осуществляли не израильские оккупанты, а палестинская власть. ХАМАС превращался в группу контрэлитарного действия, но возможности его влияния на палестинское общество вовсе не были исчерпанными. Активное участие ХАМАС в «интифаде» угрожало потерей ООП ее роли единоличного лидера палестинского сопротивления. У руководства ООП появились опасения, что наличие второго центра силы может привести к расколу в палестинском национально-освободительном движении.

Ситуация, складывавшаяся в сообществе беженцев в течение всего времени 90-х гг., демонстрировала тесную зависимость между влиянием ХАМАС и воздействием на эволюцию палестино-израильского мирного процесса (и как производного от него – становления палестинской государственности) политики израильских властей и палестинского руководства. Репрессии против сторонников политического ислама ни в коей мере не прекращали их деятельности, и это происходило потому, что формирование “национальной власти”, призванной изменить положение населения сектора Газа и Западного берега, во многом не оправдывало возлагавшихся на власть надежд. Конечно же, действия израильских властей содействовали развитию такого рода тенденций. Сельское население обоих палестинских регионов продолжало испытывать огромное давление со стороны военных властей и официальных структур Израиля, продолжавших оправдывавшийся соображениями безопасности курс на сохранение выведенных из-под юрисдикции властей автономии еврейских поселений. Периодическое блокирование территории этих регионов израильской армией оказывало воздействие, в первую очередь, на палестинских рабочих, подавляющая часть которых связана с израильским рынком труда. И уж, конечно же, изменение ситуации не приносило сколь-нибудь значимых выгод жителям лагерей беженцев, продолжавшим выживать благодаря помощи международных организаций и благотворительности израильских левых. Более того, начавшийся мирный процесс оказывался на самом деле замедленным, его участники даже не предполагали, что в обозримой перспективе ими будут решены вопросы полномасштабного вывода армии Израиля с территории автономии, передачи палестинским властям Восточного Иерусалима, возвращения беженцев и, наконец, провозглашения палестинской государственности.

ХАМАС отнюдь не может рассматриваться как движение, поддерживаемое в основном жителями лагерей беженцев, сел или поселков городского типа. Их население в большей мере симпатизирует ФАТХ. Иными словами, организационные структуры палестинских интегристов – феномен городов, к которым лишь примыкают сельские жители. Это демонстрирует снижение симпатий к ним в сельских и полукочевых районах центральной и южной зон сектора Газа, где отсутствуют городские поселения.

В свою очередь, степень влияния ХАМАС недостаточно коррелируется и с экономическим состоянием того или иного района в пределах обоих регионов автономии – Западного берега и сектора Газа. Можно было бы предположить, что высокий уровень симпатий к этому движению в Тулькараме и Дженине определяется их статусом зон хозяйственной депрессивности, однако там значительна поддержка, оказываемая ФАТХ. Но рейтинг ХАМАС высок в тех районах Западного берега, которые ни в коей мере не могут рассматриваться как зоны экономического упадка или стагнации. Это – Хеврон, Вифлеем и Наблус с их развитой системой ремесленного и промышленного производства, а также индустрией туризма. В определенной мере ХАМАС влиятелен и в Рамалле, где в настоящее время находятся основные государственные институты автономии, а сам город переживает эпоху бурного развития. Но это не характерно для Восточного Иерусалима, где почти исчезли местные ремесла, невысока коммерческая активность (опирающаяся на товары израильского производства), а туристический бизнес (испытывающий негативное воздействие политических событий) полностью контролируется фирмами, действующими в еврейском Западном Иерусалиме. В городе, где расположены важные мусульманские святыни – мечеть аль-Акса и мечеть Скалы, уровень симпатий к ХАМАС ощутимо низок.

Становление палестинской государственности сопровождается сегодня и становлением национального политического пространства. Это пространство формируется, прежде всего, за счет порой радикального пересмотра соотношения сил между действующими в обоих регионах старыми и новыми семейными кланами, ведущими жестокую борьбу за свое включение в иерархию влияния в рамках государственного аппарата. В конечном итоге, в условиях, когда этот процесс находится только на своем начальном этапе, речь идет о том, какая региональная группировка беженцев окажется в центре и формируемого национального политического пространства, и, соответственно, государства. При этом новые, ранее минимально учитывавшиеся в местной политике центры влияния, наиболее ярким примером, которых становится Газа, Дженин и Тулькарам, стремятся оттеснить прежде значимые города (в первую очередь Восточный Иерусалим) и связанные с ними региональные клановые группы. В этой связи особенно показателен пример Вифлеема – географически пригорода Иерусалима – с его все еще значительным христианским населением. Впрочем, уровень поддержки ХАМАС в палестино-христианской среде составляет в целом около 9%; в палестино-мусульманской – 29%.[83]

ХАМАС, сферой действия которого всегда была среда палестинских маргиналов, выступает как один из наиболее ярких выразителей тенденции формирования нового национального политического пространства. Его противостояние ФАТХ в первую очередь регионально, а сторонник местного интегризма – это, в частности, выходец из прежде политически непрестижного региона, стремящийся наиболее радикальным способом добиться изменения статусного состояния и этого региона, и, естественно, собственного. Иные штрихи портрета сторонника ХАМАС лишь соотносятся с этой основной его чертой. Ради этого сторонники ХАМАС становятся последовательными и решительными сторонниками демократических ценностей.

Восточный Иерусалим в период до начала 2-й интифады или интифады мечети аль-Акса не мог, конечно же, рассматриваться в качестве сферы безусловного влияния ХАМАС. Но, тем не менее, данные, свидетельствующие о значительном разбросе мнений проживающих в нем сторонников этой организации в отношении действий, предпринятых ее членами на территории Израиля, говорят о многом на фоне итогов более масштабных опросов общественного мнения в среде беженцев. И, быть может, наиболее важным выводом из них становится предположение о том, что точка зрения сторонников ХАМАС в отношении его подходов к Израилю, а также палестино-израильскому урегулированию далеко не в полной мере соответствует положениям Исламской хартии. Факторы реальной жизни становятся для них порой куда весомее, чем идея джихада или восстановления Палестины как неотчуждаемого мусульманского вакфа.

Но речь идет и о реальных процессах созидания палестинской государственности. И здесь поставленный выше вопрос становится еще более принципиальным.

20 января 1996 г. на территории палестинской автономии были проведены первые выборы ее президента (главы автономии) и депутатов Палестинского законодательного совета (парламента). Как президентские, так и парламентские выборы были альтернативными (противником Я.Арафата выступала известная общественная деятельница С. Халиль). В канун проведения выборов интегристские и национально-радикальные партии и движения отказались в них участвовать. ХАМАС не стал в этом случае исключением.

Развитие событий на территории обоих палестинских регионов неизбежно ставило ХАМАС перед необходимостью решения дилеммы, от которой едва ли не в решающей степени зависела возможность сохранения его влияния на сообщество беженцев. Речь шла о поиске наиболее адекватных методов сочетания провозглашавшейся этим движением и выглядевшей бескомпромиссной программы противостояния Израилю как инструмента, призванного изменить основное направление политики ООП, с одной стороны, и реальностью положения его сторонников и в целом национального социума, с другой. Иными словами, вопрос касался того, как и в какой мере его жесткое и, вне сомнения, догматическое видение ближневосточной ситуации (включая и ее основной компонент – палестино-израильский конфликт), предполагавшее всемерное использование насилия в качестве основного метода ее изменения, могло быть принято жителями Западного берега и сектора Газа, едва ли не полностью зависевшими от израильского рынка рабочей силы и стремившимися в этой связи к сохранению статус-кво, даже если оно и возникало как прямой итог оккупации.

ХАМАС действовал не в вакууме. Его окружали реальные люди, униженные поражениями прошлых лет. Многие из них становились беженцами, и это был лишь один из итогов создания еврейского государства. Годы, прошедшие после июньской войны 1967 г., превращали всех жителей обоих палестинских регионов в объект реквизиций, коллективных наказаний, экономических санкций, превентивных арестов и преследований. Но, тем не менее, существовала очевидная, пусть и горькая, действительность, когда тысячи палестинцев становились рабочими на израильских предприятиях и строительных площадках, когда палестинские ремесленники оказывались привязанными к израильской индустрии туризма, а крестьяне и страта торговцев – к израильской промышленности и внешнеторговым компаниям. Эта действительность, подкрепляемая реальными настроениями в среде беженцев, которые в силу складывающихся обстоятельств не могли быть адекватной программе ХАМАС социальной базой этого движения, в огромной степени воздействовала на его политическую практику. Его курс во время первой интифады лишь подтверждал это.[84]

Конечно, пропагандистские документы ХАМАС (прежде всего листовки) той эпохи содержали резкие и недвусмысленные призывы к организации взрывов и столкновений с израильскими военными и нападений на жителей еврейских поселений на территории Западного берега и сектора Газа. Активисты ХАМАС подстрекали подростков и молодежь забрасывать камнями израильские патрули и блокпосты, строить баррикады, поджигать автомобильные покрышки и устраивать расправы над теми палестинцами, кого они называли “коллаборационистами”. Пропагандировался полный разрыв экономических связей с Израилем, создание местных органов самоуправления, способных заменить сформированные оккупационными властями институты власти. Звучали призывы к гражданскомунеповиновению, активизации действий, направленных на укрепление национальной солидарности. Но если эти пропагандистские лозунги движения занимали в начале первой интифады ведущее место, то уже в начале 90-х гг. они были сведены до минимума. Развитие событий доказывало их полную неэффективность.

ХАМАС менял тактику, заявляя, что отказ от работы в Израиле должен быть обязателен только в дни общенациональных стачек, подчеркивая, одновременно, что для палестинцев, занятых в некоторых отраслях израильской промышленности (например, переработке сельскохозяйственной продукции, производимой на Западном берегу и в секторе Газа), работа на предприятиях еврейского государства становится “национальным долгом”. При этом выдвигавшаяся им первоначально идея джихада как всеобщего жертвенного восстания начинала оцениваться в документах конца первой интифады как всего лишь политический инструмент, использование которого связано с возникающей прагматической реальностью. Джихад превращался в “контролируемое насилие” и все больше заменялся призывом к “терпению” (“ас-сабр”), понимавшемуся как признание невозможности изменить ситуацию сегодня, но и как надежда на будущую Божественную помощь в соответствии со ставшим едва ли не пословицей айятом “Всевышний вместе с терпеливыми” (“Аллах маа ас-сабирин”).

Разумеется, время первой интифады показывало, что ХАМАС обладает реальными возможностями установления тесных контактов с различными социальными стратами и возрастными группами внутри национального сообщества. Тем не менее, эти контакты с точки зрения длительной перспективы оказывались нестабильными и зыбкими. Экономическая и социальная реальность вносила в них серьезные коррективы. Сторонники политического ислама (что демонстрировали результаты опросов общественного мнения) постоянно превращались в “еретиков”, стремящихся выйти из-под опеки своих лидеров. Более того, процесс становления национальной государственности при всех издержках его эволюции, включая, в том числе, и действия администрации, направленные на сокращение сферы влияния своего основного конкурента, лишь усиливал внутреннее размежевание в среде тех, кто провозглашал свою поддержку ХАМАС. И речь здесь шла не только о способности администрации автономии, как показывали события ноября 1994 г. в Газе, использовать вооруженную силу для разгрома своих конкурентов, но и о последовательно проводимом ею политическом курсе, призванном содействовать эрозии уже завоеванных позиций.

Подготовленный в мае 1994 г. Конституционный документ (Ан-Низам ад-дустурий) Палестинской автономии, определявший деятельность ее институтов на время перехода к провозглашению государства, гарантировал “свободу формирования политических партий”. Однако связанная с этим положением статья подчеркивала, что их создание возможно только при условии, что они должны исходить из “мирных методов” деятельности. Прокламируемая же Конституционным документом свобода прессы обуславливалась необходимостью признания “требований закона, предусматривающего уважение прав личности,… защиту национальной безопасности, общественного порядка и морали”. Все эти положения несли в себе возможность их очень широкого толкования, юридически ограничивая перспективы деятельности оппозиции и, прежде всего, ХАМАС. В свою очередь, заявления его лидеров свидетельствовали, что это движение теряло позиции в палестинской среде Иордании, его военное крыло оказывалось менее мощным, чем подчиненные Я.Арафату палестинская полиция и служба безопасности. Введенный “национальной властью” финансовый контроль в отношении оппозиции существенно сокращал поступление предназначенной ХАМАС внешней помощи. Наконец, после создания автономии мировая общественность все более негативно оценивала его деятельность.[85]

Но речь шла не только об этом. Организационный аппарат ХАМАС включал в себя, начиная с эпохи первой интифады, органы безопасности, руководства вооруженными формированиями, деятельности в гражданской среде и распространения системы религиозных взглядов (ад-дауа) и строился по принципу широкой автономии расположенных в каждом из двух палестинских регионов штаб-квартир движения. Каждая из них руководила более мелкими, региональными структурами – в семи районах сектора Газа и пяти районах Западного берега (в Дженине, Наблусе, Тулькараме, Рамалле и Хевроне), занимавшимися вопросами воспитания, информации, финансов и др. Региональным структурам были подчинены низовые организации ХАМАС – в городских кварталах, деревнях и лагерях беженцев. Казавшаяся разветвленной и гибкой организационная система сторонников политического ислама подвергалась, тем не менее, серьезным ударам со стороны израильских оккупационных властей во время первой интифады. В дальнейшем же власти автономии смогли достаточно быстро установить над этой системой эффективный административный контроль. Попытки ХАМАС создать свои представительства за пределами автономии (в частности, в Дамаске и на контролируемой сирийскими вооруженными силами территории Ливана) не привели к сколько-нибудь существенным результатам. Сирийские власти легко превращали эти представительства, как и работавших в них сотрудников, в инструмент собственной политики. Во всяком случае, они не могли оказать серьезного влияния на положение ХАМАС в среде беженцев.[86]

Ведущая организация палестинского политического ислама оказывалась в сложной ситуации. Она не могла отказаться от основополагающих элементов своего политического учения (а также практики), что означало бы ее превращение в сателлита администрации и, как следствие развития событий в этом направлении, потерю влияния в среде беженцев. Но проводившиеся ХАМАС террористические акции на территории Израиля (апрель 1994 г. в Афуле и Хадере, октябрь того же года в Тель-Авиве, июль и август 1995 г. в Рамат-Гане и Западном Иерусалиме) не получали какой-либо значимой поддержки в палестинском обществе. Напротив, новая политическая реальность, складывавшаяся в течение всего периода между 1993-1996 гг., свидетельствовала о снижении рейтинга ХАМАС и росте влияния ФАТХ. Более того, эти акции лишь ускоряли движение и палестинской, и израильской сторон в направлении реализации положений Декларации о принципах.

Оценивая ситуацию, как передают слова одного из лидеров ХАМАС, заявлял: “Мы тщательно подсчитываем выгоды и цену продолжения вооруженных операций. Если нам не удастся достичь своих целей без насилия, то мы и в дальнейшем будем прибегать к нему. Однако насилие – средство, а не цель. Решение ХАМАС об ограничении применения насилия не противоречит нашей задаче создания Исламского государства на месте Израиля. … Мы никогда не признаем Израиль, но вполне возможно, что между нами и ним возникнет перемирие (мухадана), способное продлиться в течение дней, месяцев или лет. Но речь шла не только и не столько об Израиле, сколько об администрации Я.Арафата. Ранее непримиримая оппозиция протягивала руку своим, как казалось, безоговорочным противникам.

Триумфальное избрание Я.Арафата в январе 1996 г. на пост главы автономии (87% голосов всех участвовавших в выборах) становилось лишь одним из доказательств сложности положения ХАМАС в контексте новой палестинской политической реальности. Но не менее существенным доказательством того же явилось присутствие (пусть и незначительное – 5 из 88 членов парламента, представлявших сектор Газа и Наблус) сторонников ХАМАС в Палестинском законодательном совете, ставших его депутатами, несмотря на объявленный его лидерами бойкот выборов. Разумеется, эти депутаты называли себя “независимыми” сторонниками ХАМАС. Однако суть проблемы от этого не менялась, – внутреннее размежевание в рядах этого движения становилось все более ощутимым. И оно приобретало действительно опасные для ХАМАС оттенки[87].

Представлявшие ХАМАС депутаты Палестинского законодательного совета были выходцами из влиятельных семей, не игравших, однако, ведущей роли в своих регионах. Прямые контакты с администрацией трансформировали их положение, внося коррективы в традиционное регионально-клановое соотношение сил. Но вопрос касался не только законодательной, но и исполнительной власти. Часть депутатов от ХАМАС была включена в состав утвержденного парламентом совета министров автономии. Создаваемая администрацией система клиентальных отношений распространялась и на сторонников ХАМАС, значительно усиливая позиции “национальной власти”. Впрочем, к тому времени эта организация была вынуждена пойти на достаточно широкие контакты с кругом сторонников Я.Арафата, подтолкнувшие в дальнейшем его приверженцев на проведение курса трансформации движения в системную оппозицию. Итогом этих контактов становилось появление весной 1996 г. Партии национального исламского спасения Палестины (Хизб аль-хулас аль-ватаний аль-ислямий фи Филистын). Ее основателями выступали члены движения ХАМАС, сохранявшие свою прежнюю политическую принадлежность. Новая структура заявляла, что ее сторонники “отвергают несправедливые соглашения, заключенные с израильским противником, поскольку они не удовлетворяют минимальных чаяний палестинского народа”. Но она и не отказывалась от участия в работе палестинского правительства, считая необходимым “внести свой вклад в созидание страны”.[88]

Процесс последовательной и настойчивой интеграции ХАМАС в политическую систему автономии продолжается, продолжается углубление уже возникших в этом движении линий внутреннего разлома, так не останавливаются попытка противостояния ему. Обе линии развития событий отнюдь не противоречат друг другу, более того, они отвечают естественному ходу эволюции политических образований, испытывающих огромное воздействие процессов, происходящих внутри того социума, в котором они действуют и на выражение интересов которого претендуют. Палестинское национальное сообщество в конце 90-х гг. избавлялось от эйфории того времени, когда основанная на Декларации о принципах автономия становилась реальностью и когда казалось, что уже в обозримом будущем эта автономия обретет черты независимого и суверенного государства. В течение всей второй половины 90-х гг. жители обоих палестинских регионов испытывали все больший пессимизм в отношении мирного процесса… Если один из участников мирного процесса – Израиль – обвинялся в том, что он отказывается решать вопрос о Восточном Иерусалиме и намеренно расширяет сеть еврейских поселений на Западном берегу, – вопрос о районе Абу-Гунейм (Хар Хома) выдвигался здесь на первое место, – то другой участник — администрация Палестинской автономии – в том, что она, не решаясь провозгласить независимое государство, молчаливо потворствует действиям израильтян.

Вопрос, тем не менее, заключался в другом: в палестинском обществе постоянно существовало ощущение непоследовательности развития мирного процесса. Естественно, что оно возлагало вину за эту непоследовательность на Израиль (что было во многом обоснованно) и на руководство автономии, для которого решение проблем, связанных с реализацией основной цели – провозглашением государства, зависело от множества внутренних и внешних (как международных, так и региональных) обстоятельств. В свою очередь, эта ситуация создавала немалые возможности для деятельности тех групп оппозиции, которые обосновывали собственную легитимность ссылками на реальные неудачи мирного процесса. Лишь используя эти возможности, они могли расширять свое влияние в среде беженцев, противостоя жесткому и последовательному давлению на них “национальной власти”. ХАМАС был едва ли не основной из этих групп. Он не мог не использовать взрыв массового недовольства во время интифадымечети аль-Акса. И он, и его союзники за пределами Палестинской автономии не могли не благодарить А.Шарона за повод для новой вспышки насилия и анархии.

Итак, ХАМАС возникал в палестинском социуме сектора Газа и Западного берега как результат процессов, развивавшихся в его среде после июньской войны 1967 г. Иначе говоря, это движение – неотъемлемый элемент этого социума и сегодня – интегральный компонент его политического спектра. Но, быть может, самой существенной характеристикой ХАМАС с точки зрения пройденного им пути исторической эволюции является то, что он был наиболее весомой попыткой сообщества палестинских арабов защитить собственные интересы от всеобъемлющей монополии, представленной ныне окружением Я.Арафата и сложившейся за пределами обоих палестинских регионов внешней элиты. Это обстоятельство лежало, в конечном итоге, и в основе выбора ХАМАС религиозно-политического курса, и в основе пропагандировавшейся им и реально осуществлявшейся практики действия. Его активное включение в события интифады мечети аль-Акса лишь подтверждает этот вывод.

ХАМАС не может оставаться вне круга происходящего на палестино-израильской арене, вне сомнения, мучительного диалога, который, видимо, в конечном итоге приведет к появлению уважающих интересы друг друга постсионистского Израиля и постконфронтационной Палестины. ХАМАС должен быть (сколь бы ни было это трудно) включен в этот диалог. Но ХАМАС должен быть в значительно большей мере, чем это делалось раньше, привлекаться к внутрипалестинской дискуссии о путях созидания национального государства. Этого требуют не только интересы формирования сбалансированного национального политического пространства, но и, на этой основе, сокращения потенциала возможных в будущем и, быть может, даже жестоких коллизий между палестинской властью и оппозицией. Но это проблема палестинской власти, это проблема ее действий, направленных на внесение ценностей демократии в социум, остающийся патриархальным и еще не залечивший нанесенных ему в прошлом и наносимых ныне ран. Это проблема изменения политической культуры палестинского национального сообщества при максимально широком использовании цивилизационных основ его жизни, одной из которых является ислам.


    продолжение
--PAGE_BREAK--3.2 Процесс интеграции исламского фактора в систему арабо-израильского политического конфликта на современном этапе Шейх Ахмед Ясин и другие основатели ХАМАС были последователями «Братьев-мусульман» и занимались благотворительной и социально-просветительской деятельностью через мечети, когда в 1987 г. на Западном берегу реки Иордан и в секторе Газа вспыхнуло палестинское восстание. Интифада началась под знаменами ООП и «Исламского джихада», а «Братья-мусульмане» оказались как бы в стороне. Именно тогда шейх А.Ясин, опасаясь перехода своих сторонников в ряды Организации Освобождения Палестины и «Джихада», сформировал новую организацию – ХАМАС. Аргументируя главную цель создания этого фундаменталистского движения – «распространение ислама и установление исламского порядка в мире». На создание ХАМАС также повлияли перспективы принятия палестинским руководством программы мирного урегулирования палестинской проблемы на основе признания права существования в Палестине двух государств. Таким образом, эта организация, финансируемая государствами Персидского залива, прежде всего Саудовской Аравией, возникла и вышла в авангард борьбы с израильскими властями в ходе интифады. Жесткая позиция ХАМАС в палестино-израильском конфликте, в вопросах ближневосточного урегулирования в целом, борьба за лидерство в Объединенном национальном руководстве интифадой привели к крайне противоречивым и непоследовательным отношениям этой организации с ООП. После фактического признания в декабре 1988 г. Я.Арафатом права Израиля на существование и отказ ООП от политики терроризма, его призыва к мирному сосуществованию на территории бывшей подмандатной Палестины двух государств – палестинского и еврейского, ХАМАС квалифицировал это как предательскую позицию. В результате организация развернула террор против евреев и «предателей» – палестинцев, сторонников Я.Арафата. Тем самым достигалась двойная цель: громкими террористическими актами ХАМАС поднимал свои ставки и уничтожал политических конкурентов – арафатовцев из ООП[89]. Критикуя стратегию ХАМАС, а по сути организацию «Братья-мусульмане» в отношении оккупированных территорий, другая палестинская организация «Джихад ислами» одновременно осуждал применение «Братьями» насилия против националистов, выступал за национальное единство всех палестинцев и подчеркивал, что только диалог может представлять собой базу для взаимоотношений между различными палестинскими группировками. Однако развивая сотрудничество с националистами, прежде всего из ФАТХ, организация «Джихад ислами» («Исламский Джихад») в то же время стремилась усилить свое религиозное воздействие на сторонников националистического пути развития, имея в виду возможное позитивное восприятие ими исламистской доктрины.
Заявление Арафата о готовности признать решения Совета Безопасности №242 и №338 были расценены «Исламским Джихадом» как признание права на существование Израиля, что породило разрыв негласного соглашения с ФАТХ, который существовал до того времени. Критика ФАТХ активистами Исламского Джихада привела к сворачиванию помощи и финансовой поддержки, оказываемой его группам на территориях.

Решительная борьба с израильской оккупацией, включая вооруженные акции, начатые в 1986 г., ведущая роль в начале восстания (интифада, декабрь 1987-89 гг.) и активное участие в его продолжении вместе со сторонниками Организации Освобождения Палестины позволили «Исламскому джихаду» приобрести популярность и завоевать поддержку среди широких масс палестинцев, привели к тому, что многие бывшие «Братья-мусульмане» перешли на ее сторону.

Успехи «Джихада» серьезно поколебали доминирующие позиции «Братьев», превратили ДИ в их основного соперника в борьбе за влияние на палестинцев. Даже относительное восстановление отношений между «Исламским джихадом» и «Братьями-мусульманами» в ходе интифады существенным образом не отразилось на степени жесткого соперничества между ними, принимавшего время от времени ожесточенный и бескомпромиссный характер.[90]

Таким образом, изложенное позволяет рассматривать ведущие палестинские организации, такие как ФАТХ – националистического толка, ХАМАС – исламистского и «Джихад ислами» — как новый тип фундаменталистской палестинской организации, стоящей на отличных от ХАМАС и «Братьев-мусульман» позициях и тесно сочетающей в своей деятельности исламские и националистические концепции, что, по мнению западных экспертов, придает ей больший радикализм. А процессу урегулирования палестино-израильского конфликта определенные трудности.


3.3 Роль международных организаций и религиозных конфессий в процессе палестино-израильского урегулирования
На сессии 1988 года Организация Освобождения Палестины документально зафиксировала свою готовность признать существование еврейского государства, и отныне ее требования — создатьнаряду с ним палестинское арабское государство — вполне укладывались в давнишнюю законную схему ООН. Отпал традиционный аргумент насчет «непримиримости палестинских террористов». ООП становилась легитимным партнером на переговорах. Также происходили определенные перемены и в настроении израильтян. Начинаются переговоры – 1991 г. – Мадридская конференция, утвердившая принцип «земля в обмен на мир». 1993 г. — соглашения в Осло: Израиль и ООП взаимно признают друг друга в качестве партнеров по переговорам. Начало переговоров о промежуточном урегулировании. В дальнейшем в соответствии с соглашениями в Осло ООП исключает из Палестинской национальной хартии формулу о непризнании еврейского государства, а Израиль соглашается в качестве первого шага вывести войска из сектора Газа и из города Иерихон. Потом были встречи Арафата и Рабина (премьер Израиля), соглашения о первой фазе установления палестинского самоуправления в Газе и Иерихоне. В 1995 году происходит встреча в Осло, где договариваются о принципах организации временного самоуправления в секторе Газа и на Западном берегу, а Израиль обязуется вывести войска еще из шести городов на Западном берегу.

Не без давления мирового сообщества ООП согласилась с существованием еврейского государства и отказалась от концепции «единой арабской Палестины». Израиль официально признал необходимость территориального компромисса и согласился на учреждение ПНА (Палестинской национальной автономии). Это еще не согласие на создание палестинского государства, но уже реальный шаг в этом направлении.

Международные, национальные и частные организации по оказанию помощи активизировали свою деятельность, начиная с середины 80-х, они предоставляли помощь палестинскому народу. Как проживающим на оккупированных территориях, так и в лагерях беженцев оказывали помощь также различные организации системы Организации Объединенных Наций. Экономическая и социальная помощь ООН и ее деятельность в области развития были предназначены для того, чтобы служить практическими и пользующимися доверием способами содействия решению проблем экономического и социального развития палестинского народа. Ухудшающееся экономическое положение на оккупированных территориях, в частности большое число палестинских трудящихся, вынужденных искать работу в Израиле, вызывали наибольшую обеспокоенность организаций, предоставляющих помощь. Главной целью деятельности в области развития на оккупированных территориях была перестройка производственной базы экономики этих районов.[91]Международные и неправительственные организации и фонды помогали Палестине и дни второй интифады, т.к. основой экономики Западного берега и Газы являются сельское хозяйство и работа палестинцев в Израиле, но со времени начала нового раунда вооруженного противостояния с Израилем в 2000 (т.н. «Второй интифады») израильские власти закрыли границы, блокировали палестинские территории и перестали допускать палестинцев на работу в Израиль (таким образом, лишились работы около 100 тыс. из 125 тыс. палестинцев). Эти меры нанесли серьезный ущерб палестинской экономике, особенно в густонаселенной полосе Газа. Многие предприятия и фирмы закрылись. Полный крах был предотвращен благодаря международной финансовой помощи, составившей в 2004 году по разным оценкам около 2 млрд. долл.[92]За время интифады валовой внутренний продукт снизился на 40 % в реальном выражении. Между тем в расчете на душу населения Палестина получала больше внешней помощи, чем любая другая территория в мире: так, с 2001 по 2005 год ей было перечислено 5 млрд. долларов.

Среди ряда неправительственных благотворительных организаций выделяются исламские институты, которые через свои каналы и пытаются оказывать свое влияние и повысить роль исламской религии среди населения Палестины. Перечислим некоторые из них: Исламская комиссия Международного Красного Полумесяца, Исламский банк развития (ИБР), Исламская организация по образованию, науке и культуре (ИСЕСКО), Исламская федерация спортивной солидарности и т.д. (это общемусульманские организации), но известно, что отдельные исламские страны, особенно претендующие на лидирующую роль в мусульманском мире, создали организации, осуществляющие свою деятельность на международном уровне. Среди них в свою очередь выделяется Лига исламского мира (со штаб-квартирой в Мекке), Лига является неправительственной религиозно-политической организацией, преследующей следующие цели: пропаганда исламского учения; борьба с враждебными исламу идейными и сектантскими течениями; укрепление политических позиций мусульманского духовенства; объединение молодежи «под знаменем ислама» и т.д.[93]Через организации такого рода и происходит в наше время, как полагают, проникновение фундаменталистских идей среди палестинского населения.

Арафат в июле 1994 года торжественно вернулся в Палестину. Газа стала столицей Палестинской Национальной Автономии. Был создан вооруженный корпус палестинской полиции.К лету 2000 г. 98% палестинских арабов оккупированных территорий (по израильским источникам) проживали под юрисдикцией властей автономии (сюда не входят более миллиона арабов — граждан Израиля. Все это, конечно, далеко от господствовавшей среди палестинцев на протяжении почти полувека идеи образования «большого» арабского государства, включавшего западный берег и сектор Газа, вместе взятые, т.е. ту территорию, которая сейчас в основном составляет Палестинскую автономию и по идее должна стать независимым государством, — это всего лишь 23% общей площади исторической Палестины. Но и для достижения такого компромисса, базирующегося на принципе «территория в обмен на мир», понадобились огромные усилия.[94]Однако после победы движения ХАМАС на выборах в Палестинский законодательный совет второго созыва 25 января 2006 года (у ХАМАС — 74 места из 132, у ФАТХ — 45) его лидеры начинают требовать реорганизации Организации Освобождения Палестины, в частности, настаивают на включении своих представителей в исполком ООП. Даже дошло до кровопролития в стычке между ФАТХ и ХАМАС. Движение ХАМАС обвиняет лидеров ФАТХ в присвоении значительных сумм предназначенных для простых палестинцев. В тоже время надо помнить, что то обстоятельство, что одна из враждующих группировок светская, а другая религиозная, конечно, имеет значение, но не столь принципиальное, как это может показаться. И фатховцы и хамасовцы принадлежат одной конфессии (суннитская ветвь ислама), и в этом заключается отличие, например, от Ирака с давним суннитско-шиитским противостоянием. Вряд ли сторонники ФАТХ видят врага в ХАМАС из-за его стремления создать теократический режим. На данном этапе этот вопрос не столь уж актуален. Наблюдатели отмечают, что ХАМАС пользуется большей популярность в бедном Секторе Газа, в то время как в несколько более благополучном Западном берегу позиции ФАТХ сильней. В тоже время ситуация такова, что ХАМАС может эволюционировать в сторону фактического признания концепции двух государств.[95]Тем самым, приблизив решение палестино-израильского конфликта.

Обобщая сказанное можно утверждать, что на современном этапе палестинского сопротивления роль религиозного фактора значительно возрастает. Об этом говорят такие факты как появление такой исламистской организации как ХАМАС, которая выросла из «Ассоциации Братьев-мусульман», появившись во время интифады, быстро завоевала популярность и смогла потеснить светское движение ФАТХ. Организационная структура ХАМАС постоянно совершенствовалась и к началу третьего тысячелетия представляла собой интеграцию функциональной (политическое и военное крылья) и территориальной (внутреннее и внешнее крылья) организаций. Более того, на выборах в Палестинский законодательный совет – парламент Палестинской автономии второго созыва 25 января 2006 года ХАМАС получил 74 места, а движение ФАТХ – 45. В тоже время последующие трагические события (столкновения между представителями ХАМАС и ФАТХ привели к человеческим жертвам) говорят о том, что различным политическим силам необходимо находить общий язык и отстаивать интересы палестинского народа.

Другим свидетельством растущего влияния ислама на общественную и внутриполитическую жизнь Палестины является рост представительств различных неправительственных исламских организаций и фондов.

В тоже время влияние светских социалистических или социал-демократических организаций на Западном берегу Иордана и в секторе Газа остается велико.

    продолжение
--PAGE_BREAK--Заключение


Религиозный фактор в палестино-израильском противостоянии долгое время не играл существенной роли в отличие от периода еврейско-арабского противостояния до создания Государства Израиль, когда борьбу палестинских арабов направлял религиозный деятель — муфтий Иерусалима Хадж Амин аль-Хусейни, широко пользовавшийся религиозными лозунгами для мобилизации местного арабского населения.

Проведенное исследование позволяет сделать вывод о том, что палестинское движение сопротивления, оформившееся к началу 1960-х годов, было по своей сути светским. Его руководители, будучи арабскими националистами, искали идейные основания в социалистических теориях, порой увлекались марксизмом и левачеством и связывали свою политическую судьбу с ориентацией на СССР и другие социалистические страны (частью по идейным соображениям, а частью по расчету). Далеко не все палестинские арабы были мусульманами. Среди них относительно высок процент христиан. Хотя «Братья-мусульмане» и другие радикальные исламские организации имели влияние, Организация освобождения Палестины, признанная единственным законным представителем палестинского народа, рассматривала их скорее как соперников за влияние на массы, чем как возможных союзников.

Со своей стороны, сионистское движение зародилось как светское, причудливо объединив социалистов, марксистов, народников, либералов, консерваторов. Вместе с тем проблемы идентичности предопределили особое отношение к религии. Иудаизм определяет принадлежность к еврейству в не меньшей степени, чем этническое происхождение. И хотя, по словам первого премьер-министра Израиля Давида Бен Гуриона, это государство основано на законе, а не на Галахе (нормативной части иудаизма, регламентирующей религиозную, семейную и гражданскую жизнь), тем не менее в стране религиозные институты не отделены от государства.

Религиозные сионисты, представленные в период сионистской колонизации Палестины партиями «Мизрахи» и «Хапоэль Хамизрахи», полагали, что сионистское движение поставило перед собой верные цели, но его нужно направить в соответствующее русло, обогатить религиозной традицией. Они представляют большую часть религиозного лагеря в Палестине, активно заселяя земли в рамках сионистского проекта.

Результаты войны 1967 года в конечном счете способствовали радикализации на религиозной платформе как части израильского, так и части палестинского общества. Разумеется, эти тенденции развивались постепенно. В палестинском движении они отразили реакцию на оккупацию, разочарование в политике светских лидеров, не способных обеспечить возвращение территорий. Сыграли свою роль общий подъем исламизма на Ближнем Востоке в контексте кризиса светских арабских режимов, отсутствие перспектив решения палестинской проблемы, коррупция среди национальных руководителей, неспособность обеспечить социальную поддержку наиболее бедных слоев, безработица. Основные палестинские радикальные исламистские организации на оккупированных территориях — «Исламский джихад» и ХАМАС — оформились соответственно в 1970-х и 1980-х годах. Их подход сводится к созданию исламского государства во всей Палестине, они не признают легитимности Израиля. В Израиле результаты Шестидневной войны послужили мощным стимулом для оформления ряда радикальных религиозных движений, выступивших против любого компромисса по «библейским землям» (прежде всего по Западному берегу, так как в древности эти земли входили в состав Иудеи и Израиля). Многие верующие восприняли захват Западного берега как доказательство «промысла Божьего», возвратившего иудеям исторические святыни. Иудейские фундаменталисты стали активнейшими сторонниками заселения Западного берега и Газы, строительства поселений, привлечения людей и ресурсов. Не случайно радикальное религиозное движение «Гуш эмуним», нацеленное на заселение территорий, возникло вскоре после войны 1967 г. Политически оно организовалось после Октябрьской войны 1973 г., чтобы противостоять возможным территориальным компромиссам.

Особенно явно влияние религиозного фактора на развитие палестино-израильского противостояния проявилось в ходе последней интифады и реализации решения израильского правительства об эвакуации поселений и армии из сектора Газа и из нескольких поселений на Западном берегу.

Палестинское восстание (2-я интифада) на территориях, начавшееся в конце сентября 2000 г. и прервавшее переговорный процесс, известный под названием «процесс Осло», было не первым опытом масштабного сопротивления палестинцев. Интифаду конца 1980-х годов называли «революцией камней». Она была примером кампании массового неповиновения оккупационным властям. Однако начало радикализации палестинского сопротивления на исламской основе было положено именно в период первого восстания палестинцев, в ходе которого появились экстремистские исламистские организации.

ХАМАС, равно как и многие другие исламистские организации по всему миру, является порождением современности. Американский исследователь Гленн Робинсон справедливо отмечала: «Исламизм, включая вариант ХАМАС, является по своей сути современным феноменом. Он опирается главным образом на городское население; его возглавляют кадры, получившие образование на Западе, при очень незначительной роли духовенства; он легко использует современные технологии для продвижения своего дела. Эта реальность далека от популярных представлений о таких группах как об антимодернистских движениях ненависти, ведомых теми, кто собирается повернуть стрелки исторических часов к мифическому прошлому… Иными словами, лидеры исламистских движений на Ближнем Востоке имеют практически тот же социальный профиль, как те, кто поколением ранее агитировал за баасизм, насеризм и арабский социализм».[96]

Появление ХАМАС отражало общие тенденции роста исламизма, но в конкретной палестинской действительности он с самого начала имел большие шансы на получение поддержки населения. Сначала израильские руководители недооценили деструктивный потенциал ХАМАС, поскольку до начала первой интифады подавляющее большинство палестинских исламистов (за исключением маргиналов из «Исламского джихада») не проявляло особого интереса к борьбе против  израильской оккупации. Получила достаточно широкое распространение версия, что в 1980-е годы сами спецслужбы Израиля были заинтересованы в укреплении исламистов, надеясь противопоставить их влиянию ООП, которое представлялось им гораздо более серьезным вызовом. Израильтяне действительно проявляли внимание к местным палестинским лидерам, часть которых была связана с исламистами, и оказывали им поддержку.

Мобилизация под радикальными исламскими лозунгами действительно придала интифаде особый бескомпромиссный характер. Происходящие процессы были намного глубже и серьезнее, чем выбор новых методов сопротивления, — они свидетельствовали об изменении баланса политических сил в палестинском обществе и об изменении психологического настроя. Молодежь, которая сталкивалась исключительно с солдатами оккупационной армии, у которой не сложилось и не могло сложиться опыта позитивного взаимодействия с представителями другого народа, стала носителем той самой слепой ненависти, которую пытались перебороть поколения палестинцев и израильтян, встречавшиеся на неофициальном уровне, а с начала 1990-х годов и на официальных переговорах. Национальное палестинское руководство оказалось в определенной мере дискредитированным. Разбалансированность процесса принятия решений, отсутствие профессионализма, неспособность наладить элементарный порядок привели к тому, что социальные проблемы были в значительной мере отданы на откуп исламистским организациям. Те собирали средства для палестинской бедноты, организовывали обучение молодежи и, естественно, осуществляли нужную им идеологическую обработку населения. В этих условиях политическая роль исламистских организаций, традиционно призывающих к вооруженной борьбе против евреев, объективно возросла. Если бы процесс урегулирования палестинской проблемы шел динамично и успешно, сопровождаясь улучшением благосостояния, то возможности деструктивного влияния ХАМАС были бы сужены. В сложившихся условиях эта и подобные ей радикальные исламистские организации смогли канализировать протестные настроения в русло террора. За время интифады произошла героизация терроризма. Молодые активисты «Движения за национальное освобождение Палестины» (ФАТХ) также не могли не подчиниться доминирующим групповым настроениям.

Молодежь широко вовлекается в террористическую деятельность своим окружением. Групповые правила поведения, выдвигаемые ценности и методы их защиты не могут не восприниматься индивидуумом как обязательные, как определяющие его принадлежность к данной группе, вне которой его не богатая событиями и впечатлениями жизнь теряет смысл и остроту. Через готовность разделить эти групповые требования пролегает путь к быстрому социальному признанию, столь желанному для многих молодых людей.

Широкое использование террористов-смертников в ходе интифады можно объяснить как идеологической обработкой самих смертников и их окружения, так и весьма приземленными расчетами. Более того, такой метод борьбы особенно болезненно воспринимается в Израиле, поскольку каждый может стать жертвой фанатика и привычные методы обеспечения безопасности выглядят неадекватными. Серьезный политический и психологический эффект имеют также постоянные обстрелы палестинцами израильской территории ракетами «Кассам».

Уход из сектора Газа стал серьезнейшим испытанием на прочность израильского и палестинского обществ. Для Израиля было важно добиться полного подчинения закону всех организаций и отдельных лиц независимо от того, являются они светскими или религиозными. Новая парадигма во взаимоотношениях с палестинцами, которая должна была дать Израилю возможность избавиться от контроля над значительной частью палестинского населения и одновременно от необходимости полагаться на переговоры с лидерами Палестинской администрации, была избрана в отсутствие перспектив переговорного процесса и, главное, при неспособности палестинских властей нанести удар по исламистским террористическим организациям.

Вывод израильских войск и поселенцев из сектора Газа и из ряда поселений Западного берега не только не способствовал усилению позиций Палестинской администрации, но скорее ослабил их. Палестинцы не случайно были серьезно озабочены по поводу последствий избранной израильтянами стратегии одностороннего отделения. Она привела к укреплению радикальных сил в Газе, поскольку создала впечатление эффективности ведущейся ими вооруженной борьбы (ХАМАС выдвинул лозунг «Четыре года сопротивления дали больше, чем десять лет переговоров»). Перспектива превращения Газы в изолированный от внешнего мира анклав и неизбежное при этом дальнейшее ухудшение социально-экономической ситуации в секторе также играли на руку экстремистам.

В этом контексте внушительная победа ХАМАС на выборах в парламент автономии в конце января 2006 г. была хоть и неожиданной, но закономерной. Предсказывали, что ХАМАС получит не менее 40 из 132 мест, но даже эти весьма щедрые прогнозы оказались неверными — исламисты получили более половины мест. В чем же причины столь мощного прорыва к политической власти? Прежде всего, они связаны с тем, что ХАМАС является, по мнению ряда исследователей, социальным движением. Ему удалось в отсутствие государства создать определенную инфраструктуру, особенно в сфере образования, занятости, здравоохранения. Многолетние усилия ХАМАС на этом направлении дали свой результат и, конечно, обеспечили этой организации массовую поддержку палестинского населения. Светские власти оказались полностью дискредитированными. Слабое руководство, не способное представить населению четкую стратегию решения национальных задач, не смогло ничего противопоставить исламистам. Для многих именно ХАМАС символизирует ответственность за судьбу палестинского народа, дисциплину и честность. Хамасовцы в отличие от сторонников «Исламского джихада» воспринимаются не как наемники и бандиты, а как свои люди, для которых проблемы создания социально справедливого общества стоят на первом плане. Исключает ли такой подход террористическую деятельность? К сожалению, нет.

В настоящее время мир является свидетелем усиления религиозной составляющей в этнополитических конфликтах в целом и в палестино-израильском противостоянии в частности. Очевидно, что влияние, оказываемое религиозным фактором на конфликт, не конструктивно.

Сегодня экстремизм и рост нетерпимости способны отбросить все положительное, что было достигнуто в контексте палестино-израильского взаимодействия. Свидетельством именно такого масштабного регресса явилась израильская операция «Литой свинец», омрачившая конец 2008 и начало 2009 года. В попытке уничтожить инфраструктуру организации ХАМАС израильская армия атаковала арабские поселения в секторе Газа, стремясь прекратить обстрелы Израиля ракетами «Кассам», количество жертв среди мирного населения автономии достигло нескольких сотен. Учитывая существующие тенденции в развитии конфликта, следует ожидать ответных действий со стороны палестинцев.

Ни один политический аналитик не способен сегодня предсказать развитие событий в этом «горячем» регионе, но это не отменяет твердого намерения мирового сообщества искать пути мирного урегулирования на Ближнем Востоке. Несмотря на то, что решение пока не найдено, это не означает, что его не существует. В наши дни Святая Земля все еще ожидает мира под своими оливами.

    продолжение
--PAGE_BREAK--Список использованных источников и литературы
Источники: Сборник документов по проблеме Палестины: Истоки и история проблемы Палестины. Часть 1, 1917-1947. Издание ООН на русском языке. 1998. (электронная версия книги размещена на интернет-сайте ООН по адресу: www.un.org/russian/peace/palestine/book/01.shtml) Истоки и история проблемы Палестины. Часть 2,1947-1977. Нью-Йорк, 1979. 110 с. Специальная комиссия (AD HOC) по вопросу Палестины.Генеральная Ассамблея. Официальные отчеты. Вторая Сессия. Нью-Йорк, 1947. 67 с. Герцль Т.Еврейское государство: Опыт современного решения еврейского вопроса.-М.: Текст, 2008.-192 с.
Перес Ш. Новый Средний Восток.-М.: 1993.
Пинскер Л.Автоэмансипация. -М.: Текст, 2008.-192 с. Литература

Абу Хамид ал-Газали. Воскрешение наук о вере (Ихйа' 'улум ад-дин): Избранные главы. Пер. с араб., исслед. и коммент. В.В.Наумкина. — М.: 1980.

Алестин Ф.Палестина в петле сионизма. Преступники. Жертвы. Свидетели. Судьи. – М.: Юридическая литература, 1988.-304 с.
Андреев В.В.Основные этапы эволюции политического лидерства в палестинском национально-освободительном движении // Политическая элита Ближнего Востока. — М.: 2000. — с. 5 -17
Ахмедов А.Ислам в современной идейно-политической борьбе. — М., 1985
Ахмедов В.М.Ливанская «ХЕЗБОЛЛА» как «центр силы» на Ближнем Востоке.// Исламизм и экстремизм на Ближнем Востоке (сборник статей). М.: 2001. — c. 11-33 Базили К.М.Сирия и Палестина под турецким правительством в историческом и политическом отношениях. Ч. I. – СПб.: 1875. – 408 с. Барковский Л.А. Генезис руководства национально-освободительным движением арабов Палестины в 1920-1935 гг./ Актуальные проблемы идеологии и культуры стран Востока. М.: 1982.-173 c. Барковский Л.А.Арабское население Израиля. – М.: Наука, 1988.-143 с.
Бартольд В.В.Сочинения в 9 томах.- Том VI. — Издательство «Наука». Главная редакция восточной литературы. М.: 1966.
Барышев А.П.Ближний Восток: проблемы мира на рубеже 80х. годов.-М.: Знание, 1979.-64 с. Белькинд И.Современная Палестина в физико-этнографическом и политическом отношениях. По поручению Комитета «Общества вспомоществования евреям-земледельцам и ремесленникам в Сирии и Палестине. – Одесса.: 1903. – 276 с.
Беляев Е.А.Мусульманское сектантство. — М.: Изд-во вост. лит-ры, 1957. — 99 с.

Ближний Восток: от войны к переговорам.-М.: АПН, 1974.-80 с.

Большой энциклопедический словарь. – М.: АСТ, Астрель, 2005
Валькова Л.В.Роль ислама во внешней политике Саудовской Аравии в 60-70-е годы ХХ в. // Ислам в истории народов Востока (сб.ст.). – М.: Наука, 1981. — c. 86-99
Васильев Л.С.История религий Востока (религиозно-культурные традиции и общество). — М.: Высшая школа, 1983.

Военная машина Израиля.М.: Знание 1985.-64 с.

Газы Абдель Махди Джассим.Ближневосточный конфликт и проблема единства действий арабских стран 1967-1973 гг. Дисс.

Глухов Ю.Выстрелы на параде.-М.: Советская Россия, 1983.-111 с.
Грушевой А.Г.Виды и формы антииудейских настроений в языческой античности // Записки Восточного отделения Российского археологического общества. – Т. II (XXVII). – СПб.: 2006. – c. 376 – 396 Дмитриев Е., Ладейкин В. Путь к миру на Ближнем Востоке.- М.: 1974.-247 с. Дмитриев Е.Палестинский узел: К вопросу об урегулировании палестинской проблемы.-М.: 1978.-301 с. Дмитриев Е.Палестинская трагедия.-М.:Международные отношения, 1986.-156 с. Добаев И.П.Политические институты исламского мира: идеология и практика / Отв. ред. Ю.Г.Волков – Ростов-на-Дону: Издательство СКНЦ ВШ, 2001. — 80 с.
Долинина А.А.Игнатий Юлианович Крачковский как исследователь арабской литературы // Народы Азии и Африки. — 1985. — № 2. С. 107-117

Ефимов Б.Исламский фундаментализм: угроза для России? // Свободная мысль. — М.: 1993. — №16. – c. 65-68
Звягельская И.Религиозный фактор в палестино-израильском конфликте // Религия и конфликт. — М.: РОССПЭН, 2007, с. 153-174
Иванов Н.А.О некоторых социально-экономических аспектах традиционного ислама (на примере арабо-османского общества) // Ислам в странах Ближнего и Среднего Востока. М.: 1982.
    продолжение
--PAGE_BREAK--Игнатенко А.А.Халифы без халифата. Исламские неправительственные религиозно-политические организации на Ближнем Востоке: история, идеология, деятельность. М.: 1988. – 206 с. Игнатенко А.А.Ислам и политика: Сборник статей. — М.: Институт религии и политики, 2004. – 256 с. Исаев Г.Г.Истоки сионизма и возникновение Израиля: статья размещена на интернет-сайте Санкт-Петербургского центра изучения современного Ближнего Востока (прямая ссылка на статью — meast.ru/?p=563)
Ислам:Энциклопедический словарь.- М.: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1991.-312 с.

Ислам. Религия, общество, государство. — М.: Главная Глав. ред. вост. лит-ры изд-ва «Наука», 1984.

Ислам и политика(взаимодействие ислама и политики в странах Ближнего и Среднего Востока, на Кавказе и в Центральной Азии). — М.: Институт востоковедения РАН, «Крафт+», 2001.

Ислам в современной политике стран Востока(конец 70-х — начало 80-х годов XX в.). М.: Глав. ред. вост. лит-ры изд-ва «Наука», 1986.

«Исламский фактор» в международных отношениях в Азии(70-е — первая половина 80-х годов). — М.: Глав. ред. вост. лит-ры изд-ва «Наука», 1987.
История стран Азии и Африки в новое время.Ч. 2: Учебник. – М.: Изд-во МГУ, 1991. – 368 с. Каннах А.М.Концептуальные подходы к анализу исламского фундаментализма // Актуальные проблемы изучения религиозных процессов в современном мире. – Тезисы докладов международной научно-практической конференции. – Севастополь: Изд-во СевНТУ, 2009. — c. 14-15 Киселев В. И. Палестинская проблема и ближневосточный кризис.- Киев.: Политиздат Украины, 1981.-191 с. Кепель Ж.Джихад: Экспансия и закат исламизма.- М.: Ладомир, 2004.-467 с. Коннер В.В.Деятельность Арабского Палестинского Конгресса в 20-е годы ХХ в. // Наукові праці історичного факультету Запорізького державного університету. – Вип. XIV. – Запоріжжя: Просвіта, 2002. – c. 225 – 231 Косач Г.Г. Политический ислам в Палестинском контексте: движение ХАМАС // Исламизм и экстремизм на Ближнем Востоке. — Сборник статей. – М.: 2001. – c. 111 – 145 Кривов М.В. Притязания арабов на Палестину при Мухаммеде // Византийский временник. — 2001. — Т. 60 (85). — c. 56-58
Кризис и война: Международные отношения в центре и на периферии мировой системы в 30-40-х годах / Под ред. А.Д. Богатурова; Моск. обществ. науч. фонд. — М.: 1998. — 352 с. Ладейкин В.П. Источник опасного кризиса.- М.:1973.- 296 с. Ланда Р.Г.Освободительная борьба народов Палестины. // Народы Азии и Африки. 1976. No.1. С. 25.
Ланда Р.Маргиналы Востока: идеология отчаяния // Россия и мусульманский мир. Бюллетень реферативно-аналитической информации ИНИОН РАН, 1994. — № 10. — c. 64-70
Ландер И. И.Негласные войны. История Специальных служб 1919-1945. Кн.1: Условный мир. – Одесса:2007. – 622 с.
Левин З.И.Ислам и национализм в странах зарубежного Востока. – АН СССР. Институт востоковедения. – М.: 1988
Лемин И.М.«Доктрина Эйзенхауэра» — программа колониального закабаления Ближнего Востока // Советское востоковедение — № 1. — М.: 1957. – С. 3-21 Малышева Д.Б. Ислам в современном мире // Новый мир. – 2002. — № 2. Мартынкин А. В.«Ассоциация Братьев-мусульман» и ее влияние на развитие исламского экстремизма (1928 — 1999 гг. ): По арабским источникам: Дис. канд. ист. наук: 07.00.03 Севастополь, 2001 Массэ, Анри.Ислам. Очерк истории / Пер. с фр. – М.: Изд-во вост. лит-ры, 1961. – 226 с.
Медведко Л.И. Ислам и освободительные революции // Новое время, 1979, №43. c.18-21

Медведко Л.И. Этот Ближний бурлящий Восток.- М.: Политиздат, 1985.- 335 с.
Медведко Л.И., Германович А.В.Именем Аллаха… Политизация ислама и исламизация политики. – М.: Политиздат, 1988. – 254 с.
Меркулов К.А.Ислам в мировой политике и международных отношениях. — М.: Международные отношения, 1982
Миллер А.Ф.Очерки новейшей истории Турции. – М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1948. – 278 с.
Мировая политика: теория, методология, прикладной анализ/ Отв. ред. А.А.Кокошин, А.Д. Богатуров. — M.: КомКнига, 2005. – 432 с.
Мирский Г.Израиль и палестинцы: самый длительный конфликт // Мировая экономика и международные отношения. — 2001. — N 4. — c. 66-74.     продолжение
--PAGE_BREAK--Милославская Т.П., Милославский Г.В.Исламский мир и ближневосточный кризис// Влияние «исламского фактора» на международные отношения в Азии и Северной Африке. Политика Запада на современном этапе: сборник тезисов.- М.: ИВ, 1985.-с. 44-46
Наумкин В.В.Концепция тарика в произведении Газали «Воскрешение религиозных наук»// Народы Азии и Африки. – 1970. — № 6
Нетаниягу, Беньямин.Место под солнцем: Борьба еврейского народа за обретение независимости, безопасное существование и установление мира. -Ассоциация «Гишрей Тарбут», 1996. – 216 с. Никитина Г.С.Израиль и американский империализм // Советское востоковедение. – 1958. — № 5. – c. 71 – 79 Носенко В.И.Деятельность сионистов в Палестине и арабское национально-освободительное движение в период между двумя мировыми войнами.-М.: 1977. Носенко Т.М. Иерусалим. Три религии — три мира. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003. — 442 с.: ил. Пахомов Н.М.Европейский Экономический союз и Организация Освобождения Палестины: некоторые проблемы истории взаимоотношений // Проблемы истории и творческое наследие профессора Н.П. Соколова. – Мат-лы межвузовской конф-ции. – Н.-Новгород: Изд-во Нижегородского гос.ун-та, 1998. – С. 242-243
Полонская Л.Р.Религия в современной общественно-политической борьбе // Зарубежный Восток и современность. — Т.З. — М.: 1981.

Полонская Л.Р., Вафа А.Х.Восток: идеи и идеологи. — М.: 1982.
Поляков К.И., Хасянов А.Ж.Палестина: перспективы независимости и проблема лидерства // Политическая элита Ближнего Востока. — М.: 2000. — c. 146 – 152
Примаков Е.М.Анатомия ближневосточного конфликта. – М.: 1978.

Примаков Е.М.Восток после краха колониальной системы. — М.: 1982.

Примаков Е.М.Ислам и общественное развитие зарубежного Востока // Религии мира. История и современность. — Ежегодник 1982. М.: 1982.

Примаков Е.М.Ислам и процессы общественного развития стран зарубежного Востока // Вопросы философии. — 1980. — № 8.- c.61-84.
Примаков Е.М.Проблема Палестины в ХХ в.: истоки, эволюция, перспективы // Палестинский Сборник. – Вып. 27. – Л.: Наука, 1981. – с. 3 – 22 Пырлин Е. Д.Сто лет противоборства.- М.: 2009.
Сагадеев.А.Исламский фундаментализм: что же это такое? // Россия и мусульманский мир. Бюллетень реферативно-аналитической информации ИНИОН РАН, 1994. — № 10. — с.78-85

Саидбаев Т.С.Ислам и общество. М.: Глав. ред. вост. лит-ры изд-ва «Наука», 1984.
Соколов Д.Палестинская трагедия и истоки палестинского движения сопротивления (1917 – 1949 гг.) // Палестинский Сборник. – Вып. 26. – Л.: Наука, 1978. – с. 3 – 21
Степанянц М.Т.О религиозно-философских взглядах Мухаммада Абдо. Религия и общественная мысль стран Востока. М.: Наука, Глав. ред. вост. лит-ры, 1974. – 287 с.

Степанянц М.Т.Мусульманские концепции в философии и политике (XIX – XX вв.) / АН СССР. Ин-т философии. – М.: 1982.

Сэвэр Н.Сионистская колонизация Палестины в 1918-1939 гг.- М.: 1983. №10.-85 с.

Тарасов П.К.Позиции Великобритании и Соединенных Штатов Америки в палестинском вопросе в годы Второй мировой войны/ Востоковедчиский сборник. Выпуск I. Симферополь.-М.: 1985.-150 с.

Тегин Ю.Л.К проблеме комплексного исследования исламского экстремизма // Ближний Восток и современность. — М.: 1999. — c.153-163

Томара М.Истоки ваххабизма. — М.: 1930 .

Толстов С.П.Очерки первоначального ислама // Советская этнография. — 1932. — № 2. — c. 24-82

Хрестоматия по исламу.Пер. с арабского, введ. и примеч. – сост. и отв. ред. С.М. Прозоров. — М.: Наука. Изд. фирма «Восточная литература» (ИФВЛ), 1994.

Щевелев С.С.Палестинская проблема и Палестинское движение сопротивления (1947 -2001). Курс лекций. — Симферополь. — М.: «Пармекс». -172 с

Щевелев С.С.Палестинский аспект Ближневосточного конфликта (1947 — 2005 гг.). — Симферополь — Москва: Издательство МЦСПИ, 2005. 184 с.

Эпштейн А.Д
.Израиль и проблема палестинских беженцев: история и политика. -М.: ИБВ. 2005
Этингер Я.Я.Проекты создания еврейского государства в Европе // Вопросы истории. – 2006. — № 5. – c. 153 -156 Khaled Hroub.Hamas: Political Thought and Practice. Institute for Palestine Studies, University of Cambridge, 2000 Nazih Ayubi.Political Islam: Religion and Politics in the Arab World. L.: Routledge, 1991     продолжение
--PAGE_BREAK--Porath J.The emergence of the Palestinian-Arab national movement .- London, 1974 Roy.О.The Failure of Political Islam. Cambridge, MA, Harvard University Press, 1994 Roy O.Genealogie de l'islamisme. Hachette, 1995 Sivan E. Radical Islam. New Haven. Yale University Press, 1985 Stein Georg.Die Palastinenser Unterdruckung. Widerstand eines entrechteten Volkes.- Koln, 1988. В работе использовались материалы интернет-сайтов: Института востоковедения Российской академии наук: www.ivran.ru www.vostokoved.ru Санкт-Петербургского филиала Института востоковедения РАН islamica.orientalstudies.ru Санкт-Петербургского центра изучения современного Ближнего Востока meast.ru
Информационно-аналитического портала ГЕОПОЛИТИКА geopolitica.ru Украинского информационного центра «Ближний Восток» www.middleeast.org.ua
Института религии и политики i-r-p.ru Института Ближнего Востока www.iimes.ru Дипломатического представительства Государства Палестина в Москве:www.palestine.ru --PAGE_BREAK--[5]Porath J. The emergence of the Palestinian-Arab national movement .- London, 1974; Stein Georg. Die Palastinenser Unterdruckung. Widerstand eines entrechteten Volkes.- Koln, 1988; KhaledHroub.Hamas: PoliticalThoughtandPractice. InstituteforPalestineStudies, UniversityofCambridge, 2000;Соколов Д. Палестинская трагедия и истоки палестинского движения сопротивления (1917 – 1949 гг.) // Палестинский Сборник. – Вып. 26. – Л.: Наука, 1978. – с. 3 – 21;Пахомов Н.М. Европейский Экономический союз и Организация Освобождения Палестины: некоторые проблемы истории взаимоотношений // Проблемы истории и творческое наследие профессора Н.П. Соколова. – Мат-лы межвузовской конф-ции. – Н.-Новгород: Изд-во Нижегородского гос.ун-та, 1998. – С. 242-243;Носенко В.И.Деятельность сионистов в Палестине и арабское национально-освободительное движение в период между двумя мировыми войнами.-М.: 1977;Мартынкин А. В.«Ассоциация Братьев-мусульман» и ее влияние на развитие исламского экстремизма (1928 — 1999 гг. ): По арабским источникам: Дис. канд. ист. наук: 07.00.03 Севастополь, 2001;Коннер В.В. Деятельность Арабского Палестинского Конгресса в 20-е годы ХХ в. // Наукові праці історичного факультету Запорізького державного;Игнатенко А.А.Халифы без халифата. Исламские неправительственные религиозно-политические организации на Ближнем Востоке: история, идеология, деятельность. М.: 1988. – 206 с;Звягельская И.Религиозный фактор в палестино-израильском конфликте //Религия и конфликт. — М.: РОССПЭН, 2007, с. 153-174;Барковский Л.А. Генезис руководства национально-освободительным движением арабов Палестины в 1920-1935 гг./ Актуальные проблемы идеологии и культуры стран Востока. М.: 1982.-173 c.;Ахмедов В.М. Ливанская  «ХЕЗБОЛЛА» как «центр силы» на Ближнем Востоке.// Исламизм и экстремизм на Ближнем Востоке (сборник статей). М.: 2001. — c. 11-33;Андреев В.В. Основные этапы эволюции политического лидерства в палестинском национально-освободительном движении // Политическая элита Ближнего Востока. — М.: 2000. — с. 5 -17. --PAGE_BREAK--[17]Миллер А.Ф. Очерки новейшей истории Турции. – М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1948. – С. 3 -17. --PAGE_BREAK--