В начале XX в. резко обострилось экономическое, политическое и военное соперничество европейских держав. Кайзеровская Германия, неуклонно наращивая свой экономический потенциал и военную мощь, претендовала на роль ведущей европейской державы. Растущей силой Германии пыталась воспользоваться Австро-Венгрия, проводившая агрессивную политику на Балканах. Двум центральноевропейским державам противостоял франко-русский союз.
Экономическое и военное усиление Германии начинало беспокоить британское правительство. Одна из основ английской внешней политики состояла в том, чтобы не допускать гегемонии на Европейском континенте какой-то одной державы. В целях противодействия Германии Англия стала постепенно выходить из своей «блестящей изоляции», сближаясь с франко-русским союзом. В1904 г. были урегулированы англо-французские колониальные распри. В 1907 г. Англия и Россия подписали соглашения, которые положили конец их соперничеству в Иране, Афганистане и Тибете. Так оформилось «тройственное согласие» (Антанта).
Между тем Австро-Венгрия усилила натиск на Балканах. В 1908 г. она объявила об окончательном включении в свой состав (аннексии) Боснии и Герцеговины, находившихся под ее контролем с 1878 г. От Сербии она в ультимативной форме потребовала отказа от претензий на эти территории. Военное ослабление России после войны с Японией заставило Антанту уступить. Особенно чувствительно эта уступка задела внешнеполитический престиж России, выступавшей в роли покровительницы южнославянских народов. Австро-германская дипломатия таким образом нащупала слабое место, нажимая на которое она могла втянуть Россию в войну в самый неподходящий для нее момент.
Боснийский кризис подхлестнул европейскую гонку вооружений. Германия и Австро-Венгрия увеличили численность своих армий. Между Англией и Германией началось состязание в количестве спущенных на воду «дредноутов» (линейных кораблей), шедших на смену броненосцам. После окончания первой русской революции начался быстрый рост военных расходов России. Николай II первоочередное значение придавал воссозданию флота, подорванного русско-японской войной. Огромные средства были затрачены на строительство линкоров и крейсеров, которые в общем-то так и не понадобились во время войны, носившей по преимуществу сухопутный характер.
Normal 0 false false false MicrosoftInternetExplorer4 st1\:*{behavior:url(#ieooui) } /* Style Definitions */ table.MsoNormalTable {mso-style-name:"Обычная таблица"; mso-tstyle-rowband-size:0; mso-tstyle-colband-size:0; mso-style-noshow:yes; mso-style-parent:""; mso-padding-alt:0cm 5.4pt 0cm 5.4pt; mso-para-margin:0cm; mso-para-margin-bottom:.0001pt; mso-pagination:widow-orphan; font-size:10.0pt; font-family:"Times New Roman"; mso-ansi-language:#0400; mso-fareast-language:#0400; mso-bidi-language:#0400;}
Сухопутной армии России уделялось меньше внимания. Однако некоторые полезные мероприятия были все же проведены. Среди них особое значение имела отмена сословных ограничений при приеме в офицерские училища. Русский офицерский корпус переставал быть сословно-дворянским и становился всесословным.
К 1914 г. были восполнены потери, понесенные в войне с Японией. Накануне новой войны русская армия представляла собой грозную силу - прежде всего благодаря своей численности и боевому опыту, полученному в ходе недавних сражений. Она имела хорошее стрелковое оружие, но по количеству артиллерийских орудий на тысячу солдат уступала не только германской, но и австро-венгерской армии. Особенно отставали инженерные и технические войска. Телефон и радио едва начали внедряться.
В течение нескольких лет правительство и Дума разрабатывали Большую программу по усилению армии. В июне 1914г. она обрела силу закона. Ее выполнение должно было значительно усилить русскую армию. Это соображение подтолкнуло немецких генералов на ускоренное развязывание войны.
15 июня - день национальной скорби сербского народа. В этот день в 1389 г. сербские войска были разбиты турками на Косовом поле, началось многовековое османское иго. Намечая на 15 (28) июня 1914 г. военные маневры близ сербской границы, австро-венгерское командование действовало самым вызывающим образом. На маневры приехал наследник австро-венгерского престола эрцгерцог Франц Фердинанд. В этот же день он был убит в боснийском городе Сараево 19-летним Гаврилой Принципом, членом сербских националистических организаций «Объединение или смерть» и «Молодая Босния».
Реакция австро-венгерского правительства была самой острой. «Ну, теперь мы сведем счеты с Сербией!» - воскликнул министр иностранных дел граф Л. Берхтольд. Воинственные заявления австро-венгерских властей нашли поддержку в Берлине. Германия пообещала помощь, если в конфликт вмешается Россия. Ободренное этим, австро-венгерское правительство включило в ультиматум Сербии заведомо неприемлемые, унизительные требования. По совету из Петербурга Сербия проявила большую уступчивость, приняв почти все пункты ультиматума, за исключением явно неприемлемых. Не удовлетворившись ответом, австро-венгерское правительство 15 (28) июля объявило Сербии войну. Австро-венгерская артиллерия бомбардировала Белград. Было очевидно, что Сербию ждет быстрый разгром.
Русское правительство оказалось в сложном положении. Оно знало, что армия и страна к войне не готовы, Однако остаться в стороне, отдать Сербию на съедение Австро-Венгрии означало допустить установление гегемонии австро-германского блока над всем Балканским полуостровом. Конечно, вслед за этим у Австро-Венгрии и Германии должны были возникнуть новые претензии, и военный шантаж с их стороны стал бы еще напористей. Постоянные уступки могли подорвать франко-русский союз, и тогда Россия оказалась бы наедине с Германией и Австро-Венгрией.
Поколебавшись, русское правительство решило не отступать. 16 (29) июля Николай II подписал указ о всеобщей мобилизации. Но в тот же день он получил телеграмму от германского императора Вильгельма II с просьбой не ускорять военных приготовлений. Заколебавшись, Николай позвонил начальнику Генерального штаба Н. Н. Янушкевичу и заявил, что общая мобилизация заменяется частичной. Это было полной неожиданностью и потрясением для Генерального штаба. Планов частичной мобилизации не было. Не разрабатывался и механизм перехода от частичной мобилизации к общей. Действия же «с листа», без заранее составленных планов грозили провалить мобилизацию и дать противнику решающее преимущество.
Растерянный Янушкевич обратился к военному министру В. А. Сухомлинову, тот - к министру иностранных дел С. Д. Сазонову. Министр иностранных дел согласился, что лучше тщательнее провести военные приготовления, чем упустить время, боясь дать противнику повод к войне. Втроем они решили во что бы то ни стало добиться от Николая II согласия на всеобщую мобилизацию, а затем испортить свои телефоны, чтобы царь не мог к ним дозвониться, если бы опять передумал.
17 (30) июля во второй половине дня Сазонову удалось добиться аудиенции у Николая II. Император в конце концов согласился с доводами министров и дал санкцию на всеобщую мобилизацию. Сазонов немедленно позвонил Янушкевичу, рассказал о разговоре и добавил: «Теперь вы можете сломать свой телефон». 18 (31) июля в России началась мобилизация.
Теперь час решения настал для Берлина. Там не сомневались, что Россию поддержит Франция. Но относительно позиции Англии не было ясности до последнего момента. Английское правительство действовало уклончиво. В Германии надеялись, что Англия все же воздержится от участия в войне.
18 (31) июля Германия потребовала от России прекратить мобилизацию до 12 часов 19 июля. Ответа на этот ультиматум не последовало. 19 июля (1 августа) германский посол граф Пурталес привез в российское Министерство иностранных дел ноту об объявлении войны. 21 июля (3 августа) Германия объявила войну Франции. Сразу же был запущен разработанный германским Генеральным штабом план военных действий. Он предусматривал нанесение первоочередного удара по Франции, в обход пограничных укреплений, через территорию нейтральной Бельгии. Германские политики знали, что Англия не потерпит оккупации Бельгии, но военные не собирались перекраивать свои планы. 22 июля (4 августа) немецкие войска вторглись в Бельгию. В тот же день английское правительство объявило войну Германии. 24 июля (6 августа) Австро-Венгрия объявила войну России. Так началась первая мировая война, порожденная претензиями кайзеровской Германии на европейскую и мировую гегемонию. 10 (23) августа войну Германии объявила Япония, решившая захватить германские владения на Дальнем Востоке. В октябре 1914 г. на стороне Германии и Австро-Венгрии в войну вступила Турция, а через год - Болгария.
Подавляющее большинство военных стратегов считало, что война будет скоротечной и ее выиграет тот, кто быстрее и решительнее будет действовать в первые же дни. Летние сражения 1914 г., казалось, подтверждали этот прогноз.
Германская и французская армии завершили мобилизацию за три дня. Австро-Венгрии для этого требовалось от 6 до 10 дней, а России - до 28 дней. Важнейшие планы германского Генерального штаба строились в расчете на медленность мобилизации и развертывания русской армии. Предполагалось, что немецкие войска в течение нескольких недель нанесут поражение Франции, затем будут переброшены на восток и закончат войну до осеннего листопада.
В первые три недели войны натиск немецкой армии на Западном фронте был неудержим. Бельгийская крепость Льеж, оснащенная получше Порт-Артура, продержалась всего несколько дней. Затем была прорвана оборона французских войск, и немецкие дивизии устремились на Париж. Французские и английские представители в Петрограде (город был срочно переименован) чуть ли не ежедневно просили царя, верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича, генералов и министров о скорейшем переходе в наступление.
Русское командование и само было озабочено драматической ситуацией на Западном фронте. Ибо после поражения Франции вся военная мощь Германии и Австро-Венгрии была бы обращена против России. В такой обстановке было принято единственно правильное решение - начать наступательные операции, не дожидаясь окончания мобилизации и развертывания русской армии.
Командующий 1-й армией генерал П. К, Реннснкампф (один из известных карателей 1905 г.) получил приказ о вторжении в Восточную Пруссию. Такой же приказ получил командующий 2-й армией генерал А. В. Самсонов. Ренненкампф наступал с востока, Самсонов с юга. Обойдя Мазурские озера, они должны были соединиться, окружив слабый немецкий корпус, прикрывавший границу. Удача первоначально сопутствовала русским войскам. 7 (20) августа под Гумбинненом (ныне Гусев) во встречном наступлении сошлись части 1-й армии и немецкого корпуса. Немцы попали в огневой мешок и с большими потерями отступили. Ренненкампф после этого сражения два дня отдыхал, а затем медленно двинулся на Кенигсберг. Армия Самсонова выдвигалась со значительной глубины. В пределы Пруссии она вошла измотанной маршем по плохим российским дорогам. Надежной связи между двумя армиями не было, разведка практически отсутствовала, оперативные распоряжения передавались незашифрованными телеграммами.
Терять Восточную Пруссию и допускать дальнейшее развитие русского наступления германское командование не желало. С Западного фронта на восток были срочно переброшены два корпуса и одна кавалерийский дивизия. Немецкие войска ударили по 2-й армии. Самсонов выехал на самый горячий участок лично руководить боем, попал в окружение и застрелился на отдаленной ферме. Но основные силы 2-й армии сумели отойти на но вые позиции. После этого немцы про рвали оборону 1-й армии. Отступая, она вернулась на исходные позиции К 1 (14) сентября Восточнопрусская операция закончилась. Как считают военные историки, если бы после сражения под Гумбинненом Реннен-кампф действовал активно, ее исход мог быть иным.
Тем временем на реке Марне, близ Парижа, 23-30 августа (5-12 сентября) разыгралось одно из решающих сражений первой мировой войны. Немецкие войска были остановлены и обращены вспять. Для победы им, может быть, не хватало как раз тех двух корпусов и кавалерийской дивизии, которые они перебросили в Восточную Пруссию. Так провалился авантюристический замысел германского генерального штаба одержать победу «до осеннего листопада».
Восточнопрусская операция была .одним из крупнейших событий, первой мировой войны. Однако главным театром военных действий для русской армии с самого начала стала Галиция (Западная Украина). В августе 1914 г. в сражениях на реках Золотая Липа и Гнилая Липа русские армии разбили австрийцев. 21 августа (3 сентября) войска под командованием генерала Алексея Алексеевича Брусилова (1853-1926) вошли во Львов. К середине сентября грандиозная Галицийская битва закончилась. Русская армия продвинулась на 280-300 км. Потери австро-венгерской армии достигли 400 тыс. человек, причем 100 тыс. пленными. В тылу русской армии осталась осажденная крепость Перемышль со 130-тысячным гарнизоном.
Галицийская операция показала, что русская армия по боеспособности значительно превосходит австрийскую. Успеху операции способствовало и то, что в распоряжении русского генштаба имелся план стратегического развертывания австро-венгерской армии. Австрийский полковник Редль, передавший этот план, покончил с собой. С его именем связан один из тайных эпизодов соперничества великих держав накануне и в годы первой мировой войны.
Осенью 1914 г. военные действия в Закавказье начала Турция. Наступление турецких войск сопровождалось избиением армянского населения. Замысел турецкого командования состоял в том, чтобы окружить главные силы русских в районе крепости Сарыкамыш. Тяжелые бои продолжались с декабря 1914 г. по январь 1915 г. Турецкие войска были разгромлены и отброшены за государственную границу.
В ходе кампании 1914 г. русской армии пришлось действовать на нескольких театрах военных действий. Только восточноевропейский фронт растянулся на 1200 км. В целом эта кампания была выиграна русской армией. Она внесла весомый вклад в успех союзников, добившихся провала германского плана «блицкрига». Но война, неожиданно для военных и политиков, приобрела затяжной характер. Это поставило перед Россией тяжелые проблемы.
Военное счастье, улыбнувшееся России в 1914 г., подняло ее авторитет в Антанте. 11 марте 1915 г. Англия и Франция признали то, о чем раньше не желали даже слышать, - право России на Константинополь и черноморские проливы. Со своей стороны они тоже высказали территориальные претензии к воюющим с ними державам. Франция, например, претендовала на Сирию, Англия аннексировала Египет. Это давало повод некоторым социалистам, и том числе В. И. Ленину, говорить о том, что война носит захватнический характер с обеих сторон. Действительно, нравы большой политики в те времена были таковы, что в территориальных захватах не усматривалось ничего незаконного. И все же корень войны был не в отдельных захватах или исправлениях границ, а в с стремлении Германской империи к европейской и мировой гегемонии. Так же как стремление Франции к мировому господству породило наполеоновские войны, а великодержавные амбиции Николая I и его претензии на роль «жандарма Европы» привели к Крымской войне.
Когда «блицкриг» провалился, в германском Генеральном штабе стали разрабатывать новый стратегический план. Было решено, что в 1915 г. основные усилия будут перенесены на Восточный фронт. Германо-австрийское командование поставило задачу в ходе новой кампании разгромить русскую армию и вывести Россию и войны.
Однако начало кампании 1915 г на Восточном фронте вновь складывалось не в пользу Германии и Австро-Венгрии. 9 (22) марта пал Перемышль. В ходе тяжелых зимних боен в Карпатах русские войска во многих местах оттеснили противника за главный хребет. Дальнейшее развитие этого наступления должно было привести к выходу на Венгерскую равнину и военному поражению Австро-Венгрии.
В такой обстановке с Западного фронта на Восточный были переброшены отборные немецкие части. Они сосредоточились в Галиции на 35-километровом участке в районе городка Горлице. На направлении главного удара австро-германские войска имели превосходство в живой силе в 2 раза в пулеметах - в 2,5, в легкой артиллерии - в 4,5, в тяжелой - в 40 раз. Мощная артиллерийская подготовка длилась около суток. 19 апреля (2 мая) немцы перешли в наступление. Русское командование действовало не лучшим образом. Подкрепления запаздывали и сгорали в огне боев.
Прорыв удалось закрыть только ценой глубокого отхода по всему Юго-Западному фронту. 9 июня русские войска покинули Львов.
Вскоре после Горлицкого прорыва немцы начали наступление в направлении на Ригу. Выяснился общий стратегический замысел германского командования - двумя охватывающими ударами с севера и юга окружить и уничтожить русские армии в «польском мешке». В связи с этим пришлось срочно отходить на центральном участке фронта. 22 июля русские войска оставили Варшаву.
Лишь в октябре Восточный фронт стабилизировался. В результате весенне-летнего отступления русская армия была вытеснена из большей части Галиции, из Польши, части Прибалтики и Белоруссии. Только на Закавказском фронте был достигнут успех. Русские войска вышли к озеру Ван.
За две военные кампании русская армия потеряла около 3,5 млн. убитыми, ранеными и пленными. Это были самые большие потери среди армий воюющих держав.
Однако успехи Германии и Австро-Венгрии в 1915 г. свелись все же только к сильному «продавливанию» Восточного фронта. Решить стратегическую задачу (разгром русской армии, вывод России из войны) германо-австрийскому блоку в 1915 г. не удалось.
На Западном фронте тем временем шла позиционная война. Англо-французское командование предпринимало операции с ограниченными целями, не очень заботясь о положении на Восточном фронте.
Военные неудачи 1915 г. привели к смещению верховного главнокомандующего Николая Николаевича и начальника штаба Ставки генерала Янушкевича. Великий князь был отправлен на Кавказский фронт. Верховным главнокомандующим Николай II назначил самого себя. Начальником штаба стал генерал Михаил Васильевич Алексеев (1857-1918). Он фактически и стал главнокомандующим. Сын простого солдата, М. В. Алексеев дослужился до высших чинов 6лагодаря своим исключительным способностям и трудолюбию. Отличался он глубокой и разносторонней образованностью и одно время совмещал службу в Генеральном штабе с преподаванием военной истории. Некоторые простонародные привычки и манеры сохранились у него на всю жизнь, и это нередко шокировало аристократов из царского окружения. В должности начальника штаба Ставки он проявил себя выдающимся стратегом. Многие, правда, упрекали его в недостаточной жестокости, в уступчивости в отношениях с царем и командующими фронтами. Кроме того, генерала подводило слабое здоровье.
Николай Николаевич, оказавшись, во главе Кавказской армии, довольно удачно ею командовал, доказав, что нельзя возлагать на него всю вину за поражения 1915 г. Главная их причина состояла в катастрофической нехватке оружия, боеприпасов и амуниции «Ведь ни одна наука не учила еще этому методу ведения войны: без патроном, без винтовок, без пушек и т. д.», ни оправдывался генерал Янушкевич.
Заготовленные и мирное время запасы вооружения и боеприпасов растаяли за несколько месяцев, а войне не было видно конца. Все воюющие державы столкнулись с необходимостью поставить на нужды войны всю свою экономику. Англия и Франция сделали это в 1915 г., когда на Западном фронте было сравнительно тихо. Германия - в основном в конце 1914 - начале 1915 г. России пришлось это делать в обстановке хаоса и неразберихе весен не - летнего отступления 1915 г.
Прежде всего война потребовала огромных расходов. За месяц этой войны казна тратила столько же, сколько за год русско-японской войны. Главными источниками пополнения казны стали новые налоги и выпуск бумажных денег. Золотое их обеспечение сильно сократилось, началась инфляция.
Львиная доля государственного бюджета уходила на производство вооружений. За короткое время выпуск винтовок вырос более чем в 10 раз, почти в столько же раз - пушек, нарядов - в 20 раз, пороха и взрывчатых веществ - в 2,5 раза. Большую роль в мобилизации промышленности на военные нужды сыграли военно-промышленные комитеты - предпринимательские организации, возникшие в 1915 г. и ставшие посредниками между государством и частной промышленностью. В июле 1915 г. состоялся I съезд военно-промышленных комитетов, избравший Центральный военно-промышленный комитет во главе с октябристом А. И. Гучковым и прогрессистом А. И. Коноваловым. В рамках военно-промышленных комитетов, для улаживания трудовых конфликтов, стали создаваться рабочие группы. В Центральном военно-промышленном комитете рабочую группу возглавил меньшевик К. Гвоздев. За годы войны военно-промышленные комитеты привлекли к обслуживанию армии около 1300 средних и мелких предприятий и создали около 120 собственных заводов и мастерских.
Большую работу по мобилизации мелкой и кустарной промышленности для снабжения армии вооружением и снаряжением проделали Всероссийский земский союз и Всероссийский союз городов, возникшие в 1914 г. Земский союз возглавил князь Г. Е. Львов, а Союз городов - московский городской голова кадет М. В. Челноков. В 1915 г. эти союзы создали совместный комитет по снабжению армии (Земгор).
Недостаток вооружений на фронте постепенно становился менее острым. Но в это же время свертывалось производство в таких жизненно важных отраслях промышленности, как стекольная, мыловаренная, спичечная. Крупнейшая отрасль русской промышленности, текстильная, тоже сократила
производство и переориентировалась на нужды армии. Такое состояние, когда промышленность переставала выпускать потребительские товары, а из населения беспощадно выкачивались средства при помощи денежной эмиссии и налогов, не могло продолжаться долго. Рано или поздно должен был последовать крах экономики. Его сроки зависели от того, насколько мощный существовал в стране комплекс тяжелой и легкой промышленности и насколько зажиточным было ее население. Первая мировая война, по существу, стала войной экономических потенциалов воюющих государств.
Первые признаки экономического кризиса в России стали замечаться уже в конце 1914 г. Железные дороги не справлялись с подвозом на фронт войск и боеприпасов. На прифронтовых станциях возникли пробки, и для их устранения целые составы сбрасывались под откос, а на тыловых дорогах не хватало вагонов. Затем положение на дорогах отчасти наладилось. Но в 1915 г., в период отступления, началась массовая эвакуация людей, промышленности и военных складов на восток. Работа железнодорожного транспорта вновь расстроилась. Железные дороги остро нуждались в паровозах, вагонах и рельсах, но выплавлявшийся в стране металл чуть ли не целиком шел на производство вооружений. Дело дошло до разборки некоторых «второстепенных» дорог и переброски рельсов на стратегические направления. Это нарушило пути сообщения с многими глубинными районами, откуда поступали очень нужные продукты, в том числе и хлеб.
Он повлек за собой кризис металлургической промышленности. Уже в декабре 1914 г. в Южном металлургическом районе из-за отсутствия угля начали останавливаться домны. В 1915 г. выплавка чугуна сократилась во всех районах империи. Эти кризисы, железнодорожный, топливный и металлургический, попеременно, а то и вместе терзали экономику России на протяжении всех последующих лет войны.
В августе 1915 г. для руководства экономикой были созданы Особые совещания (по обороне, топливу, перевозкам и продовольствию). Они получили широкие полномочия по распределению заказов, назначению предельных цен и сроков исполнения. Они могли устранять от службы директоров частных предприятий и временно забирать их в казну. В состав Особых совещаний были введены члены Думы и Государственного совета, военно-промышленных комитетов, Земского и Городского союзов. Но они имели только право совещательное голоса. Решающий голос имел председатель. Особое совещание по обороне возглавил военный министр, по топливу - министр торговли и промышленности, по перевозкам - министр путей сообщения, по продовольствию - главноуправляющий землеустройством и земледелием.
Тогда же возникли органы отраслевого руководства промышленностью. Так, при Министерстве торговли и промышленности был создан Комитет для снабжения сырьем хлопчатобумажных фабрик, а при Особом совещании по обороне - Комитет и делам металлургической промышленности. В годы войны в громадной степени возросла регулирующая роль государства в промышленном производстве. Это уравновешивалось такими деятельными общественно-предпринимательскими организациями, как военно-промышленные комитеты и Земгор. Дружное их взаимодействие с опорой на все общество, могло медлить сползание экономики к краху и хаосу.
Россия вступила в войну с грузом нерешенных внутренних проблем особенно острыми были аграрный и национальный, вопросы. Они несомненно должны были сказаться и на боеспособности и русской армии, и на крепости тыла. Но в первые месяцы войны наблюдалась значительная консолидация русского общества. Почти совершенно прекратились забастовки. В столице и других городах прошли патриотические манифестации. В церквах служились молебны о ниспослании победы. Крестьянские общества принимали решения собрать урожай для тех семейств, из которых все работники ушли в армию.
26 июля 1914 г. состоялась чрезвычайная сессия Думы. Председатель Совета министров И. Л. Горемыкин, министр иностранных дел С. Д. Сазонов и председатель Думы октябрист М. В. Родзянко призвали к войне до победного конца. Лидер кадетов П. Н. Милюков огласил воззвание своей партии, в котором предлагалось отложить на время внутренние споры. От имени Трудовой группы с призывом отстоять русскую землю и куль-ТУРУ от германского нашествия выступил Александр Федорович Керенский (1881-1970). Только социал-демократические фракции заняли иную позицию. В их совместном заявлении говорилось, что ответственность за войну «несут правящие круги всех воюющих стран». В декларации содержался призыв к «международной солидарности всех трудящихся всего мира». В момент голосования военных кредитов социал-демократы вышли из зала заседаний.
В. И. Ленин одобрил этот демарш, но декларацию счел недостаточно четкой и последовательной. Он пришел к выводу, что война с обеих сторон носит империалистический, захватнический характер. Ленин призывал бороться за превращение войны империалистической в гражданскую, за то, чтобы солдаты повернули штыки в другую сторону и пошли против собственной буржуазии. Тогда же Ленин выдвинул очень рискованный лозунг поражения своего правительства.
Попытки Ленина вынести свои идеи на арену международного социалистического движения большого успеха не имели. Но в большевистской партии эти идеи господствовали безраздельно.
2 ноября 1914 г. в Озерках, близ Петрограда, состоялось совещание большевиков, в котором участвовали пятеро членов Думы (А. Е. Бадаев, М. К. Муранов, Г. И. Петровский, Ф.Н.Самойлов и Н, Р. Шагов), а также представитель ЦК Л. Б. Каменев (Розенфельд). Нагрянула полиция. Озерки входили в прифронтовую зону, и депутатский иммунитет не помог. 10-13 февраля 1915 г. состоялся суд. Все подсудимые были приговорены к ссылке в Сибирь.
Совершенно иную позицию по вопросу о войне занял Г. В. Плеханов. Считая Германию зачинщиком и главным виновником войны, он призывал рабочий класс «всеми силами, всем сердцем и всем помышлением» поддержать вооруженную борьбу с прусским юнкерством. Военное поражение, писал он, превратит Россию в германскую колонию. Меньшевик А. Н. Потресов, разделяя плехановскую оценку мировых событий, выдвинул более нейтральную формулу - «непротиводействие войне». С правительством нам не по пути, говорили меньшевики, но мешать ему вести войну мы не будем.
На позициях, близких к ленинским, в ту пору оказался лидер эсеров В. М. Чернов. Хотя далеко не вся партия разделяла его воззрения. Например, эсер С. Н. Слетов поступил добровольцем во французскую армию и пал на полях сражений.
Эсеры и меньшевики по вопросу об отношении к войне раскололись на две части: так называемых «оборонцев» и «интернационалистов»: последние считали войну империалистической с обеих сторон. На самом крайнем левом фланге интернационалистского движения находились большевики.
Кадеты и октябристы, поддержав правительство на заседании Думы 26 июля 1914 г., в частных переговорах с ним давали понять, что рассчитывают на ответные шаги. Говорилось, например, об амнистии политических заключенных и отставке непопулярного министра внутренних дел Н. А. Маклакова (брата кадета В. А. Маклакова). Но удачное начало войны и верноподданнические демонстрации возродили у Николая II надежды на восстановление самодержавия в полном объеме. Дума была надолго распущена. Законы издавались в чрезвычайно-указном порядке. Возврат к самодержавным формам правления вызвал недовольство даже дворянства, которое вновь стало сближаться с либерально-буржуазной оппозицией.
Военные поражения, едва не принявшие катастрофическою характера, заставили Николая II пойти на контакты с общественностью. Из правительства было удалено несколько непопулярных министров, в том числе Н. А. Маклаков. Их заменили деятели, более близкие к общественности. 19 июля 1915 г. вновь собралась Дума. Либеральная оппозиция выдвинула требование создания «правительства доверия», т. е. правительства, опирающегося на доверие Государственной думы. Об этом же заявили некоторые городские думы, в том числе Московская, военно-промышленные комитеты, Земский и Городской союзы.
В августе 1915 г. в Государственной думе образовался «Прогрессивный блок», объединивший до трех четвертей всех депутатов. Вне его остались лишь крайние группы, правые и левые. Причем трудовики и меньшевики фактически его поддерживали. В «Прогрессивный блок» вошла и часть членов Государственного совета. Некоторые генералы, в том числе А. А. Брусилов, имели контакты с блоком.
Центральным пунктом программы блока было создание «министерства доверия». В программу были включены также требования частичной политической амнистии, восстановления профсоюзов и рабочей печати, уравнения крестьян в правах с другими сословиями, введения волостного земства. Это сочеталось с планами дальнейшей мобилизации сил для победы над Германией.
В 1915 г. еще мало что предвещало грядущие потрясения. Правда, в конце года оживилось забастовочное движение, усилилось дезертирство среди новобранцев, но крестьянство оставалось спокойным. Когда фронт стабилизировался, Николай II и его окружение, успокоившись за свою судьбу, решили дать отпор притязаниям Думы и либеральной общественности.
3 сентября Дума вновь была распущена. Из Совета министров удалили тех членов, которые были близки к либералам. Некоторые из отставленных министров занимали свои должности всего несколько месяцев. Эти действия Николай II предпринял под нажимом придворной камарильи, все более забиравшей власть в свои руки («камарилья» - придворная клика, регламентирующая деятельность государства в своих интересах, термин введен при испанском короле Фердинанде VII, в начале XIX в.).
Во главе камарильи стояла императрица Александра Федоровна. Замкнутая и надменная, она была напрочь лишена того царственного обаяния, которое помогло ее дальней предшественнице и соотечественнице Екатерине II завоевать русские сердца. Александру Федоровну сразу невзлюбили в высшем свете, и в обществе. Чувствуя это и внутренне ожесточаясь против всей верхушки общества, она утешала себя мыслью, что простой народ чтит ее и любит как царицу и самодержицу. Между тем после Ходынки и некоторых других подобных случаев в народе окрепло убеждение, что она приносит несчастья.
Идеи самодержавия Александра Федоровна восприняла в крайнем их выражении. «Будь Петром Первым, Иваном Грозным, Павлом, сокруши их всех», - тиранила она мужа. Особенно ненавидела она Гучкова и Родзянко.
Вмешательство императрицы в государственные дела заметно усилилось с 1915 г. Опасно было то, что в этой области она отличалась большим невежеством. Зная назубок родословную всех европейских династий, она имела смутные представления о составе, функциях и устройстве органов государственного управления.
Ближайшими сподвижниками императрицы были фрейлина А. А. Вырубова и «старец» Григорий Распутин. Под каблучком у фрейлины находились губернаторы, а «старец» особо интересовался духовным ведомством, но не забывал и о других.
В 1915 г. «старцу» было 50 лет. Происходил он из сибирских крестьян, в молодости промышлял конокрадством, а затем начал путешествовать по монастырям, изображая из себя богомольца и «святого человека». Истинной религиозности у него не было, но в чужую душу заглянуть дано не каждому. Его напускной набожностью был очарован духовник Александры Федоровны архимандрит Феофан. Он-то и познакомил ее с Распутиным, о чем позднее сожалел.
Императрице показалось, что Распутин - как раз тот человек из народа, который так нужен ей в борьбе с лживым и завистливым высшим светом. В кругу царской семьи он вел себя, как праведник, и в его речах порой действительно звучал крестьянский здравый смысл. А кроме того, он умел «останавливать кровь». (До сих пор некоторые старые сибиряки обладают такой загадочной способностью.) Это было особенно важно для царской семьи, ибо наследник престола, цесаревич Алексей страдал гемофилией.
Вне круга царской семьи Распутин становился другим человеком. Он пьянствовал и безобразничал в ресторанах и на пароходах, превратил свою квартиру в пьяный притон и при этом бравировал своей близостью к царской семье.
Для оппозиции в ее борьбе с камарильей Распутин был лучшим козырем. Поэтому его роль сильно преувеличивалась. В действительности, конечно же, именно Распутин был при Александре Федоровне, а не она при нем. Все рассказы о его безобразиях она яростно отметала, считая, что это злые господа наговаривают на человека из народа. Николай II, относившийся к Распутину более сдержанно, воспринимал нападки на него как вмешательство в свои семейные дела. А такое вмешательство он не терпел.
Вольно или невольно Распутин способствовал тому, что высшая власть оказалась в разладе почти со всеми - с Думой, дворянством, церковью, обществом, великими князьями. Даже генералы были недовольны тем, что в Ставке император говорил и делал одно, а уехав в Царское Село - принимал совсем другие решения. Вокруг царя с небольшой кучкой лиц стала образовываться пустота. Николай II чувствовал это и порой приходил в растерянность. «Господи, - писал он в дневнике, - помоги и вразуми меня!»
Брусилов знал, насколько хорошо укреплена неприятельская оборона. Она состояла из двух-трех позиций, удаленных одна от другой на 3-5 км. Каждая позиция включала в себя две-три линии окопов, усиленных проволочными заграждениями, а местами - бетонированными бойницами и стальными щитами.
Брусилов решил отойти от обычной схемы подготовки наступления, когда на участке прорыва сосредоточивались ударные силы. Имея воздушную разведку, противник обнаружил бы такое скопление и успел бы подготовиться к встрече. Командующий фронтом начал готовить сразу несколько ударов, заставляя противника гадать, который из них главный.
В начале мая австро-венгерская армия начала наступление на итальянском фронте. Король Италии обратился к царю с просьбой о помощи. Алексеев не хотел передвигать сроки генерального наступления. Но он знал, что Брусилов успел проделать большую работу, а потому решил нанести вспомогательный удар силами Юго-Западного фронта, пока готовилась основная операция.
22 мая, после мощной артиллерийской подготовки, армии Брусилова перешли в наступление и прорвали оборону противника сразу в четырех местах. 25 мая был взят Луцк. За три дня русские армии пленили свыше 100 тыс. человек. Опомнившись, австрийцы начали оказывать более организованное сопротивление. Стали поступать подкрепления из состава германских войск. Но Алексеев, видя успех Брусилова, перебросил ему подкрепления с других фронтов. Наступление на Северном фронте было отменено, а на Западном, считавшемся главным, сильно запоздало со сроками и оказалось неудачным.
Наступление Юго-Западного фронта утратило стремительность, но продолжалось все лето. Лишь в августе, в кровопролитных боях на р. Стоход, наступление армий Брусилова было остановлено. За это время противник потерял убитыми, ранеными и пленными до 1,5 млн. человек. Потери русских составили около 500 тыс. человек. В итоге летнего наступления 1916 г. русская армия заняла Буковину и Южную Галицию, вновь подошла к карпатским перевалам. Австро-Венгрия пережила тяжелое потрясение,
18 июня (1 июля) англо-французские войска перешли в наступление на р. Сомме. Тяжелые бои продолжались до конца ноября. Союзникам удалось продвинуться всего на 100 км, но обе стороны понесли значительные потери.
Брусиловское наступление решительным образом повлияло на позицию Румынии, долго колебавшейся, к какой коалиции ей примкнуть. 14 (27) августа Румыния объявила войну Австро-Венгрии. Вскоре австро-германские войска нанесли Румынии тяжелое поражение. Под их ударами пал Бухарест. Русской армии пришлось создавать новый (Румынский) фронт. Теперь Восточный (русский) фронт тянулся от Балтийского моря до Черного, вдвое превосходя Западный и Итальянский фронты, вместе взятые.
На Кавказском фронте русская армия в 1916 г. одержала ряд побед, углубилась на территорию Турции на 250-300 км, овладела Эрзерумом и Трапезундом.
Общий итог кампании 1916 г. сложился в пользу Антанты. Ее армии вырвали стратегическую инициативу из рук австро-германского командования. Решающую роль в этом сыграли наступление армий Брусилова и операция на Сомме. «Брусиловский прорыв» вошел в число самых ярких операций первой мировой войны. Военные историки и стратеги всего мира изучают эту операцию.
Однако исход первой мировой войны не был предрешен ни Брусиловским наступлением, ни битвой на Сомме. На полях сражений обрывались все новые и новые молодые жизни. Демонов войны, безответственно выпущенных из клетки, трудно бывает загнать обратно.
Кризис российской экономики, начавшийся в 1914-1915 гг., проявился прежде всего на железнодорожном транспорте, в металлургии и топливной промышленности. Эти три отрасли тесно между собой связаны. И казалось бы, стоило добиться улучшения в одной из них, и оно должно было пройти по всей цепочке. В 1916 г. ценой крайнего напряжения сил железные дороги увеличили объем перевозок примерно на треть по сравнению с довоенным уровнем. Но почти весь прирост съели военные перевозки. Добычу угля в Донбассе удалось увеличить всего на 13%. Это едва восполнило потерю польских шахт и импортного угля. В итоге выплавка чугуна и стали в 1916 г. увеличилась только на 3% по сравнению с 1915 г., когда был сильный спад. Быстро погашаясь при движении по цепочке, улучшение ничего не дало железным дорогам, с которых оно началось. Разорвать кольцо кризиса не удалось. Становилось очевидно, что в условиях войны экономический кризис не может быть преодолен. Усилия правительства, особых совещаний и военно-промышленных комитетов направлялись на то, чтобы замедлить его развитие.
Однако кризисные явления все более выходили из-под контроля. В конце 1916 г. железные дороги, не выдержав напряжения, стали приходить в расстройство. Сразу же обострилась проблема топлива в промышленности. Зимой 1916/17 г. произошло резкое падение выплавки металла. Более того, в 1916 г. кризис захватил еще одну область, крайне важную для самочувствия страны - продовольственное дело.
В результате мобилизации сельское хозяйство испытывало недостаток рабочих рук. Сильно ударили по нему и реквизиции лошадей. Это привело к сокращению посевных площадей. Но продовольственный баланс не был нарушен, поскольку одновременно сильно сократился экспорт хлеба.
В 1916 г. в России был нормальный урожай, но продовольственный вопрос вдруг резко обострился. Деревня, не получая из города нужного ей товара (ситца, керосина, гвоздей, железа), отказывалась продавать хлеб за деньги, которые падали в цене и на которые ничего нельзя было купить. Возникли трудности в снабжении хлебом больших городов. А перебои на транспорте зимой 1916/17 г. поставили на грань голода обе столицы. Именно тогда в России впервые появились очереди. Собравшиеся в них озлобленные люди ругали правительство, царя и царицу. Последней особенно доставалось. Очевидец рассказывал, как в одном провинциальном суде разбиралось заурядное для тех времен дело о «заочном оскорблении царя». Свидетель, степенный седой старик, давал показания, как он пытался унять обвиняемого: «Зачем ты, говорю, царя-то трогаешь? Ты его, говорю, не трожь; он тут ни при чем. Ты ее ругай...» - и свидетель, глядя ясными глазами на судей, уверенный в своей правоте и благонамеренности, начал поносить императрицу. Судьи растерялись: хоть заводи новое дело.
Набирало силу забастовочное движение. В октябре 1916 г, в Петрограде бастовало 250 тыс. рабочих. На предприятиях проходили стихийные митинги. Главными раздражителями были дороговизна, очереди, изнурительный режим работы. Волна забастовок прокатилась по многим городам, вплоть до Урала. В ноябре и декабре в забастовочном движении наступил некоторый спад.
В июне 1916 г. был издан указ о привлечении на тыловые работы в прифронтовые районы «инородческого населения» Средней Азии, Сибири и Кавказа. Вскоре на огромной территории Туркестана разгорелось повстанческое движение. В ряде мест были ликвидированы органы администрации и появились ханы, не признававшие власть русского царя. Около месяца находился в осаде г. Тургай. Рассеявшись по степи, восстание продолжалось вплоть до февраля 1917 г. На фоне экономического кризиса и нарастающей нестабильности разыгрывались последние эпизоды в истории 300-летней династии Романовых. В начале 1916 г. престарелому И. Л. Горемыкину пришлось, наконец, поставить точку в своей затянувшейся служебной карьере. Председателем Совета министров был назначен Б. В. Штюрмер. В свое время он был ближайшим помощником Плеве, а затем долго пребывал в тени, упорно домогаясь высших должностей. Распутин, сыгравший важную роль в назначении Штюрмера, называл его «старичком на веревочке».
Заняв давно желанное место, Штюрмер сразу же затеял интриги и склоки, стараясь выжить из Совета министров неугодных лиц. Полтора месяца правительство сотрясали внутренние раздоры. Наконец, Штюрмеру удалось добиться отставки министра внутренних дел, место которого занял он сам.
Соединив в своих руках две ключевые должности, Штюрмер начал борьбу против оппозиции, сердцевину которой он видел в военно-промышленных комитетах. Было решено постепенно, но неуклонно сокращать им заказы.
Такое решение вызвало недовольство в Ставке и позволило лидерам оппозиции наладить контакты с генералитетом. Между М. В. Алексеевым и А. И. Гучковым завязалась оживленная переписка. Председатель Центрального военно-промышленного комитета убеждал начальника штаба Ставки, что «власть гниет на корню».
Этот довод в то время начал действовать не только на военных, но и на ближайшее окружение царя - великих князей. Совсем от них не таясь, Распутин продолжал вести безобразный образ жизни, сошелся с темными финансовыми дельцами и впутался в их дела.
Во главе великокняжеской фронды оказался Николай Михайлович, наиболее уважаемый из великих князей, автор многочисленных трудов по истории России. «Прогрессивный блок», внедумские либералы, значительная часть генералитета и великокняжеская оппозиция сошлись на требованиях удалить Распутина и Штюрмера и образовать правительство, пользующееся доверием Думы.
На пост главы правительства первоначально намечался председатель Думы М. В. Родзянко. Крупный помещик, гвардейский офицер, а позднее земский деятель, он бывал грубоват в обращении и обладал авторитарными замашками. Это сильно смущало либералов. Кроме того, он был довольно консервативен по своим взглядам.
В апреле 1916 г. по инициативе кадетов было собрано частное совещание левых партий (по два-три человека от партии). Большевиков на нем представлял И. И. Скворцов-Степанов. Совещание носило деловой характер, и без лишних споров договорились, что «правительство доверия» возглавит князь Г. Е. Львов, а министром иностранных дел станет П. Н. Милюков.
Георгий Евгеньевич Львов (1861 - 1925) был крупным помещиком, возглавлял Тульское уездное земство, близко был знаком с Л. Н. Толстым, от которого воспринял многие свои взгляды. В 1906 г. он был избран в I Думу, а во время войны стал одним из сопредседателей Земгора. С давних пор за ним закрепился высокий нравственный авторитет. Меньше всего походил он на барина, на аристократа. В своем уезде он был лично знаком с многими мужиками, приходил на сельские сходы, хорошо знал крестьянскую жизнь. И крепко сидело в нем убеждение, что с русским человеком можно всегда договориться по-хорошему - главное не кричать, не командовать, не прибегать к насилию.
Как это нередко бывает, недостатки у Георгия Евгеньевича были продолжением его достоинств. Долгие годы прожив в деревне, он не так хорошо знал городскую жизнь. И, как показали дальнейшие события, не был готов к противодействию напористым демагогам, рвущимся к власти любыми средствами.
Тогда, в апреле 1916 г., Милюков поддержал кандидатуру Львова. Он считал, что Родзянко с первых же шагов наломает дров, а Львов, с его авторитетом и уравновешенным характером, создаст для правительства возможность спокойно работать - по крайней мере на первых порах. Кандидатура Львова быстро завоевала общее признание, так что уже и Родзянко с этим смирился. Правда, впоследствии Милюкова не раз посещали сомнения, правильно ли он поступил, добиваясь замены «старого конногвардейца на толстовца».
Об отставке Штюрмера, удалении Распутина и создании «правительства доверия» твердили Николаю II и генералы в Ставке, и великие князья, и даже некоторые министры. Царь ни с кем не спорил. Только собеседники замечали, что он начинал отрешенно смотреть в окно. Это был верный признак того, что разговор бесполезен.
В конце июня, словно в пику оппозиции, Николай II предоставил
Штюрмеру дополнительные полномочия. Правда, при этом увеличилась и ответственность. Штюрмеру, в частности, было поручено продовольственное дело.
Между тем камарилья продолжала чистку правительственного кабинета. Под ее давлением был смещен министр иностранных дел С. Д. Сазонов. Его место занял сам Штюрмер, освободив пост министра внутренних дел. В числе кандидатов на эту должность неожиданно выдвинулся товарищ председателя Думы А. Д. Протопопов.
Крупный суконный фабрикант, симбирский помещик, Протопопов считался левым октябристом. В Думе долгое время он был на вторых ролях. Так он просидел весь срок полномочий III Думы. В IV Думе его избрали одним из товарищей председателя. Но за могучей фигурой Родзянко он по-прежнему был малозаметен.
Вторые роли никак не устраивали Протопопова, медленно сгоравшего от неутоленного тщеславия. Решив попытать счастья в другом лагере, он стал налаживать контакты с придворными кругами, еще до войны познакомился с Распутиным. Эта «вторая жизнь» Протопопова долгое время была неизвестна в Думе. Родзянко рекомендовал его на пост министра торговли и промышленности, а между тем императрица продвигала его на пост министра внутренних дел, по обыкновению ссылаясь на мнение «нашего Друга». (Ей почему-то казалось удобнее выставлять домогательства не прямо от своего имени, а от имени Распутина.) Николай II отметил, что «мнения нашего Друга о людях бывают иногда очень странными», но назначение все же состоялось. И распираемый от невиданного счастья Протопопов вдруг предстал перед членами Думы в мундире шефа жандармов.
Крайнее изумление членов Думы вскоре сменилось негодованием. Во-первых, они гораздо больше, чем императрица, знали о деловых качествах нового министра. Во-вторых, это назначение ясно показало, что все дела вершит камарилья, и с этой точки зрения не имело значения, что ее выбор пал на члена Думы. В-третьих, Протопопов стал вести себя в отношении Думы вызывающим образом, словно отыгрываясь за то, что там его недостаточно ценили.
Очередной тур министерских перемещений вызвал беспокойство союзников. Сазонов был известен как твердый сторонник Антанты, а о Штюрмере говорили как о германофиле. Протопопов же накануне своего назначения, будучи в Швеции, встречался с советником германского посольства. С этого времени, заподозрив правительство в прогерманских симпатиях и разочаровавшись в его способности справиться с кризисом, послы союзных держав стали расширять контакты с оппозицией.
Обвинения в тайных переговорах с Германией, даже в измене в то время выдвигались против многих деятелей правящего режима. Было арестовано несколько лиц из окружения В. А. Сухомлинова, бывшего военного министра. Затем и сам Сухомлинов оказался в Петропавловской крепости. Кто-то распустил слух, что и нынешний военный министр Д. С. Шуваевв - тоже немецкий шпион. Эта новинка долетела до самого министра. Глубоко оскорбленный, старый генерал ходил по министерству и ворчал себе под нос: «Я, может быть, дурак, но я не изменник!»
Версия о подготовке сепаратного мира с Германией была вторым по значению (после Распутина) козырем в руках оппозиции. Поэтому вольно или невольно она всячески раздувала слухи об измене, шпионаже, тайных переговорах. С того же Сухомлинова суд, состоявшийся через год, снял обвинения в измене. Но в крайне правых кругах, близких к камарилье, действительно существовали прогерманские настроения. Вполне возможно также, что Штюрмер и Протопопов пытались зондировать почву насчет сепаратного мира. Не доказано, однако, что это происходило с ведома Николая II или Александры Федоровны. Не доказано и их сочувствие идее сепаратного мира.
1 ноября 1916 г. возобновились заседания Думы. В тот же день с думской трибуны П. Н. Милюков произнес свою знаменитую речь. Он доказывал, что правительство неспособно управлять страной и находится во власти «темных сил». Сообщая о том или ином неумном и неумелом действии правительства и перефразируя слова Шуваева, он вопрошал: «Что это - глупость или измена?» Речь Милюкова стала камертоном для Думы. Требование отставки Штюрмера и Протопопова повторялось едва ли не в каждом выступлении.
Николай II в это время находился в Ставке, и, как видно, генералы тоже говорили ему об отставке Штюрмера. Последним аргументом против него было резкое обострение продовольственного кризиса. Становилось очевидно, что Штюрмер разваливает любое дело, за которое берется. 9 ноября он был отставлен, а на должность председателя Совета министров был назначен А. Ф. Трепов (младший из четверых братьев Треповых), министр путей сообщения, сумевший на короткое время наладить работу железных дорог.
Новый премьер попытался улучшить отношения с Думой. Но она требовала отставки Протопопова, Все старания Трепова избавиться от него были тщетны. В итоге между правительством и оппозицией сохранилось состояние войны. Осенью 1916 г. в Ставке побывал князь Львов. Он беседовал с Алексеевым и другими генералами. Официальной целью приезда Львова были дела по линии Земгора. В действительности он приезжал как кандидат на пост главы правительства.
22 ноября Дума заявила официальное требование устранить влияние на власть «темных безответственных сил» и создать правительство, опирающееся на доверие законодательных палат. 26 ноября такое же требование заявил Государственный совет, а 30 ноября - XII съезд «объединенного дворянства». Императорская семья с кучкой своих приверженцев окончательно оказалась в политической изоляции.
В такой обстановке даже крайние правые деятели начинали понимать, что Николай II и его жена, пребывая в странном ослеплении, сами готовят себе погибель, а заодно - и монархии. Виновником надвигающегося несчастья они считали Григория Распутина, который, как им казалось, непонятным образом околдовал царскую семью. Все более ненавидя его, они приписывали ему почти сверхъестественные способности.
В среде правых созрел заговор, и в ночь на 17 декабря 1916 г. Распутин был убит во дворце князей Юсуповых на Мойке. Кроме Ф. Ф. Юсупова, в заговоре участвовали великий князь Дмитрий Павлович, лидер правых депутатов Думы. В. М. Пуришкевич и еще два офицера. Через несколько дней тело Распутина было найдено и вырублено из невского льда. Убийц не надо было и искать - настолько плохо был замаскирован заговор. Дмитрий Павлович был отправлен служить в Персию (что впоследствии спасло ему жизнь). Юсупова сослали в его имение в Курской губернии. Кроме того, из Петрограда был выслан великий князь Николай Михайлович, пытавшийся заступиться за Дмитрия Павловича и публично критиковавший императрицу. Великокняжескую оппозицию с этого времени возглавил брат царя Михаил Александрович.
Убийство Распутина мало что изменило в расстановке сил, и это еще раз доказывает, что он не был ключевой фигурой. Правда, Александра Федоровна тяжело переживала потерю «Друга». Ей особенно запало в душу его пророчество, что без него они долго не продержатся. Однако императрица не отошла от политики и по-прежнему во все вмешивалась.
Николай II после убийства Распутина резко сдвинулся вправо и всецело перешел на сторону камарильи. В начале нового года было решено распустить Думу. Из Государственного совета было отозвано несколько его членов, а взамен назначили ставленников камарильи. Протопопов распорядился об аресте рабочей группы при Центральном военно-промышленном комитете. Трепов был удален в отставку, пробыв на посту председателя Совета министров всего 48 дней. Его место занял князь Н. Д. Голицын, не имевший никакой политической программы. За годы войны в должности председателя Совета министров побывало четыре человека, на посту министра внутренних дел - шестеро, министра иностранных дел - трое.
Острый на язык Пуришкевич в одной из думских речей употребил выражение «министерская чехарда». С тех пор оно прочно вошло в политический лексикон.
Смена министра, как правило, вела к перетасовке всего руководства в министерстве. Эта волна докатывалась и до местных органов. Только в 1916 г. было заменено около 50 губернаторов. Министерская и губернаторская «чехарда» свидетельствовала о кризисе власти и государственности, все более углубляющемся и переходящем в развал.
С особой силой это коснулось Министерства внутренних дел при Протопопове. Обладая малой работоспособностью и переменчивым настроением, он часто назывался больным и запирался у себя дома. Его редко видели не только в Совете министров, но и в министерстве. Он не находил времени выслушать доклад директора Департамента полиции, пребывая в полном неведении о положении в стране.
Поскольку путь к катастрофе становился все яснее, либеральная оппозиция все более ощущала необходимость решительных действий. Но все легальные средства были исчерпаны, а другие для нее не годились. Правда, октябрист А. И. Гучков, кадет Н. В. Некрасов и беспартийный либерал М. И. Терещенко вынашивали план захватить царский поезд и заставить Николая отречься от престола. Но дело ограничилось разговорами, поскольку никого из видных генералов к заговору привлечь не удалось. К началу 1917 г. во внутриполитической обстановке в России сложилась патовая ситуация.
9 января 1917 г., в годовщину Кровавого воскресенья, в Петрограде состоялась мощная забастовка, в которой участвовало до 300 тыс. человек. Произошли забастовки и в других городах. Затем примерно на месяц в рабочем движении наступило некоторое затишье.
22 февраля 1917 г, Николай II отбыл из Царского Села в Ставку (в Могилев). Через несколько дней Александра Федоровна отправила ему письмо. «Кажется, дела поправляются, - писала она, - только, дорогой, будь тверд, покажи властную руку, вот что надо русским. Покажи порой свой кулак. Они сами просят этого - сколь многие недавно говорили мне: «Нам нужен кнут». Это странно, но такова славянская натура - величайшая твердость, жестокость даже и горячая любовь».
Никто не знает конца своего пути - не только люди, но и режимы. Режим царской власти в России, накопивший критическую массу ошибок и утративший всякую историческую перспективу, вплотную подошел к своему крушению.