Г.Троицкий, анализируя отрывок 8, 22-31, справедливо и взвешенно отмечает: «Совершенно очевидно, что Премудрость представляется здесь как начало, существующее до сотворения мира и полагаемое Богом в его основание. Примерно так же, хотя и в менее конкретных чертах, изображается премудрость в приведенном выше изречении из книги Иова: Иов.28, 25-27. Однако всего сказанного совершенно еще недостаточно для того, чтобы сделать слишком поспешный вывод: «Отсюда следует, что премудрость – «хокма» есть Второе Лицо Пресвятой Троицы». Происхождение ее от Бога и отношение ее к Богу описано в этих местах в довольно-таки неопределенных выражениях, почему и оказываются возможными различные понимания премудрости: то как общего принципа мироздания, то как тварного посредника между Богом и миром (ариане и единомысленные с ними). Такие выражения, как: «имел меня», «я родилась», «я была» - могут содержать ту общую мысль, что премудрость, как свойство Божие, имеет Его своим единственным источником. Чтобы иметь право приложить указанные тексты Священного Писания Ветхого Завета к ипостасной Премудрости, Сыну Божию, нужно найти еще одно связующее звено, которое представляло бы более конкретные сведения о существе премудрости и о том средстве домостроительства Божия, с помощью которого открыто было миру Второе Лицо Пресвятой Троицы. Такие сведения сообщает нам опять-таки книга Притчей» (9, 1-6).[29]
Общие выводы Германа Троицкого о данных местах
Таким образом, благодаря сравнительным аргументам Г.Троицкого, можно видеть, что книга Притчей представляет нам более ясную, чем книга Иова (28, 12-27) картину. Уже с первых ее строк ветхозаветный писатель подготавливает почву для дальнейшей персонификации «хокмы». Четко показывается, что недостаточно представлять премудрость как отвлеченное качество, и она описывается как живая личность с живым голосом мольбы и увещаний, обращенным к людям, далеким от истинного пути (Притч.1, 20-33).
Далее, в Притч. 3, 19-20 премудрость рисуется не только подательницей изобилия и мира, но и соучастницей в творческих делах самого Создателя. Г.Троицкий в связи с этим пишет: «Веря в существование всесовершеннейшего личного Бога, трудно допустить, что соучастницей Его в творении вселенной может быть безличная, хотя и духовная, сила. Но эти места – только еще начало ипостазирования «хокмы» в книге Притчей. Замечательной в этом отношении является восьмая глава книги. Если рассматривать эту главу с точки зрения поэзии, то бесспорно, она может считаться в этом отношении шедевром. Однако здесь не только поэзия, не только высокое достижение литературного воображения, но и нечто большее. В восьмой главе поэт-философ становится пророком, возвышаясь над самим собой духом Откровения. Проникая своей мыслью в природу человека и в Божественную истину, писатель этой книги перестает быть только учителем и становится богодухновенным пророком, восхищаясь своим умом к той области божественного бытия, которая была сокрыта от ветхозаветного богослова. Свое богодухновенное созерцание он и отражает в речи о премудрости взывающей и проповедующей (Притч.8, 1-21), которая, с одной стороны, может пониматься как речь земного наставника, а с другой, как человека, говорящего от имени самой ипостасной Премудрости, Которая живет, существует, действует, умоляет».[30]
Итак, здесь мы слышим живой голос личной Премудрости, открывшейся созерцательному уму ветхозаветного богослова. Последний постепенно ведет своего читателя – ученика к уразумению этой богооткровенной истины. Прежде всего он говорит о привлекательности тех качеств, которыми обладает Премудрость в ее отношении к человеку, затем – о многообразии сообщаемых Ею даров, в числе которых есть истина, прямодушие, правдивость и нет гордости, высокомерия и самонадеянности. Премудрость – это не абстрактно мыслимое бытие, ибо Она имеет сердце, чтобы любить тех, кто любит ее, отвечать тем, кто просит ее помощи. Замечательно то обстоятельство, что автор Притчей наделяет здесь (8, 14) «Хокму» такими качествами, которые пророк Исаия приписывает Мессии (Ис.11,2), т.е.советом, разумом, силой. Он говорит о Ней (8, 15-16) как о Боге. Он Нее исходит всякая власть на земле, Они любит тех, кто любит Ее, Она – источник всех благ (8, 17-21).
Вполне справедливо считать, говорит Г.Троицкий, что «первая ипостатичная спекуляция Ветхого Завета принадлежит, в собственном смысле, второй половине восьмой главы Притч (8, 22-31). Начало главы служит только подготовкой к этому. Здесь мы встречаем нечто большее, чем поэтическая символика и персонификация. «Хокма» настоящей главы – это не только во всем мире господствующий, всесозидательный и законодательный Разум Божий, как свойство, принадлежность или произведение Божие, но также и в самой себе заключенная Сущность, божественная Художница и Посредница. Восьмая глава Притчей как бы подготавливает людей к принятию учения о Воплощении Бога Слова. Радость Бога в Своем творении является характерной чертой для ветхозаветной части Библии. В этом отрывке она представлена как спокойная радость вечной Премудрости, отражающей Свои собственные высокие мысли в мире красоты и гармонического порядка».[31]
Конечно, можно ограничиться отождествлением возвышенной персонификации Премудрости, которую мы находим в восьмой главе Притчей, с божественной мыслью и волей, отразившихся в творении и промышлении о вселенной. Но этого мало. Премудрость говорит, что Она существует от века, была уже до творения мира. Она предшествовала творению, привела в порядок и устроила каждую часть сотворенного, когда оно «стало быть». Однако деятельность Премудрости заключается не только в творении и промышлении. Участие Ее в творении выразилось в утверждении небес и формировании основ земли, но человек был главным объектом Ее заботы и восхищения. Среди всех Ее превосходных и божественных задач ни одна не была так возвышенна, ни одна не была так близка Ей по духу, как творение и устройство человека, о котором Она особенно радуется. «Премудрость изображается как Свидетельница той деятельности, которую Бог Сам завершает, и как Помощница в этой деятельности. Еврейское слово «амон» - художница, употребленной в 8, 13, означает: «руководительница творения», «опытный, умный слуга», «доверенное лицо».[32]
Премудрость радуется в Боге, радуется в человеке, радуется в исполнении воли Божией на пользу человека. Она – Перворождение Создателя, Творец мира, личное Существо, находящее Свое особое восхищение в человеке и в делах человеческих.[33] Премудрость 8-й главы Притч характеризуется такими же чертами, какими Иоанн Богослов описывает в своем Евангелии Слово Божие, Иисуса Христа. Слово было в начале, Оно было у Бога, все произошло через Него, в Нем была жизнь и жизнь эта была светом для людей (Ин.1, 1-4). «Хокма» тоже была у Бога в начале (Притч.8, 22-23), прежде всякого творения (8, 24-26), в котором Она принимала непосредственное участие (8, 27-31); в Ней также заключается свет человеческой жизни (8, 35).
Божественная Премудрость говорит о Себе, что Господь поставил Ее началом путей Своих в творческих делах в том смысле, что Она существовала до творения мира, что Бог сделал ее главнейшим деятелем миротворения. По мнению некоторых толковников, слово «имел» (слав. «созда») означает то же, что и «родил», «произвел на свет». Такому пониманию благоприятствует содержание двух последующих стихов этой же главы (8, 24-25), где дважды повторяется слово «родилась» (слав. «рождает»). По мнению же других богословов, слово «имел» (слав. «созда») равносильно слову «сделал» или «поставил», т.е. поставил Премудрость главою всего сотворенного. Последнее мнение более основательно, - как отмечает Г.Троицкий.[34]
Когда Премудрость говорит, что Она была с Богом при устроении мира, то это значит, что Она была не просто свидетельницей дел Божиих, но принимала участие в них, как Бог. Совершенно очевидно, что здесь идет речь не о человеческой мудрости, которая появилась вместе с человеком, сотворенным в шестой день. Ведь Премудрость говорит о довременном своем существовании, предшествующем не только сотворению человека, но и самой земли, на которой он обитает.
Из главы 8 можно видеть и то, как произошла Премудрость от Бога. Она происходит не посредством творения, а посредством довременного рождения. Премудрость здесь как бы говорит о Себе: Господь рождает Меня, то есть изводит из Своего Существа, делает Меня единосущной Себе, а это все черты ипостасной Премудрости, Сына Божия, это Его личное свойство, то есть довременная рожденность и сыновство. Нельзя видеть здесь простого олицетворения премудрости, как свойства ума Божия, ибо только о действительной Личности, и притом божественной, можно сказать, что Она довременно была у Бога, «родилась», «помазана» (8, 23-25), призвана к творческой и промыслительной деятельности.
Итак, делает вывод Г.Троицкий, «Премудрость 8-й главы есть Лицо Божественное, Премудрость ипостасная, Второе Лицо Святой.Троицы, Сын Божий».[35]
Название Премудрости усвояется здесь Сыну Божию, согласно с общим для учительных книг представлением о «хокме» в том смысле, что Он содержит в себе полноту божественного ведения и осуществляет тайны премудрости Божией в мире через творение и промышление о нем, являясь одновременно источником истинного ведения для людей, как божественный Учитель (ср. Мф.11, 27; Ин.6, 45-46 и др.) То, что у Соломона было сказано о Сыне Божием прикровенно, под образом Премудрости – «Хокмы», евангелист Иоанн Богослов высказывает ясно и открыто в своем учении о Боге Слове. Сам Иисус Христос усвояет себе название Премудрости, когда говорит: «Потому и Премудрость Божия сказала: пошлю к ним пророков и апостолов, и из них одних убьют, а других изгонят» (Лк.11, 49; Мф.23, 34; 11, 19).[36]
В виду ясного сходства учения 8-й главы книге Притчей Соломона о «Хокме» с евангельским учением о Сыне Божием (Ин.1, 1-18) большинство исследователей изъясняют это место в смысле пророческого указания на новозаветный Логос, ипостасную Премудрость Божию, явленную в творении мира и его нравственном обновлении через воплощение Сына Божия. Так понимает это место и Православная Церковь.
Правильность такого понимания «Хокмы» подтверждается единогласным и авторитетным свидетельством св.отцов и учителей Церкви, которые под божественной Премудростью, поскольку Она является здесь как Личность, всегда разумели божественный Логос, ипостасную Премудрость Божию. Трудно отрицать этот вывод, ибо он исходит из наблюдения поразительного сходства между «Хокмой» ветхозаветной и новозаветным Логосом.[37]