Понятия добра и зла

Содержание
Введение
1. Понятия добра и зла
2. Категории добра и зла в истории этической мысли
3. Проблема борьбы добра и зла
4. Справедливость: победа добра и зла
Заключение
Словарь терминов
Список используемой литературы

Введение
 
В широком смысле слова добро и зло обозначают положительные иотрицательные ценности вообще. Мы употребляем эти слова для обозначения самыхразличных вещей: «добрый» значит просто хороший, «злой» – плохой. В словаре В.Даля, например, (напомним, названного им «Словарем живого русского языка»)«добро» определяется сначала как вещественный достаток, имущество, стяжание, затемкак нужное, подходящее и лишь «в духовном значении» – как честное и полезное,соответствующее долгу человека, гражданина, семьянина. Как свойство «добрый»также относится Далем прежде всего к вещи, скоту и потом только к человеку. Какхарактеристика человека «добрый» сначала отождествляется Далем с «дельным», «сведущим»,«умеющим», а уж потом – с «любящим», «творящим добро», «мягкосердным». Вбольшинстве современных европейских языков употребляется одно и то же слово дляобозначения материальных благ и блага морального, что дает обширную пищу дляморально-философских рассуждений по поводу хорошего вообще и того, что являетсядобром самим по себе.

Понятия добра и зла
 
Добро и Зло относятся к наиболееобщим понятиям морального сознания, разграничивающим нравственное ибезнравственное. Тра­диционно Добро связывают с понятием Блага, к которомуотносят то, что полезно людям. Соответственно, не является благом то, чтобесполезно, никому не нужно или вредно. Однако как благо есть не сама польза, алишь то, что приносит пользу, так и зло – не сам вред, а то, что вызывает вред,приводит к нему.
Благо существует в виде самых различных вещей. Благом назы­ваюткнигу и пищу, дружбу и электричество, технический прогресс и справедливость.Что же объединяет эти разные вещи в один класс, в каком отношении они схожи? Уних есть один общий признак: они имеют положительное значение в жизни людей,они полезны для удов­летворения их потребностей – жизненных, социальных,духовных. Благо относительно: нет ничего такого, что было бы только вредным,как и такого, что было бы только полезным. Поэтому благо в одном отношенииможет быть злом в другом. Благо для людей одного истори­ческого периода можетне быть таковым для людей другого периода. Блага имеют неодинаковую ценность ив разные периоды жизни инди­вида (например, в молодости и старости). Не все то,что полезно одному человеку, бывает полезным другому.
Так,социальный прогресс, принося людям определенные и немалые блага (улучшениеусловий жизни, овладение силами природы, победу над неизлечимыми болезнями,демократизацию общественных отношений и др.), оборачивается зачастую столь женемалыми бедствиями (изоб­ретением средств массового уничтожения, войнами заобладание мате­риальными благами, Чернобылем) и сопровождается проявлением от­вратительныхчеловеческих качеств (злобы, мстительности, зависти, жадности, подлости,предательства).
Этику интересуют не любые, а лишь духовные блага, к которымотносятся и такие высшие нравственные ценности, как свобода, спра­ведливость,счастье, любовь. В этом ряду Добро – это особый вид блага в сфере человеческогоповедения. Иными словами, смысл добра как качества поступков состоит в том,какое отношение эти поступ­ки имеют к благу.
Добро, как и зло, является этической характеристикой человечес­койдеятельности, поведения людей, их отношений. Поэтому все, что направлено насозидание, сохранение и укрепление блага, есть доб­ро. Зло же есть уничтожение,разрушение того, что является бла­гом. А поскольку высшее благо – этосовершенствование отноше­ний в обществе и совершенствование самой личности, тоесть развитие человека и человечества, то все, что в действиях индивида способ­ствуетэтому, – добро; все, что препятствует, – зло.
Исходя из того, что гуманистическая этика во главу угла ставитЧеловека, его уникальность и неповторимость, его счастье, потребно­сти иинтересы, мы можем определить критерии добра. Это, прежде всего, то, чтоспособствует проявлению подлинной человеческой сущности – самораскрытию,самовыявлению, самореализации лич­ности, разумеется при условии, что эталичность «имеет право на звание Человека» (А. Блок).
И тогда добро – это любовь, мудрость, талант, активность,гражданствен­ность, чувство сопричастности проблемам своего народа ичеловечества в целом. Это вера и надежда, истина и красота. Иными словами, все,что придает смысл человеческому существованию.
Но в этом случае еще одним критерием добра и – одновремен­но – условием,обеспечивающим самореализацию человека, высту­пает гуманизм как «абсолютнаяцель бытия» (Гегель).
И тогда добро – это все, что связано с гуманизацией человеческихотношений: это мир, любовь, уважение и внимание человека к человеку; этонаучно-технический, социальный, культурный прогресс – но только в тех ихаспектах, которые направлены на утверждение гуманизма.
Таким образом, в категории Добра воплощаются представления людей онаиболее положительном в сфере морали, о том, что соот­ветствует нравственномуидеалу; а в понятии Зла – представления о том, что противостоит нравственномуидеалу, препятствует дости­жению счастья и гуманности в отношениях междулюдьми.
У добра есть свои «секреты», о которых следует помнить. Во-первых,как и все моральные феномены, добро есть единство побуждения (мотива) и результата(действия). Благие побуждения, намерения, не проявившиеся в действиях, еще неесть реальное добро: это добро, так сказать, потенци­альное. Не является вполной мере добром и хороший поступок, ставший случайным результатомзлонамеренных мотивов. Однако эти утвержде­ния далеко не бесспорны, и поэтомумы предлагаем читателям обсудить их. Во-вторых, добрыми должны быть как цель, таки средства ее дости­жения. Даже самая благая, добрая цель не может оправдыватьлюбые, особенно безнравственные, средства. Так, благая цель – обеспечение по­рядкаи безопасности граждан не оправдывает, с моральной точки зрения, применениясмертной казни в обществе.
Как качества личности добро и зловыступают в виде доброде­телей и пороков. Как свойства поведения – в виде добротыи злобы. В чем же заключается и как проявляется доброта? Добро­та – это, с однойстороны, линия поведения – приветливая улыбка или вовремя произнесеннаялюбезность. С другой стороны, добро­та – это точка зрения, сознательно илиневольно исповедуемая фи­лософия, а не природная склонность. Кроме того,доброта не исчер­пывается сказанным или сделанным. В ней – все существочеловека.
Когда мы говорим о ком-то, что это добрый человек, мы имеем ввиду, что это человек отзывчивый, сердечный, внимательный, способный разде­литьнашу радость, даже когда он озабочен собственными проблемами, горем или оченьустал, когда у него есть оправдание для резкого слова или жеста. Обычно эточеловек общительный, он хороший собеседник. Когда в человеке есть доброта, онизлучает тепло, щедрость и великоду­шие. Он естествен, доступен и отзывчив. Приэтом он не унижает нас своей добротой и не ставит никаких условий. Конечно, онне ангел, не герой из сказки и не маг с волшебной палочкой. Он не всегда можетпротивостоять закоренелому негодяю, который творит зло ради самого зла – просто«из любви к искусству».
Ксожалению, таких не просто злых, а именно злобных людей все еще немало. Своимзлом они как бы мстят окружающим за невозможность удовлетворить своинеоправданные амбиции – в профессии, в обществен­ной жизни, в личной сфере.Некоторые из них прикрывают низменные чувства красивыми манерами и приятнымисловами. Другие же не стес­няются употреблять резкие слова, быть грубыми ивысокомерными.
По своему содержанию Зло противоположно Добру. Соответ­ственно,оно выражает, во-первых, наиболее обобщенные представ­ления обо всембезнравственном, противоречащем требованиям мо­рали, во-вторых, общуюабстрактную характеристику отрицательных моральных качеств, в-третьих, оценкуотрицательных поступков людей.
К злу относятся такие качества, как зависть, гордыня, месть,высокомерие, злодеяние. Зависть – одна из лучших «подруг» зла. Чувство завистиуродует личность и взаимоотношения людей, оно возбуждает у человека желание,чтобы другой потерпел неудачу, несчастье, дискредитировал себя в глазахокружающих. Нередко зависть толкает людей на совершение аморальных поступков.Не случайно она считается одним из самых тяжких грехов, ибо все остальные грехиможно рассматривать как следствие или проявление зависти. Злом является и высокомерие,характеризующееся неуважительно-презрительным, надменным отноше­нием к людям.Противоположны высокомерию скромность и уважение к людям. Одно из самыхстрашных проявлений зла – месть. Иногда она может быть направлена не толькопротив того, кто причинил изна­чальное зло, но и против его родных и близких, –кровная месть. Хри­стианская мораль осуждает месть, противопоставляя ейнепротивление злу насилием.

2. Категории добра и зла в истории этической мысли
Представления о добре и зле менялись у разных народов из векаввек, оставаясь при этом краеугольным камнем любой этики. Уже древнегреческиефилософы пытались дать определение этих понятий. Сократ, например, утверждал,что только ясное осознание того, что есть добро и зло, способствует правильной(добродетельной) жизни и позна­нию самого себя. Различие между добром и злом онсчитал абсолют­ным и видел его в степени добродетели и осведомленностичеловека. Никто не делает зла специально, по своей воле, говорил он, а лишь поневедению. Зло есть результат незнания истины и, следовательно, добра. Дажезнание о собственном незнании – уже Шаг на пути к добру. Поэтому самое большоезло – невежество, которое Сократ усматривал не в том, что мы чего-то не знаем,а в том, что не догадываемся об этом и не нуждаемся (или считаем, что ненуждаемся) в знании.
Другие философы древности усматривали добродетельность всоциальных отношениях человека (Аристотель), в его связи с миром идей (Платон).Третьи считали, что добро заложено в самой природе человека и зависит только отнего самого: «Быть хорошим челове­ком – значит не только не делатьнесправедливости, но и не желать этого» (Эпикур).
Религия идею высшего добра воплотила в Боге. Он – творец всегодоброго, вечного, разумного. Всевышний не творил зла. Зло происходит отврожденной «греховности» людей, оно есть проис­ки дьявола. Зло – это не нечтосамостоятельное, оно – отсут­ствие добра, подобно тому как мрак – отсутствиесвета. Начиная с первородного греха, выбор между добром и злом сопровождаетчеловека. Именно христианство впервые утвердило право на этот добровольный иответственный выбор, за который человек расплачивается вечным потустороннимбытием в Раю (абсолютное Доб­ро) или в Аду (абсолютное Зло). Христианство же,не оставляя человека беззащитным перед этим выбором, вооружило его нрав­ственнымкодексом, следуя которому человек может идти по пути добра, избегая зла.
Этот кодекссоставил содержание знаменитой Нагорной проповеди Иису­са Христа (Евангелие отМатфея, гл. 5). В ней Иисус не только учит народ десяти заповедям,сформулированным Моисеем еще в Ветхом Завете, таким как «Возлюби ближнеготвоего, как самого себя», «Не убий», «Не укради», «Не произноси ложногосвидетельства на ближнего твое­го», но и дает им свое толкование. Так,ветхозаветное «люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего» Иисус дополняет:«А я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас,благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас… Ибоесли вы будете любить любящих вас, какая вам награда? И если вы приветствуететолько братьев ваших, что особенного делаете?» Конкре­тизируя, разрешая илизапрещая те или иные формы поведения, христи­анские заповеди явились, посуществу, выражением основных принци­пов нравственности, на которых должностроиться отношение человека к человеку.
Если религиозная этика рассматривает Добро и Зло прежде всего какоснования нравственного поведения личности, то философский анализ этихкатегорий направлен скорее на выявление их сущности, истоков и диалектики.Стремление понять природу добра и зла, объе­диняя усилия разных мыслителей,породило богатое классическое философско-этическое наследие, в которомвыделяется рассмотре­ние данных понятий Г.В.Ф. Гегелем. С его точки зрения,взаимосвя­занные и взаимополагающие понятия добра и зла неотделимы от понятия индивидуальнойволи, самостоятельного индивидуального выбора, свободы и вменяемости. В«Феноменологии духа» Гегель писал: «Так как передо мною стоят добро и зло, то ямогу сделать между ними выбор, могу решиться на то и на другое, могу принять всвою субъективность как то, так и другое. Природа зла, следователь­но, такова,что человек может его хотеть, но не необходимо должен его хотеть».
Добро реализуется у Гегеля также через индивидуальную волю: «…добро есть субстанциальное бытие для субъективной воли, – она должна егосделать своей целью и совершить… Добро без субъек­тивной воли есть тольколишенная абстракции реальность, и эту ре­альность оно должно получить лишьчерез волю субъекта, который должен иметь понимание добра, сделать его своим намерениеми осу­ществить в своей деятельности». Понятие воли Гегель распростра­няет нетолько на область внешней реализации, область поступков, но и на областьвнутреннюю, область мышления и намерений.
Поэтому важную роль он отводит самосознанию, которое выступает какисток самосозидания человеческой личности через свободный выбор между добром излом. У Гегеля «самосознание есть возможность… ста­вить собственнуюособенность выше всеобщего и реализовать ее по­средством поступков –возможность быть злым. Таким образом, имен­но самосознанию принадлежит наиболееважная роль в формировании злой воли, равно как и доброй».
Моральное сознание всегда находится перед тяжелой и безна­дежнойдилеммой: «Любым поступком, которому предшествует пре­красное намерение, ононеизбежно совершает зло, – считает Ге­гель, – отказываясь от поступков, пытаясьсохранить свою чистоту, не запятнав ее никаким действием, оно неизбежно впадаетв пустоту и никчемность существования, что также является злом, но направ­леннымуже против себя».
Гегель рассматривает зло через феномен фанатичной толпы – «отрицательнойсвободы», или «свободы пустоты», которая, по его определению, «представляетсобой как в области политики, так и в области рели­гии фанатизм разрушениявсякого существующего общественного порядка и устранения индивидуумов,подозреваемых в приверженности к порядку… Лишь разрушая что-либо, этаотрицательная воля чувству­ет себя существующей. Ей, правда, кажется, что онастремится к какому-то положительному состоянию, но на самом деле она не хочетположи­тельного осуществления этого состояния...» Фанатичная толпа, описаннаяГегелем, обращает все свое «бешенство разрушения» на ненавистную ей цивилизацию(«всякий существующий общественный порядок»), в том числе и на памятникикультуры (мы знаем об этом из печальной исто­рии человечества, в том числе исвоей собственной). Ей есть кого нена­видеть – самостоятельных, цивилизованных,независимых от нее лю­дей, подозреваемых в приверженности к порядку (и об этоммы тоже знаем). Толпа хочет вернуться в первоначальное, доцивилизованное бытие,восстановить прошлое, которое кажется столь радужным и чуж­дым зла состоянием«всеобщего равенства», настоящим царством добра (и это нам знакомо, не правдали?).
Еще один феномен зла, по Гегелю, – лицемерие, которое способ­ствуетморальному оправданию многих неприглядных поступков, вплоть до преступления.Действительно, воровство, массовые убийства, терро­ризм, насилие, геноцид частонаходят лицемерное оправдание при помо­щи моральной софистики, выдающейинтересы ограниченной социаль­ной группы, отдельной нации или даже личности завсеобщие.
Возможен ли выход из этого царства всеобщего и многоликого зла?Злое сознание может однажды раскаяться, взглянуть на себя заново, как бы состороны, ужаснуться себе, признаться себе в том, что оно – зло. Однако исповедькающегося сердца, как подмечает Гегель, может встретить жестокосердную насмешкуи презрение другого. Отвергнутое и обиженное, оно уйдет в себя, в свое одиноче­ство,свое привычное зло, усугубленное непризнанием другим само­сознанием.
Подлинныйвыход из взаимного зла возможен лишь при обоюд­ном раскаянии, при возможностислушать не только себя, но и дру­гого, понимать, а не осуждать его. Толькотогда «зло отрешается от себя, признает бытие другого, начинает верить в егоспособность к моральному возрождению». Таким образом, возможность добра
Гегель напрямую связывал с диалогом самосознаний. Причем диа­логнесвободных, неуверенных в себе самосознаний должен через драматическиеколлизии взаимного отрицания, недоверия, ледяного одиночества, взаимногопрезрения и всеобщего зла возродить на­дежду на возможность нового диалогасвободных и умеющих ува­жать чужую свободу людей.
Если внимание немецкого философа более привлекает анализ зла, торусский философ Вл. Соловьев основной акцент делает на проблеме добра. Анализируяв работе «Оправдание добра» его основные атрибуты, Соловьев отмечает, что это,во-первых, чисто­та или автономность добра. Чистое добро ничем не обусловлено,оно требует, чтобы его избирали только ради него самого, без вся­кой иноймотивации. Во-вторых, это полнота добра. И в-третьих, его сила. Вл. Соловьевсчитал, что идея добра присуща человеческой природе, а нравственный законзаписан в человеческом серд­це. Разум только развивает на почве опытаизначально присущую человеку идею добра. Мысль Соловьева сводится к тому, чтобысовершенно сознательно и свободно подчинить нашу волю идее добра, заложенной внас от природы, идее лично продуманной, «ра­зумной». Добро, по мнениюСоловьева, коренится в трех свой­ствах человеческой натуры: чувстве стыда,жалости и благого­вения.
Чувство стыда должно напоминатьчеловеку о его высоком достоин­стве. Оно выражает отношение человека к творениюнизшему в сравне­нии с ним. Это чувство – специфически человеческое, егополностью лишены самые высокоорганизованные животные. Второе нравственноеначало человеческой природы – чувство жалости заключает в себе, по Соловьеву,источник отношений к себе подобным, то есть к людям. Зачатки этого чувства естьи у животных. Поэтому Соловьев говорит: «Если человек бесстыдный представляетсобою возвращение к скотско­му состоянию, то человек безжалостный нижеживотного уровня». И на­конец, третье – чувство благоговения – выражаетотношение челове­ка к высшему началу. Это чувство преклонения перед высшимсоставляет основу любой религии.
Развивая положения своей нравственной философии, Соловьевуказывает на три основных принципа, базирующихся на рассмот­ренных первичныхэлементах добра и нравственности: принцип аскетизма, принцип альтруизма ирелигиозный принцип.
Считая основой аскетизма чувство стыда «за излишнюю актив­ностьнизшей природы», Соловьев утверждал: «Аскетизм возводит в принцип все то, чтоспособствует победе духовного над чувствен­ным. Основное требование аскетизмасводится к следующему: под­чиняй плоть духу, насколько это нужно для егодостоинства и неза­висимости. Напротив, недостойно человека быть закабаленнымслугой материи, рабом своей материальной природы». Однако аскетизм не можетбыть самоцелью. Ведь человек способен подчинить себе свою природу не только длядобрых, но и для злых целей. Самодовлею­щий аскетизм ведет к гордыне илицемерию.
Принцип аскетизма имеет нравственное значение лишь тогда, когда онсоединен с принципом альтруизма. Его основа – чувство жа­лости, котороесвязывает человека со всем живым миром. Согласно Соловьеву, когда человек жалеетдругого человека или животное, он не отождествляет себя с ним, а видит в немсущество, подобное себе, желающее жить, и признает за ним это право так же, каки за собой. Отсюда и вытекает требование, известное как золотое правило нрав­ственности:поступай с другими так, как ты хотел бы, чтобы посту­пали с тобой. Это общееправило альтруизма Соловьев расчленяет на два частных правила: 1) не делайдругому ничего такого, чего не хочешь себе от других; 2) делай другому все то,что сам хотел бы от других. Первое правило Соловьев называет правилом справедли­вости,второе – милосердия, и они нераздельны.
Вместе с тем нравственные правила справедливости и милосер­дия,хотя и включают в себя всю область взаимоотношений живых существ, но непокрывают всего многообразия отношений даже между людьми. Поэтому необходим религиозныйпринцип, базирующийся на благоговении и вере: «Сознательно и разумно делатьдобро я могу только тогда, когда верю в добро, в его объективное, самостоя­тельноезначение в мире, то есть, другими словами, верю в нрав­ственный порядок, вПровидение, в Бога. Эта вера… составляет то, что называется естественнойрелигией». Соловьев считал, что «доб­родетельный человек есть человек, каким ондолжен быть. Другими словами, добродетель есть нормальное или должное отношениече­ловека ко всему».
Этическаясистема Соловьева и сегодня имеет непреходящее значение – это единственная врусской философии законченная концепция христианской нравственности, пронизаннаяверой в не­истребимость пребывающего в человеке добра
Сложности в определении и понимании добра и зла коренятся в ихособенностях. Первая из них – всеобщий, универсальный характер Добра и Зла.Если, скажем, честь и достоинство – сугубо личностные оценки человеческихкачеств, проявляющиеся в меж­личностных отношениях, то под «юрисдикцию» добра изла подпа­дает все: и человеческие отношения, и отношение человека к приро­де имиру вещей.
Заметим, однако, что всеобщность и универсальность не мешают добруи злу отличаться второй особенностью – конкретностью и непосредственностью. Они– понятия исторические, зависящие от реальных общественных отношений.
Так, в первобытном обществе добром считалось все, чтоспособствовало выживанию рода, то есть добродетелью были не только мужество ихрабрость, но и коварство, хитрость и даже жестокость. С появлениемчастнособственнических отношений добро начало отождествляться пре­имущественнос материальным благополучием, богатством, а поскольку распределялось оно неравномерно,то достижение добра одними осуще­ствлялось зачастую за счет причинения зладругим.
Третья важнейшая особенность добраи зла – это то, что они феномены субъективные, то есть не принадлежащиеобъективному миру, а относящиеся к деятельности человеческого сознания. Дей­ствительно,в природе, например, нет явлений, которые безотноси­тельно к человеку были быдобром или злом. Это мы, в зависимости от своих нужд, интересов, условий жизни,относим одни вещи и яв­ления к разряду «добрых», другие – к разряду «злых».Дело в том, что добро и зло – понятия не только ценностные, но и оценочные. Приих помощи мы положительно или отрицательно оцениваем то или иное природное,социальное явление, моральные качества и по­ступки людей. Но как всякиеоценочные понятия они несут в себе элемент человеческой субъективности, личнойпристрастности, эмо­циональности.
Проявляется субъективность, во-первых, в том, что разные субъектыв силу разницы в понимании, интересах, отношениях могут иметь различноепредставление о добре и зле. Так, для одного добро – «награда сердцу» –«счастье и покой», для другого – гражданское неравнодушие и борьба засправедливость, для третьего – духовное и интеллектуальноесамосовершенствование, для четвертого – материальный достаток и т.д. и т.п. Представляете,как людям трудно понять друг друга, договориться, особенно если их оценкивзаимо­исключающи, а нетерпимость не позволяет стать на точку зрения другого. Итогда «доброе» становится «злым». Вот как подметил эту особенность добрарусский философ Л. Шестов: «Таково уж свойство добра. Кто не за него, тотпротив него. И всякий человек, признавший суверенность добра, принужден ужеделить своих ближ­них на хороших и дурных, то есть на друзей и врагов своих».Этим, в частности, Л. Шестов объясняет максималистскую позицию Льва Толстого,для которого, с одной стороны, служить добру было «не только не бремя, аоблегчение от бремени», но, с другой стороны, это как бы давало ему право«требовать от других людей, чтобы они делали то, что он делает, жили так, какон живет».
Кстати, этим недостатком «грешил» не только Л. Толстой, но многиедругие люди, в том числе и мы с вами. Особенно развивается он у тех, кто имеетвласть над другими. В этом случае им кажется, что они владе­ют монополией наистину и добро, а также правом обратить в «свою веру» всех сомневающихся иинакомыслящих – для их же блага. Так думают и действуют семейные тираны: ведьони точно знают, что имен­но нужно для счастья их близких, и поэтому требуютбезоговорочного послушания; так думают и действуют политические диктаторы: онитоже знают, что есть добро для народа и действуют «от имени и в интересах»народа, даже если для этого надо творить насилие над народом – от ГУЛАГов доцензуры над печатью. Но насильственное добро уже не есть добро: нельзя насильнозаставить людей быть счастливыми или добродетельными.
Во-вторых (и это вытекает из «во-первых»), в силу тех или иныхпричин то, что для одного человека объективно выступает в виде добра, длядругого является (или ему кажется, что является) злом. Так, для больногопредстоящая операция однозначно воспри­нимается как зло; для хирурга же,видящего картину болезни с про­фессиональной точки зрения, она – единственнаяформа помощи, а значит – добро.
А и областичеловеческих отношений?.. Плохой-хороший, добрый-злой… Такое двухцветноеделение мира начинается еще с детского сада и нередко проходит через всю жизнь.Со временем выясняется, что «пло­хой» с нашей точки зрения для других вовсе нетак уж и плох, у него, как и у нас, есть друзья, которые его уважают и дажелюбят. После такого открытия уже нетрудно сообразить, что и мы сами –безусловно, по-своему хорошие – далеко не у всех пользуемся симпатией, а длякого-то просто невыносимы.
Субъективность, таким образом, предполагает отсутствие абсо­лютногоДобра и Зла в реальном мире (они возможны лишь в абст­ракции или мирепотустороннем). Поэтому из субъективности про­истекает четвертая особенностьдобра и зла – их относительность, также проявляющаяся в ряде моментов.
Во-первых, зло в одних условиях и отношениях может предста­вать ввиде добра в других условиях и отношениях. Русский фило­соф И.О. Лосский,указывая на то, что зло всегда относительно, ут­верждал, что в любом зле, сфилософской точки зрения, есть какие-то элементы добра.
Лосский иллюстрировал этот тезис на примере смерти. Смерть естьнесомненное зло; более того, она символизирует предельное зло мира. С этимсогласится любой человек, познавший боль утраты или задумав­шийся о бренностисвоего существования. Но если абстрагироваться от личностных переживаний ипосмотреть на смерть с точки зрения ее роли в процессе жизни, то становитсяочевидной ее необходимость – не только биологическая, но и этическая. Осознаниечеловеком своей смер­тности побуждает его к нравственным исканиям. Без смертинет жизни, но без смерти нет и смысла жизни. Благодаря смерти жизнь приобрета­еткачество непреходящей ценности. Только то ценно, что конечно. Осоз­наниечеловеком своей конечности побуждает его искать способы пре­одоления смерти,духовной или даже физической. Оно становится импульсом к творчеству.
Во-вторых, то, что было злом, в процессе развития может превра­щатьсяв добро и наоборот.
Так, вызывавшие когда-то ликование ирригационные работы вБеларуси, направленные на осушение болот, дали возможность расширения полезныхплощадей и, следовательно, способствовали добру – увеличе­ниюсельскохозяйственной продукции. Но оказалось, что со временем это привело куничтожению целой системы малых рек и озер, опреде­лявших климат, ландшафт иприродные условия Беларуси в целом. Причиненное природе зло оказалосьнеобратимым.
Возможно, именно относительность добра и зла, наблюдение, что «всехорошее – дурно» и наоборот, привели Ницше к выводу: «Ни за что так дорогочеловек не расплачивается, как за свои добродетели». В обыденном сознании этамысль находит отражение в пословицах «Добро бывает наказуемо», «Хочешь уделатьсебе плохо – сделай другому хорошо» и др. Эта горькая житейская «мудрость» вкакой-то мере объясняет и оправдывает парадокс нравственного поведения, под­меченныйеще древнеримским поэтом Овидием: «Благое вижу, хвалю, но к дурному влекусь». Иразве не то же свойство добра и зла сокры­то в знаменитой фразе «Благиминамерениями вымощена дорога в ад»? Русский философ С.Л. Франк в работе«Крушение миров» писал, что «всё горе и зло, царящее на земле, все бедствия,унижения, страдания по меньшей мере на 99% суть результат воли к осуществлениюдобра, фанатичной веры в какие-либо священные принципы, которые надле­житнемедленно насадить на земле, и воли к беспощадному истребле­нию зла; тогда какедва ли одна сотая доля зла и бедствий обусловлена действием откровенно злой,преступной и своекорыстной воли».
Рассмотренные проявления относительности добра и зла высве­чиваюти подтверждают их пятую особенность: единство и нераз­рывную связь друг сдругом. Они бессмысленны в отдельности, как бессмыслен плюс без минуса; они немогут существовать друг без друга, как не существуют самостоятельно северный июжный полюс магнита. Не говоря уже о том, что изысканная мимикрия зла зачас­тую,к сожалению, привлекает людей сильнее, чем беспомощность, за­урядность добра.
По Ницше, зло нужно так же, как и добро, даже больше чем добро: ито, и другое является необходимым условием человеческого суще­ствования иразвития. И разве не об этом говорил еще Шекспир в «Гамлете»: «Что делала быблагость без злодейства?»
Для современной цивилизации характерна ситуация, когда человекпоме­щается в нечеловеческие условия «по ту сторону добра и зла», в которых емуничего не остается, как творить зло (как, например, в фильмах КвентинаТарантино). Начало таким «экспериментам» положил Ф.М. Достоевский, который врезультате пришел к выводу, что «нельзя человека так испытывать».
Не следуетв то же время забывать, что единство добра и зла – это единство противоположностей.А это означает, что они не толь­ко взаимополагают, но и взаимоисключают другдруга. И это взаимоисключение обусловливает постоянную борьбу добра и зла, борь­бу,которая не просто выступает еще одной – шестой их отличи­тельной особенностью,но и определяет способ их существования. Иными словами, добро ведет со зломпостоянную борьбу, которая не может завершиться окончательной победой одной изсторон.
Ведь если, скажем, победит добро, а зло будет уничтожено, то самодобро «породит» зло – в условиях всеобщего добра «наи­меньшее» добро будетвосприниматься как зло. И, наоборот, в усло­виях победившего зла«минимизированное» зло будет добром.

3. Проблема борьбы добра и зла
Однако взаимная непобедимость добра и зла вовсе не означает, чтоих борьба бессмысленна и не нужна. Если не бороться со злом, то оно будетдоминировать над добром и причинять страдания лю­дям. Правда, парадокс в том,что в процессе этой борьбы можно «заразиться» злом и насадить еще большее зло;ибо «во время борьбы со злом и злыми добрые делаются злыми и не верят в другиеспосо­бы борьбы с ним, кроме злых способов». Трудно не согласиться с этимвысказыванием Н.А. Бердяева, да и опыт борьбы человече­ства со злом убеждаетнас в этом. Поэтому смысл этой борьбы в том, чтобы всеми возможными средствамиуменьшать «количество» зла и увеличивать «количество» добра в мире, а основнойвопрос – какими способами и путями добиться этого. По сути, вся историякультуры в той или иной форме содержит попытки дать ответы на этот вопрос. Исегодня существует значительный «разброс» в отве­тах: от знаменитого «Добродолжно быть с кулаками» до этики ненасилия, базирующейся на идее непротивлениязлу насилием.
Идеал ненасилия, сформулированный на заре христианства в На­горнойпроповеди Иисуса Христа, всегда был в центре внимания европейской культуры.Заповеди непротивления злу насилием, любви к врагам одновременно и понятны, ипарадоксальны: они, казалось бы, противоречат здравому смыслу, природныминстинктам и соци­альным мотивам человека, и поэтому воспринимались и восприни­маются,мягко говоря, скептически.
Люди всегда были склонны считать, что Нагорная проповедь предназна­ченадля идеального мира, и нужно быть святым, не от мира сего, чтобы принять еелогику. Как бы возражая ветхозаветному «Око за око, зуб зазуб», Иисус Христос утверждает: «А я говорю вам: непротивься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему идругую». Трудновыполнимый, но бесконечно мудрый завет. Причем этот способповедения по заповеди не меняется из-за того, что приходится действовать вреальном мире, в той среде, где принято бить по щекам.
Во времена первых христиан это непротивление не рассматрива­лосьеще в качестве пути преодоления зла, а являлось лишь свиде­тельствомнравственного совершенства, индивидуальной победы над грехом. В XX веке – веке насилия и жестокости, войн и преступности – концепцияненасилия, развитая такими выдающимися мысли­телями, как Г. Торо, Л. Толстой,М. Ганди, М.Л. Кинг, становится осо­бенно актуальной, ибо она рассматриваетненасилие как наиболее действенное и адекватное средство противостояния злу,как единственно возможный реальный путь к справедливости, ибо все дру­гиеоказались не эффективными.
В качестве обоснования этики ненасилия приведем ряд аргумен­тов.Во-первых, отвечая на зло насилием, мы не побеждаем зло, так как не утверждаемдобро, а напротив, увеличиваем количество зла в мире. Во-вторых, ненасилиеразрывает «обратную логику» насилия, порождающего эффект «бумеранга зла» (Л.Толстой), согласно ко­торому содеянное тобой зло обязательно вернется к тебе.В-третьих, требование ненасилия ведет к торжеству добра, поскольку способствуетсовершенствованию человека. В-четвертых, не отвечая на зло насилием, мы, как нистранно, противопоставляем злу силу, ибо способ­ность «подставить щеку» требуетгораздо большей силы духа, чем просто «дать сдачи». Таким образом, ненасилие –не поощрение зла и не трусость, но способность достойно противостоять злу ибороться с ним, не роняя себя и не опускаясь до уровня зла.
Наверное,поэтому у этики ненасилия так много сторонников – и идейных, и практическидействующих в рамках различных движений (хип­пи, пацифисты, «зеленые» и др.).Ведь ненасилие способно изменить не только личность и межличностные отношения,но и общественные ин­ституты, взаимоотношения масс людей, классов, государств.Даже поли­тика, это организованное и узаконенное насилие, может быть преобразо­ванана принципиально ненасильственных основах. Таким образом, непасилие в том виде,который оно приобрело в теории и практике XX века, становится эффективнымсредством решения общественных конфликтов, ранее решавшихся с применениемнасилия.
Вместе с тем не следует сбрасывать со счетов и аргументысторонников насильственной формы борьбы со злом. Конечно, те общественныедвижения и институты, которые практикуют насилие или призывают к нему, вряд лисчитают его позитивным явлением. Они оценивают насилие скорее как вынужденнуюнеобходимость, чем как желаемое состояние. Концепцию же ненасилия они считаюткрасивой, но утопичной мечтой. Главный аргумент противников не­насилия в защитунасилия – безнаказанность зла в условиях нена­силия.
Оперируют они конкретными примерами, но примеры эти весьма убеди­тельны.Действительно, разве насильственная борьба с оккупантом и агрессором не естьдобро? Что было бы, если бы во время Великой Отечественной войны наш народ, всоответствии с принципом ненаси­лия, подставлял бы «другую щеку» фашизму?Кстати, такой же аргу­мент приводят сегодня и сторонники уничтожениябандформирований в Чечне как необходимой акции в борьбе с терроризмом. Илисамообо­рона от напавшего на тебя преступника – что, тоже «подставлять емущеку»?
Так что у сторонников «добра с кулаками» тоже есть своя, весомаяточка зрения. Тем более что насилие может быть таким многоликим: от безобидногоигрового насилия (игра котят, борьба на ринге) или необходимой реакциисамозащиты до агрессивной враждебности, жажды мести и даже убийства. И осуждаяодни, наиболее крайние и жестокие формы насилия, вполне можно прийти коправданию других.
Еще один недостаток этой концепции противники этики ненаси­лиявидят в ее слишком идеализированном, на их взгляд, представ­лении о человеке.Теория и практика ненасилия действительно ак­центирует внимание на присущемчеловеку стремлении к добру, рассматривая эту склонность в качестве своеобразногоархимедова рычага, способного перевернуть мир.
Однако сторонники ненасилия в то же время признают, чточеловеческое поведение может быть и источником зла. Но считать человека пол­ностьюзлым существом – значит клеветать на него, так же как считать его только добрым– значит льстить ему. Именно такую ошибку до­пускают те, кто утверждает, чтокаждый человек – хищный «волк», склон­ный к разрушению и насилию, или покорная«овца», не способная по­стоять за себя (Э. Фромм).
Только признание моральной амбивалентности, двойственнос­ти природычеловека выражает справедливое отношение к нему. Именно такая, сугубо трезвая,реалистическая концепция человека служит гарантией действенности и, более того,практической мето­дикой ненасильственной борьбы, которая предлагает путь, стра­тегиюи тактику усиления и приумножения добра.
Приверженцы ненасилия считают, что для этого сторонам прежде всегонеобходимо: а) отказаться от монополии на истину, признавая, что мы сами тожеможем ошибаться; 6) осознать, что мы вполне могли бы быть на месте своихоппонентов, и под этим углом зрения критически проанали­зировать свое поведение– особенно то в нем, что могло бы провоциро­вать враждебную позицию оппонентов;в) исходя из убеждения, что чело­век всегда лучше того, что он делает, и что внем всегда сохраняется возможность изменений, искать такой выход, которыйпозволил бы оппоненту сохранить достоинство, ни в коем случае не унижая его; г)не настаивать на своем, не отвергать с ходу точку зрения оппонента, а искатьприемлемые решения; д) пытаться превращать врагов в друзей, ненави­деть зло, нолюбить людей, стоящих за ним.
Таким образом, если насилие направлено на подавление илиуничтожение противника и лишь временно заглушает конфликт, но не устраняет егопричин, то ненасильственная акция направлена на устранение самой основыконфликта и предлагает перспективу развития взаимоотношений, особенно когдапредшествующее зло не является препятствием для последующих добрых отношений.Сво­еобразие моральной позиции сторонников ненасилия состоит в том, что онипринимают на себя ответственность за зло, против которого борются, и приобщают«врагов» к тому добру, во имя которого ве­дут свою борьбу.
Интересныеидеи можно найти по этому поводу в «Агни-Йоге», которая советует: знайтеврагов, берегитесь от них, но злобы не имейте. Злоба, ненависть приковывают наск врагу, а борьба с ним ведет к непродуктивному расходу жизненной энергии.Врага надо преодоле­вать силой своей устремленности к положительной цели. Надов них, врагах, черпать силы для возрастания творческой активности, памятуя овосточной мудрости: «Враги наши – учителя наши».
Ода врагу/> /> /> /> />
О, сколько лучших свойств души Вражды сжигает пламя!
Но виноватых не ищи —
Врагов творим мы сами.
Напрасно тратим жизни пыл
На ненависти силу.
Но не врага сотрем мы в пыль, — Себя сведем в могилу.
Объяты черной ворожбой,
Мы копим злость упрямо
К тому, кто собственной враждой Невольно связан с нами.  
И в этой связке двух начал Триумф есть и паденье:
Взойдет лишь тот на пьедестал, Чье выше устремленье.
Не надо тратить на врага
Прямых ударов силу.
Полезней видеть в нем всегда Преодоленья стимул.
Тогда исчезнет мести зуд
И мир придет в обитель.
А люди с радостью поймут,
Что враг для них — учитель.  


Существует устойчивый стереотип, рассматривающий ненасилие каксоциальную пассивность и психологическую трусость, отсут­ствие мужества. Этообвинение нельзя считать справедливым. Преж­де всего, следует провести различиемежду понятиями силы и наси­лия. Сила является неотъемлемым и фундаментальнымсвойством бытия человека. Насилие – это разрушительная сила, точнее даже,саморазрушительная, ибо в своем последовательном осуществле­нии как абсолютноезло оно оборачивается против самого себя. Ненасилие же является позитивным, конструктивнымвыражени­ем силы: оно тоже сила, но при этом более сильная, чем насилие.
Ненасилие нельзя путать с пассивностью – капитуляцией пе­реднесправедливостью, вызванной отсутствием силы. Ненасилие же помимо огромнойвнутренней работы и духовной активности, на­правленной (не в последнюю очередь)на преодоление страха, пред­полагает также продуманную наступательную тактику,опреде­ленную технологию противостояния злу.
Как это ни парадоксально, но в действительности пассивность исмирение являются как раз условием и порождением насилия. Пассивность – этопозиция человека, который не дорос до насилия. Ненасилие же пред­ставляет собойреакцию человека, который перерос насилие и поднялся на более высокую ступеньпреодоления страха. Причем помимо пре­одоления «животного страха» ненасилиетребует еще и особой духов­ной стойкости. И мужество, которое требуется дляненасильственной борьбы и формируется ею, есть мужество ответственногосуществования в этом мире.
Поэтому ненасилие – это сила бесстрашия, любви и правды, сила в еенаиболее чистом, созидательном и полном проявлении, направленная на борьбупротив зла и несправедливости.
В жизни каждого человека однажды или постоянно встают про­блемыборьбы со злом. И от того, какую линию поведения и форму борьбы – насильственнуюили ненасильственную – изберет каж­дый из нас, зависит утверждение илипоражение Добра и проявле­ние нашей сущности. Так какую же позицию предпочесть?Выбор остается за нами.

4. Справедливость: победа добра над злом
В какой бы форме ни велась борьба добра со злом, но победа добравсегда и всеми расценивается как торжество справедливос­ти, ибо категория «справедливость»в наибольшей степени отвеча­ет критериям добра. С ней связано представление осовокупности нравственно приемлемых норм, которые выступают как правильная(адекватная) мера воздаяния личности за совершенные действия. Этим понятиемоценивается соотношение между: а) «ролями» от­дельных людей или социальныхгрупп: каждый должен обрести свое место в жизни, свою «нишу», соответствующуюего способнос­тям и возможностям; б) деянием и воздаянием; в) преступлением инаказанием; г) правами и обязанностями; д) достоинством и чес­тью. Ихсоответствие, гармония, справедливое соотношение расце­нивается как добро.
Справедливость – это мерило естественных прав человека. В ос­новепонятия справедливости лежит принцип равноправия, уравни­вающий права каждогочеловека на единые стартовые возможности и дающий каждому одинаковые шансыреализовать себя. Однако равноправие отнюдь не то же самое, что равенство, хотяэти понятия часто (сознательно или случайно) путают и подменяют друг другом.Люди равны в своих правах, но не равны в своих возможностях, спо­собностях,интересах, потребностях, «ролях» и обязанностях. С одной стороны, этозамечательно: ведь именно в нашем неравенстве, нетождественности, заложеныистоки нашей индивидуальности, уникально­сти и неповторимости, и разве было бысправедливым мерить всех «на один аршин»? С другой стороны, это смешениепонятий порож­дает массу недоразумений и заблуждений.
Так, ребенок не может быть равен своим родителям, но он долженбыть равноправен с ними: он не собственность папы и мамы (кстати, так же, как игосударства), они не вольны распоряжаться им по своему усмотрению, а его правадолжны соблюдаться и защищаться, как и права взрослых. Не случайно сегодняширится мощное всемирное движение в защиту прав ребенка, а в учебных заведенияхправа ребенка изучаются в рамках прав человека. Женщина не равна мужчине – иэто прекрасно, но она равно­правна ему в своем стремлении реализовать своистартовые возможнос­ти. Студент не равен педагогу, но равноправен с ним всоблюдении граж­данских прав и свобод, в отношении к его чести и достоинству. Ипоэтому, скажем, требование их уважения и у преподавателя, и у студента должнобыть взаимным: педагог не имеет права унижать студента, точно так же, как мытребуем этого от студента по отношению к педагогу.
Намеренное или случайное смешение понятий «равенство» и«равноправие» свидетельствует или о нашей языковой небрежнос­ти и уровнекультуры, или – что гораздо серьезнее – изобличает социально-политические иморальные спекуляции и попытки мани­пулирования людьми с помощью стремления ксправедливости, ко­торое всегда движет человеком.
Вот и сегодня различные политические партии левого направления, ис­пользуяскладывающееся в условиях рынка имущественное неравен­ство, деление на богатыхи бедных, взывают к чувству и сознанию спра­ведливости и зовут граждан наборьбу за нее и установление равенства. Эти лидеры или безграмотны и непонимают, что равенство в принципе невозможно, или в своем стремлении к властицеленаправленно исполь­зуют доверчивость граждан.
Сознание справедливости и отношение к ней во все времена былистимулом нравственной и социальной деятельности людей. Ничто значительное вистории человечества не совершалось без осознания и требования справедливости.Поэтому объективная мера справед­ливости исторически обусловлена и относительна:нет единой спра­ведливости «на все времена и для всех народов». Понятие и требо­ваниясправедливости меняются по мере развития общества. Абсолютным остается лишь критерийсправедливости, которым вы­ступает степень соответствия человеческих действий иотноше­ний социальным и моральным требованиям, достигнутым на данном уровнеразвития общества.
Понятие справедливости – это всегда осуществление нравствен­нойсущности человеческих отношений, конкретизация должного, реализацияпредставлений о добре и зле. И поэтому в понятии «справедливость» воплощаютсяте свойства добра и зла, о кото­рых мы говорили выше, в частности, относительностьи субъек­тивность. Ведь то, что представляется справедливым одному, мо­жет бытьвоспринято другим как вопиющая несправедливость, что и проявляется в системеоценок, поощрений и наказаний (назначе­ние на должность одного из двух «равных»претендентов; раздача премий сотрудникам; мера наказания преступнику).
Особенно остро и болезненно воспринимается людьми пробле­масправедливого возмездия за особо тяжкие преступления. Еще в Ветхом заветесправедливость устанавливалась простым прин­ципом «око за око». И до сего днямщение и мстительность вос­принимаются многими как единственное средствовоздаяния за насилие и убийство. Отсюда и отношение большинства людей кпроблеме смертной казни: около 80% населения Беларуси и Рос­сии считают ееединственным справедливым средством наказания преступников-убийц. Возможно, этодействительно справедливо: человек, лишавший жизни других людей, должен быть исам ли­шен жизни. Но оказывается, что с точки зрения нравственностиабсолютизация принципа справедливости может вместо добра при­водить к злу.Именно так обстоит дело и со смертной казнью. Самый главный аргумент противсмертной казни приводят сторон­ники этики ненасилия: смертная казнь, безусловно,есть зло, ибо она, уничтожая одно зло, порождает новое, причем в большем мас­штабе,превращая в убийц всех, кто голосовал за нее, присуждал к ней, приводилприговор в исполнение. Наличие смертной казни в обществе делает человекапривычным и равнодушным к злу, убийству, смерти другого человека, жестокости.Справедливость заключается в том, что наказание должно быть неотвратимым, а нев том, что оно должно быть жестоким, тем более бессмысленно жестоким. Очевидно,что смертная казнь не имеет никакого смысла по следующим причинам:
— отмена или сохранение смертной казни не меняет уровняпреступности в стране (это подтверждено многолетними социологическими ис­следованиями);
— смертная казнь не оказывает превентивного действия: не запуги­ваети не отпугивает преступника (что также подтверждено);
— она не предотвращает преступления: никого из потенциальныхпреступников не останавливает наличие или отсутствие в обществе смер­тнойказни;
— она не может удовлетворить родственников жертв: ведь минутноеторжество, вызванное тем, что «справедливость восторжествовала», не в состояниивернуть им их близких;
— она не является в полной мере наказанием: мгновенная смерть вовремя казни – избавление преступника от страданий.
Таким образом, смысл смертной казни сводится к одному:удовлетворению наших низменных страстей в жестокости и мстительно­сти.Справедливость может осуществляться иным путем, не лишаю­щим жизни другогочеловека, пусть и преступника – например, через пожизненное заключение. Иговорить здесь об экономической нецелесообразности такого наказания неуместно:гуманизм и нравствен­ность не должны измеряться в денежном эквиваленте.

Заключение
Проблемы Добра и Зла, справедливости и несправедливости, наси­лияи ненасилия были и остаются центральными и вечными пробле­мами этики. Мыпредставили здесь лишь некоторые подходы к их пониманию. Надеемся, чтополученные знания и собственный жиз­ненный опыт помогут вам каждый разправильно ориентироваться в жизни и делать верный моральный выбор. Но завершитьэтот раздел мы бы хотели словами А. Швейцера: «Доброта должна стать дей­ствительнойсилой истории и провозгласить начало века гуманности. Только победагуманистического мировосприятия над антигуманиз­мом позволит нам с надеждойсмотреть в будущее».

Словарь терминов
Добро – это любовь, мудрость, талант, активность, гражданствен­ность,чувство сопричастности проблемам своего народа и человечества в целом.
 
Пассивность – это позиция человека, который не дорос до насилия.

Списокиспользуемой литературы
1.        Венедиктова В.И. О деловой этике и этикете, М., 1999.
2.        Зеленкова И.Л., Беляева Е.В. Этика, Минск, 2000.
3.        Золотухина-Аболина. Курс лекций по этике, Ростов-на-Дону,1998.
4.        Кондратов В.А. Этика. Эстетика. Ростов-на-Дону, 1998.
5.        Философский энциклопедический словарь. М., 2000.
6.        Этика.Конспект лекций.- Ростов-на-Дону: Феникс, 2004
7.        Этика: Уч. пос./ Под ред. Т. В. Мишаткиной.- Мн.: Новое знание, 2004