ИдиллияПушкина «Земляи море» (источники, жанровая формаи поэтическийсмысл)
КибальникС.А.
СтихотворениеПушкина «Земляи море (ИдиллияМосха)», согласнопомете в беловомавтографе (ПД833, л. 2), было написано8 февраля 1821 г. вКиеве:
Когда по синевеморей
Зефир скользити тихо веет
В ветрила гордыхкораблей
И челны на волнахлелеет,
5 Забот и думслагая груз,
Тогда ленюсья веселее
И забываю песниМуз:
Мне моря сладкийшум милее.
Когда же волныпо брегам
10 Ревут, кипяти пеной плещут,
И гром гремитпо небесам,
И молнии вомраке блещут,
Я удаляюсь отморей
В гостеприимныедубровы,
15 Земля мне кажетсяверней,
И жалок мнерыбак суровый:
Живет на утломон челне,
Игралище слепойпучины,
А я в надежнойтишине
20 Внимаю шумручья долины.[i]
Непосредственныйисточник егосчитается давнои прочно выясненным.Это стихотворноепереложениеН. Ф. Кошанскимидиллии древнегреческогопоэта Мосха(II в. до н. э.), озаглавленное«К спокойствию»:
Когда Зефирподует нежно,
По морю синемув приятнойтишине,
Я лени сладостнойпредавшисянебрежно,
Пленяюсь морембезмятежно,
И Музы милыене милы большемне.
Когда ж восстанутволны бурны,
И с тяжким ревомгрозный ветр
Воздвигнетсонмы волн изнедр,
И, пеной осребрясь, шумят морялазурны:
Тогда, взглянувна кроткий луг,
И вместе наморя превратны,
Кляну их – иклянет мой дух.
Люблю надежныйдол, убежищаприятны.
Лесочки мирные, долины ароматны,
И шопот кроткихив, и говор соснвокруг.
О сколько бедствентот, кто векживет средьморя,
Кому ладьявсегдашнийкров,
Кто часто снеудачей споря,
Забавой ставитрыбный лов.
А я возлягуздесь под яворомшумящим,
Склонюсь главойсвоей к потокамвод журчащим:
Как нежен, сладостендля пастырейих шум,
Влекущий втихий сон, невозмущая ум![ii]
То, что Пушкинследует заКошанским, ане за каким-тоиным переложениемидиллии Мосха,[iii] помимо сходствав некоторыхобразах, подтверждаетсяеще и тем, чтогреческийоригинал выполненот лица простогопоселянина, а не поэта. [iv]Отмечалосьтакже, что такоеистолкованиеоригинала, атакже некоторыедругие егодетали Пушкинмог воспринятьиз комментарияКошанскогок идиллии Мосха:«Может бытьсие небольшоепроизведениеродилось всчастливоевремя прогулкипо берегу моря, или реки, когдаволны послебури утихали; или в приятнуюминуту размышленияоб участи, когдапоэт сравнивалвсегдашнееплавание поводам с тихоюи беспечноюжизнию на твердойземле, когдапочувствовалвсю цену спокойствияи почел себясчастливым, видя, что судьбане определилаего искатьпропитанияна бурной стихии Мысль (в первыхдвух стихахМосха. – С.К.)кажется следующая: когда зефирструит поверхностьголубого моря, тогда дух мой, хотя робкий, стремится кплаванию, иМузы не пленяютменя столько, сколько тишинаморя» (Кошанский.С. 241 – 242; курсивмой – С.К.). [v]
Не так давностихотворениебыло детальносопоставленос переводомКошанского, проанализированыкак случаиследованияпереводу-посреднику, так и отступленияот него Пушкинаи, кроме того, выявлен рядреминисценцийиз поэзии Батюшковаи Жуковского, а также случаииспользованияпоэтическогоязыка карамзинистов.[vi]Это делаетвозможным нетолько болеедетальныйанализ соотношения«Земли и моря»и его источников, но и решениевопроса о жанровойформе и о спектрепоэтическихсмыслов, которыенамечаетхудожественнаятопика стихотворения.
Те слова (иличасти слов) в«Земле и море», которые имеютсоответствияу Кошанского, выделены намивыше в текстахстихотворений(с некоторымиотличиями оттого, как этосделано А.Р.Зарецким(ср.: Зарецкий.С. 340 – 341). Напомнимзамеченныеранее другиереминисценции.Встихах 2 – 3 этореминисценцияиз элегии Батюшкова«На развалинахзамка в Швеции»:«О, вей, попутныйветр, вей тихимиустами / В ветрилакораблей!», встихе 5-м – из«Беседки муз»:«Пускай заботсвинцовыйгруз»[vii], в стихе10-м из «Певцав Беседе любителейрусского слова»:«Как волны, пеной плещут»и в стихах 17-18 изэлегии «Вечер»:«Игралищестихий средипучины пенной,/ И ты, рыбарь, спешишь на брегуединенной!/Там, сети приклонивко утлой ладие…»(Зарецкий. С.342).
Нетрудно заметить, что наибольшеесходство сКошанскимприходитсяна те места, вкоторых определяетсяобщая лирическаяситуация исценарийстихотворения(стихи 1 – 2, 6 – 8, 9 –10, 13, 15, 19 – 20). При болеедетальномизображенииее Пушкин ужеопирается напоэтическийязык Батюшкова, и, наконец, наиболееоригиналенпоэт в построенииидеальногоплана стихотворения(хотя и здесьесть чертыобщего следованияМосху-Кошанскому).В целом, однако, по отношениюк этому текступушкинскоестихотворениеесть скорееподражание-реконструкция, чем свободныйперевод. Учитываябольшую пространностьтекста Кошанскогопо сравнениюс оригиналоми его очевиднуюстилистическуючуждость греческомупервоисточнику, у Пушкина привоссозданииего «древнейпростой, широкой, свободной»буколическойприроды (ХI, 221) небыло другоговыхода, кромекак попытатьсяреконструироватьэтот первоисточник.При этом он могопираться лишьна простотуи естественностьсобственныхидеальныхпредставленийи на открытыеБатюшковымспособы реконструкциидуха античнойлирики средствамирусского языка.
Тем не менее, первоочередноезначение идиллииМосха в переводеКошанскогокак источника«Земли и моря»не вызываетсомнений. Напротив, утверждениеА.Р.Зарецкогооб одновременнойсущественнойзависимостистихотворенияот «Вечера»Батюшковапредставляетсяпреувеличением:«И общая канвапушкинскоготекста, и отдельныесловесныеформулы отсылаютк стихотворениюБатюшкова«Вечер» (1810). В немобнаруживаетсята же исходнаякартина – задумчивыйпоэт на берегуморя; затем, как и в «Землеи море», противопоставляютсяпоэт и рыбак»(Зарецкий. С.342 – 343). Однако вдействительностиу Батюшковапоэт представленвовсе не наберегу моря, и как исходнаякартина, таки развитиелирическогосюжета у негосовсем иные.Во всех четырехстрофах этого«подражанияПетрарке»последовательноописываетсявозвращениедомой «пастушки»(1-я), «оратая»(2-я), «пастуха», гонящего «стада в дом» и«рыбаря», спешащего«на брег уединенный»(3-я строфа, отозвавшаясяв «Земле и море»справедливоотмеченной, но единственнойреминисценцией).Каждая из первыхдвух строфзаканчиваетсярефреном опоэте, который, в противоположностьим всем, «одинв изгнании»и «с безмолвноютоской» «беседуетв ночи с задумчивойлуной». В финальнойстрофе на фонедогорающегозаката и идущих«в загон» воловлирическийгерой, по-прежнему«среди глубокойнощи» за поэтическимтрудом; он призываетвдохновение, которое позволилобы ему вызвать«тень Лауры».[viii]
Представляетсяне совсемосновательнойи попытка усмотретьв пушкинскомстихотворении«элегизациюидиллии». Она, по мнениюА.Р.Зарецкого,«возникаетв тексте преимущественновследствиедвух моментов.С одной стороны, Пушкин ввелслова «Заботи дум слагаягруз», и этогонамека на «заботыи думы» вполнедостаточно, чтобы вызватьу читателя весьнабор стандартныхэлегическихассоциаций.С другой стороны, у Пушкина оказалсяопущен заключительныйпассаж о пастухах, который помешалбы восприятиютекста идиллиив качествеавтобиографическогопризнания»(Зарецкий. С.343). [ix]
Однако, во-первых, упоминание«забот и дум»отнюдь непротивопоказаноклассической, не говоря ужео новоевропейскойидиллии (ср., например, хотябы известнуюХХI идиллиюФеокрита «Рыбаки»), а, во-вторых,«пассажа опастухах» нети у Кошанского.Единственноеупоминаниеих в этом переводе:«Как нежен, сладостен дляпастырей ихшум» (а у Мосханет даже и такого)[x] — носит мимолетныйхарактер ивовсе не препятствуетвосприятиюего в качествеавтобиографическогопризнания.
В то же время«автобиографическиепризнания»отнюдь не являютсяпрерогативойтолько элегии, но вполне наместе и в идиллии– впрочем, нестолько классической, сколько новоевропейской(не забудем, кстати сказать, что именно«идиллией»настойчивообозначал пьесусам Пушкин).Впрочем, тановоевропейскаятрадиция, которойследовал Пушкин, в свою очередьберет началов таких нетрадиционныхантичных идиллиях, какой являетсяданное стихотворениеМосха[xi]. Не случайносовременныйисследовательполагает кругтем этогостихотворениявполне характернымдля буколическойпоэзии: «Этостихотворениестало как быдевизом буколики.Отныне кругее тем – восхвалениескромной итихой жизни, сентиментальнаялюбовь и бегствоот бурь природыи жизни – твердоочерчен, и онаникогда болееиз него невыйдет»[xii]. Пушкинв «Земле и море», разумеется, из него выходит, но общую идиллическуюситуацию спокойногоотдохновения«в гостеприимныхдубровах» онвсе же воспроизводит.
Если же этаидиллическаяситуациявоспроизводитсяс некоторымотличием, тоэто происходитне только уПушкина, но иу самого Мосха.Классическая, феокритовскаяидиллия предполагалаконструированиеидиллическогосельскогоидеала посредствомсопоставленияего с другимижизненнымиукладами исостояниями.У Пушкина«идиллическиймотив «землии моря» органическисвязывает двесубстанциональныесферы, не акцентируяценность толькоодной из них– не возводя«надежную»сушу в жизненныйидеал, в идиллему– в противовес«опасному»морю, антиидиллеме».[xiii] Однако, во-первых, такое общееприятие обеихстихий присутствуету самого Мосха.Во-вторых, предпочтениеодного другомувсе же происходит, но только этоне предпочтение«земли» «морю», а предпочтениеучасти свободногочеловека рыбаку, прочно привязанномук одной из этихстихий нуждой.И в-третьих, если «мореотвергается, но вовсе невыводится «заскобки» идиллическогокругозора», то «земля», ис позиций такоговидения, представляетсяв чем-то удобнее, спокойнее, щедрее, «приятнее».[xiv]
За счет чегоже складываетсятакое впечатление? Не столько засчет того, чтово второй частиупотребленобольше оценочныхэпитетов(«гостеприимные»,«верней», «надежной»- относящихсяк суше, и «жалок»,«утлом», «слепой»- к морю) по сравнениюс первой («веселее»,«сладкий»,«милее») частью.Скорее самаэта особенностьстихотворенияобъясняетсятем, что во второйего части описанонынешнее, данноев соположениис прошлым, местонахождениеи состояниедуши поэта.«…Тематическиеперебивы, накоторых построенався идиллияПушкина, –справедливоотмечаетА.Р.Зарецкий,- оказываютсявместе с теми перебивамивременныхпланов – настоящего, недалекогопрошлого ипрошлого болееотдаленного».(Зарецкий. С.345). Причем этонынешнее состояниедуши поэтазаставляетего с сочувствиемотнестись ик «суровомурыбаку», которогоособенностиего ремеславынуждают частостановиться«игралищемслепой пучины», в мгновенияока могущейсменить своесостояние сописанногов первой частина изображенноев начале второй.Последнеесопоставлениес рыбаком оттеняетимеющуюся упоэта свободу«удалитьсяот морей» приприближениибури, котораяи позволяетему в конечномсчете наслаждаться«шумом ручьядолины», в товремя, как рыбакомиграет «слепаяпучина».
По сравнениюкак с комментарием, так и с текстомКошанского, лирическийгерой Пушкинав спокойнуюпогоду наслаждаетсяне «тишиной»моря («в приятнойтишине» — сказанов переводеКошанского), а его «сладкимшумом». С этимобразом, замыкающимпервую частьстихотворения, отчетливокоррелируетобраз «шумаручья долины», не случайно, конечно же, выдвинутыйна самое финальное, ударное местов тексте. [xv] Такимобразом, вместопротивопоставленияу Пушкина мыдействительнонаходим одинаковоеприятие обоихсостоянийприроды, которыев равной мередают возможностьчеловеку, сменивсвое местоположение, наслаждатьсяжизнью в ееразных проявлениях(и, между прочим, позволяют дажепри обоих состоянияхприроды наслаждатьсяшумом водоема).[xvi]И, следовательно, настроение«Земли и моря»как раз самоечто ни на естьидиллическое[xvii].
Проявляетсяоно также и втом, что Пушкинвводит в стихотворениеряд моментов, которые станутдля него в дальнейшемтрадиционнымисоставляющимиэлементамиего идеальногоплана. Легчевсего он выявляетсяпри детальномсопоставлениис текстом-посредникомКошанского, которое обнаруживаетнекоторыесущественныемотивные различия.Главная темастихотворения«К спокойствию»верно отраженауже в самомзаглавии этогоперевода. Таковой, в сущности, является именноприверженность«безмятежности»,«спокойствию», которое даетавтору как«синее море»(но лишь в минуты«приятнойтишины» нанем), так и деревенскаяприрода, приверженностьк которой, сочетающаясяс любовью кжилищу, декларированагораздо болееоткрыто («Люблюнадежный дол, убежища приятны…»).Характернои то, что у Кошанскогопастухи («пастыри»)хотя и мимоходом, но упоминаются(«Как нежен, сладостен дляпастырей ихшум…»).
У Пушкина этогомотива нетсовсем. Затоесли в стихотворении«К спокойствию»мотив «Муз»выражен довольнослабо: «И Музымилые не милыбольше мне»(что можно понятьне только какобращение кпоэтическомутворчеству, но и как наслаждениепоэзией великихпредшественников), то пушкинскаяформула: «Изабываю песниМуз» — возможностьподобногоистолкованияисключает. Вовторой частипушкинскогостихотворенияничего не сказанооб обращениик творчеству, однако по четкообозначенномуконтрасту спервой частью, в которой былпредставленпереход отпоэтическоготворчествак мгновениямгедонистическогоотдохновенияот него — в нейясно обрисованаобстановка, делающая возможнымтеперь, напротив, приход поэтическоговдохновения.В этом отношении«Земля и море»как бы предвещаеттакие последующиепоэтическиеразмышленияПушкина на этутему, как «Поэт»(«Пока не требуетпоэта…») (1827), «Осень»(1833). Характерно, что стих 14-й визмененномвиде был впоследствиииспользованв первом из нихименно дляобрисовки того«идеальноголандшафта», в который поэт«бежит» (ср. «Яудаляюсь»«Земли и моря»)в моментыпоэтическоговдохновения:«На берегапустынных волн, В широкошумныедубровы» (курсивмой. – С.К.).
Таким образом, центральнойтемой второйчасти пушкинскогоподражаниягреческойидиллии становитсяуже не простоспокойствие, а благотворностьдля поэта душевногососредоточенияв минуты «надежнойтишины», являющейсяважнейшимусловием в томчисле и поэтическоготворчества.В целом стихотворениевходит, следовательно, в ряд такихпьес, как «Изписьма к Гнедичу»(1821), «Чедаеву»(1821), в которыхтакже выраженэтот рано осознанныйидеал поэта.В лично-биографическомплане «Земляи море» соответствуеткак переездуПушкина изКрыма в Каменкуи Киев, где онуже не был отвлеченкрасотами моря, а наслаждался, напротив, преимуществамимирной суши(вспомним упоминание«Каменки тенистой»в десятой главе«Евгения Онегина»)и где, по воспоминаниямсемьи В.Л. Давыдова, гораздо болеесосредоточенноработал. [xviii]
Другие аспектыидеальногоплана стихотворениявскрывают его«словесныепереклички»с написаннымнемногим ранее«Редеет облаковлетучая гряда»:«Мне моря сладкийшум милее» — «сладостношумят полуденныеволны», «Заботи дум слагаягруз… ленюсья веселее» — «Над морем явлачил задумчивуюлень» (Зарецкий.С. 343). Очевидно, что они объясняютсяналичием вобоих стихотворениях, условно говоря,«крымского»плана и мотивавоспоминанияо море, которыйи там, и тутсополагаетсяс «киевско-каменским»планом настоящего.Стихотворениеотражает настроениедушевного мираи спокойствия, владевшеепоэтом в Каменкеи в Киеве в периодтесного общенияс семьей Раевских, и в то же времяего восприятиеморя, сложившеесяво время пребыванияв Крыму. Оносоздано в моментодной из первых«разлук» Пушкинас морем и является, по всей видимости, первым в рядустихотворений, в которых онпытался осмыслитьсвои взаимоотношенияс ним (ср., например,«К морю» (1824)), ини малейшимразрушениемидиллическойситуации этоздесь чреватоне оказывается.--PAGE_BREAK--
Вообще темастихотворениядостаточночасто встречаетсяне только видиллиях, нои, например, впоэзии Горация.Так, в сущности, именно эта темасоставляетглавное содержаниезнаменитоговторого эподаримского поэта, неоднократнопереводимогов пушкинскоевремя.[xix] Любопытно, что блаженныйсельский уделу Горациянеоднократносопоставляетсяи с судьбойморехода: «Неопасаясь бурьморских» (стих6), «Тогда не надони лукринскихустриц мне, Нигубана, ни камбалы, Хотя б загналих в воды морянашего Восточныйветер с бурею»(стихи 49 – 52). В целомвсе это стихотворениеимеет у древнеримскогопоэта-философасаркастическийсмысл, вскрываемыйв заключительныхстихах: оказывается, все эти восхвалениясельского уделавложены в устаростовщикаАльфия, которыйтаким образомуговариваетсам себя прекратитьдавать деньгив рост, а купитьна них поместье, однако сноване выдерживает.[xx] Характерно, что русскиепоэты, например, М.В.Милонов инекоторые егопредшественникив переводеэтого эподаГорация опускалиэту концовку, превращая такимобразом стихотворениев искреннее, а не расходящеесяс подлинныминамерениямивосхвалениесельской жизни.[xxi]Между прочим, сам Пушкинцитировал егознаменитуюначальнуюстроку: “Beatus qui procul …” (XIII, 29) всвоем письмек А.И.Тургеневуот 7-го мая 1821 г., а Кошанскийссылался наповсюду рассыпанные«похвалы сельскойжизни» и воспоминания«о тишине ибеспечностидеревенской»у Горация иВергилия впримечанияхк своему переводу(Кошанский С.245).
Мотив восхваленийудела селянина, служащий лишьприкрытиемдля совсем иныхнамерений, вообще распространену Горация. Так, в знаменитойпосвятительнойоде к Меценату, которую впоследствииПушкин переводил(«Царей потомок, Меценат» — 1833), сказано: «Акупца, если он, бури неистовой/ Устрашася, начнет пылкорасхваливать/ Мир родимыхполей, — вновьза починкою/ Видим мы корабляв страхе предбедностью».[xxii]На этом фонеособеннуюзначимостьприобретаетпушкинскиймотив свободногоследованиясвоим адекватноосознаваемымстремлениям.
Помимо прямого, непосредственногосмысла стихотворенияи ряда дополнительных, лежащих в егоподтекстеоттенков, в немтакже как бымерцает, какпотенциальновозможный, исовсем иной, аллегорическийсмысл. Если«уже в античноститенденциозное«общее место»идиллии сталоосознаватьсякак «похваласельской жизни»и шире – жизни, довольствующейся«немногим», оградившейсебя от вторжениястихийных сил: воинственногопыла, «жаждынаживы», любви, ревности и иных«губительных»страстей, [xxiii] тои в «Земле иморе» сопоставление, с одной стороны, спокойного, а с другой, бурногоморя, а такженадежной сушиприобретаетконнотациине только природныхстихий. Этомув особенностиспособствуетто обстоятельство, что в пушкинскомописании бурина море толькоодин образ:«волны по брегам/ Ревут, кипяти пеной плещут»- касаетсянепосредственноморя. Причеми эта единственнаядеталь восходитк стихам 151 – 152стихотворнойсатиры Батюшкова«Певец в Беседелюбителейрусского слова»(1813): «В его устахстихи ревут, Как волны, пенойплещут…» (Зарецкий.С. 342) [xxiv] — где сравнениеотносится нек описаниюморя, а к характеристикеманеры декламациичиновника Соколова. [xxv]Другие дведетали: «И громгремит по небесам,/ И молнии вомраке блещут»- также нередкоиспользуютсяв качествесравнений дляизображенияжитейских бурь, а сопоставлениес рыбаком илимореплавателем, застигнутымбурей в море, вообще былов литературетого временинаиболее тривиальнойметафоройих.[xxvi] Все этоделает допустимымвоспринимать«Землю и море»также и каксвоего родапритчу о красотетихих, сдержанныхчувств в противоположностьбурным страстям.Однако этипритчевые чертыотносятся кчислу скореепотенциальныхсмыслов стихотворения, которые лежатв его подтекстеи актуализируютсятолько приопределенныхусловиях.
Психологическивсе это моглосоответствовать, например, оставшемусябезответнымлюбовномуувлечениюПушкиным ЕкатеринойРаевской, котораябыла известнасвоей холодностьюи надменностью.Красота безответногоплатоничесткогочувства моглавнутреннепротивопоставлятьсяпоэтом разрушительностибурных любовныхсвязей. В этомслучае, можетбыть, не так ужи важно, чтоименно где-тооколо временисозданиястихотворенияпоэт, возможно, узнал о помолвкеЕ.Н.Раевскойс М.Ф. Орловым.[xxvii] Могли, разумеется, быть и иныевнутренниеоснования, намнеизвестные.[xxviii]
Не так давновопрос об источнике«Земли и моря»неожиданнобыло предложенопересмотреть:«Как показалв свое времяБ.В.Томашевский, стихотворениевосходит нестолько непосредственнок Мосху, сколькок навеянномуМосхом стихотворениюЛиотара(так! т.е. Леонара.– С. К.)“Le plaisirs du rivage” (так! т. е.“Les plaisirs du rivage”. – С.К.). Отсюда– и неожиданнаяформа четырехстопногоямба, выделяющаятекст из группыантологическихстихотворений…»[xxix] Однако, во-первых, Б.В.Томашевскийничего такогоне только непоказал, но ине утверждал, а во-вторых, отличия пушкинскогостихотворенияот элегии Леонаранамного значительнее, чем от переводаКошанского.
Отнюдь не заявляяпервоочередноезначение Н.-Ж.Леонара посравнению сМосхом в переводеКошанского, Томашевскийписал следующее:«Стихи эти повыбору формы, необычной дляпередачи античногогекзаметра(четверостишиячетырехстопногоямба), напоминаютстихотворениеЛеонара “Les plaisirsdu rivage”». И далее, приведя пятуюстрофу стихотворенияи отметив, что«Пушкин, знаяподлинник, в некоторыхместах следовалему», Томашевскийконстатировал, что в целом он«далеко отступалот Леонаровскогоперевода».[xxx]
Сопоставимже пушкинскоестихотворениес текстом VI пьесыиз четвертойкниги «Идиллий»Леонара «Les plaisirsdu rivage», в котороммы выделимкурсивом строки, перекликающиесяс пушкинскими:
1 Assis sur la rive des mers,
Quand je sens l’amoureuxZéphyre
Agiter doucement les airs
Et souffler sur l’humide empire,
5 Je suis des yeux les voyageurs,
A leur destin je porte envie:
Le souvenir de ma patrie
S’éveilleet fait couler mes pleurs.
9 Je tressaille au bruit de la rame
Qui frappe l’écumedes flots;
J’entends retentir dans monâme
Le chant joyeux des matelots.
13 Un secret désir metourmente
De m’arracherà ces beaux lieux,
Et d’aller, sous le nouveaux cieux,
Porter ma fortune inconstante.
17 Mais quand le terrible Aquilon
Gronde sur l’onde bondissante,
Que dans le liquide sillon
Roule lafoudre étincelante,
21 Alors, je repose mes yeux
Sur lesforêts, sur le rivage,
Sur les vallons silencieux
Qui sont àl’abri de l’orage;
25 Et je m’écrie:heureux le sage
Qui rêveau fond de ces berceaux,
Et qui n’entend sous leur feuillage
Que le murmure des ruisseaux! [xxxi]
Как нетрудноубедиться, Пушкин действительно«далеко отступал»от Леонара.Стихотворенияэти различаютсяи тематически, ведь у Леонаравид спокойногоморя рождаетне настроениеблаженной лени, а мысль о мореплавании, связанную своспоминаниямио родине. Соответственноесли у Пушкинаобъектомсопоставленияоказываетсярыбак, то у Леонараэто «матросы», впрочем, лишьна мгновениевсплывающиев сознаниилирическогогероя: «J’entends retentirdans mon âme / Le chantjoyeux des matelots.» Это жекасается иотдельныхобразов. Внешнестихи 2 – 3, 17 – 20,22–23, 27–28 нескольконапоминаютПушкина. Однакоесли сопоставитьсоответствующиепушкинскиестроки с вышеприведеннымифрагментамииз Кошанскогои Батюшкова, то становитсяясно, что онивосходят именнок ним, а сходствос Леонаромимеет самыйобщий характер.Это же касаетсяи пятой строфы, процитированнойТомашевским: она нискольконе ближе к «Землеи море», чемсоответствующиестроки из переводаКошанского:«Когда ж восстанутволны бурны,/ И с тяжким ревомгрозный ветр/ Воздвигнетсонмы вод изнедр, / И, пенойосребрясь, шумят морялазурны…»
Скорее всегонекоторое общеесходство текстовобъясняетсятем, что французскийпоэт сам подражалв своей идиллииклассическомуобразцу этогожанра у Мосха,[xxxii] соединивмотивы греческогопоэта с автобиографическимимотивамисентиментальныхвоспоминанийо далекой родинеи стремленияк возвращениюна нее (родившисьи выросши вГваделупе, бывшей в товремя французскойколонией, Леонарпровел большуючасть жизниво Франции ив Бельгии).[xxxiii]
Впрочем, однавероятнаяреминисценцияиз Леонара уПушкина действительноесть. Стихотворениемфранцузскогопоэта, возможно, навеяны двазаключительныхстиха «Землии моря». Строки«А я в надежнойтишине / Внимаюшум ручья долины», по всей видимости, резюмируютстихи 23 – 28 французскогопоэта. С однойстороны, онисоединяют вединый образ«ручья долины»два разрозненныхобраза Леонара:“Sur les vallons silencieux” и “Et quin’entend sous leur feuillage / Que le murmure des ruisseaux!”.С другой стороны,«в надежнойтишине» какбы суммируетнесколькоаналогичныхдеталей Леонара:«à l’abridel’orage»,«aufonddecesberceaux», «sousleurfeuillage».[xxxiv]ЧастичнымвоздействиемЛеонара можнобыло бы объяснитьи первоначальноезаглавие пушкинскойпьесы «Морскойберег» в одномиз автографов(ПД 833, л. 1 об.) (у Леонарав буквальномпереводе –«Наслажденияморского берега»).Однако и в этомавтографеимеется подзаголовок– «ИдиллияМосха», да ивообще первоначальноезаглавие моглоприйти на умПушкину простокак наиболееестественноеобозначениетемы.[xxxv]
Таким образом, в целом нетникаких оснований, чтобы считать“Les plaisirs du rivage” основнымили равноценным«Цветам греческойпоэзии» Кошанскогоисточником«Земли и моря».Впрочем, и однимиз дополнительныхего источниковон может считатьсятолько гипотетически.Вообще идиллииЛеонара воплощалив новоевропейскойлитературетип восходящейк Геснерупространной, ролевой илисубъективнойи нередкодидактическойидиллии. [xxxvi] “Lesplaisirs du rivage” входитв четвертую, последнюю книгу«Идиллий»Леонара и относится, следовательно, к числу егопоздних «чувствительных»и «меланхоличных»идиллий. [xxxvii] Врусской поэзииэту жанровуюформу развивалодин из литературныхпротивниковпушкинскогокруга поэтовВ.И.Панаев, [xxxviii]чьи идиллиивызывали уПушкина насмешливуюреакцию.
Пушкин противопоставлял«геснеровской, чопорной иманерной»буколическойприроде «древнююпростую, широкую, свободную…»(Х1, 221). Самому поэтубыли ближеидиллии и вособенностифрагментыидиллий А.Шенье«во вкусе древних», которые, кстатисказать, и восходилив классическойпоэзии не столькок Феокриту, сколько кпроизведениям, вроде привлекшеговнимание ПушкинастихотворенияМосха. Междупрочим, в изданииШенье 1819 г. в разделе«Фрагментыидиллий» Пушкинмог прочитатьего переводэпиграммы Мосхана пашущегоЭрота; еще дваподражанияидиллиям Бионаи Мосха включеныв раздел «Элегий».[xxxix] У Шенье былзамысел целогоряда идиллийна темы моря, который оносуществиллишь частично[xl] (к нему, в частности, относится “Lajeune Tarentine”, которуюв 1822 г. перевелН.И.Гнедич, [xli] аПушкин по этомуповоду сетовална него: «Гнедичу меня перебиваетлавочку» (Х111,56). Именно своюориентациюна этот «лирический», субъективныйтип идиллии, выдержаннойв духе простотыи естественностидревних, поэтнедвусмысленновыразил, включив«Землю и море»в несобранныйцикл «эпиграммыво вкусе древних», а впоследствиипоместив еев своих «Стихотворениях»(СПб., 1826) в разделе«Подражаниядревним».[xlii]
Зато знакомствосо сборником, изданным лицейскимучителем Пушкина, судя по всему, не только вдохновилопоэта на «Землюи море» и «Редеетоблаков летучаягряда», [xliii] носказалось ив следующейшутке из письмак Л.С.Пушкинуот конца февраля– начала марта1825 г.: «Кланяйсямоему другуВоейкову. Надили под Мореми землею должнобыло поставитьИдиллия Мосха– От этого я быне удавился– а Бион старикпри своем осталсяб…» (XIII, 146). В нейоказалисьаккумулированыпочти все сведенияо Мосхе и Бионе, которые Пушкинмог почерпнутьу Кошанского:1) что некоторыепроизведенияБиона приписывалисьМосху и наоборот;2) что Бион былстарше Мосха;3) что Бион покончилжизнь самоубийством(правда, Пушкинв этой фразеотождествляетсебя с Мосхоми, следовательно, слова «я бы неудавился…»могут считатьсяотзвуком этогообстоятельстватолько приусловии весьмасвободногообращенияПушкина с фактами– которое, впрочем, вполне уместнов шутке).
Так, на страницах«Цветов греческойпоэзии», соседствующихс переводомКошанскогоиз Мосха, упоминаетсяо том, что некоторыепроизведенияБиона, в частности, идиллия, обращеннаяк Гесперу, которойПушкин подражалв своей элегии«Редеет облаковлетучая гряда», приписывалисьМосху (Кошанский.С. 97). Пушкин впародийнойформе обыгрываетэтот факт, атакже разницув возрастемежду собойи своим издателем, примерносоответствовавшуюразнице в возрастемежду Биономи Мосхом, какона была представленав приписывавшемсяМосху известном«Плаче о Бионе», написанномна смерть греческогоидиллика итакже переведенномКошанским. В«Цветах греческойпоэзии», целикомпосвященныхжизни и творениямименно этихдвух греческихстихотворцев, на это указываетсянеоднократно: Мосх «былсовременникоми ученикомБиона, которомув честь написалидиллию подименем «Надгробнаяпеснь Биону»(Кошанский. С.323 – 326, 126). [xliv] Непосредственнопассаж насчет«старика Биона»мог быть отзвукомследующей фразыКошанского:«Мосх в юностисвоей виделстарика Феокрита».Пушкин легкомог в своемсознаниисконтаминироватьее с утверждением, что Мосх «былсовременникоми ученикомБиона» (Кошанский.С. 127, 126). Так скореевсего и появился«старик Бион».
В контекстевсего вышесказанногосожалениеПушкина о том, что при публикации«Земли и моря»не был указанее греческийисточник, моглообъяснятьсяне только егонежеланием, чтобы кто-тоиз читателейвоспринял егокак претендующеена полнуюоригинальностьстихотворение, но и опасением, что его примутза подражаниеЛеонару иликакому-то другомуевропейскомупоэту (названнаятема была довольнораспространенной).
Итак, «Земляи море» — этовсе же действительноподражаниеМосху-Кошанскому(хотя и отчастипереведенноена поэтическийязык Батюшковаи вообще карамзинистов)и вполне идиллия(хотя и, разумеется, не древнего, а новоевропейскоготипа, в духе«фрагментовидиллий» А.Шенье), причемидиллия нестолько Мосха, сколько самогоПушкина. Тоесть это «чистопушкинская»[xlv] пьеса, свободнои ясно формулирующаяидеальный планбытия поэта, полная приятиямира в его самыхразнообразныхпроявленияхи являющаясяквинтэссенциеймногих другихпушкинскихмотивов, развитыхвпоследствии.Более того, этоеще и выраженнаяв формах «предметногомышления»(С.Л.Франк) своеобразнаяпритча о красотетихих, сдержанныхчувств в противоположностьбурным страстям, о том, как, пользуясьсвоей свободой, сохранитьгармоническиеотношения сприродой всамых разныхее состоянияхи как обрестивнутреннююгармонию, простооставаясь самимсобой. Список литературы
[i] Пушкин А.С. Полн.собр. соч. М.; Л.: Изд-во АН СССР,1937. Т. II (2). С. 162. Далеессылки на этоиздание в текстес указаниемномера томаримской цифройи номера страницыарабской.Принадлежащиммне курсивомв тексте выделеныслова (или частислов), имеющиесоответствияв приведенномниже текстеН.Ф. Кошанского.
[ii] Цветы греческойпоэзии, изданныеН.Ф. Кошанским.М., 1811. С. 341 – 342. Далеессылки на этоиздание в текстес пометой «Кошанский»(курсивом) и суказаниемномера страницыв скобках. Впервыеисточник указанЛ. Н. Майковым(Пушкин А.С.Сочинения.СПб.: Академиянаук, 1899. Под ред.Л.Н. Майкова.Т. 1. С. 186 — 187 – примеч.)и – в гипотетическойформе – П. Черняевым(А. С. Пушкин каклюбитель античногомира и переводчикдревне-классическихпоэтов. Казань,1899. С. 50 – 51).
[iii] Как явствуетиз библиографическогоуказателяЕ.В.Свиясова«Античнаяпоэзия в русскихпереводахХУ111-ХХ вв. (СПб.,1998. С. 74), к 1821 г. былопубликованлишь один переводэтого стихотворения: Куницкий П.Мосхова идиллия(«Когда средьтишины приятной, безмятежной…»)// Украинскийвестник. 1816. Ч. 1.Ж 3 (Март). С. 349 – 351.Однако этотперевод необнаруживаетособого сходствас пушкинскимпереложением.Мог быть доступенПушкину такжеи перевод К.П.Масальского, опубликованныйтолько в 1825 году(Северные Цветына 1825 год. СПб.,1825. С. 278 – 279), но датированныйсамим переводчикомпри публикации1820-м годом. Однакопредположениеоб этом переводекак об основномисточникепушкинскогостихотворения, однажды высказанноепечатно (ЛернерН. Разъяснениео происхождениистихотворенияА. С. Пушкина«Земля и море»:(Библиографическаяпопытка) // РА.1899. Ж 11. С. 451), было снятосамим Н. О. Лернером, убежденнымкомментариемв издании подредакцией Л.Н. Майкова (ПушкинА.С. Сочинения.СПб.: Академиянаук, 1899. Т. 1. Примеч.С. 186 – 187) во влиянииперевода Кошанского.См.: Лернер Н.Еще о стихахПушкина «Земляи море» // РА. 1899.Ж 12. С. 612.
[iv] Якубович Д.П.Античностьв творчествеПушкина // ВременникПушкинскойкомиссии. Вып.6. М.; Л., 1941. С. 133-134. Слово«Музы» во второмстихе Мосхапоявляетсятолько у Кошанского, потому чтопочти во всехрукописях Мосхаздесь стоитне имеющеесмысла и требующеепоэтому конъектурыμοισα; большинствофилологов-классиковпридерживаютсячтения μοιγα мойга («мнеземля », а Кошанскийизбрал вариантμουσα («муза»).Этой экзегезынет ни у К.Масальского, ни в появившемсявскоре послепушкинскогопереводе М.Загорского, но она присутствуеттакже (возможно, не без влиянияКошанского)в переводеП.Куницкого.См. Приложенияк настоящейстатье.
[v] ОтмеченоД.П.Якубовичем(Там же). Зависимостьпушкинскогостихотворенияот переложенияКошанскогоеще заметнее, если обратитьсяк его черновымвариантам. Впроцессе работынад стихотворениемПушкин убралдругие близкиек переводуКошанскогоместа, например:«Я внемлю шумусмирных вод/ Под темнымявором долины».Правда, сходныйвариант находими у П.Куницкого:«А я под яворомвозлягу сеннолистным,/ Склоню спокойнослух к потокамтихим, чистым».
[vi] Зарецкий А.Р.Об идиллииПушкина «Земляи море» // УниверситетскийПушкинскийсборник. М.: МГУ,1999. С. 340 – 346. Далеессылки на этоиздание в текстес пометой «Зарецкий»(курсивом) и суказаниемномера страницыв скобках.
[vii] Элиаш Н. К вопросуо влиянии Батюшкована Пушкина //Пушкин и егосовременники.Пг., 1914. Вып. 19 – 20. С.32.
[viii] Батюшков К.Н.Полное собраниестихотворений(Б-ка поэта. Большаясер. 2-е изд.). М.; Л., 1964. С. 114 – 115.
[ix] Показательно, что сам исследовательвсе же признает:«тема «Землии моря» отнюдьне элегична: речь идет нео гнетущихпереживаниях, а об избавленииот них». (С. 345)
[x] Греческое«τ`ον’άγριον» означает«селянина», а не «пастуха».Именно такпередано этослово как всовременномпереводеМ.Е.Грабарь-Пассек, так и в предшествующемпушкинскомупереводеК.П.Масальского(Феокрит. Мосх.Бион. Идиллиии эпиграммы.Пер. и коммент.М.Е.Грабарь-Пассек.М., 1958. С. 167; СеверныеЦветы на 1825 г.С.278 – 279).
[xi] Тем не менее, стихотворениеэто обыкновеннопечаталосьв составедревнегреческихидиллий. Этоже жанровоеобозначениесохраняет иКошанский, озаглавившийсвой комментарийк нему как «Нечтоо пятой идиллии»(С. 241 – 247). У него жеотмечен и тотфакт, что как«буколика»это стихотворениеобозначенои в одной изрукописейМосха. См.: Кошанский.С. 241.
[xii] Феокрит. Мосх.Бион. Идиллиии эпиграммы.С. 220. В то же времяидиллия этарассматриваетсякомментаторомэтого изданиякак своего родапрообразновоевропейскойидиллии: «Это– уже та искусственная, идиллическаяв нашем смыслеслова ситуация, которая в новойевропейскойлитературеразвилась впастораль»(Там же. С. 314).
[xiii] ВершининаН.Л. Проблемавариативностиидиллическойжанровой традициив стихотворенииПушкина «Земляи море» // Болдинскиечтения. НижнийНовгород, 1995. С.84 – 85.
[xiv] Там же. С. 85.
[xv] Как точнозаметил А.Р.Зарецкий,«в “Земле иморе” слово«шум» наделеноустойчивымиположительнымиконнотациями(ср. «Погаслодневное светило…»), тогда как уКошанскогопротивопоставляетсяприятный шумручья и неприятныйшум бури, а уМосха слуховыеобразы вообщене повторяются»(Зарецкий.С.346).
[xvi] Кстати сказать, в свете всеговыше сказанногоне совсем правомерноистолковыватьзаголовокстихотворениякак «антитезу»(Зарецкий. С.343). Характеренодин из первоначальныхвариантовзаглавия впервой публикациистихотворения:«Море и земля»(см.: НовостиЛитературы.1825. Кн. 11. Янв. С. 27), вбольшей степенисоответствующийего сценарию, но также скореесополагающий, чем противопоставляющийОкончательныйвариант заголовка, очевидно, вызванего лучшимритмико-фонетическимзвучанием.
[xvii] Ср. характеристикуМ.Е.Грабарь-Пассек«идиллическогонастроения»у Феокрита:«Это нигдеоткрыто несформулированное, но проникающеевсе произведенияФеокрита любованиедействительностью, изображеннойна фоне прелестейприроды, и создаетто – уже в нашемсмысле – идиллическоенастроение, которое порождаетвсе позднейшиебесчисленныеидиллии, эклогии пасторали.»(Феокрит. Мосх.Бион. Идиллиии эпиграммы.С.223).
[xviii] См.: ЛободаА.М. Пушкин вКаменке // Киевскиеуниверситетскиеизвестия. Май.Отд.11. С. 90.
[xix] Второй эподГорация особенноинтенсивнопереводилсяв пушкинскоевремя. См.: Античнаяпоэзия в русскихпереводахХУ111-ХХ вв. Библиографическийуказатель. С.300. В частности,«Горация похваласельской жизни, соображеннаяс российскиминравами», принадлежитперу Г. Р.Державина(Державин Г.Р.Похвала сельскойжизни («Блажен, кто удаляясьот дел…») / Соч.с объяснит.примеч. Я.Грота.СПб., 1865. Т. 2. С. 165 – 171).
[xx] Квинт ГорацияФлакк. Полн.собр. сочинений.Пер. под ред. ис примеч. Ф.А.Петровского.М.; Л., 1936. С. 181 – 182.
[xxi] См.: Поэты1790-1810-х годов (Б-капоэта. Большаясерия). Л., 1971. С. 522,852 (комментарийМ.Г. Альтшуллера).Впрочем, например, в переложенииГ.Р. Державинаэта концовкасохранена.
[xxii] Квинт ГорацияФлакк. Полн.собр. соч. С.7 –8.
[xxiii] ВершининаН.Л. Проблемавариативностиидиллическойжанровой традициив стихотворенииПушкина «Земляи море». С.86.
[xxiv] Точности ради, следует отметить, что в действительностиосновным текстомэтих стиховв большинствеизданий Батюшкова(см., например: Собр. соч. М.; Л.,1934. С. 260; Полн. собр.стихотворений.С. 151; Опыты в стихахи прозе. М., 1977. С.371) принят вариант:«В его устахстихи ревут,/ Как волны, вуши плещут…»(курсив мой –С.К). Вариант«пеной плещут»находится лишьв некоторыхрукописныхкопиях послания(см.: БатюшковК.Н. Собр. соч.С. 584). Более непосредственноеотношение кпушкинскомутексту, возможно, имеет сопоставлениеего с «Источником»Батюшкова:«Падая с камня, источник пустынный/ С ревом и пенойсквозь дебритечет!»; «Тише, источник! Прервиволнованье,/ С ревом и пенойстремясь пополям!» (Зарецкий.С. 346). Устойчиваяформула «сревом и пеной»могла дать подпером Пушкинаее вариант«Ревут ипеной плещут».
[xxv] Батюшков К.Н.Полн. собр.стихотворений.С. 295.
[xxvi] Метафора этак концу романтическойэпохи оказаласьнастолькозатертой, чтовариант ееиспользуетдаже Чичикову Гоголя: «Даи действительно, чего не потерпеля? Как баркакакая-нибудьсреди свирепыхволн…» См.: ГогольН.В. Полн. собр.соч. М., 1951. Т. 6. С. 36 –37.
[xxvii] Впрочем, возможнои то, что помолвкаэта к 8 февраля1821 г. еще не сталагласной. М.Ф.Орлов извещало ней свою сеструв письме изКиева от 12-гофевраля 1821 г. См.: Гершензон М.О.ГрибоедовскаяМосква. П.Я.Чаадаев.Очерки прошлого.М., 1989. С. 251. Об отраженииувлеченияЕ.Н.Раевскойв лирике Пушкинасм.: КибальникС.А. Русскаяантологическаяпоэзия первойтрети Х1Х века.Л., 1990. С. 185 – 193.
[xxviii] Высказывалосьдаже предположениео связи стихотворенияс «вынужденной, но гордойотдаленностью»Пушкина оттайного общества(Жизнь Пушкина, рассказаннаяим самим и егосовременниками.Сост, вступ.Очерки и примеч.В.В.Кунина. М.,1988. Т.1. С. 387. Характерна- при всей неубедительности- попытка писателяобъяснитьбиографическиналичие верноощущаемогоим переносногосмысла стихотворения.
[xxix] ПроскуринО. Поэзия Пушкина, или подвижныйпалимпсест.М., 1999. С. 96. Если прибавитьк этому, чтоисследовательвоспроизводитподзаголовок«Земли и моря»как «идиллияМосхова» иупорно называетстихотворениеименно так, хотя такойвариант невстречаетсянигде, даже ввариантах, тостанет ясно, что на полстраницытекста О. Проскуринаприходитсяпочти максимальновозможноеколичествонеточностейи опечатокпросто в изложенииматериала приотсутствииздесь сколько-нибудьоригинальныхсоображений.Соображениео зависимостиПушкина отЛеонара в выборестихотворногоразмера, такжедалеко небезусловное, как нетруднозаметить, принадлежитТомашевскому.
[xxx] ТомашевскийБ. Пушкин – читательфранцузскихпоэтов // Пушкинскийсборник памятипроф. С.А.Венгерова(Пушкинист.1У). М.; Пг., 1922. С. 215-216).Воспроизведенов изд.: ТомашевскийБ.В. Пушкин иФранция. Л., 1960.С.450. Задолго доО. ПроскуринаГ.Д.Владимирский, должно быть, со слов (но безссылок на)Томашевскогопытался a priori решитьвопрос о значении“Les plaisirs du rivage” Леонараи «К спокойствию»Кошанскогокак источников«Земли и моря»более правдоподобным, но также несовсем вернымобразом. Онутверждал, чтоПушкин, «неудовлетворившисьКошанским, привлек» «французскийперевод идиллииМосха, сделанныйЛеонаром»(ВладимирскийГ.Д. Пушкин –переводчик// ВременникПушкинскойкомиссии. Вып.4 – 5. М.; Л.,1939. С. 314, 313).
[xxxi]Ouvres de M. Léonard. Quatrième édition. T.1 – 2. Paris, 1787. T. 1. P. 178 – 188. Далееприведен мойпрозаическийбуквальныйперевод этогостихотворения, в которомпринадлежащиммне – также каки во французскоморигинале — курсивом выделеныслова, полностьюили частичноэквивалентныепушкинским:«Сидя на морскомберегу, / Когдая чувствую, какнежный Зефир/ Слегка колеблетвоздушноепространство/ И летит надводным царством.// Я провожаювзглядомпутешественников,/ Я завидую ихсудьбе: / Воспоминаниео моем отечестве/ Пробуждаетсяво мне и вызываетслезы. // Я трепещупри стуке весла,/ Которое ударяетпо пене волн;/ Я слышу, какв моей душеотзывается/ Веселая песняматросов.// Менямучит тайноежелание / Вырватьсяиз этих прекрасныхмест / И отправитьсяискать подиными небесами/Счастья, котороемне так частоизменяет. // Нокогда ужасныйАквилон / РокочетРонад вздымающейволной, / Которуюпо водной борозде/ Катит сверкающаямолния, / Я успокаиваюсвой взор /Созерцаниемлесов и берегов/ И тихих долин, которым неугрожает буря;// И я восклицаю: счастлив мудрец,/ Который мечтаетв глубине этихзеленых беседок/ И слышит подих листвой /Лишь журчаниеручья.»
[xxxii] Г.Д.Владимирскийполагал “Les plaisirsdu rivage” Леонара«французскимпереводомидиллии Мосха, сделаннымЛеонаром»(ВладимирскийГ.Д. Пушкин –переводчик.С. 313). Однако, какмы видели выше, текст Леонаране может рассматриватьсяни как дажевольный переводиз Мосха, никак равноценныйс переложениемКошанскогоисточник «Землии моря». Аналогичнымобразом Б.В.Томашевскийотводит предположениеЮ.Г.Оксмана отом, что пушкинскийотрывок «Счастлив, кто в страстисам себе…»восходит кстихам, приписываемымЛеонару, посколькусами эти стихиявляются подражаниемБуало, именноего переводуиз Сафо. См.: ТомашевскийБ.В. Пушкин иФранция. С.85.
[xxxiii]Notice sur la vie et les ouvrages de Léonard // Oeuvres deLéonard recueillies et publieespar V. Campenon. Vol. 1. Paris, 1798. P. 5 – 11.
[xxxiv] Впрочем, опять-такиПушкин мог и, отнюдь неориентируясьна эти строкиЛеонара, отталкиватьсялишь от переводаКошанского:«А я возлягуздесь под яворомшумящим, / Склонюсьглавой своейк потокам воджурчащим».Сходство опять-такиможет объяснятьсяподражаниемМосху самогоЛеонара.
[xxxv] Сходным образомозначает темустихотворенияМосха и Кошанский:«Может быть, сие небольшоепроизведениеродилось всчастливоевремя прогулкипо берегу моря…»(Кошанский.С. 241 – 242).
[xxxvi]Notice sur la vie et les ouvrages de Léonard // Oeuvres deLéonard recueillies et publiées par V.Campenon. Vol. 1. Paris, 1798. P. 6. Характерно, что 13 гекзаметровМосха (греческийоригинал былприведен Кошанским, и сам он подчеркивалэто обстоятельствов своем комментарии:«Тринадцатьстихов, ознаменованныхпечатью гения…»- Кошанский. С.241), отлившиесяу Пушкина в 20строк четырехстопногоямба, под перомЛеонара превратилисьв 7 четверостишийтого же размера.
[xxxvii]Oeuvres de Léonard recueillies et publiées par V.Campenon. Vol. 1. P.
9 – 10. Т.2. Р. 179. В издании“ Poésies pastorales” (Paris, 1771) было лишь2 книги по 10 идиллий, а в “Oeuvres diverses” (Liége,1777) помещенодвадцать идиллийбез разделенияна книги, и “Lesplaisirs du rivage” в них отсутствует.
[xxxviii] См. об этом: Вацуро В.Э Пушкинскаяпора. Л., 2000. С.119.
[xxxix]Chénier A. Oeuvres complètes. Paris,1819. P. 74, 78 – 79, 105. См. комментарийк этим стихотворениямв изд.: ШеньеА. Соч. 1819. М.,1995.
[xl] См.:Chénier A. Idylles marines // Oeuvres complètespibliées d’après les manuscrits par P. Dimoff. V.1. Bucoliques. Paris, 1937. P. 161-182.
[xli] Гнедич Н.Тарентинскаядева // ПолярнаяЗвезда на 1823 год.С. 180.
[xlii] См.: СандомирскаяВ.Б. Из историипушкинскогоцикла «Подражаниядревним» // ВременникПушкинскойкомиссии; КибальникС.А. Русскаяантологическаяпоэзия первойтрети Х1Х века.С. 181 – 195.
[xliii] Якубович Д.П.Античностьв творчествеПушкина. С. 132.
[xliv] Разумеется, при том уровнеразвития классическойфилологии, который существовалв начале XIX века, трудно былобы ожидать отПушкина знаниятого, что вдействительностиБион был моложе(если вообщене жил позже)Мосха, а приписываемыйпоследнемув некоторыхсписках «Плачо Бионе» вдействительностисоздан однимиз эпигоновбуколическойпоэзии.
[xlv].БелинскийВ.Г Полн. собр.соч. М., 1955. Т. 7. С. 294.