Мельник В. И., Мельник Т.В.
Св. Николай Угодник, как известно, один из самых любимых народом христианских святых. Естественно поэтому, что он является персонажем или героем многих произведений фольклора и литературы. Наблюдения показывают, что во всех случаях фольклорный или авторский образ святителя в значительной степени ориентирован на житийную основу биографии святого. К сожалению, вопрос этот с литературоведческой точки зрения практически не исследован. Начать с того, что нет библиографии вопроса, нет даже полного списка художественных текстов, в которых встречается образ святителя Николая. Особый вопрос при этом составляет способ комментирования известных текстов о Николае Чудотворце. В настоящей статье мы обратимся лишь к некоторым фольклорным текстам, что, впрочем, достаточно для того, чтобы проанализировать сложившиеся стереотипы «социологического» подхода к комментированию их в отечественном литературоведении.
Что касается фольклора, то существует фундаментальное исследование А. Вознесенского и Ф. Гусева о почитании св. Николая Угодника в России [1]. В этом исследовании одна из глав называется «Святитель Николай в русской народной поэзии». Правда, указанная глава носит скорее обзорный, нежели аналитический характер, что объясняется общими задачами издания.
Образ св. Николая Чудотворца явлен в русском фольклоре многообразно и в различных фольклорных жанрах, начиная с пословиц. Вот некоторые из пословиц, взятых из сборника Вл. Даля: «Лучше брани: Никола с нами», «На поле Никола общий Бог», «Бог не убог, а Никола милостив», «Нет за нас поборника супротив Николы», «Никола на море спасает, Никола мужику воз подымает» [2].
Встречается образ святителя Николая и в былинах. Наиболее значима роль святого в цикле новгородских былин о богатом и удачливом купце по имени Садко. В этих былинах действует Никола Можайский, чей образ, очевидно, был особенно чтим в Великом Новгороде.
В былине «Садко» св. Никола Можайский выступает как защитник христианской веры и явно противопоставлен языческому божеству морскому царю. Между св. Николаем и морским царем идет борьба за человеческую душу. Садко в начале былины предстает перед читателем человеком небогатым. Он всего лишь гусляр, которого время от времени зовут развлекать гостей в тот или иной богатый дом. Интрига, двигающая сюжет былины, завязывается на мотиве бедности Садко:
Садка день не зовут на почестен пир,
Другой не зовут на почестен пир
И третий не зовут на почестен пир
По том Садке соскучился.
Морской царь выступает в типичной роли беса-соблазнителя, якобы помогающего человеку, а на самом деле покупающего его душу. Сначала он подсказывает Садко, как можно обогатиться, «ударив о велик заклад» с новгородскими купцами, а после того, как Садко становится богатым, морской царь требует, так сказать, возвращения долга. Морской царь радуется, что Садко «нонь весь пришел ко мне». Только теперь открывается, что Садко, по его собственным словам, действительно «заложил свою буйну голову» (т.е. душу) морскому царю (дьяволу). Таким образом, перед нами едва ли не первый в русской литературе сюжет о закладывании души дьяволу, сюжет, который впоследствии будет многократно встречаться в истории русской литературы.
Любопытно, что «отрабатывает» свой долг Садко тем, что в буквальном смысле «веселит беса», т.е. морского царя. При этом морской царь угрожает уже всему Новгороду, так как на море поднимается буря, достигающая города.
Стоит обратить внимание на немаловажный факт: трактовка отношений морского царя и Садко в былине сугубо христианская. Ведь морской царь (или попросту — бес) своими советами привел героя к таким грехам, как тщеславие и похвальба неправедно нажитым богатством («У меня золота казна не тощится, Цветно платьице не носится, Дружина хоробра не изменяется. А похвастать — не похвастать бессчетной золотой казной…»), битье об заклад, неразумное, с духовной точки зрения, употребление огромного состояния (Садко и не думает послужить людям и Богу, а пытается увеличить свое богатство).
И вот здесь-то на помощь погибающему человеку, по молитвам новгородцев, приходит св. Николай Угодник. Он подсказывает герою, как избавиться от дьявольских сетей. И если советы морского царя вели Садко к умножению грехов, то святитель научает героя истинно христианскому житью, что и спасает героя от ловушек морского царя. По совету св. Николая Угодника Садко отказывается творить блуд, а «на свою бессчетну золоту казну» строит соборный храм Миколы Можайского.
Почему же именно этот святой явился в былине спасителем души героя? Известные комментарии к указанной былине об этом умалчивают по той простой причине, что сюжет о Садко вообще трактовался в советский период с сугубо социальной точки зрения: как отражение «своеобразия жизни средневекового вольного города в ее противоречиях». По мнению Ф.М.Селиванова, «былина могла возникнуть как объяснение способа обогащения реального новгородского торговца» [3]. Между тем содержанием былины совершенно очевидно является борьба язычества и христианства в Северо-западной Руси, ибо если речь идет всего лишь о «способах обогащения», то к чему в былине вообще нужен образ Николая Угодника, занимающий в ней ключевое место? За социально значимым материалом былины исследователи не замечают ее главного конфликта, сводящегося к противостоянию языческих и христианских сил в борьбе за человеческую душу.
Из всего великого сонма христианских святых на помощь погибающей душе Садко является святитель Николай — прежде всего потому, что Садко погибает на море, а св. Николай Угодник, как известно из его жития, первый помощник погибающим на море и вообще на воде. Во-вторых, из всех святых святитель Николай был особенно почитаем в Новгороде, что и нашло отражение в былине. В монографии А.Вознесенского и Ф.Гусева читаем: «Одним из первых мест, вслед за Киевом оглашенных христианским учением, был великий Новгород с своею областью. Поэтому после Киева о чудесах и почитании святителя Христова Николая мы прежде всего слышим также в этом древнем славном городе. Здесь до нашего времени сохранились древнейший храм Чудотворцу на Руси и, может быть, вторая по своей древности явленная чудотворная икона Святителя» [4]. Новгородская былина о Садко, возможно, действительно имеет реальные исторические корни, но не только те, которые упоминаются Ф.М.Селивановым, а и другие, опять-таки наводящие на мысль о сугубо христианском характере этого произведения. Речь идет о том, что оно явно перекликается с известным в истории фактом чудесного излечения Николаем Угодником в 1108 г. новгородского князя Мстислава, сына Владимира Мономаха. Чудо исцеления тоже было связано с бурей на Ильмень-озере. Таким образом, былина «Садко» нуждается, несомненно, не только в социально-историческом комментировании текста.
К сожалению, фольклорные сюжеты о Николае Чудотворце, как, впрочем, часто и о других христианских святых, трактуются исследователями в духе исключительно «социальном». Житийная и духовная основа произведений совершенно не принимается во внимание по сложившейся в советском литературоведении традиции, что грубо искажает смысл рассматриваемых текстов. Думается, что указанный традиционный подход в настоящее время должен дополняться иными подходами, позволяющими более адекватно истолковать конфликт и образную систему произведения. Очевидно, что указанные перекосы в трактовках относится не только к жанру былин, но и к другим фольклорным жанрам.
Особенный интерес, с указанной точки зрения, представляетжанр духовного стиха, ибо именно здесь святитель Николай выступает как, в сущности, единственный и главный герой. С точки зрения поднятой проблемы рассмотрим один из последних по времени сборников духовных стихов, составленный Ф.М. Селивановым [5].
В сборнике представлено четыре сюжета о Николае Угоднике. Второй сюжет («О Миколе — Угоднике») записан в г. Киржаче Владимирской губернии. Сюжет представляет святого как «кормителя-поителя нищей братии». Композиционно стих разбит на две четко соотнесенные друг с другом части. Первая — это молитва нищей братии к святителю Николаю. Вторая — незамедлительное исполнение просьбы.
Духовный стих «О Миколе — Угоднике» хотя и исполнен различными сугубо фольклорными элементами, достаточно отчетливо и ясно отражает тот сугубо христианский характер и психологический облик святителя, который известен по его житиям (милостивый помощник бедным, голодным и т.д.)
Самое обращение нищей братии к нему как к кормителю-поителю своему прямо соотносится с конкретными фактами из его жития. Известно, что св. Николай Угодник отличался милосердием к нищим людям, к несправедливо обиженным, слабым, беззащитным. Так, в его житии находим эпизоды об избавлении трех дочерей обнищавшего богача от бесчестия [6], о чудесном спасении жителей города Миры Ликийские от голода [7], о чудесном возвращении проданного ковра[8] и. т. д.
Правда, нищая братия не просит св. Николая Чудотворца о непосредственной помощи, но молит его о помощи через «милосердного приютителя».
Конечно, в этом-то и состоял смысл духовного стиха, исполняемого каликами перехожими под окнами «подателей». Сам святитель реагирует на моление нищей братии быстро:
Прослыхал тут Микола Христов
Песню царскую нищей братии,
А сошел-то он к ним на сыру землю
Со небесных высот, рая светлого…
Эта быстрота, с которой св. Николай Чудотворец отзывается на молитвы, — тоже верно подмеченная стихотворцами черта характера святителя. В житии святого она неоднократно подчеркивается. В эпизоде заступничества за невинно осужденного, например, говорится: «Во сне явился ему всегда скорый на помощь призывающим его с верою св. Николай» [9].
Но посылает св. Николай помощь нищей братии теперь уже через земного благодетеля:
А послал он нищей братии
Милосердного приютителя,
Христианина-покормителя.
Самому же этому благодетелю он воздает за его милосердие сторицей:
А подал ему, угодителю
Нищей братии покормителю:
Подал дочушкам мужьев добрых,
Наделил его доброй славушкой,
Казной царской, Божьей благостью.
Милосердие к нищим св. Николая Угодника отмечается не только в тех духовных стихах, которые поются самой «нищей братией», но и в тех, которые имели хождение в монастырях. Среди иных добродетелей святителя, духовный стих из сборника П.А. Бессонова «Калики перехожие» (т. III) [10], отмечает и милосердие к нищим:
Милостив, отче, ты нищим был еси… [11]
Теперь о соотнесенности духовно-религиозного и фольклорного. Обе части этого духовного стиха в значительной степени содержат черты фольклорной поэтики. Это прежде всего элементы «колядки», которые связаны с просьбой послать хозяину дома всякое благополучие:
А дай Бог тому
Кто в этом дому:
Ему рожь густа,
Рожь ужиниста…
и. т. д.
В духовном стихе калики перехожие, нищая братия, также просят св. Миколу дать благодетелям свою помощь:
Пошли помощь во работушке,
Закрома наполни всяким хлебушком,
Сбереги ты их во несчастиях,
А прославь ты их светом — радостию!
Казалось бы, тема «хлеба насущного» может быть истолкована комментаторами как тема сугубо социальная, материально значимая. Однако стоит заметить, что уже и в самих просьбах калик перехожих сквозь «фольклорное» начало пробивается и сугубо христианское: просят не только материальной, но и духовной милости: «света-радости».
Смешение фольклорного и духовного прослеживается и в лексике. С одной стороны, встречаются чисто фольклорные клише, типа: «сыра земля». Но, с другой — эта «сыра земля» названа еще и «грешной». Встречаются элементы чисто церковнославянской лексики, позаимствованной из акафистов, канонов, тропарей святым:
Упроси у Сына Божия
Ты чертогов в раю светлоем,
Где Архангелы ликовствуются,
Где Апостолы проповедь ведут…
В стихе «О Миколе Угоднике» духовное и фольклорное теснейшим образом переплелось — при несомненном, однако, доминировании духовно-христианского начала. Ибо хотя речь и идет о хлебе насущном для «нищей братии», эта «братия» не просто нищая. Калики перехожие прежде всего помнят о хлебе духовном — и обращаются со своими просьбами не к своим непосредственным благодетелям, а к св. Николаю Угоднику, актуализируя в стихе известные всякому христианину черты его жития. Почему этот стих и является, собственно говоря, духовным. В этом смысле опять-таки не совсем удовлетворяет односторонне социологический комментарий Ф.М. Селиванова, подчеркивающего не христианскую основу образа святого Николая Чудотворца (что важно для самих героев произведения), а то, что св. Николай — «покровитель земледельцев». Исследователь явно некорректно, в традициях социологического по духу литературоведения обращается с фольклорным текстом, пытаясь доказать, что в духовном стихе о Николае Угоднике господствует если не материалистический, то во всяком случае «рациональный», по его выражению, взгляд безымянных народных авторов.
Тема образа святителя Николая в фольклоре в настоящей статье лишь намечена. Дальнейшее изучение сюжетов многих фольклорных текстов дает возможность любопытных обобщений. Важность темы тем более очевидна, что св. Николай Угодник и до наших дней выступает как персонаж не только фольклора, но и художественной литературы. Список литературы
1 Вознесенский А., Гусев Ф. Житие и чудеса св. Николая Угодника и слава его в России. СПб., 1899.
2 Пословицы русского народа. Сборник В.Даля в трех томах. Т.1. М., 1993. С. 68.
3 Былины. Библиотека русского фольклора. М., 1988. С. 548.
4 Вознесенский А., Гусев Ф. Указ. соч. С. 241.
5 Стихи духовные. М., 1991.
6 Вознесенский А., Гусев Ф. Указ. соч. С. 31-34.
7 Там же. С. 54-55.
8 Там же. С. 144-146.
9 Там же. С. 147.
10 О П.А. Бессонове см.: Азадовский М.К. История русской фольклористики. Т. 1. М., 1958. С 342-343; Русские писатели 1800-1917. Биографический словарь. Т. 1. М., 1989. С. 253; Стихи духовные. М., 1991. С 22.
11 Цит. по кн: Житие и чудеса св. Николая Чудотворца… С. 653.