Министерство образования Российской Федерации
Омский государственный педагогический университет
Филологический факультет
Реферат
Журнал «Иртыш, превращающийся в Ипокрену»: специфика и характер, история создания и издания
Омск 2010
Содержание
Предпосылки возникновения журнала
Создатели журнала: издатели, редакторы, авторы
Жанрово-тематический репертуар издания
Заключение
Список литературы
Предпосылки возникновения журнала
Провинциальная русская периодика возникла лишь через 80 с лишним лет после столичной и насчитывает сегодня всего чуть более 200 лет. Причин столь позднего появления журналистики в провинции несколько. Основная из них кроется в той ситуации, которая сложилась в типографском и издательском деле в России 18 века. Со времен Петра 1 типографии и книгоиздательство находились исключительно в руках государства, субсидировались, регламентировались и контролировались им. Строжайшая монополия на печатный стан при централизации производства печатного слова, которое сосредотачивалось лишь в обеих столицах империи, явилась главным барьером на пути развития печати в провинции. Лишь в 1783 Екатерина II издает указ о «вольных» типографиях. Хотя казенные типографии в провинции, благодаря инициативе местных администраторов, начали возникать еще в 60-годы и правительство в 1773 году приняло указ о заведении губернских типографий, до 80-90-х годов ни одна губерния не воспользовалась им. Зато после указа 1783 года провинция точно проснулась: с 1784 по 1808 г. типографии возникли в 24 провинциальных городах, однако «вольными» были только в четырех: Тамбове, Тобольске, Костроме и Ярославле. Местные типографии становились потенциальной технической базой для организации местной журналистики. Именно в Ярославле возникает первое русское провинциальное периодическое издание «Уединенный пошехонец», просуществовавшее около двух лет. Развитие провинциальной журналистики серьезно сдерживали такие факторы, как крайне ограниченная сеть бумажных мануфактур, узкий читательский рынок, отсутствие налаженной системы распространения изданий; периодика провинции оказывалась тотально неокупаемой. По этим же причинам не просуществовала и года первая провинциальная газета «Тамбовские известия» (1788г.).
После прекращения периодических изданий в Ярославле и Тамбове центр провинциальной журналистики переместился в Сибирь: в 1789 г. в Тобольске возник журнал «Иртыш, превращающийся в Ипокрену». Среди условий, способствовавших возникновению периодической печати именно здесь, можно отметить следующие. Тобольск по тому времени был крупным торговым и промышленным центром, он по праву считался крупным культурным центром: здесь имелись собственный театр с постоянной труппой, духовная семинария, геодезическая школа, школа для солдатских детей, частные пансионы. Кадры этих учреждений, чиновники административных, офицеры военных органов, а также образованные дворяне, сосланные из европейской части России, составляли здесь заметную культурную прослойку. Немало было образованных людей среди посадских, мещан и купечества. К таким людям можно отнести купцов Корнильевых, открывших в 1789г. собственную типографию. 11 марта того же года в Тобольске открывается Главное народное училище. Последние два события, несомненно, имели важнейшее влияние на факт создания первого сибирского журнала, который начал выходить в сентябре 1789 г. Первые четыре номера «Иртыша» были напечатаны на средства В. Корнильева, а все последующие — на средства Тобольского приказа общественного призрения. Журнал выходил в течение почти двух с половиной лет: с сентября 1789 г. по декабрь 1791 г. С сентября по декабрь 1790 г. в издании по неизвестной причине произошел перерыв. «Иртыш, превращающийся в Ипокрену» был вторым, а в 1789—1790 гг. единственным провинциальным журналом в России.
2. Создатели журнала: издатели, редакторы, авторы
Идея организации журнала, вероятно, зародилась в группе молодых учителей Главного народного училища. Ее одобрили администрация учебного заведения, горячо поддержали губернский прокурор, поэт и «вольтерист» Иван Иванович Бахтин, ссыльный поэт и писатель Панкратий Платонович Сумароков. Василий и Дмитрий Корнильевы решили бесплатно дать бумагу и напечатать тоже «безвозмездно из благотворения» четыре первые книги журнала. Реальную поддержку идея встретила и у наместника Александра Васильевича Алябьева, который энергично покровительствовал всем культурным начинаниям. В период организации журнала Алябьев не остался в стороне. Он разослал распоряжения комендантам, городничим и капитан-исправникам о подписке на журнал. Более того, с просьбой содействовать подписке он обратился к правителям других губерний — в Вятку, Пермь, Владимир, Ярославль. Явно по его распоряжению приказ общественного призрения взял на себя расходы по изданию. Вельможа Екатерининской формации, Алябьев заботился и о том, чтобы поднять престиж своего правления.
Получив такую мощную поддержку и помощь, сочинители и переводчики, работавшие «безденежно», трудились увлеченно и споро. И в сентябре 1789 г. вышло первое урало-сибирское периодическое издание — ежемесячный журнал с причудливым названием «Иртыш, превращающийся в Ипокрену» (в древнегреческой мифологии Ипокрена — волшебный источник на горе Геликон в Беотии. Источник этот посвящен музам и Аполлону и забил под ударами копыта Пегаса. «Иртыш, превращающийся в источник поэзии»,— очевидно, такой смысл вкладывали в название авторы издания).
Официальная редакция «Иртыша» входила в обязанности учителей Тобольского главного народного училища. Невольный житель Тобольска, на пути к месту ссылки проведший в городе семь месяцев, А. Н. Радищев писал в 1791 г: «Здесь есть казенное училище, и к моему величайшему изумлению я нашел в нем учителей, довольно хорошо образованных для сих мест». Учителей этих было четверо: Тимофей Михайлович Воскресенский, Иван Борисович Лафинов, Василий Яковлевич Прутковский, Иван Андреевич Набережнин. Все они были энергичными и плодовитыми сотрудниками журнала. Однако есть основания считать истинным инициатором издания и, возможно, его фактическим редактором П.П. Сумарокова (1763 — 1814), поскольку в Тобольске он первым воспользовался открытием типографии, чтобы опубликовать плоды своих литературных занятий, и из всех местных авторов был, пожалуй, единственным человеком, обладавшим ярко выраженной склонностью и способностями к редакторско-издательской деятельности. Замешанный в дело о подделке ассигнаций, он был приговорен к ссылке на житье в Тобольск, с лишением дворянского звания. При содействии губернатора Алябьева Сумарокову удалось заняться преподаванием и литературой. После прекращения «Иртыша» он выпустил в течение двух лет 12 книг «Библиотеки ученой, экономической, нравоучительной, исторической и увеселительной...». С воцарением императора Александра I Сумароков был возвращен в Россию и снова возведен в дворянство. Он был редактором «Вестника Европы» и издателем «Журнала приятного, любопытного и забавного чтения». Ни один из других сотрудников «Иртыша» никогда позднее ни редакторской, ни издательской деятельностью не занимался.
Участвовали в журнале наряду с преподавателями и ученики. Особенно активным было сотрудничество ученика 4 класса Ивана Трунина, помещавшего на страницах «Иртыша» стихотворные опыты собственного сочинения и переводные. Пребывание в училище привило Трунину охоту и к дальнейшим литературным занятиям. Он сотрудничал в «Библиотеке ученой...», а в 1802 г.— в московском журнале «Новости русской литературы», где напечатал, в частности, письмо, критикующее языковую позицию Карамзина.
Другой ученик, бухарец Апля Маметов, напечатал в «Иртыше» едва ли не первый русский перевод с персидского языка «Мнения магометан о смерти пророка Моисея». В «Письме к издателям» переводчик говорил, что его труд появился благодаря полученным в училище знаниям: «Получа в оном некоторое познание российского языка и следуя своему движению, перевел я нечто с персидского на российский язык»22.
Печатались в «Иртыше» и лица, не имевшие отношения к училищу, в том числе даже проживавшие в других сибирских городах. Самыми примечательными из этих авторов, помимо П.П. Сумарокова, были тобольский прокурор Иван Иванович Бахтин, не лишенный литературных способностей человек (к тому же он был настроен прогрессивно, и его резкие обличения крепостного права в журнале обращали на себя внимание), и ссыльный крепостной князей Голициных Н.С. Смирнов— незаурядная личность, по своим знаниям и образу мыслей типичный представитель просветительски настроенной интеллигенции, а также сосланный из столицы и оппозиционно настроенный переводчик Г. Фризе. Эпизодически на страницах журнала появлялись сочинения и переводы сестры П.П. Сумарокова Натальи Панкратьевны Сумароковой, кадета Д. Дягилева, асессора Экспедиции горных дел А.Н. Гладкова, учителя Иркутского главного народного училища С. Белышева и др. В журнале принимала некоторое участие и жена П.П. Сумарокова, немка по национальности, урожденная Софья Казаб. Оказался причастным к «Иртышу» такой крупный для своего времени поэт, как Н.П. Николев. Пребывание Радищева в Тобольске в годы издания «Иртыша» дало повод предположить его участие в этом журнале. К сожалению, документального подтверждения этому не найдено, хотя сотрудничество А.Н. Радищева в «Иртыше» и не было бы удивительным. Долгий срок пребывания Радищева в Тобольске способствовал установлению его контактов с местной интеллигенцией. Известно о неоднократных встречах Радищева с также сосланным в Сибирь бывшим крепостным Н. Смирновым. Вероятно, были какие-то контакты и с Сумароковым, и с Фризе. Иными словами, журнал, несомненно, привлек внимание Радищева.
3. Жанрово-тематический репертуар издания
В предисловии к первому номеру журнала говорилось, что он издается с целью «доставить учителям свойственное званию их упражнение, посредством коего и среди исполнения возложенной на них почтенной должности, достигали б и они дальнейших способностей к вящему усовершенствованию толь изящного заведения». Ежемесячник предполагалось наполнять «всякого рода, как сочинениями, так и переводами в стихах и прозе».
Объем отдельного номера не превышал 66 страниц, на которых помещались материалы без последовательной нумерации, без рубрик, без какого-либо видимого порядка. В нем печатались как небольшие по объему, так и крупные сочинения «с продолжением впредь». Нередко в конце номера читателю предлагались стихотворные загадки, а в следующем номере — ответы на них. Редакция стремилась к широте охвата тематики и жанровому разнообразию, как в поэзии, так и в прозе, причем различных литературных направлений и стилей. Подавляющее большинство материалов в журнале и по количеству их и по объему составляют переводы либо с указанием источника, языка оригинала и переводчика, либо без указания: такова была практика всей русской журналиситки того времени. Полное имя автора произведения или его переводчика в журналах того времени было редкостью. Чаще всего использовались криптонимы. «Иртыш» следовал этому же неписаному «правилу».
Журнал издавна считали (некоторые исследователи и до сих пир считают) «литературным», подчеркивая тем самым приоритет в нем художественных произведений. Это неверно. «Иртыш» — литературно-художественный и общественно-политический журнал, хотя художественные произведения занимают в нем значительное место.
Оригинальные сочинения тобольских литераторов, если не считать официальных речей, произносившихся на торжественных актах в училище, были почти исключительно поэтическими. В том числе большое место в «Иртыше» занимала сатирическая поэзия. Из произведений этого жанра особой смелостью и остротою отличается антикрепостническая «Сатира на жестокости некоторых дворян к их подданным» И.И. Бахтина, опубликованная в январском номере за 1790 г. Антикрепостническими настроениями проникнуты и некоторые другие его стихотворения (эпиграмма о наказании слуги, сказка «Господин и крестьянка», переводная притча «Юзбек»).
На страницах «Иртыша» вице-губернатор Колыванского наместничества Н.А. Ахвердов повел активную кампанию против председателя Колыванской палаты уголовного суда Семена Шалимова. В журнале была напечатана сатира Ахвердова «Волк-судья, или наказанные злость и невежество. «Иртыш» в сравнительно большом количестве (13 экз.) распространялся в Колывани. В числе подписчиков были Шалимов и Ахвердов. Не довольствуясь одной подпиской, последний заказал владельцу типографии В. Корнильеву оттиски своей сатиры и распространил их среди жителей Колывани. Обиженный Шалимов подал на дерзкого автора жалобу в сенат, в которой достаточно убедительно доказал, что именно он и его коллеги по уголовной палате изображены в сатире, приложенной к жалобе в качестве вещественного доказательства. Ахвердов, однако, не успокоился. В августе 1790 г. он напечатал письмо, в котором, имея в виду, возможно, донос Шалимова, писал, что «волк и по смерти своей долго обитателей… беспокоил, смердящий прах наполнял Атмосферу, тревожил обоняние и производил злопамятство».--PAGE_BREAK--
Спустя год, уже сама редакция журнала обратилась к жителям Колывани и, прибегая к той же аллегории, советовала разрыть могилу, где лежит волк, беспокоящий людей и после смерти, чтобы потом прибить его к земле «завостренным осиновым колом». Так, сибирский журнал принял участие в борьбе с судебным произволом, заклеймив на своих страницах уголовную палату. Этот эпизод, однако, был единственным случаем, когда «Иртыш» активно вмешался в общественную жизнь Сибири.
За исключением упомянутых стихотворений И.И. Бахтина и Н.А. Ахвердова, сатирическая поэзия в «Иртыше» не касалась социальной проблематики. Осмеянию подвергались преимущественно общечеловеческие пороки и недостатки, представляемые в традиционных для сатирической литературы типизированных образах, таких как скупой («Клад» Д. Дягилева, «Проповедь и ростовщик» И.И. Бахтина), завистник (одноименная притча И. И. Бахтина), любующийся собою юноша (эпиграмма Н. Сумароковой «Почти все зеркала Нарцисс перекупил...»), невежественные врачи («Отстреленная нога» П.П. Сумарокова) и т. п. Тон сатиры в большинстве случаев умеренный, а объекты насмешки нередко малозначительны: муж, боящийся лягушек («Муж с женою» И.И. Бахтина), безвкусно одевающаяся девушка («Спесивая девица» И. Трунина и др.).
Печатались в «Иртыше» и дидактические стихотворения, К их числу относится, например, басня И.И. Бахтина «Старуха со внукою», в которой противопоставляются беспечная леность и трудолюбие. Притча того же автора «Совет моему другу» рекомендует, взирая на «прелести Клариссы», не забывать о судьбе бабочки, летающей вокруг горящей свечи. В переведенной П.П. Сумароковым басне Лафонтена «Тыква и желудь» развивается мысль о целесообразности всего сущего на земле.
Сатирические и дидактические стихотворные произведения в «Иртыше» служили в большинстве своем целям нравственного воспитания. Просветительскими и нравоучительно-воспитательными задачами журнала определялся также в значительной степени и характер лирики тобольских литераторов. В «Оде» «Иртышу, превращающемуся в Ипокрену» И. Трунин писал о благотворных последствиях просвещения и в связи с этим воздавал похвалы самому журналу. Время от времени публиковались в «Иртыше» философско-дидактические стихотворения на различные традиционные для XVIII в. темы («Природа» И. Набережнина, «Надежда» И. Лафинова, «Стихи на смерть» Н. Смирнова и «Возражение» на них И.И. Бахтина, «Ода на гордость» П.П. Сумарокова и др.).
Нравоучительный характер имеет ряд лирических стихотворений И. Лафинова. Его «Элегия», напечатанная в ноябре 1789 г. («О боже мой! Что я?.. Что сделалось со мной?..»), написана от лица человека, отступившего от добродетели и потому мучимого стыдом и всеобщим презрением.
Один из основных мотивов любовной лирики тобольских поэтов — страдания возлюбленных в разлуке и их взаимные клятвы верности. Первым в октябре 1789 г. обратился к нему И. Лафинов, придав своей «Элегии» («Итак, надежды нет с возлюбленной мне быть?...») обычный нравоучительный характер. Тема была немедленно подхвачена другими авторами и многократно варьировалась в их стихотворениях и песнях, лишившись своего первоначального открытого дидактизма.
В «Иртыше» было также опубликовано большое число поэтических переводов и близких к подлиннику подражаний, тематически созвучных оригинальным стихотворениям тобольских поэтов. Указание на переводной или подражательный характер стихотворения часто отсутствует. Так был напечатан ряд переводных эпиграмм П.П. Сумарокова и стихотворение И. Набережнина «Беспристрастие», являющееся подражанием знаменитой канцонете итальянского поэта П.-А.-Д. Метастазио «Свобода». Относительно многих стихотворений до сих пор нет ясности. Некоторые из них, бесспорно, восходят к иностранным источникам («Парижанин в Риме», «Гасконец в трактире» И.И. Бахтина). Однако нередко тобольские авторы самостоятельно разрабатывали в стихах заимствованные у иностранных писателей сюжеты («Быль», «Искусный лекарь», «Способ воскрешать мертвых» П.П. Сумарокова; «Обманщик» И. Трунина), в том числе взятые из прозаических сочинений на языке подлинника или из их русских переводов.
Поэзия, таким образом, занимала очень важное место в литературно-просветительской деятельности кружка, объединившегося вокруг «Иртыша».
Художественная проза в «Иртыше» была представлена исключительно переводами. Основным критерием отбора произведений было их нравоучительное содержание. Переводились, например, моралистические сочинения древних авторов (несколько писем Плиния Младшего, отрывок из Тиртея, «Речь македонского царя Филиппа II» и др.), некоторые из них, возможно, входили в программу училища. Большое число небольших рассказов и притч было переведено из «Французского Меркурия» и «Энциклопедического журнала», а также других французских и немецких источников. Рассказ французского писателя Ф.-Т.-М. Бакголя-ра д'Арно «Салли или англинская любовь» представлял «плачевные следствия сей страсти, когда она не поправляема была разумом или должностью»38. Анонимные рассказы «Караибская любовь» и «Акмон и Солина» проповедовали руссоистскую мысль о нравственном и духовном превосходстве человека, воспитанного и живущего в патриархальных условиях, над людьми, впитавшими с цивилизацией ее многочисленные пороки. В «Повести о султане Тогрул-Бек-Арсламе» рисуется отрицательный образ монарха, предавшегося «лености, роскоши, всякого рода невоздержанностям, особливо же пьянству»39 и в результате потерявшего свою державу. Эта притча также иллюстрирует мысль о пагубных последствиях роскоши и дурных привычек, порождаемых цивилизацией; в то же время читатели могли видеть в ней намек на нравы русского двора. Публиковались в «Иртыше» подборки афоризмов и нравоучительно-развлекательных анекдотов. Прозою были переведены несколько поэтических произведений.
Находясь в глухой сибирской провинции, сотрудники «Иртыша» располагали, естественно, очень ограниченным выбором книг. Поэтому они часто переводили произведения малозначительные, все достоинство которых сводилось к их нравоучительному характеру. Тем не менее, и в этих условиях, пользуясь старыми иностранными журналами, в том числе двадцатилетней давности, тобольские литераторы шли в ногу со столичными журналами. Некоторые переведенные ими произведения почти одновременно, а в ряде случаев даже позже, появились в других переводах в петербургских и московских периодических изданиях.
С точки зрения проблематики переводов и отражения в них литературно-художественных исканий начала 90-х годов XVIII в. «Иртыш» полностью находился в общем русле литературного движения в России. В частности, в нем нашли отражение характерные для тех лет настроения сентиментализма (рассказы Ф.-Т.-М. Бакюляра д'Арно, «Ночь» С. Геснера, «Смерть Нарциссы, дочери славного Юнга» в переводе Н. Смирнова, и др.). Вместе с тем подбор переводов определялся и местными просветительскими задачами, проистекавшими из связи журнала с Тобольским главным народным училищем. Однако эти задачи тобольские литераторы считали нужным решать в общепросветительском плане, стремясь поднять сибирского читателя до уровня европейского; именно поэтому «Иртыш» не приобрел сугубо местного характера.
Художественные произведения занимают лишь часть объема «Иртыша», который, будучи детищем училища, был задуман как журнал универсального содержания. Все остальные статьи, в которых осуществлялась широкая просветительская программа, были в основном переводными.
О серьезных просветительских намерениях издателей журнала свидетельствует тот факт, что первая появившаяся в «Иртыше» переводная статья «Каким образом познаем мы расстояния, величины, виды и положения предметов» представляла собою извлечение из знаменитой книга Вольтера «Основы философии Ньютона». Появление этого отрывка говорит о том, что журнал отнюдь не собирался дублировать учебный материал, а, напротив, ставил цель максимально расширить кругозор читателей, предлагая их вниманию серьезную пищу для размышлений (в том числе проблемы философского порядка), преподанную в общедоступном изложении. Выполнить эту программу полностью, однако, не удалось. Естественнонаучные статьи были в «Иртыше» редкостью и носили случайный характер.
Основное внимание журнал сосредоточил на пропаганде идеи благотворного влияния просвещения, неизменно связывая прогресс человечества с деятельностью просвещенных монархов. Эта тема неоднократно затрагивалась в речах тобольских учителей на торжественных актах в училище. Она подробно развита в переведенной Т. Воскресенским речи французского философа Ж.-А. Кондорсе, произнесенной 5 июня 1782 г. в Парижской академии наук перед наследником русского престола, будущим императором Павлом I.
Прямым продолжением традиции новиковских журналов можно считать периодически печатавшуюся на страницах «Иртыша...» рубрику «Политический вестник», хотя следует отметить, что травестийному пафосу «ведомостей» «Трутня» здесь противостояло серьезное обсуждение актуальных общественных вопросов. Основными темами рубрики было высмеивание паразитизма дворян и защита земледельцев, обеспечивавших своим трудом благосостояние государства и пребывавших в состоянии полного юридического бесправия. Только труд, по мысли авторов материалов, должен определять заслуги человека в обществе: «Жить без труда есть зло государственное; того ради политики порицают монахов, что они живут в своих затворах праздно; но, господа статские правители, прошу ответствовать мне: благородные и надзиратели ваши в коих трудах упражняются?»
В большом количестве публиковались в «Иртыше» переводные статьи, представлявшие собою краткие очерки «истории человечества». В них формулировалась и доказывалась на большом фактическом материале мысль о постепенном движении человечества из мрака невежества в царство разума и о необходимости развития у граждан интеллектуальных способностей, нравственного чувства и эстетического вкуса. Панорама прогресса в области науки, ремесел, искусства, литературы, производственной деятельности и общественной жизни, показывавшая «сколь много потребно времени для изощрения человеческого разума к открытию истины и к изобретению полезных вещей», должна была убедить читателей в том, что движение к лучшей жизни медленно, но неотвратимо и что основной его пружиной является распространение знаний. Одним из основных источников для этих очерков послужили сочинения шотландского философа Генри Хоума лорда Кеймза.
В этих и других переводных статьях время от времени встречаются высказывания о невозможности прогресса без свободы, о равенстве людей от рождения и тому подобные мысли, которые в условиях крепостнической России звучали очень смело. То, что отрывки такого рода при переводе не изымались, безусловно, говорит об известном радикализме сотрудников «Иртыша». Вполне вероятно, что за пределами журнала, который подлежал цензуре, этот радикализм проявлялся еще сильнее. Тем не менее, его не следует переоценивать. Большинство примеров, приводимых в доказательство вольнодумных мыслей, обращало внимание на «благодетельные» действия «просвещенных» монархов. В целом общественно-политическая позиция первого сибирского журнала была умеренно радикальной.
Заключение
«Иртыш, превращающийся в Ипокрену» был явлением первостепенной важности в культурной жизни Сибири начала 90-х годов XVIII в, однако его распространение встретилось со значительными трудностями. Журнал печатался в количестве 300 экземпляров и расходился с трудом, несмотря на энергичные меры, принятые тобольским наместником А.В. Алябьевым для распространения подписки (вплоть до принуждения подчиненных). Сибирское чиновничество и купечество равнодушно отнеслось к журналу и не составило достаточно большой и отзывчивой аудитории. Для того, чтобы журнал завоевал признание во всероссийском масштабе, силы тобольского кружка были недостаточны. В первый год по подписке расходилось 186 экз., в последний — лишь 106. По распоряжению А.В. Алябьева, нераспроданные экземпляры раздавались в качестве награды за успехи ученикам Тобольского училища. Издание журнала приносило большие убытки Тобольскому приказу общественного призрения, и в конце 1791 г. было прекращено. Журнал давал убыток, хотя сотрудничество подавляющего большинства участников было бесплатным. Людей, желавших сохранить комплекты «Иртыша» в своих библиотеках, в Сибири было, очевидно, совсем мало, и журнал исчез с книжного рынка.
После прекращения издания журнала, по распоряжению Алябьева было решено несколько полных его комплектов представить в дар «разным знаменитым особам, пребывающим в Санкт-Петербурге и Москве». Особами, которым было определено подарить «Иртыш, превращающийся в Ипокрену», были П.В. Завадовский, Г.Р. Державин, О.П. Козодавлев, Е.Р. Дашкова, И.В. Гудович, Н.П. Шереметев, П.В. Лопухин и М.М. Херасков.
Все восемь комплектов решено было предварительно переплести в зеленые сафьяновые переплеты с золотым обрезом, на что было истрачено 120 рублей ассигнациями за счет Тобольского Приказа общественного призрения.
Таким образом, всего было выпущено в свет 24 книжки этого журнала, а не 28, как долгое время уверяли многие библиографы, считавшие, что перерыва в издании журнала не было, а просто 4 книжки за сентябрь — декабрь 1790 года сделались недоступной библиографической редкостью.
По отношению к этим четырем книжкам такое определение было неверным, так как их вовсе не существовало, но по отношению ко всему комплекту первого литературного журнала Сибири — такое определение абсолютно справедливо. «Иртыш, превращающийся в Ипокрену» — редчайшее русское издание.
Это был просветительный журнал с преобладанием литературных материалов, не лишенных порой критического звучания. Дело его издания оказалось в руках людей, преданных литературе и одновременно по своим взглядам олицетворяющих ту часть русской прогрессивно мыслящей общественности, которая нередко объективно находилась во внутренней оппозиции к существующему режиму власти. Но если идеологическая направленность журнала изначально определялась позицией либерально настроенных участников, то в структурном отношении строгой выдержанностью расположения материалов он не отличался.
Следует отметить еще одну сторону содержания «Иртыша...». В журнале практически никак не освещенной оказалась тема Сибири, истории ее основания, природы и обычаев ее народов.
Исследователи до последнего времени невысоко оценивали уровень тобольской журналистики эпохи Просвещения, однако сейчас приходят к мысли, что при всех недостатках эти журналы показали возможности местной интеллигенции, ее готовность и желание вести диалог с аудиторией, расширять культурное пространство сибирского общества. Основная цель журнала – просвещение читателей, пропаганда научных знаний, приобщение к просветительской культуре Западной Европы.
Список литературы
1. Андреева, А.А. СМИ региона: Учеб.-метод. пособие. — Тюмень: Издательство Тюменского гос. ун-та, 2008. — 90 с.
2. Володкович, А.Ф. Сибирская рукописная журналистика декабристского периода кон.18-50-е годы 19 века // Шестые Макушинские чтения: Тезисы докладов 22-23 мая 2003 г. –Новосибирск, 2003.- С. 93-96.
3. История русской журналистики XVIII-XIX веков/ Под ред. Громовой Л.П. – СПб.: Издательство С-Петерб. ун-та, 2003.
4. Очерки русской литературы Сибири. Том 1. Дореволюционный период.- Новосибирск: Наука, 1982. — 606 с.
5. Павлов В.А. Очерки истории журналистики Урала. Том 1: (1760-1860). – Екатеринбург: Изд-во Урал. Ун-та, 1992. – 272с.
6. Первенцы русской провинциальной журналистики //http://antkniga.myinsales.ru/page/ПЕРВЕНЦЫ-РУССКОЙ-ПРОВИНЦИАЛЬНОЙ-ЖУРНАЛИСТИКИ
7. Шиловский М.В. Факторы, влиявшие на общественно-политическую жизнь западносибирских городов второй половины ХIХ — начала ХХ в.// Города Сибири XVIII — начала XX в.: Сб. науч. ст. / Под ред. В.А. Скубневского.- Барнаул: Изд-во Алт. гос. ун-та, 2002. — 168 с.