Мошенничество 2

--PAGE_BREAK--1. РАЗВИТИЕ ПОНЯТИЯ МОШЕННИЧЕСТВА В ОТЕЧЕСТВЕННОМ ПРАВЕ


В истории отечественного права ни Русская Правда, ни Псковская судная грамота, ни другие ранние па­мятники русского права не упоминали о мошенничестве. Ис­следователи истории русского права отмечают: «Мошенни­чество, как похищение чужих вещей посредством обмана, не отмечено в древнейших законах». Это объясняется тем об­стоятельством, что имущественные обманы не известны обществу с традиционной экономикой на ранней стадии его развития и остаются нетипичными для него даже на более поздних этапах его функционирования.

Указанное криминогенное обстоятельство имеет свое экономическое обоснование. Составным компонентом тра­диционной экономики являются натурально-общинные фор­мы хозяйствования. Натуральное хозяйство — это такой строй хозяйства, который основан на общинных формах присвое­ния и натуральных формах распределения созданного про­дукта, и поэтому носит замкнутый, локальный характер. При традиционной экономике общественный продукт не прини­мает формы товара или принимает ее лишь в небольшой своей части, так как производится, главным образом, для удовлетворения потребностей самих производителей, а не для продажи на рынке. Поэтому для общества с традицион­ной экономикой характерно преобладание обмена между обществом и природой над обменом в обществе, а следова­тельно, отсутствие или недостаточное развитие товарного производства. По справедливому утверждению Ж. Ле Гоффа, меновая торговля играла весьма слабую роль в средне­вековых обменах. Под натуральным хозяйством здесь пони­малось хозяйство, где все обмены сведены до крайнего минимума. Натуральное хозяйство, следовательно, являет­ся синонимом замкнутого хозяйства.

Уголовно-правовые нормы об обманах в имущественной сфере — плод более развитого экономического состояния общества в сравнении с нормами о других имущественных преступлениях. Указанные посягательства появляются и получают распространение по мере развития договорных отношений, экономическую основу которых составляют глу­бокое общественное разделение труда, господство обмена и товарно-денежных отношений, развитие торговли и иных ат­рибутов товарного хозяйства. «Уголовно-преступный имуще­ственный обман, — писал И.Я Фойницкий, — начинает появ­ляться в летописях русского законодательства с тех только пор, когда имущественный оборот нашего общества достиг той степени развития, на которой для него необходимо вза­имное доверие, врываясь последовательно в различные от­ношения по степени этой необходимости. Такие области обо­рота как торг золотыми и серебряными товарами или как торг на общественных рынках, настоятельно требовавший правдивости в мерах и весах, послужил для него входной две­рью в нашу юридическую жизнь. Затем он последовательно и очень медленно проникал в те отдельные отношения, на которые указывали развивавшиеся общественные отноше­ния — в продажу чужого или проданного уже недвижимого имения, потом вобрал в себя обмер и обвес, обманы в каче­стве и т.д.

В отечественном законодательстве нормы о мошенничестве формируются постепенно, начиная со второй поло­вины XVI века. По утверждению Лохвицкого, „мошенничество появляется позже кражи; в нашем законодательстве оно встречается в первый раз в Судебнике царя Ивана Василье­вича, именно потому, что обман, хитрость не свойственны быту патриархальному: они показывают в преступнике ум­ственную ловкость“. Действительно, первое указание на имущественный обман в виде мошенничества дается в ст. 58 Судебника 1550 года Ивана Грозного: «А мошеннику та же казнь, что и татю, а обманщика бити кнутьем». Этот законодательный акт отождествляет мошенничество с татьбой, совершенной впервые. Через столетие Соборное Уложение 1649 года в своей статье 11 главы XXI повторяет положение Судебника о мошенничестве: „Да и мошенником чинить тот же указ, что указано чинить татем за первую татьбу“ (бить кнутом, отрезать левое ухо и посадить в тюрьму на два года). Между тем само понятие «мошенничество» в названных за­конодательных актах не определялось. По мнению некото­рых дореволюционных юристов, в прежние времена под мо­шенничеством понимается хищение мошны или из мошны, т.е. карманная кража6. По мнению В.В. Есипова, мошенниче­ство в Соборном Уложении «означало обманное, ловкое (иног­да внезапное) хищение чужого имущества; наказание за мо­шенничество было одинаково с наказанием за кражу».

Воинские артикулы Петра I вовсе не упоминают о мо­шенничестве. Как свидетельствуют историки, в петровские времена формы хищения, сопряженные с обманом, обычно охватывались понятием кражи.

Впервые законодательное определение мошенничества было дано в указе Екатерины II от 1781 года «О разных видах воровства и какие за них наказание чинит». Примечательно само определение мошенничества: «Воровством-мошенниче­ством называется, когда кто на торгу или в ином многолюд­ном месте у кого из кармана что вынет, или обманом, или вымыслом, или внезапно у кого что отнимет, или унесет, или от платья полу отрежет, или позумент спорет, или шапку со­рвет, или купит что и не заплатив денег скроется, или обма­ном, или вымыслом продаст, или отдаст поддельное за насто­ящее, или весом обвесит или мерою обмерит, или что подобное обманом или вымыслом себе присвоит без воли и согласия хозяина». Ценность этого определения состоит в том, что в нем упоминается, хотя и в качестве альтернативного, такой сущностный признак этого преступления, как обман.

В XIX веке в Своде законов Российской империи 1830 г. почти дословно повторяется понятие этой формы хищения из положений Указа 1781 года. В этой связи Н.С. Таганцев писал: „Определение Свода нельзя назвать определением мошенничества в строгом смысле, потому что Свод груп­пировал под именем мошенничества в высшей степени разнообразные и по существу своему почти не имеющие между собой ничего общего преступления против собственности на основании лишь одного внешнего признака их, именно маловажности“.

Таким образом, законодатель долгое время не проводил строгого отграничения мошенничества от таких имуществен­ных преступлений, как кража и грабеж. Мошенничество на­чиная со второй половины XVI века и вплоть до XIX века рассматривалось как вид кражи или иных форм хищений, соединенных с хитрым, коварным изъятием чужого имуще­ства и изворотливостью со стороны виновного. Понятием мошенничества обычно охватывались и „ловкие“ кражи, и внезапное открытое хищение чужого имущества, рассчитан­ное на быстроту действий виновного, и завладение чужим имуществом путем обмана. Как замечал Л.С. Белогриц-Котляревский, к воровству-мошенничеству отнесены карман­ная кража, а также срывание шапок, вообще внезапное хи­щение чужого имущества, достигаемое не столько обманом, сколько ловкостью. „Есть основания думать, — продолжал этот ученый-юрист, — что ловкая кража, главным образом карманная, в народных правовых воззрениях XVIII века отме­чалась именем мошенничества. Так, известный Ванька Каин в челобитной, поданной князю Кропоткину, писал: “Будучи на Москве и в прочих городах мошенничествовал денно и ночно: будучи в церквях и в разных местах… из карманов деньги, платки всякие, кошельки, часы, ножи и прочее вынимал».

Очевидно, что распространение и дифференциация иму­щественных преступлений, совершаемых путем обмана, обус­ловлены развитием отношений экономического оборота, когда обмен из неэкономического фактора и случайного, споради­ческого явления в сфере экономики становится необходи­мой составляющей экономической системы. Усиление эко­номического оборота, ускорение движения экономических благ и обусловленное ими развитие договорных отношений сопровождается ростом мошенничества, а также других иму­щественных преступлений, соединенных с обманом. С воз­растанием доли этого преступления в структуре имуществен­ной преступности развивается и уголовно-правовое понятие мошенничества, которое приобретает все более четкое и однозначное понимание. Так, Уложение о наказаниях уголов­ных и исправительных 1845 года придало мошенничеству более строгую юридическую конструкцию: «Воровством-мо­шенничеством признается всякое посредством какого-либо обмана учиненное похищение чужих вещей, денег или иного движимого имущества». В поздних редакциях Уложения мо­шенничеством именуется «всякое обманное похищение чу­жого движимого имущества». От мошенничества Уложение отличало «обманы всякого рода в обязательствах», ответ­ственность за которые предусматривалась в самостоятель­ной главе данного законодательного акта.

На достаточно высоком уровне определялись вопросы основания и дифференциации ответственности за мошен­ничество в разработанном правительственной комиссией Уголовном Уложении от 22 марта 1903 года. В данной законо­дательной модели, так и не ставшей действующим уголов­ным законом России, нормы об ответственности за мошен­ничество были помещены в главу 33, именуемую «О мошенничестве». Эта глава включала 8 статей (ст.ст. 591-598), в своей совокупности выражающих законодательное определение мошенничества. Уголовное Уложение широко трактовало мошенничество и понимало под ним в целом как «похищение, посредством обмана, чужого движимого имущества, с целью присвоения», так и «побуждение посредством обмана, с целью доставить себе или другому имуществен­ную выгоду, к уступке права по имуществу или ко вступле­нию в иную невыгодную сделку по имуществу» (ст. 591). Пред­метом мошенничества Уложение признавало и недвижимое имущество (ст. 593). Как писал СВ. Познышев, под предме­том мошенничества следует понимать не только разные дви­жимые вещи, но и недвижимость, а также права и разные имущественные выгоды по обязательствам.

В советском уголовном законодательстве понятие мо­шенничества подверглось серьезным трансформациям. Дело в том, что имущественные обманы не имели распространен­ного характера в условиях плановой экономики и остаются немногочисленными независимо от модели командного хо­зяйства. Это обстоятельство вполне объяснимо, если при­нять во внимание особенности указанного типа экономичес­кой системы. Характерной чертой плановой экономики является отрицание частной собственности на средства про­изводства. Это, как известно, приводит к слиянию собствен­ности и власти. Огосударствление хозяйственных отноше­ний влечет, в свою очередь, ограничение экономического оборота, замедление процесса обмена имущественных благ и свертывание договорных отношений. С уменьшением чис­ла и объема сделок, заключаемых на рынках страны, значи­тельно падает уровень имущественных обманов. Другими словами, сокращение товарного обмена, снижение его ин­тенсивности ограничивает возможность распространения обманов в имущественной сфере.

По УК 1922 года мошенничеством признавалось получе­ние с корыстной целью имущества или права на имущество посредством злоупотребления доверием или обмана (ст. 187). Как видно, по предмету понятие мошенничества значитель­но сужалось. Между тем по объективной стороне оно полу­чило весьма «размашистое» определение, впервые включая в себя не только обман, но и злоупотребление доверием. С тех пор в отечественном уголовном праве злоупотребление доверием стало рассматриваться как частный случай мо­шенничества, и, соответственно, понятие мошенничества стало трактоваться нетрадиционно широко,

В УК 1926 года мошенничество определялось как зло­употребление доверием или обман в целях получения иму­щества или права на имущество или иных личных выгод (ст. 169). Данное понятие мошенничества обращает на себя вни­мание тем, что широко (в традициях русской уголовно-пра­вовой доктрины конца XIX-начала XX вв.) определяет пред­мет мошенничества как любую имущественную выгоду.

При плановом хозяйстве имущественные обманы пора­жают исключительно область отношений собственности, т.е. только один из видов имущественных связей. Поэтому об­щественно опасным и уголовно наказуемым признается иму­щественный обман, посягающий на собственность как эко­номический институт и правовое явление. При этом планово-хозяйственные отношения предполагают строгую дифференциацию ответственности за имущественные пре­ступления в зависимости от формы собственности, на кото­рую они посягают. Преступления против государственной и общественной собственности рассматриваются в рамках данного экономического порядка как более тяжкие имуще­ственные правонарушения. В этой связи УК 1960 года знает два понятия мошенничества: (1) мошенничество как преступ­ление против «социалистической» собственности и (2) мо­шенничество как преступление против личной собственнос­ти граждан. Как видно, основания ответственности за мошенничество различны и зависят от формы собственнос­ти, на которую оно посягает. В первом случае под мошенничеством как разновидностью преступлений против «социа­листической» собственности понимается исключительно хи­щение государственного или общественного имущества. В соответствии со ст. 93 УК 1960 года указанная разновид­ность мошенничества определяется как «завладение госу­дарственным или общественным имуществом путем обма­на или злоупотребления доверием (мошенничество)11. В другом случае, согласно ст. 147 УК 1960 года, под мошенни­чеством понимается „завладение личным имуществом граж­дан или приобретение права на имущество путем обмана или злоупотребления доверием (мошенничество)“. Отличи­тельные особенности этих двух разновидностей мошенниче­ства усматриваются не только в специфике их родовых и непосредственных объектов, но и в предмете посягатель­ства. Предметом мошенничества как хищения „социалисти­ческого“ имущества является государственное или обще­ственное имущество в смысле движимой вещи. Тогда как предметом мошенничества как преступления против личной собственности выступают не только чужие движимые вещи, но и „право на имущество“ — особо выделяемая в советском уголовном праве категория для обозначения одной из состав­ляющей предмета рассматриваемого преступления.

Федеральным законом от 1 июля 1994 года глава 2 о преступлениях против социалистической собственности была исключена из УК 1960 года, а статья 147 „Мошенничество“ модифицирована так, что предполагала ответственность за указанное преступление независимо от формы собственно­сти, ставшей объектом преступного посягательства. Соглас­но новой законодательной конструкции мошенничества, под последним понималось „завладение чужим имуществом или приобретение права на имущество путем обмана или зло­употребления доверием (мошенничество)“.

С принятием УК 1996 года процесс совершенствования законодательного определения мошенничества получил свое даль­нейшее развитие [2, с. 11].

    продолжение
--PAGE_BREAK--2. УГОЛОВНО-ПРАВОВОЙ АНАЛИЗ МОШЕННИЧЕСТВА. 2.1.Понятие, предмет и состав мошенничества.
В ст. 159 УК РФ мошенничествоопределяется как «хищение чужого имущества или приобретение права на чужое имущество путем обмана или злоупотребления доверием».Таким образом, в Уголовном кодексе выделяется четыре способа соверше­ния мошенничества:

•хищение чужого имущества путем обмана;

•хищение чужого имущества путем злоупотребления доверием [1, с. 73];

•приобретение права на чужое имущество путем обмана;

•приобретение права на чужое имущество путем злоупотребления доверием [8, с 62].

Предметоммошенничества может быть не только имущество, но и право на имущество. Отметим, что ст. 159 УК РФ с позиции учета содержания отдельных при­знаков состава преступления там, где это необходимо, сформулирована не со­всем удачно. С одной стороны, мошенничество, связанное с хищением чужого имущества, имеет свой предмет преступления – имущество. С другой сто­роны, мошенничество, под которым по­нимается приобретение права на чужое имущество, подобного собственного предмета преступления не имеет [10, 216].

По мнению большинства специалистов, предметом преступления признается вещь материального мира, на которую непосредственно воздействует преступ­ник, осуществляя преступное посягатель­ство на объект, в связи с чем представляется правильной позиция Л. Д. Гаухмана и С. В. Максимова, считающих, что «в та­кой разновидности мошенничества, как приобретение права на имущество, пред­мет отсутствует» [6, с. 81].Права на имущество обычно закрепляются в разного рода документах, например ценных бумагах, долговых обязательствах, довереннос­тях на право распоряжения имуществом, завещаниях и т. п.Имущественные права, удостоверенные именной ценной бумагой, передаются в порядке, установленном для уступки требований (цессии). Права по ордерной бумаге, т.е. с указанием лица, которому или по приказу которого должно быть про­изведено исполнение, передаются путем совершения на этом документе передаточной надписи — индоссамента. Индоссамент, совершенный на ценной бумаге, переносит все права, удостоверенные ею, на лицо, которому они пе­редаются. Бланковый индоссамент воо6ще не содержит указания на лицо, которому переданы имущественные права (ст. 1 46 ГК РФ) [4, с. 4].

Именно документы, содержащие указания на иму­щественные права, включая их приобретение, нередко бывают предметом различных мошеннических операций. Причем с момента получения мошенником документа, на основании обладания которым он приобрел право на имущество, преступление признается оконченным, неза­висимо от того, удалось ли ему получить по этому доку­менту соответствующее имущество (в натуре или в денеж­ном эквиваленте).

Объективная сторонамошенничества состоит в совершении обманных действий в целях незаконного получения чужого иму­щества или права на имущество, в злоупотреблении доверием по­терпевшего в тех же целях [3, с. 254 ].

Обман или злоупотребление доверием должны быть соверше­ны в отношении дееспособного лица, которое по своей воле переда­ет имущество или право на имущество в собственность или владе­ние мошеннику. Обман недееспособного лица (малолетнего, душев­нобольного) и получение от него имущества следует квалифициро­вать как кражу, а не как мошенничество.В этом случае недееспособное лицо не может совершать юри­дически значимые сделки, его воля юридического значения не имеет [9, с. 192].

На практике под обманом понимают умышленное ис­кажение или сокрытие истины с целью ввести в заблуждение лицо, в ведении которого находится имущество, и таким образом добиться от него добровольной передачи имущества, а также сообщение с той же целью заведомо ложных сведений. Иными словами, обман — это прежде всего сознательная дезинформация контрагента либо иного лица.

Обман — понятие широкое, оно включает в себя не только предоставление ложных сведений, но и факт умолчания об истине либо замалчивание иных сведений. Поэтому сам факт искажения истинных действий (6ездействия) должен носить исключительно предумышленный характер (прямой либо косвенный умысел). Нет умысла — нет и состава мошенничества [4, с. 4].

До сих пор самой распространенной формой мошенничества являет­ся совершение торговых или иных сделок на улице, когда потер­певшему или продают фальсифицированный товар, например мед­ное кольцо вместо золотого или граненое стекло вместо бриллиан­тов, или передают так называемую куклу – пачку нарезанной бумаги вместо денег.

Обман может выразиться в представлении подложных доку­ментов для получения пенсии, надбавок к заработной плате, посо­бия по безработице и т. п.

Представление подложных документов с целью освободиться от уплаты налогов или снизить их размер не может признаваться хищением, так как необходимым признаком хищения является по­лучение реального чужого имущества и причинение ущерба собст­веннику путем уменьшения его имущественного достояния, а не путем упущенной выгоды.

Обман в личности может повлечь согласие потерпевшего пере­дать имущество внешне как бы на законном основании. Напри­мер, предъявляя подложные документы работников милиции, пре­ступники производят обыск в квартире коммерсанта, принимают ценности, составляют фиктивный протокол об изъятии и скры­ваются.

Нельзя согласиться с мнением, что в случаях, когда злоумыш­ленник выдает себя за должностное лицо и на этом основании по­лучает взятку, имеет место мошенничество. В этом случае деяние следует квалифицировать как подстрекательство к даче взятки со стороны лица, выдающего себя за государственного служащего и т. п., и как покушение на дачу взятки со стороны лица, давшего обманщику деньги.

Следует иметь в виду, что в данном случае имеет место обман в связи с совершением преступления и поэтому обманутый не при­знается потерпевшим (как это имеет место при мошенничестве) и не может требовать возврата переданного в виде «взятки» имуще­ства, которое конфискуется в доход государства. При ином реше­нии может получиться, что мошенником является киллер, кото­рый получил аванс за заказное убийство, но не стал совершать убийство и присвоил деньги, а заказчик убийства является потер­певшим от мошенничества и, следовательно, должен наделяться всеми правами потерпевшего. Очевидно, что такое решение проти­воречит не только нормам права, но и здравому смыслу.

Злоупотребление доверием представляет вторую форму мошенничества, имеющую весьма значительное распространение.Оно заключается в том, что преступник пользуется доверительными отношения­ми, сложившимися между ним и потерпевшим, коим яв­ляется о6ычно собственник определенного имущества (учредитель, генеральный директор, директор и (или) другой руководитель юридического лица либо его структурного подразделения). как правило, такие особые отношения вытекают из гражданско-правовых связей (из договора поручения, хранения, страхования, комиссии, доверительного управления имуществом и т.д.). но такие отношения могут быть и трудовыми. например, лицо, заключившее с собственником договор поручения на оказание услуг (выполнение работ), получает под отчет определенную сумму, но фактически не оказывает никаких услуг (не выполняет работу), да и не имеет к тому намерений, а подотчетную сумму обращает в свою пользу. На  лицо состав мошенничества в форме злоупотребления доверием.

С развитием рыночной экономики и коммерческих отношений возможности получить имущество путем злоупотребления дове­рием достаточно широки. Так, мошенничеством следует призна­вать получение аванса за выполнение работ, кредита, предоплаты за поставку товаров и т. п. без намерения возвращать кредиты, аванс, предоплату и без намерения выполнять обусловленные соглашением действия [5, с. 132].

Злоупотребление доверием может выразиться в выпуске необеспеченных ценных бумаг, в создании финансовых «пирамид» с целью обмана наивных вкладчиков и т. п.

В случаях злоупотребления доверием необходимо доказать, что умысел на присвоение чужого имущества или права на иму­щество у виновного имелся до совершения действий по завладе­нию имуществом. Если невозврат имущества был обусловлен объ­ективными обстоятельствами, разорением, неудачной коммерчес­кой деятельностью лица и т. п., решения о взаимоотношениях кре­дитора и должника должны приниматься на основе гражданско-правового законодательства.

Особенно трудно бывает установить реальные намерения при невозвращении долга. Если лицо произвело заем с намерением не отдавать долг, то налицо мошенничество. Если же невозвращение долга было обусловлено каким-либо последующим обстоятельст­вом, имеют место гражданско-правовые отношения.

Мошенничество признается оконченным с момента перехода чужого имущества во владение виновного или с момента получе­ния им права распоряжаться чужим имуществом.

Субъективная сторона мошенничества заключается в пря­мом умысле и корыстной цели. В содержание умысла входит на­мерение получить чужое имущество или право на имущество пу­тем обмана или злоупотребления доверием. Субъект сознает, что потерпевший передает имущество потому, что он введен в заблуж­дение и его воля находится под воздействием обмана. Корыстная цель заключается в увеличении своего имущественного достояния за счет чужой собственности.

Субъектоммошенничества может быть лицо, достигшее 16-летнего возраста. В случае совершения мошенничества, пред­усмотренного п. «в» ч. 2 ст. 159 УК, субъектом является лицо, со­стоящее на государственной или муниципальной службе, хотя и необязательно должностное лицо [9, с.194].

Наказание за мошенничество, предусмотренное ч. 1 ст. 159 УК РФ, – штраф в размере до ста двадцати тысяч рублей или в раз­мере заработной платы или иного дохода осужденного за период до одного года, либо обязательные работы на срок до ста восьмидеся­ти часов, либо исправительные работы на срок от шести месяцев до одного года, либо арест на срок от двух до четырех месяцев, либо лишение свободы на срок до двух лет [1, с.73].





    продолжение
--PAGE_BREAK--