ВВЕДЕНИЕ
Конституция России признает и гарантирует права и свободы человека и гражданина, соответствующие общепризнанным принципам и нормам международного права (ст. 167). Важнейшими правами и свободами человека являются: право на свободу и личную неприкосновенность (ст. 22 Конституции России); право неприкосновенности жилища (ст. 25); право свободного передвижения (ст. 27); защита своей чести и доброго имени (ст. 23); охрана законного права частной собственности (ст. 35); государство гарантирует защиту прав и свобод человека и гражданина (ст. 24 Конституции России).
Одним из направлений государственно-властной деятельности в правоохранительной сфере является борьба с преступностью. Поэтому важны не только защита конституционных прав и свобод граждан от преступных посягательств, изобличение и наказание совершивших преступление, но и недопущение нарушений конституционных прав и свобод теми государственными исполнительными органами, которые осуществляют их защиту. Должны быть исключены осуждение невиновных, незаконное привлечение к уголовной ответственности, причинение вреда при осуществлении уголовно-процессуальных действий.
Работа в правоохранительных органах всегда была связана с повышенным риском и с повышенной же ответственностью. Но как и всем людям, сотрудникам правоохранительных органов свойственно ошибаться. При осуществлении уголовного преследования правоохранительные органы еще допускают такие нарушения законных прав граждан. Не всегда обеспечиваются объективность расследования, надежность доказательственной базы предъявляемых обвинений. Как результат — значительное увеличение количества лиц, необоснованно привлеченных к уголовной ответственности. Еще значительнее доля обвинительных приговоров, отмененных судами кассационной и надзорной инстанций, с прекращением уголовных дел, вынесением оправдательных приговоров в судах первой инстанции.
Вынесением незаконных уголовно-процессуальных актов гражданам причиняется вред в имущественной и неимущественных сферах: неполучение законных доходов; приостановка выплаты пенсий и пособий; конфискация или обращение в доход государства имущества; затраты, связанные с восстановлением здоровья; увольнение с работы; прерывание общего трудового стажа; причинение морального вреда и т. п. При совершении уголовно-процессуальных действий (освидетельствование, обыск, выемка, арест имущества и др.) вред может быть причинен не только гражданам, но и юридическим лицам: убытки, понесенные вследствие приостановки выполнения договорных обязательств, неполучение запланированных доходов; повреждение имущества, утрата деловой репутации и т. д.
Должностные лица, осуществляющие расчет возмещаемого вреда, причиненного в сфере уголовного судопроизводства, наряду с нормами уголовного, уголовно-процессуального права, обязаны применять нормы гражданского, трудового, гражданско-процессуального и других отраслей права.
В ранг конституционных возведены права: на неприкосновенность частной жизни; личную и семейную тайны, на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, защиту своей чести, достоинства и доброго имени (ст. 23 Конституции). Нарушения этих прав влекут причинение вреда, что находит свое отражение в заявлениях граждан и юридических лиц, общающихся в суд, органы внутренних дел и прокуратуры за возмещением вреда, причиненного в сфере уголовного судопроизводства. Однако действующие специальные и ведомственные нормативные акты, регулирующие порядок возмещения вреда в этой специфической государственно-властной деятельности, требуют изменений и дополнений, поскольку они приняты почти 20 лет назад и основывались на имущественных отношениях в плановом народном хозяйстве, что неприемлемо в условиях современных рыночных отношений.
В связи с указанными обстоятельствами при осуществлении правоприменительной деятельности по возмещению вреда, причиненного неправомерными действиями должностных лиц в сфере уголовного судопроизводства, возникает много научных и практических проблем.
Необходимо исследовать основания и условия гражданско-правовой ответственности, субъектные составы рассматриваемых гражданских правоотношений, а также содержание понятий «вред» и «ущерб», которые применяются в гражданском, уголовном и уголовно-процессуальном законодательстве. Нуждаются в дальнейшей научной разработке понятие морального вреда, соотношение понятий «причинение морального вреда» и «защита чести, достоинства и деловой репутации», которые в научных исследованиях рассматриваются как идентичные понятия. Требуется разработка классификации видов возмещаемого вреда, определение критериев размера возмещения морального вреда при незаконном осуждении, привлечении к уголовной ответственности. Необходимо дальнейшее выявление и исследование уголовно-процессуальных действий, способных причинить вред гражданам и юридическим лицам, предложить наиболее эффективный порядок его возмещения.
Выбор темы данной работы определили опыт работы автора в должности следователя органов внутренних дел и недостаточность разработки указанных вопросов в возмещении вреда, причиненного должностными лицами при осуществлении уголовного судопроизводства.
Целью работы является изучение проблем возмещения вреда, причиненного, должностными лицами при осуществлении уголовного судопроизводства в гражданском праве и уголовном процессе. В современных социально-экономических условиях обязательства, в частности, внедоговорные, представляют собой важнейшую разновидность гражданских правоотношений. В этой связи теоретическая разработка понятий, категорий и других проблемных вопросов может способствовать развитию законодательной базы.
В этой связи предпринимается попытка решить следующие основные задачи:
определить понятие и выявить юридическую природу правоотношений, складывающихся при возмещении вреда, причиненного должностными лицами в сфере уголовного судопроизводства, основания возникновения и значение их на современном этапе развития имущественных отношений;
внести предложения по разработке нового и совершенствованию действующего законодательства по этой проблеме;
определить особенности условий возникновения исследуемых обязательств;
исследовать причины возникновения вреда при производстве отдельных уголовно-процессуальных действий;
установить субъектные составы рассматриваемых обязательственных правоотношений.
Объектом исследования явились общественные отношения, которые возникают вследствие причинения вреда должностными лицами при осуществлении уголовного судопроизводства.
Предметом исследования являются теоретические проблемы применения норм гражданского, трудового и уголовно-процессуального права при возмещении вреда потерпевшему от незаконных действий в сфере уголовного судопроизводства. В частности, на защиту выносится положение о том, что возмещение причиненного вреда независимо от того, что этот вред причинен должностными лицами в сфере уголовного судопроизводства, осуществляется в одной из форм гражданско-правовой ответственности, и хотя практическая реализация ее происходит при взаимодействии с институтами других отраслей права, в частности, уголовно- процессуального, это не влияет на юридическую природу гражданских правоотношений. Несмотря на это, в процессе работы уделено большое внимание теоретическим положениям уголовно-процессуального права. То обстоятельство, что предметом исследования явились проблемы, поставленные на стыке гражданского права и уголовного процесса, предопределило комплексный подход к их изучению.
В ходе работы использованы законы философии и положения теории права. Конституция и законы РФ, указы Президента и постановления Правительства, другие материалы и документы. Изучена юридическая литература по вопросам темы. В рамках поставленных задач изучена не только судебная практика, но и практика органов внутренних дел, прокуратуры по возмещению вреда от незаконных действий должностных лиц при осуществлении уголовного преследования. Работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы.
1. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ОБЯЗАТЕЛЬСТВ ИЗ ПРИЧИНЕНИЯ ВРЕДА
1.1 Понятие и значение обязательств из причинения вреда
В обществе происходит постоянное взаимодействие людей друг с другом и с предметами природы. Оно становится все более интенсивным, а его результаты зачастую непредсказуемы. Нередки случаи, когда в ходе такого взаимодействия имущественным и личным нематериальным благам граждан, организаций и другим субъектам гражданского права наносится ущерб. Он может быть результатом случайного стечения обстоятельств и злого умысла, чьей-то оплошности и неподконтрольности сил природы. Возникает необходимость определить, кто будет нести последствия такого ущерба: тот, кто его понес, или то, кто его причинил, или какое-то третье лицо, которое не было ни причинителем, ни потерпевшим.
Чтобы обезопасить себя от возможным вредоносных последствий, граждане и организации прибегают к услугам страховщиков, перекладывая на них хотя бы в части тот вред, который может быть причинен наступлением страхового случая -пожара, смерти, ограбления, заболевания и т. д. Но даже и тогда, когда риск застрахован, возмещение, которое можно получить от страховщика, далеко не всегда покрывает весь причиненный ущерб. Не всегда можно положиться и на пенсионное обеспечение, которое, как правило, особенно в нынешних условиях не гарантирует полного возмещения вреда.
Таким образом, можно констатировать, что в случаях причинения вреда, кому бы вред ни был причинен и в чем бы он ни выражался, вредоносные последствия обычно не могут быть заглажены с помощью какого-то одного правового института (например, страхования или социального обеспечения). Для достижения максимального социального эффекта требуется взаимодействие самых различных правовых средств, в числе которых видное место принадлежит обязательствам из причинения вреда.
Обязательства из причинения вреда можно охарактеризовать следующими признаками.
Во-первых, сфера их действия простирается как на имущественные, так и на личные неимущественные отношения, хотя возмещение вреда и носит имущественный характер.
Во-вторых, они возникают в результате нарушения прав, носящих абсолютный характер, будь то имущественные права (право собственности, пожизненного наследуемого владения, оперативного управления и т. д.) или личные нематериальные блага (жизнь, здоровье, деловая репутация и т. д.).
В-третьих, обязательства, поскольку нарушено абсолютное право, носят внедоговорный характер хотя бы право и было нарушено лицом, с которым потерпевший находится (или находился) в договорных отношениях. Если вред жизни или здоровью гражданина причинен при исполнении им договорных или иных обязательств, то обязательство, которое возникает в данном случае вследствие причинения вреда в силу прямого указания закона (ст. 1084 ГК) носит внедоговорный характер.
В-четвертых, обязательство направлено на полное возмещение потерпевшему, насколько это возможно, причиненного вреда кому бы ни был причинен вред, в чем бы он ни выражался и каковы бы ни были способы (формы) возмещения вреда. При определенных обстоятельствах объем и размер возмещения вреда могут даже выйти за пределы полного возмещения вреда (например, п. 3 ст. 1085 ГК; ст.ст. 24 и 29 Правил возмещения работодателем вреда, причиненного работникам увечьем, профессиональным заболеванием либо иным повреждением здоровья, связанными с исполнением ими трудовых обязанностей).--PAGE_BREAK--
В-пятых, в случаях, предусмотренных законом, обязанность возмещения вреда может быть возложена не только на причинителя вреда, но и на иных лиц (например, на лицо, в интересах которого действовал причинитель). В результате причинения вреда возникает обязательство по его возмещению, элементами которого являются стороны (кредитор и должник), содержание (права и обязанности сторон) и предмет. Реализация обязанности по возмещению вреда, независимо от того, относится ли она к мерам гражданско-правовой ответственности или нет, происходит в рамках правоохранительного отношения. Поскольку в этом правоотношении определены как носитель права (кредитор), так и носитель обязанности (должник), оно носит относительный характер, хотя и возникает в результате нарушения абсолютного права. Кредитор в обязательстве из причинения вреда имеет право требовать возмещения причиненного ему вреда, а должник обязан этот вред возместить.
Субъектный состав обязательств из причинения вреда в процессе их развития может претерпевать существенные изменения. В нем может произойти замена как должника, так и кредитора. В частности, такая замена имеет место при суброгации в регрессе. При суброгации к страховщику переходят права кредитора к должнику, ответственному за наступление страхового случая, т. е. страховщик заступает место кредитора в обязательстве по возмещению вреда (полностью или в части). При регрессе должник в основном обязательстве становится в регрессном обязательстве кредитором. Например, при совместном причинении вреда сопричинители отвечают перед потерпевшим солидарно. Если же один из них возместит вред, то он становится кредитором по отношению к остальным сопричинителям, которые отвечают перед ним как долевые должники (п. 2 ст. 1081 ГК).
Замена кредитора и должника в обязательствах по возмещению вреда может иметь место и в других случаях, в том числе при наследственном правопреемстве. Так, если имуществу гражданина был причинен вред, причем как потерпевший, так и причинитель умерли, а вред остался невозмещенным, то в обязательстве по возмещению вреда место кредитора и должника заступают их наследники.
Замена должника в обязательствах по возмещению вреда происходит в случаях, предусмотренных абз. 2 п. 4 ст. 1073, п. 3 ст. 1074, п. 3 ст. 1076 ГК и в ряде других.
Известные коррективы в субъектный состав обязательств по возмещению вреда может внести и суд, а иногда от суда зависит, возникнет такое обязательство или нет (см., например, ч. 2 ст. 1067 ГК).
Особо следует сказать о случаях, когда в обязательствах по возмещению вреда задействованы юридические лица или иные коллективные образования. Они могут выступать в них и как причинители, и как потерпевшие. Деятельность указанных образований носит различный характер. Она может быть оперативно-хозяйственной, социально-культурной и властной, обычной и связанной для окружающих с повышенной опасностью. Но какой бы деятельность организации ни была, она во всех случаях выражается в поведении (в форме действия или бездействия) ее работников, участников, членов, выполняющих возложенные на них трудовые (служебные, должностные), членские и иные обязанности. Если на указанных лиц возложена обязанность действовать, но они бездействовали (напри мер, не предприняли мер по предотвращению эксплуатации предприятия, причиняющего вред природной среде и здоровью граждан), то речь должна идти о бездействии самой организации со всеми вытекающими из этого последствиями.
Таким образом, для признания организации, обязанной к возмещению вреда, необходимо установить, что в действиях (бездействии) лиц, образующих ее людской субстрат, выражалась деятельность самой этой организации. За эти действия организация в силу ст.ст. 402 и 1068 ГК отвечает как за свои собственные действия. Лицо, причинившее вред, несет перед организацией при наличии предусмотренных законом условий ответственность за этот вред в порядке регресса. Если же в действии (бездействии) лица, причинившего вред, деятельность самой организации не выражалась, то обязанность по возмещению вреда возлагается на того, кто этот вред непосредственно причинил, на организацию она возложена быть не может.
Вред, причиненный актами власти (ст.ст. 1069, 1070 ГК), в порядке регресса должен быть возмещен полностью или в части государственной или муниципальной казне лицом, причинившим вред, если будет доказана его вина. При этом в случаях, подпадающих под действие ст. 1070 ГК, вина должна быть установлена вступившим в законную силу приговором суда (см. п. 2 ст. 1070 и п. 3 ст. 1081 ГК).
Нередко обязательства по возмещению вреда возникают с множественностью лиц, которая может иметь место на стороне как должника, так и кредитора. Возможны обязательства и со смешанной множественностью. Чтобы определить, является ли обязательство долевым или солидарным, необходимо, помимо привлечения общих норм, относящихся к обязательствам с множественностью лиц, руководствоваться указаниями закона, специально рассчитанными на обязательства по возмещению вреда (см., например, п. 3 ст. 1079 и ст. 1080 ГК), а также положениями, выработанными судебной практикой. Так, судебной практикой выработано правоположение, согласно которому если вред причинен несколькими несовершеннолетними, то организации и лица, на которые возлагается ответственность за этот вред, отвечают перед потерпевшим не солидарно, а в долевом отношении. Это положение применяется как в случаях, когда сами несовершеннолетние за причиненный вред не отвечают (пп. 1-3 ст. 1073 ГК), так и в случаях, когда они сами отвечают за причиненный вред, но на лиц, указанных в п. 2 ст. 1074 ГК, возлагается субсидиарная (дополнительная) ответственность.
Наконец, предметом (объектом) обязательств по возмещению вреда являются действия должника, обеспечивающие наиболее полное, насколько это возможно, восстановление материальных и личных нематериальных благ кредитора, которым причинен вред.
С учетом сказанного обязательства из причинения вреда могут быть определены как внедоговорные обязательства, возникающие вследствие нарушения имущественных и личных неимущественных прав потерпевшего, носящих абсолютный характер, призванные обеспечить наиболее полное восстановление этих прав за счет причинителя вреда либо за счет иных лиц, на которых законом возложена обязанность возмещения вреда.
1.2 Условия возникновения обязательств из причинения вреда
Необходимым условием возникновения обязательств из причинения вреда является наличие самого вреда. Если нет вреда, т. е. нарушения или умаления какого-либо имущественного права или нематериального блага, то о возникновении указанных обязательств нельзя говорить уже потому, что вред не причинен, а следовательно, и возмещать нечего.
Вред может выражаться в уничтожении или повреждении наличного имущества, потере прибыли, лишении или уменьшении способности потерпевшего к труду, смерти кормильца, дополнительных расходах, призванных обеспечить жизнедеятельность потерпевшего как полноценной личности (расходы по уходу, на санаторно-курортное лечение, протезирование, приобретение мотоколяски и т. д.), причинении физических или нравственных страданий. Вред — это не только потеря или уменьшение того, что есть, но и неполучение того, что могло прирасти к имуществу, духовно обогатить личность, повысить ее общеобразовательный и профессиональный уровень и т. д. Дискомфортное состояние личности, вызванное причинением физических или нравственных страданий, — это тоже вред (моральный вред), который подлежит компенсации.
Под моральным вредом в ст. 151 ГК, к которой в п. 1 ст. 1099 ГК сделана отсылка, понимается причинение физических или нравственных страданий. Моральный вред может быть причинен нарушением как имущественных прав, так и личных нематериальных благ. Моральный вред, причиненный нарушением нематериального блага, подлежит компенсации независимо от того, есть ли специальный закон, предусматривающий в соответствующих случаях компенсацию морального вреда. Если же моральный вред причинен нарушением имущественного права, то с 1 января 1995 г., т. е. с момента введения в действие части первой ГК, он подлежит компенсации лишь в случаях, предусмотренных законом. Моральный вред, причиненный нарушением имущественного права до 1 января 1995 г., подлежал в соответствии со ст. 131 Основ гражданского законодательства 1991 г. компенсации независимо оттого, был ли специальный закон, предусматривающий в указанных случаях компенсацию морального вреда.
В тех случаях, когда моральный вред подлежит компенсации, она осуществляется независимо от подлежащего возмещению имущественного вреда (п. 3 ст. 1099 ГК).
В случаях, предусмотренных законом, компенсация морального вреда осуществляется независимо от вины причинителя вреда. Случаи эти перечислены в ст. 1100 ГК, причем их перечень не является исчерпывающим. В ст. 1100 ГК к ним отнесены случаи, когда вред жизни или здоровью гражданина причинен источником повышенной опасности; вред причинен гражданину незаконными действиями, предусмотренными п. 1 ст. 1070 ГК; вред причинен распространением сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию.
Открытым остается вопрос, может ли быть причинен моральный вред юридическому лицу. Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 20 декабря 1994 г. № 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда» склонился к тому, что правила о компенсации морального вреда гражданину в связи с распространением сведений, порочащих его деловую репутацию, применяются и при распространении таких сведений в отношении юридического лица.
В отличие от ст. 131 Основ гражданского законодательства 1991 г., абз. 1 ст. 151 и п. 1 ст. 1101 ГК предусматривают компенсацию морального вреда только в денежной форме, что едва ли правильно.
Размер компенсации морального вреда должен определяться с учетом тех ориентиров, которые намечены в абз. 2 ст. 151 и п. 2 ст. 1101 ГК.
Наконец, на требования о компенсации морального вреда не распространяется исковая давность.
Причиненный вред должен быть возмещен в денежной или иной форме, обеспечивающей наиболее полное удовлетворение интересов потерпевшего, будь то физическое или юридическое лицо. В законе закреплен принцип возмещения вреда в полном объеме независимо от того, причинен ли вред гражданину или юридическому лицу. Закрепляя принцип полного возмещения вреда (абз. 1 п. 1 ст. 1064 ГК), законодатель в то же время устанавливает изъятия из него, предусматривая главным образом выплаты сверх возмещения вреда (см., например, абз. 3 п. 1 ст. 1064, ст. 1084, п. 3 ст. 1085, абз. 4 п. 3 ст. 1089 ГК). При этом выплаты сверх возмещения вреда могут быть предусмотрены законом или договором и прежде всего распространяются на случаи повреждения здоровья или причинения смерти.
В то же время в законе предусмотрены случаи изъятия из принципа полного возмещения вреда и в сторону его уменьшения. В частности, это может иметь место в случаях причинения вреда в состоянии крайней необходимости (абз. 1 ст. 1067 ГК; при этом возможно даже полное освобождение от обязанности возмещения вреда); в случаях, предусмотренных абз. 2 п. 4 ст. 1073; п. 3 ст. 1076; абз. 2 п. 1 и п. 3 ст. 1078; абз. 1 п. 2 и п. 3 ст. 1083 ГК. Впрочем, если в случаях грубой неосторожности потерпевшего размер возмещения вреда подлежит уменьшению либо в его возмещении отказывают (абз. 2 п. 2 ст. 1083 ГК), то едва ли может идти речь об изъятиях из принципа полного возмещения вреда, поскольку вред находится в причинно-следственной зависимости и с поведением самого потерпевшего. Наконец, в возмещении вреда может быть отказано, если вред причинен по просьбе или с согласия потерпевшего, а действия причинителя вреда не нарушают нравственные принципы общества (абз. 2 п. 3 ст. 1064 ГК).
Наличие вреда является в сущности единственным условием, которое необходимо для возникновения всех без исключения обязательств из причинения вреда. Что же касается таких условий, как вина лица, обязанного к возмещению вреда, противоправность поведения этого лица и юридически значимая причинная связь между поведением указанного лица и наступившим вредом, то они могут быть, а могут и не быть, либо быть в неполном комплекте.
В тех случаях, когда обязанность возмещения вреда является мерой ответственности, в ее основе лежит состав правонарушения (полный или усеченный). Полный состав правонарушения, помимо вреда, включает в себя такие условия, как вина, противоправность и причинная связь, причем они могут быть как сосредоточены в поведении одного лица, так и рассредоточены в поведении разных лиц. Последнее, в частности, имеет место в тех случаях, когда за вред, причиненный малолетним или недееспособным, отвечают лица, обязанные осуществлять за ним надзор (см. пп. 1-3 ст. 1073 и пп. 1 и 2 ст. 1076 ГК). продолжение
--PAGE_BREAK--
Усеченный состав правонарушения, помимо вреда, включает в себя лишь такие условия, как противоправность и причинная связь. В качестве типичного примера усеченного состава правонарушения можно привести основание ответственности за вред, причиненный деятельностью, которая создает повышенную опасность для окружающих.
Владелец источника повышенной опасности за вред, причиненный потерпевшему, отвечает независимо от своей вины. Иными словами, он отвечает не только за вину, но и за простой случай (абз. 1 п. 1 ст. 1079 ГК). Но два других условия ответственности — причинная связь между деятельностью, причинившей вред, и вредом и противоправность причинения вреда — должны быть налицо. Именно поэтому обязанность возмещения вреда в указанных случаях может быть отнесена к мерам гражданско-правовой ответственности. Владелец источника повышенной опасности освобождается от ответственности за причиненный повышенно-опасной деятельностью вред, если докажет, что вред возник вследствие непреодолимой силы или умысла самого потерпевшего. В этих случаях причинная связь между повышенно-опасной деятельностью и возникшим вредом имеет место, однако, благодаря наличию особых обстоятельств — непреодолимой силы или умысла потерпевшего — владелец источника повышенной опасности освобождается от ответственности.
Характеристика непреодолимой силы в новейшем гражданском законодательстве не претерпела существенных изменений (см. п. 1 абз. 1 ст. 85 ГК 1964; подп. 1 п. 1 ст. 202 и п. 3 ст. 401 ГК), кроме одного: если раньше непреодолимая сила рассматривалась как событие, т. е. как обстоятельство, не зависящее от воли людей, то ныне она квалифицируется как обстоятельство, что позволяет подводить под понятие непреодолимой силы не только природные, но и социальные явления (военные действия, межнациональные конфликты, запрет ввоза в страну или вывоза из нее какого-либо товара и т. д.). Что же касается таких присущих непреодолимой силе признаков, как чрезвычайный характер и непредотвратимость при данных условиях, то они остались без изменений. При этом, вопреки мнению О. С. Иоффе, непреодолимая сила всегда выступает в качестве внешнего обстоятельства по отношению к причинившей вред деятельности. Если же речь идет о каком-то внутреннем по отношению к деятельности, причинившей вред, обстоятельстве, то это уже не форс-мажор, а момент, присущий самой этой деятельности, который и придает ей качество повышенноопасной.
В качестве одной из особенностей гражданско-правовой ответственности надлежит отметить то, что основанием ответственности за действия одних и тех же органов в одних случаях может быть усеченный состав правонарушения (см. п. 1 ст. 1070 ГК), а в других — полный (см. п. 2 ст. 1070 ГК). Эта особенность будет подробно рассмотрена в главе II настоящей работы.
Если же обязанность возмещения вреда не относится к мерам ответственности, то в основе возникновения указанной обязанности лежат иные условия, которые состава правонарушения не образуют. Представляется, в частности, что к мерам гражданско-правовой ответственности нельзя отнести обязанность возмещения вреда, причиненного правомерным действием, независимо от того, возлагается ли эта обязанность на причинителя вреда или на какое-то другое лицо (см. абз. 1 п. 3 ст. 1064 и ст. 1067 ГК); обязанность возмещения вреда, возлагаемая на причинителя вреда в случаях, предусмотренных абз. 2 п. 4 ст. 1073, п. 3 ст. 1076 и абз. 2 п. 1 ст. 1078 ГК.
Таким образом, в основе обязательств из причинения вреда в одних случаях лежит состав правонарушения (полный или «усеченный»); в других случаях указанные обязательства покоятся на иных условиях, которые состав правонарушения не образуют. Соответственно этому необходимо различать условия возникновения ответственности за причинение вреда и условия возникновения обязательств из причинения вреда, не относящихся к мерам ответственности.
Условия возникновения ответственности за причинение вреда наиболее общим образом закреплены в ст. 1064 ГК, где речь идет и о вине, и о причинной связи, и о противоправности. В виде общего закреплен принцип ответственности за вину. Предусмотрена презумпция вины лица, причинившего вред, поскольку причинитель вреда освобождается от обязанности возмещения вреда (в данном случае — от ответственности), если докажет, что вред причинен не по его вине. Вместе с тем законом может быть предусмотрено возмещение вреда и при отсутствии вины причинителя. Эти положения находятся в полном соответствии со ст. 401 ГК, хотя в ст. 1064 ГК речь идет не об условиях ответственности за нарушение обязательств, как в ст. 401 ГК, а об условиях ответственности за причинение вреда. При отграничении вины от случая, который означает отсутствие вины, полезно использовать критерии, заложенные в абз. 2 п. 1 ст. 401 ГК.
На внедоговорные обязательства полностью распространяется трехчленное деление вины в гражданском праве (умысел, грубая неосторожность, простая неосторожность). При этом мерой ответственности, по общему правилу, служит не степень вины, а сам вредоносный результат. Простая неосторожность потерпевшего в обязательствах из причинения вреда учету не подлежит, т. е. она не влечет ни освобождения причинителя от ответственности, ни уменьшения размера его ответственности.
Правила об учете вины потерпевшего закреплены в ст. 1083 ГК. Вред, возникший вследствие умысла потерпевшего, возмещению не подлежит. Что же касается грубой неосторожности потерпевшего, то если причинитель отвечает только за вину, вина потерпевшего в форме грубой неосторожности, в зависимости от степени вины потерпевшего и причинителя, влечет уменьшение ответственности причинителя вреда. Когда же причинитель отвечает независимо от вины, то при отсутствии его вины и наличии грубой неосторожности потерпевшего размер возмещения должен быть уменьшен либо в возмещении вреда может быть отказано, если законом не предусмотрено иное. Если, однако, вред причинен жизни или здоровью гражданина, то размер возмещения при отсутствии вины причинителя и наличии грубой неосторожности потерпевшего подлежит лишь уменьшению. Полный отказ в возмещении вреда в этом случае не допускается.
В тех случаях, когда условием ответственности организации является ее вина в причинении вреда, также следует исходить из презумпции вины организации (п. 2 ст. 401 и п. 2 ст. 1064 ГК). Вина организации выражается в виновном поведении ее работников (членов, участников) и не сводится к вине лиц, выполняющих властно-распорядительные функции (так называемой вине в выборе и надзоре). Это может быть и вина рядового работника. Однако во всех случаях вина организации приобретает иное социальное качество по сравнению с виной конкретного работника, входящего в состав данной организации, не говоря уже о том, что вина организации нередко не замыкается на вине одного лица, а пронизывает поведение многих лиц и рассредоточена между самыми различными структурными подразделениями соответствующей организации.
Сказанное об условиях ответственности организации за вред, причиненный ее работником, распространяется и на случаи причинения вреда работником какого-либо гражданина (например, индивидуального предпринимателя).
Обязательным условием ответственности при наличии как полного, так и усеченного состава правонарушения является юридически значимая причинная связь между поведением причинителя (в форме действия или бездействия) и наступившим вредом. Причинная связь может считаться юридически значимой, если поведение причинителя превратило возможность наступления вредоносного результата в действительность, либо во всяком случае обусловило конкретную возможность его наступления. Если же поведение причинителя обусловило лишь абстрактную возможность наступления вреда, то юридически значимая причинная связь между поведением причинителя и вредом отсутствует. Юридически значимая причинная связь обычно называется необходимой, а юридически безразличная — случайной.
Таким образом, для возложения ответственности за причинение вреда требуется с помощью очерченных выше критериев установить наличие необходимой причинной связи между поведением причинителя и вредом. При этом, однако, в случаях, предусмотренных законом, ответственность возлагается не на самого причинителя, а на других лиц, например, обязанных осуществлять за ним надзор. Впрочем, в указанных случаях можно констатировать наличие причинной связи между вредом и поведением не только непосредственных причинителей, но и лиц, обязанных осуществлять надзор.
Наконец, обязательным условием наступления ответственности за причинение вреда является противоправность, под которой следует понимать «нарушение чужого субъективного права без должного на то управомочия». Противоправность как один из элементов состава правонарушения нельзя отождествлять с правонарушением в целом как основанием ответственности. Если вред причинен случайно, то противоправность налицо, но ответственность, по общему правилу, не наступит ввиду отсутствия вины, которая необходима для полного состава правонарушения.
1.3 Ответственность за вред, причиненный актами власти
В соответствии со ст. 53 Конституции РФ каждый имеет право на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц. Содержание указанного права конкретизирует ст. 16 ГК, устанавливающая, что убытки, причиненные гражданину или юридическому лицу в результате незаконных действий (бездействия) государственных органов, органов местного самоуправления или должностных лиц этих органов, в том числе издания не соответствующего закону или иному правовому акту акта государственного органа или органа местного самоуправления, подлежат возмещению Российской Федерацией, соответствующим субъектом Российской Федерации или муниципальным образованием. Учитывая, что причинение вреда в рассматриваемом случае носит внедоговорный характер, дальнейшее развитие данный вопрос получил в ст.ст, 1069-1071 главы 59 ГК. В теории гражданского права нормы, содержащиеся в указанных статьях, принято называть правилами о специальном деликте — вреде, причиненном актом власти. Основаниями для выделения данного случая причинения вреда в особый деликт служат как особенности применения к нему общих условий деликтной ответственности, так и наличие ряда специальных условий, дополнительно установленных законом. Среди общих условий деликтной ответственности за вред, причиненный актом власти, наибольшей спецификой обладает противоправность. Как отмечалось выше, в российском гражданском праве, как и в законодательстве большинства стран континентальной Европы, применяется система генерального деликта, в соответствии с которой, всякое причинение вреда предполагается противоправным и влечет обязанность причинителя возместить этот вред, если только он не докажет свою управомоченность на его причинение. В рассматриваемой области действует, однако, прямо противоположное правило, а именно, что всякий акт власти предполагается законным, в том числе и тот, которым кому-либо причинен вред. Объясняется это тем, что вред в данном случае причиняется действиями, регулирование которых осуществляется не гражданским, а иными отраслями права — административного, уголовного, уголовно-процессуального и т. д.
Далее, акты власти, которыми гражданину или юридическому лицу причинен вред, должны быть противоправными прежде всего с позиций той отрасли права, нормами которой осуществляется их регулирование. Условием возмещения вреда, причиненного актом власти, является обязательная предварительная его отмена или признание его недействительным, которые производятся на основании норм соответствующей отрасли права.
Наконец, специфика противоправности в рассматриваемой области, особенно в сфере деятельности правоохранительных органов и суда, состоит еще и в том, что действие соответствующего органа или должностного лица на момент их совершения могут формально отвечать всем требованиям закона, но в конечном счете оказаться незаконными. Например, следователь, расследующий уголовное дело, мог иметь все основания для вынесения определения о заключении лица под стражу. Но в последующем, если лицо окажется невиновным, эти действия должны быть признаны незаконными.
Известную специфику имеет и такое общее условие ответственности, как причинная связь. В рассматриваемой сфере вред чаще, чем где бы то ни было, является нераздельным результатом действий (бездействия) нескольких органов или их должностных лиц, что объясняется существующей системой построения государственной власти и управления. Незаконные действия одних должностных лиц, попустительство этим действиям со стороны других, отсутствие должного контроля со стороны третьих — все это создает ситуацию, когда очень трудно установить, чье же конкретно поведение привело к причинению вреда.
Наконец, субъективное условие ответственности специфично тем, что в тех случаях, когда вред причиняется указанными в законе неправомерными действиями правоохранительных органов или суда, он подлежит возмещению независимо от вины конкретных должностных лиц. В основе такого подхода лежат как объективные, так и субъективные причины. С одной стороны, деятельность правоохранительных органов объективно носит вредоносный характер в том смысле, что таит в себе скрытую опасность причинения вреда невиновным лицам, например, в связи с возможностью применения мер принуждения на ранних стадиях дознания и следствия. С другой стороны, учитывается, что в роли деликвента в данном случае выступают правоохранительные и судебные органы, что во многом осложняет проблему доказывания их вины, особенно в тех случаях, когда незаконные действия одновременно или последовательно совершаются должностными лицами нескольких из них. продолжение
--PAGE_BREAK--
Тогда, когда вред причиняется незаконными актами других государственных или муниципальных органов и их должностных лиц, деликтное обязательство возникает на общих основаниях, в том числе при наличии их вины. При этом вина соответствующих должностных лиц, особенно тогда, когда незаконный акт власти принят коллегиальным органом, понимается достаточно широко, поскольку сама по себе незаконность акта едва ли не во всех случаях свидетельствует о вине тех лиц, которые приняли такой акт.
Наряду с особенностями общих условий ответственности за вред, причиненный актами власти, рассматриваемый деликт характеризуется присутствием трех тесно взаимосвязанных специальных условий. Во-первых, причиной вредоносного результата должен быть именно акт власти. В самом общем виде акты власти характеризуются тем, что они выражают властные предписания и все лица, которым они адресованы, обязаны им подчиняться. Представляя собой приказ, подлежащий исполнению, акты власти носят подзаконный характер и направлены на установление, изменение или прекращение конкретных правоотношений.
С учетом установленных гражданским законодательством особенностей деликтной ответственности за вред, причиненный различными актами власти, они подразделяются на две большие группы — акты, которые принимаются в сфере административного управления (акты управления), и акты, принимаемые правоохранительными органами и судами (акты правоохранительных органов и суда). Краткий анализ ответственности за вред, причиненный актами управления будет приведен ниже, а обязательства по возмещению вреда, причиненного в сфере уголовного судопроизводства будут подробно рассмотрены в главе II этой работы.
Во-вторых, к числу специальных условий возникновения исследуемого деликта относится то, что акт власти может быть совершен не любым работником государственного органа или органа местного самоуправления, а лишь тем, кто относится к числу должностных лиц. Легальное определение должностного лица дано в примечании к ст. 285 УК РФ: должностными лицами признаются лица, постоянно, временно или по специальному полномочию осуществляющие функции представителя власти либо выполняющие организационно-распорядительные, административно-хозяйственные функции в государственных органах, органах местного самоуправления, государственных и муниципальных учреждениях, а также в Вооруженных Силах РФ, других войсках и воинских формированиях РФ. Указанное определение, вполне пригодное для целей применения норм уголовного права, едва ли, однако, следует рассматривать в качестве общеотраслевого. Применительно к исследуемому деликту под должностными лицами более правильно понимать только тех государственных и муниципальных служащих, которые наделены полномочиями распорядительного характера по отношению к лицам, по службе им не подчиненным. Иными словами, речь идет лишь о тех служащих, которых обычно именуют представителями власти в узком смысле этого понятия. Типичными представителями служащих такого рода являются работники милиции, налоговой полиции, прокуратуры, таможни, представители различных инспекций и т. д.
В-третьих, необходимо учитывать, что должностное лицо выступает в качестве такового, а следовательно, и обладает правом на принятие актов власти лишь при исполнении служебных обязанностей. Круг служебных обязанностей должностного лица определяется законодательством, актами, определяющими компетенцию соответствующих органов государства и муниципальных образований, и должностным положением самого работника. Особенностью данного случая является то, что в отличие от прочих действий, совершаемых при исполнении служебных обязанностей, некоторые акты власти могут совершаться уполномоченными должностными лицами и в нерабочее время, и не по месту работы.
К актам управления, которые подпадают под действие ст. 1069 ГК, относятся самые разнообразные властные предписания, принимаемые в сфере административного управления. Ими являются приказы, распоряжения, указания и любые другие предписания, подлежащие обязательному исполнению теми лицами, которым они адресованы. Как правило, они принимаются в письменной форме, обязательность которой иногда предусмотрена законом и иными правовыми актами. Но в принципе не исключена возможность принятия властного акта в устной форме, например, отдание устного приказа, если это согласуется с обстановкой и характером деятельности соответствующего должностного лица. Статья 1069 ГК особо выделяет такой вид властных актов, как издание не соответствующего закону или иному правовому акту акта государственного органа или органа местного самоуправления. По смыслу закона им должен считаться ненормативный правовой акт, принимаемый непосредственно государственным органом или органом местного самоуправления в установленном порядке, в том числе и коллегиально.
Наряду с действиями, т. е. активным поведением государственных и муниципальных органов, а также их должностных лиц, вред в рассматриваемой сфере может быть причинен и путем бездействия. Это имеет место тогда, когда соответствующее должностное лицо или орган управления должны были действовать в силу возложенных на них обязанностей, например, совершить то или иное действие по законному и обоснованному запросу гражданина или принять необходимые меры по пресечению правонарушения, но не сделали этого, что и привело к причинению вреда.
Какого-либо перечня незаконных действий (бездействия) государственных (муниципальных) органов и их должностных лиц в сфере административного управления, которые могут порождать рассматриваемое деликтное обязательство, закон не содержит. В силу этого ими могут быть любые акты управления при условии, что они обязательны для исполнения и приняты соответствующим должностным лицом (органом) при исполнении служебных обязанностей (реализации органом своей компетенции). Если вред причинен хотя бы и действиями указанных лиц, но вне реализации ими своих властных функций, возникающее при этом обязательство подчиняется общим правилам о деликтной ответственности. Так, с юридической точки зрения не будет иметь никакого значения, кому принадлежит автомашина, сбившая пешехода, — физическому лицу, коммерческой организации, местной администрации или РОВД, поскольку все они, как владельцы источника повышенной опасности, будут отвечать на равных условиях.
Ответственность за вред, причиненный актом управления, не зависит от того, кто выступает в качестве потерпевшего — гражданин или юридическое лицо. Это новое положение в российском гражданском законодательстве, так как в течение многих лет вред, причиненный незаконными актами власти юридическим лицам, возмещался лишь в случаях, прямо указанных законом. В настоящее время права всех потерпевших от незаконных актов управления совпадают, за исключением, пожалуй, того, что граждане при условии одновременного нарушения их личных неимущественных прав имеют право требовать еще и компенсации морального вреда.
Вред, причиненный незаконными актами управления, подлежит возмещению лишь при наличии вины лиц, принявших подобные акты либо, наоборот, нарушивших права граждан или юридических лиц своим бездействием. При этом, как уже отмечалось, по общему правилу, виновными должны предполагаться любые действия государственных или муниципальных органов и их должностных лиц, если они являются незаконными. Это следует из того, что в данном случае вред причиняется не фактическим, а юридическим действием, незаконность которого обычно уже сама по себе свидетельствует о наличии вины того лица, которое его совершило. Сказанное, однако, не означает, что одно из условий ответственности (вина) подменяется другим (противоправностью). В отдельных случаях незаконность акта управления действительно не может быть поставлена в вину тому лицу, которое его приняло. Но это скорее исключение из общего правила, поскольку вина и противоправность в рассматриваемой сфере настолько тесно взаимосвязаны, что доказать отсутствие вины органа или должностного лица при том, что их действия (бездействие) признаны незаконными, достаточно сложно.
Вред, причиненный незаконным актом управления, возмещается за счет казны Российской Федерации, казны субъекта Российской Федерации или казны муниципального образования. Это также является новеллой российского гражданского законодательства, поскольку раньше в подобных случаях ответственность возлагалась непосредственно на ту организацию, работниками которой будет принят незаконный акт управления. После принятия Конституции РФ (ст. 53) и части первой ГК (ст. 16) сохранение прежнего порядка стало невозможным. Возложение ответственности за вред, причиненный актами управления, непосредственно на государство (муниципальное образование) следует рассматривать как повышение гарантий прав потерпевших, так как их право на своевременное и полное возмещение вреда стало более реальным.
В соответствии со ст. 1071 ГК от имени казны РФ, казны субъекта РФ или казны муниципального образования, как правило, выступают соответствующие финансовые органы, т. е. федеральное казначейство, финансовые управления, райфинотделы и т. п. Однако в некоторых случаях, прямо указанных законами и правовыми актами РФ, нормативными актами субъектов РФ и муниципальных образований, ответственность от имени соответствующей казны могут нести иные государственные органы. Так, если речь идет о возврате потерпевшему утраченной им жилой площади, выполнение соответствующей обязанности возлагается на жилищные органы.
Российская Федерация, субъект Российской Федерации или муниципальное образование, возместившие потерпевшему вред, причиненный незаконным актом управления, приобретают право обратного требования (регресса) к тому должностному лицу, которым непосредственно принят незаконный акт управления. Непосредственный виновник несет регрессную ответственность в полном объеме, если иной размер не установлен законом, в частности, не вытекает из трудового законодательства.
2. ВОЗМЕЩЕНИЕ ВРЕДА, ПРИЧИНЕННОГО В СФЕРЕ УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА
2.1 Очерк развития теории и законодательства об ответственности за ущерб, причиненный несправедливым уголовным преследованием (1917-1990 годы)
Ломка буржуазных юридических институтов в революционный и последующие периоды сопровождалась также отрицанием, прежних правовых идеалов и самой возможности судебных исков против государства. Нигилистическое отношение к субъективному личному праву привело в конце 20-х гг. к прекращению исследования проблемы государственной ответственности. Одними из последних явились работы Я. М. Магазинера и К. М. Варшавского. В следующую четверть века мы не находим упоминания о ней в юридической литературе. Вопрос о расширении круга оснований, влекущих, обязанность власти выплатить компенсацию пострадавшему гражданину, был признан надуманным.
В моральном плане социализм не может не подрывать основу всех этических норм, личной свободы и ответственности. В политическом плане он раньше или позже ведет к тоталитарному правлению.
В тоталитарном обществе право имеет только условную ценность. Эта ценность зависит от скрытых политических сил, которые используют разнообразные юридические структуры на первый взгляд причудливым, но фактически хорошо продуманным способом. В период длительного режима «патологического правления» законы не только «злоупотребляют» традиционными правовыми принципами, но и нарушают моральные, интуитивные ценности народа. Закон не имеет собственной нормативной значимости, он рабски покорен воле политической элиты, представляющей «коллективный разум» подвластных. Конституция даруется в качестве «фасадного документа» национального значения; она не содержит перечень реально осуществимых прав, но перечисляет нормы, которые желаемы и представляются ценными.
В действительности отдельные личности рассматриваются в качестве средства для достижения государственной цели. Н. П. Караджа-Искров писал в 1927 г.: «Следует постоянно помнить, что у нас личность не является чем-то самоценным. Она есть винтик огромной машины. Поэтому обеспечение ее прав стоит на втором плане».
Отрицание правовых ценностей, гарантирующих свободу и неприкосновенность человека, тем не менее, не исключало постоянных упоминаний о необходимости защиты законности и интересов граждан, содержащихся в политических и нормативных актах. В то же время не был создан действенный правовой механизм обеспечения прав личности. В условиях экономической нестабильности и финансовых затруднений государство решительно отказалось принять на себя обязательство по возмещению ущерба, причиненного незаконными актами его органов. Было признано опасным законодательное установление общего правила об ответственности государственных учреждений и власти в целом в случае несправедливой деятельности правоохранительных структур.
В течение длительного периода времени советское законодательство о компенсации материальных потерь и морального урона реабилитируемым гражданам оставалось разрозненным, мозаичным, урезанным и несовершенным. Конституции СССР и республик не провозглашали принципа ответственности государства за неправильные действия должностных лиц. Ответственность государственных учреждений презюмировалась лишь при издании особых законов; компенсация ущерба производилась не в полном объеме. Отсутствовал специальный закон, комплексно регулирующий восстановление имущественных, трудовых, жилищных, иных прав жертв несправедливого уголовного преследования. Большинство нормативных актов носило ведомственный характер; они содержали мало связанные друг с другом, отрывочные положения. Четко не разграничивались случаи возмещения ущерба в зависимости от сферы деятельности различных правоохранительных органов. Не дифференцировалась компенсация вреда, являющегося следствием необоснованного осуждения, содержания под стражей, и вреда, нанесенного действиями должностных лиц судебно-следственного аппарата, не связанными с уголовно-процессуальными актами. Все это неизбежно порождало трудности при практическом правоприменении. Отсутствие статистических данных о практике государственной ответственности перед гражданами, неправомерно пострадавшими в сфере правосудия, затрудняет объективную оценку исследуемого правового института. Содержательный анализ, нормативных источников в сравнительно-историческом плане позволяет сделать вывод о неудовлетворительном состоянии законодательства об ответственности государства, его органов и должностных лиц. В частности, отвергалась возможность имущественной компенсации морального вреда и не предусматривалось достаточных средств заглаживания его иными способами (денежная компенсация морального урона рассматривалась как анахронизм буржуазного права, несовместимый с социализмом). продолжение
--PAGE_BREAK--
Правовые нормы строго ограничивали обязанность государственного учреждения возмещать вред, причиненный его служащими. Согласно ст. 407 ГК РСФСР 1922 г., государственный орган может быть ответственен за деликт только в случаях, специально предусмотренных законом. В соответствии с этим положением было принято несколько законов, имеющих чрезвычайно узкое применение.
После секретной (неопубликованной) речи Н. С. Хрущева на XX Съезде КПСС в феврале 1956 г., когда началась работа по восстановлению социалистической законности, прозвучали предложения принять законодательство о компенсации ущерба, причиненного гражданину несправедливым возбуждением уголовного преследования, арестом, осуждением. Тем не менее, это предложение не положило начала обсуждению вопроса о расширении ответственности государства в законодательных сферах. Не было принято специального закона, позволяющего производить возмещение утраченной заработной платы или другого ущерба, явившегося результатом несправедливого ареста, тюремного заключения. Гражданин, признанный невиновным, в соответствии с действующим законодательством мог претендовать лишь на восстановление своих пенсионных прав.
На заседании Верховного Совета СССР в 1957 г. при обсуждении вопроса об ответственности государства за совершенные деликты проблеме реабилитации невиновных граждан было уделено мало внимания. Проблема ответственности обсуждалась без ссылок на конкретные, специальные основания государственной ответственности. Депутат из Львова С. В. Стефаник затронул в своем выступлении данный вопрос; он не только критиковал ст. 407 ГК РСФСР, но задал тон дискуссии, рассматривая расширение ответственности власти как важнейшее условие укрепления социалистической законности. Наиболее серьезная поддержка позиции С. В. Стефаника исходила от юристов из Львовской, области. В марте 1957 г. профессор Р. Е. Недбайло /Львовский университет/ выступил с заявлением, что ст. 407 ГК. не отвечает современным требованиям укреплении дисциплины в государственном аппарате. В 1958 г. та же точка зрения была высказана известными учеными, преподавателями юридического факультета Львовского университета, В. М. Савицким и Л. В. Левзуном. В других регионах СССР поддержка идеи о расширении ответственности государства была более ограниченной. Следует отметить глубокие исследования, проблемы профессором Т. Н. Добровольской. Профессор С. И. Вильнянский признал, что вопрос о ревизии ст. 407 ГК требует обсуждения. Известный специалист по проблемам гражданского права профессор Ю. К. Толстой, однозначно высказался за установление ответственности государственных органов при причинении ущерба административными актами, считая необходимым решить вопрос на союзном уровне и возражая против оставления его на усмотрение отдельных республик.
В декабре 1959 г. Министерство юстиции провело в Москве совещание, на котором обсуждался проект ГК РСФСР, разработанный Минюстом РСФСР и Всесоюзным Институтом юридических наук /ныне Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации/. Текст проекта не был опубликован, но в кратком отчете о конференции содержалось заявление о необходимости включить в проект ГК норму, в соответствии с которой государственные органы несли бы материальную ответственность за вред, причиненный неправильными действиями их служащих.
Предложение об ответственности государственных органов в соответствии с общими принципами гражданского права находилось в противоречии с нормой подготовленного проекта ГК, который содержал положение, аналогичное ст. 407 ГК 1922 г., разрешающее ответственность только в случаях, специально предусмотренных законом.
В 1960 г. профессор Ю. К. Толстой, защищающий идею расширенной гражданской ответственности, указывал, что было бы трудным найти другой вопрос, который бы вызвал такое единодушное мнение среди советских ученых, как вопрос об установлении ответственности государственных органов за ущерб, причиненный административными актами. Доказательством этого, по мнению ученого, является реакция участников вышеупомянутой конференции на проблему деликтной ответственности казны. В апреле 1960 г. проект гражданского законодательства был опубликован в нескольких юридических журналах с целью учета оценок и предложений юристов, других заинтересованных лиц. В ст. 75 проекта Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик содержалось положение о том, что условия и пределы ответственности государственных органов за ущерб, причиненный неправильными служебными действиями их должностных лиц в сфере административного управления, судебной деятельности устанавливаются законодательством СССР и союзных республик.
Появившиеся в печати отклики носили критический характер. В. Антимонов и Е. Флейшиц указывали на то, что положение проекта об ответственности органов государства равноценно сохранению ст. 407 ГК. РСФСР. Авторы указывали, что в ряде союзных республик были проведены конференции, на которых обсуждались проекты республиканских гражданских кодексов, и дискуссии показали, что среди практиков и ученых почти не было защитников сохранения ст. 407. Ученые поддержали установление общего принципа ответственности государственных органов за имущественный ущерб, причиненный неправильным выполнением должностными: лицами, административных функций.
Спустя некоторое время преподаватели, юридического факультета Ленинградского университета профессор В. Т. Смирнов и профессор Ю. К. Толстой опубликовали объемные возражения против ст. 75 Проекта.
Критика проекта продолжалась в 1960, 1961 гг. Одной из наиболее известных и влиятельных работ явилась совместная статья тринадцати преподавателей Ленинградского университета. Важное предложение ученых, относящееся к сфере деликтного права, было связано со ст. 75 проекта. Предлагалось, чтобы за вред, причиненный неправильными служебными действиями служащих в сфере административного управления и судебной деятельности, государственные органы несли ответственность в соответствии с общими принципами гражданского права, за исключением случаев, предусмотренных законодательством СССР.
В декабре 1961 г. седьмая, сессия Верховного Совета СССР пятого созыва утвердила Основы гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик. Была изменена, по сравнению с прежним гражданским законодательством, ответственность государственных учреждений за вред, причиненный действиями их должностных лиц. Ст. 407 ГК РСФСР предусматривала, что учреждения отвечают за вред, нанесенный неправильной служебной деятельностью должностных лиц, лишь в случаях, особо указанных законом, если притом неправильность таких действий признана подлежащим судом или административным органом. В ст. 89 устанавливалось, что государственные учреждения несут ответственность в сфере административного управления согласно общим основаниям, если иное не предусмотрено специальным законом. За ущерб, нанесенный неправильными служебными действиями органов дознания, предварительного расследования, прокуратуры и судов, эти органы несут ответственность имущественного характера в случаях и пределах, определенных специальным законом.
Хотя до 1956 г. советские ученые не выступали против принципа расширенной гражданской ответственности власти, они все же воздерживались от обсуждения этого вопроса. Обеспечение выплаты компенсации ущерба гражданам, явившегося результатом несправедливого ареста или тюремного заключения в полном объеме за счет казны посчитали даже в период десталинизации после XX Съезда КПСС слишком радикальным шагом. Последовала подвижка, когда проблема была сформулирована абстрактнее: как гарантирование ответственности государственных органов за вред, нанесенный неправильным административным действием должностного лица (но не действием, повлекшим несправедливый арест или наказание в виде лишения свободы). Ученые осторожно заявляли, что предмет должен обсуждаться. Такая осторожность, неудивительна, учитывая прошлую доктрину и практику. Скорее поддержка положения проекта, устанавливающего ограниченную государственную ответственность, исходила от Министерства юстиции. Расширение этой ответственности защищалось учеными Львова и юридического факультета ЛГУ. Помимо этого, ведущие специалисты в области гражданского права из ВИЮН положительно относились к предложению о расширении обязанности государства компенсировать пострадавшим ущерб. Кроме того, имела место спорадическая поддержка юристов других университетов (за исключением юридического факультета МГУ и ИГПАН СССР). Некоторые ученые вообще не высказывали своих точек, зрения по данному вопросу. Профессор Ю. П. Орловский (юридический факультет МГУ) считал необходимым оставить вопрос об ответственности государственных органов на разрешение союзных республик. Защитники принципа ответственности государства практически, не ссылались на соответствующее законодательство западных стран, хотя иногда давались положительные оценки правовым нормам уголовно-процессуальных кодексов стран народной демократии, разрешавшим предъявление исков к государству за незаконный арест, лишение свободы, осуждение к наказанию. Отсутствовали, также какие-либо упоминания работ русских и советских юристов 20-х гг. по этому вопросу.
Учитывая данные обстоятельства, можно сказать о том, что в научном мире существовал острый раскол по указанной проблеме. Ст. 89 Основ не была создана в результате простой директивы верхушки руководства, но, действительно, «выросла» главным образом из обмена мнений между советскими юристами.
В соответствии с новым гражданским законодательством, органы дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда отвечали за ущерб, нанесенный, гражданам вследствие неправильных действий своих служащих, как и прежде, в случаях и пределах, специально предусмотренных законом. Это решение вопроса вызывало немало нареканий в советской юридической литературе (в частности, критика звучала в работах Т. Н. Добровольской, Н. С. Малеина, В. Т. Нора, В. М. Савицкого, Н. Н. Скворцова, А. А. Собчака, Е. А. Флейшица).
В теории государственной ответственности за ущерб, причиненный незаконными действиями органов государства, наметилось два подхода к законодательному оформлению проблемы. Сторонники первого направления требовали унификации возмещения ущерба, понесенного гражданами, независимо от сферы государственно-правовой деятельности, в которой они были причинены (административное управление, уголовное судопроизводство). Оппоненты выступали за сохранение дифференциации и издании специального закона, распространяющего действие на область отношений, вытекающих из неправомерного привлечения к уголовной ответственности и осуждения. При этом у представителей обоих направлений не вызывало сомнений признание надлежащим ответчиком государства, а не государственного органа, действиями которого невиновному лицу причинены материальные и нравственные потери. Указывалось, в частности, что установление долевой или солидарной ответственности затруднит или сделает практически невозможным возмещение ущерба.
В противоположность первой группе авторов, считавших, что ч. 2. ст. 89 утратила силу, как противоречащая ст. 58 Конституции СССР, данные ученые полагали, что ч. 2 ст. 89 сохраняет силу до издания специального закона. Действие будущего закона ограничивалось областью уголовного процесса, основаниями возмещения ущерба назывались лишь четыре случая.
Вплоть до 1977 г. конституции в СССР не содержали положений об ответственности за неправомерные решения и деяния государственных органов и должностных лиц при исполнении служебных обязанностей. Конституция 1977 г. создала правовую основу удовлетворения притязаний граждан по компенсации ущерба.
Проект ч. 3 ст. 58 Конституции первоначально предусмотрел существенное ограничение данного права: возмещение должно было производиться способом и в пределах, указанных законом. Исключение из проекта указанной формулы было вполне оправданно, поскольку тем самым устанавливался принцип неограниченной ответственности за ущерб, нанесенный гражданам государственными органами и должностными лицами. Однако в Основном Законе страны не получила прямого законодательного подтверждения идея государственной ответственности. Не создавался действенный механизм защиты интересов граждан, пострадавших от неправомерных актов власти в сфере правосудия. Конституционная норма не имела практического применения.
Закон, предусматривающий обязанность казны восстановить нарушенные права граждан, был подготовлен через 4 года после принятия Конституции. Впервые в советском законодательстве получил признание принцип ответственности государства независимо от вины должностных лиц органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда за ущерб, причиненный гражданину незаконным осуждением, незаконным привлечением к уголовной ответственности, незаконным применением в качестве меры пресечения заключения под стражу, незаконным наложением административного взыскания в виде исправительных работ или ареста. Указ Президиума Верховного Совета СССР «О возмещении ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями государственных и общественных организаций, а также должностных лиц при исполнении ими служебных обязанностей» и Положение «О порядке возмещения ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда» от 18 мая 1981 г. явились важными в теоретическом и практическом отношениях нормативными актами, устранившими существенный пробел правового регулирования. В 1982 г. издается Инструкция «О порядке возмещения ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями органов дознания, прокуратуры и суда», утвержденная Министерством юстиции, Прокуратурой СССР, Министерством финансов СССР по согласованию с Верховным судом СССР, МВД СССР и КГБ СССР. Законодательство о реабилитации получило высокую оценку западных ученых. Ими приветствовалось включение в него положения об ответственности государства независимо от вины его органов. Отпали основания для безоговорочных утверждений о том, что в СССР установлен иммунитет от гражданской ответственности государства и его органов за деликты, совершенные лицами, выполняющими служебные функции, и выразившиеся в неправомерном уголовном преследовании. Профессор Б. Т. Безлепкин внес значительный вклад в разработку концепции и законодательства о реабилитации, посвятив этой проблеме глубокие, не утратившие своей, ценности и по сей день работы. Подобно профессору Эдвину Бочарду в США, Б. Т. Безлепкин последовательно отстаивал и защищал идею ответственности государства в случае причинения ущерба в сфере правосудия, являлся одним из авторов принятых нормативных актов о восстановлении прав реабилитируемых граждан. продолжение
--PAGE_BREAK--
Закрепление в СССР принципа полной компенсации ущерба, нанесенного несправедливо пострадавшим в сфере уголовного преследования, свидетельствовало об усилении и расширении защиты гражданских прав, учете общечеловеческих ценностей права. Однако следует отметить, что законодательство 1981 г. принималось без широкого обсуждения научной общественностью и даже оставалось длительное время, неизвестным самим работникам правоохранительных органов. Оно не было поднято на должную высоту ни в народном правосознании, ни в правосознании должностных лиц. Отрицательное влияние на качество и совершенство принятых правовых норм об ответственности государства за ущерб, нанесенный в области уголовного преследования и правосудия, оказала недостаточная информированность представителей юридической науки и практики о состоянии правового института восстановления прав невиновных. Бедность теории, ответственности государства явилась отчасти результатом ограниченных возможностей ученых СССР изучать и использовать опыт других стран при создании законодательных актов о реабилитации и их применении. Недостаточная осознанность ценностных публичных функций правовых норм о возмещении ущерба гражданину, потерпевшему от актов власти, привела к недооценке важности института государственной ответственности. Указ и Положение 1981 г. стали реально действующим элементом правовой действительности лишь в 1986-1987 гг., когда они начали широко применяться на практике и «перешли» в область общественного сознания. Неправильное развитие судебной практики по этому вопросу выразилось в ограничительном, узком, буквальном толковании, законодательства о восстановлении нарушенных или ущемленных прав граждан, ошибкам правоприменения.
Тем не менее, значимость реформы нельзя недооценивать. После принятия Основ гражданского законодательства государство как таковое не было признано субъектом ответственности; органы дознания, предварительного следствия, прокуратуры, суда отвечали за причиненный их должностными лицами ущерб, как и прежде, в случаях и пределах, специально предусмотренных законом. В 1981 г. в ч. 2 ст. 89 Основ гражданского законодательства были внесены соответствующие изменения: выражение «государственные органы» заменено на «государство», признаваемое непосредственным субъектом ответственности: «Вред, причиненный гражданину в результате незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу, незаконного наложения, административного взыскания в виде исправительных работ или ареста, возмещается государством в полном объеме независимо от вины должностных лиц органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда, в порядке, установленном законом». Теоретическое осмысление специфики государственной ответственности в случаях осуществления уголовного преследования и правосудия, наступающей независимо от вины конкретного причинителя ущерба происходило медленно, но неуклонно. Осознавалось, что именно отсутствие принципиальных теоретических исследований по проблеме восстановления имущественных, трудовых, жилищных, пенсионных прав послужило сдерживающим моментом правотворчества. Правовая незащищенность граждан СССР в течение длительного периода времени, объясняется, конечно, и множеством других экономических, политических, социальных обстоятельств. Социалистическая концепция «единства власти», отвергающая необходимость ее разделения на три ветви — законодательную, исполнительную и судебную — способствовала утверждению постулата о государственных органах как части интегрального механизма государства, Поскольку органы не считались в качестве автономных образований, они не признавались ответственными за ущерб, причиненный их должностными лицами, за исключением строго определенных законом случаев. Проблема ответственности государства, действующего в публичном качестве, была разработана недостаточно в советской юриспруденции, отчасти и потому, что отрицалось деление права на публичное и частное. Государство выступало в качестве держателя верховной власти и субъекта права собственности, что делало невозможным или затруднительным разграничение собственно властных актов и экономических актов государства. Концепция «строгой» /объективной/ ответственности, наступающей независимо от вины лиц, причинивших ущерб в сфере правосудия, никогда не формулировалась отчетливо в юридической литературе СССР. Помимо принципиальных соображений в пользу ограничения ответственности суверена /государство не может быть ответчиком в суде/, неприятие идеи на законодательном уровне в течение шестидесяти четырех послереволюционных лет, очевидно, было связано с опасениями высоких расходов и снижения эффективности деятельности правоохранительных органов. Безответственность государственной власти являлась зеркальным отражением ошибочной теории классовой борьбы в период построения, социализма. Компенсация ущерба за счет казны в случае судебных и следственных ошибок признавалась невозможной, поскольку это могло способствовать ослаблению страны, финансовому и экономическому краху. Вышеуказанные причины в совокупности обусловили, позднее формулирование и разрешение проблемы ответственности государства в юридической литературе СССР и медленную правовую институали-зацию идеи.
2.2 Основания возникновения и отраслевая принадлежность правоотношений, по возмещению вреда причиненного должностными лицами в сфере уголовного судопроизводства
Соблюдение законности государственными органами и должностными лицами при осуществлении уголовного судопроизводства является одним их основополагающих принципов их деятельности. При реализации уголовно-процессуальных норм могут происходить различные нарушения уголовно-процессуального закона, которые проявляются в различных формах.
В юридической литературе преобладающим является мнение о том, что большинство нарушений уголовно-процессуальных норм представляют собой уголовно-процессуальные отношения. Ученые — процессуалисты справедливо рассматривают уголовно-процессуальные правонарушения, опираясь на общетеоретическую конструкцию правонарушения. Так, Г. Н. Ветрова определяет уголовно-процессуальное правонарушение как «виновное нарушение требований уголовно-процессуального закона субъектами уголовно-процессуальных правоотношений». Некоторые процессуалисты дополняют его признаками общественной опасности и вредности, тем самым акцентируя внимание на существенном характере нарушений уголовно-процессуального закона.
Анализируя субъективную сторону уголовно-процессуального правонарушения, 3. Ф. Коврига считает, что наряду с виновными нарушениями уголовно-процессуального закона имеют место процессуальные правонарушения, в основе которых лежит непреднамеренность действий, добросовестное заблуждение, недостаточная подготовка. Вследствие чего она полагает, что «наряду с виновностью субъекта в процессуальном нарушении следует признать… действия, объективно противоправные, как это прямо предусмотрено в гражданском праве».
Таким образом, 3.Ф. Коврига приходит к выводу о том, что имеют место виновные и безвиновные уголовно-процессуальные правонарушения, при возникновении последних вина должностного лица исключается в силу добросовестного заблуждения, его недостаточной профессиональной подготовки или непреднамеренности действий. Но в дальнейших своих рассуждениях автор признает, что субъективное начало для уголовно-процессуального нарушения — это не всегда вина; психическое отношение правонарушителя к принимаемому решению и к его результатам может охватываться понятием добросовестного заблуждения судьи, связанного недостатками профессиональной подготовки, уровнем правосознания судей и т. д. Таким образом, по мнению 3. Ф. Ковриги, вышеупомянутые понятия являются вторым субъективным основанием в составе уголовно-процессуального правонарушения. Это не единственное суждение по этому дискуссионному вопросу. Так, Г. Ж. Сулейменова признает правомерным наказание за объективно-противоправные деяния, И. С. Землянушкин допускает привлечение к ретроспективной юридической ответственности за ошибку.
Представляет интерес научная дискуссия о уголовно-процессуальном правонарушении и его видах с позиции предмета этого исследования, ибо уголовно-процессуальные правонарушения независимо от его видов — это действия, которые могут нарушить конституционные права и свободы гражданина. Следует признать, что в уголовно-процессуальной деятельности имеют место процессуальные правонарушения в классическом общетеоретическом понимании, т. е. при наличии полного состава элементов правонарушения, и действия, совершенные в точном соответствии с требованиями закона — объективно противоправное деяние, но тем не менее нарушающее конституционные права и свободы граждан. Исходя из принципа непричинения вреда, действующего в гражданском праве, объективно противоправное деяние, как его именуют процессуалисты, является гражданским правонарушение с «усеченным» составом его элементов, т. е. без наличия вины. Гражданское правонарушение с «усеченным» составом является основанием для возникновения гражданско-правовой ответственности, ибо функции гражданского права в отличие от уголовного и административного характеризуются прежде всего восстановительным и компенсационным характером, и в значительно меньшей степени в гражданско-правовой ответственности присутствует карательный элемент. Для наступления гражданско-правовой ответственности безразлично: причинен ли вред гражданину или юридическому лицу в результате виновных или безвиновных нарушений уголовно-процессуальных норм или действиями, совершенными в точно соответствии с предписаниями уголовно-процессуального закона.
Действующее российское законодательство предусматривает гражданско-правовую ответственность должностных лиц за причиненный вред в сфере уголовного судопроизводства по различным основаниям:
1) на основаниях, предусмотренных ст. 1070 ГК: в результате незаконного осуждения; незаконного привлечения к уголовной ответственности: незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде. Согласно вышеупомянутой статьи ГК основанием гражданско-правовой ответственности является гражданское правонарушение с «усеченным» составом, т. е. без наличия вины.
2) на общих основаниях (ст.ст. 1069 и 1070 ч. 2 ГК) в результате иных незаконных действий. Под «иными незаконными действиями» в сфере уголовного судопроизводства, которые могут причинить вред гражданам или юридическим лицами, следует понимать: освидетельствование, обыск, выемку, наложение ареста на имущество.
Согласно ст. 1069 ГК основанием гражданско-правовой ответственности является гражданское правонарушение с полным его составом, т. е. применяется общетеоретическая модель правонарушения.
Этими гражданскими правонарушениями не исчерпываются основания возникновения гражданско-правовой ответственности за вред, причиненный должностными лицами в сфере уголовного судопроизводства.
Вот несколько примеров.
Первый пример: в результате фактического задержания обвиняемого в одном из многоквартирных жилых домов был причинен имущественный вред собственнику квартиры (выбиты входная и внутренняя двери, оконные стекла, частично повреждена мебель), кроме того, в результате фактического задержания получила повреждение входная дверь соседней квартиры.
Второй пример: во время фактического задержания подозреваемого, который находился в стационарном лечебном учреждении, был причинен имущественный вред лечебному учреждению в виде повреждений стен, дверей, медицинского оборудования и т. п.
Третий пример: при производстве обыска в складских помещениях частного предприятия, следователь вскрывал тару с готовой продукцией. Проведенный обыск ожидаемых результатов не дал. В результате произведенного обыска предприятие потерпело убытки, не только связанные с затратами на изготовление и ремонт тары, но и с просрочкой поставки готовой продукции заказчику.
Во всех приведенных примерах был причинен имущественный вред действиями должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство. Мы исходили из того, что они действовали в точном соответствии с предписаниями уголовно-процессуального закона и иных правовых актов. Возникает вопрос: «Подлежит ли возмещению причиненный вред?» По нашему мнению, ответ должен быть дан положительный, поскольку в правовом государстве при нарушении прав и законных интересов каждый гражданин должен иметь гарантированное право не только обжаловать действия органа (должностного лица), осуществляющего оперативно-розыскную деятельность, деятельность органа дознания, следователя и прокуратуры, но и право на возмещение убытков. Статья 53 Конституции России гарантирует право на возмещение вреда государством от любых незаконных действий (бездействий) органов государственной власти или их должностных лиц. Эта норма прямого действия. Таким образом, для возмещения вреда государством согласно ст. 53 Конституции России необходимо наличие вреда, противоправное поведение в виде незаконных действий и причинная связь, наличие вины как субъективного основания не связано с правом на возмещение вреда. Следовательно, основанием возникновения вреда согласно ст. 53 Конституции является «усеченный» состав правонарушения. В сфере уголовного судопроизводства в конкретных ситуациях (например, в приведенных случаях) должностными лицами может причиняться вред процессуальными действиями, совершенными как с нарушением требований уголовно-процессуального закона, так и — в точном соответствии с ним. Мы полагаем, что процессуальные действия в обоих случаях следует считать незаконными (противоправными), так как в первом случае нарушаются имущественные права граждан и юридических лиц и нормы уголовно-процессуального закона, а во втором — нарушаются имущественные права граждан и юридических лиц. продолжение
--PAGE_BREAK--
Следовательно, основанием возникновения гражданско-правовой ответственности в сфере уголовного судопроизводства следует считать гражданское правонарушение, элементами которого являются наличие вреда, противоправное действие, выразившееся в процессуальном действии, совершенным с нарушением норм уголовно-процессуального закона или без таковых; причинно-следственная связь. Вина как субъективное основание является факультативным признаком.
Охрана гражданских прав и свобод должна осуществляться комплексно. Heразрывной частью общего правового статуса гражданина является конституционное право на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц (ст. 53 Конституции России). Это положение непосредственно относится к предмету нашего исследования, ибо в силу специфики уголовно-процессуальной деятельности должностные лица следственных подразделений уполномочены осуществлять ограничение и лишение отдельных гражданских прав и свобод в случаях, предусмотренных федеральными законами.
Это обстоятельство, с одной стороны, требует совершенствования уголовно-процессуального законодательства, приведения его в соответствие с действующими конституционными нормами, а с другой — предъявляет высокие требования к профессиональной подготовке уполномоченных должностных лиц, к глубокому знанию ими закона, к повышению уровня их правосознания. В случае причинения вреда, при осуществлении уголовно-процессуальной деятельности, каждый гражданин и юридическое лицо должны быть уверены, что причиненный вред будет возмещен государством, следственными подразделениями, органами правосудия или непосредственно должностным лицом. Средствами реагирования на нарушения законности должны стать дисциплинарные, административные, гражданские и уголовно-правовые санкции. Только в этом случае можно говорить о всесторонней гарантированной защите прав и свобод гражданина Российской Федерации.
В действующем Российском законодательстве правоотношения по возмещению вреда в такой специфической государственно-властной деятельности, как уголовно-процессуальной, регулируются целым комплексом правовых норм: ст. 53 Конституции Российской Федерации; ст.ст. 1069, 1070 ГК; Указ Президиума, Верховного Совета СССР «О возмещении ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями государственных и общественных организаций, а также должностных лиц при исполнении ими служебных обязанностей» от 18 мая 1981 г.; «Положение о порядке возмещения ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда», утверждено Указом Президиума Верховного Совета СССР от 18 мая 1981 г.; ст. 94 Закона РСФСР о государственных пенсиях в РСФСР, принятый 20 ноября 1990 г.; Инструкция по применению Положения о порядке возмещения ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда, утверждена Министерством юстиции СССР, Прокуратурой СССР и Министерством Финансов СССР по согласованию с Верховным Судом СССР, Министерством внутренних дел СССР и Комитетом государственной безопасности СССР от 2 марта 1982 г.; Инструкция № 185 от 19 декабря 1984 г. «О порядке учета, оценки и реализации конфискованного, бесхозяйного имущества, имущества, перешедшего по праву наследования к государству, и кладов, объявлено указанием МВД СССР № 40 от 13 апреля 1985 г.; Инструкция МВД СССР от 16 ноября 1977 г. О порядке изъятия орденов, медалей СССР и документов к ним; нагрудных знаков и документов о присвоении почетных звании в случае заключения награжденного под стражу или осуждения к лишению свободы, а также о порядке хранения и возвращения наград владельцу после освобождения из-под стражи; Инструкция № 34/15 от 18 октября 1989 г. О порядке изъятия, учета, хранения и передачи вещественных доказательств по уголовным делам, ценностей и иного имущества органами предварительного следствия, дознания и судами; ч, 1 ст. 58 УПК.
Основными нормативными актами, регламентирующими порядок возмещения в сфере уголовно-процессуальной деятельности остаются нормативные акты бывшего Союза ССР. Поскольку с момента их принятия прошло более 10, а иных и более 15 лет, и содержание их уже не соответствует новым сложившимся политическим и социально-экономическим отношениям, существует настоятельная потребность в разработке законодательного акта федерального уровня, регламентирующего порядок возмещения вреда в сфере государственно-властной деятельности (уголовное судопроизводство). Нормы вышеупомянутого комплекса правовых актов относятся к различным отраслям права, так как незаконные действия должностных лиц в сфере уголовного судопроизводства могут нарушить целый ряд субъективных прав граждан, регулируемых различными отраслями права (гражданским, трудовым, административным, финансовым, процессуальным). В связи с принятием Указа Президиума Верховного Совета СССР от 18 мая 1981 г., которым утверждено Положение о порядке возмещения ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда, инструкции по применению этого Положения от 2 марта 1982 г. возникла проблема отраслевой принадлежности института по возмещению вреда, причиненного в сфере уголовно-процессуальной деятельности, и прежде всего имущественного. В юридической литературе имеют место различные суждения о правовой природе норм, содержащихся в указанном Положении, и правоотношений по возмещению вреда при совершении незаконных действий должностными лицами в сфере уголовного судопроизводства. По данному вопросу определились три точки зрения. Первая -сводится к тому, что отношения по возмещению имущественного и морального вреда гражданину, причиненного незаконными действиями в сфере уголовного судопроизводства имеют уголовно-процессуальную природу; В соответствии со второй — эти отношения имеют комплексный характер; И, наконец, согласно третьей — эти отношения имеют гражданско-правовую природу.
На наш взгляд, более справедлива третья точка зрения, что объясняется следующими соображениями. По общепризнанному мнению, главным критерием разграничения отраслей права является предмет и метод правового регулирования. Предметом гражданско-правового регулирования являются товарно-денежные и иные основанные на равенстве участников имущественные, а также связанные с имущественными личные неимущественные отношения. Следовательно, гражданско-правовые отношения характеризуются: товарно-денежным и иным имущественным характером; субъекты этих отношений находятся в юридическом равенстве по отношению друг к другу и обладают имущественной обособленностью. В п. 1 Положения предусматривается возмещение имущественного вреда, восстановление трудовых, пенсионных, жилищных и других прав, иного ущерба, а п. 2 Положения предусматривает, какой именно имущественный ущерб подлежит возмещению: заработок и другие доходы, являющиеся основным источником средств к существованию гражданина, которых он лишился в результате незаконных действий, пенсия или пособие, выплата которых была приостановлена в связи с незаконным лишением свободы; имущество (в т. ч. деньги, денежные вклады и проценты на них, облигации государственных займов и выпавшие на них выигрыши, иные ценности), конфискованное или обращенное в доход государства судом либо изъятое органами дознания или предварительного следствия, а также имущество, на которое наложен арест; штрафы, взысканные во исполнение приговора суда; судебные издержки и иные суммы.
Понятие имущественного ущерба, содержащиеся в Положении, включают в себя ограниченный перечень объектов права собственности граждан и источников формирования их доходов. Это обусловлено имевшими место имущественными отношениями в социалистической системе хозяйства и социалистической собственности на средства производства. Современное российское гражданское законодательство предусмотрело право частной собственности граждан и юридических лиц. С развитием товарно-денежных отношений в современном складывающимся рыночном хозяйстве вред, причиняемый собственнику незаконными уголовно-процессуальными действиями, значительно больше по сравнению с причинявшимся ранее.
Что касается защиты чести и достоинства гражданина, по мнению Б. Т. Безлепкина, эти отношения носят уголовно-процессуальную природу. Полагаем, что утверждение является дискуссионным. Как известно, честь, достоинство и деловая репутация, как и другие личные неимущественные блага (жизнь, здоровье, тайна переписки и т. п.) являются объектами гражданского права (ст. 150 ГК). Кроме того, спорным, с нашей точки зрения, является утверждение Б. Т. Безлепкина о том, что „прекращая уголовное дело или вынося оправдательный приговор, орган тем самым опровергает порочащие обвиняемого сведения, связанные с несостоятельным обвинением. И нет необходимости опровергать их еще раз в порядке гражданского судопроизводства“. Возможно, что и нет необходимости опровергать порочащие сведения, если они не были распространены в печати, но согласно п. 5 ст. 152 ГК гражданину предоставлено право наряду с опровержением требовать возмещения убытков и морального вреда, причиненных их распространением. Незаконное осуждение, незаконное привлечение к уголовной ответственности, применение мер пресечения наносит гражданину, его семье психическую травму, причиняет нравственные страдания. Впоследствии это может подорвать его репутацию в глазах деловых партнеров, и тем самым отрицательно сказаться на его трудовой (коммерческой) деятельности. Эти негативные последствия не восполнит никакой оправдательный приговор или постановление о прекращении уголовного дела. Это также относится к предмету материального права, а процессуальное право будет служить нормой реализации материального права, определяет порядок, а не основания его возникновения.
Не оспаривая имущественного характера правоотношений по возмещению имущественного вреда гражданину в области уголовного судопроизводства, Б. Т. Безлепкин не признает их гражданско-правовыми. Более того, он полагает, что „если же он (имущественный) вред является производным от каких-либо других нормативно урегулированных социальных связей, то имущественные отношения обособляются от сферы гражданско-правового регулирования и образуют объект других самостоятельных отраслей правовой системы“. Если исходить из уголовно-процессуальной природы, то не предметом правового регулирования, а сферой возникновения юридического факта, порождающего правоотношения, определяется правовая природа отношений. Так, если вред причинен уголовным преступлением или административным правонарушением, то возмещение такого вреда должно происходить по нормам уголовного или административного права. Однако не вызывает сомнений в гражданско-правовой природе этих отношений.
В числе аргументов в пользу уголовно-процессуальной принадлежности рассматриваемых правоотношений приводится довод о целях и задачах уголовно-процессуального законодательства. Согласно ч. 1 ст. 2 УПК задачами уголовного судопроизводства являются быстрое и полное раскрытие преступлений, изобличение виновных и обеспечение правильного применения закона с тем, чтобы каждый совершивший преступление был подвергнут справедливому наказанию и ни один невиновный не был привлечен к уголовной ответственности и осужден. Эти же задачи ставятся перед следственным комитетом и следственными подразделениями МВД Российской Федерации.
Для более выраженной направленности будущего Федерального законодательного акта по возмещению вреда, причиненного незаконными действиями должностных лиц при осуществлении государственно-властных функций представляется целесообразным при разработке этого законодательного акта определить не только общие цели и задачи по защите прав и свобод личности, собственности, прав предприятий, учреждений и организаций, но и задачи института по возмещению вреда, причиненного незаконными действиями государственных органов и их должностных лиц.
Предметом регулирования уголовного процессуального права являются общественные отношения, складывающиеся в сфере уголовного судопроизводства. Отличительные черты, которых состоят в том, что они призваны воздействовать на общественные отношения, складывающиеся в процессе принудительного осуществления норм материального права. М. С. Строгович писал: „Уголовный процесс есть совокупность способов, приемов, средств, при помощи которых в каждом отдельном случае осуществляется предписание норм материального права“. Отношения по возмещению имущественного и морального вреда в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 18 мая 1981 г. по своему характеру являются материально-правовыми, а не процессуально-правовыми.
Правоотношения по возмещению вреда, предусмотренного ст. 1070 ГК строятся в рамках гражданско-правовой ответственности. Субъектом ответственности этих отношений является государство, что, по мнению сторонников уголовно-процессуальной концепции, является нетипичным. Этот довод нельзя признать основательным, так как государство является субъектом гражданско-правовых отношении (ст. 124 ГК) не только во внешнем, но и во внутреннем гражданском обороте в качестве казны, как указывал еще А. В. Венедиктов. Конечно, государство — особый субъект права, его отношения с другими субъектами, как правило, строятся на началах власти и подчинения, однако, в условиях гражданского оборота, в имущественных отношениях оно находится в юридически равном положении по отношению к другим субъектам (п. 1 ст. 124 ГК). Это проявляется, прежде всего, в том, что государство, как и другие собственники своего имущества, равным образом защищены законом (п. 4 ст. 212 ГК). Вместе с тем сказанное не умаляет его правового положения при вступлении в другие правоотношения. Кроме того, российское гражданское законодательство определяет само государство в качестве субъекта гражданско-правовой ответственности.
Возмещение имущественного и морального вреда согласно ст. 1070 ГК производится независимо от вины должностных лиц, что по мнению Б. Т. Безлепкина и его сторонников, нетипично для наступления гражданско-правовой ответственности. Однако действующие законодательные акты Российской Федерации позволяют в этом усомниться. продолжение
--PAGE_BREAK--
Нельзя согласиться с утверждением Б. Т. Безлепкина, что компенсация государством убытков реабилитированному гражданину осуществляется тогда, когда никакого спора уже нет. Согласно п. 11 Положения, постановление о размере ущерба выносят органы дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суд, если гражданин не согласен с принятым постановлением, он вправе обжаловать его в административном порядке. Если требования о возврате имущества и его стоимости не удовлетворены или гражданин не согласен с принятым решением, то он вправе обратиться в суд, в порядке искового производства (п. 12 Положения). Таким образом, спор по защите своих прав гражданин может решить в административном и административно-судебном порядке. Такой подход к порядку защиты гражданских прав не противоречит общим началам защиты гражданских прав, предусмотренных действующим гражданским законодательством. Согласно п. 2 ст. 11 ГК защита гражданских прав в случаях, специально предусмотренных законодательными актами, осуществляется в административном порядке. В рассматриваемых отношениях имеет место административный порядок защиты гражданских прав.
При отграничении одной отрасли от другой, в качестве дополнительного критерия используется метод правового регулирования. Для гражданско-правового метода характерна инициатива субъектов права. По справедливому утверждению С. Н. Братуся, от усмотрения потерпевшего зависит, воспользуется ли он возникшим у него правом на получение имущественной компенсации или нет. В соответствии со ст. 58 1 УПК на правоохранительных органах лежит обязанность разъяснить гражданину порядок восстановления его нарушенных прав, а инициатива процесса по восстановлению этих прав исходит от самого потерпевшего (п. 11 Положения), и только после получения заявления гражданина о возмещении ущерба компетентные органы принимают меры к восстановлению нарушенных прав.
Таким образом, ни один из аргументов в пользу уголовно-процессуальной природы норм и отношений по возмещению ущерба гражданину в результате незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу, не выдерживает критики.
В юридической литературе высказано суждение о том, что правоотношения, возникающие вследствие причинения вреда в результате незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения меры пресечения в виде заключения под стражу, имеют комплексный характер. Полагаем, что с данным утверждением частично следует согласиться. Исследуемые правоотношения имеют гражданско-правовую природу, ибо в гражданском праве действует принцип недопустимости причинения вреда, в силу которых граждане и юридические лица обязаны воздерживаться от причинения вреда абсолютным субъективным правам (право на жизнь, здоровье; право частной собственности; право на имя и т. п.). В случае причинения вреда этим правам возникают гражданско-правовые отношения независимо от того, в какой форме совершено правонарушение: в форме уголовно-правового, административно-правового или гражданско-правового деликта. Это утверждение равным образом относится к любой сфере человеческой деятельности: государственно-властной (административной, уголовно-процессуальной, уголовно-исполнительной); производственной (транспорт, горнодобывающая промышленность, атомная энергетика); научно-исследовательской (например: в области экспериментальной физики и т. п.) Однако, в отдельных случаях, в силу специфики сферы деятельности порядок возмещения причиненного вреда не может ограничиться применением только гражданских и гражданско-процессуальных норм. Это суждение относится к порядку реализации гражданско-правовой ответственности за причиненный вред в сфере уголовно-процессуальной деятельности. Так, в соответствии со ст. 58-1 УПК орган дознания, следователь, прокурор и суд обязаны разъяснить гражданину порядок восстановления его нарушенных прав и принять меры к возмещению ущерба, а в установленном законом форме вышеупомянутые лица обязаны направить гражданину извещение о порядке возмещения ущерба. Согласно ст. 369 УПК суд выносит определение о возмещении причиненного вреда. В случае несогласия с вынесенным определением суда или органа дознания об объеме и размере возмещения гражданин вправе обратиться в суд в порядке гражданского судопроизводства. Таким образом, порядок реализации гражданско-правовой ответственности за причиненный вред в сфере уголовного судопроизводства, предусмотренного ст. 1070 ГК, регулируется не только нормами гражданского и гражданско-процессуального законодательства, но и нормами уголовно-процессуального законодательства, а также — ведомственных нормативных актов МВД.
Среди сторонников гражданско-правовой природы отношений по возмещению вреда, причиненного гражданину незаконными действиями следственно-судебных органов не сложилось единого мнения относительно квалификации рассматриваемых правоотношений. Одни рассматривают отношения по возмещению вреда как меры защиты; другие — как обязанность по возмещению вреда, опирающуюся на систему риска. Полагаем, что более правильна точка зрения тех авторов, которые рассматривают их как отношения по возмещению вреда в рамках деликтной ответственности.
Под обязательством, возникающим из причинения вреда должностными лицами в сфере уголовного судопроизводства, следует понимать гражданское правоотношение, по которому потерпевший (гражданин, юридическое лицо) вправе требовать возмещения вреда (имущественного, морального), а государство, в служебно-трудовых отношениях с которым состоят должностные лица, или обвиняемый (подозреваемый), в отношении которого совершаются уголовно-процессуальные действия, или должностные лица обязаны полностью возместить причиненный вред.
Нарушение уголовно-процессуального закона не всегда влечет за собой возникновение гражданских правоотношений по возмещению вреда. Это имеет место в случае необоснованного отказа в возбуждении уголовного дела. Уголовные материальные правоотношения возникают между лицом, совершившим преступление, и государством. Гражданские отношения по возмещению вреда, причиненного преступлением, возникают между правонарушителем (деликвентом) и потерпевшим. Как известно, уголовные материальные правоотношения реализуются через уголовно-процессуальные правоотношения. Установление наличия юридических и фактических предпосылок к расследованию или судебному рассмотрению (по делам, не требующим расследования) и принятие решения о возбуждении уголовного дела происходит в рамках уголовно-процессуальных правоотношений. Субъектами уголовно-процессуальных правоотношений в стадии возбуждения уголовного дела выступают потерпевший от преступления (другие заявители) и орган дознания, следователь, прокурор, судья. Субъектные составы гражданского правоотношения, по возмещению вреда, причиненного преступлением, и уголовно-процессуальные правоотношения не совпадают, ибо возникновение вреда не находится в причинно-следственной связи с процессуальными действиями должностных лиц на этой стадии. Вред причинен действиями правонарушителя, установление и наказание которого осуществляется от имени государства уполномоченными органами и должностными лицами в порядке, установленном законом.
В случае вынесения необоснованного постановления об отказе и возбуждении уголовного дела, должностными лицами, уполномоченными осуществлять уголовное преследование, не причиняется вред, так как он уже причинен, но не реализуются надлежащим образом гарантии по защите конституционных прав и свобод. Вынесение необоснованного постановления об отказе в возбуждении уголовного дела образует состав уголовно-процессуального правонарушения. Средства реагирования на это правонарушение находятся в сфере уголовного судопроизводства, ими выступают уголовно-процессуальные санкции. Постановление об отказе в возбуждении уголовного дела является юридическим фактом, с которым закон связывает возникновение у потерпевших от преступлений (других заявителей) права на подачу жалобы (ст. 22 УПК), соответственно у прокурора возникает обязанность рассмотреть жалобу и принять решение. Согласно ст. 116 УПК прокурор вправе отменить незаконное решение и возбудить уголовное дело. Отмена прокурором постановления об отказе в возбуждении уголовного дела представляется реализацией уголовно-процессуальной ответственности, существование которой в юридической литературе признается большинством процессуалистов. Таким образом, вынесение необоснованного постановления об отказе в возбуждении уголовного дела не является основанием возникновения гражданско-правовой ответственности должностных лиц в сфере уголовного судопроизводства.
Подводя итог вышеизложенному, можно сделать вывод о том, что основанием возникновения правоотношения по возмещению вреда, причиненного должностными лицами при осуществлении уголовного судопроизводства, являются правонарушения, допущенные в этой специфической государственно-властной деятельности. В соответствии со ст. 1070 ГК с внесенными дополнениями, основанием возникновения вреда, причиненного гражданину, является «усеченный» состав гражданского правонарушения, включающий в качестве элементов следующие условия: наличие у потерпевшего имущественного и морального вреда; противоправность поведения причинителя (деликвента); причинную связь между этим поведением и вредоносным результатом. Вина причинителя (деликвента) — необязательный элемент в этом составе гражданского правонарушения. Согласно ст. ст. 1069 и 1070 ч. 2 ГК, основанием возмещения вреда, причиненного гражданину и юридическому лицу, является полный состав гражданского правонарушения, включающий в качестве элементов перечисленные условия и вину причинителя (деликвента).
Предлагается предусмотреть в российском гражданском законодательстве возмещение вреда, причиненного правомерным осуществлением своих полномочий уполномоченных должностных лиц в сфере уголовного судопроизводства, третьим лицам. В этом случае основанием возникновения гражданских правоотношений по возмещению вреда, причиненного гражданину или юридическому лицу, является «усеченный» состав гражданского правонарушения.
2.3 Участники правоотношения по возмещению вреда от незаконных действий должностных лиц в сфере уголовного судопроизводства
В современных условиях представляется весьма актуальной проблема имущественной ответственности субъектов уголовно-процессуальных правоотношений за причиненный вред при осуществлении уголовно-процессуальной деятельности, и недостаточно разработанной к настоящему времени. Поскольку эта проблема исследования находится в области науки гражданского права, рассматривается субъектный состав уголовно-процессуальных правоотношений через конструкцию субъектного состава гражданского правоотношения по возмещению вреда.
Субъектный состав в обязательствах по возмещению вреда согласно п. 1 ст. 1070 ГК и п. 2 данной нормы ГК по своей структуре неодинаков. Непосредственными причинителями вреда согласно п. 1 ст. 1070 ГК являются должностные лица органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда, а п. 2 ст. 1070 ГК — орган дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда. Субъектами ответственности по ст. 1070 ГК как в порядке п. 1, так и в порядке п. 2 выступают Российская Федерация (в лице федеральной казны), либо же в предусмотренных законом случаях субъект РФ или муниципальное образование (в лице соответственно казны субъекта Федерации либо казны муниципального образования). По п. 1 ст. 1070 ГК потерпевшим является гражданин, в отношении которого совершены перечисленные незаконные действия следственно-судебных органов, а согласно п. 2 ст. 1070 ГК граждане и юридические лица. Рассмотрим каждый из вышеназванных элементов субъектного состава в рассматриваемых обязательствах.
Понятие «работник» является родовым по отношению к понятию «должностное лицо». Как известно, в уголовном законодательстве (примечание к ст. 285 УК РФ) дано понятие «должностного лица». Должностные лица составляют особую группу государственных служащих. Они являются субъектами исполнительно-распорядительных полномочий и осуществляют функции юридически-властного характера. Этот теоретический вывод подтвержден нормативно закрепленным понятием «государственный служащий». В Федеральном Законе «О государственной службе» от 31.07.1995 г. определены полномочия государственного служащего (ст. 9).
Непосредственным причинителем вреда согласно п. 1 ст. 1070 ГК выступают должностные лица органа дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда. В уголовно-процессуальном законе статус следователя как должностного лица органа предварительного следствия определен довольно четко и законодатель во всех случаях придерживается этого определения «следователь», в отличие от лиц, производящих дознание. В одних случаях закон определяет полномочия лица, производящего дознание (ст.ст. 20, 70, 71, 89, 92, 93, 94, 99, 100, 111 УПК и др.), в других — органа дознания (ст.ст. 21, 30, 98, 109, 112, 115, 120, 122 УПК и др.), в-третьих — начальника органа дознания (ст. 416 УПК).
Согласно ст. 127-1 УПК должностным лицом, наделенным властными полномочиями, является начальник следственного отдела, а в соответствии со ст. 110 УПК должностным лицом является судья. Таким образом, в соответствии с законом к должностным лицам, осуществляющим уголовно-процессуальную деятельность, отнесены следователь, начальник следственного отдела, лицо, производящее дознание, начальник органа дознания, прокурор и судья.
Поскольку в законе четко не определено понятие «орган дознания», в юридической литературе высказано суждение, что «на практике орган дознания как орган расследования конкретного дела представляет собой формирование, систему, состоящую обычно из двух, а иногда и более субъектов: начальника учреждения и подчиненного ему должностного лица (или некоторых лиц), которому поручено производство дознания». продолжение
--PAGE_BREAK--
По уголовным делам, находящимся в производстве, лицо, производящее дознание, обязано прежде всего произвести все необходимые уголовно-процессуальные действия в целях обеспечения полного исследования обстоятельств совершенного преступления, обеспечить подозреваемому или обвиняемому право на защиту в порядке, установленном законом.
Основываясь на суждениях, высказанных в юридической литературе, начальником органа дознания может быть начальник органа внутренних дел, начальник криминальной милиции и общественной милиции, если это должностное лицо поручило кому-либо из своих подчиненных возбудить уголовное дело и начать дознание, и само оно руководит дознанием от начала и до конца.
Начальник органа дознания утверждает вынесенные лицом, производящим дознание, постановление о возбуждении или отказе в возбуждении уголовного дела, о наложении ареста на имущество; о привлечении лица, в качестве обвиняемого; об отстранении обвиняемого от должности; об избрании, изменении меры пресечения или о направлении обвиняемого (подозреваемого), находящегося под стражей в медицинское учреждение для стационарной судебно-медицинской или судебно-психиатрической экспертизы и другие. Кроме того, им утверждаются также протоколы о задержании лиц, подозреваемых в совершении преступлений и обвинительного заключения. Большинство процессуальных актов, выносимых лицом, производящим дознание, имеют юридическую силу только с момента подписания его начальником органа дознания.
Правила этого Примерного положения, касающиеся принятия наиболее важных по своему юридическому значению процессуальных решений при производстве расследования в форме дознания в равной мере относятся к начальнику милиции общественной безопасности (местной милиции), к начальнику органа, внутренних дел и начальнику криминальной милиции. В этой связи вызывают возражение ч. 2. п. 5.5 Примерного положения о персональной ответственности лица, производящего дознание, за законность и обоснованность наиболее важных по своему юридическому значению процессуальных решений, так как начальник милиции общественной безопасности утверждает вынесенные дознавателем постановления. Поэтому при причинении вреда (согласно ст. 1070 ГК) непосредственными причинителями вреда должны выступать лица, производящие дознание, совместно с начальником органа дознания.
Однако, если процессуальный акт был вынесен лицом, производящим дознание, и утвержден начальником органа дознания на законном основании, а фактическое процессуальное действие, совершенное во исполнение такого акта было незаконным, то причинителем вреда выступает только лицо, производящее дознание. Это суждение нуждается в пояснении. Во-первых, имеется в виду принятие таких процессуальных актов, которые имеют юридическую силу с момента его подписания начальником органа дознания, поэтому если дознаватель самостоятельно принимает решение относительно, например, проведения следственного эксперимента, и во время его проведения причиняется вред, то безусловно, только дознаватель несет имущественную ответственность, исключая ответственность начальника органа дознания. Во-вторых, под «фактическим процессуальным действием» подразумевается производство процессуального действия, порядок которого регламентируется нормами уголовно-процессуального закона, например, ст.ст. 169, 170, 175, 176, 177 и др. УПК и ведомственных нормативных актов МВД России. В-третьих, под «незаконностью» тактического процессуального действия, понимается производство процессуального действия, которое совершено с нарушением предписаний уголовно-процессуального закона, что повлекло за собой причинение вреда, например, при производстве наложения ареста на имущество или обыска.
Поэтому, с нашей точки зрения, в ч. 2 п. 5.5 Примерного положения, утвержденного приказом МВД России № 368 от 16 октября 1992 г. о персональной ответственности лица, производящего дознание, допущена неточность и требует изменений.
В предусмотренных законом случаях следователь выполняет указания начальника следственного отдела или прокурора. Если исполнение указаний упомянутых должностных лиц привело к возникновению вреда, то непосредственными причинителями вреда (деликвентами) могут являться два должностных лица, как это имеет место в случае выполнения дознавателем указаний начальника органа дознания. Согласно ч. 2 ст. 127-1 УПК начальник следственного отдела вправе давать указания следователю о производстве предварительного следствия, привлечении в качестве обвиняемого, квалификации преступления и объема обвинения, о направлении дела, о производстве отдельных следственных действий. Указания начальника следственного отдела даются следователю письменно и обязательны для исполнения. Уголовно-процессуальные правоотношения, складывающиеся между этими субъектами — представителями власти, носят властный характер. Если следователю упомянутые указания даются начальником следственного отдела в устной форме и в результате их исполнения причиняется вред, то непосредственным причинителем вреда выступает следователь, ибо уголовно-процессуальный закон обязательность исполнения указаний начальника следственного отдела подчиненным следователем связывает только с письменной формой указаний, а не устной.
Если указания начальника следственного отдела даются в письменной форме, и в результате их выполнения причиняется вред, то непосредственными причинителями вреда выступают два должностных лица: начальник следственного отдела и следователь. Это правило действительно, когда следователь не воспользовался своим правом обжалования указания начальника следственного отдела, в случаях, когда подача жалобы прокурору приостанавливает их исполнение (ч. 2 ст. 127 УПК). В предусмотренных законом случаях (ч. 2 ст. 127; ст.ст. 211, 212 УПК) следователю даются указания прокурором. Если в результате их выполнения причиняется вред, то непосредственным причинителем вреда выступают прокурор и следователь. В случае сомнений в правомерности указаний прокурора закон предоставляет следователю право представить дело вышестоящему прокурору с письменным изложением своих возражений (ч. 2 ст. 127 УПК). Таким образом, у следователя, не согласного с указанием прокурора, есть определенные варианты поведения для освобождения его от имущественной ответственности. Правило о признании непосредственными причинителями вреда прокурора и следователя сохраняется, если вышестоящий прокурор не отменяет указание нижестоящего прокурора, а поручает производство следствия по этому делу другому следователю.
Что касается субъекта ответственности по ст. 1070 ГК, то, как уже отмечалось им выступает государство.
Выдвижение такого утверждения исходит из следующего: объектом гражданского правонарушения в порядке ст. 1070 ГК являются конституционные права граждан (право на свободу, личную неприкосновенность), гарантом которых выступает государство. На отраслевом уровне они охраняются уголовным, административным, гражданским и другими отраслями права. Санкции норм уголовного закона направлены ко всем гражданам, привлеченным к уголовной ответственности, и справедливому наказанию подлежит только лицо, виновное в совершении преступления. Отношения между лицом, совершившим преступление и государством носят публичный характер и возникают с момента совершения преступления, публичное право государства — это право на уголовное преследование, наказание преступника, виновность которого признается по приговору суда и в соответствии с законом. Публичному юридическому праву государства соответствует юридическая обязанность субъекта — преступника отвечать за свои действия. Следовательно, государство, применяя меры такого принуждения для быстрого и полного раскрытия преступления на основаниях и в порядке, установленных законом, действует правомерно. Если государство подвергает уголовному преследованию невиновного или с нарушением закона, то оно действует противоправно. Из неправомерной деятельности государства возникает юридическая обязанность перед потерпевшим возместить вред за счет средств государственной казны.
Выступая гарантом конституционных прав и обладая политической властью в отношениях, регулируемых гражданским законодательством, государство участвует с другими участниками этих правоотношений на равных началах. Непосредственными причинителями вреда — следователь, лицо, производящее дознание, начальник следственного отдела, начальник органа дознания, прокурор являются должностные лица государственных (правоохранительных) органов, призванных осуществлять государственно-властную функцию в сфере уголовного преследования. Реализация этой функции осуществляется не от своего имени, или от имени органа, а от имени государства в целом. Должностные лица и орган (суд, следственный отдел ОВД и т. д.) в уголовно-процессуальных отношениях выступают как его представители.
Поэтому государство принимает на себя ответственность, — как справедливо отмечает Р. О. Халфина, — за действия каждого должностного лица или органа. Государство возмещает вред независимо от вины следственно-судебных органов. Ошибка в принятии незаконного процессуального акта может складываться и из процессуальных действие следователя при собирании и оценке доказательств, прокурора при поддержке обвинения в судебном разбирательстве, и наконец, при вынесении неправосудного приговора, поскольку обвинительная функция в уголовном процессе рассредоточена между всеми представителями органов государственной власти, осуществляющих уголовно-процессуальную деятельность (суд, судья, следователь, лицо, производящее дознание, прокурор, начальник органа дознания). Вынесение неправосудного приговора или незаконное привлечение к уголовной ответственности может произойти не только в результате нарушений требований уголовно-процессуального закона должностными лицами при осуществлении уголовно-процессуальной деятельности, но и по иным причинам, например, вследствие ложных показаний свидетеля или заключения эксперта (ст. 384 УПК). Происходит как бы «распыление вреда». Государство же гарантирует защиту конституционных прав и свобод гражданина от любых посягательств, от кого бы они ни исходили.
В параграфе 2 настоящей главы приводился пример, когда в результате фактического задержания обвиняемого (подозреваемого) лечебному учреждению причинен имущественный вред порчей здания, медицинского оборудования и т. д. В упомянутом примере причинен имущественный вред юридическому лицу уполномоченными должностными лицами, действия которых соответствуют предписаниям уголовно-процессуального закона и других правовых актов. Таким образом, имущественный вред причинен юридическому лицу, не имеющему отношения к делу, правомерными действиями при осуществлении государственно-властных полномочий. Следовательно, причиненный вред юридическим лицам или гражданам должен быть возмещен из средств федеральной казны, если потерпевшие не имеют отношения к уголовному делу (как это показано в примере), или вред причинен гражданам, случайно оказавшимся в момент фактического задержания. Следует признать, что в определенной степени осуществление уголовно-процессуальной деятельности связано с элементами риска. По нашему мнению, это может иметь место не только при тактическом задержании, но и при выдвижении версий, фактическом производстве процессуальных действий, поскольку в конечном итоге принятие решений связано с оценкой доказательств, осуществляемой следователем или лицом, производящим дознание. Безусловно, сформированию внутреннего убеждения предшествуют не только собранные конкретные доказательства по уголовному делу, но и глубокое знание действующего законодательства, высокая профессиональная подготовка, уровень правосознания, социальная направленность должностного лица, общая культура и просто жизненный опыт.
Точка зрения, что должностные лица в сфере уголовного судопроизводства могут допустить ошибку, как бы в рамках профессионального риска заслуживает внимания, однако не является бесспорной. Характер сферы уголовно-процессуальной деятельности таков, что и при ее правомерном осуществлении неизбежно, иногда причинение вреда третьим лицам. Кроме того, осуществление этой властной деятельности осуществляется от имени государства должностными лицами, чьи деловые и моральные качества позволили их принять на государственную службу, связанную с осуществлением властных полномочии. Представляется, что в условиях правового государства должна гарантироваться защита прав от посягательств не только со стороны граждан и юридических лиц, но и — должностных лиц, уполномоченных государством на осуществление властных полномочий и особенно в такой специфической сфере государственно-властной деятельности, какой является уголовное судопроизводство. Таким образом, по нашему мнению, в гражданское законодательство следует внести дополнение о возложении обязанности на государство в лице государственной казны по возмещению вреда, причиненного правомерными действиями при осуществлении уголовно-процессуальной деятельности, третьим лицам.
Государство в лице уполномоченных органов может взыскать с причинителей вреда в регрессном порядке возмещенные потерпевшему убытки, но не свыше среднемесячного заработка, который будет складываться из должностного оклада и оклада по специальному званию без учета остальных сумм денежного довольствия; процентной надбавки за выслугу лет, стоимости продовольственного пайка, надбавки, установленной специальными правовыми актами местных органов власти.
Немалую долю от всех поступивших жалоб и заявлений граждан в органы внутренних дел, прокуратуры составляют обращения, связанные с утратой или порчей имущества, изъятого у них в ходе следствия и находившиеся непосредственно на хранении у следователей, лиц, производивших дознание. Ответы на эти обращения различны, но нередко отсутствует разъяснение о том, что гражданин должен обратиться со своим заявлением о возмещении утраченного или испорченного имущества в порядке гражданского судопроизводства. В некоторых случаях ответы содержат подобное разъяснение, но только тогда, когда работник уже уволился из следственных органов. Например, гр. К. обратился с заявлением о возмещении стоимости утраченных изъятых вещей в ходе следствия. В ответе органа внутренних дел сообщалось, что работник, который вел его дело, уволился, а поэтому, ему следует обратиться в порядке гражданского судопроизводства по месту жительства этого уволенного работника. Данный ответ является неправильным, с точки зрения общих правил деликтной ответственности должностных лиц за причиненный вред при исполнении служебных обязанностей. Ответчиком по этому иску должен стать орган внутренних дел, где работал этот следователь. Утрата произошла при исполнении служебно-трудовых обязанностей, поэтому вред, причиненный следователем при исполнении этих обязанностей, возмещается органом внутренних дел. Впоследствии орган внутренних дел вправе обратиться к своему бывшему сотруднику с регрессным требованием. Данную схему возмещения не меняет факт увольнения следователя. продолжение
--PAGE_BREAK--
В судебной практике встречаются случаи, когда граждане ошибочно предъявляют иск о возмещении утраченного или испорченного имущества вследствие ненадлежащего хранения изъятого имущества к следственным органам, судам, хотя эти действия связаны с расследованием уголовного дела, они не являются уголовно-процессуальными по своей природе. Например, следователь наложил арест на имущество в соответствии со ст. 175 УПК и передал имущество на хранение представителям ЖЭКа, помещение, в котором хранилось имущество, следователь опечатал. Во время аварии помещение, в котором находилось имущество, было затоплено, имуществу причинен ущерб. Собственник имущества предъявил иск о возмещении причиненных убытков к органу внутренних дел, где работает следователь. В данном примере уголовно-процессуальные отношения имеют место между следователем и собственником имущества при вынесении постановления о наложении ареста на имущество в порядке ст. 175 УПК. Следователь действовал правомерно. Субъектам правоотношения по хранению имущества в силу закона (ст. 175 УПК) является ЖЭК и собственник имущества, на наш взгляд, вред, причиненный вследствие такого хранения должен возмещаться хранителем по обязательству хранения (ст.ст. 901-903 ГК). Если бы арестованное имущество было изъято и передано на хранение органам внутренних дел, и там был бы причинен ущерб имуществу, то субъектом ответственности по этому обязательству хранения выступал бы орган внутренних дел, поскольку им могла быть нарушена норма § 14 Инструкции «О порядке изъятия, учета, хранения и передачи вещественных доказательств по уголовным делам, ценностей и иного имущества органами предварительного следствия, дознания, судами», № 34/15 от 18 октября 1989г.
Согласно ст. 1070 ГК в обязательствах по возмещению ущерба потерпевшим является гражданин, в отношении которого вынесен оправдательный приговор или вынесено постановление о прекращении уголовного дела по реабилитирующим основаниям. В случае смерти последнего, право на возмещение переходит к его наследникам и членам семьи. Представляется возможным отойти от именования потерпевших в субъектном составе, предусмотренном ст. 1070 ГК как реабилитированные граждане, а именовать их, как «потерпевшие от незаконных действий следственно-судебных органов».
Правопрекращающим юридическим фактом уголовно-процессуального правоотношения между следователем, органом дознания и обвиняемым является постановление о прекращении дела. Право на возмещение ущерба, предусмотренного Положением о возмещении ущерба, возникает в случае вынесения постановления о прекращении дела в отношении обвиняемого по реабилитирующим основаниям. Уголовно-процессуальным законом предусмотрено применение мер уголовно-процессуального принуждения как обвиняемому, так и подозреваемому. Однако законом не предусмотрено вынесение постановления о прекращении дела в отношении подозреваемого. Следует согласиться с предложением А. А. Чувилева о внесении дополнения в закон об обязательном составлении постановления о прекращении производства в отношении подозреваемого, не привлеченного в качестве обвиняемого, независимо от вида оснований появления его в деле. Это постановление явилось бы Правопрекращающим юридическим фактом уголовно-процессуальных правоотношений между следователем, органом дознания и подозреваемым. Мы полагаем, что в случае вынесения постановления в отношении подозреваемого о прекращении дела по реабилитирующим основаниям, подозреваемого следовало бы признать потерпевшим, в субъектном составе гражданского правоотношения по возмещению вреда, предусмотренного ст. 1070 ГК. Подозреваемый может иметь статус потерпевшего и в том случае, если после установления его невиновности продолжается расследование по факту совершенного преступления. По нашему мнению, не имеет права на возмещение вреда по Положению о порядке возмещения ущерба лицо, которому отменена мера пресечения — заключение под стражу в ходе судебной проверки (ст. 220-2 УПК) и заменена на другую меру пресечения, если в дальнейшем или было осуждено, или дело в отношении него прекращено по нереабилитирующим основаниям. Постановление об отмене меры пресечения в виде заключения под стражу может явиться основанием для увеличения объема возмещения вреда при дальнейшем прекращении дела по реабилитирующим основаниям.
В судебной практике встречаются случаи, когда граждане обращаются с заявлениями о возмещении вреда в случае вынесения обвинительного приговора с освобождением осужденного от наказания по амнистии или из-за истечения сроков давности (п.п. 3, 4 ч. 1 ст. 5 УПК). Указанные основания не позволяют гражданину иметь статус потерпевшего в субъектном составе согласно ст. 1070 ГК. Тем не менее, законодателем предусмотрен правовой механизм защиты права на возмещение вреда. Согласно ч. 4 ст. 5 УПК обвиняемый имеет право требовать продолжения производства следствия, если обнаруживаются основания для прекращения дела по п. 3.4 ч. 1 ст. 5 УПК. Полагаем, что такое право должно быть предоставлено и подсудимому в стадии судебного разбирательства. Ст. 294 УПК предоставляет право подсудимому заявлять ходатайства о дополнении судебного следствия, но полагаем, что право требования подсудимого о продолжении производства следствия, если обнаруживаются упомянутые основания, не дающие право на возмещения вреда, должно быть более четко выражено в уголовно-процессуальном законе, поскольку это в большей степени гарантировало бы право на возмещение вреда.
Круг потерпевших граждан в обязательствах по возмещению вреда в порядке п. 2 ст. 1070 ГК шире, ибо уголовно-процессуальные правоотношения складываются не только между представителями органов власти и обвиняемым, подсудимым, осужденным, но и другими субъектами, например, между следователем, лицом, производящим дознание и гражданином, руководителем учреждений и организаций, общественными организациями и их представителями, участвующими при осуществлении процессуальных действии. Имущественный вред может быть причинен гражданам, в отношении которых совершаются уголовно-процессуальные действия, а также гражданам, которые не имеют непосредственного отношения к конкретному уголовному делу, и в отношении них не велось уголовное дело. Например, имущественный ущерб в виде неполученной заработной платы работников предприятия из-за ареста имущества предприятия, в т. ч. денежных средств на банковский счет вследствие возбуждения уголовного дела против коммерческого директора этого предприятия, потерпевшим может выступать само юридическое лицо в случае производства отдельных процессуальных действии: изъятие имущества и документов при выемке, обыске, осмотре места происшествия, аресте имущества, а также хранении арестованного имущества, и работники этого предприятия.
С точки зрения правовой регламентации вознесения вреда, причиненного в результате «иных незаконных действий...», предусмотренного п. 2 ст. 1070 ГК, гражданина или юридическое лицо следует отнести к категории потерпевших, имуществу которых причинен вред в результате отдельных следственных действий (например: во время обыска или выемки), если их осуществление не дало никаких ожидаемых результатов для следствия. Признание потерпевшими возможно при условии обжалования действий следователя, органа дознания, в установленном законом порядке, и признания их незаконными, т. е. проведенными с нарушением норм уголовно-процессуального закона. В соответствии с указанной статьей ГК гражданские правоотношения по возмещению вреда возникают на общих основаниях, т. е. при наличии полного состава гражданского правонарушения, сам факт причинения вреда в данном случае не позволяет собственнику или законному владельцу требовать возмещения причиненного вреда.
В параграфе 2 настоящей главы приводился пример, когда в результате фактического задержания обвиняемого (подозреваемого), проведенного с применением специальных средств, был причинен имущественный вред собственнику квартиры, где находился обвиняемый (подозреваемый) и имуществу собственника соседней квартиры. По нашему мнению, в упомянутом примере есть основание возникновения гражданско-правовой ответственности за причиненный вред, но имущественная ответственность должностных лиц, осуществлявших фактическое задержание обвиняемого (подозреваемого), и соответственно юридического лица, с которым состоят должностные лица в служебно-трудовых отношениях, исключается. Гражданско-правовые отношения по возмещению вреда возникают между обвиняемым, который выступает деликвентом, и собственником, имуществу которого причинен вред (потерпевший). Рассмотрим подробнее предложенную ситуацию и ее возможные варианты.
До вынесения постановления о заключении под стражу обвиняемый и следователь или орган дознания находятся в уголовно-процессуальных правоотношениях. Фактическое задержание подозреваемого во исполнение постановления следователя или органа дознания о задержании означает, что лицо становится сразу подозреваемым — участником уголовно-процессуальной деятельности, поскольку постановление о задержании может быть вынесено только по уголовному делу.
Поводом вынесения постановления о применении мер уголовно-процессуального принуждения может быть пресечение уклонения обвиняемого или подозреваемого от следствия или суда, что в юридической литературе признается как специальный объект отдельного правоотношения.
Согласно уголовно-процессуальному закону постановление следователя, органа дознания, вынесенные в соответствии с законом по находящимся в их производстве уголовным делам, обязательны для исполнения всеми гражданами. В примере исходится из того, что ни обвиняемый (подозреваемый), ни собственник квартиры не выполнили эту обязанность. Поэтому у должностных лиц возникает право о принудительном выполнении постановления о задержании, тактическими действиями должностных лиц по принудительному выполнению постановления причинен имущественный вред. Обвиняемый (подозреваемый) мог добровольно подчиниться выполнению постановления о задержании, а собственник квартиры мог не препятствовать войти в квартиру уполномоченным должностным лицам. Безусловно, между виновными противоправным поведением (бездействием) обвиняемого (подозреваемого) и возникшим вредом есть причинная связь. Противоправное поведение (бездействие) собственника квартиры способствовало увеличению причиненного вреда. Следовательно, в данной ситуации субъектный состав гражданских правоотношений выглядит следующим образом: непосредственный причинитель вреда — уполномоченные должностные лица, субъект ответственности — обвиняемый (подозреваемый), потерпевший — собственник квартиры. Однако мы полагаем, что мотивы отказа собственника квартиры от выполнения обязанностей могут быть различные. Это обстоятельство, по нашему мнению, существенно влияет на объем возмещения вреда. Если собственник квартиры отказался открыть квартиру по собственной инициативе, поскольку обвиняемый мог быть его родственником или близким знакомым, то в этом случае имеет место вина потерпевшего, что является основанием для уменьшения объема возмещения. Если отказ собственника квартиры открыть входную дверь явился следствием угрозы его жизни, здоровью или членам его семьи, например, в случае захвата заложников, то вина потерпевшего отсутствует, и причиненный вред должен быть возмещен обвиняемым (подозреваемым) в полном объеме.
Основные выводы из изложенного можно сформулировать следующим образом. Субъекты уголовно-процессуальных правоотношений не совпадают с субъектами гражданских правоотношений по возмещению вреда, причиненного должностными лицами в сфере уголовного судопроизводства. Участники вышеупомянутых гражданских правоотношений по своему составу неоднородны. Квалифицирующим признаком для определения потерпевшего и субъекта ответственности является характер незаконных уголовно-процессуальных действий.
Согласно п. 1 ст. 1070 ГК потерпевшим является гражданин, в отношении которого вынесен оправдательный приговор, постановление о прекращении уголовного дела по реабилитирующим основаниям. В случае его смерти потерпевшими выступают его наследники и члены его семьи. Непосредственным причини-телем вреда является должностное лицо органов дознания, предварительного следствия. Если лицо, производящее дознание, следователь выполняли указания начальника органа дознания, начальника следственного отдела или прокурора, то на стороне причинителя вреда выступают два должностных лица. Возмещение убытков и морального вреда происходит за счет средств федеральной казны.
В гражданском правоотношении по возмещению вреда, причиненного правомерным осуществлением властных полномочии гражданам и юридическим лицам, не имеющим отношения к делу, и пострадавших по время тактического производства отдельных процессуальных действий, потерпевшим является гражданин или юридическое лицо, непосредственными причинителями вреда — должностные лица, уполномоченные осуществлять властные функции в сфере уголовного судопроизводства, субъект ответственности — государство.
Согласно п. 2 ст. 1070 потерпевшим следует признать гражданина, в отношении которого непосредственно осуществляются уголовно-процессуальные действия, а также если он не обвиняемый (подозреваемый), и дело в отношении него не велось. Следует считать потерпевшими гражданина и юридическое лицо, если в результате обжалования действий должностного лица они признаны в установленном порядке незаконными, непосредственным причинителем вреда может быть как одно должностное лицо (следователь, лицо, производящее дознание), так и несколько должностных лиц, в случае выполнения указаний прокурора, начальника следственного отдела, начальника органа дознания. Субъектом ответственности является государство (в лице федеральной казны), которое может в регрессном порядке обратить взыскание причиненных убытков к непосредственным причинителям вреда. В отдельных случаях субъектом ответственности может быть гражданин, в отношении которого совершаются фактические процессуальные действия.
2.4 Условия ответственности за вред, причиненный должностными лицами в сфере уголовного судопроизводства продолжение
--PAGE_BREAK--
Согласно п. 1 ст. 1070 наступление гражданско-правовой ответственности по основаниям данной нормы ГК ст. является изъятием из общего правила, так как ответственность наступает при «усеченном» составе гражданского правонарушения. Пункт 2 этой статьи предполагает наступление гражданско-правовой ответственности по общим правилам деликтной ответственности, т. е. при наличии полного состава гражданского правонарушения. Для рассмотрения условий ответственности необходимо проанализировать нормативные акты, регламентирующие порядок возмещения вреда с учетом нового российского законодательства. Гражданско-правовая ответственность согласно п. 1 ст. 1070 ГК наступает в соответствии с законодательными актами. До принятия федеральных законодательных актов возмещение вреда от незаконных действий правоохранительных органов регламентировалось вышеупомянутым комплексом правовых норм. С точки зрения российского законодательства, употребление в Указе Президиума Верховного Совета СССР от 18 мая 1981 г. понятия «ущерб» неточно, поскольку в Конституции России (ст. 53) неблагоприятные последствия гражданина от незаконных действий государственных органов и их должностных лиц при исполнении служебных обязанностей именуются понятием «вред». Поэтому полагаем, что при разработке федерального законодательного акта, предусматривающего порядок возмещения ущерба, причиненного незаконными действиями должностных лиц следственно-судебных органов, необходимо ввести понятие «вред». По нашему мнению, целесообразна разработка самостоятельного законодательного акта, а не ограничиться включением норм, регламентирующих порядок возмещения в новый гражданский кодекс. Как Конституция России, так и Указ Президиума Верховного Совета СССР от 18 мая 1981 г. вкладывают более широкое содержание в понятия «вред» и «ущерб», нежели обычно они употребляются в гражданском праве. Поэтому нам представляется, что под вредом следует понимать неблагоприятные имущественные и неимущественные последствия нарушений конституционных прав граждан вследствие незаконной правоприменительной деятельности должностных лиц правоохранительных органов и судов в сфере уголовного преследования.
В п. 1 Положения предусматривается возмещение имущественного вреда, восстановление трудовых, пенсионных, жилищных, других прав, возмещение иного ущерба. Перечень видов ущерба, подлежащего возмещению, не является исчерпывающим, так как предусмотрено возмещение «иного ущерба». «Иной ущерб», помимо указанного в Положении, может выразиться в ликвидации частного предприятия и т. п., стоимости строений на земельном участке, посевов, насаждений и т. п. Среди убытков могут быть расходы по возобновлению договора добровольного страхования личности или имущества, а также любые причинно-связанные с незаконными действиями должностных лиц «неполученные реабилитированным доходы». Рассматривая само понятие «вред», нельзя не остановиться на его видах. Б. Т. Безлепкин выделяет три вида возмещаемого ущерба. Это: имущественный ущерб или убытки, моральный вред, выражающийся в так называемом бесчестье; иной ущерб, т. е. лишение по приговору определенных трудовых, пенсионных, жилищных прав, воинских, специальных и почетных званий, орденов. Трудно согласиться с такой классификацией, исходя из утверждения о гражданско-правовой природе рассматриваемых правоотношений. Поскольку незаконная деятельность органов расследования может нарушить целый комплекс благ как в имущественной, так и в неимущественной сфере потерпевшего, то выделяются два вида возмещаемого вреда, предусмотренного п. 1 ст. 1070 ГК: а) вред в имущественной сфере; б) вред в неимущественной сфере.
Рассмотрим каждый из этих видов. В состав имущественного вреда, подлежащего возмещению согласно п. 2 Положения (п. 7 Инструкции от 2 марта 1982 г.) входят:
1) заработок и другие трудовые доходы, являющиеся основным источником средств к существованию гражданина, которых он лишился в результате незаконных действий;
2) пенсия или пособие, выплата которых была приостановлена в связи с незаконным лишением свободы;
3) имущество (в т. ч. деньги, денежные вклады и проценты на них, облигации государственных займов и выпавшие на них выигрыши, иные ценности), конфискованное или обращенное в доход государства судом либо изъятое органами дознания или предварительного следствия, а также имущество, на которое наложен арест;
4) штрафы, взысканные во исполнение приговора суда; судебные издержки и иные суммы, выплаченные гражданином в связи с незаконными действиями;
5) суммы, выплаченные гражданином юридической консультации за оказание юридической помощи. Представляется, что в федеральном законодательном акте следует сформулировать виды возмещаемого вреда в соответствии с действующим законодательством.
Пункт 2.1. Положения (п. 7.1. Инструкции от 2 марта 1982 г.) предусматривает возмещение заработка и других трудовых доходов, являющихся основным источником средств к существованию гражданина, которых он лишился в результате незаконных действий.
В п. 9 примечания Инструкции от 2 марта 1982 г. к другим трудовым доходам, являющимся основным источником средств к существованию относит доходы лиц, занимающихся индивидуальной трудовой деятельностью в сфере кустарно-ремесленных промыслов сельского хозяйства, бытового обслуживания населения и другими видами деятельности, основанными исключительно на личном труде этих лиц, членов их семей. Источники формирования трудовых доходов населения в условиях общественного производства ограничены. Основным таким источником для рабочих и служащих признавалась заработная плата, которая выплачивалась в денежной форме в соответствии с количеством и качеством затраченного труда по нормам, установленным государством. Работа по совместительству для работников, занятых в общественном производстве, была разрешена в строго ограниченных пределах. Источником формирования трудового дохода для лиц свободных профессий были и остаются доходы, полученные от реализации их интеллектуального труда (авторский гонорар, постановочное вознаграждение и т.д.).
Новое гражданское законодательство позволяет гражданину самостоятельно определять источник формирования своих доходов. В новых экономических условиях заработная плата рабочих и служащих как вознаграждение за труд уже не является основным источником формирования доходов, а становится равнозначным наряду с другими. Понятие «заработная плата», употребляемое обычно в трудовом праве, не отвечает содержанию многообразных видов вознаграждения за труд.
Граждане в большинстве случаев предъявляют требования о возмещении утраченного заработка. Причем, если до 1988 г. утраченный заработок по заявлениям граждан составлял в основном заработную плату по одному месту работы, то после 1988 г. в составе утраченного заработка ими указывается заработная плата: по основному месту работы и — по совместительству. Отношения по найму оформляются как по трудовому договору (контракту), так и по гражданско-правовому договору подряда одновременно или только по нескольким договорам подряда. Так, гр. К. обратился в правоохранительные органы с заявлением о возмещении вреда в виде заработной платы, неполученной в период содержания под стражей с 21 июня 1990 г. по 30 октября 1990 г. На момент задержания К., согласно представленным документам, работал в кооперативе «Нитра» в должности инженера по сбыту и в кооперативе «Инициатор» — реализатором готовой продукции. Постановлением Следственного управления г. Москвы от 17 июня 1991 г. утраченный заработок гр. К. был возмещен полностью. В практике встречаются случаи, когда граждане требуют возмещения различных компенсаций, премий единовременного характера. В этих случаях правоохранительные органы и суды обоснованно отказывают в возмещении. В то же время отказы правоохранительных органов и судов в возмещении этого вида вреда не всегда бывают законными. Так, определением Верховного Суда РСФСР от 16 июля 1990 г. по частным жалобам К. и К. было частично отменено определение Горьковского областного суда от 15 мая 1990 г. о возмещении ущерба на том основании, что К. и К. выполняли работы, связанные со своими трудовыми обязанностями по трудовому договору и по договору подряда… И указано, что при новом рассмотрении суду необходимо при определении среднемесячного заработка К. и К. определить, какие работы выполнялись по договорам подряда, а какие при выполнении своих обязанностей в качестве рабочих.
Судебные ошибки при определении состава заработка связаны с тем, что правоохранительные органы и суды основываются исключительно на нормах Положения о возмещении ущерба и Инструкции по применению этого Положения без учета нового российского законодательства. В этой связи, представляется целесообразным при разработке федерального законодательного акта ввести понятие «законные доходы граждан».
Пункты 2 и 3 Положения предусматривают возмещение имущества (в т. ч. деньги, денежные вклады и проценты на них, выигрыши, иные ценности), конфискованные или обращенные в доход государства судом, либо изъятые органами дознания или предварительного следствия, а также имущество, на которое наложен арест.
Согласно действующему гражданскому законодательству граждане могут иметь в собственности любое имущество, за исключением отдельных видов имущества, которое в соответствии с законом не может принадлежать гражданам и юридическим лицам (ст. 213 ГК). Согласно ст. 171 УПК могут изыматься документы, имеющие отношение к делу. Документы по своему характеру различны. Документы, составляющие личные архивы отдельных граждан, семьи, в т. ч. имеющие историческую или культурную ценность для общества, следует рассматривать как объекты собственности, принадлежащие гражданам, семье, юридическим лицам и др.
Принудительное отчуждение имущества собственника допускается в случаях, предусмотренных законом. В ходе предварительного следствия и судебного разбирательства могут быть изъяты:
а) предметы, признанные в установленном порядке вещественными доказательствами;
б) предметы и документы, запрещенные к обращению (если у владельца отсутствует разрешение на их приобретение и хранение);
в) удостоверяющие личность документы, награды и документы к ним, арестованных (обвиняемых, подозреваемых, подсудимых); деньги и иные ценности, обнаруженные при наложении ареста на имущество обвиняемого (подсудимого), на которые может быть обращено взыскание в целях возмещения причиненного материального ущерба или исполнении приговора в части конфискованного имущества.
Применение конфискации имущества ограничено законом. Не подлежит конфискации имущество, необходимое осужденному или лицам, находящимся на его иждивении, согласно перечню, предусмотренному уголовного-исполнительным законом Российской Федерации (ч. 3 ст. 52 УК РФ). Конфискация может распространяться на имущество, приобретенное правомерным и неправомерным путем. Так, например, транспортные средства или оружие, приобретенные гражданином в установленном законом порядке и находящиеся у него в собственности могут быть конфискованы как орудия преступления, признанные согласно ст.ст. 83, 84 УПК вещественными доказательствами и подлежащие конфискации в порядке п. 1 ст. 86 УПК. И это же имущество может быть конфисковано и обращено в доход государства как «иные ценности, добытые преступным путем» согласно п. 4 ст. 86 УПК. В составе конфискованного имущества может быть включено имущество осужденного, приобретенного преступным путем или на средства, добытые преступным путем, однако в целях сокрытия от конфискации, оформленные по фиктивным сделкам. Представляется, что понятие «иные ценности», подлежит расширительному толкованию (движимое и недвижимое имущество, ценные бумаги), главное, чтобы в судебном порядке было доказано, что представленные вещественные доказательства были объектами преступных посягательств либо приобретены на деньги, полученные в результате совершения преступления или за счет реализации имущества, добытого преступлением. В процессе производства обыска также могут изыматься предметы, запрещенные законом к обращению. К числу изъятых из свободного обращения относятся предметы, приобретаемые только по особым разрешениям, а также все иные предметы, изготовление, приобретение, хранение, сбыт и распространение которых запрещены законом. В настоящее время перечень предметов, приобретаемых по специальным разрешениям расширен.
Согласно ст. 175 УПК в целях обеспечения гражданского иска и возможной конфискации имущества следователь обязан наложить арест на имущество обвиняемого, подозреваемого или лиц, несущих за него материальную ответственность. Арест имущества предполагает запрет распоряжаться имуществом.
Таким образом, в результате незаконных уголовно-процессуальных действий, предусмотренных п. 1 ст. 1070 ГК, вред может быть причинен движимому и недвижимому имуществу, а также иным объектам права частной собственности граждан путем конфискации или ареста. продолжение
--PAGE_BREAK--
Возмещение денежных сумм, взысканных по исполнении приговора суда, не вызывает у судебных органов затруднений. При этом следует отметить, что такой вид возмещения ущерба нечасто встречается в судебной практике. Согласно ст. 105 УПК судебные издержки состоят:
1) из сумм, выплачиваемых свидетелям, потерпевшим, экспертам, специалистам, переводчикам, понятым;
2) из сумм, израсходованных на хранение, пересылку, исследование вещественных доказательств;
3) из сумм, выплачиваемых за оказание защитником юридической помощи, в случае освобождения подозреваемого, обвиняемого или подсудимого от ее оплаты либо участия адвоката в производстве дознания, предварительного следствия или в суде по назначению, без заключения с клиентом соглашения;
4) из иных расходов, понесенных при производстве по данному делу. Под иными расходами, относящимися к судебным издержкам, следует понимать расходы органов дознания, следствия и суда, понесенные при производство по делу, непосредственно связанные с собиранием и исследованием доказательств виновности осужденного, не перечисленные в п.п. 1, 2, 3 ст. 105 УПК. В частности, к ним могут быть отнесены: возмещение стоимости вещей, подвергшихся порче или уничтожению при производстве следственного эксперимента или экспертиз, затраты на возмещение расходов лицам, предъявляемым для опознания и т. п.
К числу «иных сумм», подлежащих возмещению в соответствии с п. 4 ст. 2 Положения, могут быть отнесены суммы, взысканные с незаконно осужденного по гражданскому иску, а также внесенные им в возмещение материального ущерба. Однако граждане требуют возмещения денежных сумм, не подлежащих возмещению в соответствии с действующим Положением. Так, например, в числе требований гр. Р. указал суммы, состоящие из «затрат на поездки в различные инстанции с целью добиться отмены приговора; или гр. В. в частной жалобе просил возместить расходы по проезду его бывшей жены гр. Г. в СИЗО; в частной жалобе А. просил освободить его от государственной пошлины по гражданскому иску в связи с расторжением брака. В приведенных выше примерах правоохранительные органы обоснованно отказывают в возмещении. Этот вид возмещения (п. 2.4. Положения) практически указывается в каждом исследованном заявлении граждан.
Положением ст. 1 предусмотрено возмещение „иного ущерба“. В Положении и Инструкции по применению этого Положения не дается исчерпывающего перечня видов вреда в имущественной сфере потерпевшего. В литературе высказывались соображения о толковании понятия „иной ущерб“.
В имущественной сфере потерпевшего за пределами возмещения остается вред, причиненный повреждением здоровья в период незаконного осуждения и нахождения под стражей. Пребывание в местах лишения свободы и в СИЗО в период незаконного осуждения и незаконного применения меры пресечения в виде заключения под стражу нередко приводит к расстройству здоровья потерпевшего, получению травмы; появлению или обострению хронических заболеваний. У потерпевшего понижается общая и профессиональная трудоспособность.
До принятия нормативных актов, регулирующих возмещение в порядке ст. 447 ГК 1964 г., в юридической литературе неоднократно высказывались предложения о возмещении материального вреда при повреждении здоровья в период незаконного привлечения к уголовной ответственности и незаконного задержания. Однако нормативного закрепления в Положении от 18 мая 1981 г. они не по лучили. Изучение следственно-судебной практики показало, что потерпевшие выдвигают требования о возмещении вреда, причиненного повреждением здоровья в основном за период пребывания в местах лишения свободы, а в некоторых случаях — за период нахождения под стражей. Граждане требуют возмещения затрат, связанных с расстройством здоровья: на стационарное лечение, на оплату путевки в санаторий для курортного лечения, на протезирование. В подтверждение своих требований они предъявляют медицинское заключение и другие документы, свидетельствующие об ухудшении здоровья, появлении или обострении хронических заболеваний в период совершения незаконных действий. Суд, орган дознания, следователь, прокурор отказывают в возмещении этого вида вреда, так как они руководствуются нормами Положения к Инструкции по применению этого Положения, где этот вид вреда возмещению не подлежит.
Полагаем, что законодательные акты, регламентирующие возмещения вреда в государственно-властной сфере, какой является уголовное судопроизводство, должны охватывать защиту всех благ гражданина, здоровье и свобода среди которых являются наиболее ценными.
Следует ввести самостоятельный вид возмещения, образуемый в период незаконного осуждения, незаконного применения меры пресечения заключение под стражу — затраты, связанные с восстановлением здоровья.
В сфере уголовного судопроизводства гражданину может быть причинен вред в неимущественной сфере. Прежде всего это относится к области трудовых прав. В процессе предварительного расследования следователь своим постановлением с санкции прокурора вправе отстранить обвиняемого от должности (ст. 153 УПК, а администрация предприятия на этом основании выносит приказ об отстранении от работы (должности) (ст. 38 КЗоТ РСФСР). При наличии достаточных оснований в отношении подозреваемого или обвиняемого лицо, производящее дознание, или следователь вправе применить одну из мер пресечения. И в том, и в другом случае помимо вреда в имущественной сфере (приостановки выплаты заработной платы или уменьшения других законных доходов) гражданину причиняется вред в неимущественной сфере, который выражается в прерывании общего и специального трудового стажа. После вступления в законную силу обвинительного приговора, с осужденным в отношении которого вынесен обвинительный приговор расторгается трудовой договор (контракт) (ст. 29 п.7 КЗоТ РСФСР).
В случае увольнения по иным основаниям требования о восстановлении на работе и включении этого времени в общий трудовой стаж удовлетворению не подлежат. Так, определением Верховного Суда РСФСР от 21 августа 1989 г. обоснованно удовлетворен протест заместителя прокурора об излишне выплаченной денежной компенсации гр. Ш. на том основании, что суд и президиум Оренбургского областного суда сделали вывод об увольнении Ш. от должности по устному представлению инспектора Новосергиевского РОВД X. о совершении ею должностного преступления и возбуждении в связи с этим уголовного дела правлению Новосергиевского райпо Оренбургской области. А между тем из материалов дела установлено, что гр. Ш. была освобождена от должности на заседании правления райпо без постановления органа дознания и следственных органов и до возбуждения уголовного дела по п. 1 ст. 254 КЗоТ РСФСР.
Такое положение справедливо, если учесть, что оно распространяется на лиц, работающих по трудовому договору (контракту) на предприятиях независимо от форм собственности. Иначе обстоит дело с лицами, работающими по гражданско-правовым договорам, и тем более с работающими собственниками. К лицам, работающим по гражданско-правовому договору, применение традиционных институтов трудового права, в частности, отстранение от работы, должности или увольнение от должности невозможно, поскольку подрядчик и заказчик, как правило, находятся в юридически равном положении, и их отношения регулируются нормами гражданского законодательства. В этом случае возможно расторжение гражданско-правового договора.
В силу неурегулированности трудовых отношении работающих собственников возникает вопрос: имеет ли преюдициальное значение обвинительный приговор для расторжения не только трудовых отношений, но и учредительного договора? Мы полагаем, что на этот вопрос следует ответить отрицательно, если иное не предусмотрено учредительными документами. Таким „иным основанием“ может быть следующее: если учредитель причинил имущественный или моральный вред предприятию, действия которого подпадают под п. 2 ст. 254 КЗоТ РСФСР.
Однако следователь (как и лицо, производящее дознание) вправе своим постановлением согласно ст. 153 УПК отстранить данное лицо от должности. В то же время ст. 38 КЗоТ РСФСР неприменима, так как постановление будет исполняться по месту работы обвиняемого путем принятия решения общего собрания правления или соучредителей: работающий собственник-учредитель не находится в трудовых правоотношениях со своим предприятием.
В ходе предварительного расследования, когда к обвиняемому (подозреваемому) применяется мера пресечения — заключение под стражу, а также при помещении лица, подозреваемого в совершении преступления, в места содержания задержанных, находящиеся при них ордена, медали и документы к ним, нагрудные знаки и документы о присвоении почетных званий подлежат изъятию.
При вынесении обвинительного приговора в соответствии со ст. 48 УК Российской Федерации суд решает вопрос о целесообразности внесения представления в соответствующие государственные органы о лишении подсудимого ордена, медали, либо почетного, воинского или другого звания. Решение суда о внесении такого представления излагается в резолютивной части приговора (ч. 6 ст. 315УПК).
Незаконное уголовное преследование может причинить моральный вред. Он заключается в нравственных и физических страданиях. Сам факт подозрения в совершении уголовного преступления, применения мер уголовно-процессуального принуждения, осуждение вызывает у окружающих негативное отношение к гражданину. В результате незаконных уголовно-процессуальных действий он может утратить деловую репутацию, понизить свой общественный статус. В такой ситуации гражданин чувствует себя униженным, обесчещенным. Моральный вред, причиненный нравственными страданиями, вследствие бесчестья, т. е. лишения или умаления чести (доброго имени, положительной репутации), наступившие в связи с обвинением в преступлении либо осуждении за него. Причинение морального вреда бесчестием, утратой доброго имени, деловой репутации; возникновением физических страданий, в случае незаконного совершения уголовно-процессуальных действий в отношении невиновного гражданина является частным случаем морального вреда, причиненного деликтом.
»Возмещение морального вреда, а точнее его оценка судом всегда была и, наверное, будет самым сложным моментом в судопроизводстве. Действительно, как можно оценить в денежном исчислении те страдания, которые испытывает гражданин при нанесении ему вреда".
Если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда. (Статья 151 Гражданского кодекса Российской Федерации). Действие этой статьи требует доказательства наличия вины причинителя вреда.
В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 20 декабря 1994 г. № 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда» (в редакции Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 25 октября 1996 года № 10) прямо указано, что «одним из обязательных условий наступления ответственности за причинение морального вреда является вина причинителя. Исключение составляют случаи, прямо предусмотренные законом. Например, когда:
вред причинен жизни или здоровью гражданина источником повышенной опасности;
вред причинен гражданину в результате его незаконного осуждения, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконного наложения административного взыскания в виде ареста или исправительных работ;
вред причинен распространением сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию (все эти исключения перечислены в статье 1100 части второй Гражданского кодекса Российской Федерации, введенной в действие с 1 марта 1996 г.).
Таким образом, представляется, что для правильной оценки судом обстоятельств, с которыми истец связывает свое право на обращение в суд, необходимо, в соответствии с требованиями статьи 50 Гражданского процессуального кодекса РСФСР, доказать те обстоятельства, на которые он ссылается как на основание своих требований. А поскольку одним из принципов гражданского процесса является правило „доказывает говорящий“, то ему же следует представить суду различные медицинские документы, заключения экспертов-медиков по поводу того, что в результате неправомерных действий должностных лиц у истца возникло либо обострилось заболевание, или, к примеру, наступила нетрудоспособность. продолжение
--PAGE_BREAK--
При определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Судом также учитывается степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред.
Важным принципом определения размера компенсации морального вреда является принцип разумности и справедливости.
Суды, при рассмотрении дел, конечно, руководствуются требованиями Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 года № 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда», в частности, — необходимость выяснения, чем подтверждается факт причинения истцу нравственных и физических страданий, при каких обстоятельствах, какими действиями (бездействием) ответчика они были нанесены, степень вины ответчика. При этом должны учитываться фактические обстоятельства причинения морального вреда, особенности потерпевшего и другие конкретные обстоятельства, свидетельствующие о тяжести перенесенных им страданий (пункт 8 Постановления).
Далее, характер нравственных страданий потерпевшего должен оцениваться судом с учетом индивидуальных особенностей человека (часть вторая статьи 151, пункт 2 статьи 1101 Гражданского кодекса). Все эти сведения также должны устанавливаться судом на основании показаний свидетелей, медицинских документов о состоянии здоровья потерпевшего и других доказательств, которые представляются заинтересованным лицом либо собираются судом по его просьбе (глава 6 «Доказательства» Гражданского процессуального кодекса РСФСР). Такие правила предусмотрены действующим законодательством и подлежат исполнению всеми судами Российской Федерации.
Необходимо иметь в виду, что статьи 1099-1101 Гражданского кодекса Российской Федерации, устанавливающие порядок возмещения вреда, введены в действие с 1 марта 1996 года. На это хотелось бы обратить особое внимание. Дело в том, что в пункте 6 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 года № 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда» указано, что «если моральный вред причинен до введения в действие законодательного акта, предусматривающего право на его компенсацию, требования истца не подлежат удовлетворению, в том числе и в случаях, когда истец после вступления этого акта в законную силу испытывает нравственные или физические страдания, поскольку на время причинения вреда такой вид ответственности не был установлен и по общему правилу действия закона во времени закон, усиливающий ответственность по сравнению с действовавшим на время совершения противоправных действий, не может иметь обратной силы (пункт 1 статьи 54 Конституции Российской Федерации). То есть, это положение не имеет обратной силы и не распространяется во времени на правоотношения, возникшие до введения в действие этой нормы. До введения в действие части второй Гражданского кодекса Российской Федерации возмещение морального вреда, причиненного гражданину незаконными действиями государственных органов предусмотрено не было.
Так, в соответствии с пунктом 2 статьи 127 Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик, было установлено, что вред, причиненный гражданину в результате незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу должен был возмещаться государством независимо от вины должностных лиц, органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда в порядке, установленном законодательными актами. Однако в данной статье Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик речь шла лишь о возможности компенсации имущественного вреда и не предусматривалась возможность компенсации морального вреда. Статьей 131 Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик допускалась компенсация морального вреда гражданину, которому он причинен неправомерными действиями, но лишь при наличии вины причинителя.
В качестве примера рассмотрим следующее дело. Г-н Б. обратился в суд с иском о взыскании морального вреда в размере 500 миллионов неденоминированных рублей за незаконное привлечение его к уголовной ответственности и незаконное применение в качестве меры пресечения заключения под стражу.
Свои требования истец мотивировал тем, что 16 сентября 1992 года он был арестован и содержался под стражей до 1 апреля 1993 года.
Суд принял решение отказать г-ну Б. в исковых требованиях о возмещении морального вреда за незаконное привлечение его к уголовной ответственности по следующим обстоятельствам.
В соответствии со статьей 1100 Гражданского кодекса Российской Федерации компенсация морального вреда осуществляется независимо от вины причинителя вреда в случаях, когда вред причинен гражданину в результате его незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконное наложение административного взыскания в виде ареста или исправительных работ. Компенсация морального вреда производится в порядке, определенном пунктом 1 статьи 1070 ГК РФ.
По делу установлено, что Б. был привлечен к уголовной ответственности по части 2 статьи 191-1 УК РСФСР, находился в розыске и ему была избрана мера пресечения — содержание под стражей. С 16 сентября 1992 года по 1 апреля 1993 года он содержался в следственном изоляторе. Освобожден он был по п. 2 статьи 208 УПК РСФСР за недоказанностью участия в совершении преступления.
Статья 1100 ГК РФ не подлежит применению при разбирательстве данного дела, так как была введена в действие 1 марта 1996 года, а действия органов, причинивших, по утверждению истца, моральный вред, происходили в период с 16 сентября 1992 года по 1 апреля 1993 года и, следовательно, подпадали под действие Основ гражданского законодательства.
Согласно пункта 2 статьи 127 Основ гражданского законодательства СССР и союзных республик вред, причиненный гражданину в результате незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу, должен возмещаться государством независимо от вины должностных лиц, органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда в порядке, установленном законодательными актами.
Данная статья предусматривает возмещение материального, но не морального вреда.
Статья 131 Основ допускает компенсацию морального вреда гражданину, которому он причинен неправомерными действиями, но лишь при наличии вины причинителя.
В связи с вышеизложенным, следует в федеральном законодательном акте о порядке возмещения вреда, причиненного должностными лицами при осуществлении уголовно-процессуальной деятельности, предусмотреть норму, закрепляющую возмещение морального вреда в денежной или иной материальной форме по основаниям, предусмотренным в п. 1 ст. 1070 ГК при отсутствии вины причинителя вреда.
Причинение морального вреда бесчестием, утрата доброго имени, физические страдания — это категории свойственны человеку, но не юридическому лицу. Однако в сфере уголовного судопроизводства может быть причинен моральный вред юридическому лицу. Моральный вред, причиненный юридическому лицу, в сфере уголовного судопроизводства, выражается в утрате деловой репутации, имиджа организации, что может сказаться на ее уставной деятельности. Прав В. Т. Смирнов, когда утверждает, что под моральным вредом, причиняемым юридическому лицу, следует понимать „всякие отрицательные последствия нарушения личных неимущественных прав организации, потенциально связанных с умалением ее имущественной сферы“. В ходе предварительного расследования следственным работникам нередко приходится совершать уголовно-процессуальные действия в отношении юридического лица (наложение ареста на банковские счета, на имущество и документацию юридического лица, изъятие Финансово-отчетной документации и т. п.); вследствие чего оно несет убытки, падает его деловая репутация, имидж, что отражается на дальнейшей деятельности.
Подводя итог вышеизложенному, можно сказать, что моральный вред, причиненный в сфере уголовного судопроизводства, подлежит возмещению гражданину или юридическому лицу. Возмещение морального вреда, причиненного гражданину, согласно п. 1 ст. 1070 ГК не должно строиться на принципе вины, а согласно п. 2 ст. 1070 ГК, напротив — на принципе вины. Такое различное построение гражданско-правовой ответственности за причинение морального вреда гражданину зависит от характера незаконных уголовно-процессуальных действий.
Вред в имущественной сфере, причиненный юридическому лицу, может выражаться в утрате, порче, повреждении имущества; получении убытков от ненадлежащего исполнения договорных обязательств, в утрате приоритета в производстве и реализации продукции. В следственной практике нередки случаи, когда длящееся, продолжительное время следствие приводит к увеличению убытков. Так, в связи с возбуждением уголовного дела в отношении председателя научно-производственного кооператива „Идея“, у кооператива было изъято 2 млн. руб. Следственным управлением г. Москвы уголовное дело было прекращено по п. 2 ст. 5 УПК, и вынесено постановление о возврате 2 млн. руб. Однако органом прокуратуры г. Москвы постановление отменено. Прошло более 14 месяцев, но никаких следственных действий не производилось, а за это время задерживались расчеты с поставщиками за поставку материалов и комплектации, из-за чего кооператив вынужден платить штрафные санкции, а работники кооператива длительное время не получали заработную плату. Представляется, что в случае вынесения постановления о прекращении уголовного дела в соответствии с п. 2 ст. 5 УПК убытки составят не только 2 млн. руб., но и выплаченные суммы штрафных санкций за просрочку расчетов с поставщиками.
В ходе предварительного следствия могут изыматься документы юридического лица. Вопрос о проверке и изъятии документов, содержащих сведения, являющиеся коммерческой тайной, имеет практический интерес. В случае утечки коммерческой или конфиденциальной информации правомерно говорить о причинении вреда, в имущественной сфере юридического лица. Он может выразиться в убытках от неисполнения или ненадлежащего исполнения договорных обязательств, уменьшении прибыли от произведенной и нереализованной в силу утраты приоритета на рынке производства и сбыта аналогичной продукции, утрате доверия партнеров к такому предприятию, подрыве его деловой репутации, что непосредственно отразится на уставной деятельности. В целях защиты прав и законных интересов граждан и предприятий в сфере предпринимательской деятельности, с одной стороны, и соблюдение законности правоохранительными органами, с другой стороны, предлагается изложить ч. 2 ст. 167 УПК в следующей редакции: „Выемка документов, содержащих сведения, являющиеся государственной и коммерческой тайной, производится только с санкции прокурора или его заместителя“.
Следующим условием ответственности за вред, причиненный должностными лицами в сфере уголовного судопроизводства, является противоправное поведение.
В п. 1 ст. 1070 ГК, в Указе Президиума Верховного Совета СССР от 18 мая 1981 г. противоправное поведение представлено в виде строго определенного перечня противоправных уголовно-процессуальных актов. Особенностью этих актов является то, что противоправное поведение устанавливается нормами уголовно-процессуального, а не гражданского законодательства. В части 2 ст. 2 названного Указа говорится, что право на возмещение ущерба возникает при условии постановления оправдательного приговора, прекращения уголовного дела… Из содержания рассматриваемых нормативных актов следует, что юридическое значение для возникновения гражданско-правовой ответственности за вред, причиненный должностными лицами следственно-судебных органов в процессе уголовного преследования, имеют значение такие уголовно-процессуальные действия, в результате которых гражданин был арестован в качестве подозреваемого, обвинен в совершении преступления, к нему применялись меры уголовно-процессуального принуждения, судом был осужден, а впоследствии оправдан за отсутствием события преступления, состава преступления или за недоказанностью участия в совершении преступления. Другая особенность этих актов заключается в протяженности во времени незаконных уголовно-процессуальных действий, причиняющих вред. Например, при незаконном осуждении — с момента вынесения неправосудного приговора до освобождения от отбытия наказания, при незаконном заключении под стражу — с момента вынесения постановления о применении этой меры пресечения до освобождения из-под стражи. Обязательства по возмещению вреда в порядке п. 1 ст. 1070 ГК возникают в случае освобождения полностью от обвинения. Если же при пересмотре уголовного дела была изменена квалификация содеянного на статью закона, предусматривающую менее тяжкое преступление с назначением по ней нового, более мягкого наказания, либо снижение меры наказания без изменения квалификации, то обязательства по возмещению вреда не возникают. Так, гр. Г. обратился в суд с иском к Ленинградскому объединенному авиаотряду о выдаче дубликата трудовой книжки с изъятием из нее порочащих его записей. В исковом заявлении гр. Т. указал, что в порядке надзора приговор в части осуждения по ч. 1 ст. 93 УК РСФСР был отменен и дело по этому обвинению производством прекращено за отсутствием состава преступления, а по ч. 3 ст. 195 УК РСФСР определено наказание в виде штрафа. Администрация авиаотряда отказалась выдать ему дубликат трудовой книжки и восстановить его на работе на этом основании. Народный суд в иске гр. Т. отказал, придя к правильному выводу, так как приговор в отношении гр. Т. отменен и дело производством прекращено лишь в части, а не полностью. Перечень оснований прекращения дела не совпадает с основаниями прекращения уголовного дела, дающего право на возмещение ущерба. Только отсутствие события преступления, отсутствие в деянии состава преступления и недоказанность участия в совершении преступления (п. 1.2 ч. 1 ст. 5; п. 2 ч. 1 ст. 208 УПК) являются основанием для возникновения обязательства по возмещению вреда. В случаях, предусмотренных п. 1.2 ч. 1 ст. 5; п. 2 ч. 1 ст. 208 УПК: установлено отсутствие факта совершения лицом общественно опасного деяния, предусмотренного уголовным законом, а в силу п. 3.10 ч. 1 ст. 5, ст.ст. 6-9, ч. 1 ст. 402, ч. 1 ст. 410 УПК, наоборот, факт этого установлен. Поэтому основания прекращения уголовного дела, предусмотренные п. 3.10 ч. 1 ст. 5, ст.ст. 6-9, ч. 1 ст. 402, ч. 1 ст. 410 УПК не лежат в основе рассматриваемых обязательств по возмещению вреда, а значит не образуют состава гражданского правонарушения, влекущего имущественную ответственность согласно п. 1 ст. 1070 ГК. Для установления факта незаконности уголовно- процессуальных действий законодателем установлен формальный признак: наличие оправдательного приговора, постановления о прекращении уголовного дела за отсутствием события преступления, за отсутствием в деянии состава преступления, за недоказанностью участия в совершении преступления. Гражданско-правовая ответственность за внедоговорный вред охватывает имущественную ответственность за незаконные уголовно-процессуальные действия должностных лиц судебно-следственных органов, предусмотренной п. 1 ст. 1070 ГК, а также образующие состав уголовно наказуемого деяния, ибо эти же действия, совершенные при наличии прямого умысла, являются уже объектом уголовно-правовой защиты, предусмотренной гл. 31 „Преступления против правосудия“ (ст. ст. 294- 316 УК РФ). При этом должностные лица вышеупомянутых органов несут два вида юридической ответственности: гражданско-правовую по общим правилам деликт- ной ответственности и уголовную. Если эти незаконные уголовно-процессуальные действия совершены ими по „неосторожности“, то наступает только гражданско-правовая ответственность, предусмотренная п. 1 ст. 1070 ГК. продолжение
--PAGE_BREAK--
В ч. 1 ст. 2 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 18 мая 1981 г. говорится о незаконных уголовно-процессуальных действиях. Как известно, противоправное поведение является объективной правовой категорией, ибо «нарушение закона не зависит от сознания нарушителя, представляет собой объективный факт, констатируемый независимо от такового сознания». Незаконность рассматриваемых уголовно-процессуальных действий выражается в нарушении норм уголовного материального и процессуального права при вынесении обвинительного приговора, постановлении о привлечении в качестве обвиняемого, в применении мер пресечения и иных мер уголовно-процессуального принуждения. Для установления наличия или отсутствия противоправности в действиях должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство, необходимо учесть, что причинение вреда может возникнуть вследствие правоприменительной деятельности, формально соответствующим требованиям уголовно-процессуального законодательства, т. е. может иметь место объективно противоправное деяние. Такое положение возможно по двум обстоятельствам. Во-первых, в силу специфики уголовно-процессуальной деятельности, заключающейся в том, что факты, достаточные для совершения процессуальных действий на начальных стадиях уголовного процесса, составляют лишь часть фактов, необходимых для вынесения приговора. Во-вторых, возможность таких ситуаций обусловлена трудностями процесса познания в целом, предположим, что для применения в отношении обвиняемого меры пресечения — заключение под стражу, были достаточные основания, предусмотренные нормами УПК, и гражданин был арестован. Но в процессе дальнейшего расследования устанавливаются факты, свидетельствующие о его непричастности к совершенному преступлению. Следственные органы действовали правомерно. Тем не менее, совершенные уголовно-процессуальные действия являются незаконными в силу того, что ими нарушаются основные принципы уголовного процесса, меры принуждения, которые рассчитаны, в конечном итоге, лишь на лиц, виновных в совершении преступлений. Поэтому нельзя в полной мере согласиться с утверждением Б. Т. Безлепкина о том, что «право гражданина на возмещение ущерба связывается с незаконным, т. е. совершенным с нарушением закона (в нашем случае уголовно-процессуального) или с отступлением от его требований, характером действий соответствующих органов». По мнению Б. Т. Безлепкина, действия должностных лиц незаконными назвать нельзя, если оперативный уполномоченный, производивший дознание, начальник органа внутренних дел, контролировавший его действия по уголовному делу, следователь действовали «законно», требования уголовно-процессуального закона не нарушили. В Указе и в Положении от 18 мая 1981 г., — продолжает Б. Т. Безлепкин, — термин «незаконный» следует понимать в том и только в том смысле, что привлечением к уголовное ответственности невиновного, его арестом и осуждением всегда нарушаются субъективные права и законные интересы.
Спорность такого утверждения, на наш взгляд, в том, что незаконность связывается только с нарушением норм уголовно-процессуального закона. Однако нельзя признать «законными» действия должностных лиц, привлеченных к уголовной ответственности, а впоследствии осужденного и оправданного, только с позиции соблюдения норм уголовно-процессуального закона.
Уголовно-процессуальные правоотношения являются средством для установления уголовно-правовых отношений, имеющих объективный характер, и в отрыве их друг от друга рассматривать нельзя. Нельзя признать действия законными, если оправдательный приговор вынесен на тех же доказательствах, которые положены в основу обвинительного приговора. Кроме того, с нашей точки зрения, автор смешивает два самостоятельных элемента состава правонарушения: противоправное поведение, характеризующее объективную сторону, и вина (невиновность) — субъективную сторону.
Целью уголовного судопроизводства является установление объективной истины. Она состоит в «полном и точном соответствии действительности выводов следствия и суда об обстоятельствах рассматриваемого уголовного дела, о виновности или невиновности привлеченных к уголовной ответственности». Вступление в законную силу обвинительного приговора означает истинность выводов о виновности обвиняемого в совершении инкриминируемого деяния, констатации уголовно-правовых отношений между лицом, фактически совершившим преступление и государством. Оправдательный приговор выносится на том основании, что положительно доказана невиновность обвиняемого, констатируется отсутствие уголовно-правовых отношений между оправданным и государством.
В судебной практике еще нередки случаи, когда осуждается невиновный. Осуждение признается незаконным, когда гражданин полностью или частично отбыл наказание по неправосудному приговору. Впоследствии в порядке надзора или по вновь открывшийся обстоятельствам уголовное дело было пересмотрено и был вынесен оправдательный приговор. Основания к отмене приговора в порядке надзора аналогичный основаниям к отмене или изменения приговора в кассационном производстве (ст. 342 УПК). Так — начальник отдела капитального строительства УВД Приморского крайисполкома П. осужден за хищение и должностной подлог за то, что в 1982-1984 г.г. незаконно признавал предложения работников ИТУ и ОКСа рационализаторскими, составлял приказы, на основании которых выплачивались авторские вознаграждения. Обвинение было основано на заключении судебно-строительной экспертизы, согласно которому оформленные П. предложения не могли быть признаны рационализаторскими. Из материалов дела установлено, что все технические предложения фактически внедрены при строительстве и дали экономический эффект, намного превышающий общую сумму авторских вознаграждений. Приговор и кассационное определение отменены с прекращением дела за отсутствием состава преступления. Ошибочность выводов суда выразилась в том, что выплаченные суммы рассматривались судом как безвозмездное изъятие государственных средств, тем самым судом расширительно толковался состав преступления, т. е. нарушены нормы уголовного закона. Незаконное осуждение не следует связывать только ошибочностью судейского убеждения. Важнейшей процессуальной гарантией прав обвиняемого является презумпция невиновности (ст. 49 Конституции России, ст. 4 УПК), действующая на всех стадиях уголовного процесса.
В то же время она непосредственно связана с «бременем доказывания». На следователе, лице, производящим дознание, лежит обязанность доказать правильность предъявленного обвинения. В этом смысле, следователь и лицо, производящее дознание, выполняют обвинительную функцию, также как и прокурор в судебном разбирательстве. При этом они должны выполнять требования уголовно-процессуального закона о всестороннем, полном и объективном исследовании обстоятельств дела (ст. 20 УПК). Рассмотрим несколько примеров. Так, Н. осужден по ч.ч. 1 и 2 ст. 112 УК РСФСР. Он признан виновным в нанесении побоев Н. и причинении легких телесных повреждений с расстройством здоровья К. В порядке надзора приговор был отменен в связи с существенным нарушением норм уголовно-процессуального законодательства. В соответствии с требованиями ч. 3 ст. 237 УПК по делам, предусмотренным ст.ст. 115, 116, 129 ч. 1 и 130 УК РФ, если по ним не проводилось предварительное следствие или дознание, подсудимому вручается копия заявления потерпевшего. Однако копии заявления потерпевшего Н. вручены не были, чем существенно нарушено его право на защиту. Данное обстоятельство явилось основанием для отмены приговора. Второй пример: Л. осужден по ч. 3 ст. 145 и 1 93-1 УК РСФСР. Он признан виновным в хищении государственного имущества в особо крупных размерах и открытом похищении личного имущества с проникновением в жилище. В порядке надзора приговор был отменен в связи с недоказанностью участия Л. в совершении преступления. Некоторые из приведенных в приговоре доказательств получены с нарушением закона. Так, изъятие с места происшествия предметов с имеющимися следами, а также выемка сапог Л. произведены с нарушением закона; определяющего порядок производства этих уголовно-процессуальных действий: Куски глины и доски со следами преступления, изъятые с места происшествия, следователь в нарушение требований ст. ст. 83, 84 УПК не признал вещественными доказательствами, не составил их подробного описания и не сфотографировал, хотя при осмотре места происшествия применялась фотосъемка. Вопреки требованиям ст. 179 УПК изъятый с места происшествия кусок глины был упакован в спичечный коробок, но не опечатан. Выемку сапог следователь, в нарушение ст. ст. 167 и 171 УПК произвел без постановления и на месте выемки их не упаковал и не опечатал. В первом примере вопреки требованиям ч. 3 ст. 237 УПК подсудимому не была вручена копия заявления потерпевшего. Нарушение уголовно-процессуального закона проявилось в неприменении судьей нормы УПК, которая подлежала применению. Во втором примере, нарушены требования ст. ст. 83, 84, 167, 171, 179 УПК, определяющие порядок производства отдельных процессуальных действий в ходе предварительного расследования. Таким образом, во всех вышеприведенных примерах отменой обвинительных приговоров послужили нарушения норм уголовно-процессуального закона, допущенные на различных стадиях уголовного процесса. Нарушения норм уголовно-процессуального закона проявились в форме:
1) неприменения нормы, которая подлежала применению
2) несоблюдение (неисполнение) требований закона.
На практике возмещения вреда вследствие незаконного привлечения к уголовной ответственности вызывают затруднения из-за отсутствия единого подхода к понятию «привлечение к уголовной ответственности». Большинство полагает, что привлечение к уголовной ответственности идентично привлечению в качестве обвиняемого. Привлечение к уголовной ответственности иногда рассматривается не как уголовно-процессуальное, а как уголовно-правовое понятие, связанное с осуществлением этой деятельности. Мы придерживаемся точки зрения, что привлечение к уголовной ответственности — это уголовно-процессуальное понятие. Привлечение к уголовной ответственности есть не что иное, как предъявление обвинения конкретному лицу, в связи с чем оно привлекается в качестве обвиняемого. Значение привлечения к уголовной ответственности состоит не в признании лица виновным, а в создании для этого необходимых условии. В результате расследования устанавливаются фактические данные, необходимые для решения вопроса, имелись ли основания для возникновения уголовного правоотношения. Когда данных для предъявления обвинения достаточно, требование нормы уголовного закона применяется к действиям конкретного лица. Осуществление этого важного процессуального акта закон связывает с наличием необходимого для этого основания. Исходя из требований ст. 143 УПК, следователь выносит мотивированное постановление о привлечении лица в качестве обвиняемого при наличии достаточных доказательств, дающих основание для предъявления обвинения в совершении преступления. Основание для привлечения к уголовной ответственности являются доказательства. Привлечение к уголовной ответственности может быть признано законным тогда, когда оно отвечает требованию обоснованности. Обоснованность привлечения к уголовной ответственности как общее понятие означает соответствие вывода о совершении данным лицом преступления фактическим обстоятельствам, установленным по делу. Процессуальным актом, выносимым следователем о привлечении в качестве обвиняемого, может быть причинен только моральный вред, утрата «деловой репутации». Имущественный вред может быть причинен теми мерами уголовно-процессуального принуждения, которые применяются к обвиняемому: отстранение от должности, арест имущества и т. д. Самостоятельным основанием возмещения ущерба является незаконное применение мер пресечения в виде заключения под стражу и подписка о невыезде. Вопрос об основаниях заключения под стражу в уголовно-процессуальной литературе решается неоднозначно, Полагаем, что в наибольшей степени соответствует как требованиям закона, так и существующей практике позиция А. А. Чувилева, который считает, что основания меры пресечения — заключение под стражу, предусмотрены ст. 96 УПК РСФСР, которые в свою очередь можно разделить на две группы:
1) Совокупность доказательств, уличающих обвиняемого в совершении преступления, за которые законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше одного года (ч. 1 ст. 96 УПК);
2) Совокупность доказательств, указывающих на необходимость изоляции от общества обвиняемого по мотивам одной лишь опасности преступления, предусмотренных ч. 2 ст. 96 УПК. Ошибки, допущенные при незаконном аресте, связаны с квалификацией опасных преступлений, фактически являющихся административными правонарушениями, аморальными поступками, деяниями, подпадающими под признаки ч. 2 ст. 14 УК РФ либо преступлениями частного обвинения.
Вторая группа ошибок заключается в принятии решения о применении этой меры пресечения при неустановлении достаточных данных, подтверждающих совершение преступления лицом, к которому был применен арест, либо эти данные не позволяют сделать вывод о доказанности самого факта преступления, либо — о совершении преступления арестованным.
В исключительных случаях мера пресечения сможет быть применена в отношении лица, подозреваемого в совершении преступления и до предъявления ему обвинения (ст. 90 УПК). В случае отмены меры в виде заключения под стражу суд вправе одновременно избрать любую другую предусмотренную законом меру пресечения (ст. 220 УПК).
Однако возмещение вреда при незаконном аресте подозреваемого в порядке п. 1 ст. 1070 ГК не наступает, ибо в рамках существующей конструкции этой нормы ГК обязательства по возмещению вреда в случае незаконного заключения под стражу возникают только в отношении обвиняемого при постановлении прекращения уголовного дела по реабилитирующим основаниям. Из этого следует, что возмещение вреда при незаконном аресте в отношении подозреваемого подпадает под действие п. 2 ст. 1070 ГК и будет практически невозможным, так как ответственность наступает при наличии вины органа дознания, следствия, что естественно сужает объем гражданско-правовой ответственности за причиненный вред. продолжение
--PAGE_BREAK--
В перечне незаконных процессуальных актов, указанном в п.1 ст. 1070 ГК содержится еще и постановление о применении меры пресечения в виде подписки о невыезде. Очень часто необходимость в реализации подписки о невыезде мотивируется стереотипными формулировками: «нет оснований полагать, что обвиняемый скроется от следствия и суда», «от следствия не уклонится», «имеет постоянное местожительства», «имеет на иждивении несовершеннолетних (малолетних) детей», «следствию не препятствует». Необоснованное избрание подписки о невыезде там, где следовало бы ограничиться менее принудительным по своему характеру обязательством о явке, ведет к неоправданному стеснению прав и интересов обвиняемых.
При вынесении постановления о прекращении уголовного дела по реабилитирующим основаниям гражданин вправе требовать возмещения имущественного вреда не только за период нахождения под арестом, но и за время применения меры пресечения — подписки и невыезде. Допустим, что в отношении обвиняемого, являющегося коммерческим директором фирмы, применена мера пресечения — подписка о невыезде (ст. 93 УПК). А в тот период на фирме готовилось заключение договора (например, купли-продажи, поставки, подряда и т. п.). Место заключения сделки находится в другом городе. Кроме коммерческого директора по предварительной договоренности, никто не имел права заключить сделку. Поскольку обвиняемый не мог выехать к месту заключения договора, подписание договора не состоялось. Юридическому лицу причинен имущественный вред. Он выражается в дополнительных затратах, необходимых для подписания договора, выплате неустойки, если, например, заключены договор на перевозку груза или договор аренды складских помещений и т. д., и в неполученной запланированной прибыли, которую получило бы юридическое лицо от осуществления этого договора. Кроме того, это в определенной степени может повлиять на деловую репутацию как самого обвиняемого, так и юридического лица. В сложившейся ситуации во избежание причинения имущественного вреда можно предложить следующий вариант решения этой проблемы. Толкование ст. 93 УПК позволяет сделать вывод, что лицо, производящее дознание, следователь, прокурор, суд могут разрешить временно отлучиться с места жительства или временного проживания обвиняемому (подозреваемому). В этой ситуации подследственный будет действовать правомерно, если покинет свое место пребывания. Представляется наиболее эффективно в таких случаях будет применение залога в качестве меры пресечения. Практические работники, как правило, в виде залога принимают только деньги (причем незначительные суммы), тем самым суживают предмет залога, предусмотренный ст. 99 УПК. Согласно ст. 99 УПК предметом залога могут быть не только деньги, но и ценности. Следует внести уточнение в содержание предмета залога, предусмотренного ст. 99 УПК. Вместо слова «ценности» ввести слова «иное имущество». Это не противоречит нормам действующего законодательства, и самое главное, необходимо, чтобы предмет и сумма залога были такими, чтобы обвиняемый (подозреваемый) был заинтересован вернуть свое имущество.
В п. 1 ст. 1070 ГК предусмотрены процессуальные акты, незаконно лишающие или ограничивающие свободу гражданина. С нашей точки зрения, ограничение свободы гражданина как меры уголовно-процессуального принуждения проявляются в:
1) задержании подозреваемого в совершении преступления (ст. 122 УПК);
2) заключении под стражу в качестве меры пресечения (ст. 96 УПК); 3) принудительное помещение обвиняемого или подозреваемого в медицинское учреждение при производстве судебно-медицинской или судебно-психиатрической экспертизы (ст. 188 УПК), а также в случае незаконного продолжения исполнения назначенного наказания (ст. 58 УПК). Незаконное применение вышеназванных мер уголовно-процессуального принуждения нарушает субъективные права граждан, и они вправе требовать возмещения причиненного вреда. Однако конструкция ст. 1070 ГК не позволяет в равной степени возместить причиненный вред, требовать равной защиты конституционного права «неприкосновенности личности», поскольку обязательства по возмещению вреда возникают вследствие только незаконного заключения под стражу (арест).
Возмещение вреда в остальных случаях, ограничивающих личную свободу граждан, будет производиться в более узких пределах, ибо обязательства по возмещению вреда вследствие незаконного задержания (ст. 122 УПК) и применения принудительных мер медицинского характера (ст. 403 УПК), возникают только при наличии вины органа дознания или следствия. В целях равной защиты конституционного права неприкосновенности личности от незаконного применения любых мер уголовно-процессуального принуждения предлагается пополнить п. 1 ст. 1070 ГК незаконным задержанием, незаконным применением принудительных мер медицинского характера.
Задержание подозреваемого в совершении преступления по своей юридической природе имеет много общего с мерами пресечения, Сущность уголовно-процессуального задержания состоит в том, что лицо, подозреваемое в совершении преступления, по решению компетентного должностного лица (органа) и в установленном законом порядке лишается на краткий срок свободы, изолируется от общества. Основаниями задержания являются фактические данные (доказательства), позволяющие заподозрить лицо в совершении преступления, на которое, может быть назначено наказание в виде лишения свободы. Статья 16 Положения о порядке кратковременного задержания лиц, подозреваемых в совершении преступления, устанавливает три основания для освобождения подозреваемого из-под стражи; но только одно из них — неподтверждение подозрения — дает право на возмещение причиненного вреда. Это основание появляется в случаях установления того, что задержанное лицо непричастно к преступлению или в его действиях нет состава преступления. Правообразующим юридическим фактом, лежащим в основе возникновения гражданских правоотношений является постановление лица, производящего дознание или следователя об освобождении задержанного по этому основанию. Незаконность задержания (противоправное поведение) выражается в нарушении требований ст. 122 УПК.
Круг незаконных процессуальных действий, причиняющих вред в сфере уголовного судопроизводства, намного шире, чем предусмотрено в п. 1 ст. 1070 ГК. Перечисление возможных процессуальных действий, причиняющих вред в сфере уголовного судопроизводства, лишено практического смысла, поэтому в п. 2 ст. 1070 ГК выражено противоправное поведение в этом составе гражданского правонарушения как «иная незаконная деятельность» органов дознания, предварительного следствия. Нам представляется, что под «иной незаконной деятельностью органов дознания, следствия» следует понимать такие процессуальные действия, как освидетельствование, отстранение от должности, обыск, выемка, наложение ареста на имущество. Незаконные действия в правоохранительной сфере, причинившие вред, могут быть в случаях: неправомерности самих властных актов, издаваемых органами дознания, следствия (постановлений, определений); неправильных фактических действий во исполнение этих актов, неправомерности фактических действий, связанных с осуществлением властного акта (постановления, решения и т. д.), хотя соответствующий акт и вынесен обоснованно.
Законом (ст. 181 УПК) предусмотрено проведение освидетельствования обвиняемого, подозреваемого, свидетеля или потерпевшего. Под освидетельствованием необходимо понимать следственное действие, состоящее в осмотре человеческого тела лицом, производящим дознание, следователем или прокурором в присутствии понятых, в частности, врача, с целью обнаружения на теле особых примет, следов преступления, других признаков и свойств, имеющих доказательственное значение по делу. Освидетельствование как уголовно-процессуальное действие может проводиться как добровольно, так и принудительно, т. е. с применением физического воздействия.
Спорным в теории уголовного процесса остается вопрос о допустимости принудительного освидетельствования потерпевшего и свидетеля. Следует согласиться с теми авторами, которые положительно решают этот вопрос: освидетельствование может быть проведено в принудительном порядке в отношении этих лиц. Хотя, по нашему мнению, предварительно потерпевшему и свидетелю следует разъяснить правила ст. 181 УПК, поскольку этого может быть вполне достаточным для того, чтобы освидетельствование состоялось добровольно. В то же время следует согласиться с И. Л. Петрухиным о недопустимости освидетельствования граждан, не занимающих в уголовном деле никакого процессуального положения.
Общим основанием для применения принуждения при освидетельствовании является наличие сведений о том, что на теле лица, вероятно, имеются следы преступления, особые приметы, другие признаки, существенные для дела. Юридическим основанием для проведения освидетельствования является постановление о его проведении (ч. 2 ст. 181 УПК). Проведение принудительного освидетельствования в отсутствии постановления о его проведении, а также несоблюдение процессуального порядка производства этого следственного действия следует признать нарушением норм уголовно-процессуального закона, т. е. незаконным.
Часть 6 ст. 181 УПК устанавливает недопущение действий, унижающих достоинство или опасные для здоровья освидетельствуемого лица. Если в нарушение этого запрета освидетельствуемому лицу причиняется вред его здоровью или освидетельствование сопровождалось действиями, унижающими достоинство, то в этом случае освидетельствованное лицо вправе требовать возмещения имущественного и морального вреда. Имущественный вред выражается в физическом расстройстве, а понесенные убытки в материальных затратах, необходимых для восстановления нормального физического состояния. Моральный вред выражается в нравственных страданиях, возникших вследствие оскорбления чувства стыдливости в результате действий, унижающих человеческое достоинство.
Уголовно-процессуальный закон устанавливает различный объем и содержание сведений, необходимых для принятия обоснованного решения о проведении таких следственных действий, как выемка и обыск. Так, если «точно известно», где и у кого находятся определенные предметы (ст. 167 УПК), следовать вправе произвести лишь их выемку и не может производить поисков. В этом случае предварительные сведения носят не вероятный, а достоверный характер. Если же следователь имеет достаточные основания полагать, что в помещении или ином месте находятся вещественные доказательства, а также другие предметы или документы, могущие иметь значение для дела, в связи с чем необходим поиск, принимается решение о производстве обыска, (ст. 168 УПК).
В следственной практике встречаются случаи, когда при производстве выемки или обыска причиняется имущественный вред. Полагаем, что это может иметь место вследствие непродуманной организации и приемов поиска при обысках. В отдельных случаях поиск может сопровождаться разбором строений и иного имущества, вскрытием тары с готовой продукцией. В этом случае целесообразно участие специалиста при производстве этих следственных действий. При производстве выемки и обыска следователь должен избегать не вызываемого необходимостью повреждения запоров, дверей и других предметов (ст. 170 УПК).
Иногда в протоколах производства обыска отсутствует указание на разъяснение прав лиц о добровольной выдаче. Так, например, следователь вынес постановление согласно ст. 168 УПК, но при производстве обыска им были выбиты два бревна из стены жилого дома гр. Ш., в результате чего дом получил осадку. В протоколе обыска отсутствует указание на разъяснение прав лиц о добровольной выдаче. Следовательно, в данном случае следователем были нарушены требования ст. 170 УПК о том, что «следователь предлагает выдать предметы или документы...» Допустим, что в выбитых бревнах следователь обнаружил тайник, а владелец дома отказался добровольно указать местонахождение тайника, тогда причиненный вред возмещению не подлежит, поскольку владелец дома нарушил закон (ст. 127 УПК). Столь категоричный ответ может быть дан, если владелец дома знал о существовании тайника, но если он не знал или не мог знать, то в этом случае представляется, что причиненный вред возмещению подлежит, в меньшем объеме.
Чаще всего поиск при производстве обыска осуществляется без участия специалиста и недостаточно продуманными приемами. Это приводит к неоправданному увеличению имущественного вреда.
Обращает на себя внимание тот факт, что следователи и лица, производящие дознание, небрежно производят опись изъятого имущества. В результате чего происходит утрата, растрата или порча имущества. Так, при изъятии нательного крестика у гр. К., признанного согласно ст. 86 УПК вещественным доказательством, следователь вопреки требованиям владельца о приглашении специалиста в описи отразил только цвет крестика, специалист или эксперт для определения драгоценного металла приглашен не был. После прекращения уголовного дела в порядке п. 2 ст. 208 УПК владельцу был возвращен другой крестик. Гражданин К. настаивал, что у него изъяли золотой крест старинной работы. В приведенном примере следователь нарушил § 12 Инструкции от 18 октября 1989 г. о том, что изъятые предметы, ценности, являющиеся вещественными доказательствами, должны быть осмотрены (в необходимых случаях — с участием специалиста), подробно описаны в протоколе осмотра. В протоколе указываются количественные и качественные характеристики предмета, все другие индивидуальные признаки, позволяющие выделить объект из числа ему подобных. Определение драгоценного металла (золото, серебро, платина и металлы платиновой группы), драгоценных камней и жемчуга производится с учетом мнения специалиста или заключения эксперта. продолжение
--PAGE_BREAK--
В целях обеспечения гражданского иска или возможной конфискации имущества законом (ст. 175 УПК) предусмотрено наложение ареста на имущество. Основанием наложения ареста на имущество в целях обеспечения гражданского иска следует считать наличие заявленного иска и причиненного преступлением материального ущерба, а в целях конфискации имущества — квалификация действий обвиняемого статьей, предусматривающей указанный вид дополнительного наказания. Данное процессуальное действие приостанавливает право распоряжения собственника своим имуществом. В случае незаконного наложения ареста на имущество собственнику может быть причинен имущественный вред.
Нарушения требований уголовно процессуального закона при наложении ареста на имущество могут проявляться по-разному: арест имущества без вынесения мотивированного постановления; наложение ареста в отсутствие заявления потерпевшего от преступления или квалификация деяния не предусматривает конфискацию имущества; арестованное имущество входит в перечень предметов, не подлежащих аресту; при производстве описи имущества допущены неточности в количестве, мере или индивидуальных признаков; невручение копии протокола о производстве наложения ареста на имущество. В ходе проведенного исследования установлено, что наиболее часто встречающимся нарушением является отсутствие подробного описания индивидуальных признаков имущества; точного указания количества, меры, веса (ч. 2 ст. 176 УПК).
Законом предусмотрено, что в случае необходимости имущество, на которое наложен арест, может быть изъято (ст. 175 ч. 5 УПК). Малогабаритное имущество может храниться непосредственно у следователя или лица, производившего дознание.
В следственной практике встречаются случаи, когда арестованное имущество, хранящееся у указанных должностных лиц, используется ими в личных целях или передается во временное пользование другие лицам. Предположим, что следователь наложил арест на видеомагнитофон и видеокассеты, а в описи не указал точного количества видеокассет и их техническое состояние. На просьбы гр. Т. об уточнении количества видеокассет, их техническое состояние следователь не обратил внимание. Установлено, что арестованное имущество использовалось следователем и его коллегами в личных целях.
В дальнейшем постановление о наложении ареста было отменено. Имущество, возвращенное гр. Т., оказалось испорченным: видеомагнитофон требовал ремонта; видеокассет возвращено меньшее количество чем было арестовано и изъято, а часть возвращенных видеокассет не подлежала дальнейшему использованию. Потерпевшему Т. причинен имущественный вред. Отсутствие подробного описания арестованного и изъятого имущества, точного указания его количества и качественных показателей, небрежное хранение позволяет отдельным недобросовестным должностным лицам использовать это имущество в личных целях, что в конечном итоге приводит не только к нарушению прав собственника, а также к дискредитации правоохранительных органов.
В то же время небрежности, допущенные должностными лицами при производстве описи имущества, могут негативно сказаться на обеспечении гражданского иска и возможной конфискации, определении размера материального ущерба, причиненного преступлением и повлиять на квалификацию преступления.
В случае необходимости орган дознания, следователь вправе отстранить от должности обвиняемого. Основанием назначения этой меры предупредительного характера может быть воспрепятствование обвиняемым установлению истины по уголовному делу и дальнейшему занятию преступной деятельностью.
Юридическими фактами, влияющими на приостановление трудовых отношений обвиняемого в отношении которого назначается указанная мера, являются мотивированное постановление, санкционированное прокурором или его заместителем, и приказ администрации юридического лица, в трудовых отношениях с которым находится обвиняемый. Причем основным юридическим фактом является постановление следователя, органа дознания об отстранении от должности. Нарушения требований ст. 153 УПК могут иметь место, если постановление вынесено в отсутствие необходимости, т. е. без основания или постановление вынесено в отношении гражданина, занимающего иное процессуальное положение (например, в отношении подозреваемого).
Следующим условием наступления гражданско-правовой ответственности является причинно-следственная связь. Необходимо, чтобы уголовно-процессуальными действиями должностных лиц следственно-судебных органов при осуществлении ими правоприменительной деятельности и отправлении правосудия был причинен вред гражданину или юридическому лицу. Так, следователь, лицо, производящее дознание, привлекает гражданина к уголовной ответственности, применяет меру пресечения в виде заключения под стражу (ст. 96 УПК), отстраняет от должности (от. 153 УПК), накладывает арест на имущество обвиняемого (ст. 175 УПК), а впоследствии, убедившись в неправомерности привлечения гражданина к уголовной ответственности, выносит постановление о прекращении производства по делу по реабилитирующим основаниям. В этом случае незаконное привлечение гражданина к уголовной ответственности, применение мер уголовно-процессуального принуждения — это причина; неполучение законных доходов во время отстранения от работы, запрет распоряжаться арестованным имуществом вследствие неиспользования имущества гражданин может нести убытки, имущество может быть утрачено, повреждено — это следствие. В связи с возбуждением уголовного дела на денежные средства, находящиеся на расчетных и текущих счетах, на иное имущество юридического лица может быть наложен арест. При этих обстоятельствах наложение ареста на имущество юридического лица — причина; понесенные в связи с этим убытки юридического лица -следствие.
Установление непосредственной причинно-следственной связи не представляет трудностей, когда нарушение уголовно-процессуальных норм находится в непосредственной связи с наступившими неблагоприятными последствиями, например, при неправомерном применении мер пресечения в виде заключения под стражу или подписки о невыезде; при производстве обыска, выемки, освидетельствовании. Установление причинно-следственной связи усложняется, когда процессуальные акты и действия вышеупомянутых должностных лиц находятся в опосредованных связях с наступившими последствиями.
Так, определением Верховного Суда РФ гр. Т. было отказано в части взыскания заработной платы и восстановлении на работе в связи с незаконным осуждением. Из материалов дела установлено и не отрицается самой гр. Т., что после постановления обвинительного заключения она обратилась в дирекцию гостиницы «Золотой Колос» с заявлением об увольнении по собственному желанию и на этом основании была уволена по ст. 31 КЗоТ РФ с выплатой отпускных. Гр. Т. получила трудовую книжку и препятствий к трудоустройству не имела. При таких обстоятельствах суд обоснованно отказал гр. Т. в возмещении ущерба за указанный период, так как увольнение с работы не находится в причинно-следственной связи с вынесением неправосудного приговора и увольнением по ст. 29 п. 7 КЗоТ РФ.
Усложнено установление причинной связи при вынесении оправдательного приговора, поскольку он не находится в непосредственной связи с причиненным вредом (увольнение с работы, приостановление выплаты пенсии, лишение специальных званий, орденов, медалей, утрата права пользования жилым помещением). Вынесение процессуального акта — оправдательного приговора является итогом деятельности судебно-следственных органов на протяжении всего процесса, начиная с возбуждения уголовного дела.
Следовательно, обвинительный приговор и решения компетентных органов образуют сложную причинную связь, состоящую из нескольких звеньев. Сложная структура причинной связи имеет место в правоотношениях по возмещению вреда, причиненном при фактическом задержании обвиняемого (подозреваемого), когда лицо находится в квартире, принадлежащей на праве частной собственности. Причиной возникновения имущественного вреда явилось нарушение обязанностей обвиняемого (подозреваемого) по обязательному исполнению постановлений следователя, органа дознания. В свою очередь это послужило причиной принудительного проникновения в жилое помещение уполномоченных должностных лиц, которые, правомерно осуществляли свои функции на законном основании. Таким образом, имущественный вред причинен нарушением возложенных уголовно-процессуальным законом обязанностей и правомерными действиями. Имущественного вреда можно было бы избежать, если бы обвиняемый (подозреваемый) выполнил постановление следователя, органа дознания о его задержании. Отказ собственника квартиры открыть входную дверь только способствовал увеличению имущественного вреда. Таким образом, в деликтных обстоятельствах по возмещению вреда, причиненного должностными лицами следственно-судебных органов, имеет место два вида причинно-следственной связи по своей структуре: согласно п. 1 ст. 1070 ГК- сложная причинно-следственная связь; п. 2 ст. 1070 и ст. 1069 ГК- простая и сложная причинно-следственная связь.
Наступление гражданско-правовой ответственности за вред, причиненный должностными лицами в сфере уголовного судопроизводства, исходит из двух принципов: принципа причинения и вины. В наступлении гражданско-правовой ответственности согласно п. 1 ст. 1070 ГК лежит принцип причинения. Сам факт причинения вреда, возникшего в результате незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности… порождает гражданское правоотношение, в рамках которого реализуется гражданско-правовая ответственность за причиненный вред. Такое построение обусловлено интересами максимальной защиты конституционных прав граждан, а также особенностями отношений, существующих в этой специфической государственно-властной деятельности.
Принципиально иное решение вопроса содержится в п. 2 ст. 1070 ГК: предполагается вина причинителя вреда. По общим правилам для наступления гражданско-правовой ответственности безразлично, какую форму имеет вина.
Основные выводы можно сформулировать следующим образом. Правоотношения по возмещению вреда, причиненного органам дознания, предварительного следствия имеют гражданско-правовую природу. Вышеназванные правоотношения складываются в рамках гражданско-правовой ответственности за причиненный вред.
Гражданско-правовая ответственность за имущественный вред, причиненный потерпевшему, наступает независимо от вины должностных лиц органов дознания и предварительного следствия за незаконное осуждение, незаконное привлечение к уголовной ответственности, незаконное применение мер пресечения в виде заключения под стражу и подписки о невыезде. Предлагается дополнить вышеназванный перечень: незаконным задержанием и незаконным применением принудительных мер медицинского характера.
Гражданско-правовая ответственность за имущественный и моральный вред, причиненный иной незаконной деятельностью органов дознания, предварительного следствия наступает по общим правилам деликтной ответственности. Под иной незаконной деятельностью следует понимать: освидетельствование, отстранение от должности, выемка, обыск, наложение ареста на имущество. При производстве указанных процессуальных действий противоправность может иметь место как в случае вынесения незаконного и необоснованного постановления, так и в случае фактического выполнения указанных процессуальных действий.
В гражданских правоотношениях по возмещению вреда, причиненного должностными лицами в сфере уголовного судопроизводства, имеет место два вида причинно-следственной связи: согласно п. 1 ст. 1070 ГК сложная структура причинной связи; п. 2 ст. 1070 — простая и сложная структуры причинной связи.
Гражданско-правовая ответственность должностных лиц за причиненный вред при осуществлении уголовно-процессуальной деятельности исходит из двух принципов: принципа причинения и принципа вины.
2.5 Объем, размер и порядок возмещения вреда, причиненного в сфере уголовного судопроизводства
По общему правилу причиненный вред возмещается в полном объеме причинителем вреда (ст. 1064 ГК).
Тот перечень имущественных потерь потерпевшего, который имеется в Положении о порядке возмещения ущерба от 18 мая 1981 г., в настоящее время носит лишь примерный характер. В частности, Положение упоминает о возмещении заработка и других трудовых доходов, которых потерпевший лишился в результате незаконных действий, о штрафах, взысканных во исполнение приговора суда; о судебных издержках; о суммах, выплаченных потерпевшим за оказание юридической помощи; об имуществе, конфискованном или обращенном в доход государства судом или изъятом органом дознания или предварительного следствия, и т. д. Возмещение подлежит и любой другой имущественный вред потерпевшего, выразившийся в неполучении дохода по вкладу, облигации и иной ценной бумаге; в убытках по сделкам, которые не были своевременно исполнены или были вынужденной прерваны, в лишении возможности принять наследство или сохранить его от расхищения и т. п. продолжение
--PAGE_BREAK--
Изучение следственно-судебной практики показало, что в возмещении вреда допускаются ошибки, как гражданами, так и правоохранительными органами.
Заработная плата подлежит возмещению за различные временные периоды: за время лишения свободы (с зачетом заработка, полученного в местах лишения свободы); за время отстранения от работы, за время содержания под стражей. Так, гр. О. требовал возмещения заработной платы за время заключения под стражей и отстранения от работы без учета времени применения меры подписки о невыезде. В некоторых случаях сами граждане ошибочно определяют объем возмещения. Так, гр. А просил возместить заработную плату за время лишения свободы до даты прописки по прежнему месту жительства, так как без прописки он не мог трудоустроиться.
Судом по собственной инициативе могут заменяться способы возмещения, несмотря на требования граждан. Так, гр. Т. требовала возвратить ей флакон духов, изъятых у нее во время обыска, в натуре, однако суд отказал ей в этом способе возмещения, присудив их стоимость, ссылаясь на то, что на момент рассмотрения исковых требований духи во флаконе содержались только на 1/3, и в описи изъятых вещей не указано, что духи находились в опечатанном флаконе. И, наоборот, гр. В. просил возместить ему стоимость золотой цепочки, изъятой у него в ходе следствия, суд, заменив способ возмещения, возвратил золотую цепочку в натуре. Каковы бы ни были способы возмещения, вред должен быть возмещен полностью.
Что касается восстановления нарушенных трудовых прав, действующее законодательство также требует совершенствования.
Полагаем, что следует внести соответствующую норму в будущий федеральный законодательный акт в следующей редакции: «время содержания под стражей, время отбывания наказания, а также время, в течение которого гражданин не работал в связи с отстранением от работы (должности) засчитывается в общий трудовой стаж в тройном размере, а в стаж работы по специальности — по фактической продолжительности этого времени».
Однако на практике должностные лица следственно-судебных органов продолжают руководствоваться нормой, установленной в ст. 6 Положения в существующей редакции, т. е. восстанавливая общий трудовой стаж по фактическому отбытию наказания.
Особого внимания заслуживает вопрос восстановления на работе гражданина, который был незаконно осужден или привлечен к уголовной ответственности.
В случае приглашения на работу на другое предприятие правомерно, требовать записи об увольнении в связи с переходом на другую работу. Это подтверждается и судебной практикой. Так, при удовлетворении протеста зам. генерального прокурора СССР на решение Московского областного суда от 10 марта 1983 г. и определение судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РСФСР от 6 мая 1983 г. по иску Ф. к Коломенскому холодильнику Московской области конторы «Росмясомолторг» о восстановлении на работе и взыскании заработной платы, Президиум Верховного Суда РСФСР исходил из того, что администрация Коломенского холодильника необоснованно отказала в предоставлении гр. Ф. прежней работы, уволенного п. 7 ст. 29 КЗоТ РФ. На момент рассмотрения дела Президиум Верховного Суда РФ гр. Ф. работал старшим инструктором в заготовительной конторе Коломенского райпотребсоюза, восстанавливаться на работе в Коломенский холодильник не пожелал, а просил изменить формулировку оснований увольнения и признать его уволенным по п. 5 ст. 29 КЗоТ, поскольку в отношении него имеется письменное ходатайство Коломенской заготконторы Коломенского райпотребсоюза о переводе на должность ст. инструктора Коломенского холодильника. Учитывая, что ему прежняя или другая равноценная работа после вынесения постановления о прекращении против него уголовного дела не была предоставлена по вине администрации Коломенского холодильника, с ответчика в пользу гр. Ф. — взыскана заработная плата за 3 месяца вынужденного прогула на основании ст. 214 КЗоТ РФ. Исковое требование гр. Ф. об изменении формулировки увольнения с Коломенского холодильника по ст. 29 п. 5 КЗоТ РФ в связи с переводом на работу в заготконтору Коломенского райпотребсоюза удовлетворено.
Единственным обстоятельством, исключающим возмещение государством причиненных убытков, является самооговор. Если самооговор является следствием применения к гражданину насилия, угроз и иных незаконных мер, то причиненный ущерб подлежит возмещению. Чаще всего под самооговором в следственно-судебной практике понимают показания подозреваемого, обвиняемого, подсудимого о признании своей вины в совершении инкриминируемого деяния. По данным проведенных исследований, самооговор является следствием не умысла потерпевшего, а влияния таких неблагоприятных обстоятельств, как немедленный арест, производство обыска в доме, неоднократные допросы по одному и тому же поводу, чаще всего самооговор выступает следствием применения недозволенных методов ведения предварительного расследования. Представляется, что самооговор, как обстоятельство, исключающее возмещение вреда, не является бесспорным.
В нашей стране уже более полутора десятков лет существует институт возмещения государством вреда, причиненного человеку незаконным уголовным преследованием. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 18 мая 1981 г. было утверждено Положение о порядке возмещения ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда (далее — Положение). В соответствии с этим актом лица, в случае причинения им вреда незаконным осуждением, незаконным привлечением к уголовной ответственности, незаконным применением в качестве меры пресечения заключения под стражу, получили, в частности, право на возмещение со стороны государства нанесенного им имущественного ущерба. О компенсации же морального вреда в материальной форме в этом документе не упоминалось.
Вообще, принцип допустимости возмещения морального вреда в материальной (денежной) форме стал находить отражение в отечественном законодательстве значительно позднее — с 90-х гг. Так, Верховным Советом СССР были приняты 31 мая 1991 г. новые Основы гражданского законодательства, Союза ССР и республик (далее — Основы), действие которых было распространено на территорию Российской Федерации с 3 августа 1992 г. Статья 131 Основ позволила возмещать моральный вред, причиненный гражданину неправомерными действиями, в денежной или иной материальной форме при наличии вины причинителя вреда. Однако только с 1 марта 1996 г., с принятием части второй Гражданского кодекса РФ, реабилитированные лица получили конкретную и бесспорную законодательную базу для компенсации со стороны государства и своих моральных переживаний, связанных с неправомерным уголовным преследованием (ст. 1100 ГК РФ).
Правоприменительная практика последних лет показывает, что суды, отказывая в конечном итоге «жертвам правосудия» в удовлетворении исков о компенсации морального вреда, причиненного им до 1 марта 1996 г., ссылались прежде всего на то, что ч. 2 ст. 127 Основ, регулирующая отношения по возмещению вреда от незаконного уголовного преследования, делает ссылку на специальный законодательный акт, в данном случае на Положение от 18 мая 1981 г., которое не содержит норм, предусматривающих возможность материальной компенсации морального вреда.
Такой подход к данной проблеме, однако, разделяется далеко не всеми юристами. Изложение иных точек зрения по этому вопросу представляется достаточно актуальным и по сей день, поскольку именно с начала 90-х годов в судах значительно возросло количество вынесенных оправдательных приговоров и соответственно стало больше лиц, которые могли бы претендовать на материальную компенсацию перенесенных ими моральных страданий (только в 1993-1994 гг. в судах Российской Федерации было оправдано 6256 человек).
Наверное, нет особой необходимости убеждать кого-либо в том, какие сильнейшие муки и переживания испытывают граждане, ставшие жертвами судебных или следственных ошибок. Для таких людей компенсация причиненного им морального вреда зачастую оказывается намного важнее, нежели возмещение имущественного ущерба. Многомесячное, а нередко и многолетнее необоснованное пребывание человека под стражей, помимо острейших переживаний нравственного характера, почти всегда сопряжено для него и с огромными физическими страданиями, являющимися следствием не выдерживающих никакой критики условий содержания в следственных изоляторах. Общеизвестно, что в следственных изоляторах России не обеспечивается даже элементарный жизненный уровень, необходимый для поддержания здоровья. Большинство следственных изоляторов размещено в зданиях дореволюционной постройки, требующих незамедлительного ремонта и реконструкции. Число содержащихся в камерах, как правило, в несколько раз превышает санитарные нормы, отчего арестованные вынуждены спать по очереди, на полу, часто без постельных принадлежностей. Все это ведет к конфликтам, сопровождающимся драками и получением увечий. Перенаселенность камер, естественно, приводит к антисанитарии, в результате которой в СИЗО свирепствуют инфекционные заболевания. На очень низком уровне находятся также питание и медицинское обслуживание заключенных. Конечно, практически невозможно возместить перенесенные в таких условиях невиновным человеком нравственные и физические страдания. Но хотя бы их денежная компенсация, в том числе и за моральный вред, причиненный в период с 3 августа 1992 г. по 1 марта 1996 г., была бы в высшей степени оправданной. Ведь речь идет о тысячах реабилитированных в указанный период людей.
В этой связи заслуживает внимания точка зрения А. Эрделевского, который, выражая свое несогласие со складывающейся судебной практикой, отмечает следующее. С одной стороны, п. 1 Положения от 18 мая 1981 г. реабилитированным, помимо восстановления различных прав и возмещения имущественного вреда, предусматривается также и компенсация иного ущерба, откуда делается вывод, что этот пункт в части возмещения иного, т. е. неимущественного, ущерба имел своего рода резервный характер, так как на момент утверждения Положения отечественное законодательство не предусматривало возможности возмещения морального вреда.
С другой стороны, давая правовой анализ ч. 2 ст. 127 Основ, А. Эрделевский считает, что она не требует «специального порядка» или «порядка, специально установленного», а требует лишь, чтобы соблюдался тот порядок, который установлен законодательными актами. Соответственно для возмещения морального вреда такой порядок предусмотрен — это общий исковой порядок, когда гражданин обращается в суд с требованием (иском) о возмещении ему из средств государственной казны (п. 3 ст. 25 Основ) морального вреда на основе гражданско-процессуальных норм.
Этим объясняется и упоминание в ч. 2 ст. 127 Основ о порядке, установленном законодательством, как об особой процедуре именно по возмещению имущественного вреда, предусмотренной Положением от 18 мая 1981 г. Думается, что указанный способ возмещения морального вреда «жертвам правосудия» был бы наиболее приемлем только на временном отрезке его причинения с 3 августа 1992 г. по 12 декабря 1993 г. и возможен только в случае виновных действий должностных лиц правоохранительных органов и судов, так как ст. 131 Основ не предусматривает компенсации морального вреда при отсутствии вины причинителя вреда.
Значит, вину должностных лиц нужно доказывать на общих основаниях, при предъявлении иска. Однако зачастую такая вина труднодоказуема. Иногда невозможно определить виновность конкретного должностного лица, нередки и случаи, когда чья-либо вина вообще отсутствует (скажем, имела место ошибка свидетеля при опознании подозреваемого, результаты которого послужили главным основанием для неправомерного привлечения невиновного к уголовной ответственности).
С принятием Конституции РФ, ст. 53 которой предоставляет каждому право на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц, закладывается правовой фундамент для возмещения со стороны государства реабилитированному любого вида вреда (какие-либо изъятия в статье отсутствуют), причем независимо от вины должностных лиц, поскольку данное условие также не оговаривается. Представляется, что поэтому реабилитированный гражданин вправе, опираясь на ст. 53 Конституции РФ, имеющей высшую юридическую силу и прямое действие, предъявить иск к государству о компенсации понесенных им моральных страданий, связанных с незаконным уголовным преследованием. Таким образом, наверное, можно говорить, что уже с 12 декабря 1993 г. фактически презюмируется ответственность государства за причинение вреда действиями (бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц.
Однако даже с введением в действие части второй ГК РФ нашли разрешение далеко не все проблемы, связанные с компенсацией морального вреда «жертвам правосудия».
Из смысла ст.ст. 1070 и 1100 ГК вытекает, что механизм возмещения реабилитированным имущественного и морального вреда различен. В первом случае, в соответствии с имеющейся в ст. 1070 ГК ссылкой на порядок, установленный законом, материальный ущерб возмещается в соответствии с продолжающим действовать Положением от 18 мая 1981 г. В случае же с компенсацией морального вреда в ст. 1100 ГК такая ссылка отсутствует, равно как и сам законодательный акт, регулирующий специальный порядок его возмещения. В связи с этим для компенсации морального вреда остается только общеисковой порядок. продолжение
--PAGE_BREAK--
Использование же в этой ситуации аналогии с процедурой возмещения имущественного ущерба, предусмотренной Положением от 18 мая 1981 г., в полной мере вряд ли возможно. В таком случае по делам, прекращенным на досу-дебных стадиях, размер компенсации за причиненный моральный вред должен был бы определяться не судами, а органами предварительного следствия и прокуратуры. А это, с учетом известной специфики и сложности определения размера компенсации за такой вид вреда, не будет основано на законе, так как войдет в противоречие, в частности, со ст.ст. 151, 1101 ГК РФ. В соответствии с ними только суд может возложить обязанность денежной компенсации морального вреда и определить ее размер. Однако если окончательное решение о признании лица невиновным принималось судом, то и вопрос о возмещении ущерба решается в судебном порядке, а именно в соответствии со ст. 369 УПК РСФСР, как того требует постановление Пленума Верховного Суда СССР от 23 декабря 1988 г. № 15 «О некоторых вопросах применения в судебной практике Указа Президиума Верховного Совета СССР от 18 мая 1981 г. „О возмещении ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями государственных и общественных организаций, а также должностных лиц при исполнении ими служебных обязанностей“.
Иначе говоря, в таком случае еще до внесения соответствующих изменений в законодательство можно говорить о возможности рассмотрения вопроса о возмещении реабилитированным всех видов вреда в одном судебном заседании, что позволит сэкономить время и душевные силы и без того настрадавшимся от правоохранительной и судебной системы реабилитантам, будет хоть немного препятствовать росту количества гражданских дел в судах. Это представляется возможным, если допустить аналогию в возмещении морального вреда с процедурой возмещения ущерба, установленной Положением от 18 мая 1981 г. Данный подход будет тем более справедлив, поскольку в отношении „жертв преступлений“ суды уже давно стали действовать фактически по аналогии, принимая решение о возмещении им морального вреда при постановлении приговора (хотя ст.ст. 29, 54 УПК РСФСР до сих пор предусматривают возмещение в рамках уголовного судопроизводства только материального вреда).
В этой связи не лишним будет привести в качестве примера нормы законодательства зарубежных стран о возмещении морального вреда за незаконное осуждение и арест в материальной форме. Так, в УПК Польши предусмотрено удовлетворение за причиненную несправедливость, которая предполагает компенсацию за вынесенные Физические страдания, связанные с самим фактом применения незаконных мер, либо вызванные полученными при этом телесными повреждениями здоровья. В Германии в соответствии с Законом о возмещении ущерба, возникшего в результате уголовного преследования от 8 марта 1971 г. (с последующими изменениями) для исчисления неимущественного ущерба предусмотрена ставка 10 марок за каждый день, проведенный в заключении. Во Франции точного критерия для определения размера возмещения не существует. Так, за 6 дней незаконного лишения свободы назначалось 3000—4000 франков возмещения. В другом случае за 40 дней незаконного лишения свободы — 4000 франков. Одному из осужденных, незаконно находившемуся под стражей в течение 8 лет, было выплачено 125000 франков, а другому незаконно арестованному лицу, пробывшему под стражей 9 дней, назначили возмещение в 1500 франков. Как видим, в зарубежной практике нет унифицированного критерия для исчисления размера возмещения морального вреда в денежной форме.
Представляется целесообразным установить минимальный уровень — единицу измерения для возмещения морального вреда. Такой единицей измерения может стать стоимость суточного довольствия осужденных к лишению свободы, содержащихся в следственных изоляторах и других учреждениях уголовно-исполнительной системы. Теперь рассмотрим порядок возмещения вреда. В процессе возмещения вреда, причиненного гражданину незаконным осуждением, незаконным привлечением к уголовной ответственности, незаконным применением в качестве меры пресечения заключения под стражу и т. д., он сталкивается с целым рядом труднопреодолимых преград. Во многом это обусловлено несовершенством и несогласованностью действующего законодательства. Статья 58-1 УПК предусматривает, что при прекращении уголовного дела за отсутствием события преступления, отсутствием в деянии состава преступления или за недоказанностью участия гражданина в совершении преступления, а также при постановлении оправдательного приговора орган дознания, следователь, прокурор и суд обязаны разъяснить гражданину порядок восстановления его нарушенных прав и принять предусмотренные законом меры к возмещению ущерба, причиненного гражданину в результате незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу.
Условия и порядок возмещения ущерба определяются действующим законодательством, а именно — Указом Президиума Верховного Совета СССР от 18 мая 1981 г. „О возмещении ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями государственных и общественных организаций, а также должностных лиц при исполнении ими служебных обязанностей“, Положением о порядке возмещения ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда, утвержденным тем же Указом, Инструкцией по применению указанного Положения. Реализация перечисленных актов в настоящий момент с учетом положений гражданского законодательства (ст.ст. 1070, 1071 ГК РФ) вызывает определенные трудности в правоприменительной практике.
Положением и Инструкцией предусмотрена достаточно сложная и громоздкая досудебная процедура возмещения ущерба. Гражданину, а в случае его смерти — наследникам и иждивенцам одновременно с уведомлением о прекращении дела в стадии предварительного расследования либо с копией вступившего в законную силу оправдательного приговора или постановления (определения) суда направляется извещение, разъясняющее право и порядок возмещения ущерба (п. 6 Инструкции).
Для определения размера ущерба гражданин в течение 6 месяцев после направления ему извещения может обратиться:
при прекращении производства по делу органами дознания или следствия, входящими в систему МВД или ФСБ, в соответствующее областное управление и приравненное к нему звено;
при прекращении производства по делу следователем прокуратуры либо органами дознания, не входящим в систему МВД или ФСБ, — в прокуратуру области и приравненного к ней звена, осуществляющих надзор за расследованием дела;
при вынесении оправдательного приговора или прекращении дела судом первой инстанции либо в кассационном или надзорном порядке — в суд, рассмотревший дело по первой инстанции (п. 10 Инструкции).
Определение размера ущерба производится в месячный срок со дня обращения гражданина указанными выше органами путем вынесения постановления (определения), в котором должен быть приведен подробный расчет подлежащих выплате сумм и разъяснен порядок его обжалования и опротестования (п. 11 Инструкции).
Не позднее трех суток после вынесения постановления (определения) о размере ущерба заверенная гербовой печатью его копия направляется гражданину или его наследникам, которую они предъявляют в финансовый отдел исполкома районного Совета народных депутатов для получения чека, который оплачивается учреждениями Госбанка за счет средств республиканского бюджета.
На практике складывается парадоксальная ситуация, когда гражданин, даже основательно изучивший указанные нормативные акты, не может в полной мере реализовать свое право на возмещение ущерба, не зная точно, какой конкретно орган осуществляет указанное возмещение.
Остается — обращение в суд. Статьей 118 ГПК предусмотрен исковой порядок возмещения ущерба, причиненного гражданину незаконным осуждением, незаконным привлечением к уголовной ответственности либо незаконным применением в качестве меры пресечения заключения под стражу.
Суд же при рассмотрении требований истца ввиду явно устаревшего законодательства и отсутствия четкого механизма реализации нормы (ст. 1070 ГК РФ) сталкивается с проблемой определения надлежащего ответчика.
Практика показывает, что суды в качестве „ответчиков“ по указанной категории дел привлекают различные органы: от департамента финансов субъекта Федерации и территориальных органов федерального казначейства до соответствующих органов государственной власти и непосредственно должностных лиц.
С учетом существующего ныне разграничения компетенции орган местного самоуправления не может выдавать чек, на основании которого будет осуществляться возмещение причиненного гражданам ущерба за счет средств федерального бюджета. По тем же причинам гражданин не может обратиться и в финансовый орган субъекта Российской Федерации, который также не уполномочен распоряжаться средствами казны РФ.
Позиция Верховного Суда РФ по данному вопросу однозначна: возложение материальной ответственности в связи с незаконным привлечением лица к уголовной ответственности на орган местного самоуправления противоречит закону. Так, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ, отменяя постановление судьи, которым на финансовый отдел администрации района возложена обязанность возместить ущерб двум гражданам в связи с незаконным привлечением их к уголовной ответственности, указала, что вред, причиненный гражданину незаконным привлечением к уголовной ответственности, возмещается государством. В силу ст. 12 Конституции Российской Федерации органы местного самоуправления не входят в систему органов государственной власти. На этом основании со ссылкой на ст. 1070 ГК РФ при новом рассмотрении дела суду рекомендовано выяснить, на какой орган федерального казначейства должно быть возложено возмещение причиненного заявителям вреда.
Однако и органы федерального казначейства также не наделены правом выступать в судах от имени Российской Федерации. В соответствии с Указом Президента РФ от 8 декабря 1992 г. № 1556 „О федеральном казначействе“, Положением о Федеральном казначействе Российской Федерации, утвержденным Постановлением Правительства Российской Федерации от 27 августа 1993 г. № 864, их задачей, среди прочих, является организация бюджетного и финансового исполнения республиканского бюджета Российской Федерации. Тем самым они уполномочены исполнять решения, принятые распорядителями средств федерального бюджета, не представлять Российскую Федерацию, от имени которой приобретать и осуществлять имущественные и личные неимущественные права и обязанности, выступать в суде могут лишь органы государственной власти в рамках их компетенции, установленной актами, определяющими статус этих органов (п. 1 ст. 125 ГК РФ).
Из этого следует, что органы федерального казначейства по искам, обязанность удовлетворения которых лежит на Российской Федерации (возмещение ущерба, причиненного незаконными действиями органов предварительного следствия, дознания, прокуратуры и суда и пр.), не являются надлежащими ответчиками и не могут выступать в суде от имени Российской Федерации.
Не совсем четки в части решения вопроса об определении надлежащего ответчика по делам указанной категории и разъяснения Верховного Суда Российской Федерации.
В п. 12 постановления Пленумов Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ от 1 июля 1996 г. № 6/8 „О некоторых вопросах, связанных с применением части первой ГК РФ“ отмечалось, что в случае предъявления гражданином или юридическим лицом требования о возмещении убытков, причиненных в результате незаконных действий (бездействия) государственных органов, органов местного самоуправления или должностных лиц этих органов, ответчиком по такому делу должны признаваться Российская Федерация, соответствующий субъект РФ или муниципальное образование в лице соответствующего финансового или иного управомоченного органа. В этом случае суд привлекает в качестве ответчика по делу соответствующий финансовый или иной управомоченный орган. При удовлетворении иска взыскание денежных сумм производится за счет средств соответствующего бюджета, а при отсутствии денежных средств — за счет иного имущества, составляющего соответствующую казну.
В обзоре же судебной практики за первый квартал 1997 г. указано, что при рассмотрении дел о возмещении вреда, причиненного гражданину или юридическому лицу, ответственность за который установлена ст.ст. 1069 и 1070 ГК РФ, надлежащими ответчиками являются Министерство финансов РФ, если вред подлежит возмещению за счет казны Российской Федерации, управление финансов субъекта РФ, если вред должен возмещаться за счет казны субъектов РФ, либо финансовый отдел муниципального образования, если вред возмещается за счет казны этого образования. При этом в решении об удовлетворении иска должно быть указано, что соответствующая сумма возмещения взыскивается за счет казны РФ (казны субъекта Федерации, казны муниципального образования), а не за счет средств самого финансового органа. продолжение
--PAGE_BREAK--
Анализ правоприменительной практики позволяет сделать вывод о том, что процедура возмещения вреда реабилитированным лицам далека от совершенства. Многие вопросы и, в частности, привлечение по указанным делам в качестве ответчика Министерства финансов РФ, решаются весьма нерационально, что приводит к необоснованному затягиванию сроков рассмотрения дел, отвлечению работников для осуществления представительских функций, значительному удорожанию судебной процедуры, в целом же — к отсутствию бережливости в расходовании средств на отправление правосудия. Если суды, руководствуясь соответствующими разъяснениями Верховного Суда РФ, по каждому гражданскому делу данной категории станут привлекать в качестве ответчика Министерство финансов РФ, то это неизбежно приведет к увеличению сроков их рассмотрения.
Кроме того, для осуществления функции представительства в судах министерству необходимо будет увеличивать штат сотрудников либо на местах осуществлять подготовку соответствующих специалистов. Целесообразно, чтобы эти функции (при необходимости) исполнял представитель третьего лица — государственного органа, должностное лицо которого выносило решение о прекращении дела по реабилитирующему основанию.
Заслуживают всяческой поддержки предложения о дополнении УПК главами об общих условиях возмещения вреда гражданину в случае его реабилитации. Такое решение, облегчив реабилитированным гражданам практическую реализацию своих прав, будет способствовать оптимизации уголовного процесса, сокращению сроков рассмотрения дел данной категории и, что немаловажно, снимет проблему определения надлежащего ответчика.
Основные выводы из вышеизложенного можно сформулировать следующим образом. Вред, причиненный незаконными действиями в сфере уголовного судопроизводства, должен возмещаться в полном объеме. Судебно-следственные органы отступают от принципа полного возмещения вреда. Это связано с ошибками судебно-следственных органов, а также противоречиями, сложившимися между нормативными актами бывшего Союза ССР, и действующим законодательством Российской Федерации.
Размер причиненных убытков устанавливается на момент вынесения судебного решения по рыночным ценам. Расчет среднемесячного заработка следует производить с учетом индексации доходов населения на момент вынесения судебного решения.
Целесообразно установить минимальный уровень размера денежной компенсации возмещения морального вреда. Таковым минимальным уровнем — единицей измерения может стать стоимость суточного довольствия лиц, содержащихся под стражей в следственных изоляторах и других учреждениях уголовно-исполнительной системы.
Действующими законодательными актами порядок восстановления субъективных гражданских прав имеет многоступенчатый характер, что не позволяет гражданам в полной мере и своевременно осуществить свои права. Судебно-следственные органы не всегда надлежащим образом выполняют обязанности, возложенные на них от. 58-1 УПК.
Целесообразно установить двухступенчатый порядок восстановления гражданских прав:
1) направление уведомления с разъяснением гражданам их прав по восстановлению нарушенных субъективных гражданских прав;
2) рассмотрение заявлений граждан и юридических лиц о восстановлении субъективных прав в период совершения в отношении них незаконных действий.
Рассмотрение заявлений следует осуществлять в судебном исковом порядке. Подачу искового заявления с материально-правовыми требованиями такого рода следует освободить от уплаты государственной пошлины. Гражданское дело должно слушаться с участием прокурора.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Проведенное исследование отношений по возмещению вреда, причиненного должностными лицами в сфере уголовного судопроизводства, позволяет сделать следующие основные выводы и предложения.
Обязательство, возникающее вследствие причинения вреда, следует понимать как гражданское правоотношение, по которому потерпевший (кредитор) имеет право требовать от должника (причинителя) полного возмещения противоправно причиненного вреда путем предоставления имущества в натуре или возмещения причиненных убытков.
Обязательства, возникающие вследствие причинения вреда, носят охранительный характер и являются одним из способов защиты нарушенных субъективных гражданских прав.
Деликтные обязательства являются формой реализации гражданско-правовой ответственности и направлены на восстановление не только имущественных прав потерпевшего, но и его здоровья, чести, достоинства, деловой репутации и других неимущественных прав.
Субъектами деликтного обязательства являются причинитель вреда (должник) и потерпевший (кредитор). Субъектный состав обязательства может быть более сложным, поскольку причинитель вреда и субъект ответственности за причиненный вред могут не совпадать в одном лице. На стороне должника выступают как бы два субъекта: непосредственный причинитель вреда и субъект ответственный за причиненный вред. К категории потерпевших относится широкий круг лиц.
Содержанием обязательства, возникающего вследствие причинения вреда, является право кредитора (потерпевшего) требовать восстановления нарушенного права в то состояние, которое оно было до совершения правонарушения, а должник (деликвент) обязан возместить имущественный или неимущественный (моральный) вред, причиненный вследствие деликта, за счет своего имущества в полном объеме.
Основанием обязательства, возникающего вследствие причинения вреда, при наступлении виновной ответственности является полный состав гражданского правонарушения, при наличии безвиновной ответственности — «усеченный» состав гражданского правонарушения.
Правоотношения, возникающие вследствие причинения вреда должностными лицами в сфере уголовного судопроизводства, имеют гражданско-правовую природу и представляют собой гражданско-правовую ответственность.
Под обязательством, возникающим вследствие причинения вреда, должностными лицами в сфере уголовного судопроизводства, следует понимать гражданское правоотношение, по которому кредитор (гражданин или юридическое лицо) вправе требовать полного возмещения вреда, а должник (государство, которое выступает в качестве субъекта ответственности) обязан полностью возместить причиненный вред.
Основанием возникновения гражданских правоотношений по возмещению вреда в сфере уголовного судопроизводства является полный и «усеченный» составы гражданских правоотношений, предусмотренные ст. 1070 ГК.
Субъекты уголовно-процессуальных правоотношений не совпадают с субъектами гражданских правоотношений по возмещению вреда, причиненного должностными лицами в сфере уголовного судопроизводства. Субъектные составы гражданских правоотношений могут быть различными в зависимости от конкретной ситуации.
Гражданско-правовая ответственность за вред, причиненный незаконными уголовно-процессуальными действиями, основывается на принципе вины и принципе причинения, квалифицирующие признаком определения условий ответственности является характер незаконных уголовно-процессуальных действий. Гражданско-правовая ответственность наступает в результате «иной незаконной деятельности», под которой следует понимать такие уголовно-процессуальные действия, как освидетельствование, отстранение от работы, выемка, обыск, арест имущества.
В связи с тем, что действующие законодательные акты, регулирующие порядок возмещения вреда, причиненного при осуществлении уголовного судопроизводства не отвечают складывающимся современным экономическим отношениям, предлагается разработать федеральный комплексный законодательный акт, регламентирующий порядок возмещения вреда, причиненного незаконными действиями должностных лиц следственно-судебных органов, ясно определить его направленность на восстановление нарушенных конституционных прав и свобод граждан, прав и интересов юридических лиц.
Предлагается в федеральном законодательном акте предусмотреть восстановление трудового стажа по специальности по фактической продолжительности за время содержания под стражей; за время отбывания наказания, а также за время отстранения от работы.
Предлагается в федеральном законодательном акте предусмотреть положение о восстановлении общего трудового стажа в тройном размере за время незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности.
Предлагается в федеральном законодательном акте установить минимальный уровень исчисления возмещения морального вреда в материальной форме, исходя из стоимости суточного довольствия для лиц, содержащихся под стражей в учреждениях уголовно-исполнительной системы РФ.
Предлагается в федеральном законодательном акте установить судебный исковой порядок восстановления нарушенных конституционных прав независимо от характера уголовно-процессуальных действий и субъекта, ответственного за причиненный вред.
Предлагается по-новому изложить п. 2 ст. 167 УПК РСФСР, предусмотрев выемку документов, содержащих коммерческую тайну, с санкции прокурора.
БИБЛИОГРАФИЯ
I. Законы и другие нормативные акты.
1. Конституция Российской Федерации 1993 г.
2. Гражданский Кодекс РФ (части первая и вторая).
3. Гражданский процессуальный Кодекс РСФСР 1964 г.
4. Гражданский Кодекс РСФСР 1964 г.
5. Основы гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 1991 г.
6. Уголовно-процессуальный Кодекс РСФСР 1960 г.
7. Уголовный Кодекс РФ 1996 г.
8. Уголовный Кодекс РСФСР 1960 г.
9. Кодекс законов о труде РСФСР 1971 г.
10. Федеральный закон «Об основах государственной службы Российской Федерации» от 31.07.1995 г. № 119-ФЗ. продолжение
--PAGE_BREAK--
11. Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности» от 12.08.1995 г. № 144-ФЗ.
12. Закон РФ «Об обжаловании в суде действий и решений, нарушающих права и свободы граждан» от 27.04.1993 г. № 4866-1.
13.Закон РСФСР «О государственных пенсиях в РФ» от 20.11.1990 г. № 340-1.
14. Указ Президента РФ «О федеральном казначействе» от 8.12.1992 г. № 1556.
15. Постановление Правительства РФ «Об утверждении Положения о федеральном казначействе Российской Федерации» от 27.08.1993 г. № 864.
16. Постановление Верховного Совета РФ «Об утверждении Правил возмещения работодателем вреда, причиненного работникам увечьем, профессиональным заболеванием либо иным повреждением здоровья, связанными с исполнением ими своих трудовых обязанностей» от 24.12.1992 г. №4214-1.
17. Указ Президиума Верховного Совета СССР «О возмещении ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями государственных и общественных организаций, а также должностных лиц при исполнении ими служебных обязанностей» от 18 мая 1981 г.
18. Положение о порядке возмещения ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда" от 18.05.1981 г. утверждено Указом Президиума Верховного Совета CCCPOT18.05.1981 г.
19. Постановление Пленумов Верховного Суда РФ и Высшего арбитражного Суда РФ «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой ГК РФ» от 1.07.1996г. №6/8.
20. Постановление Пленума Верховного Суда РФ «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда» от 20.12.1994 г. № 10.
21. Приказ Министерства финансов РФ № 236 «О совершенствовании организации работы по возмещению вреда, причиненного гражданину или юридическому лицу в результате незаконных действий (бездействий) государственных органов либо должностных лиц этих органов» от 23.11.1998 г.
22. Примерное положение об организации работы специализированных подразделений дознания милиции общественной безопасности (местной милиции); утверждено приказом МВД России № 368 от 16.10.1992 г. «О мерах по укреплению подразделений дознания и совершенствованию раскрытия преступлений, по которым предварительное следствие необязательно».
23. Инструкция по применению Положения о порядке возмещения ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда; утверждена Министерством юстиции СССР, Прокуратурой СССР и Министерством Финансов СССР по согласованию с Верховным Судом СССР, Министерством внутренних дел СССР и Комитетом государственной безопасности СССР от 2.03.1982 г.
24. Инструкция № 185 от 19.12.1984 г. «О порядке учета, оценки и реализации конфискованного, бесхозяйного имущества, имущества, перешедшего по праву наследования к государству, и кладов; объявлена указанием МВД СССР № 40 от 13.04.1985 г.
25. Инструкция МВД СССР от 16.11.1977 г. „О порядке изъятия орденов, медалей СССР и документов к ним, нагрудных знаков и документов о присвоении почетных звании в случае заключения награжденного под стражу или осуждения к лишению свободы, а также о порядке хранения и возвращения наград владельцу после освобождения из-под стражи“; утверждена приказом МВД СССР №342 от 16.11.1977 г.
26. Инструкция № 34/15 от 18.10.1989 г. „О порядке изъятия, учета, хранения и передачи вещественных доказательств по уголовным делам, ценностей и иного имущества органами предварительного следствия, дознания и судами“; утверждена совместно Прокуратурой СССР, Министерством юстиции СССР, МВД СССР, КГБ СССР, Верховным Судом СССР от 18.10.1989 г.
II. Книги и статьи.
27. Антимонов Б. А., Флейшиц Е. А. Проект Основ гражданского законодательства. // Советское государство и право. — М., 1960 № 5.
28. Безлепкин Б. Т. Вопросы реабилитации на предварительном следствии. — Горький, 1975.
29. Безлепкин Б. Т. Возмещение ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда. Академия МВД СССР. — М., 1985.
30. Безлепкин Б. Т. Отраслевая принадлежность института возмещения ущерба реабилитированному. //Советское государство и право. 1989, № 1.
31. Божьев В. П. Уголовно-процессуальные правоотношения. — М., 1975.
32. Бойцова Л. В. Ответственность государства за ущерб, причиненный гражданам в сфере правосудия: генезис, сущность, тенденции развития. Дисс. докт. юрид. наук. -М., 1995.
33. Брагинский М. И. К вопросу об ответственности за чужие действия по советскому гражданскому праву. — М., 1961.
34. Братусь С. Н. Предмет и система советского гражданского права. — М., 1963.
35. Варшавский К. М. Обязательства, возникающие вследствие причинения вреда другому лицу. — М., 1929.
36. Венедиктов А. В. Государственная социалистическая собственность. — М., 1943.
37. Ветрова Г. Н. Уголовно-процессуальное правонарушение. Сборн. Совершенствование законодательства о суде и правосудии. — М., 1985.
38-Вильнянский С. И. О кодификации советского гражданского права. Научная конференция по вопросам кодификации советского законодательства Тезисы докладов/.-Харьков, 1957.
39. Добровольская Т. Н. К вопросу о возмещении вреда, причиненного неосновательным привлечением к уголовной ответственности и осуждением. // Ученые записки ВИЮН. Вып. № 10., — М., 1959.
40. Добровольская Т. Н. Возмещение материального ущерба, причиненного гражданам незаконными действиями должностных лиц органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда. Проблемы правового статуса личности в уголовном процессе. — Саратов, 1981.
41. Донцов Е. С., Маринина М. Я. Имущественная ответственность за вред, причиненный личности. — М., 1986.
42-Загородников Н. И. Давность уголовного преследования и ее сроки. // Социалистическая законность, 1967, № 2.
43. 3емлянушкин И. С. За тесную связь науки и практики. Сборник. Вопросы укрепления законности и устранения следственных ошибок в уголовном судопроизводстве. — М.,1988.
44. Иоффе О. С. Ответственность по советскому гражданскому праву. -Л., 1955.
45. Иоффе О. С. и др. О проекте Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик. // Советское государство и право. — М., 1961. № 2.
46. Караджа-Искров Н. П. Новейшая эволюция административного права. — Иркутск, 1927.
47. Коврига 3. Ф. Уголовно-процессуальная ответственность. — Воронеж: Изд. Воронежского ун-та., 1984.
48. Кофман В. И. Соотношение вины и противоправности в гражданском праве // Правоведение. 1957, № 1.
49. Красавчиков С. А., Пертцик В. А., Шмайлова Л. П. Реализация конституционных норм. // Советское государство и право. — М., 1979, № 5.
50. Кудин Ф. М. Принуждение в уголовном судопроизводстве. Издат-во Красноярского ун-та, 1985.
51. Кун А. П. Возмещение вреда, причиненного гр-ну актами власти. Автореф. канд. дисс. -Л., 1984.
52. Левицкая Т. Н. Я осужден незаконно. Возместите ущерб. // „Российская юстиция“, № 7,1998.
53. Лубенский А. И. Возмещение ущерба, причиненного незаконным арестом и осуждением по законодательству зарубежных стран. ВНИИСЭ, М., 1980.
54. Магазинер Я. М. Ответственность государства за причиненный вред (ст. 407 и 403 ГК)// Вестник советской юстиции. Харьков, 1926. № 23.
55. Майшев О. Г. О возмещении морального и материального вреда, наступившего вследствие неправомерных действий органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда. // Российская юстиция, 1998, № 3.
56. Маркова М. Г. Возмещение вреда, причиненного незаконными действиями в правоохранительной сфере. Сб. ст. Проблемы гражданского права под ред. Ю. К. Толстого.-Л.: ЛГУ, 1987.
57. Недбайло Р. Е. О юридических гарантиях осуществления правовых норм // Советское государство и право. 1957, № 6.
58.0льков С. Г. Уголовно-процессуальные правонарушения в Российском законодательстве и общая теория социального поведения. ВШ МВД РФ. Тюмень, 1993.
59. Орловский П. Е. Основы гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик. // Советское государство и право. 1962 № 1.
60. Острикова Л. К. Проблемы возмещения ущерба, причиненного должностными лицами в сфере уголовного судопроизводства. Дисс. канд. юрид. наук. — М., 1994.
61-Петрухин И. Л. Свобода личности и уголовно-процессуальное принуждение. — М., 1985.
62. Савицкий В. М. и Флейшица Е. А. Об имущественной ответственности за вред, причиненный должностными лицами органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда. // Советское государство и право. — М., 1966, №7.
6З.Свердлык Г. А. Принципы советского гражданского права. Красноярск, 1985.
64. Скворцов Н. Н. Правовые последствия оправдательного приговора. // Советское государство и право. М., 1970. № 9.
65. Смирнов В. Т. О кодификации норм, регулирующих обязательства по причинению вреда. // Вопросы кодификации советского права Вып. 3. — Л., 1960.
66. Смирнов В. Т. Обсуждение Основ гражданского законодательства. „Круглый стол“. // Правоведение, 1992, № 2.
67.Строгович М. С. Материальная истина и судебные доказательства в советском уголовном процессе. — М., 1955.
68-Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса. — М., 1957.
69. Строгович М. С. Теоретические вопросы советской законности. // Советское государство и право. — М., 1956, № 2.
70. Сулейменова Г. Ж. Уголовно-процессуальная ответственность следователя. Автореф. дисс. кан. юрид. наук. — М., 1988.
71. Тархов В. А. Ответственность по советскому гражданскому праву. — Саратов, 1973.
72. Толстой Ю. К. О теоретических основах кодификации гражданского законодательства // Правоведение, 1957, № 1.
73. Толстой Ю.К. О проекте Основ гражданского законодательства СССР и союзных республик // Правоведение, 1960, № 4.
74. Толстой Ю. К., Сергеев А. П. Гражданское право. Учебник, — М., 1997.
75. Халфина Р. О. Общее учение о правоотношениях. — М., 1974.
76. ЧувилевА. А. Дознание в органах внутренних дел. — М., 1966.
77. Чувилев А. А. Привлечение следователем и органом дознания лица в качестве подозреваемого по уголовному делу. — М., 1982.
78. Чувилев А. А. Заключение под стражу в качестве меры пресечения, М., 1989,
79. Чувилев А. А. Проблемы института дознания на современном этапе. См. меж- вуз. сб. науч. трудов. Проблемы совершенствования уголовного и уголовно- процессуального законодательства России. — М., 1993.
80. Элькинд П. С. Толкование и применение норм уголовно-процессуального права.-М., 1967.
81. Элькинд П. С. Сущность советского уголовно-процессуального права. — Л., 1963.
82. Якупов Р. Х., Безлепкин Б. Т. Изъятие и хранение имущества, предметов, документов органами предварительного следствия, Омск, 1979.
83. Заседание Верховного Совета СССР, 4 собрание, 6 сессия 5-12 февраля 1957 г. /стенографический отчет/, — М., 1957.
III. Издания периодической печати
84. Вестник советской юстиции: 1926 (№ 23).
85. Советское государство и право: 1956 (№ 1); 1957 (№ 6); 1960 (№ 5); 1961 (№ 1); 1962 (№ 1); 1966 (№ 7); 1970 (№ 9); 1979 (№ 5); 1989 (№ 1).
86. Социалистическая законность: 1967 (№ 2).
87. Правоведение: 1957 (№ 1); 1960 (№4); 1992 (№2).
88. Российская юстиция: 1994 (№ 7); 1995 (№ 6); 1998 (№№ 3,7).