Артикль и предлог как актуализаторы имени (на материале греческого и русского языков)

Артикль и предлог как актуализаторы имени (на материале греческого и русского языков)

Фоменко Лариса Николаевна

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Краснодар 2007

Работа выполнена на кафедре электронных СМИ и журналистского мастерства Кубанского государственного университета.

Заявленная тема диссертации предполагает обращение к коммуникативному аспекту исследования, к описанию лингвокреативной деятельности участников дискурса. Научное описание таких концептов, как определенность/неопределенность, дейксис, актуальное членение предложения и текста относятся к активно разрабатываемой области знания.

Бесспорным и традиционным является включение в качестве формальных показателей категории определенности/неопределенности (О/Н) артиклей, а также других единиц, которые многие лингвисты характеризуют как «коммуникативные»: местоимений, прилагательных, описательных конструкций, особого типа придаточных предложений, просодических средств и т.д. Добавим к этому списку, вслед за рядом ученых, такие языковые и речевые единицы, как числительные, предлоги, союзы, частицы, некоторые морфемы (Немец, 1999, Стернин, 1973; Лыков, 2000; Мальцева, 1999). Представление О/Н, всех указательных средств, относящихся к дейктическим ресурсам языка, как семантико-морфологическим и словообразовательным категориям со своей специфической содержательной структурой и различными по воплощению формальными средствами, позволяет рассматривать соположение этих лингвистических понятий в артиклевых и безартиклевых языках. Представляется не менее важным в этой связи возможность ввода типологического критерия в описание языков значительного по объему набора – как артиклевых, так и безартиклевых. Подчеркнем, что в последние годы ряд лингвистов заявляет о единицах внутриязыкового (грамматического) или внутриморфемного дейксиса. Подобный подход определяет высокую степень актуальности данной работы.

В настоящем диссертационном исследовании особое внимание уделяется, прежде всего, лингвистическому описанию грамматических реалий – актуализаторов имени (а также лексико-грамматических блоков, типологически связанных с ними, - предложно-субстантивных и глагольно-именных соединений управленческого характера) артиклевого греческого идиома (лат. idioma «язык, речь»), поскольку российская педагогика нуждается в накоплении теоретических данных для создания отечественных дидактико-научных произведений, связанных с его изучением. Системное описание греческих предлогов и артиклей с привлечением исторических иллюстраций, доказывающих динамические преобразования, на фоне тождественных единиц в романских и германских системах и ряде славянских языков будет способствовать заполнению имеющихся лакун в теории языкознания, а также позволит осуществить более рельефную их презентацию.

Научной значимостью обладает описание эволютивного характера минимальных типологически маркированных единиц, характеристика их в ретро–проспективном плане, в особенности на обширном языковом материале. Именно по этой причине мы решили использовать авторитетные источники по латинскому языку, привести сжатую информацию по истории итальянского языка, рассматривая фрагменты эволюции двух классических систем – древнегреческой и латинской, которые распространили свое влияние на все индоевропейские диалекты.

При освещении функциональной стороны репрезентантов категории О/Н в работе находят обращения к явлениям пропозиций, пресуппозиций, используются данные коммуникативной лингвистики, теории текста, актуального членения предложения, учитываются особенности узуса, нормы и стилистики речи.

Объект исследования: артикли и предлоги (предложно-падежные именные конструкции), функционирующие в разных типах текстов, в двух дальнеродственных языках – новогреческом и русском.

Предмет изучения: лингвистические свойства указанных дейктических единиц на синхронном срезе. Греческие единицы рассматриваются в ретро-проспективном плане. Поэтому анализ распространяется на материал древнегреческого языка, в котором артикль, в отличие от романо-германских систем, уже обнаруживал свои следы.

Целью диссертационного исследования является теоретическое представление искомых грамматических единиц, их генезиса, эволюции и функциональной семантики в двух языках – древнегреческом и новогреческом, а также способов компенсации имплицитной (скрытой) категории О/Н в безартиклевой структуре на обширном пространстве русского национального языка, в котором артиклеобразные элементы (постпозитивные частицы) оказываются органической принадлежностью имени, т.е. не показателями формально-языковой категории, прибавляемыми извне к существительному, а категории выразительной, являющейся формализованным выражением определенных процессов внутри самого имени. Логический анализ указанного процесса понимается как анализ смысловой функции артиклеобразных элементов.

Поставленная цель определяет решение следующих задач: 1) предложить теоретические основы репрезентации категории дейксиса, являющейся по отношению к О/Н видовой; в этой связи представить фрагмент эволюции артиклей и предлогов на двух срезах: классический древнегреческий IV-III вв. до н.э. – новогреческий языки; 2) охарактеризовать функциональную сторону современных артикля и предлога как грамматических классов; 3) выявить факторы, определяющие семантическое развитие греческих и русских предлогов; 4) обозначить проспективные тенденции в функционировании предлогов и артиклей в новогреческом языке.

Методологическую основу работы составляют принципы коммуниктивной лингвистики и семиотики (Г.П. Немец, Ю.М. Лотман, Ю.С. Степанов, Б.А. Успенский), теории дискурса и теории актуализации (Э. Бенвенист, Н.Д. Арутюнова, А.Г. Баранов).

Теоретической основой диссертации послужили труды Ю.Д.Апресяна, О.С.Ахмановой, Э.Бенвениста, А.В.Бондарко, А.Вежбицкой, В.В.Виноградова, В.Г.Гака, А.В.Добиаша, О.Есперсена, В.В.Иванова, Ю.Н.Караулова, С.Д.Кацнельсона, В.Б. Кашкина, С.А.Крылова, П.Макриджа, Е.В. Падучевой, Ю.А.Левицкого, Ю.И.Леденева, И.И. Ревзина, Ю.С.Степанова, И.А.Стернина, М.Триандафилидиса и др.

Методы, применяемые в работе: сопоставительный, типологический, синхронно-диахронный, дистрибутивный, компонентный и оппозитивный, а также прием внешней и внутренней реконструкции объектов.

Научная новизна работы состоит в том, что служебные единицы, предлог и артикль, концептуализируются как система дейктических средств, обладающих собственным категориальным значением и рядом определенных функций. Впервые предпринята попытка представить данные эволюционных преобразований дейктических единиц, обладающих высоким эвристическим потенциалом, в фрагменте «артикль-предлог» по направлению к периоду новогреческого языка. Выявлено соотношение функций тождественных единиц в различных системах, определены их общие и дифференциальные черты.

Научно-практическая значимость представляемой диссертационной работы заключается в том, что в лингвистический научный оборот вводится систематизированная информация об эволюции субстантивных актуализаторов прежде всего греческого языка, дальнейшие подвижки системы описываются с привлечением данных ряда языков, объяснительную силу приобретают факты сравнения двух славянских языков - русского и болгарского; методологической ценностью обладают результаты работы, призванные для улучшения процесса преподавания недостаточно изученной новогреческой грамматики особенно на территории России, а также на территории бывших союзных республик. Ряд разделов работы может быть использован при ведении спецкурсов и спецсеминаров для преподавателей классических (древнегреческого и латыни) языков и новогреческого языка по проблемам исторической и современной грамматики.

Материалом исследования служит конкретный пласт единиц – определенных и неопределенных артиклей, предлогов в – из, к - от, с (со значениями эксклюзивности-инклюзивности, экзо-эндоцентричности), векторных горизонтальных определителей за, перед в древнегреческом, новогреческом и современном русском языках. В качестве иллюстративного материала для наглядной характеристики объектов использованы оригинальные тексты на трех языках, материалы этимологических и толковых словарей русского, болгарского, греческого и итальянского языков. Проспективный момент эволюции греческого языка (которому придается приоритетное значение) исследован на медиа- и литературно-разговорной речи. Системность представления артиклей и корреляции значений предлогов нам обеспечили тексты современных греческих писателей Н.Казанзакиса, А.Пападамандиса, Д.Хатзиса, М.Авгериса и А.Самаракиса. Равным образом привлечен ряд текстов древнегреческих авторов, в частности произведения Гомера и Платона, использован материал Библии на древнегреческом, новогреческом и церковнославянском языках для характеристики значений и функций единиц, представляющих результаты дивергенций и последующих конвергенций индоевропейской (и общегермано-славянской) категории дейксиса.

Положения, выносимые на защиту.

1. В древнегреческом языке слабое указательное местоимение, регулярно сопровождая все разряды имен существительных, в том числе собственные, в результате конверсии развивается в препозитивный член, выражающий индивидуализирующую определенность. Позднее приобретает количественную и генерализирующую функции.

Неопределенный член в древнегреческом языке отсутствует.

2. Последующая грамматикализация артикля в греческом языке становится причиной медленного распада именного склонения, активизации предложной системы, развития глагольного управления и усложнения синтаксиса.

3. Редуцированная падежная парадигма имени характеризуется совмещением в формах генитива и аккузатива грамматической семантики исчезнувших падежей: аблатива, локатива, инструменталиса и датива. Предлоги, традиционно закрепленные за тем или иным падежом, с утратой последнего исчезают, разрушая предложно-именной континуум: осуществляются процессы стандартизации употребления предлогов в определенных и привычных для говорящих моделях сочетаемости. Глагольно-именные соединения управленческого характера с предлогом σε вытесняют тождественные структуры с другими предлогами.

4. В современной медиа-речи и разговорном стиле накопление анализа сказывается на замене артиклевых предложно-падежных форм имени безартиклевыми и беспредложными синтаксемами с casus generalis в шаблонизированных и частотных сочетаниях.

5. В русском языке глагольное управление сохранило следы влияния древнегреческих источников. Членные формы имени, законсервированные в ряде диалектов, находятся в стадии стагнации.

Апробация работы. Диссертация была обсуждена на заседании кафедры электронных СМИ и журналистского мастерства Кубанского госуниверситета, опубликован ряд разделов работы в объеме 2 условных печатных листов. Некоторые из положений работы были представлены на межвузовских и региональных конференциях.

Структура работы: диссертация состоит из Введения, трех глав, Заключения и Библиографического списка.

Содержание работы.

Во введении обосновывается выбор темы и ее актуальность, формулируются цели и задачи исследования, определяется ее теоретическая и практическая значимость, новизна, формулируются положения, выносимые на защиту.

Первая глава освещает основные теоретические положения «Универсалии дейксиса».

1.1.Семиотические основы дейксиса

Универсальный характер категории дает возможность выделения дейктического потенциала языковых единиц в каждом языке и проследить специфику реализации указательных маркеров средствами различных языков. Дейктические прессупозиции составляют часть внелингвистических знаний, называемых опытом, с которыми говорящему надо считаться при построении высказывания. Знаковые обозначения лица, места и времени совершения активности – это ориентационные средства языка, из которых делается выбор при построении грамматически правильного предложения. Модели дейктического обозначения лица, места, времени (а также количества, меры, степени, акциональности, периодичности, известности\неизвестности) входят в язык и хранятся в нем как грамматические категории.

1.2. Проблема грамматико-семантических актуализаторов.

Актуализованный знак – это коммуникативный компонент, единица языка в реальном речевом функционировании, противоположный «виртуальному знаку» как элементу языка (системы систем). Например, русское существительное как единицу лексико-грамматического класса представляет падежно-числовая парадигма лексемы, греческое – падежно-числовая и артиклевая, английское или итальянское – предложно-артиклевая. Как репрезентант языка, существительное остается виртуальным, потенциальным знаком без своего речевого оформления – предложно-падежной формы, сопровождаемой каким-либо видом артикля и предлога.

Лексические дейктические актуализаторы существуют во множестве. Наиболее частотны типы локальный и темпоральный, их два типа. Дейксис близкого предмета (англ. dexis of proximate object, нем. Dieser-Deixis) осуществляет указание на предмет, находящийся в непосредственной близости от говорящего, только что упомянутый, известный, определенный. В истории языков пространственные отношения близости с течением времени трансформируются в абстрактные отношения определенности.

Дейксис удаленного предмета (англ. deixis of distant object, нем. Jener-Deixis) дает указание на предмет отдаленный, непосредственно не упоминающийся, сведения о котором будут даны в последующем контексте (О.С.Ахманова 1969). Локальная же удаленность эволюционирукт в отвлеченное значение неопределенности, или неизвестности.

Исторически в индоевропейских языках существует богатый арсенал единиц, осуществляющих реляционные функции: разного рода указатели, актуализаторы, конкретизаторы лица в пространстве и во времени. Для выражения весьма сложных и причудливых дейктических отношений характерны и другие типы указаний, например, указания на лица и предметы, находящиеся в той или иной соотнесенности с говорящим лицом (С.Г. Ахметова 1982: 5).

А.А. Уфимцева отмечает, что речевой процесс невозможно представить без дейктических единиц, которые ориентированы на участников речевого акта, на место, время, способы протекания действия и речи. Средства дейксиса, предлоги и артикли, играют важнейшую роль в контекстуализации высказывания, обеспечивают переход от языка как совокупности системных средств к языку как совокупности функциональных речевых единиц, к тексту (А.А.Уфимцева 1980: 50).

Номинативное и дейктическое значения могут сосуществовать, наглядно видно на примере глаголов движения. Так, семантическая структура глагола приехать, несомненно, содержит в себе идею приближения к центру координации, однако значение глагола этим не исчерпывается – он означает действие, качественно отличное не только от глагола прилететь, но и от ехать, а значит, должен рассматриваться и как номинативная единица, и как маркер локативного дейксиса (А.А. Авдеев 2002: 43). Полагаем, что есть смысл говорить о наличии в языке внутриморфемного дейксиса. На наш взгляд, в слове прийти идея приближения, или инклюзивная сема, принадлежит префиксу при-, омонимичному предлогу-дейктику, а не производящей основе глагола.

Так, исследователь грамматических систем древних славянских языков Р.И. Мальцева, считает, что взгляд на морфологические категории и значения как на грамматический дейксис позволяет квалифицировать лингвистические средства выражения рода, числа, падежа, вида, залога, времени, лица как ресурсы внутриязыкового дейксиса славянских языков (Р.И.Мальцева 1999). В этой связи автором толкуются довольно широко показатели О/Н. Общеизвестно, что в грамматиках всех индоевропейских языков отмечаются три различные системы указаний: «я-дейксис», «ты-дейксис», «он, она, оно-дейксис», составляющие подсистему личного дейксиса. В пространстве 1-го лица, говорящего «я», осмысливаются прежде всего субъективные состояния, состояния агенса. Что касается выражений с формами 2-го и 3-го лица, то следует предположить, что они возникли метафорически по аналогии с 1-м лицом. Они содержат умозаключения по сходству: при констатации внутреннего состояния только 1-е лицо является подлинной констатацией, высказывания относительно всех других лиц – лишь только утверждения о внешнем сходстве с описываемым субъективным состоянием.

В референциальном пространстве 2-го лица, слушающего или собеседника, возникли русские отрицательные экзистенциальные предложения со словом нет из не+тъ, восходящего к древнерусскому нЬ есть тъ, ту. Элементы тъ, ту означают либо «тот у слушающего, около тебя» либо «находящийся тут, около тебя» (ту «тут, здесь»), либо - в силу смысловой контаминации - то и другое вместе (Обнорский 1953: 135-136).

У акад. С.П. Обнорского была гипотеза о происхождении и соотношении русских глагольных презентных форм 3-го лица с формативом –т- и без такового. Этими элементами в древнерусском, как и в старославянском, языке и были –ть и –тъ, в которых следует усматривать не что иное, как обобщенные разновидности отдельных форм русского артикля, по происхождению указательного местоимения тъ, та, то. Добавим, что значение О/Н передается в русском языке также с помощью грамматической категории падежа. Например, взял хлеб и взял хлеба, или: не вижу книгу и не вижу книги. В приведенных примерах вторые члены оппозиции являются определенными, первые же – неопределенными (Р.И.Мальцева 2004: 158-159).

Получается, таким образом, что русские приставки в своей семантической структуре содержат, помимо, скажем, локальных сем, также компоненты грамматического указания, флексии прилагательных по своему происхождению относятся к дейктическим ресурсам – наборам указательных местоимений –И, -Я, -Е. Ср.: красивъ + И, красива +Я, красиво +Е (т.е. красив тот, красива та, красиво то). Или древнейшие суффиксы –актуализаторы способов глагольного действия –и-, -ну-, -а-, -ова-, -Ь- также формируют оппозиции по признаку О/Н (летЬти – летати, сънути – съпати, плути – плавати, где первые члены оппозиции содержат сему определенности, вторые не содержат).

Мы считаем, что дейктический потенциал древнерусских морфем формировался не без влияния семантического континуума древнегреческого языка, и в этих случаях мы сталкиваемся с явлением калькирования. Для подтверждения опять-таки обратимся к фактам древнерусского языка. Лично-указательные местоимения И, Я, Е, в соответствии со стилистическими требованиями, всегда сопровождались усилительно-указательной частицей же (иже, яже, еже), которая есть не что иное, как перенесенная на славянскую почву без изменения древнегреческая партикула того же значения –δέ. Те же функции выполняют и греческие предлоги-приставки.

Например, в древнегреческом языке одно из значений предлога παρά «рядом, вблизи от, при»: ο‘ι παρ’ εμοί «находящиеся у меня (при мне)», и префикс παρα- (παρ-) в том же значении: παραγράφω «приписываю» (М.Н.Славятинская 1996: 213). Сравним русские конструкции – кальки с греческого: находиться при особе государевой, т.е. «быть рядом, вблизи» – приходить «приблизиться», приписать «написать рядом».

1.3. Функции дейксиса в греческом и русском языках (на материале указательных местоимений).

В последнее время в лингвистике утвердилось мнение об универсальном пути языковой эволюции, в принципе единой для языков разного строя. Языки, генетически не связанные или связанные не самым тесным образом, могут независимо друг от друга развивать аналогичные или совпадающие категории или формы. Это происходит не в силу общности материала, унаследованного от общего порядка, и не в силу каких-то заимствований или влияний, а только в силу общих закономерностей, проявляющихся в каждом языке сообразно характерным особенностям его структуры. При этом сложность лингвистических фактов не позволяет говорить об одной единственной причине того или иного языкового совпадения. Очевидно, нужно думать о совокупности причин, различая несколько уровней причинной зависимости. Прежде всего следует искать общую предпосылку всего явления в целом. Принято считать, что первотолчком к развитию грамматической категории определенности во всех индоевропейских языках явилось ослабление демонстративной силы указательных местоимений, проявившееся в форме и в значении. Указательные местоимения, стоявшие перед существительным, постепенно претерпели семантические изменения, в результате которых они утратили чистую указательность, приобретя сначала артиклеподобное, а затем - полностью артиклевое значение. В развитии указательных местоимений и в образовании определенных препозитивных артиклей индоевропейские языки проявляют почти полный параллелизм. Факты истории многих языков, имеющих в текущий исторический период артикль/артикли в явной грамматике, подтверждают универсальный характер ряда предположений в отношении развития и функционирования данных грамматических явлений (В.Б.Кашкин 2001:78).

Причины, по которым из трех местоименных основ, соотносимых с тремя лицами, для артиклеобразного выражения определенности выбирается именно та, которая связывается с 3-м лицом (функционирование *n- и *t- в качестве определенного артикля в армянском, греческом, некоторых германских и славянских языках) были намечены одним из предшественников современного языкознания де ля Грассери. Он отмечал, что использование местоимения 3-го лица объясняется сходством его локализующего значения там с локализующей функцией артикля. При этом во многих языках особенно существенно указание на далекие (или неизвестные) предметы, что было на обширном сравнительном типологическом материале показано А.П.Рифтиным, ссылавшимся в этой связи на болгарскую и армянскую систему s; d(t); n, и на соотношения в общеиндоевропейском (А.П.Рифтин 1946:147).

Во второй главе «Артикль как особый класс грамматических единиц» в подразделе 2.1. рассматривается Общая теория артикля.

Артикль относится к наиболее полно изученным грамматическим единицам, о чем свидетельствуют многочисленные труды. Происхождение, классификация и функции артикля рассматриваются в рамках сравнительно-исторического и типологического направлений (A.Ahlgren; J.Anglade; P.Christophersen; J.Kramsky; О.И.Москальская; Б.А.Серебренников; Г.М.Габучян и др.). Проблемы семантики и функций артикля изучаются в теориях дейксиса (К.Бругман; Г.Пауль; К.Бюлер и др.); актуализации, или конкретизации (Г.Гийом; Ш.Балли; отчасти Л.Ельмслев и О.Есперсен и др.); референции и дескрипций (Б.Рассел; П.Ф.Стросон; К.С.Доннелан; Дж.С.Серль; У.Чейф; Д.Хокинз; Н.Д.Арутюнова; Е.В.Падучева, А.Д.Шмелев и др.); соотнесенности/несоотнесенности понятия с предметом (К.Г.Крушельницкая; Г.Н.Воронцова; Т.В.Строева, Л.Р.Зиндер; П.Кристоферсен и др.); квантификации (И.И.Ревзин; О.Г.Ревзина; Г.Гаргов, В.Косеска-Тошева и др.). В связи с исследованием речевого процесса артикль рассматривается в теории актуального членения предложения (Я.Фирбас; М.А.К.Холлидей; П.Сгалл; Ф.Данеш; Б.Ильиш; К.Г.Крушельницкая; О.И.Москальская; Т.М.Николаева и др.), в лингвистике текста (Х.Вайнрих; А.Вежбицка; Т.В.Цивьян; Е.В.Барабаш; Е.А.Рейман и др.). Актуальным на сегодняшний день в современной лингвистике остается вопрос трактовки категории определенности/неопределенности в рамках референциального подхода, о чем свидетельствуют появляющиеся в последнее время публикации по этой проблеме (см., например: Андреева 2000; Керо Хервилья 2001).

В конце XVI в. существовала и другая концепция, согласно которой артикль рассматривался как разновидность прилагательного. Такой подход абсолютно справедлив, если учитывать его генезис, или диахронный статус. В XVII-XVIII вв. большинство грамматистов у неопределенного артикля в качестве основного выделяли неопределенно-классифицирующее значение, в качестве сопутствующего - количественное. У определенного артикля выделяли указательное значение. В XVIII в. нормативные грамматики, не ограничиваясь описанием языковых фактов, стремятся установить языковые нормы и правила. При этом развиваются две концепции относительно сущности артикля. Согласно одной из них, он является самостоятельной частью фрагментов повествовательною текста, ситуацию формирующуюся (неопределенный артикль) или сформировавшуюся (определенный артикль). Поэтому употребление артиклей оказывается в некоторой степени и текстовым показателем, и - более того - литературного жанра.

Мы полагаем, что необходимо изучать артикли на основе диалектического единства коллигации и коллокации, учитывая и грамматические отношения между элементами высказывания, и лексико-фразеологические связи, что можно реализовать только при анализе текста. Варьирования дейктических отношений определяются только в широких контекстах.

2.2. Система артиклей в новогреческом языке.

Как и в других языках, в новогреческом функционируют определенный (ο, η, το) и неопределенный (ένας, μία, ένα) артикли. Артикль в греческом, в отличие от английского и романских языков, - склоняемая часть речи. Определенный артикль склоняется, имеет формы трех падежей, а также формы единственного и множественного числа. По своим грамматическим характеристикам подходит под класс атрибутивных слов, которые сочетаются во флективных языках с существительными. В языке более частотны употребления определенного, нежели неопределенного артикля, даже в ситуациях с неизвестными или впервые упоминаемыми предметами. Το κοινό αυτό γεμίζει το κλαμπ σήμερα Эта публика пришла сегодня в клуб Η κατηγορία αυτή, σε ποσότητα, μπορεί να χαλάσει ένα καλό πάρτι (Marie Clare, 2001:44). Эта категория, будучи многочисленной, может испортить хорошую вечеринку (Marie Clare, 2001:44).

Оригинальной стороной линейного аспекта артикля является его традиционное (хотя и непоследоватльное) присутствие в синтагмах с персональными именами, что не свойственно ни английскому, ни другому артиклевому языку. Например, Ξέρεις τον Πέτρο; Знаешь Петра? – определенный артикль. ¨Ενας Πέτρος ήρθε. Δεν ξέρω ποίος. Пришел какой-то Петр. Я его не знаю – неопределенный артикль.

На коммуникативном уровне артикль служит для различения главных компонентов высказывания - темы и ремы и в связи с этим - для выражения определенности и неопределенности. ¨Εριχνε μια βροχή Пошел (какой-то, некий, непонятный) дождь.¨Εχω μια πείνα У меня (какой-то) голод. (Макридж, 2000: 278).

- Δεν ξέρεις! έκαμε ο Ζορμπάς και τα μάτια του γούρλωσαν. Όμοια γούρλωσαν και μιαν άλλη νύχτα, όταν με ρώτησε αν χορεύω και του αποκρίθηκα πως δεν ξέρω χορό.

- Не знаешь! – воскликнул Зорба и вытаращил глаза. Такие же глаза он сделал и той ночью, когда спросил могу ли я танцевать, и я ответил, что нет (Ν.Καζανζάκης, 1992: 249).

Линейность как атрибут текста способствует выявлению новых значений артикля. Внимание рецепиента направлено в двух основных плоскостях: назад, или анафорически, или вперед, катафорически. Пропозиции определенного и неопределенного артиклей предполагают фактор времени: определенный имеет в своей глубинной структуре прошедшее время, а неопределенный - будущее. Определенный артикль направляет внимание слушающего к предынформации, а неопределенный - к постинформации. Νέος – παιδί, πες – ήταν στα χρόνια εκείνατης σλαβιάς κι ο Σωτήρης της κύρα-Δήμαινας, με το αδύνατο μελαχρινό μουτράκι και τα πανέξυπνα μάτια Молодым, можно сказать, ребенком – был в те времена порабощения и Сотирис, госпожи Димэны, черноволосый, с худым лицом и умными глазами (Ελληνορωσσικά Κείμενα για Ρωσσικη Προσέγγιση, 1993: 46). Νέος και γεμάτος όνειρα ήταν κι ο γιατρουδάκος, ο γιος του παπά-Γιάννη, με τα μάυρα τριμμέννα ρούχα του και το σκληρό καπέλο, όταν μπήκε στο πλοίο για την Αμερηκή Молодым и полным надежд был и бедный врач, сын попа Яниса, когда в своей поношенной черной одежде, взошел на корабль, уходящий в Америку (Ελληνορωσσικά Κείμενα για Ρωσσικη Προσέγγιση, 1993: 47).

На современной стадии языкового развития артиклям приписывают следующие функции: лимитирующую, выделяющую, определяющую, обобщающую, дистрибутивную, идентифицирующую. Расчлененность значения существительного маркирует неопределенный артикль, функцию показателя типичности и ограничительности детерминирует определенный артикль. Основная функция неопределенного артикля со счетными существительными - номинативная. Выражая архетипическую идею единичности, первоначального значения числительного ένας, μία, ένα (один), неопределенный артикль используется для обозначения чего-то исключительного, сочетаясь с существительными в единственном числе. Он используется при назывании неизвестного предмета. Эта его функция универсальна.

Неопределенный артикль может выражать классифицирующее значение, что составляет специфику новогреческого языка. Если неизвестный элемент сообщения важен и привлекает внимание, существительное с неопределенным артиклем становится центром коммуникации и выделяется логическим ударением. Это дополнительное значение, выраженное неопределенным артиклем, называется коммуникативным. Коммуникативная функция неопределенного артикля второстепенна.

Выбор артикля определяет характер интонации: существительное с определенным артиклем отличает ударение, это слово становится главным элементом фразы существительное с неопределенным артиклем не находится в центре высказывания и не отмечено логическим ударением.

Неопределенный артикль выполняет функции конъюнкции, комитации, дистрибуции. Μια θα πας, μια δε θα πας То ты пойдешь, то ты не пойдешь. В сочетаниях с несчетными существительными служит для выявления специальных аспектов понятия, выполняя видовую функцию. Είδα ένα αυτοκίνητο Я увидел машину.

Нулевой артикль отмечается при существительных в функции подлежащего, за которым следует определение родового характера, не выделяющее какой-то определенный предмет, а также при сравнительных оборотах. Οι Αχαίοι συμμετείχαν στην ίδρυση αποικίων στην Κάτω Καλία το 700 π.χ. Ахайцы участвовали в создании поселений в Нижней Калии (Τουριστικός Οδηγός, 1998: 6).

Определенный артикль употребляется со всеми лексико-грамматическими разрядами существительных: счетными конкретными, так и с несчетными, абстрактными, собирательными и вещественными, выполняя ряд функций.

Используется при существительных единственного, множественного числа для указания на особенность или уникальность предмета или группу последнего, которые отличаются от других такого же вида. Эта функция называется определяющей.

Определенный артикль служит для указания на то, что упоминаемый предмет находится не в центре коммуникации, а на его периферии, одновременн указывангия на связь с другим предметом, находящимся в центре коммуникации.

Общую, или родовую функцию артикль выполняет в синтагмах со счетными существительными. С несчетными существительными функция определенного артикля сводится к ограничительной, или выделительной.

В предложениях с глаголом-сказуемым в форме императива существительное в функции прямого дополнения может опускаться, заменяясь определенным или неопределенным артиклем. Το φυλλαράκι αυτό είναι η Γη μας, τ' άλλα φύλλα είναι τ' αστέρια που βλέπεις να κουνιούνται μέσα στη νύχτα Листочек этот – наша земля. Другие листочки – звезды, которые ты видишь, движутся в ночи (Ν.Καζανζάκης, 1992: 251).

В именных синтагмах с местоимениями и прилагательными артикль усиливает их атрибутивную функцию.

В английском языке артикль-детерминант предшествует прилагательному и местоимению, стоит в препозиции. С указательными местоимениями тот, этот/те, эти опускается. В греческом же языке, напротив, употребляется и стоит после местоимения перед прилагательным.

В греческой грамматике существует явление гиперфункции артикля, избыточности его выражения - повторения и перед существительным, и перед прилагательным в атрибутивных конструкциях типа ο άντρας ο ωραίος мужчина прекрасный.

Значение определенности коммуникативно важнее значения неопределенности, поэтому язык идет по пути усиления, подчеркивания этой определенности, редуплицируя тождественные семантические компоненты.

Фактом исключительно греческого языка мы считаем случаи сочетания определенного артикля с существительными, называющими уникальные предметы. Такое употребление может объясняться только требованиями узуса, традиции. Για το Θεό, κλείνετε ποτέ ποτέ το ραδιόφωνο И ради Бога, выключайте иногда радио (Α.Καρκαβίτσας, 1993: 195).

2.3. История греческих и славянских членных форм

Членная форма существительных – одна из отличительных черт болгарского языка. Ни один из славянских языков не обладает подобными формами, кроме севернорусских диалектов. В древнерусских памятниках употребляются постпозитивные местоимения, функционально близкие членным формам болгарского языка. Различие состоит в том, что в болгарском определенный член употребляется строго и системно, а в севернорусских говорах указательное местоимение не ставится абсолютно после каждого имени. Кроме того, это местоимение часто сохраняет свое указательное значение и может появиться не только после существительного, но и после глагола и личного местоимения, подчеркивая их коммуникативную актуальность.

Болгарско-македонский диалект, отраженный в первых переводах Кирилла и Мефодия, не знал развитой членной формы. Переводы же с членом – следование греческим оригиналам. Староболгарский переводчик испытывал известные затруднения при желании остаться верным греческим памятникам, написанным на языке, для которого членные формы были нормальным явлением собственной грамматической системы. Поэтому вместо слабого постпозитивного местоимения тъ препозитивно употребляются сильные указательные иже, яже, еже с усилительной частицей же, соответствующей древнегреческой δε, также сопровождавшей артикль или омонимичное указательное местоимение.

Мы выдвигаем гипотезу: в южнославянском ареале членные формы возникли под влиянием греческих богослужебных памятников. На последующее же их развитие влияли многие другие факторы, специфические для Балканского полуострова. Восточнославянская система, обладающая, в свою очередь, богатейшим арсеналом средств как внутриморфемного, так и языкового, лексемного, дейксиса, являет образец собственного пути развития: артиклеподобные местоименные определительные формы сохранились только в ряде диалектов с устойчивым населением. К ним относятся в основном северные. В диалектах же с активной миграцией населения постпозитивная частица отмечается спорадически после имен и глаголов и эти формы носят слабые следы старой категории определенности

Инвазия предлогов-превербов в падежные формы, кроме субъектных и прямообъектных, сыграла решающую роль в разрушении старых античных флективных систем. С точки зрения лингвистической информации, актуальность форм падежей зависела от выбора предлога. В традиционной грамматике указывается, что предлог управляет падежом или требует постановки данного падежа.

Например, после латинского предлога ad к обязательно требуется аккузатив, поэтому вполне предсказуемы сочетания ad portae, ad porta, ad portarum к двери с предлогом sine без - обязателен аблатив и никакой другой падеж. Шаткость падежной семантики становится особенно подчеркнутой при наличии контрастных предлогов, регулирующих одну и ту же форму: лат. cum amico - sine amico- ad amico – per amico (с другом - без друга, к другу – для друга), русск. под столом – над столом, перед столом, за столом, греч. μπροστα την πόρτα (перед дверью) – πίσω την πόρτα (за дверью). Вся информация в таком случае сосредоточена в предлоге, окончание же не выражает абсолютно ничего. Напротив, падежные формы были различны в сочетаниях с небольшой группой предлогов, которые могли управлять или аккузативом (для выражения движения), или аблативом (для состояния). К ним относились латинские ad, in: in urbem - in urbe в город - в городе, древнегреческие ’επί, παρά, κατά, ύπέρ: ’Έπλεον ’επί Λέσβου Они плыли к Лесбосу, 'επί τ``ω α’ιγιαλ``ω на берегу (С.И. Соболевский, 2000: 282). Эта тенденция к элиминации падежей в поздней латыни действовала даже в этих пропозициональных формах, и они были утрачены. Зародышем будущей эволюции романской системы падежей можно считать такую пару собственно уже несклоняемых единиц, или единиц в форме casus generalis, как cum amico - sine amico с другом-без друга.

Редукция падежей и ослабление роли флексии привела к гиперфункции предлогов в разговорной и прозаической латыни, которые компенсировали грамматическую семантику падежа, это было действие общей аналитической тенденции. Источники античной литературы дают нам яркие подтверждения этого длительного процесса, проявляющегося сначала в предпочтении говорящими одних падежей и неупотреблении других, затем в смешении форм разных падежей при семантически корректирующей функции предлогов-превербов (или послелогов), затем в их последовательной омонимии, предпочтении общей падежной формы и, наконец, утрате падежных парадигм и исключении падежа из арсенала грамматических категорий. Такова историческая база аналитических сочетаний.

Первым развивается определенный артикль (по данным древнегреческого классического языка) с индивидуализирующей функцией. Следующие этапы его развития, очевидно, предполагают развитие индивидуальной и количественной определенности. И лишь после этого артикль приобретают новую, генерализирующую, функцию.

Неопределенный артикль как явление позднее и более абстрактное, развивался уже на стадии грамматикализации определенного артикля.

Оба типа функциональных единиц абсолютно неизвестны классической латыни с точки зрения, с которой Квинтилиан экспрессивно констатировал: Noster sermo articulos non desiderai. Нашему языку артикль нежелателен (Pavao Tecavciс 1980: 99). Вопреки этому, все романские языки без исключения обладают обоими типами артиклей: они могут отличаться в этих языках этимологически, но позиция по отношению к существительному является нормой употребления, иначе говоря, данная категория абсолютно панроманская.

Начало артикля – старое указательное местоимение-дальний дейктик. Как и в болгарском языке, оно утратило собственно местоименное значение и постоянно употребляется при существительном. С течением времени доходит также до полной утраты значения указания и превращается в обыкновенный выразитель определенности предмета, индивидуализации его среди подобных.

Однако не всякое указательное местоимение могло превратиться в препозитивный член. Обращение к другим языкам показывает, что функцию членов-детерминантов могли выполнять только так называемые слабые местоимения, т.е. местоимения, которые имели анафорическое употребление, т.е. ο, η и το. В романских системах это было ilе, в германских - the, der, в славянских – тъ.

Слабые указательные местоимения отличаются от обычных указательных местоимений тем, что не указывают на сам предмет или лицо, а формулируют лишь предварительный намек о них. Со стороны просодики они имеют более краткие, слабые формы и занимают либо энклитическую, либо проклитическую позицию. Сравним: греч. αυτός – ό, αυτή – η, αυτό – τό, немец. dieser – der, русск. –тъ - то, это.

Поэтому такая его функция называется индивидуализирующей, а тип определенности – индивидуальной.

Πολέμαρχος ‘ο Κεφάλου Полемарх кефалийский, Νικήρατος ‘ο Νικίου Никирий Никийский (Pl.Σωκράτης, 327).

Использование определенного артикля перед именем собственным представляет интересный факт исторической грамматики греческого языка.

Имя собственное – это всегда единый, уникальный объект действительности. Например, οι Αθηνα``ιοι Афины, ‘ο Ευφράτης ποταμός река Евфрат – имеют один, точно определенный десигнат – город, гора, остров с определенным географическим положением. С точки зрения современного языкового сознания, имплицитная или имманентная определенность заключена уже в самой семантике слов и они не нуждаются в индивидуализации, в вычленении их ряда подобных. Но в истории языке было иначе: именно подобные имена зафиксированы с определенными членами. Равным образом – имена личные тоже сопровождаются определенным членом. Полагаем, что это факты речи, узуса, ставшие постепенно фактами языка, грамматики.

‘ο Ζεύς ‘ο Ολυμπίας Зевс Олимпийский.

В вышеприведенном примере повтор арктикля перед прилагательным.можно квалифицировать как экспрессивную стилистическую фигуру – гомеологию.

Можно говорить, что артикль сформировался как инновационная категория лишь к XVIв. в романском ареале, к XII-XIVвв. – в славянском.

В пространстве русского национального языка процесс актуализации членных форм и становления грамматической категории определенности законсервировался, стал потенциально возможным.

2.4. Конструкции с глаголами страдательного залога в новогреческом языке. Обращает на себя внимание распространенные в непринужденной устной речи конструкции «глагол + существительное в форме casus generalis» без артикля и предлога, которые должны употребляться в качестве актуализаторов имени, согласно требованиям нормы.

Наши наблюдения над публицистической речью, над высказываниями спонтанного характера показали интересные явления речи, которые справедливо можем отнести к эволюции системы в фрагменте «словосочетания с синтаксической связью управления».

Динамические процессы отмечаются в сочетаниях с рядом глаголов движения и некоторыми глаголами состояния типа πάω идти, φέυγω уходить, ανεβαίνω подниматься, μένω жить, είμαι быть.

В новогреческом языке при этих глаголах конкретные существительные употребляются без артикля. Причиной опущения артиклей и предлогов является узус, т.е. практика устной речи. Такого рода случаи лакунарности релятивно-дейктических единиц мы назовем эллипсисом. Как правило, эллиптированию подвергаются высокочастотные перифразы, своего рода, речевые штампы, которые обслуживают типичные для говорящего ситуации.

Например: πάω σχολείο, εκκλησία идти(в) школу,(в) церковь.

Этот процесс настолько продуктивен в речи, что в круг высокоупотребительных существительных, сопровождающих глаголы движения, вовлекается ряд менее частотных субстантов, находящихся не в ядерных, а в периферийных зонах лексики. Например: πάω φροντιστήριο идти на семинар, μένω σπίτι остаюсь дома, θα είμαι γραφείο я буду в кабинете, είμαι φυλακή я в тюрьме.

Исследователи греческого языка считают, что истоки языкового процесса лежат в области устной речи и особенно просторечия. Характерным признаком новейшего городского просторечия, точнее – койне, являются предложения, в которых предложные конструкции с винительным падежом заменяются эквивалентными структурами с именительным падежом, т.е. с формой casus generalis. Это свидетельство дальнейшей редукции падежной грамматической семантики, доказательство активизации аналитических процессов в языке.

С точки зрения носителей новогреческого языка, а в частности, лингвистов-исследователей, Марии Валиули и Ангелики Псалту, разница между предложно-падежной конструкцией и конструкцией, включающей общий падеж (casus generalis) уже не ощущается. Семантически они идентичны. (Μ.Βαλιούλη, Α.Ψάλτου, 1995: 237). Исследователь современной устной речи А. Тзарзанос отмечает, что ни в выразительном, ни в эмоциональном отношении эти параллельные конструкции не различаются. Просто, они легче и экономнее для говорящих.

С другой стороны, конструкция «глагол + casus generalis существительного» вместо «глагол + предложно-падежная форма» характерна для социально-сниженной речи, для которой свойственна вообще экономия речевых средств и усилий. Профессор А. Милапидис полагает, что отсутствие предлога при имени свидетельствует о смене стилистических регистров: в переходе на фамильярный, дружеский стиль общения. (M.Milapides, 1990). По нашим наблюдениям, одновременное опущение предлога и артикля отмечается в следующих случаях:

1) если именная группа при глаголе, включает топонимы: Η μητέρα τους δουλεύει σ’ενα ξενοδοχείο στη Σάμο τους τελευταίους μήνες, μέχρι πριν λίγες μέρες που ανέβηκε Αθήνα Их мать последние месяцы работала в одной гостинице в Самосе, до тех пор пока несколько дней назад не переехала в Афины («60 Λεπτά Χωρίς Μοντάς», Μέγα, 28/11/93); Από Βόσνια σε Κόσοβο Из Боснии в Косово (Газета «Ελευθεροτυπία» 2/3/07).

2) если в управленческую структуру включаются локативы, наименования учреждений, зданий, мест развлечений, мест работы:

Μπορεί να έρθει όποτε θέλει. Θα είμαστε γραφείο Он может прийти в любое время. Мы будем в кабинете;

3) если именная группа называет обширные закрытые и открытые пространства типа рынок, набережная, пригород, район:

Μπα δε βλεπόμαστε. Δεν είναι ευκολο, ξέρεις. Τα παιδιά που είναι μαζί μου στη ΒΑΚΑΛΟ άλλος είναι Γλυφάδα, άλλος είναι Βάρκιζα, άλλος είναι Παπάγου. Δεν βολεύει καθόλου Мы не видимся. Это нелегко, ты знаешь. Дети, что живут со мной в Вакало, один в Гликаде, один в Варкизе, другой в Папагу. Это очень неудобно.

Продуктивность данной модели столь велика, что именные группы, употребляемые без артиклей и предлогов, расширяют свой круг за счет наименований абстрактного характера, философских течений, политических течений, догм и социальных явлений типа анархия, монархия, социализм и т.д.

... Όταν ο κοινωνικός ρατσισμός ενάντια στη νέα γενιά της χώρας μας σηκώνει κεφάλη, ε, τότε τα πιπίνια εγκαταλείπουν το ΠΑΣΟΚ και πάνε Σαμαρά, Αζάνκα, και αναρχία. Πάνε μπαρ... (Газета «Ελευθεροτυπία» 8/12/93). Когда общественный расизм против нового поколения поднимает голову, тогда толстушки покидают ПАСОК (Всегреческая демократическая пария) и идут на Самару, Азанку, и в анархию. Идут в бар.

Усиление продуктивности данной модели подтверждается в значительной мере также тем, что она включает множество конкретных существительных названий бытовых предметов, в частности мебели, посуды, орудий труда.

Αγάπη! Πάμε κρεβάτι; Дорогая! Пошли (в) кровать? (название театрального спектакля).

Закрепление в речи конструкции «глагол + существительное в общем падеже» представляет собой, на наш взгляд, необратимое явление со стойкой тенденцией к стилистической нейтральности, поскольку она расширяет свои границы за счет темпоративов, т.е. названий дат, праздников, исторических событий типа Пасха, карнавал, Новый год, День Независимости.

Проанализированное выше явление считаем функциональным переносом директивного аккузатива на форму именительного падежа, ставшую общей, casus generalis. Мы уже упоминали, что греческие падежные формы самостоятельно, без предлогов могли и могут выражать семантику направления движения (действия). Это формы директивного аккузатива.

Для сравнения приведем информацию из грамматики русского языка. Еще А.А. Потебня, описывая значения падежей, отметил, что творительный, помимо известного значения casus instrumentalis, выражал векторную семантику, указывая направление, совпадающее с движением: мчится рекою ладья, идти лесом. Также нам известны случаи беспредложных аблатива и инклюзивного датива при глаголах движения, как в новогреческом: бежать печали, идти городоу.

Весьма характерным явлением новейшей грамматики новогреческого языка оказывается дискурсивная активность глагола. По нашим наблюдениям, в сфере глагола имеет место активизация категорий залога. Коммуникативная ценность страдательного залога возрастает. В устной речи частотны случаи соположения (и/или предпочтения) системных конструкций «глагол в форме действительного залога + существительное с артиклем и предлогом» одночленных конструкций «глагол в страдательном залоге + существительное без артикля и предлога» εκκλησιάζομαι/παω εκκλησία буквально переводится как находимся в состоянии идущими в церковь или καρναβαλιστείτε/πάμε καρναβάλι идущими на карнавал.

Русские соответствия не передают страдательной семантики греческих конструкций, поскольку русские директивные глаголы характерны для активного залога.

Пассивные формы в новогреческом языке социально значимы: они характеризуют речь образованных людей, в то время как типичные речевые образования «глагол в форме активного залога + имя с артиклем и предлогом» характерны для широких демократических масс, уже приобретают разговорный или даже просторечный характер.

Глагол концентрируют вокруг себя грамматические категории имени (род, число, падеж, определенность), подобно тому как ранее артикль перенес на себя грамматическую семантику категорий имени. В современном греческом языке глаголы и управляемые существительные образуют единое целое, в котором глагол перетягивает на себя характерные свойства существительного, например значение директивности или локации.

Третья глава «Предлог в системе дейктических единиц» содержит обширную информацию теоретического и практического плана.

3.1. Теория предлога: краткие сведения

Большинство лингвистов утверждает, что есть предлоги лексические и грамматические (М.Дж.Балли, 1958), или предлоги, сохранившие свое лексическое значение и утратившие его, «лексически опустошенные, выполняющие чисто грамматические функции» (Л.И.Астрова, Л.С.Бархударов, Д.А.Штелинг, М.А.Беляева, А.Л.Гречаный, Н.А.Дебабова, Е.Е.Израйлевич, К.Н.Качалова, Б.А.Ильиш, В.И.Кокла, Е.Г.Кулинич, Н.А.Мыльникова, Е.И.Рословец, Е.Г.Сорокин, А.П.Левицкая, Е.Н.Морозова, И.А.Цыганова, А.А.Таланова, С.Г.Хамзина).

В.В. Бурлакова пришла к выводу, что, несмотря на значительную абстрактность передаваемого значения, определенность лексического содержания, заключенного в предлогах, допускает их дистантное положение по отношению к элементам, с которыми они связаны семантически. В.В. Бурлакова специально подчеркивает, «что предлоги не представляют собой лексически пустых единиц и что, наряду со своей связующей функцией, обладают самостоятельным семантическим содержанием». «В силу того, что предлог является словом и выполняет определенную номинативную функцию, ему, как и всякому другому слову, свойственно лексическое значение», - пишет В.В. Веселитский. В.В. Виноградов всегда считал, что все русские предлоги выражают собственные лексические значения, что доказывает отсутствие в русском языке тенденции к их полной граматикализации (В.В.Виноградов, 1947: 47, 677). Мы разделяем мнение тех лингвистов, которые признают за предлогами наличие лексических значений.

3.2. Характеристика древнегреческих предлогов

Предложные именные сочетания пришли на смену старым флективным падежным формам. Объясняя утрату многочисленных древних беспредложных падежей локального значения, О. Есперсен пишет: “Постепенно, однако, чисто конкретные употребления падежей были утрачены, главным образом, ввиду появления предлогов, обозначавших локальные и другие отношения более отчетливо, чем уступающие им по численности падежи“ (О.Есперсен, 1958: 212).

Наблюдая функциональные потенции первичных древнегреческих предлогов, ограничимся рассмотрением лишь нескольких из них, которые можно представить как оппозиции эндо- и экзоцентричности (εν, πρός/в, к – παρά από/от, из (с)), или инклюзивности-эксклюзивности. Эти предлоги условно назовем директивными, потому что они сочетаются с формами динамических падежей аблатива, датива и аккузатива. Кроме того, в работе мы обращаемся к анализу нескольких предлогов, сочетающихся с локативом и инструменталисом, т.е. нединамическими, статическими падежными формами. Это векторные предлоги, указывающие положение переднего и заднего планов на горизонтальной оси координат: προ, πριν, μετά/до, перед, за, после.

В гомеровском диалекте было восемнадцать первичных предлогов: εν, πρός, υπέρ, παρά, υπό, κατά, αμφί, περί, ανά, δια, ες, αντί, επί, εκ, από, ξυν, προ, μετά, в, к, выше/над, от, под, ниже/под, вокруг/около, вокруг, над, через, в, от, с, пред, после.

Вследствие того, что предлоги в доисторическую эпоху были еще и наречиями, они употребляются у Гомера нередко самостоятельно, демонстрируя статус превербов, подобных латинским cum, ad, т.е. не соединяются с глаголом в качестве приставки в одно слово и не имеют при себе какого-либо падежа. Εν δε κρήνη νάει αμφ`ι δέ λειμών в ней (роще) течет источник, а вокруг (источника) – луг (Од, 6, 292). По той же причине у Гомера позиция предлога не закреплена, что отражает индоевропейское его состояние: нередко он ставится не непосредственно перед падежом, к которому относится. Так, находясь впереди имени, отделяется от него одним или несколькими словами, или ставится после него. Ε‘ύροι δ’εν πήματα οίκω пусть он в найдет несчастия доме (Од, 9, 535). Здесь предлог εν в отделен от своего падежа οίκω словом πήματα. несчастья. Сравним незакрепленную позицию предлога въ в старославянском тексте: Еда въ рыбе мЬсто подаст ему, т.е. вместо рыбы.

В языке Платона, в аттическом диалекте, отмечаются те же девятнадцать предлогов: εν, πρός, υπέρ, παρά, υπό, κατά, αμφί, περί, ανά, δια, ες, αντί, επί, εκ, από, προ, συν, μετά, в, к, выше/над, от, под, ниже/под, вокруг/около, вокруг, над, через, в, от, впереди/перед, с, после. Грамматика новогреческого языка свидетельствует о том, что ядерная часть первичных непроизводных предлогов была заимствована из языка классического периода. Однако их количество несколько уменьшилось с 18 до 13. Мы наблюдаем пять односложных предлогов: με, σε, για, ως, προς с, в, для, до, к; семь двусложных: κατά, μετά, παρά, αντί, από, χωρίς, δίχως под, после, около, вокруг, от, без, без; один трехсложный – ίσαμε до. Такое положение кажется парадоксальным, если полагать, что развитие и усложнение синтаксиса ведет к расширению предложной системы и – соответственно – к развитию предложного управления. Однако если сравнить путь эволюции предложной системы в другом языке – итальянском, мы увидим аналогичное явление: уменьшение круга латинских предлогов (и префиксов), активизацию нескольких, среди которых особенно активен предлог а (сложенный с артиклями, имеет вид al, ai, agli, alla, alle): al bar, ai campi, alla scuola, alle fabriche, agli sindacati. В новогреческом языке активизировался предлог σε. В обоих языках – а и σε сочетались с формами старого датива. При последующей деструкции падежных систем оба предлога переняли на себя ряд функций других падежей и – соответственно- иных предлогов, аккумулируя в себе новую, сложную семантику. Так осуществился процесс предложной специализации, т.е. стандартизации предложного управления. Специализация оказалась важным фактором компенсации старых падежей и редуцированной системы предлогов. Как известно, в русском языке самое частотное слово – предлог в, по данным частотных словарей, в греческом – σε, в итальянском – a.

3.3. Семантика и функции предлогов греческого и русского языков.

Первичная 18-членная система редуцицируется по причине полной утраты дательного и совмещения значений родительного и винительного падежей, т.е. посессивности (принадлежности) и аккузативности (прямообъектности) в 13-членную. Ряд исследователей новогореческого языка отмечает более широкий круг. Фактический материал гомеровского диалекта представил нам уникальные случаи, когда указанные превербы, сочетаясь с субстантивными падежными формами, проявляли себя то в качестве предлогов, то в качестве послелогов, функционально уподобляясь позднейшим суффиксальным морфемам. Однако они оставались самостоятельными единицами. К ним относятся: θεν, θι, φι(ν).

Будучи послелогами, они выражают значения эксклюзивности (аблативности) θεν и экзоцентричности θι, орудийности φ.

Остановимся на иллюстрации потенций предлога από.

В словаре новогреческого языка Г.Бабиньотиса эквивалент русского предлога от имеет 19 значений. Вот некоторые из них (Γ.Μπαμπινιώτη, 1998: 239):

Από 1) απομάκρυνση, απόσταση удаление, расстояние το σπίτι μου είναι 50 μέτρα από την πλατεία мой дом в 50 метрах от площади 3) προέλευση происхождение το τυρί αυτό είναι από τη Γαλλία этот сыр из Франции 4) καταγωγή происхождение είμαι από χωριό я из деревни 6) πέρασμα, διάβαση прохождение περνώ από ένα στενό прошел по переулку, а также место из одного целого, сравнение, причина, материал из чего произошел предмет, состояние.

Предлог από (απ’, αφ’) от употребляется с одним падежом, родительным и обозначает:

- удаление – от кого, чего, с чего. Από τ``ων τειχ``ων απ``ηλθε/(войско) отошло от стен. Από το``υ τέγους έπεσε/он упал с крыши (С.И.Соболевский, 2003: 274).

- начальную точку отсчета во временном потоке - от чего, с чего. Αφ’ ‘εσπέρας /с вечера;

- переносные значения а) происхождение от какого-либо лица, или совокупности. Ο‘ι αφ’ ‘Ηρακλέους/от Геракла, потомки Геракла, (М.Н.Славятинская, 1996) б) при указании на средство, материал, причину: απ`ο στόματος λέγειν/говорить наизусть, από το ξυλό/из дерева, από την πέτρα/ из камня, από τη λύπη/с печали.

Как видим, в древнегреческом языке предлог выражал пять значений: локальное, временное, значение материала, источника и причинное.

Мы обращаем внимание на расширение круга значений предлога από в новогреческом языке.

Как и в древности, он выражает исходную семантику направления, исхождения из одной точки в сочетании с родительным или винительным падежами:

- при обозначении удаления, отдаления – «из, от + винительный падеж»: παρεκβαίνω από το θέμα/уходить от темы, φεύγω από το σπίτι/уходить из дома. Или: από της κορυφής του βουνού (род.пад.)/с вершины горы, έρχομαι από του θείου (род.пад.)/иду от дяди, απ’αυτόν τον δρόμο (вин.пад.);

- при обозначении времени с родительным или винительным: από μιάς αρχής (род. пад.)/с самого начала, απο μικρός τον ξέρω/я с малых (лет) знаю его, τον ξέρω από μικρόν (вин. пад.)/я знаю его с детства;

- при сочетании с другими предлогами: πάνω από/на, над, κάτω από/под, εμπρός από/перед, спереди, πίσω από/сзади, позади, за, πρίν από/перед тем, до, μετά από/после, ύστερα από/после (того как).

Πίσω απ' την ανατολική πλευρά του κάστρου, στην άκρη άκρη της λίμνης, πάνω στην όχτη της, βρισκόταν ο μαχαλάς των ταμπάκικων Позади замка, с восточной стороны, на краю озера, на высоком берегу находился район кожевников (Δ.Χατζής, 1993: 307);

Άρχισε έτσι σιγά σιγά και κάθε βράδυ στα κρασοπουλειά των ταμπάκων απλωνότανε μια θολή καταχνιά πάνω από τα σκυμμένα κεφάλια Так началось все медленно и каждый вечер в винных магазинах кожевников густой туман нависал над понурыми их головами (Δ.Χατζής, 1993: 307);

- в зависимости от семантики глагола: δεν στερούμαι από я не нуждаюсь в твоей помощи, выражет причинность: φοβάμαι από σκυλιά/бояться собак; лимитативность: κρέμομαι από μιά κλωστή/висеть на ниточке (И.П.Хориков, 112).

В словаре новогреческого языка И.П. Хорикова отмечается 18 значений από. Помимо вышеперечисленных - локального, временного, происхождения, автор фиксирует указание на характере действия в сочетании с именами эмоций, чувств. Например: από την χαρά/от счастья, от радости;

-способе его проявления: ζω από τη δουλειά μου/жить своим трудом;

- материале: το σπίτι από πέτρα/дом из камня, το τραπέζι από ξύλα/стол из дерева;

- причине: πετώ από τη χαρά μου/прыгать от радости.

На примере синтаксем с предлогом перед покажем соответствия в русском и греческом языках и параллелизм развития вторичных значений.

Сочетания «пред + винительный падеж» в обоих языках указывают на различные пространственные цели движения. Существительные в этих синтагмах называют конечный пункт движения или направленного в горизонтальных плоскостях действия в незамкнутом пространстве. Доминантным членам в контекстах с дейктиком являются глаголы направленных движений. Например: Τότε παρανίνεται ‘ο Ιησο``υς απ`ο τ``ης Γαλιλαίας επ`ι τ`ον Ίορδάνην προς τον Ίωάννην το``υ βαπτισθ``ηναι ύπ' αυτο``υ (др.гр.яз.) Τότε έρχεται ο Ιησούς από τη ΓαλΑαία στον Ιορδάνη, προς τον Ιωάννη για να Βαφτιστεί απ' αυτόν (нов.гр.яз.) Тогда приходит Иисус из Галилеи на Иордан к Иоану – креститься от него (Библия от Матфея, 3: 13). Среди глаголов движения отмечаются следующие префиксальные и безпрефиксные единицы: πλησιάζω/приближаться, πηγαίνω/идти, έρχομαι/прийти, συνοδέυω/вести, φέρω/приносить и др.

Предметом, на который указывает предлог, являются существительные Господь, Иисус, ангелы, имена святых или лично-указательные местоимения, названия других лиц, конкретные предметы, nomina abstracta, выраженные отглагольными именами. В большинстве случаев сочетания существительных с предлогом служили для перевода греческих сочетаний чаще с предлогами «επι + родительный падеж» или «προ + родительный падеж». Например: επί του ακροατήριο/перед аудиторией, προ της οικίας/перед домом.

С творительным падежом дейктик указывает на предмет, впереди которого происходит действие лицом или к лицу, с которым находится какой-либо другой предмет. Предлог предъ синонимичен другим наречным дейктикам – против, напротив и прямо, соответствующим пространственным указателям греческого оригинала: «απένεντι + родительный падеж» и «κατένεντι + родительный падеж». Например: απέναντι από το σπίτι/напротив дома.

Предлог предъ уточняет, что впереди предмета действует или находится другой предмет.

άφες εκε``ι τ`ο δ``ωρόν σου έμπροσθεν το``υ θυσιαστηρίου, κα`ι ‘ύπαγε πρ``ωτον διαλλάγηθι τ``ω αδελφώ σου, κα`ι τότε ελθ`ων πρόσφερε τ`ο δ``ωρόν σου (др.гр.яз.) άφησε εκεί, μπροστά στο θυσιαστήριο του ναού, το δώρο σου, και πήγαινε να συμφιλιωθείς πρώτα με τον αδερφό σου, και ύστερα έλα να προσφέρεις το δώρο σου (нов.гр.яз.) Оставь там дар твой пред жертвенником, и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой (Библия от Матфея, 5: 24).

Пространственный тип указания сменяется указанием на временное предшествование. Να κάνετε προσευχές πριν φύγει ο γιος Творите молитвы перед уходом сына.

В таких контекстах действия предшествуют тому промежутку времени, которое названо существительным при предлоге. Действие совершается ранее указанного момента. В новогреческом языке используется предлог πριν + родительный и винительный падежи - до, перед, раньше. Например: πριν την συνκέντρωση/перед собранием. В подобных контекстах предлог предъ синонимичен предлогу прежде, который употребляется значительно чаще.

Πριν να φύγεις, σβήσε το φως Прежде чем уйти, выключи свет.

Гораздо реже встречается предлог наперед: Να σας τα είπα πριν γίνουν Я наперед сказал вам (Библия от Матфея, 24: 25).

ПрЬдъ в старославянском языке выражает только два значения: пространственное указание на положение впереди и/или напротив лицевой (передней) стороны предмета и темпоральное указание предшествования. Находит логическое обоснование сочетание предлога прЬдъ с формами род. падежа в собственно генитивном значении (реликт семантической категории неотчуждаемой принадлежности). Субстантивная природа предъ (“перед” чего-либо) требует соседства с формами, выражающими принадлежность: перед кого/чего/чей. Значение предъ обязательно связано с указанием на положение одного лица (предмета) прямо или против другого лица, или лицом к лицу во фронтальном плане. В языке греческого оригинала наблюдаем полное соответствие:

Προσέχετε τ`ην ελεημοσύνην ‘υμ``ων μ`η ποιε``ιν έμπροσθεν τ``ων ανθρώπων πρ`ος τ`ο θεαθ``ηναι αυτο``ις· ει δ`ε μήγε, μισθ`ον ουκ έχετε παρά τ``ω πατρί υμ``ων τ``ω εν το``ις ουρανο``ις (др.гр.яз.) «Να προσέχετε την ελεημοσύνη σας, να μη γίνεται μπροστά στους ανθρώπους, για να σας επιδοκιμάσουν. Αλλιώς, μην περιμένετε ανταμοιβή από τον ουράνιο Πατέρα σας» (нов.гр.яз.) Смотрите, не творите милостыни вашей пред людьми с тем, чтобы они видели вас: иначе не будет вам награды от Отца вашего Небесного (Библия от Матфея, 6: 1).

В древнерусском языке предлог предъ употребляется с четырьмя падежами: винительным, родительным, творительным, предложным. В новогреческом языке с двумя: родительным, винительным. Круг значений шире, чем в старославянском, но эти значения соответствуют греческим.

Указание на положение напротив предмета или лица выражается в контекстах с именными группами - названиями конкретных предметов и глаголами движения или положения, расположения в пространстве: Να σας το βλέπω μπροστά μου Он как живой перед моими глазами (Библия от Матфея, 24: 19).

Выбор предлогов предъ или передъ в древнерусском языке XI-XIV вв. определяется характером памятника - принадлежностью его к книжно-славянскому или народно-литературному типам древнерусского литературного языка. Также и древнегреческий предлог μπροστά/пред также в основном встречается в Библии и книжных памятниках античного периода.

Если предлог сочетается с агентивными существительными, он выражает значение не «впереди», а «в присутствии кого-либо», «при свидетельстве»: Είπε μπροστά απ’τον κόσμο/Сказал пред народом. В греческом языке предлогу передъ соответствует двукомпонентная предложная единица, главный из которых μπροστά сочетается со вспомогательным από.

В Заключении подводятся итоги наблюдений над материалами русского и греческого языков в плане функционирования артиклей и предлогов.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

«Методические аспекты преподавания новогреческого языка в фрагменте некоторых грамматических моделей» «Вестник ИМСИТа» 1-2 Краснодар 2003.

«К вопросу об определенном артикле в новогреческом языке» материалы 2-ой межвузовской докторантско-аспирантской научной конференции «Актуальные проблемы современной русистики и литературоведения» Краснодар 2003.

«Когнитивные структуры в языке: идентификация итальянского и греческого артиклей» Сборник научных трудов Золотая строфа Στροφες Краснодар-Салоники 2004 (в соавторстве).

«Разрушение архаического синтетизма древнегреческого и латинского языков: активизация инновационной категории предлога» материалы 3-ей межвузовской докторантско-аспирантской научной конференции «Актуальные проблемы современной русистики и литературоведения» Краснодар 2004.

«Случаи употребления и опущения артикля в новогреческом языке» Сборник научных трудов Золотая строфа Στροφες Краснодар-Салоники 2005.

«Артикль и предлог как индикаторы и катализатор типологических изменений» Сборник научных трудов Экологический вестник №3 Краснодар 2006 (в соавторстве).

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.kubsu.ru

Дата добавления: 19.06.2007