Культура языка

Волков А. А.

Пятой Заповедью устанавливается отношение человека к обществу и к предшествующим поколениям, которое повелевает Господь: “Почитай отца твоего и мать твою, [чтобы тебе было хорошо и] чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе” /Исх. 20:12/. Только почитая предшествующие поколения, новые поколения способны учиться и бережно сохранять унаследованный опыт.

Но не все, что создается людьми, предназначено для хранения: большая часть продуктов деятельности потребляется, изнашивается или утрачивает значение[i] .

Культурой являются не все продукты, создаваемые человеком, но только хранимые обществом произведения, образцы или нормы, на основе которых организуется деятельность общества и накапливается опыт, передаваемый от поколения к поколению.

Культура существует и развивается в деятельности конкретного общества, потому что накопление опыта может происходить при условии сохранения традиции в образовании и преемственности жизни от поколения к поколению[ii] .

Культуру принято подразделять на духовную, материальную и физическую. К духовной культуре относится совокупность воспроизводимых идей и знаний, которыми владеет общество. К материальной культуре относится совокупность объектов, образующих искусственную среду жизнедеятельности общества, – здания, сооружения, пути сообщения, технические устройства и инвентарь, оружие, одежда, породы животных и растений, сельскохозяйственные угодья, обработанные или специально выделенные фрагменты природной среды, которые сохраняются как образцы. К физической культуре относятся развиваемые обучением свойства организма человека, которые обеспечивают его продуктивную деятельность.

Факт культуры содержателен – он означает и выражает некую идею, которая выходит за пределы его физического устройства и является знаком. Поэтому факты культуры рассматриваются как высказывания, а сама культура – как семиотическая система.

Основой культуры является язык. Язык – универсальная семиотическая система, потому что все знаки, в том числе и знаки самого языка, слова, назначаются посредством слов. Язык в равной степени относится к духовной, физической и материальной культуре – как речемыслительная деятельность, как система имен и как совокупность произведений слова – рукописей, печатных книг, записей устной речи на различного рода физических носителях информации. Любое произведение человека или явление природы может быть понято, осмыслено и описано исключительно посредством слова. Но и сам язык развивается по мере развития культуры – как инструмент познания и организации деятельности людей.

Вслед за (1) языком в основании культуры находятся следующие семиотические системы, без которых не может функционировать человеческое общество: (2) общие знаковые системы – средства счета, обряды, игры; (3) прогностические знаковые системы: гадания, знамения, приметы; (4) «мусические», т.е. знаковые системы художественных искусств: музыка, танец, изображения и орнамент; (5) знаковые системы практических искусств: утварь, костюм, архитектура; (6) знаковые системы управления: меры, ориентиры, команды[iii] .

В каждой культуре имеется несколько тысяч искусственных знаковых систем, и все они представляют собой модели языка, в которых отображаются те или иные его свойства.

Язык, речь , словесность

Языкв самом общем значении представляется как совокупность членораздельных словесных высказываний, организованная правилами их построения и связанная исторической и культурной преемственностью.

В науках о языке различаютсистему языка или язык в узком смысле – организованную совокупность слов и правил построения высказываний; речь –текущий обмен высказываниями; словесность – исторически сложившуюся систему образцовых произведений слова и норм использования, хранения и создания новых произведений.

Система языка

Человек является разумным, то есть словесным существом, созданным по образу и подобию Божию. Душа и тело человека соединены в его неповторимой личности. В слове – инструменте мысли и общения – в первую очередь проявляется образ соединения разумной души и тела.

“Поскольку Творец даровал созданию Своему боговидную благодать, придав Своему образу подобие Своих собственных благ, то поэтому все блага, кроме ума и рассуждения, Он дал от Своих щедрот человеческой природе. Об уме же и рассуждении нельзя в точном смысле сказать, что дал, но что уделил, положив на образ украшение собственной Своей природы. Но так как ум есть вещь умопостигаемая и бестелесная, то дарованное было бы несообщающимся и несмешивающимся, если бы его движение не обнаруживалось бы через примышление. Ради того и потребовалось такое устройство органов, чтобы ум, наподобие смычка касаясь голосовых членов, мог изъяснять внутреннее движение образованием каких угодно звуков. И так же, как опытный музыкант, если по болезни не имеет голоса, но желает показать свое искусство, чужим голосом мусикийствует, свирелями или лирою обнаруживая свое мастерство, так и человеческий ум, изобретатель всяческих мыслей, поскольку не может показать стремлений разумения душе, понимающей с помощью телесных чувств, тогда, как будто искусный правитель, касаясь одушевленных этих органов, через их звуки явными делает сокровенные мысли. Музыка человеческого органа – это известным образом смешанная музыка свирели и лиры, словно поющих вместе друг с другом в одном совместном звучании”[iv] .

Науке известны около пяти тысяч языков, которые обладают общими фундаментальными свойствами, отличающими язык человека от коммуникативных систем животных, что свидетельствует о единстве человеческого рода.

Важнейшие свойства языка – номинативность, предикативность, членораздельность, рекурсивность, диалогичность.

Номинативность состоит в том, что основная единица языка –  слово – обозначает или именует предмет, образ которого содержится в душе человека. Предмет обозначения может быть может быть вещью, событием, действием, состоянием, отношением и т.д.

Во-первых, слово ассоциируется с идеей предмета, причем связь эта условна и произвольна: в звуковой оболочке слова нет ничего, что зависело бы от свойств обозначаемого предмета или представления о нем, в принципе любое представление может обозначаться любым упорядоченным сочетанием звуков. Но между словом, представлением и обозначаемым предметом устанавливается взаимная связь или отношение.

Во-вторых, слова обозначают главным образом не отдельные предметы, а классы предметов (например, стол, рыба); такие классы могут быть единичными (например, город Москва); пустыми (например, Свод законов Российской Федерации[v] ); не соответствующими действительности, мнимыми (например, Илья Обломов, рыба кит[vi] ).

Поскольку представления могут осмысливаться различным образом, в языке существует полисемия – многозначность слова, синонимия – обозначение одного или сходных предметов разными словами и омонимия – обозначение различных предметов словами с одинаковым звучанием. Получается, что вещи связаны между собой словами, а слова – вещами, которые они обозначают.

Номинативность позволяет говорить о предметах, которые не существуют в поле нашего восприятия, о предметах мыслимых и воображаемых, строить абстрактные представления, создавать истинные, ложные и бессмысленные высказывания, а также заменять слова другими знаками, например письменными, и использовать слова для создания новых слов и несловесных знаков – изобразительных, музыкальных, математических и других.

Во-третьих, связь слова с предметом мысли не только условна, но и мотивирована. Слово именует предмет определенным способом, выделяя в нем те или иные признаки или свойства. Так, слово перемещать содержит идею перемены места, а его синоним передвигать содержит идею “движения предмета”. Кроме того, от этих глаголов образуются существительные перемещение и передвижение, отношения между которыми аналогичны отношениям соответствующих глаголов. Но от синонимичного глагола переставлять в силу особенностей его значения не образуется или с трудом образуется существительное (*переставление), аналогичное перемещению и передвижению. Это значит, что строение, значение, да и сама возможность образования производного слова определяются значением и строением слова производящего.

Слова-имена являются моделями обозначаемых ими предметов, так как само именование выделяет в обозначаемом предмете свойства или признаки, которые представляются существенными для его понимания. Тем самым слово содержит смысловой образ, который может быть правильным или неправильным, более удачным и менее удачным, прекрасным и безобразным. Как всякое искусство, именование предполагает замысел и его исполнение.

В-четвертых, именование не “отражает” предмет, но вычленяет его, делает реальным. Именованный предмет обретает смысловую определенность. Когда мы называем некоторую вещь, даем имя человеку или кличку животному, то тем самым устанавливаем предмет именования как некий отдельный факт: мы поступаем с вещью в соответствии с тем, как мы ее назвали.

Первым разумным поступком Адама было именование: “И сказал Господь Бог: не хорошо быть человеку одному; сотворим ему помощника, соответствующего ему. Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привел их к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей. И нарек человек имена всем скотам и птицам небесным и всем зверям полевым; но для человека не нашлось помощника, подобного ему”  /Быт. 2:18–20/.

Адам дал имена всякой “душе живой”, и это значит, что он построил картину мира через имена. В этой картине мира именованием определены сущность, свойства и качества живых существ и тем самым установлен образ действия с каждым видом и с каждым отдельным существом. Но в этой картине мира обнаружилась лакуна: не было помощника, подобного Адаму по сущности, то есть другого человека. Помощник же нужен для дела, а дело предполагает наличие замысла, о котором наш Праотец знал и который намеревался исполнить.

Итак, слово-имя существует не само по себе, но в системе имен, которые в совокупности образуют картину мира и предполагают определенный образ действия в нем. “Как отдельный звук встает между предметом и человеком, так и весь язык в целом выступает между человеком и природой, воздействующей на него изнутри и извне. Человек окружает себя миром звуков, чтобы воспринять в себя и переработать мир вещей”[vii] .

Но падшее человечество не едино, оно разделено по языкам, а следовательно, по образу действия: “И сказал Господь: вот, один народ, и один у всех язык; и вот что начали они делать, и не отстанут они от того, что задумали делать; сойдем же и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речи другого. И рассеял их Господь оттуда по всей земле; и они перестали строить город [и башню]” /Быт. 11:4–8/.

Наша картина мира определяется значениями слов языка, и каждый язык своеобразен, главным образом, как система имен: “…каждый язык описывает вокруг народа, которому он принадлежит, круг, откуда человеку дано выйти лишь постольку, поскольку он тут же вступает в круг другого языка”[viii] .

Из всех земных существ только человек может создавать имена. Именование отличает язык человека от коммуникативных систем животных, которые в состоянии лишь выражать те или иные чувства и подавать сигналы-команды.

Не существует языков, в которых не было бы имен.

Предикативность – свойство языка выражать и сообщать мысли.

Мысль есть представление о связях предметов или образов, содержащее суждение. В суждении имеются субъект – то, о чем мы мыслим, предикат – то, что мы мыслим о субъекте, и связка – то, как мы мыслим отношение субъекта и предиката. Например, Иван гуляет значит: Иван (субъект мысли) есть (связка) гуляющий (предикат).

Отношения субъекта, предиката и связки выражаются в строе предложения. В предложении имеются подлежащее и сказуемое, совокупно выражающие субъект, предикат и связку (а в некоторых случаях только подлежащее или только сказуемое – магазин «Продукты», морозит, темно), а также другие, так называемые второстепенные члены предложения, посредством которых выражаются сложные мысли, содержащие несколько связанных между собой суждений.

Предикативность в языке – сложное явление. Предикативность тесно связана с именованием: мысль отличается от смутного образа тем, что в ней выделены основные составляющие – субъект, предикат и связка. Их выделение предполагает именование – обозначение словом, устанавливающее связь представления с предметом и границы обозначаемого предмета или понятия. Но само установление имени невозможно без суждения о предмете: “Это есть туча”, “Имя ему – Иван”. Таким образом, именование основано на мысли-суждении, а суждение – на именовании.

Не существует языков, в которых не было бы предикативности.

Членораздельность – свойство языка членить высказывания на повторяющиеся в других высказываниях воспроизводимые элементы; членораздельность является основой системы языка, в которой единицы-слова содержат общие составляющие и образуют классы, выступая, в свою очередь, в качестве составляющих словосочетаний и предложений.

Речь предстает нам как чередование слов и пауз. Каждое слово может быть отделено говорящим от других. Слово опознается слушающим и отождествляется с уже имеющимся в сознании образом, в котором соединяются звучание и значение. На основе единства этих образов мы можем понимать слова и воспроизводить их в речи.

Слова языка частично отождествляются с другими словами и группируются в классы: слова яблоко, облако, окно, стекло, мыло частично тождественны, поскольку все они оканчиваются на - о. Слова облако, облачный, облачность частично тождественны, поскольку все они содержат общую часть облак/ч-. Слово облак-о может выступать в формах облак-а, облак-у, облак-ом и т. д. точно так же, как слово окн-о.

Это значит, что слова выделяют в себе одинаковые составные части, сочетание которых называется грамматической формой. Вместе с тем слова облако, окно и подобные (как грамматические формы) могут сочетаться в речи не с любым словом: можно сказать плывет облако, но нельзя сказать *облако давно или *облако плавая.

Слова разделяются на составляющие (морфемы) и соединяются в словосочетания по определенным правилам или моделям. При этом для слов каждого класса характерно, что их грамматическая форма тесно связана с условиями сочетаемости: видеть облако, плыть облаком, думать об облаке, тень облака.

Слова языка образуют взаимосвязанные классы форм (облако, облака, облаку) и моделей сочетаний этих форм; первые называются парадигмами, а вторые – синтагмами.

Не существует языков, в которых не было бы грамматической формы: членораздельности и синтагматико-парадигматических классов слов.

Рекурсивность– свойство языка образовывать бесконечное число высказываний из ограниченного набора строевых элементов.

Каждый раз, как мы вступаем в разговор, мы создаем новые высказывания – число предложений бесконечно велико. Создаем мы и новые слова, хотя чаще изменяем в речи значения существующих слов. И тем не менее мы понимаем друг друга.

Взаимопонимание возможно, поскольку новые предложения и словосочетания состоят из знакомых слов, слова состоят из одинаковых и знакомых составляющих – морфем или слогов, морфемы и слоги состоят из знакомых звуков. Каждый произносит слова и звуки по-своему, но мы опознаем слова и звуки одинаково, поскольку слышим в произносимом слове в первую очередь то, что необходимо для его опознания.

В каждом языке имеется около сорока (примерно от 20 до 80) гласных и согласных фонем – минимальных линейных, то есть следующих одна за другой звуковых единиц языка, которые способны различать и составлять слова. В каждом языке имеется несколько сотен грамматических единиц (морфем или служебных слов), которые обозначают грамматические классы слов или словосочетаний, и несколько десятков или сотен приемов образования новых слов. В каждом языке имеется, по крайней мере, несколько тысяч корней или первообразных слов, на основе которых создаются новые слова. В каждом языке имеется несколько десятков моделей словосочетаний и предложений.

Итак, из немногих десятков фонем образуется практически бесконечное число предложений: язык является многоярусной системой знаков, каждый ярус которой образуют единицы, состоящие из единиц более низких ярусов и составляющие единицы более высоких ярусов. Нижним ярусом системы языка является фонетический ярус, поскольку фонема неразложима на составляющие, которые следовали бы друг за другом в линейном порядке. Верхним ярусом является ярус предложения – грамматически организованного сочетания слов, в котором обязательно присутствует предикативное словосочетание или слово, выражающее предикацию: если составляющие предложения связаны между собой синтаксическими отношениями и каждое слово в составе предложения выступает в определенной форме, то строение законченного простого или сложного предложения не зависит (или слабо зависит) от строения соседних предложений.

Не существует языков, в которых не было бы системы ярусов, организованных таким образом, что из небольшого числа минимальных звуковых единиц может быть создано практически неограниченное число предложений.

Диалогичность и монологичность речи. Речь – осуществление и сообщение мыслей на основе системы языка. Речь подразделяется на внутреннюю и внешнюю. Внутренняя речь представляет собой осуществление мышления в языковой форме. Внешняя речь представляет собой общение. Единицей речи является высказывание – выраженное и организованное средствами языка сообщение завершенной мысли. Высказывание может быть простым (минимальным) и сложным. Языковая форма минимального высказывания – предложение. Поэтому минимальное высказывание может содержать либо одно простое или сложное предложение (например: «Истина едина, ложные же отклонения от нее бесчисленны»), либо междометие как особую часть речи, выражающую отношение говорящего к предмету мысли и заполняющую физическое место предложения в высказывании (например: «Увы!»). Сложные высказывания включают в себя простые, но не сводятся к ним.

Устройство сложного высказывания включает:

языковые (фонетические, орфографические и пунктуационные, лексические, грамматические) отношения и связи строевых единиц языка, составляющих языковую основу высказывания;

выражение содержания, которое отправитель сообщения (говорящий или пишущий) стремится выразить – сообщить получателю (слушающему или читающему);

По форме речь подразделяется на диалогическую и монологическую.

Диалог есть речь нескольких людей объединенная последовательностью реплик и общим замыслом. В ходе диалога люди обмениваются репликами-высказываниями, которые частично воспроизводят и повторяют друг друга и, главное, располагаются в последовательном порядке так, что каждое последующее высказывание основывается на содержании предыдущего и в свою очередь привносит некоторое новое содержание.

Если диалогическая речь создается путем обмена репликами, исходящими из различных источников, то монолог представляет собой завершенное высказывание, исходящее из одного источника. Монологическая речь выделяет внутри себя смысловые части, которые ориентированы на внутреннюю ответную реакцию адресата.

В монологической и диалогической речи различаются повествовательные, вопросительные и побудительные предложения, которые в диалогической речи оформляются как реплики различных лиц. Соотношение вопросительной и повествовательной реплик-предложений образует основную единицу диалогической речи вопросо-ответ, строение которого в его ответной повествовательной части представляет собой важнейшую для языка речемыслительную операцию, результатом которой оказывается сложение так называемых композиционно-речевых форм.

Композиционно-речевые формы – определение, описание, повествование, рассуждение, побуждение и сам вопросо-ответ, когда он становится единым развернутым произведением, лежат в основании строения родов и видов словесности, потому что высказывание, получившее определенную форму выражения и построения мысли, становится произведением слова. Диалогическая речь обеспечивает возможность культуры как накопления и систематизации социально значимого опыта людей.

Не существует языков, в которых не было бы диалогической и монологической речи и необходимых для создания диалога восклицательных, повествовательных, вопросительных и побудительных предложений.

Все социальные отношения и связи опосредованы словом. Общение людей непрерывно, и все человечество соединяется непрекращающейся цепью языкового общения.

Ни одно биологическое сообщество не имеет языка, который обладал бы указанными выше свойствами, – все языки людей являются языками в одинаковой степени.

Это значит, что языки могут научно сравниваться только с языками: сравнимы единицы, имеющие определенные функции и соответствующее строение в различных языках – звуки, слова и их значимые составляющие, значения, синтаксические конструкции. Возможно сопоставление свойств языка в целом, но не отдельных языков, со свойствами коммуникативных систем животных, которое и указывает на принципиальное качественное отличие языка человека от знаковых образований, которые существуют в биологическом мире. Поэтому так называемые “естественные теории происхождения языка” являются домыслами и к науке не имеют прямого отношения. Любые версии происхождения языка выходят за пределы научного знания о языке.

Все языки мира устроены по единому принципу и представляют собой закономерно различающиеся и закономерно сходные варианты единого языка человека.

Словесность

Бóльшая часть высказываний создается на случай. Но существуют высказывания, которые в силу различных причин (либо как совершенные по форме, либо как несущие ценную и общезначимую информацию, либо как уникальные) сохраняются и воспроизводятся. Поскольку такие высказывания относятся к культуре, а культура есть совокупность хранимых обществом произведений, мы и будем называть их произведениями слова.

Словесность – система хранимых и воспроизводимых произведений слова[ix] .

Произведение слова является результатом сложного умственного труда, который включает замысел, разработку мысли путем соединения замысла со словом и исполнение высказывания. Произведения слова создаются в определенном материале с помощью знакового инструментария, поэтому важным понятием теории словесности является фактура речи[x] .

Фактура речи – материал речи, обработанный орудиями речи в конкретных формах организации труда, создающего речь, и деятельности, связанной с получением речи.

Фактуру речи составляют: (1) отправитель высказывания; (2) канал коммуникации; (3) получатель высказывания.

Отправитель высказывания может быть индивидуальным, например, оратором, выступающим с публичной речью; коллегиальным, например, автором, редактором и издателем печатной книги; коллективным, например, редакцией газеты или телевизионного канала.

Естественный канал коммуникации представляет собой речевой аппарат человека, воздушную среду и органы слуха. Искусственные каналы могут иметь различное устройство: орудия письма (калам, перо, кисть) материал письма (папирус, пергамен, бумага), форма организации сообщения (рукописная книга в виде свитка или кодекса) характерны для письменной речи; типография, средства распространения печатной продукции, система информационного поиска в виде библиотечных каталогов, реферативных изданий и т.п. характерны для печатной речи; комплекс электронных средств создания и редактирования текста, теле- или радиовещательные кналы, компьютерная сеть, гипертекст характерны для различных форм массовой коммуникации – газеты, радиовещания, телевидения, интернета.

Получателем высказываний может быть отдельный человек или группы людей – аудитория ораторской речи, книжного издания книги или массовой информации. Аудитория может быть сосредоточенной и рассредоточенной, ограниченной, например, сферой слышимости или условиями доступности информации и неограниченной. Фактура речи определяет информационные возможности, характер выражения смысла и способы понимания высказываний. Выделяются четыре фактуры речи: устная, письменная (и устно-письменная), печатная, массовая коммуникация.

Устная словесность.

Устная речь противостоит всем остальным родам речи как естественное использование языка искусственному, поскольку и орудие и материал устной речи – человеческий организм и окружающая человека воздушная среда.

Человек становится членом общества, обучаясь устной речи, которая наряду с прямохождением, умением владеть руками, пищевыми и гигиеническими навыками, ношением одежды и т. п. является основой включения личности в культуру.

Но устная речь имеет свои особенности, главные из которых – мгновенное затухание и ограниченная досягаемость голоса. Эти свойства устной речи неизбежно ограничивают ее сложность и объем. Устная речь усваивается по мере произнесения и потому требует быстрой сообразительности и длительного внимания даже при относительно простом построении, а необходимость хранить информацию в условиях устного общения предполагает запоминание больших массивов устного текста, которые могут храниться только в памяти человека.

Диалог, молва и фольклор. Устная словесность существует в трех формах, которые обеспечивают единство и функционирование общества и развитие культуры.

Диалог представляет собой обмен высказываниями, объединяющими людей в ходе подготовки действий и самих действий. Молва представляет собой сообщения значимой для общества текущей новой информации по цепочке, а также объединяет речевой коллектив, поскольку постоянно поддерживает осведомленность его членов о действиях других и о текущих событиях. Фольклор представляет собой высказывания, содержащие постоянно значимую информацию, которые сохраняются и воспроизводятся по мере надобности.

Из форм устной словесности к культуре относится только фольклор, поскольку в его содержание входят обобщенный опыт, нормы поведения и правила создания и использования речи: диалога, молвы и самого фольклора. Этнос (народ), как культурная общность, характеризуется единой системой фольклора.

Письменная словесность.

Письмо отличается от сходной с ним пиктографии – рисуночных знаков, посредством которых сообщаются сведения о различного рода ситуациях и отношениях людей, – тем, что знаки письма обозначают единицы естественного языка. В зависимости от характера обозначаемых письменными знаками единиц языка различаются два основных вида письма – иероглифическое и фонетическое.

«Системы собственно письма возникли впервые на Древнем Востоке – обширной территории, простиравшейся от восточного побережья Средиземного моря до западного побережья Тихого океана. Как по историческим, так и по практическим соображениям Египет и примыкающие к нему районы Африки, а также (в период, предшествующий эллинизму) и районы, окружавшие Эгейское море, должны быть включены в орбиту древневосточных цивилизаций. В этом обширном ареале обнаружены семь оригинальных развитых систем собственно письма, каждая из которых a priori может претендовать на самостоятельное происхождение. Системы эти следующие:

шумерская в Месопотамии, 3100 г. до н.э. – 75 г. н.э.;

протоэламская в Эламе, 3000 – 2200 гг. до н.э.;

протоиндская в долине Инда, ок.2200 г. до н.э.;

китайская в Китае, 1300 г. до н.э. по настоящее время;

египетская в Египте, 3000 г. до н.э. – 400 г.н.э.;

критская на Крите и в Греции, 2000 –1200 гг. до н.э.;

хеттская в Анатолии и Сирии, 1500 – 777 гг. до н.э.».[xi]

Все известные в настоящее время системы письма Европы, Азии и Африки, как идеографические, так и фонетические, заимствованы от этих систем письма или образовались под их влиянием.

Знаки иероглифического письма обозначают и воспроизводят строение и значение слова (или словосочетания). Лингвисты-китаеведы вслед за китайской филологической традицией называют следующие категории китайских иероглифов:

1. изобразительные иероглифы, представляющие собой схематические изображения предметов и передающие такие слова, как «солнце», «луна», «гора», рот»;

2. указательные иероглифы, строение которых воспроизводит обозначаемые ими смысловые отношения, как «один», «два», «верх», «низ»;

3. сложные иероглифы, состоящие из двух или нескольких изобразительных или указательных, например, дважды повторенный иероглиф му – «дерево», читается линь – «лес», иероглиф коу – «рот» в сочетании с иероглифом няо – «птица» читается мин – «петь»;

4. заимствованные иероглифы, представляющие собой «фонетический перенос»: иероглиф ци, первоначально обозначавший корзину, передает местоимение третьего лица, которое также звучит ци;

5. фонетические иероглифы: заимстованный иероглиф может передавать различные слова, поэтому для уточнения значения иерглифа используется «ключ», или «детерминатив» – знак, определяющий понятийный разряд, к которому относится обозначаемое иероглифом слово, например, ху – «дверь», обозначающий понятия, связанные с жилищем, так, слово чжун «искранний» обозначается ключом синь «сердце» и фонетиком чжун – середина[xii] .

Китайский иероглиф может состоять из двух частей – фонетика и детерминатива, а египетский – из детерминатива, «фонетического переноса» и фонетического комплемента[xiii] .

Детерминативпередает общий смысл слова, обозначая смысловой класс, в который входит слово. Смысловые классы могут быть такими: пространственно-временные отношения (верх, низ, единица, пара); вещества (земля, вода, дерево, металл); элементы ландшафта (гора, река, граница); живые существа (растения, морские животные, птицы); человек и части человеческого тела; продукты материальной культуры (постройки, дороги, суда, орудия и продукты труда, книги); абстрактные понятия; социальные отношения; божества и другие.

Фонетический перенос, или «ребусный знак» передает примерное звучание всего слова или его частей, но используется для записи слов сходного звучания. Допустим, имеется русское слово «рот», которое может быть передано схематическим рисунком рта. Чтобы записать слова «род» и «рад» (краткое прилагательное), используется следующий прием: пишется соответствующий детерминатив, обозначающий отношения родителей и детей для слова «род», или состояние человека для слова «рад», затем схематический рисунок, который читается как «рот».

Фонетический комплемент. Если чтение слова недостаточно ясно, то к первым двум компонентам, то есть к детерминативу и фонетическому переносу могут быть добавлены комплементы – знаки, передающие отдельные звуки, например, для слова «род», еще и знаки, обозначающие «р» и «д». Состав таких комплементов в египетском письме (23 знака) примерно соответствует составу алфавитов в древних семитских системах консонантического письма – финикийской, древнееврейской, арабской.

Знаки фонетического письма обозначают и воспроизводят только звучание единиц слова (звуков, слогов).

Фонетическое письмо может быть слоговым (силлабическим) – передающим слоги (критское линейное письмо А и В XIV в. до Р.Х.); консонантным или квазиалфавитным – передающим только согласные звуки (финикийское или древнееврейское письмо); неосиллабическим – имеющим один знак для слогов с одинаковым согласным (ка, ку, ки), гласные при этом передаются дополнительными знаками (индийское письмо деванагари); собственно алфавитным или вокалическим – передающим все звуки, как согласные, так и гласные (греческое письмо, латиница, кириллица).

Древнейшие силлабические системы письма – критские, так называемые линейные А и В, которые возникли в середине второго тысячелетия до Р.Х. и отображали неизвестный язык крито-микенской культуры (А) и архаичный древнегреческий язык (В).

Древнейшие консонантные алфавиты засвидетельствованы в Передней Азии (на Святой Земле, Синайском полуострове, в Финикии, Аравии) в XIV–XII веках до Р.Х., в период, непосредственно предшествовавший Исходу и последовавший за ним. Это угаритское клинописное, синайско-палестинское, ханаанейское (финикийское), а позднее и арамейское письмо. Все они достаточно близки между собой по внутренней структуре и, возможно, восходят к единому западносемитскому прототипу[xiv] . Очевидно, примерно в это же время алфавитом такого же типа были записаны первоначальные книги Ветхого Завета.

Древнейшие виды неосиллабического письма, кхарошти и брахми, возникли в связи с распространением буддизма в Северной Индии и прилегающих странах в IV–III веках до Р.Х. на основе одного из восточных вариантов арамейского письма и, может быть, не без влияния греческого.

Древнейшее алфавитное вокалическое письмо – греческое – возникает путем переработки одной из разновидностей финикийского алфавита в IX–VIII веках до Р.Х. На основе греческого письма образуются и развиваются все системы письма европейских народов.

Распространено мнение, что фонетическое письмо более совершенно, чем иероглифическое, а само развитие письма проходит стадии от идеографии к фонографии. Это мнение не соответствует фактам.

С одной стороны, иероглифические системы письма (например, китайская и японская) являются чрезвычайно гибкими и мощными инструментами выражения языковых значений и располагают в этом смысле средствами, недоступными фонетическому письму. Будучи сложными системами письменных знаков, иероглифические системы письма вырабатывают, причем на ранних стадиях развития, системы фонетических знаков для записи иностранных слов или простых текстов (как древнеегипетские звуковые знаки, фактически образующие алфавит, или японские знаки каны). Иероглифические системы успешно используются в течение многих тысячелетий и довольно легко приспосабливаются к различного рода новым информационным технологиям в виде книгопечатания или компьютерной речи.

С другой стороны, по мере развития фонографического письма в нем вырабатываются многочисленные системы идеографических знаков (например, @, №, $, %), а в ряде случаев и целые идеографические подсистемы, как средневековая греческая и латинская тахиграфия, которая первоначально была стенографической записью речи, а позже превратилась в особую систему иероглифических знаков. Это было связано со стремлением к сокращенной записи слов в текстах дорогих пергаментных книг и грамот. Подобного рода явления вторичных кодов легко можно наблюдать в Интернете.

Смена иероглифики фонографией объясняется тем, что иероглифическая система письма тесно приспособлена к конкретному языку и культуре: если бы древние евреи использовали для записи Ветхого Завета египетское письмо, то им пришлось бы постоянно упоминать, изображать в тексте разнообразные египетские божества и обряды, а сами по себе ассоциации значений слов, задаваемые через иероглифические знаки, непрестанно обращали бы их к мыслительным образам египетской культуры, что решительно несовместимо с Заповедями.

Образование фонетического письма происходит путем отбрасывания иероглифических знаков и преобразования начертаний фонетических знаков. Древнейшие семитские алфавиты повторяют состав египетских (или аккадских) звуковых или слоговых знаков, но начертания семитских букв вполне самостоятельны.

В систему письма входят:

Алфавит в общем смысле – номенклатура основных письменных знаков – имен единиц языка, которые отображаются письмом: словарь простых иероглифов, буквенный алфавит и алфавитные правила именования единиц языка. Единица алфавита, например, буква «б», представляет собой имя типичного звука языка, посредством которого устанавливается связь между начертанием и произношением, а сам по себе обозначенный буквой звук помещается в ряд других звуков, выделенных в алфавите.

Алфавит является главным инструментом осмысления системы языка, потому что через систему знаков-имен основных единиц языка – слов, морфем, звуков – он позволяет вычленять и сопоставлять любые единицы языка – слова, словосочетания и предложения.

Графика – система правил комбинаций письменных знаков в тексте. Один и тот же звук может обозначаться на письме различными способами: русские слова веселый, мед можно, используя правила алфавита, записать как, например, *висьолаи, *мьот, но сочетание букв *сьо запрещено и встречается только в иностранных словах (“Либерасьон” – название французской газеты).

Каллиграфия – система норм начертания букв и буквосочетаний в рукописном тексте.

С развитием письмености складываются три основные вида рукописного письма. В египетском письме – иероглифика, иератика и демотика. В китайском письме – «образцовое письмо» кайшу, «ходовое письмо» синьшу и скоропись цао-цзы[xv] . В тибетском письме – «уставное письмо у-чэ, «южное письмо» лхо-йи и курсивное письмо у-мэ[xvi] . В многонациональном и чрезвычайно развитом готическом письме XIII-XIV вв, традиционная номенклатура которого очень сложна, выделяются книжное каллиграфическое письмо littera formata, fractura, типичное книжное «ходовое письмо» littera bastarda (XIV–XV вв.) и «книжное беглое письмо» notula или lettre de note, lettre courante (франц.) – беглое канцелярское письмо, письмо глосс, которым писали и книжные тексты[xvii] . В церковнославянском и древнерусском письме также различаются устав, полуустав и скоропись.

Значительную роль в развитии средневековой западноевропейской письменности XIII-ΧV веков сыграли университеты: «Возникшие на основе городского ремесленного производства университетские мастерские письма имели ряд специфических особенностей, обусловленных их связью с университетом. Они входили в университетскую корпорацию и пользовались всеми привилегиями, которые университет получал от папства и королевской власти. Труд университетских пергаментариев, переплетчиков, иллюстраторов, стационариев был регламентирован статутами университета. В университетских мастерских изготавливались лишь те книги, которые требовались по программе; университет контролировал содержание книг, с которых делались копии. <…>

Для использования студентами делались официально утвержденные копии тех работ, изучение которых разрешалось в университете. Часто эти копии делались непосредственно с авторского подлинника. Сделанный список носил название «экземпляр». Он обычно переписывался на нескольких несброшюрованных тетрадях по четыре листа в каждой, с письмом в две колонки. Число тетрадей зависело от размеров переписываемой работы. Каждая тетрадь, составляющая часть «экземпляра», называлась pecia (во французских документах – pièce).

Составленный «экземпляр» проверялся специальной комиссией университета, которая устанавливала цену за пользование каждой тетрадью. Затем «экземпляр» передавался стационарию[xviii] (stationarius). Магистр или студент, которым нужно было переписать книгу, брали у стационария первую тетрадь, уплатив за нее установленную сумму. Переписав, они возвращали ее стационарию и брали другую и т.д., пока не будет переписана вся рукопись. Переписка осуществлялась самим магистром или студентом, а также профессиональными писцами, работавшими за соответствующую плату. Благодаря этой системе, книга могла многократно копироваться в течение того времени, которое раньше было необходимым для создания лишь одной копии. Нововведение здесь заключалось не в способе деления рукописи на отдельные тетради и раздачи нескольким исполнителям – это и раньше делалось в монастырях для ускорения переписки, – а в практике многократного одновременного переписывания книги. Так, если в монастырском скриптории речь шла всегда о создании одной копии с одной книги, то в университете за то же время создавалось до 40 копий. Таким образом, изготовление книг приобрело массовый характер. В отличие от монастырских скрипториев основную роль в переписке книг играли профессиональные наемные писцы, материальная заинтересованность которых способствовала росту производительности их труда. <…>

Университет строго контролировал изготовление книг, и все участвовавшие в их производстве – писцы, переплетчики, пергаментарии, стационарии, либрарии – включались в университескую корпорацию. В грамоте Карла V от 5 ноября 1368 года, которой он освобождает от караульной службы членов Парижского университета, в числе университетских корпорантов названы 14 либрариев, 11 стационариев, 15 иллюстраторов, 6 переплетчиков, 18 пергаментариев. Как члены университета они пользовались другими привилегиями: освобождались от уплаты тальи, на них распространялась университетская юрисдикция и т.д.».[xix]

Каллиграфические почерки (канцелярские и книжные) использовались для записи наиболее значимых текстов документов, церковных богослужебных книг.

«Обычные» почерки различной степени каллиграфичности использовались для записи ходовых экземпляров документов и книг церковного и светского содержания, так, различные виды готической бастарды являются в основном письмом исторических и художественных, но также и церковных произведений.

Курсивы (также различной степени каллиграфичности) используется для записи текущих документов и книг учебного содержания, предназначенных для личного употребления, например, университетские курсивы.

Орфография – система альтернативных правил записи слов и словосочетаний.

Так, русскую фразу «В Самаре сама поймала сома» можно было бы записать, например *«ф сомари сама паймало сама», или как-нибудь иначе. Но в таком сучае на письме не различались бы слова (словоформы) «сома», «сама», «поймала», «поймало» и фраза оказалась бы непонятной. Чтобы фраза читалась и понималась однозначно, нужно установить условные правила единообразного написания слов. Такие правила могут быть двоякого рода – мотвированные и немотивированные. Написание слов «сама», «сома», «в Самаре» и «поймала» проверяются постановкой соответсующих частей слова, морфем, в так называемую сильную позицию – так, чтобы гласные звуки оказались под ударением, а согласный «ф» – в позиции паред сонорным звуком: «Сам сом пойман в Москве». По произношению соответсвующих фонем «о», «а», «е», «в» в сильной позиции определяется написание их слабых вариантов. Правило проверки написания буквы постановкой соответствующего звука в положение под ударением является мотивированным. Но первый гласный звук в словах «Самара» и «Москва», как и написание самих этих слов с заглавной буквы, определить таким же образом невозможно. Поэтому приняты правила – писать названия городов с заглавной буквы, а в словах «Самара» и «Москва» писать соответственно буквы «а» и «о». Такие правила с лингвистической точки зрения немотивированы, но они столь же необходимы, как и мотивированные.

Правила орфографии обеспечивают членораздельность письменной речи и организуют письменные (графические) слова в систему, они необходимы для отождествления на письме словоформ одного слова и родственных слов, для выделения грамматических формантов и основ слов, для различения омофонов и для указания на этимологию слов. Правила орфографии позволяют читать текст пословно, не проговаривая слова вслух или про себя. Орфографическая стандартизация письма необходима, поскольку, во-первых, обучение родному и иностранному языку возможно только на основе письменных текстов, которые должны быть единообразными; во-вторых, поскольку единообразное написание устраняет трудности, возникающие при чтении письменного текста.

Пунктуация – система правил письменного оформления структуры предложения. Правила пунктуации необходимы для понимания и правильного прочтения вслух предложения.

Пунктуационные правила образуют логико-грамматический каркас письменного высказывания и позволяют точно выражать на письме сложные мысли, которые с трудом могут быть выражены средствами устной речи. Пунктуация делает письменную речь основным инструментом создания и выражения абстрактной мысли.

Система письма с ее нормами и правилами лежит в основании письменной и устной литературной речи. Нормы письма – главное средство сохранения единства и исторической преемственности литературного языка, а следовательно, единства и устойчивости культуры того общества, которое использует этот литературный язык.

Письменность представляет собой систему норм построения, чтения, хранения и воспроизведения письменных текстов и совокупность письменных произведений.

Письменные произведения подразделяются на надписи и рукописи.

Надписи представляют собой тексты, которые выполняются на различных предметах, не являющихся специальными материалами письма, – на каменных или деревянных досках, металлических пластинах, монетах, медалях, сооружениях, предметах культа, утвари, оружии и т. д. Содержание надписи указывает на предмет, на котором она сделана, например, дарственная надпись на книге, надгробная надпись, вывеска магазина, инструкция или предупреждение, написанные на упаковке продукта, девиз на оружии. Надписи играют громадную роль в организации общества: структура цивилизации, то есть городской среды организована надписями, без которых невозможны информация и ориентация в культурном пространстве – достаточно представить себе последствия исчезновения вывесок, названий улиц, дорожных и предупредительных знаков.

Наука эпиграфика изучает надписи на различного рода предметах, нумизматика изучает надписи на монетах, сфрагистика изучает надписи на медалях.

Рукописи представляют собой тексты, которые обычно выполняются инструментами письма на писчем материале. Рукописи подразделяются на документы, сочинения и эпистолы. Документами занимается дипломатика, сочинениями и эпистолами – палеография.

Документы представляют собой произведения слова, назначение и содержание которых состоит в фиксации правовых отношений и норм и которые предполагают правоспособность и юридическую ответственность автора и получателя текста. Особенность документов состоит в необязательности создания, но в обязательности прочтения, а также в ограничении круга лиц, которые его используют.

Например, научное исследование, если оно предназначено для публикации, относится к разряду сочинений, но если доступ к нему ограничен, оно приобретает качество документа. Закон публикуется открыто, но действие закона ограничено кругом граждан или лиц, находящихся на территории государства.

Это не просто формальное требование: научно-технические отчеты или кандидатские диссертации читаются и оцениваются иначе и по иным правилам, чем научные монографии. Оппонент обязан в официальной рецензии сообщить определенные сведения о содержании диссертации и дать ее экспертную оценку по определенной формуле.

Создание, использование, воспроизведение и хранение документов (документооборот) осуществляется посредством специального института речи – канцелярии, которая вырабатывает общие и специальные нормы и правила работы с документом.

Документы подразделяются на четыре больших класса: акты, договоры, распорядительные документы, удостоверительные документы.

Акты – документы, устанавливающие и фиксирующие юридические факты: нормы права, действия или правовые состояния лиц. Например, законы и так называемые подзаконные акты: уставы, протоколы, следственные документы, документы, определяющие имущественные права (завещание, дарственная запись).

Договоры – документы, устанавливающие и фиксирующие конкретные правовые (имущественные, брачные, родственные, политические и др.) отношения между правоспособными лицами, которые рассматриваются как стороны, вступающие в определенные отношения и принимающие на себя обязательства, связанные со взаимной ответственностью (контракт, протокол о намерениях, соглашение).

Административные документы представляют собой инструменты оперативного управления деятельностью. Сюда входят распоряжения о действиях, направленные сверху вниз по административной иерархии (приказы, инструкции, резолюции), отчеты о выполнении действий, направленные снизу вверх по административной иерархии (рапорты, доклады, отчеты, сводки, докладные записки, заявления, прошения), информационные сообщения (информационное письмо, деловое письмо, уведомление, справка, расписание, оперативная карта, бизнес-план).

Удостоверительные документы представляют собой официальные свидетельства о правовых состояниях и правомерных действиях лиц или организаций (технический паспорт, пропуск, удостоверение на ношение оружия, агреман, верительная грамота, чек, вексель, доверенность, лицензия).

Личные документы представляют собой официальные свидетельства о правовом статусе лиц (паспорт, удостоверение личности, метрическое свидетельство).

Сочиненияпредставляют собой произведения слова, назначение которых состоит в сообщении информации, предназначенной для любого заинтересованного лица без ограничения права доступа к тексту, поэтому создание и получение сочинений не рассматриваются как обязательные.

В отличие от документов, которые различаются характером использования, сочинения, доступ к которым не ограничен правовыми нормами, различаются характером содержания.

Основное различие видов сочинений состоит в отношении содержания текста к реальности, поэтому в составе сочинений выделяются поэзия (которая в новое время развивается в художественную литературу) и проза. Поэзия, по Аристотелю, характеризуется наличием подражания – художественного вымысла[xx] , проза же имеет реальное содержание. Иначе говоря, сообщения, которые содержатся в прозаических произведениях, рассматриваются как истинные или ложные.

Представление о художественном вымысле условно: для филолога дело состоит не в том, происходили ли в действительности изображаемые в произведении события, но в основном в том, как к этим событиям относятся автор и его современники-читатели. Кроме того, с точки зрения истории литературы к области поэзии и, соответственно, к прозе часто относят произведения, которые в свое время понимались как поэтические или прозаические.

В известном смысле к прозе относятся и документы, но сама по себе допустимость вымышленных сообщений, как и соединение в одном тексте вымышленных и реальных сообщений, существует в сочинениях и эпистолах и связана с необязательностью прочтения текста и с особенностями содержания тех и других.

Поэзия.Понятие подражания и связанного с ним художественного вымысла, которое характеризует поэзию в отличие от прозы, сложилось относительно поздно – на рубеже классического и эллинистического периодов истории греческой литературы (конец IV в. до Р.Х.). Более древнее отличие поэзии от прозы состоит в том, что поэтические произведения были стихотворными, в то время как прозаические строились в основном на основе прозаической или периодической речи.

Поэзия, с какой бы точки зрения ее ни рассматривать, включает три рода произведений в зависимости от особенностей их строения – эпос, лирику и драму.

Произведение эпическое представляет собой художественное изображение событий, поэтому оно содержит сюжетное повествование и строится в монологической форме. Для монологической формы произведения слова характерно повествование от лица рассказчика. В авторское повествование часто включается изображение диалогов действующих лиц, но изображение диалога не есть диалог.

«И вот по прошествии года, ровно в то самое воскресенье, как надел сэр Галахад золотую корону, он поднялся ранним утром вместе со своими товарищами и пришел во дворец, и увидели они священный сосуд, а пред ним, преклонив колена, молился некто в обличии епископа, и вокруг него – великое воинство ангелов, как если бы то был сам Иисус Христос. Вот поднялся он и начал молиться Богородице. Вот совершил он освящение Даров и окончил службу. А потом подозвал к себе сэра Галахада и сказал:

– Ступай сюда, о слуга Иисусов, и ты увидишь то, что горячо желал увидеть. Тут сильно задрожал сэр Галахад, – это трепетала смертная плоть, которой открывались божественные явления. И воздел он руки к небесам и произнес:

– Господи, благодарю Тебя, ибо вижу я то, что много дней уже стремился увидеть. Теперь, о благой Господи, я не хотел бы более ни дня оставаться в этом жалком мире, если будет на то воля Твоя, Господи.

Тут взял святой старец в ладони Тело Господне и протянул сэру Галахаду, и тот вкусил смиренно и радостно.

Теперь знаешь ли, кто я? – спросил старец.

– Нет, сэр, – отвечал сэр Галахад.

– Я – Иосиф Аримафейский, которого Господь прислал тебе в сотоварищи. А знаешь ли, почему из всех Господь прислал к тебе именно меня? Потому что ты в двух вещах подобен мне: в том, что ты сподобился видеть чудеса Святого Грааля и что ты, как и я, целомудрен и чист.

И когда он так сказал, сэр Галахад приблизился к сэру Персивалю и поцеловал его и поручил попечению Господню. А затем приблизился он к сэру Борсу, поцеловал его и его тоже поручил Богу, сказавши так: – Любезный лорд, передай мой привет господину моему сэру Ланселоту, моему отцу, и когда ни увидите его, напомните ему о непрочности этого мира.

И с тем опустился он на колена перед престолом и стал молиться. И внезапно отлетела душа его к Иисусу Христу, и великое воинство ангелов вознесло ее к небесам прямо на виду у двоих его товарищей».[xxi]

Лирическое произведение представляет собой монолог, в котором выражаются переживания лирического героя, а событийная сторона произведения, если она вообще представлена, отступает на второй план.

Круг последний настал по вещанью пророчицы Кумской,

Сызнова ныне времен начинается строй величавый,

Дева грядет к нам опять, грядет Сатурново царство.

Снова с высоких небес посылается новое племя.

К новорожденному будь благосклонна, с которым на смену

Роду железному род золотой по земле расселится.[xxii]

Драматургическое произведение представляет собой изображение развивающегося действия с точки зрения его внутреннего содержания, как коллизии, столкновения людей, поэтому оно строится в форме диалога и содержит сюжет[xxiii] .

Иоанн

Что ты так смотришь на меня?

(отодвигается от Годунова.)

Как смеешь

Ты так смотреть?

Годунов

Великий государь!

Волхвы тебе велели отвечать,

Что их наука достоверна.

Иоанн

Как?!

Годунов

Что ошибиться им нельзя и что –

Кириллин день еще не миновал!

Иоанн

(Встает, шатаясь)

Не миновал? – Кириллин день? – Ты смеешь –

Ты смеешь мне в глаза – злодей! – Ты – ты –

Я понял взгляд твой! – Ты меня убить –

Убить пришел! – Изменник! – Палачей! –

Феодор! – Сын! – Не верь ему! – Он вор! –

Не верь ему! – А!

(Падает навзничь на пол.)

Шуйский

(бросается к нему и поддерживает его голову)

Боже! Он отходит!

Бельский

Позвать врачей! Скорей позвать врачей!

Иоанн

(открыв глаза)

Духовника![xxiv]

Драматургическое произведение рассчитано на театральное исполнение, поэтому авторская монологическая речь как составная часть текста отсутствует. Авторские ремарки представляют собой истолкование основного текста или указание на действия актера. Но источниками речи в диалоге являются различные лица. Строго говоря, драматургическое произведение для читателя – монолог, а для зрителя в театре – диалог.

Следует отметить, что существуют произведения, в которых сочетаются эпические, лирические и драматургические формы художественной речи. Более того, случается, что инсценировка рассказа, лирического стихотворения или поэмы преобразует монолог в диалог, и наоборот, художественное исполнение драматургического произведения одним актером превращает его в монолог. Но это особые случаи смешанных литературных форм.

Первоначальная поэзия у всех народов предстает в виде произведений религиозного содержания. Это относится не только к поэзии библейской (Псалтири), но и к поэзии греческой. “Илиада” и “Одиссея” Гомера исполнялись профессиональными декламаторами-рапсодами на празднествах и играх и были элементами культа. Лирические жанры (дифирамб – гимн Дионису, эпиграмма – посвятительная стихотворная надпись) первоначально содержат обращение к божеству или его прославление и также представляют собой религиозную поэзию.

С появлением и развитием авторской литературы, начиная с VII–VI веков до Р.Х., формы греческой поэзии, сохраняясь в первоначальном значении, отчасти принимают “светский” характер. В то же время развивается и авторская литература, написанная не стихами, а прозаической речью, как басни Эзопа.

Значительно позже, с развитием христианской духовной поэзии те же греческие поэтические жанры, как и связанные с ними музыкальные формы, упорядочиваются, усложняются и приобретают новое содержание[xxv] .

Вот почему к понятиям поэзии и прозы следует подходить с должным вниманием и осторожностью: псалмы царя Давида, как и духовные стихотворения св. Григория Богослова, являются поэзией в древнем смысле слова, поскольку они строятся в метрических и образных формах древнееврейской и древнегреческой поэтики соответственно. Но если поэзия понимается как художественный вымысел, их следовало бы отнести к прозе.

Проза.В греческой словесности проза (за исключением документа, представленного в древнейших эпиграфических памятниках) возникает, как обычно считается, позже поэзии.

Античная теория классифицировала изящную словесность на поэзию и прозу –историографию, ораторию (красноречие) и философию. Эти три вида прозы считались художественными и к ним предъявлялись требования хорошего слога, но кроме них существовали документ, специальная научная и техническая литература, например, медицинские сочинения Гиппократа (ок. 460–370 до Р.Х.).

Историографияоткрывается великим трудом “отца истории” Геродота (ок. 484–425 до Р.Х.). “История” значит исследование, изыскание. Впоследствии этот памятник был разделен на девять книг по числу муз[xxvi] . Главный предмет “Истории” Геродота – греко-персидские войны (500–449 до Р.Х.), которые были важнейшим этапом борьбы между Европой и Азией. Вокруг этого главного предмета развертывается изложение громадного этнографического, культурного и исторического материала.

Геродот стремится к нравственно-педагогическому осмыслению истории и к превращению ее в науку: история есть учительница жизни. История приобретает высокое образовательное значение: материал “Истории” Геродота и стиль его исторического изложения оказали громадное влияние на последующую историографию, включая церковную историю и экзегетику.

Другой вершиной греческой историографии была незаконченная “История пелопонесской войны” (431–404) Фукидида (460–396), в которой автор принимал непосредственное участие в качестве афинского военачальника: он был изгнан из Афин после неудачного сражения со спартанцами при Амфиполе в 424 году.

В отличие от Геродота, стремившегося дать событиям рациональные обоснования, Фукидид (под влиянием Гиппократа) ищет в основе поступков людей вечные психологические мотивы.

С точки зрения литературной, существенна такая особенность стиля Фукидида, как многочисленные фигуры заимословия, то есть обоснования поступков посредством искусственно созданных речей, которые историк вкладывает в уста реальных людей. С помощью заимословия Фукидид дает внутреннее обоснование поступков, выражение смысла событий с позиции реального лица. Этот прием получил широкое распространение в греческой литературе и впоследствии повлиял на характер изложения в христианской агиографии и гомилетике.

Среди многочисленных греческих и римских историков следует особенно выделить позднего греческого историка-биографа и моралиста римского периода Плутарха (ок. 45 – ок. 119), автора многочисленных сочинений, самое известное из которых “Сравнительные жизнеописания”. Попарно сопоставляя знаменитых греков и римлян, Плутарх устанавливает своего рода модель нравственных свойств человека и последовательности его деяний и в этой связи представляет типы исторических деятелей. Человек в изображении Плутарха предстает статично, а его жизнь оказывается последовательным проявлением нравственных свойств[xxvii] .

Схема построения биографии, разработанная Плутархом (хотя он не был первым, кто ее создал), значительно повлияла на христианскую агиографию, передав ей общие места жизнеописания, по которым можно строить сопоставления историй человеческой жизни[xxviii] .

Ораторика.Характерная особенность греческой культуры на всем протяжении ее истории от глубокой древности до нашего времени – поразительная склонность к публичному слову и внимание к стилю. Греческий язык был исключительно совершенным инструментом мысли, и умение выразить мысль всегда особенно ценилось и культивировалось греками.

Ораторское красноречие возникает в античной Греции. Ни одна другая древняя культура – ни египетская, ни аккадская, ни китайская, ни индийская – не уделяют столь пристального внимания ораторике, как греческая, и не дают столь высоких образцов содержательного и стилистического совершенства диалектики и мастерства устного слова.

Античное красноречие развивалось в трех основных формах: судебной, показательной (эпидейктической) и совещательной (политической) речи. Осмысление искусства публичного слова и теоретическая разработка приемов аргументации связаны с софистами – профессиональными практиками и учителями публичного слова. Традиционное образование в Древней Греции состояло в обучении грамоте, поэзии, произведения которой заучивались наизусть, игре на кифаре, гимнастике, хоровому пению: «В сравнении с этим традиционным воспитанием софистическое образование привносило нечто совершенно новое, требующее от учеников на сей раз активного участия. Софистическая система состояла из формальных и логических упражнений, некоей гимнастики ума, которая ставила целью овладение мастерством спора и речи. Это образование основывалось на довольно развитом анализе структуры языка и на критической интерпретации литературы, что соответствовало грамматике, а также на теории логической и формальной аргументации, что соответствовало риторике. Некоторые софисты, как, например, Гиппий, считали, что углубленные знания в арифметике, геометрии, астрономии и теории музыки были равным образом обязательны при воспитании свободного человека. Но не все софисты одинаково относились к этим энциклопедическим требованиям. Большинство из них настаивало скорее на изучении грамматики (с подчиненными предметами – историей и географией) и на изучении риторики».[xxix] Сама по себе риторика развивается задолго до Аристотеля. “Риторика” Аристотеля, завершенная только в конце его жизни, удачно обобщает длительную традицию устной публичной аргументации.

Одним из древнейших софистов, произведения которого дошли до нас, является Горгий (485–380 до Р.Х.). Уроженец Сицилии, Горгий во время посольства в Афины произвел сильное впечатление художественным оформлением своих речей. Он систематически применял риторические тропы и фигуры, которые с тех пор и называются горгиевыми. Горгий прославился в основном показательной риторикой (“Паламед”, “Хвала Елене”, “О павших в Пелопонесской войне”). Кроме того, он занимался теорией аргументации и семантическими парадоксами.

Антифон (ок. 480–410 до Р.Х.) был крупнейшим судебным и политическим оратором. Свою лучшую судебную речь Антифон произнес в свою защиту, но обстоятельства дела были столь очевидны (он обвинялся в заговоре и государственной измене), что сам оратор и его товарищи были казнены. Антифон преподавал риторику, и ему принадлежит разработка юридической топики и учебных образцовых речей (тетралогий) по типичным делам. Антифон разработал теорию периода, что важно для судебной ораторики, где мысль должна быть выражена четко и ясно.

Крупнейшим судебным оратором и основателем теории судебной риторики считается Лисий (ок. 445–380 до Р.Х.) – профессиональный логограф. Будучи метеком (иностранцем), Лисий не имел права выступать в суде, поэтому ему приходилось использовать особенности языка клиентов, чтобы судьи не догадались, что их речи составлены опытным адвокатом. Ораторский стиль Лисия отличается ясностью, простотой и четкостью выражения, что и требуется в судебной ораторике. А учение об элементах композиции – вступлении, изложении, доказательстве, заключении – заложило основу техники аргументации в условиях состязательности.

Исократ (436–338 до Р.Х.) был одним из самых знаменитых практиков, теоретиков и преподавателей риторики в Афинах. Он первым стал специально публиковать свои речи, которые тем самым превратились в политические памфлеты. Ораторские произведения и учебные речи Исократа относятся ко всем трем видам риторики. Они регулярно использовались преподавателями, поэтому сохранились 21 речь и 9 писем Исократа. Ему же, очевидно, принадлежит и заслуга создания эпистолы как вида словесности.

Исократ основал систему профессионального риторического образования, открыв школу, в которой будущие ораторы обучались в течение трех – четырех лет, а преподавание велось в форме семинарских занятий. Поэтому Исократ считается основателем педагогики и создателем систематического образования. Будучи серьезным философом, Исократ стремился не только вырабатывать у своих учеников индивидуальный стиль – он включил в риторическую подготовку систематическое преподавание философии и, наряду с Сократом и Платоном, решительно выступал против ограничения образования освоением эристической техники. Из школы Исократа вышел целый ряд талантливых риторов и философов.

Демосфен (384–322 до Р.Х.) считается одним из крупнейших государственных деятелей и политических ораторов конца классического периода. В отличие от Горгия, Антифона, Исократа, Платона, Аристотеля, Демосфен принадлежал к демократическому политическому направлению. В творчестве Демосфена синтезируется опыт ораторской прозы предшествующего времени, поэтому его речи рассматриваются как образцовые и включаются во все хрестоматии. В особенности популярны “Филиппики” и искусное самопрославление в речи “О венке”.

Философия занимает выдающееся место в истории прозаической литературы. Из философского текста развивается богословская и собственно научная литература.

От античной философии до нас дошло сравнительно немногое, большая часть античных философских (как и научных) произведений утрачена и известна по цитатам и критическим замечаниям, разбросанным в дошедших до нас произведениях, и по популярным изложениям философских учений, например, у Диогена Лаэрция, Секста Эмпирика, Плутарха, христианских апологетов, Отцов Церкви.

Но дошедшие до нас философские произведения классического периода греческой литературы – Платона, Аристотеля и Ксенофонта – сохранились не случайно: они остаются, высшими образцами стиля философской прозы и неиссякаемыми источниками мысли, которым так или иначе следовали и следуют позднейшие авторы.

Платон (427–347 до Р.Х.). Произведения Платона описаны, в том числе и со стилистико-риторической точки зрения, в весьма обширной литературе[xxx] . Дошедшие до нас произведения Платона представляют собой в основном литературные диалоги[xxxi] , многие участники которых были реальными лицами. Непревзойденный художественный стиль, драматургическое совершенство, реалистичность и психологическая правдивость диалогов Платона и техника аргументации, которую используют спорящие персонажи, показывают, что диалоги представляют собой риторические произведения.

Поэтому можно говорить о стилистическом направлении в истории философиив историко-литературном смысле, которое восходит к Платону независимо от того, какие идеи высказывают мыслители, использовавшие художественный метод Платона.

Аристотель (384–322 до Р.Х.) – ученик и последователь Платона, основатель систематической философии и науки. Сохранившиеся произведения Аристотеля (около тридцати) относятся практически ко всем разделам научного знания. Это видно из неполного перечня основных сочинений: логические – “Категории”, “Об истолковании”, “Топика”, “О софистических опровержениях” и “Аналитики” первая и вторая, к ним примыкают “Риторика” и “Поэтика”; общефилософские – “Метафизика”; этические – “Большая этика”, “Ефремова этика”, “Никомахова этика”, “Политика”, “Экономика”; естественнонаучные – “Физика”, “О небе”, “История животных”, “О частях животных”; психологические – “О душе”, “О жизни и смерти”, “О памяти и воспоминании” и другие.

Если Платон в своих диалогах обсуждает проблемы, то Аристотель в своих трактатах рассматривает науки, изложение которых строит систематически. Каждая наука представляет собой по существу развитие содержания и объема понятия (физики, метафизики, топики и др.). Принимая исходные определения, Аристотель развертывает их в изложение определенной области знания, снабженное иллюстративным материалом, обсуждением различных точек зрения, выводами.

Аристотель в своем Ликее – школе, которую он создал в дополнение платоновой Академии, – систематически преподавал науки, и некоторые его произведения представляют собой, очевидно, студенческие записи лекций.

Аристотель положил основание второму стилистическому направлению философии, науки и богословия, образовавшему в средние века схоластику, то есть школьную дисциплину, с ее “Суммами”, “Бревиариями”, ординарными и экстраординарными курсами, диссертациями и особой системой научного диспута. Научно-философский стиль Аристотеля имел многочисленных последователей, которые, случалось, были больше платониками, чем перипатетиками[xxxii] .

Так сложились два направления научного изложения – академическое, восходящее к платоновой, и университетское, восходящее к аристотелевой традиции.

Эпистолография. Третьим родом словесности являются послания, которые отличаются от документа и сочинения и сходны с ними в том отношении, что адресуются определенному лицу или лицам, но, подобно сочинениям, не обязательны для прочтения. Различаются послания действительные и литературные – особый жанр сочинений.

По характеру адресата и степени нормативности построения послания подразделяются на официальные и неофициальные. Во всех письмах выделяются элементы обязательные: адреса корреспондентов, дата, обращения и приветствия, благопожелания, подпись. Официальные письма строятся по определенным схемам и в них выделяются так называемый формуляр и клаузула, то есть обязательные и необязательные компоненты содержания. В составе официальных писем выделяется особый разряд деловой переписки.

Неофициальные письма отличаются от всех других видов письменного слова свободой содержания, языка и композиции.

Античные, средневековые письма и письма нового времени разделяются на три разряда – на письма к конкретному лицу и письма к группе лиц (например, послания императоров сенату), а в этикетном отношении – на письма к высшим, к равным и к низшим по положению.

Письма к высшим и письма к низшим сходны с документом. Первые часто представляют собой прошения, доклады, отчеты (как письма Плиния Младшего к императору Траяну), а письма к низшим содержат распоряжения и наставления (как письма Траяна к Плинию). Императорские эдикты и законы (новеллы) часто оформлялись в виде письма либо к конкретному лицу, например, ответственному чиновнику, либо группе лиц, например, императорские письма византийского периода Вселенскому Собору или группе архиереев.

Письма к равным (например, письма Платона и знаменитые своими литературными достоинствами письма Цицерона), напротив, тяготеют к сочинениям этического или даже развлекательного характера. Сборники таких писем, опубликованные их авторами, как письма Цицерона становятся образцами стиля разговорной и художественной речи и оказывают сильное влияние на нормы и образ поведения, на нравственные отношения людей. Опубликованная личная переписка с друзьями и близкими в поздней античности сложила своего рода культ дружбы.

Христианская письменная словесность. С распространением христианства в системе письменной словесности происходят очень существенные количественные и качественные изменения. Развитая эллинистическая античная словесность с ее системой литературных форм постепенно перерастает в средневековую словесность, устройство которой отличается следующими особенностями.

Появляется и быстро развивается система христианской литературы и письменно-устной словесности, которая, воспроизводя основные литературные приемы и жанровые формы античной греко-латинской словесности, дублирует ее: тем самым образуются две развивающиеся параллельно, но взаимосвязанные линии словесности – духовная и светская.

Эта сдвоенная система словесности становится иерархической. В ней выделяются роды и виды произведений, которые рассматриваются как наиболее значимые, и роды и виды произведений, которые рассматриваются как менее значимые, а часто едва терпимые или даже вовсе нетерпимые в христианской культуре, и между этими двумя группами текстов распределяется все разнообразие родов и видов произведений слова.

В первые века христианской эры происходит весьма радикальное изменение информационных технологий: распространяется книга-кодекс. Первые упоминания о кодексе относятся к I веку до Р.Х.; древнейшие кодексы, называемые полиптихами, представляли собой скрепленные деревянные дощечки, покрытые слоем воска. Такие полиптихи можно видеть на древних греческих иконах. Древнейшие дошедшие до нас фрагменты кодексов относятся ко II веку по Р.Х. Книга в форме кодекса широко используется в богослужении. Постепенно кодекс вытесняет книгу-свиток.

Появление кодекса позволяет рассматривать письменный текст как единое смысловое целое, легко выделять и сопоставлять его части и организовать весь текст оглавлением, комментарием, шрифтовым членением. Кодекс хранится на полке и более прочен, чем свиток. Он может состоять из нескольких тетрадей, которые могут читать и переписывать одновременно несколько человек, что существенно ускоряет и уточняет воспроизведение и распространение текстов.

С распространением кодекса примерно с IV века начинает формироваться минускульное четырехлинеечное письмо. Древнейшим латинским шрифтом было так называемое «капитальное письмо» в двух формах – квадратного и «рустичного», т.е деревенского (I-V вв. по Р.Х.). В капитальном письме не было заглавных и строчных букв и разделения на слова. С III-VII веках развиваются унциалы – письмо более округлых очертаний с разделением на слова, а с VI – VIII веков – полуунциалы, в которых уже заметны буквы с выносными штангами – b, d, f. В конце VIII – начале XI веков складывается минускул – четырехлинеечное письмо. В латинском каролингском и греческом минускуле, на основе которых c XVI века строятся печатные шрифты, появляются заглавные и строчные буквы. Строчные буквы латинских минускулов разделяются на буквы с верхними и нижними выносными (b, d, f, g, h, l, p, q, t и др.) и буквы, которые пишутся в две линейки (a, e, i, o, u, i, n, m и др.). Это облегчает чтение текста и позволяет сокращать на письме слова за счет гласных букв, читать про себя.

Бумага была изобретена в Китае в I веке. После усовершенствования производства бумаги в конце I – начале II века, этот новый и исключительно удобный писчий материал распространяется в Японии, а позже в Персии, в странах Ближнего Востока и в Испании. В X-XI веках бумага распространяется в Италии и других европейских странах. До появления бумаги в Византии, в Западной Европе, в славянских странах использовался пергамен: «В Византии с течением времени сменяются: папирусный свиток, пергаменная книга, бумажная книга. Папирусный свиток вытеснен пергаменной книгой окончательно в IV–V вв., т.е. с эпохи Константина и к эпохе первого расцвета Царьградской культуры (ранневизантийской). После перехода со свитка на книгу были существенно облегчены: цитата, ссылка, справка, компиляции; листание – источник более легкой ориентировки; отсюда – беглая начитанность и переработка предшественников и современников.

У православных славян рукописи писались в более древнюю эпоху на пергаменте, в более позднюю – на бумаге. Пергамент выделывался из кожи животных и всегда оставался ценным материалом; вследствие этого в эпоху пергаментной письменности (между прочим – у византийцев м у славян) встречаются рукописи, писанные по смытому или соскобленному более раннему письму. Такие рукописи называются палимпсестами (слово составлено из греческого palin «опять» и psao «скоблю»). Смывались рукописи главным образом износившиеся или те, к которым утрачивался интерес. Переход от пергамента к бумаге наступил не вдруг, но все же этот переход и для югославянских и для русских рукописей составляет определенную дату. И здесь мы имеем дело с общим явлением: время делает палеографические даты более резкими; начальные стадии новых явлений не доходят до палеографа или доходят только крайне отрывочно, дошедший же материал предстьавляет для каждой эпохи господствующее ее течение. Большинство дошедших сербских и болгарских рукописей оказываются писаннымибумаге – в половины XIV в., большинство русских – с начала XV в. Это наиболее общие статистические выводы, которые, конечно, не исключают статистических отклонений. Главные отклонения состоят в том, 1) что грамоты появляются (не господствуют!) на бумаге: в России – еще в первой половине XIV, у южных славян – еще в первой половине XIII в.; 2) что в эпоху господства бумаги более важные грамоты продолжают писаться на пергаменте; 3) что в Сербии роскошные рукописи еще часто пишутся на пергаменте в XV в., а в Румынии нередко и в XVI в.».[xxxiii]

Совершенствуются и инструменты письма. Распространившееся преимущественно в северных странах гусиное перо позволяет делать нажим, что создает дополнительные различительные признаки графического слова и позволяет легче опознавать букву, особенно в скорописных почерках: «В статусе картезианского ордена, в разделе о вещах и инструментах скриптория, сказано, что для письма переписчик должен иметь перо, мел, две пемзы, две чернильницы, один скальпель (для выскабливания ошибок), для разделывания (подготовки) пергамена – простой нож (novacula) или два ножа для скобления, одну «наколку» (punctorium), одно шило (subula) и, наконец, для разлиновывания – свинцовый карандаш, линейку (regula), доску и грфель. Необходжимо обратить внимание на то, что статут различает «punctorium» и «subula»¸т.е. два разных инструмента, предназначенных для разных целей. По-видимому, этими инструментами делели разные наколы на пергамене.

Изучение рукописей и инкунабулов[xxxiv] приводит к выводу, что геометрия занимала не последнее место в подготовительной работе писцов. Не сохранилось (а может быть, и не было) специального трактата, описывающегг законы соотношения пропорций и применения их при переписке книг. Возможно, что переписчики пользовались общими законами гармонии, применяемыми в архитектуре. Известен тракта пикардийского архитектора первой половины XIII века Вилара де Онекура (Villard de Honnecourt). Им создан гармонический делительный канон, с помощью которого любое пространство делится на любое число равных частей без какого бы то ни было масштаба.

Этот закон после долгих поисков был открыт независимо друг от друга двумя исследователями: математиком Раулем Розариво из Буэнос-Айреса в 1947 году, изучавшим печатные книги И. Гуттенберга, Фуста и Шеффера, и на материале рукописей в 1953 году современным швейцарским художником Яном Чихольдом». [xxxv]

Начиная со II века народы, принимающие христианство, создают новые письменные языки: коптский (II–III вв.), армянский (IV в.), готский (IV в.), грузинский (начало V в.), славянский (не позже IX в.); на Западе латинское письмо используется для записи текстов на германских, кельтских и романских языках.

В результате путем многочисленных переводов Св. Писания и литургических текстов образуются новые литургические, а на их основе и литературные языки, в которых полностью или частично воспроизводится греко-латинская христианская письменная словесность. Эта словесность, не утрачивая связи с греко-латинской античной культурой, у каждого народа сочетается с его фольклорной словесностью и начинает развивать местную письменную культуру.

В зависимости от характера заимствования письма новые письменные языки строятся как переводные (коптский, армянский, славянский и другие языки, образовавшиеся на основе греческой письменности), или как транскрипционные (как многочисленные письменно-литературные языки стран Западной Европы, которые сложились на основе латинской письменности).

Для этих языков характерно литературное двуязычие с латинским языком богослужения и высокой словесности и местным (немецким, французским и др.) вульгарным языком, на котором первоначально создавались произведения низких жанров.

Своего рода тиражирование античной письменной словесности, распространившееся на новые языки и народы, и означает начало новой эпохи становления и развития национальных культур – средних веков.

Греко-римская античность разработала ряд классификаций наук, принципы и методы педагогиеи, но единой образовательной системы так и не создала. Трудами в основном христианских ученых, как бл. Августин Гиппонийскоий (354-430), Флавий Кассиодор (ок.490-583), Манлий Северин Боэций (480-524), Исидор Севильский (ок.570- 636) и др., была обоснована и создана средневековая система образования, некоторые существенные черты которой сохранились до нашего времени.

Развитие культурной, а в особенности религиозной общности требует единого стандарта образования, каковой в то время существовал, например, в Китае[xxxvi] . Христианская рецепция платонизма позволила бл. Августину в трактатах «О порядке», «Об учителе», «Христианская наука» создать философско-богословские основы последовательной концепции образования, в которой были выработаны принципы образовательной системы в виде семи свободных искусств, впоследствии обозначенные как тривиум и квадривиум. В тривиум вошли грамматика, диалектика и риторика – науки о слове, в квадривиум – арифметика, музыка, геометрия и астрономия – математические науки, оперирующие со специальной символикой на основе учения о слове.

Над этой системой общеобразовательных предметов впоследствии была надстроена система высшего знания – богословие, философия, естествознание, правоведение. В V веке в Константинополе императором Феодосием II (401-450) основан первый университет в собственном смысле с кафедрами греческой и латинской грамматики и риторики, философии, права.

«Император Феодосий II одним законом установил штаты ученой коллегии, которая поставлена в особое положение и выделена из обыкновенного учительского сословия, занимавшегося преподаванием в общественных школах и в частных домах. Эта новая коллегия, которую можно назвать университетом, составляет специальное императорское учебное заведение, в состав которого входит 31 профессор. Оно разделяется на следующие группы по специальностям:

1) три оратора для римского красноречия;

2) десять грамматиков для римской словесности;

3) пять софистов для греческого красноречия;

4) десять грамматиков для греческой словесности;

5) один философ;

6) два профессора для преподавания юридических наук.

Этот закон есть не что иное, как устав константинопольского университета, для которого назначены особое здание и особый штат служащих. Закон предусматривает даже ту подробность, чтобы профессора преподавали каждый в предоставленной ему аудитории, дабы не было помехи преподаванию от шума учеников и от смешения разных языков.

Другим законодательным актом определяются права этого ученого учреждения. Коллегия служащих в нем профессоров числится на государственной службе, имеет особые преимущества по табели о рангах и получает одно из существенных прав коллегиального учреждения – оценивать заслуги своих членов. При введении этого устава император Феодосий II возвел часть профессоров в чин графства первой степени, уравнивавший их с губернаторами провинций; для других профессоров открыты дороги к почестям под условием доброй нравственности, преподавательских способностей, ораторского таланта и успешных занятий наукой, если таковые будут засвидетельствованы высоким советом профессоров. По выслуге 20 лет и все профессора имеют право на этот чин графства первой степени. В уставе отмечаются некоторые черты организации жизни студентов в больших городах. Каждый молодой человек по прибытии в университетский город должен был заявиться у магистра ценза и представить ему документ, свидетельствующий об его происхождении и состоянии родителей. Кроме того, от него требовалось, чтобы он указал разряд наук, которыми намерен заниматься, и адрем квартиры в городе. Местная полиция должна была следить за поведением молодых людей; в случае нарушения дисциплины они подвергались наказанию и теряли право на пребывание в университетском городе. Императоры, давая приют науке, заботились также об образовании библиотеки и о сохранении старых рукописей, равно как и о составлении списков с них. С этой целью была учреждена в Константинополе комиссия из семи каллиграфов, в коей было четыре специалиста для греческого и три для латинского письма. Назначение комиссии было делать копии со старых кодексов и исправлять обветшалые. Таким путем могли сохраниться древние рукописи, а равно развиваться в Константинополе школа специалистов-каллиграфов. Известно, что сам Феодосий II любил заниматься перепиской древних кодексов и поощрял занятия каллиграфией».[xxxvii]

С тех пор высшее образование начинает постепенно распространяться сначала на Востоке (Афины, Александрия, Бейрут, Антиохия, Фессалоники), а затем на Западе.

Духовная словесностьскладывается в первые пять веков христианской эры в следующих основных видах произведений слова, различающихся функционально (то есть по назначению и характеру использования) и стилистически.

Строение духовной словесности отражает соотношение Священного Предания и Священного Писания, поскольку текст Священного Писания Нового Завета в своем составе складывается в формах проповеди, ее истолкования, посланий, повествовательных текстов, богослужебной речи и духовной поэзии, эпистолографии, полемики, пророческой речи, которая имеет особую семантику и строение.

Поскольку духовная словесность складывается в условиях конкретного общества и в составе существующих норм словесности, то это развитие и происходит под сильным влиянием поэтики, риторики, диалектики, и литературных прецедентов, которые выработались в греко-римском мире[xxxviii] .

Тем самым духовная словесность включается в общую картину языковой культуры античности, одновременно видоизменяя ее. В целях образования, документооборота и правовой деятельности, научного и философского познания, художественного творчества, развлечения отбираются, воспроизводятся и перерабатываются произведения, в наибольшей степени совместимые с христианским мировоззрением.

Другие произведения, нехристианские, или даже антихристианские по содержанию (например, сочинения Лукиана, Порфирия, Ливания, логические и философские произведения неоплатоников или стоиков, произведения эллинистической любовной лирики и т. д.) в основном сохраняются и переписываются, но уходят в пассивный фонд культуры, хотя постоянно подпитывают литературное творчество, выступают в качестве своего рода фона в виде цитат и аллюзий.

К духовной словесности относятся:

1. Священное Писание –книги Ветхого и Нового Заветов. В число книг Ветхого Завета входят канонические и неканонические. Канонические книги (39 книг) были записаны в период от XV до V века до Р.Х.; неканонические книги (11 книг) были написаны с V по I века до Р.Х. Ветхозаветные книги подразделяются на три отдела: Закон, Пророки и Писания, которые различаются содержанием и характером изложения. В число книг Нового Завета входят четыре Евангелия: от Матфея, Марка, Луки и Иоанна; Деяния Святых Апостолов; семь апостольских Соборных Посланий; четырнадцать Посланий апостола Павла; Откровение Иоанна Богослова (Апокалипсис).

2. Литургическая словесность образует смысловой и стилистический центр всей духовной словесности и культуры (поскольку помимо слова в нее входят все базовые семиотические системы: символы, прогностика, костюм, музыка, пластика, изображение, архитектура, календарь и др.). Будучи преимущественно гимнографической, она вбирает в себя, по мере развития богослужения, тексты всех других видов духовной словесности. В литургической поэтике, нормы которой фиксируются различными богослужебными уставами и творениями св. Иоанна Дамаскина, отражаются не только греческая, но сирийская и, очевидно, египетская и другие поэтические и музыкальные системы.

3. Экзегетическая словесность представляет собой истолкования текста Священного Писания, которые начали создаваться в первые века христианства; экзегетическая литература весьма обширна, поскольку в различных исторических и культурных условиях жизни Церкви постоянно существует потребность в новых объяснениях текстов Священного Писания. В экзегетической литературе существует строгая преемственность как содержания экзегетических текстов, так и методов толкования.

4. Гомилетическая словесность включает устные и письменные словесные жанры, как соответствующие античной ораторике, так и новые, связанные с духовным образованием – воспитанием и обучением, церковной проповедью и христианской миссией.

5. Эпистолярная словесность, широко представленная в Книгах Нового Завета и развившаяся в первые века христианства в разветвленную систему словесных жанров.

6. Апологетическая, и шире, полемическая словесность в письменных и устных формах, которая особенно интенсивно развивается в эпоху Вселенских Соборов.

7. Учительная, в тесном смысле, словесность в виде отдельных назидательных сочинений и сборников поучений и наставлений, например, “Лествица” св. Иоанна Лествичника.

8. Историко-церковная литература в двух своих важнейших разновидностях: агиографии и церковной истории.

9. Богословская литература, которая строится на основе техники философской аргументации (например, “О началах” Оригена). По мере развития она включает в себя также и научные логико-семантические, филологические сочинения технического характера, как “Христианская наука”, “Об учителе” бл. Августина, “Философские главы” св. Иоанна Дамаскина и др.

10. Каноническая, то есть церковно-юридическая литература, которая, подобно богословской, использует приемы и нормы светской юридической техники, но видоизменяет их, влияя в свою очередь на светскую юридическую литературу (например, на “Дигесты” Юстиниана).

Каждый вид духовной словесности характеризуется довольно строгой содержательной и стилистической преемственностью произведений. Именно преемственность стиля духовной словесности, непрерывно развивающегося в течение двух тысячелетий христианства, позволяет строить филологическую классификацию произведений слова. Однако, несмотря на обилие исследований, историческая стилистика духовной литературы разработана недостаточно.

Духовная словесность как в содержательном, так и в техническом отношении является принципиально новым этапом развития культуры языка: сложившаяся в дохристианской античности совокупность родов и видов слова представляла собой, несмотря на весьма развитую филологическую науку, в достаточной степени аморфное образование сравнительно, например, с относительно хорошо и последовательно нормированной и истолкованной китайской литературой[xxxix] .

После того как сложились единые принципы и методы оценки произведения слова, иерархия литературных языков и словесных жанров, началось упорядоченное развитие европейских литератур.

Печатная словесность

Начало книгопечатания связывается с именем Иоганна Гутенберга (ок. 1399–1468), купца из города Майнца, который в 1440 году изобрел наборную форму и типографский сплав и осуществил первые издания печатных книг: “Сивиллиной книги” (1440), так называемой 42-х строчной Библии (1452–1455) и Майнцской псалтыри (1457).

Изобретение книгопечатания означало возникновение новой информационной технологии, которая совершила переворот во всей системе письменной культуры.

Книгопечатание сделало возможным:

создание крупных книгохранилищ и, следовательно, накопление, концентрацию в книгохранилищах и предметную систематизацию знания;

стандартизацию норм письменной печатной речи, которая привела к формированию национальных литературных языков;

развитие общего и высшего образования как следствие удешевления и широкого тиражирования книг;

развитие литературного авторства, которое было связано с ответственностью за содержание текста произведения;

разделение труда в области умственной деятельности, поскольку труд автора, переписчика, книгоиздателя и книгопродавца сложились как особые взаимосвязанные формы профессиональной деятельности, и, следовательно, в дальнейшую профессионализацию и специализацию умственного труда;

качественное изменение книжного и рукописного письма как следствие создания в начале XVI века Альбрехтом Дюрером (1471–1528), Лукой Пачоли (1445–1509) и Клодом Гарамоном (1499–1561) стандартного книжного шрифта, основанного на математическом расчете пропорций букв[xl] ;

существенное изменение всей системы словесности, которое привело к возникновению трех основных родов печатной литературы: научной, журнальной и художественной.

Литературное авторство, которое, разумеется, существовало и до появления книгопечатания, сложилось в особый социально-культурный институт.

По мысли акад. Д.С. Лихачева, в условиях рукописной речи переписчик был в большей или меньшей мере соавтором текста, который он воспроизводил: существенным представлялось содержание произведения, а не личность его создателя. Поэтому средневековый текст развивался по мере переписки и в него постоянно вносились изменения от написаний отдельных слов до замены значительных фрагментов содержания[xli] .

Это относилось к любому типу словесных произведений, но особенно болезненно сказывалось на текстах Священного Писания и богослужебных книг, искажения в которых, вносимые не всегда грамотными, не всегда хорошо понимавшими текст, да и не всегда добросовестными переписчиками, приводили зачастую к серьезным вероисповедным конфликтам.

В западноевропейских странах положение вещей начинает меняться в XIII–XIV веках по мере развития университетского образования. С появлением и распространением книгопечатания авторская ответственность еще более усиливается, хотя она частично перераспределяется между автором и издателем. Так постепенно складывается авторское право.

Ответственность за содержание текста оказывается различной в зависимости от характера содержания произведения. Сочинение, в котором содержатся конкретные данные, философские или научные идеи, богословские мнения, предназначенные для ограниченного круга специалистов, предполагает иную авторскую ответственность, нежели, например, пасквиль или памфлет, направленные против конкретного лица или религиозной конгрегации, как некоторые произведения Джонатана Свифта. Совершенно иначе следует отнестись к произведениям, которые содержат явный вымысел, хотя бы и не без намеков на определенных людей или институты, как, скажем, сочинения Франсуа Рабле.

В результате и складываются три типа авторства: научное, публицистическое и художественное. Причем каждый тип авторов попадает в Бастилию или на костер за специфические провинности. Одно дело весьма снисходительный церковный суд над Галилео Галилеем, а другое дело – суд над Джордано Бруно или охота королевской полиции за анонимным автором “Писем к провинциалу” – Блезом Паскалем.

Развитие литературы в условиях книгопечатания довольно быстро, уже в течение XVI–XVII столетий, создает особые стилистические качества художественной литературы, научной литературы и публицистики, на основе которых и формируются важнейшие особенности национальных литературных языков: общие орфоэпические, орфографические, грамматические, лексические и стилистические нормы и частные нормы так называемых функциональных стилей – научно-технического, художественного, общественно-публицистического, документально-делового.

Научная литература.Стиль научной литературы как особой сферы отражающей развитие научного знания, – профессионального словесного творчества, складывается с XV–XVII веков[xlii] .

Первоначально научная литература в странах Западной Европы создавалась на латинском языке, бывшим вплоть до XIX века языком межнационального научного общения и образования. Постепенно латинский язык вытесняется новыми языками. Стиль научной литературы сложился в межнациональном научном общении, поэтому приемы научного изложения на новых языках подводились под стандарты латинского языка науки. Позже научная литература с переходом на новые языки усвоила стилистические принципы, позволявшие ясно и однозначно понимать и воспроизводить научную информацию на разных языках.

В XX веке происходит еще большая стандартизация научного языка. Крупные государства стимулируют и финансируют фундаментальную и прикладную науку. Научное изложение в XX веке подвергается влиянию деловой документальной речи в научных отчетах, проектах, диссертациях и т. д. – произведениях, на основании которых осуществляется финансирование. Вместе с тем объем научных публикаций очень быстро растет, научные работы активно переводятся на разные языки.

В этой связи в первой половине XX века возникает научная информатика – особая область научной деятельности, задача которой состоит в максимально сжатом представлении новой научной информации. Научно-информационная деятельность, в свою очередь, оказала влияние на стиль научного изложения, который стремится к тому, чтобы максимально облегчить работу научно-информационных органов и автоматизацию информационного поиска.

Стиль научной литературы характеризуется образом предмета. Образ предмета представляет собой совокупность стилистических особенностей лексики, синтаксиса, композиционных приемов построения произведения, которые характеризуют отношение авторов, включенных в определенную литературную традицию, к картине действительности, отраженной в их произведениях.

В основе стиля научной литературы лежат представления о ясности, точности, адекватности понимания текста и воспроизводимости его содержания. К научному изложению предъявляются следующие общие требования:

– Должна быть определена область научного знания, к которой относится данный научный текст.

– Научный текст должен содержать точные указания на предшествующие исследования по данному предмету (цитирование).

– В научном изложении обязательно использование терминов и понятий той области научного знания, к которой он относится.

– В научном тексте обязательно использование научного аппарата (математического, химического и т. д.) и правил построения научного текста, принятых в данной области знания.

– Термины и понятия должны употребляться в постоянном значении в рамках научного текста.

– Научное изложение не должно выходить за пределы научных посылок данной области знания, если это не оговорено специально[xliii] .

Лексика научной литературы включает три класса слов или словосочетаний: общелитературную лексику, общенаучную лексику (слова и словосочетания, употребительные в научной речи и не имеющие специальных дефиниций в пределах данной науки, например, система, явление, исследование, объект), термины – слова или словосочетания, обозначающие понятия и предметы исследования данной науки и имеющие дефиниции в научном тексте или в специальных терминологических словарях.

Термины, в свою очередь, подразделяются на номенклатурные, обозначающие предметы исследования, например, лошади (equidae), кошка домашняя (catus catus domesticus), и понятийные, обозначающие понятия, с которыми оперирует научное исследование, например, псевдоген, ферментная функция.

Терминологические дефиниции строятся в соответствии с принципами абстракции в данной науке, а вся система терминов отражает картину научного предмета и состояние научных знаний. Однако значения научных терминов не остаются неизменными, поскольку знание развивается, а научные понятия в различных научных школах толкуются неодинаково.

Научная литература нового времени, в отличие от средневековой науки, членится по предметам знания. Научно-исследовательская методология требует высокой научной специализации и профессионализма, поэтому начиная с XVII века складываются многочисленные науки и научные дисциплины, каждая из которых характеризуется своей литературой и наличием ряда научных школ. В рамках таких школ от поколения к поколению ученых передаются приемы и тематика научно-исследовательской работы и мировоззренческие представления.

В XIX веке окончательно оформляется разделение научного знания на гуманитарное и естественнонаучное.

Обобщая исследования в области стиля научной литературы, академик Ю. В. Рождественский указывает, что образ предмета в научном изложении определяется характером научного знания и предстает в двух вариантах – гуманитарного и естественнонаучного знания.

1. Гуманитарные (общественные) науки.

1.1. «Мир не однороден.

1.2. Значима историко-общественная локализация фактов культуры.

1.3. Анализ на практике не обратим в синтез; факт культуры не воспроизводим, уникален.

1.4. Энергетические отношения не значимы.

1.5. Вещь характеризуется своей общественной значимостью.

2. Естественные науки.

2.1. Значима пространственно-временная локализация вещей.

2.2. Анализ на практике обратим в синтез; факт природы в принципе не уникален.

2.3. Энергетические отношения значимы.

2.4. Вещь характеризуется своей физической сущностью; культурно-социальная значимость не существенна”.[xliv]

Художественная литература. В новое время, особенно с XVIII века, в странах Европы развивается общее образование и создается значительный и все возрастающий слой людей, профессиональная деятельность которых предполагает достаточно высокий уровень грамотности и соответствующие культурные навыки: чиновников, офицерства, помещиков, учительства, мелкой и средней буржуазии, прислуги, позже квалифицированных фабричных рабочих. Кроме того, постепенно развивается и женское образование, сначала домашнее, а потом и школьное.

В условиях возрастающей секуляризации общества этот широкий круг людей, имеющих общие культурные представления и навыки, но недостаточно подготовленных для занятий богословием, наукой, философией, правом и другими видами слова, относящимися к высшим сферам культуры, все больше нуждается в некоей “духовной пище”, так как рутинный характер умственной деятельности не может удовлетворить их культурные запросы. Художественная литература и обслуживает потребности в умственной деятельности среднеобразованных слоев общества, заполняя собой этот вакуум.

Действительно, сюжетика художественной литературы обычно вращается в кругу тем классической, средневековой и более новой словесности, которая изучается в школе, либо вокруг бытовых коллизий (реалистическое направление становится преобладающим в литературе по мере сокращения школьных программ словесности). Новые, необычные сюжеты редки в художественной литературе: чтобы быть читаемым, литератор должен использовать узнаваемые и ценимые читателем темы.

Но литератор представляет эти сюжеты в необычном облачении местного колорита или, наоборот, близкой читателю бытовой обстановки и под приемлемым для него углом зрения. Так, Гете, воспроизводит в “Фаусте” общеизвестную легенду, а Л. Н. Толстой в “Анне Карениной” – банальную бытовую коллизию в великосветском обществе. При этом писатель пользуется средствами живого, обыденного языка своего времени и вкладывает в уста своих персонажей мысли, свойственные читателям, отчего читатель созерцает в произведении “самого себя”[xlv] . Эта тривиальность содержания становится главной особенностью новой художественной литературы, отличающей ее от древней поэзии, которая, как Псалтирь, напротив, была источником идей для богословия, философии, права.

Второй особенностью художественной литературы является читательский интерес к литератору. Интерес этот возникает потому, что новым в художественном произведении является не содержание, а стиль, словесный образ выражения, стиль же – “и есть сам человек”[xlvi] .

Художник нового времени выполняет эстетический и идейный заказ читателя и представляет в своих произведениях вымышленный, как и другие элементы образной системы произведения, образ автора[xlvii] , выражая его всей совокупностью наличных художественных средств: “Между литературной личностью автора и образом автора художественного произведения существуют отношения, сходные с отношениями актера и роли в пьесе. Это – “перевоплощения” из частного в общее, в “символ”, из многозначного в индивидуальное, из единичного лица в обобщенное”[xlviii] .

Публицистика.Стиль публицистики нового времени складывается в XVI–XVII веках на основе целого ряда разнородных жанровых форм, свойственных античной, средневековой и возрожденческой письменности, среди которых следует назвать гуманистическое письмо и инвективу, богословскую полемику, обличительную проповедь и судебную защитительную речь, представлявшуюся адвокатом в письменной форме, а также гуманистические трактаты научного, философского или нравственного содержания на латыни и на новых языках, предназначавшиеся широкой публике.

Публицистика развивалась в форме отдельных сочинений (памфлетов, листовок, писем, печатных сборников проповедей) и в журналистике, то есть в периодических печатных изданиях.

Публицистические сочинения представляют собой произведения по самым различным вопросам, адресованные широкой публике, не имеющей специальной подготовки, и основная цель их состоит в создании и организации общественного мнения.

Первыми произведениями такого рода были сочинения Франческо Петрарки (1304–1374) – основоположника европейского гуманизма: “Письма о делах повседневных”, “О знаменитых людях”, “Об уединенной жизни”, “Старческие письма”, инвективы против врачей, юристов, астрологов, университетских ученых и другие. Жанры панегирика, инвективы, сборника литературных писем, литературного диалога, популярного или комического трактата широко используются гуманистами, и в XV–XVI вырабатывается стиль популярной риторической прозы, мастерами которого были Эразм Роттердамский (1446–1536), Мартин Лютер (1483–1546), Жан Кальвин (1509–1564), Анри Этьен (1531–1598), Блез Паскаль (1623–1662), Шарль Перро (1628-1703), Джон Мильтон (1608–1674), Джон Бениан (1628–1688), еп. Жак Боссюэ (1627–1704), Жан Любрюйер (1645–1696), Даниель Дефо (1660–1731), Джонатан Свифт (1667–1745), Франсуа Мари Вольтер (1694–1778) и др.

Газеты как информационные издания появились в Венеции в XVI веке вместе с первым информационным агентством и были рукописными; в начале XVII в Германии появляются печатные газеты; с 1631 года Теофраст Ренодо под покровительством кардинала Ришелье издает “Gasette de France” (“Французскую газету”); первый периодический журнал появился во второй половине XVII века (1665) – это был “Journal des Sçavants” (“Журнал ученых”), издававшийся в Париже.

У истоков научной журналистки стоит францисканский монах Марен Мерсенн (1588–1648), который с 1625 года собирал кружок парижских ученых и вел постоянную переписку с учеными разных стран. Так сложился “незримый коллеж” европейских ученых, сообщавшихся непосредственно или через посредство Мерсенна. Первые научные журналы представляли собой периодически издававшиеся собрания писем на научные темы, содержавшие сообщения о полученных научных результатах или научную критику. Впоследствии появляются более или менее периодические альманахи, журналы общего содержания, а потом и специализированные тематические журналы.

Начиная с XVIII века журналистика как особая форма публицистики приобретает функции (1) периодического информирования о новостях, (2) научной, литературной и политической критики и (3) популяризации знания.

Массовая коммуникация

Современное состояние словесности связано с появлением в начале XX века и последующим развитием массовой коммуникации.

Массовая коммуникация является периодическим комплексным (включающим различные компоненты: радио, кино, телевидение, газету, рекламу) текстом (дискурсом), назначение которого состоит в распространении новой текущей общественно значимой информации. Текст массовой коммуникации непрерывно создается и распространяется с помощью современных технических средств на неограниченные рассредоточенные аудитории. “Тексты массовой коммуникации отличаются от других видов текстов тем, что в них используются, систематизируются и сокращаются, перерабатываются и особым образом оформляются все другие виды текстов, которые считаются “первичными”. В результате возникает новый вид текста со своими законами построения и оформления смысла”[xlix] .

Массовая коммуникация подразделяется на две сферы – массовую информацию и информатику[l] . Информатические тексты в целом содержат полную систематизацию фактов культуры. Информационный поиск и работа со специальной информацией находятся вне пределов риторики. Что же касается таких общих информационных систем, как Интернет, то тексты их изучены в филологии недостаточно. Массовая информация удовлетворяет общие интересы, информатика – индивидуальные.

Это значит, что в массовой информации текст (выпуск газеты, суточная программа телевидения) составляется в целом виде отправителем (редакцией) и предстает как одинаковый для всех получателей; в информатике поиск информации из предлагаемого отправителем состава сообщений осуществляется получателем.

Массовая информация с филологической точки зрения характеризуется следующими свойствами.

§ Коллективное авторство и технологичность текста. В массовой информации нет индивидуального авторства, так как всякий текст создается и обрабатывается несколькими лицами (журналистом, редактором, оператором, режиссером и т. д.) и помещается в окружении других текстов, так что структура выпуска определяет содержание каждого материала. Технология создания текстов массовой информации основана на выводах психологической и социологической науки и предполагает максимальную эффективность воздействия сообщений на получателя.

§ Единая система идеологического воздействия. Разные органы массовой информации воспроизводят содержание сообщений, предоставляемых информационными агентствами. Каждый орган массовой информации ориентирует сообщения на запросы своей аудитории, поэтому вся система массовой информации создает определенную картину действительности, варьируясь в допускаемых управляющими инстанциями пределах. Массовая информация живет за счет рекламы и спонсорства, либо числится на государственном бюджете. Эффективность средств массовой информации и, стало быть, их финансирование определяются объемом и составом аудитории.

Чтобы не утратить аудиторию, каждый источник массовой информации вынужден сообщать примерно то же содержание, что и другие, отклоняясь лишь в незначительных пределах, потому что в противном случае его сообщения будут восприниматься как не соответствующие общей картине реальности и недостоверные: для получателя массовой информации достоверно то, что многократно повторяется различными источниками. Если идеологические установки источника массовой информации явно несовместимы с общей идеологией всей системы, такой источник вскоре начинает компрометироваться всеми остальными: для получателя массовой информации правильно мнение большинства.

§ Невозможность критического анализа получателем. Получатель сообщений выступает как максимально широкая рассредоточенная аудитория, а отправитель индивидуализирован как авторитетная организация.

Выпуск массовой информации предстает перед получателем как совокупность независимых материалов, которые не образуют связного текста на уровне восприятия непрофессиональным получателем. На самом же деле материалы любого органа и любого выпуска массовой коммуникации, как и всей системы в целом, объединены системой ключевых слов и категорий с положительным и отрицательным значением (так называемого символического зонтика), а сами по себе сообщения или отдельные высказывания получают истолкование через систему намеков и ассоциаций.

Поэтому сообщения массовой информации не могут быть критикованы получателем в пределах данной системы массовой информации.

§ Принудительность содержания. Получение текста массовой информации не обязательно, но массовая информация охватывает все общество, создавая молву и общественное мнение. Общество как бы погружено в содержание массовой информации, и на деле ее сообщения оказываются принудительными.

§ Подавление аудитории. Массовая информация не предполагает диалога с получателем, который не может ответить на телевизионное сообщение телевизионным сообщением. Получатель утрачивает индивидуальность, ибо воздействие текста носит статистический характер и формирует так называемое общественное мнение.

§ Внекультурность. Получатель массовой информации не хранит ее, сами по себе тексты выпусков уничтожаются и отправителем, который хранит лишь отдельные фрагменты выпусков. Тексты массовой информации являются “однократными и невоспроизводимыми”. Поэтому массовая информация находится за пределами культуры.

§ Коллективное авторство. Массовая информация характеризуется совокупным образом ритора, который создает у получателя иллюзию отсутствия идеологии и объективности информации.

“Новейшая американская риторика сводит действия ритора к трем основным задачам: выбору темы, выбору речевых средств и выбору альтернативы, предлагаемой слушающему.

Отрицается “пропаганда”, под которой фактически понимаются основные категории риторики Аристотеля, обозначающие позицию ритора в обсуждаемом вопросе.

Выбор темы определяется “искренностью” личности ритора, выбор речевых средств – только доступностью понимания аудитории. Что же касается выбора альтернативных положений, то сама способность аудитории выносить суждения, естественно присущая всякому слушающему, проявляется лишь в выборе одной из сторон предложенной альтернативы. Тем самым, под предлогом удобства подачи объективного содержания, аудитории навязывается сама альтернатива, избранная ритором, исходя из его “личной искренности”, не управляемой никакой философией и никакой конкретной моралью. Риторика выводится из-под контроля философии, сама философия объявляется разновидностью риторики.

Нетрудно видеть, что в условиях постоянно меняющегося содержания текста массовой информации эти принципы должны привести к возможности манипуляции общественным мнением, так как массовая информация отделяется от ключевых вопросов идеологии”[li] .

[i] Рождественский Ю. В. Введение в культуроведение. М., 1996. С. 13.

[ii] Поскольку культура существует и развивается в пределах определенной исторической общности, понятие “общечеловеческой культуры” представляется фикцией.

[iii] Рождествекнский Ю.В. Введение в культуроведение. С.26-46.

[iv] Св. Григорий Нисский. Об устроении человека. СПб., 1995. С. 26–27.

[v] Свод законов представляет собой офциальное издание от лица законодательного органа власти расположенного в систематическом порядке полного собрания действующих законов, объединенных в единую систему путем инкорпорации или кодификации. Существовал Свод законов Российской Империи, но Свода законов Российской Федерации не существует. См., напр. Коркунов Н.М. Лекции по теории права. С.-Пб., 1914. С. 324.

[vi] Различие между пустыми и мнимыми понятиями состоит в возможности первых и невозможности вторых: Свода законов Российской Федерации не существует, но возможно, что он будет создан; Ильи Обломова как реального лица, изображенного И.А. Гончаровым, не было, не существует и, что очевидно, существовать не может, как и рыбы кита, потому что животное не может быть одновременно рыбой и млекопитающим.

[vii] Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. М.: «Прогресс», 1984. С. 80.

[viii] Там же. С. 80.

[ix] Здесь и в дальнейшем строение словесности излагается в основном по книге: Рождественский Ю. В. Общая филология. М., 1996.

[x] Рождественский Ю.В. Общая филология. С. 21.

[xi] Гельб И.Е. Опыт изучения письма. С.67.

[xii] Коротков Н.Н., Рождественский Ю.В., СердюченкоГ.П., Солнцев В.М. Китайский язык. М., Издательство восточной литературы, 1961. С.24-26.

[xiii] Подробно см. Гельб И.Е. Опыт изучения письма. Основы грамматологии. Пер. М., УРСС, 2004.

[xiv] В качестве одного из таких прототипов рассматривают протобиблское письмо из г. Библ (Ливан), бывшее, возможно, силлабическим.

[xv] См. Коротков Н.Н., Рождественский Ю.В., Сердюченко Г.П., Солнцев В.М. Китайский язык. С. 28.

[xvi] Рерих Ю.Н. Тибетский язык. М., Изд-во восточной литературы, 1961. С. 36.

[xvii] См. Романова В.Л. Рукописная книга и готческое письмо во Франции в XIII-XIV вв. М., «Наука», 1975. С. 168-176.

[xviii] В средневековых университетах либрариями назывались книготорговцы и хранители книг, стационариями же были книготорговцы, занимавшиеся организацией производства книг.

[xix] Романова В.Л. Рукописная книга и готческое письмо во Франции в XIII-XIV вв. С62-63.

[xx] Аристотель. Поэтика. Сочинения. Т. 4, М., 1984. С. 646 и далее, с. 655: “…задача поэта говорить не о том, что было, а о том, что могло бы быть, будучи возможно в силу вероятности или необходимости” /1451а, 38 и далее/.

[xxi] Томас Мэлори. Смерть Артура. М., «Наука», 1974. С. 641.

[xxii] Публий Вергилий Марон. Эклога IV. Пер С. Шервинского. – Собрание сочинений. С.-Пб. Биографический институт «Студиа биографика», 1994. С.38. См. также: Аверинцев С.С. «Новых великих веков череда зарождается ныне»; о воздухе, повеявшем две тысячи лет тому назад. – Собрание сочинений. Связь времен. Киев, Дух i лiтера, 2005. С. 128-136.

[xxiii] Подробно см. Чернец Л. В., Хализев В. Е., Бройтман С. Н. и др. Введение в литературоведение. М., 1999.

[xxiv] Толстой А.К. Смерть Иоанна Грозного. Т. 3. Собрание сочинений в четырех томах. М., Изд-во «Правда», 1969. С. 138

[xxv] См., например, архиепископ Филарет (Гумилевский). Исторический обзор песнопевцев и песнопения греческой церкви. Свято-Троицкая Сергиева лавра, 1995. С. 204–246.

[xxvi] Музы, спутницы бога Аполлона, считались ответственными за основные виды умственной и художественной деятельности: Эрато – покровительница лирической поэзии, Эвтерпа – сопровождала флейтой лирические песни, Каллиопа – занималась эпической поэзией, Клио – муза истории, Мельпомена – отвечала за трагедию, Полигимния – специализировалась в музыке и танце, Терпсихора – занималась исключительно танцами, Талия – вдохновляла комедиографов, Урания – предводительствовала астрономами.

[xxvii] Аверинцев С. С. Плутарх и античная биография. М., 1973.

[xxviii] Попова Т. В. Античная биография и византийская агиография. Античность и Византия. М., 1975. С. 218–266.

[xxix] Ильзетраут Адо. Свободные искусства и философия в античной мысли. М., «Греко-латинский кабинет Ю.А. Шичалина., 2002. С. 8-9.

[xxx] Достаточно указать предисловие и комментарии А. Ф. Лосева к трехтомному собранию сочинений Платона (М., “Мысль”, 1968–1972), где исчерпывающим образом разобраны композиция, стиль и техника аргументации Платона.

[xxxi] Лосев А. Ф. Жизненный и творческий путь Платона. Платон. Собр. соч. в 3-х томах. Том 1. М., 1968. С. 50.

[xxxii] Лосев А. Ф. История античной эстетики. Аристотель и поздняя классика. М., 1975. С. 8–10, 79–90.

[xxxiii] Щепкин В.Н. Русская палеография (1918). М., «Наука», 1967. С.35-36.

[xxxiv] Инкунабула (от лат/ incunabula – колыбель) – ранняя печатная книга. Ингкунабулами называют в основном книги от первых печатных опытов И. Гуттенберга до конца XV века. Оформление и печатные шрифты инкунабул – подражание рукописным книгам; в церковных книгах второй половины XVвека используется готический шрифт, а в публикациях античных авторов – новые шрифты, восходящие к каролингскому минускулу и названные по недоразумению антиквой. С 70-х годов XV века появляются древнееврейские и греческие печатные шрифты, а с 80-х – 90-х годов – глаголические и кириллические.

[xxxv] Киселева Л.И. Западноевропейская книга XIV-XV веков. Л., «Наука», 1985. С.33-34.

[xxxvi] См.: Васильев Л.С.Традиции и проблема социального прогресса в истории Китая. – Роль традиции в истории и культуре Китая. М., «Наука», 1979. С.24-60; Васильев Л.С. Некоторые особенности системы мышления, поведения и психологии в традиционном Китае. – Китай: традиции и современность. М., «Наука», 1976. С.52-82; Воскресенский Д.Н. Человек в системе государственных экзаменов. – История и культура Китая. М., «Наука», 1974. С. 325-361.

[xxxvii] Успенский Ф.И. История Византийской империи. Т.I. VI-IX в. М., «Мысль», 1996. С. 173-174.

[xxxviii] Архимандрит Борис (Плотников). История христианского просвещения в его отношениях к древней греко-римской образованности. Казань, 1890.

[xxxix] Рождественский Ю. В. Общая филология. М., 1996. С. 156.

[xl] Большаков М. В., Гречихо Г. В., Шицгал А. Г. Книжный шрифт. М., 1964.

[xli] Лихачев Д. С. Текстология. М., 1983. С. 43–49.

[xlii] Ольшки Л. История научной литературы на новых языках. Т. 1.: Литература техники и прикладных наук от средних веков до Возрождения. М.-Л., 1933; Т. 2: Образование и наука в эпоху Ренессанса в Италии. М.-Л., 1934; Т. 3.: Галилей и его время. М.-Л., 1933.

[xliii] Рождественский Ю. В. Общая филология. М., 1996. С. 217.

[xliv] Рождественский Ю. В. Там же. С. 222.

[xlv] Чернышевский Н. Г. Эстетическое отношение искусства к действительности. М., 1958. С. 152–153.

[xlvi] Leclerc de Buffon G.-L. Discours sur le style. (1753) Œuvres. T. 1, P., 1893. P. 12.

[xlvii] Виноградов В. В. Проблема авторства и теория стилей. М., 1961.

[xlviii] Рождественский Ю. В. Там же. С. 232.

[xlix] Рождественский Ю. В. Там же. С. 239.

[l] Описание характеристик информатических текстов содержится в “Общей филологии” Ю. В. Рождественского (с. 250–261); в дальнейшем изложении они специально не рассматриваются.

[li] Рождественский Ю. В. Там же. С. 245.

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.portal-slovo.ru/

Дата добавления: 30.08.2011