Духовное ведомство и его место в системе управления духовно-учебными заведениями в середине — конце XIX в.

М. А. Гончаров

Духовное ведомство и Святейший Синод, находящиеся под общим надзором назначаемого императором обер-прокурора, к началу XIX в. окончательно приобрели черты централизованного «министерского» ведомства православного исповедания со всеми сопутствующими этому атрибутами: канцелярией обер-прокурора, финансовым контролем, хозяйственным комитетом, духовноучебным правлением и т. д.

Трансформации духовного ведомства в подобие министерства сопутствовало не только предоставление обер-прокурору права всеподданнейшего доклада и присутствия на заседаниях Госсовета и Комитета министров, сосредоточение под его «главным начальством» всех отраслей управления, но и рост числа светских чиновников во всех центральных органах. К середине XIX в. Ведомство православного исповедания располагало огромным аппаратом администрации церквей и монастырей, а также духовно-учебных заведений. Вся система на местах объединялась в 55 духовных округах - епархиях, чаще всего совпадавших с губерниями, епархии подразделялись на духовные уезды - благочиния, а последние - на церковные приходы. Епархиальным архиереям и состоящим при них 49 консисториям подчинялись как церкви и монастыри, так и учебные заведения: средние (семинарии и духовные училища) и низшие (приходские школы). Лавры, ставропигиальные монастыри, синодальные соборы и духовные академии подчинялись непосредственно Синоду.

Созданный в начале XIX в. центральный орган управления духовными учебными заведениями - Комиссия духовных училищ[1]- в 1839 г. была преобразована в Духовно-учебное управление, непосредственно подчиненное обер-прокурору Синода. Тогда же сложилась общая система специальных учебных заведений духовного ведомства: духовные академии, духовные семинарии, уездные училища и церковно-приходские школы. В пределах четырех духовно-учебных округов, на которые была разделена вся территория России по числу духовных академий (Киевская, Казанская, Санкт-Петербургская и Московская), эти учебные заведения подчинялись друг другу от низших к высшим.

Летом 1862 г. было образовано Особое присутствие для изыскания способов к улучшению быта православного духовенства. Наряду с основными вопросами о материальном обеспечении приходского духовенства и расширении его гражданских прав был положительно разрешен вопрос «об открытии детям священно- и церковнослужителей путей для обеспечения своего существования на всех поприщах гражданской деятельности», значительно ослабив тем самым сословные ограничения для детей лиц духовного звания в светских учебных заве- дениях[2]. Окончательно вопрос об освобождении детей лиц духовного звания от сословных ограничений и предоставлении им права перехода в любые сословия был разрешен 26 мая 1869 г. Результатом рассмотрения в Особом присутствии вопроса «об открытии духовенству способов ближайшего участия в приходских и сельских училищах» явилось обнародование в 1864 г. «Положения о приходских попечительствах и церковноприходских школах», на основании которого на сельское духовенство возлагалось обучение крестьянских детей грамоте[3].

Главное отличие от дореформенного состояния этих учебных заведений заключалось в том, что свободный доступ в них был открыт для лиц всех сословий, а не только для молодых людей духовного звания. Тогда же при Святейшем Синоде был учрежден, вместо Духовно-учебного управления, Учебный комитет для высшего руководства делом воспитания и образования православного духовенства. За пять лет, начиная с 1862 г., на цели преобразования духовно-учебных заведений из казны было выделено 1,5 млн рублей.

Следует упомянуть о том, что еще в первой трети XIX в. зародилась система училищ для девиц духовного звания, насчитывающая к середине века семь таких сословных общеобразовательных учебных заведений. Довольно широкое распространение они получили в 70-90-е гг. XIX в. как средние учебные заведения после преобразования их в 1869 г. в епархиальные училища по образцу женских гимназий Министерства народного просвещения. Влияние Министерства отразилось в этот период и на мужских учебных заведениях.

«Отстояв чистый классический тип средней школы в своем министерстве, Д. А. Толстой заботился о том, чтобы и средние школы других ведомств не отличались от него резко»[4]. С этой целью в 1873 г. со стороны Министерства народного просвещения было оказано давление на духовное ведомство с требованием уравнять общеобразовательный курс духовных семинарий и училищ с курсом классических гимназий, что и было реализовано «Уставом духовных семинарий» (1884)[5].

Таким образом, несколько позднее, чем в Министерстве народного просвещения, в связи с общей реформой Ведомства православного исповедания 1867- 1869 гг. был создан новый орган руководства и контроля за высшими и средними духовными учебными заведениями (академиями, семинариями, духовными училищами, женскими епархиальными училищами) - Учебный комитет при Синоде, заменивший Духовно-учебное управление. Духовно-учебные округа и административная власть академий по отношению к духовным училищам были отменены. Однако в дальнейшем наблюдение академий за семинариями и семинарий за низшими учебными заведениями было восстановлено по «Уставу духовно-учебных заведений» (22 августа 1884 г.)[6].

Главным соперником Министерства народного просвещения в сфере народного образования являлось ведомство Святейшего Синода, в ведении которого к середине XIX в., помимо специальных духовных учебных заведений, находилось значительное количество начальных школ.

К середине XIX в. было уже совершенно ясно, что низшие учебные заведения духовного ведомства - приходские школы - не могут быть отнесены к числу специальных духовных учебных заведений, что по своему типу они близки к начальным народным училищам Министерства народного просвещения и что было бы целесообразно объединить управление всеми этими начальными учебными заведениями. Вопрос, уже затронутый ранее, заключался в том, какому ведомству будет предоставлено руководство начальным народным образованием - Министерству народного просвещения или Святейшему Правительствующему Синоду. После 19 февраля 1861 г. был образован Особый комитет для начертания общего плана устройства элементарных школ, но работы его скоро затормозились, натолкнувшись на спор ведомств. Этот вопрос на протяжении второй половины XIX в. неоднократно и с переменным успехом рассматривался в Комитете министров и в Государственном совете. В связи с притязаниями Синода на сохранение руководства начальной школой духовенством 18 января 1862 г. последовало Высочайшее повеление, определившее взаимоотношения Министерства народного просвещения и Синода в области начального, народного образования. «Учрежденные и вновь учреждаемые духовенством народные училища» оставались в заведовании духовенства, с тем «чтобы Министерство народного просвещения оказывало содействие преуспеянию оных по мере возможности»[7]. На деле это повеление не примирило, а разграничило ведомства. С изданием в 1864 г. нового «Положения о начальных народных училищах»[8], согласно которому приходские и воскресные школы были подчинены губернским и уездным училищным советам, составленным из представителей различных министерств, а также земств, которым было предоставлено попечение о народном образовании (преимущественно в хозяйственном отношении), самостоятельность духовенства в деле начального народного образования была уничтожена, и число церковно-приходских школ стало сокращаться.

Дело начального народного образования оказалось поделено между двумя ведомствами, а обществу в лице земства было предоставлено в нем самое ничтожное участие. Такая концепция оставалась в сущности неизменной вплоть до 1917 г.

Автор «Истории земства» Б. Б. Веселовский сумел наглядно доказать, что «если земствам что-либо удалось осуществить в школьном деле, то это было сделано отнюдь не при поддержке подлежащих ведомств, борьба с которыми проходит красной нитью через все истекшее 40-летие, - иногда затихая, иногда разгораясь»[9]. Эта борьба за руководство начальной народной школой была отражением общего конфликта в сфере внутренней политики и идеологии Российской империи, где общественно-демократическому движению противостояли царская бюрократия и духовенство. В 60-х гг. XIX в. духовенство проявляло полное безразличие в отношении к школьному делу. В это время «воинствующее положение по отношению к неблагонадежной» земской школе заняло Министерство народного просвещения во главе с Д. А. Толстым[10].

Усиление антиправительственной пропаганды среди учителей начальных училищ заставило правительство попытаться усилить влияние духовенства в деле начального народного образования. Об этом было заявлено в Высочайшем рескрипте на имя министра народного просвещения 25 декабря 1873 г. о наблюдении за направлением народных школ. При этом в рескрипте указывалось, что главное руководство народным образованием должно быть вверено дворянству в лице его предводителей, дворянству же вверялась забота о нравственном и религиозном направлении народного образования. Все это нашло отражение в «Положении о начальных народных училищах» (25 мая 1874 г.)[11]: во главе училищных советов встали не выборные земствами лица, а предводители дворянства, а власть инспекции народных училищ была значительно увеличена. По новому Положению 1874 г. большая часть приходских школ и средства на их содержание перешли в ведение Министерства народного просвещения и земств.

Реформа 1874 г. ненадолго удовлетворила правящие круги. В конце 1870-х гг. вновь был поднят вопрос о полном устранении земства при передаче всех школ духовенству. Положением Комитета министров 12 июля 1879 г. было признано необходимым распространить влияние духовенства на все виды элементарных училищ: приходские школы духовного ведомства, народные школы Министерства народного просвещения и школы, содержащиеся на земские и общественные средства. Д. А. Толстой возражал против передачи школ духовенству, отстаивая прерогативы своего ведомства отнюдь не в интересах земства. В итоге было признано необходимым «единение» духовного и учебного ведомств в деле народного образования[12].

Для дальнейшей разработки вопроса об обеспечении за православным духовенством его влияния на народное образование Комиссия из представителей духовного ведомства и Министерства народного просвещения в 1882 г. разработала проект Положения о церковно-приходских школах. С изданием 13 июня 1884 г. «Правил о церковно-приходских школах» они были изъяты из ведения училищных советов и окончательно переданы в духовное ведомство. С этого же времени начался их быстрый количественный рост. Некоторую роль в этом сыграла передача части земских школ духовному ведомству, а также поддержка церковных школ земскими ассигнованиями.

Согласно новым правилам открытия церковно-приходских школ, управление ими в пределах епархий предоставлялось епархиальному архиерею при ближайшем надзоре и руководстве школами со стороны окружных (благочинных) наблюдателей, назначенных архиереем из местных священников. Для рассмотрения их отчетов и обсуждения вопросов, касающихся школ, были учреждены епархиальные училищные советы, в состав которых на правах члена входил местный директор народных училищ. Основными представителями учительского корпуса, занимавшимися педагогической деятельностью в церковноприходских школах, были выпускницы епархиальных женских училищ.

Епархиальные женские училища являлись наиболее успешными образовательными учреждениями Духовного ведомства. Идея образования детей православного духовенства была разработана совместно церковными и государственными деятелями в середине XIX в., и с 1860-х гг. училища создавались во всех епархиях и имели большое просветительское значение. Эти школы для образования дочерей духовенства считались общеобразовательными, а не профессиональными. Однако они сыграли очень важную роль в развитии специального женского образования. Начало епархиальным училищам было положено Ведомством учреждений императрицы Марии (также четвертое отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии, Мариинское ведомство), в 1843 г. создавшим в Царском Селе такую школу. К 80-м гг. XIX в. епархиальные женские училища стали одним из компонентов системы женского педагогического образования в России, но по ряду признаков, прежде всего воспитательных, занимали в этой системе особое место[13].

При их организации духовенство в полной мере реализовывало свои представления о религиозном просвещении, воспитании и образовании. По мнению священнослужителей того времени, жене священника недостаточно было быть доброй матерью, любящей супругой и опытной хозяйкой. Она должна была не только разделять труды мужа по воспитанию детей, по управлению домом и приходом, но и быть ему помощницей и поддержкой в многотрудном пастырском служении. В обязанности жены священника входило разъяснение, как молиться и соблюдать пост, как вести себя в церкви, как преодолевать суеверия, она была готова разделить с прихожанами горе и радость, поделиться с ними опытом, знаниями, нередко и деньгами.

Миссия свидетельства о христианских добродетелях, возложенная на жену священника, требовала изучения широкого спектра наук в их практическом воплощении: помощницы священника, служительницы церкви, народной учительницы, культурной хозяйки. Поэтому особенность епархиальных женских училищ заключалась в целенаправленной подготовке воспитанниц по православному вероучению, медицине, сельскому хозяйству, кулинарии, шитью, педагогике.

Развитие этого типа женского образования характеризуется «открытостью» и преобладанием целей общественно полезного воспитания над первоначальными целями духовного просвещения.

Устав 1895 г. закрепил за епархиальными училищами статус среднего учебного заведения и одновременно предусматривал две цели профессиональной подготовки: будущих жен священнослужителей и учительниц начальных школ. В связи с усилением педагогической направленности были пересмотрены учебные планы и программы, созданы экспериментальные педагогические классы и определена база педагогической практики для воспитанниц: приюты, воскресные школы, церковно-приходские школы и т. д.

Епархиальные женские училища в содержании общеобразовательной подготовки воспитанниц следовали за женскими гимназиями, однако условия подготовки будущих учительниц в них существенно различались.

Духовенство опиралось на христианские ценности и представления о роли женщины в семье и обществе, поэтому миссия, возложенная на жену священника и учительницу народной школы, была единой. Всем своим обликом, поведением, практическими знаниями и умениями воспитанница епархиального училища олицетворяла христианские ценности. Мать семейства, служительница церкви, культурная домохозяйка, помощница священника, учительница детей крестьян и рабочих в равной степени была образцом благонравия и связующей нитью между приходом и храмом.

Содержание образования в епархиальных женских училищах носило культуросообразный характер. Оно включало в себя основы медицины, сельского хозяйства, кулинарии, акушерства, гигиены, а также православное вероучение, педагогику и «упражнение в практическом преподавании» в тех объемах, которые были необходимы для семейного воспитания детей, просветительской деятельности, для роли домашней учительницы и работы в начальной народной школе. Устроители епархиальных училищ исходили из понимания равноценности этих видов деятельности и считали, что педагогическая подготовка равно необходима и для выполнения обязанностей матери, и для служения на общественном поприще.

Историко-культурное значение педагогической подготовки в епархиальных училищах заключается прежде всего в том, что она осуществлялась не изолированно, а была включена в систему нравственного воспитания, которое «основывалось на началах православной веры и было призвано укрепить воспитанниц в сознании безусловной обязательности евангельского нравственного закона» [14](Устав 1868 г.).

В девочках воспитывали скромность, вежливость, почтительность, дружелюбие, снисходительность к младшим и немощным. Особенно важным для «епархиалок» считалось преодоление себялюбия и сознательность в поступках. Для этого в содержание педагогической практики включали социально полезную работу: уход за больными и стариками, организацию обедов для нищих, сбор пожертвований.

Заведование церковными школами в уездах было предоставлено уездным отделениям епархиальных училищных советов, «Правила» для которых были утверждены 28 мая 1888 г.[15]Таким образом, в духовном ведомстве оформилась параллельная система органов местного управления церковно-приходскими школами, аналогичная уже существовавшей в Министерстве народного просвещения системе коллегиальных органов с участием земств - губернским и уездным училищным советами. Вполне закономерно возникал вопрос о необходимости центрального органа для заведования начальными училищами духовного ведомства.

Духовное ведомство не оставляло надежды забрать народное образование окончательно в свои руки. В 1891 г. в распоряжение Синода были переданы т. н. «вольные крестьянские школы» (школы грамоты). На основе правил 1891 г. духовенство добилось для себя исключительного права на открытие воскресных школ. Соглашение, достигнутое по этому вопросу обер-прокурором Синода К. П. Победоносцевым с министром народного просвещения Н. Д. Деляновым, действовало почти до конца 1899 г.[16]

Рост числа церковных начальных школ обеспечивался все возрастающими пособиями из казны. В 1896 г. они почти в 2,5 раза превышали пособия министерским школам. При этом число учащихся в начальных училищах, подведомственных Министерству народного просвещения, в 4 раза превосходило их количество в церковных школах. В 1882 г. церковные школы получили первые ассигнования из государственного бюджета в размере 55 500 руб. для уравновешивания средств Святейшего Синода со средствами Министерства народного просвещения. Для сравнения: ассигнования на 1900 г. составили уже 1 859 605 руб. Что касается расходов казны на земские сельские училища, то их доля в общей сумме расходов составляла к этому времени менее 1%. Таким образом, церковная школа обходилась казне гораздо дороже, чем любая другая[17].

Несмотря на заинтересованность духовного ведомства в руководстве общеобразовательными начальными школами, в его центральном аппарате довольно долго не существовало специального органа управления.

Только через 18 лет после создания Учебного комитета, 19 января 1885 г., при Синоде был создан специальный орган для заведования приходскими школами и школами грамоты - Училищный совет, структура которого постепенно разрасталась по мере роста числа подведомственных школ и расширения влияния Синода в деле народного образования.

Училищный совет составлял ежегодные отчеты по школам и занимался обсуждением важнейших вопросов улучшения церковно-школьного и учительского дела для «обеспечения за православным духовенством влияния на дело обучения и воспитания во всех начальных народных училищах»[18].

В начале 90-х гг. XIX в. стала ощущаться недостаточность надзора за церковно-приходскими школами со стороны благочинных (окружных) наблюдателей, исполнявших свои обязанности безвозмездно. Для большего «единства и твердости» в надзоре за церковными школами с увеличением числа последних возникла необходимость в учреждении особой должности епархиального инспектора или наблюдателя, который отвечал бы за состояние школ.

Обер-прокурору Синода К. П. Победоносцеву удалось добиться разрешения расходовать часть земских средств (по 14 4000 руб. в год) на содержание особой инспекции за церковно-приходскими школами и школами грамоты в 13 губерниях Европейской России, в которых не были введены земские учреждения[19].

Одновременно с учреждением должностей епархиальных наблюдателей в неземских губерниях Училищный совет при Синоде разработал вопрос о церковно-школьной инспекции в остальных губерниях Европейской России и Сибири. Законом 5 июня 1895 г. духовному ведомству была дана возможность учредить должности епархиальных, окружных и уездных наблюдателей школ, т. е. духовное ведомство по примеру Министерства народного просвещения создавало свою инспекцию начальных народных училищ, подведомственных Синоду.

«Хотя к концу десятилетия существования церковных школ по правилам 13 июня 1894 г. число их достигло до 30 тысяч с одним миллионом учащихся, однако ни центральный орган церковно-школьного управления - Училищный совет при Синоде, - ни местные - епархиальные училищные советы и их уездные отделения не имели прав государственных учреждений, а являлись в виде временных церковных учреждений. Большинство служащих в этих учреждениях не получали окладов жалованья, а в местных органах не имели и служебных прав»[20].

Эти обстоятельства привели к разработке проекта положения об управлении церковно-приходскими школами и школами грамоты, а также штата этого управления, утвержденного в 1896 г.

В состав епархиальных училищных советов, кроме председателя, назначаемого местным Преосвященным из духовных лиц с высшим богословским образованием, епархиального наблюдателя, члена от Министерства народного просвещения и девяти постоянных членов из духовных и светских лиц, также по назначению преосвященного могли входить почетные члены совета, как правило из крупных благотворителей[21].

С 1894 г. в тех епархиях, где церковные школы получали ежегодные пособия от местного губернского земства, в состав епархиальных училищных советов были введены два члена по выбору от земства из лиц православного исповедания, утверждавшиеся епархиальным архиереем. В новом «Положении» 1896 г.[22]упоминалось, что все члены епархиального училищного совета назначаются преосвященным, которому «предоставляется приглашать» по одному члену от уездного земского собрания и городского общества в заседания уездного отделения епархиального училищного совета. Уездные отделения епархиальных училищных советов состояли из назначаемого преосвященным председателя, уездного наблюдателя церковных школ, местных благочинных и восьми постоянных членов, назначаемых архиереем из светских и духовных лиц. Кроме того, в него входил местный инспектор народных училищ или другое лицо учебного ведомства по назначению попечителя учебного округа и земские начальники или соответствующие им лица, заведующие крестьянским управлением. Постановления уездных отделений, в том числе по вопросу о выборе учителей для церковных школ, утверждались архиереями по представлению епархиальных советов. С изданием этого «Положения» было завершено создание единой системы управления и надзора за церковными школами и школами грамоты, где высшее управление принадлежало Синоду. Органом по заведованию и управлению школами является состоящий при нем Училищный Совет. В епархиях заведование школами принадлежало епархиальным преосвященным, которые руководили школами через епархиальные училищные советы и их уездные отделения. Для ревизии школ и руководства в них учебно-воспитательной и хозяйственной частью в состав Училищного совета, епархиальных училищных советов и их уездных отделений были введены особые должностные лица - наблюдатели церковных школ, составившие церковно-школьную инспекцию.

Конечная цель деятелей церковной школы 80-90-х гг. XIX в. «заключалась в изъятии заведования всем делом народного образования не только из рук земства, но и из рук Министерства народного просвещения и сосредоточении его в духовном ведомстве»[23].

В 1887 г. в Госсовете обсуждался вопрос о том, «не представится ли более удобным сосредоточить дело развития первоначального образования в одном ведомстве, как для наилучшего направления сего дела по существу, так и в видах наиболее целесообразного и бережливого употребления средств государственного казначейства»[24]. Особые усиленные ассигнования на выдачу пособий и вознаграждений духовенству и разным учреждениям на устройство и содержание церковно-приходских школ были оставлены в 1887 г. в смете Синода впредь до разрешения вопроса о сосредоточении дела первоначального народного образования в одном ведомстве.

Неразрешимость этого вопроса на уровне центрального управления приводила к попыткам добиться желаемого единения в деятельности параллельных местных органов управления начальным образованием.

Вопрос об объединение деятельности местных органов управления начальными народными училищами становился предметом обсуждения различных инстанций в 1887 и 1893 гг. В 1897 г. вопрос о передаче начальных народных училищ в исключительное высшее заведование одного из двух ведомств - Министерства народного просвещения или Ведомства православного исповедания - с устранением другого от непосредственного влияния на ход и развитие начального образования, был признан окончательно разрешенным законодательной властью «в отрицательном смысле»[25].

Предложенное министром внутренних дел создание объединенных местных органов управления начальными народными училищами с сохранением центрального руководства за двумя ведомствами так и не нашло окончательного разрешения.

Буржуазные преобразования второй половины XIX в. почти не затронули ведомство Святейшего Синода, сохранившего существовавшие до 1861 г. функции и структуру. Все изменения в пореформенном Синоде были направлены на усиление идеологического влияния Православной Церкви на народные массы. Будучи номинально высшим государственным учреждением, фактически Синод все более приобретал характер министерства по делам православного вероисповедания, под влиянием которого были проведены все основные контрреформы 80-90-х гг. XIX в. В 1888 г., когда в Государственном совете обсуждался вопрос «Об ограничении участия нехристиан в заведовании начальными народными училищами», русский философ B. C. Соловьев, выступая в Париже с лекцией о России, говорил: «Наша церковь, со стороны своего управления, представляется теперь у нас какою-то колоссальной канцелярией. Но с организацией самого управления на начале государственного формализма, по образу и подобию государства, с причислением служителей церкви к сонму слуг государевых, не превращается ли сама церковь в одно из отправлений государственной власти, не становится ли она одной из функций государственного организма, - или, говоря проще, - не поступает ли она и сама на службу государству?»[26]

Одной из объективных причин поражения ведомства Святейшего Синода в борьбе за монополию в сфере начального, общего и педагогического народного образования являлся многонациональный состав населения Российской империи. Как писали об этом современники, «в нашей стомиллионной стране, со всем разнообразием религий и сект ее разноплеменного населения, более чем где бы то ни было, сосредоточение дела народного образования в духовном ведомстве представляется у нас делом не только ненормальным, но даже прямо невозможным»[27]. Тем не менее нельзя не отметить как положительный факт распространение основ просвещения именно благодаря православному духовенству на далеких окраинах империи среди народов, не имевших до этого своей письменности.

Общественное мнение отдавало должное тому факту, что «большинство земских и правительственных школ возникало первоначально по инициативе местного духовенства в виде простых школ грамоты, которые обращались затем в правильно организованные школы», что ни в 1860-х, ни в 1870-х гг. «между земством и духовенством не существовало никакого антагонизма и что духовное сословие выдвинуло из своей среды немало выдающихся учителей и учительниц»[28]. Оно осознавало, что духовенство, «обремененное своими непосредственными обязанностями и живя обыкновенно в далеко не блестящих материальных условиях, никогда не стремилось к выделению из местного общества и созданию особой церковной школы. Эта школа, не представляя для него никакой материальной поддержки, только обременяла духовенство новыми обязанностями и новой ответственностью»[29]. Как следствие этого, сформировалось объективное представление о том, что «церковная школа пропагандировалась не массой нашего духовенства, а реакционными элементами общества и печати, справедливо видевшими в ней такое же прекрасное орудие для того, чтобы задержать в стране развитие народного образования, какое они обрели себе в области среднего образования в пресловутом классицизме».

В глазах общественного мнения на рубеже XIX-XX вв. особое значение придавалось более общему вопросу об установлении правильных взаимоотношений между религией и школой. Спектр высказываний по этому вопросу простирался от крайне правых взглядов о необходимости религиозного воспитания в школе до требований полного отделения церкви от школы, которая должна быть только светской.

Но, помимо общего вопроса, необходимо было решить «частную задачу» в области взаимоотношений церкви и государства. Речь шла о судьбе школ духовного ведомства. Их предлагалось немедленно и наравне со всеми другими государственными и общественными школами передать в полное заведование органов местного самоуправления, признавалось недопустимым рассматривать школы как средство религиозной пропаганды.

Список литературы

Дата добавления: 01.06.2014