Министерство образования РоссийскойФедерации
Государственная АкадемияСлавянской Культуры
Философскиевзгляды
Платона
в диалоге«Федр»
студентки Iкурса
факультетакультурологии
Шовиковой Н.С.
Москва, 2004 г.
Диалог «Федр»- один из шедевров философской и художественной прозы Платона. В «Федре»рисуется философская беседа Сократа (в его лице выступает Платон) с Федром, частымсобеседником Сократа и, по свидетельству Диогена Лаэртского, любимцем Платона.В этой беседе Сократ отвергает ложное красноречие и доказывает, что риторикадолжна быть ценной только при условии, что она опирается на истинную философию.Раскрывается значение истинной любви, изображение любви связывается срассмотрением природы души. В «Федре» запечатлены важные стороны учения Платонаоб «идеях», об их познании, о прекрасном, о постижении прекрасного, о любви кпрекрасному.
Согласноучению Платона, мир вещей, воспринимаемых посредством чувств, не естьистинный: чувственные вещи непрерывно возникают и погибают, изменяются идвижутся, в них нет ничего прочного, совершенного и истинного. Но эти вещи –лишь тень, образ вещей истинных, которые Платон называет «видами» или«идеями». «Идеи» — зримые умом формывещей. Каждому предмету чувственного мира, например, любому коню, соответствуетв бестелесном мире некоторый «вид», или «идея» — «вид» коня, «идея» коня. Этот«вид» уже не может быть постигаем чувствами, как обычный конь, но может бытьлишь созерцаем умом, причемумом, хорошо подготовленным к такому постижению.
В «Федре»Платон рассказывает о том месте, где пребывают идеи. «Эту область занимаетбесцветная, бесформенная, неосязаемая сущность, подлинно существующая, зримаялишь кормчему души — разуму». В речи Платона образы и метафоры раскрываютсячерез мифы, иносказания, символы. Притом, Платон не просто применяетобщеизвестные мифы, он и сам – выдающийся и вдохновенный миротворец. В «Федре»он не просто рассказывает о том, что в человеке низшее и высшее начала:разумное и аффективное (чувственное). Борьбы этих двух начал представляется емув образе колесницы, движимой парой крылатых коней и управляемой возничим.Возничий олицетворяет собой разум, добрый конь – волевой порыв, дурной конь –страсть. И хотя мы и не знаем, как выглядит душа, мы можем представить ее ввиде «слитой воедино силу упряжки крылатых коней и возничего». И «кони у него — один прекрасен, рожден от таких же коней, авторой — совсем от иных коней рожден».
Как пишетПлатон в диалоге «Федр», «отправляясь на праздничный пир, боги поднимаются квершине по краю поднебесного свода, где их колесницы, которые не теряютравновесия и легко управляются, совершают путь легко; зато колесницы остальныхдвигаются с трудом, потому что конь, причастный злу, всей тяжестью тянет кземле и обременяет своего возничего, если тот плохо его вырастил. От этого душаиспытывает муки и крайнее напряжение». Бессмертные боги, «когда достигнутвершины, выбираются наружу и останавливаются на хребте неба, и, пока они стоят,небесный свод несет их в круговом движении, они нее созерцают то, что запределами неба… Мысль бога питается разумом и чистым званием, как и мысльвсякой души, которая стремится воспринять то, что ей подобает, поэтому она,когда видит сущее хотя бы время от времени, любуется им, питается созерцаниемистины и блаженствует… В своем круговом движении она созерцает самоесправедливость, созерцает рассудительность, созерцает знание, не то знание,которому свойственно возникновение, и не то, которое меняется в зависимости отизменений того, что мы теперь называем бытием, но то настоящее знание, чтозаключается в подлинном бытии».
Но душамнебожественным намного сложнее. Платон пишет так: «душижадно стремятся кверху, но это им не под силу, и они носятся по кругу вглубине, топчут друг друга, напирают, пытаясь опередить одна другую. И вотвозникает смятение, борьба, от напряжения их бросает в пот. Возничим с ними несправиться, многие калечатся, у многих ломаются крылья, и, несмотря на крайниеусилия, все они остаются лишенными созерцания сущего». Душанебожественная может сорваться и упасть на землю: «когда… она [душа] будет не всилах сопутствовать богу и видеть сущее, но, постигнутая какой-нибудьслучайностью, исполнится забвения и зла и отяжелеет, и, отяжелев, утратиткрылья и падет на землю». Здесь в идеалистическуюоснову системы взглядов Платона вторгается дуализм, учение о противоположностидуши и тела. Тело рассматривается, в согласии с орфиками и пифагорейцами, кактемница души, а душа – как бессмертная сущность небесного происхождения, вселившаяся в телесную оболочку. В формемифа рисуется потустороннее происхождение души, ее «крылатая» природа, борьбаразумного начала души и чувств, вселение падших душ в телесную форму, падениеих на Землю, обреченность их на искупительные перевоплощения.
С мифом оприроде души у Платона связано и его понимание знания. Даже под бременем тела на Земле, вдали от занебеснойобласти, душа хранит истинное знание. Это воспоминание о нечувственном бытии,которое она созерцала до вселения на Землю и до своего заключения в тело. Ичеловек может прийти к истинному знанию. Это возможное для человека возвышениедо истинно сущего опирается, согласно взгляду Платона, на природу человеческой души — на ее бессмертие, на ее причастность к миру идей, а также на природу самогочувственного мира. «Всякая человеческая душа, — говорит Платон устами Сократа,- по своей природе бывала созерцательницей подлинно сущего». Когда-то, еще до своеговселения в земную телесную оболочку, душа находилась в «занебесных» местах. Там, увлекаемая круговым движениемнеба, душа во время этого круговращения«созерцает самое справедливость, созерцает рассудительность, созерцает знание,не то знание, которому свойственно возникновение, и не то, которое меняется взависимости от изменений того, что мы теперь называем бытием, но то настоящеезнание, что заключается в подлинном бытии».
Однажды приобретенноедушой знание, по Платону, не можетпогибнуть или быть совершенно утрачено. Оно не может погибнутьдаже после того, как душа опускается на Землю и принимает здесь оболочку,«которую мы теперь называем телом и не можем сбросить, как улитки свой домик».Впечатления, страсти, желания чувственного мира только засыпают, словно песком, навсегда приобретенныедушой знания, но не могут их искоренить или уничтожить. Душа всегда обладает возможностьювосстановить знание истинно сущего. Средством этого восстановления и являетсяплатоновское «припоминание», то есть трудное и долгое воспитание души. Хотя, по Платону, все вещи чувственного мира причастны кмиру истинно сущего, но не все они причастны к нему в одинаковой степени. Из всех существующих в чувственном миревещей явный отблеск «идей» несут только прекрасныевещи. Поэтому в восхищении красотой Платон видит начало роста души.Человек, способный к восхищению прекрасным, «при виде божественного лица,точного подобия той красоты, или совершенного тела, сперва трепещет, охваченный страхом… затем он смотрит на негос благоговением, как на бога». Действие красоты на душу Платон изображает ввиде мифа о крылатой природе души, и о «прорастании» ее крыльев при созерцаниипрекрасного.
С теориейидей ясно связывается теория одержимости. Эстетическая одержимость рассматриваетсяздесь как путь, ведущий от несовершенств чувственного мира к совершенствуистинно сущего бытия. Согласно мысли Платона, человек, восприимчивый кпрекрасному, принадлежит к тому небольшому числу людей, которые, в отличие отбольшинства, забывшего созерцавшийся ими некогда мир истинного бытия, хранят онем воспоминание. «Федр» развивает тезис об алогической одержимости, овдохновенном неистовстве, даруемом свыше, как об основе творчества: «Между темвеличайшие блага дает нам исступление, правда, когда оно уделяется нам как божественныйдар Прорицательница в Дельфах и жрицы в Додоне висступлении сделали много хорошего для Эллады и отдельным людям, и целымнародам, а в здравом уме – мало или вовсе ничего» Понятие «одержимости» и«неистовства» распространяется на способности к искусству. «Третий видодержимости и исступления – от Муз; оно охватывает нежную и непорочную душу, пробуждаетее, заставляет излить вакхический восторг в песнопениях и в иных родах поэзиии, украшая несчетное множество деяний предков, воспитывает потомков Кто же безниспосланного Музами исступления подходит в порогу творчества, уверенности, чтоблагодаря одной сноровке станет изрядным поэтом, тот немощен, и все созданноечеловеком здравомыслящим затмится творениями исступленных».
Но взятое вэтом смысле понятие «вдохновения» имеет уже мало общего с алогической мистикойПлатона. Реальное понятие художественного вдохновения оставляет все права заразумом, за интеллектом, за сознанием. Оно исключает мысль сверхчувственном, потустороннем происхождении столь невидимого художнику воодушевления. Оно естьто «расположение души к живейшему восприятию впечатлений» и к «соображениюпонятий», в котором Пушкин видел ясную, рациональную и реальную суть поэтической вдохновенности.