Курский ГосударственныйПедагогический Университет Кафедра Философии
Контрольная работа натему «Зигмунд Фрейд о роли бессознательного в жизни человека»
Выполнил: студентфакультета иностранных языков
Проверил: доценткафедры философии Сикорский Б. Ф.
Курск 2001
Мне хотелось бы кратко и наскольковозможно ясно изложить, в каком смысле следует употреблять выражение«бессознательное» в психоанализе, и только в психоанализе.
Представление — или всякий другойпсихический элемент в определённый момент может быть в наличности вмоем сознании, а в последующий может оттуда исчезнуть; через некоторыйпромежуток времени оно может совершенно неизмененным снова всплыть, как мыговорим, в нашей памяти, без каких-либо предшествующих новых чувственныхвосприятий. Учитывая это явление, мы вынуждены принять, что представлениесохранялось в нашей душе и в этот промежуток времени, хотя было скрыто отсознания. Но в каком оно было виде, сохраняясь в душевной жизни и оставаясьскрытым от сознания относительно этого, мы не можем делать никакихпредположений.
В этом пункте мы можем встретитьфилософское возражение, что скрытое представление не может рассматриваться какобъект психологии, но только как физическое предрасположение к повторномупротеканию тех же психических явлений, в данном случае того же представления.Но мы на это ответим, что такая теория переступает область собственнопсихологии, что она просто обходит проблему, устанавливая идентичность понятий«сознательного» и «психического», и что она, очевидно, не вправе оспаривать упсихологии право объяснять собственными средствами одно из её обыденнейшихявлений — память.
И так мы назовем представление, имеющеесяв нашем сознании и нами воспринимаемое — «сознательным», и только таковое заслуживаетсмысла этого выражения — «сознательное»; наоборот, скрытые представления, еслимы имеем основание признать, что они присутствуют в душевной жизни, как этонаблюдается в памяти, мы должны обозначить термином «бессознательные».
Следовательно, бессознательное представление естьтакое представление, которого мы не замечаем, но присутствие которого мыдолжны тем не менее признать на основании посторонних признаков и доказательств.
Это следовало бы считать совершеннонеинтересной описательной или классифицирующей работой, если бы она неостанавливала нашего внимания ни на чем другом, кроме явлений памяти илиассоциаций, относящихся к бессознательным промежуточным членам. Но хорошоизвестный эксперимент после «гипнотического внушения» показывает нам, наскольковажно различать сознательное от бессознательного, и поднимаетзначение этого различия. При этом эксперименте, как производил его Bernheim,субъект приводится в гипнотическое состояние и затем пробуждается из него. В товремя, когда он, в гипнотическом состоянии, находился под влиянием врача, емубыло приказано произвести известное действие в назначенное время, напримерспустя полчаса. После пробуждения субъект снова находится, по всей видимости, вполном сознании и обычном душевном состоянии, воспоминание о гипнотическомсостоянии отсутствует, и, несмотря на это, в заранее намеченный момент в душеего выдвигается импульс сделать то или другое, и действие выполняетсясознательно, хотя и без понимания, почему это делается. Едва ли возможно иначеобъяснить это явление, как предположением, что в душе этого человекаприказание оставалось в скрытой форме или бессознательным, пока ненаступил данный момент, когда оно перешло в сознание. Но оно всплыло в сознаниине во всем целом, а только как представление о действии, которое требуетсявыполнить. Все другие ассоциированные с этим представлением идеи — приказание,влияние врача, воспоминание о гипнотическом состоянии — остались еще и теперьбессознательными.
Но мы можем еще большему научиться из этогоэксперимента. Это нас приведет от чисто описательного к динамическомупониманию явления. Идея внушенного в гипнозе действия в назначенный моментстала не только объектом сознания, она стала деятельной, и это являетсянаиболее важной стороной явления: она перешла в действие, как только сознаниезаметило ее присутствие. Так как истинным побуждением к действию былоприказание врача, то едва ли можно допустить что-нибудь иное, кромепредположения, что идея приказания стала также деятельной.
Тем не менее эта последняя воспринята былане в сознании, не так, как ее производное — идея действия, она осталасьбессознательной и была в то же самое время действующей и бессознательной.
Постгипнотическое внушение есть продуктлаборатории, искусственно созданное явление. Но если мы примем теориюистерических явлений так, как она была установлена сначала Р. Janetи разработана затем Breuer'oм, к нашим услугам будет огромное количествоестественных фактов, которые еще яснее и отчетливее покажут нам психологическийхарактер постгипнотического внушения.
Душевная жизнь истерических больных полнадействующими, но бессознательными идеями; от них происходят всесимптомы. Это действительно характерная черта истерического мышления — над нимвластвуют бессознательные представления. Если у истерической женщины рвота, тоэто, может быть, произошло от мысли, что она беременна. И об этой мысли онаможет ничего не знать, но её легко открыть в её душевной жизни при помощитехнических процедур психоанализа и сделать эту мысль для неё сознательной.Если вы видите у неё жесты и подергивания, подражающие «припадку», она ни вкаком случае не сознает своих непроизвольных действий и наблюдает их, бытьможет, с чувством безучастного зрителя. Тем не менее анализ может доказать, чтоона исполняет свою роль в драматическом изображении одной сцены из её жизни,воспоминание о которой становится бессознательно деятельным во время приступа.То же господство деятельных, бессознательных идей анализом вскрывается каксамое существенное в психологии всех других форм невроза.
Изанализа невротических явлений мы узнаем, таким образом, что скрытая илибессознательная мысль не должна быть непременно слабой и что присутствие такоймысли в душевной жизни представляет косвенное доказательство её принудительногохарактера, такое же ценное доказательство, как и доставляемое сознанием.
Мычувствуем себя вправе, для согласования нашей классификации с этим расширениемнаших познаний, установить основное различие между различными видами скрытых ибессознательных мыслей. Мы привыкли думать, что всякая скрытая мысль таковавследствие своей слабости и что она становится сознательной, как толькоприобретает силу. Но мы теперь убедились, что существуют скрытые мысли, которыене проникают в сознание, как бы сильны они ни были. Поэтому мы предлагаемскрытые мысли первой группы называть предсознательными, тогда каквыражение бессознательные (в узком смысле) сохранить для второй группы,которую мы наблюдаем при неврозах. Выражение бессознательное, которое мыдо сих пор употребляли только в описательном смысле, получает теперь болееширокое значение. Оно обозначает не только скрытые мысли вообще, нопреимущественно носящие определенный динамический характер, а именно те,которые держатся вдали от сознания, несмотря на их интенсивность и активность.
Прежде чем продолжать мое изложение, яхочу коснуться еще двух возражений, которые тут могут возникнуть. Первое можетбыть формулировано так: вместо того чтобы устанавливать гипотезу о бессознательныхмыслях, о которых мы ничего не знаем, не лучше ли было бы принять, что сознаниеделимо, что отдельные мысли или иные душевные явления могут образовать особуюобласть сознательного, выделившуюся из главной области сознательнойпсихической деятельности и ставшую чуждой для последней. Хорошо известныепатологические случаи, как случай д-ра Azain'a,как будто очень подходят для доказательства, что делимость сознания не являетсясозданием фантазии.
Япозволю себе возразить относительно этой теории, что она строит свое основаниепросто на неправильном употреблении слова «сознательное». Мы не имеем никакогоправа настолько распространять смысл этого слова, что им обозначается такоесознание, о котором обладатель его ничего не знает. Если философы затрудняютсяповерить в существование бессознательной мысли, то существование бессознательногосознания кажется мне еще менее приемлемым. Случаи, в которых описывается, каку д-ра Azam'a, деление сознания, могли бы скорее рассматриваться какблуждания сознания, причем последнее, что бы оно собою ни представляло,—колеблется между двумя различными психическими комплексами, которыепопеременно становятся то сознательными, то бессознательными.
Другоевозражение, которое можно было бы предположить, состоит в том, что мы применяемк нормальной психологии выводы, вытекающие главным образом из изученияпатологических состояний. Это возражение мы можем устранить фактом, который намизвестен благодаря психоанализу. Известные функциональные нарушения, оченьчасто встречающиеся у здоровых, как, например, оговорки, ошибки памяти и речи,забывание имен и т. п., легко могут быть объяснены влиянием сильныхбессознательных мыслей, совершенно так же как и невротические симптомы. Мыприведем еще второй, более убедительный аргумент при дальнейшем изложении.
Сопоставляя предсознательные ибессознательные мысли, мы будем вынуждены покинуть область классификации исоставить мнение о функциональных и динамических отношениях в деятельностипсихики. Мы нашли действующее предсознательное, которое без трудапереходит в сознание, и действующее бессознательное, которое остаетсябессознательным и кажется отрезанным от сознания.
Мы не знаем, идентичны ли были вначале этидва рода психической деятельности, или они противоположны по своей сущности, номы можем спросить, почему они сделались различными в потоке психическихявлений. На этот вопрос психология немедленно дает нам ясный ответ. Продуктдействующего бессознательного никаким образом не может проникнуть в сознание,но для достижения этого необходима затрата некоторого усилия. Если мы попробуемэто на себе, в нас появляется ясное чувство обороны, которое необходимопреодолеть, а если мы вызовем его у пациента, то получим недвусмысленные признакитого, что мы называем сопротивлением. Из этого мы узнаем, чтобессознательные мысли исключены из сознания при помощи живых сил,сопротивляющихся их вхождению, тогда как другие мысли, предсознательные, невстречают на этом пути никаких препятствий. Психоанализ не оставляет сомненийв том, что отдаление бессознательных мыслей вызывается исключительно толькотенденциями, которые в них воплотились. Ближайшая и наиболее вероятная теория,которую мы можем установить при такой стадии наших знаний, заключается в следующем,Бессознательное есть закономерная и неизбежная фаза процессов, которыепроявляет наша психическая деятельность; каждый психический акт начинается какбессознательный и может или остаться таковым, или, развиваясь далее, дойти досознания, смотря по тому, натолкнется он в это время на сопротивление или нет.Различие между предсознательной и бессознательной деятельностью не очевидно, новозникает только тогда, когда на сцену выступает чувство «обороны». Только сэтого момента различие между предсознательными мыслями, появляющимися всознании и имеющими возможность всегда туда вернуться, и бессознательнымимыслями, которым это воспрещено, получает как теоретическое, так и практическоезначение. Грубую, но довольно подходящую аналогию этих предполагаемых отношенийсознательной деятельности к бессознательной представляет область обыкновеннойфотографии. Первая стадия фотографии — негатив; каждое фотографическоеизображение должно проделать «негативный процесс», и некоторые из этихнегативов, хорошо проявившиеся, будут употреблены для «позитивного процесса»,который заканчивается изготовлением портрета.
Но различение между предсознательной и бессознательной деятельностью ипризнание разделяющей их перегородки не является ни последним, ни наиболеезначительным результатом психоаналитического исследования душевной жизни.Существует психический продукт, который встречается у самых нормальныхсубъектов и тем не менее является в высшей степени поразительной аналогией снаиболее дикими проявлениями безумия, и для философов он оставался не болеепонятным, чем само безумие, Я разумею сновидения. Психоанализ углубляется ванализ сновидений; толкование сновидений — это наиболее совершенная из работ,выполненных до настоящего времени молодой наукой. Типический случайобразования построения сновидения может быть описан следующим образом: вереницамыслей была пробуждена дневной духовной деятельностью и удержала кое-что изсвоей действенности, благодаря чему она избежала общего понижения интереса,который приводит к сну и составляет духовную подготовку для сна. Втечение ночи этой веренице мыслей удается найти связь с какими-либобессознательными желаниями, которые всегда имеются в душевной жизни сновидца ссамо-то детства, но бывают — обыкновенно вытеснены и исключены из егосознательного существа. Поддержанные энергией, исходящей из бессознательного,эти мысли, остатки дневной деятельности, могут стать снова деятельными ивсплыть в сознании в образе сновидения. Таким образом, происходят троякого родавещи.
1.Мысли проделали превращение, переодевание и искажение, которые указывают научастие бессознательных союзников.
2.Мыслям удалось овладеть сознанием в такое время, когда оно не должно было бы имбыть доступно.
3.Кусочек бессознательного всплыл в сознании, что для него иначе было быневозможно.
Мы овладели искусством отыскивать «дневныеостатки» и скрытые мысли сновидений; сравнивая их с явным содержаниемсновидения, мы можем судить о превращениях, которые они проделали, и о техспособах, какими совершались эти превращения.
Скрытые мысли сновидения ничем неотличаются от продуктов нашей обычной сознательной душевной деятельности. Онизаслуживают названия предсознательных и действительно могут стать сознательнымив известный момент бодрственного состояния. Но благодаря соединению сбессознательными стремлениями, которое они совершили ночью, они былиассимилированы последними, приведены до известной степени в состояниебессознательных мыслей и подчинены законам, управляющим бессознательнойдеятельностью. Мы имеем тут случай наблюдать то, чего не могли бы предполагатьна основании рассуждений или из какого-либо другого источника эмпирическихзнаний — что законы бессознательной душевной деятельности во многом отличаютсяот законов сознательной деятельности. Подробным изучением мы достигаем знанияособенностей бессознательного и можем надеяться, что более глубокоеисследование явлений, образующих сновидения, даст нам еще больше.
Это исследование закончено едванаполовину, и изложение полученных результатов пока невозможно без того, чтобыне затронуть в высшей степени запутанную проблему снотолкования. Но я не хотелбы закончить настоящую статью, не указав, что изменением и успехом в пашемпонимании бессознательного мы обязаны психоаналитическому изучению сновидений.
Бессознательное казалось нам вначале только загадочной особенностьюопределённого психического процесса; теперь оно значит для нас больше, оно служит указанием на тo,что этот процесс входит в сущность известной психической категории, котораяизвестна нам по другим важным характерным чертам, и что оно принадлежит ксистеме психической деятельности, заслуживающей нашего полного внимания.
Систему, которую мы узнаем по тому признаку, что отдельные явления, еесоставляющие, не доходят до сознания, мы обозначаем термином«бессознательного», за недостатком лучшего и более точного выражения. Япредлагаю для обозначения этой системы буквы Ubw, каксокращение слова «Unbewusst», бессознательное. Это третий и наиболее важныйсмысл, который приобрело в психоанализе выражение «бессознательное».Литература
1. Бессознательное, его открытие, егопроявление. От Фрейда к Лакану, Коллоквиум московского круга, 1992.
2. «Зигмунд Фрейд, психоанализ ирусская мысль», сост. В.М. Лейбин, Москва, «Республика», 1994
3. З. Фрейд. Психологиябессознательного: сборник произведений, Москва «Просвещение», 1989.
4. Джонс Эрнест. Жизнь и творенияЗигмунда Фрейда, Москва, 1997.