Введение
Любое общество всегда структурировано по многим признакам – национальным, социально-классовым, демографическим. Социальными называют те различия, которые порождены социальными факторами: разделением труда, укладом жизни, социальными ролями, которые выполняют отдельные индивиды или социальные группы. Структурированное общество может быть представлено как совокупность взаимосвязанных и взаимообусловленных областей социальной жизни: экономической, политической, духовной, общественной, в которой иногда выделяют семейно-бытовую сферу. В каждой из указанных сфер социальной жизни имеет место собственное социальное расслоение, собственная структура. Любое общество стремится к сохранению неравенства, видя в нем упорядочивающее начало, без которого невозможно воспроизводство социальных связей и интеграция нового. Это же свойство присуще и обществу в целом. Незыблемость иерархической структуры общества не означает, что внутри нее не происходят изменения. На разных этапах возможен рост одного и сокращение другого слоя. Эти изменения невозможно объяснить естественным приростом населения. Происходит либо подъем, либо падение значительных групп. И даже относительная устойчивость социальных слоев не исключает миграции отдельных индивидов по вертикали. Социальная структура общества в узком смысле слова - это социально-классовая структура общества, совокупность классов, социальных слоев и групп, которые находятся в единстве и взаимодействии.
Объектом исследования является общество, а так же классы, на которые оно делится, а предметом — состояние социальной структуры общества.
Цель данной работы установить, в чем заключается концепция социальной структуры общества.
Для реализации заданной цели поставлены следующие задачи:
дать понятие социальной структуры общества;
определить элементы социальной структуры общества;
дать оценку состоянию социальной структуры общества в постсоветской России и проследить ее трансформацию;
выявить проблемы и в соответствии с этими проблемными точками дать рекомендации и выдвинуть предложения.
Структура работы такова:
в первой главе описаны понятия и уровни, на которых представлена социальная структура общества, чтобы понять сущность явлений структуры общества и иметь возможность проанализировать данные явления;
во второй главе анализируются состояния социальной структуры общества в постсоветской России и ее трансформация;
в третьей главе формируются предложения и рекомендации по улучшению процесса формирования социальной структуры общества.
При написании работы были использованы следующие методы:
метод описания;
метод сравнения;
метод анализа материала;
метод синтеза информации.
Глава 1. Структура и динамика общества
1.1 Понятие социальной структуры
Общество, понятое как «продукт взаимодействия людей», как целостность общественных отношений людей к природе и друг к другу, состоит ил множества разнородных элементов, среди которых экономическая деятельность людей и их отношения в процессе материального производства являются наиболее значительными, основными, но не единственными [10, с. 98]. Напротив, жизнь общества состоит из множества разнообразных видов деятельности, общественных отношений, общественных учреждений, идей и других социальных элементов. Все эти явления общественной жизни взаимно между собой связаны и всегда выступают в определенной взаимосвязи и единстве. Это единство пронизывают материальные и психические процессы, а целостность общественных явлений находится в процессе постоянных изменений, принимая различные формы [17, с. 105].
Человеческое общество нужно изучать, как и всякую отдельную целостность единого универсума, в его тотальности» учитывая его внутренние и внешние связи, взаимозависимость его частей и его самодвижение. В этом смысле правильно подчеркивается в социологической литературе, что наука об обществе для того, чтобы она «… вообще могла изучать общественную жизнь, ее внутренние связи и законы, должна, прежде всего, осуществить анализ состава общественной жизни, состоящей из различных явлений, и на основе этого анализа создать единую научную классификацию и систематику общественных явлений, такую, которая не удовлетворяется эмпирическим описанием явлений в соответствии с их внешней формой и случайными связями, а также не превращается в их субъективное группирование в соответствии с разными произвольными спекулятивными критериями, но такую, которая будет логически группировать явления по их существенным признакам и внутренним объективным связям в определенные группы или ряды (серии, классы) явлений -определенные социальные области»1.
Таким образом, изучение общества как целостности общественных отношений, во всех его разнообразных проявлениях, требует сгруппирования разнородных элементов общества в отдельные целостности в соответствии с их общими признаками и затем выявления взаимосвязей таких групп явлений.
Сегодня все социологические теории, так или иначе, занимаются проблемой классификации общественных явлений, или элементов, из которых состоит общество, и стремятся установить взаимосвязь между группами явлений, т.е. занимаются структурой общества, различаясь при этом в зависимости от того, как они понимают отношения между элементами общественной структуры.
Сам термин «структура» происходит из французского языка и в самом общем смысле означает более или менее стабильную целостность отношений между элементами какой-либо вещи, явления или же более обширной области действительности [10, с. 205]. Именно поэтому и подчеркивают, что благодаря своей структуре предметы и явления, а также более обширные области Действительности имеют определенный облик и различаются. Между собой. Другими словами, их структура не позволяет им превратиться в хаотическую смесь различных составных частей, не имеющую относительно постоянных качеств.
О понятии социальной структуры в современной западной социологии ведутся оживленные дискуссии, и на этот счет существуют весьма различные теории. Эти теории появляются как в связи с дискуссиями о функциях общественных явлений и о понятии функциональности вообще, так и в связи с дискуссиями о функциях таких социальных явлений, как социальный институт, социальный статус и социальная роль [12, с. 55]. Понятие социальной структуры трактуется различным образом, однако существует одна общая черта западных теорий общественной структуры. А именно, западные социологические теории, каждая по-своему, содержат в себе представление о том, что существует критерий, или дифференциальный признак, для деления общественных явлений на две области: область экономических явлений и область неэкономических явлений. А затем считается, что область неэкономических явлений на основе того же критерия подразделяется на меньшие области в соответствии с особыми признаками, причем все эти явления находятся во взаимной зависимости. Западные социологические теории в основном считают, что всякая отдельная область общественных явлений имеет свое независимое существование и свои особые законы, а в общей «функциональной связи» общественных явлений выступает как параллельный и автономный партнер.
1.2 Элементы социальной структуры общества
Изучение общества требует рассмотрения его элементов сквозь призму их значимости для целого. Иными словами, необходимо не просто констатировать множественность структурных элементов общества, а вычленить устойчивое, повторяющееся из эпизодического, малозначимого, случайного, т.е. те элементы, которые структурируют, воспроизводят общество как целостность. Выделяя устойчивое, повторяющееся в социальных взаимодействиях, указывая способ организации устойчивых элементов, мы как бы строим каркас общества, моделируем его структурную композицию.
В социуме неизбежно происходит стандартизация определенных видов взаимодействий, что выражается в появлении статусно-ролевых стандартов поведения. Роли существуют не сами по себе, они всегда связаны с соответствующим статусом. Статус — это структурная единица в рамках социальной реальности, попадание в которую неизбежно ведет к изменению поведения индивида в соответствии с принятыми в социуме нормами и правилами [20, с. 70].
Статусно-ролевые позиции представляют собой базовые составляющие устойчивых социальных взаимодействий. В совокупности они составляют первый уровень общества. На рис. 1, на котором представлена графическая модель общества, статусные позиции изображены в виде кружков, а исходящие из них векторы являются условным изображением ролей. Базовый, первичный уровень общества охватывает не все многообразие конкретных социальных действий и взаимодействий, составляющих сложную, по-своему уникальную в каждый временной интервал картину социальной жизни, а лишь те из лих, которые носят устойчивый, нормативно фиксируемый и воспроизводимый характер [20, с. 85].
Любое общество можно представить в виде множества статусно-ролевых позиций, причем, чем их больше, тем сложнее общество. Однако статусно-ролевые позиции не являются простым нагромождением, лишенным внутренней гармонии. Они организованы, соединены между собой бесчисленными нитями. Организованность и упорядоченность обеспечиваются благодаря более сложным структурным образованиям — социальным институтам, общностям, организациям, — которые связывают статусно-ролевые позиции между собой, обеспечивают их воспроизводство, создают гарантии их устойчивости и составляют второй, институциональный уровень общества [7, с. 75]. На рис. 1 этот уровень организации социальных взаимодействий изображен в виде прямоугольников.
Главная трудность в «объяснении» общества сопряжена с поиском ответа на вопрос, почему общество является целостностью, почему оно не распадается на отдельные группы, институциональные образования. Для того чтобы ответить на этот вопрос, мы поднимемся на третий уровень нашей модели общества и попытаемся объяснить основные принципы его организации.
/>
Рис. 1. Структурная композиция общества
Третий уровень является социетальным, он обеспечивает воспроизводство связей, значимых для общества в целом, — в этом его главное отличие от институционального уровня, который регулирует групповые или специализированные виды взаимодействий. Нормативно-регулирующее воздействие социетального уровня характеризуется:
универсальностью, т.е. всеобщностью. На этом уровне регуляция осуществляется не в отношении специализированных видов взаимодействий (возникающих, например, в семейной жизни, в области образования, финансов или производства обуви). Это сфера институциональной регуляции. В зону упорядочивающего воздействия социетального уровня попадают практически все институциональные образования и социальные группы, а, следовательно, и практически все статусно-ролевые позиции [8, с. 60];
интегративностью. Этот уровень обеспечивает «удержание» институциональных образований в едином комплексе. Он подчиняет своей логике не только ранее сложившиеся социальные институты, группы, но и каждый новый их вид, не позволяет распадаться обществу как целостности на составляющие его структурные элементы, сдерживает центробежные тенденции [8, с. 65].
Социетальный уровень состоит из двух взаимодополняющих способов организации связей между институтами и общностями: культуры и политической власти. Именно культура и политическая власть способны задавать социальным взаимодействиям такие алгоритмы, которые сдерживают центробежные тенденции в социальной жизни, препятствуют распаду общества, обеспечивают его целостность.
Рассмотрим логику влияния, воздействия культуры и политической власти на другие уровни общества. Начнем с культуры и для начала сравним развитие общества с генеалогическим деревом. Единый ствол обозначает исходную, практически однородную по своему социальному составу общность людей, связанных узами родства и соседства. Первое разветвление — начало внутренней дифференциации, появление внутри социума-монолита относительно автономных социальных образований — общностей и институтов, переход, используя терминологию Ф. Тенниса, от Gemeinschaft (общины) к Gesellschaft (обществу). Чем интенсивнее разветвляется дерево, тем сложнее становится общество и тем больше дистанцируются друг от друга его сегменты. Особенность генеалогического дерева заключается в том, что жизненная энергия каждый раз сосредоточивается в верхних слоях кроны, ибо появление каждого нового слоя означает уход предшествующего слоя в историю [8, с. 200].--PAGE_BREAK--
Мы наблюдаем каждый раз лишь конкретный набор социальных институтов и общностей. Их многообразие, противоречивость не могут не наводить на мысль о хаосе, случайном нагромождении. Но если использовать предложенную аналогию, то становится, очевидно, что связь между разнообразными социальными образованиями все же существует: создавая новые институты, общности, люди не могут освободиться от сформировавшихся в течение веков представлений о ценностных образцах и нормативных предпочтениях. В силу этого неизбежно происходит своеобразное удержание старого в новых социальных образованиях. Непрерывность этого процесса, на наш взгляд, делает допустимой сравнение влияния культуры на совокупность институализированных отношений в обществе с генетическим кодом, который задает тождественность, закладывает основы принадлежности к одному виду многочисленных особей. Однако будем помнить, что это лишь метафора, ибо в социальной жизни природа «наследственности» качественно иная — социализация [20, с. 77].
Итак, культура задает определенный алгоритм действиям индивидов, воспроизводящих институализированные отношения или солидарные связи. Она незримо присутствует, когда человек выполняет роль покупателя, предпринимателя, учителя и т.д. Однако специфика культурной составляющей институализированных отношений заключается в том, что человек ее не ощущает, находясь в привычной социокультурной среде. И только приехав в чужую страну, он начинает понимать, что функции покупателя, предпринимателя, учителя и т.д. можно исполнять иначе, чем принято у него на родине.
Вот как описывает, например, Дж. Сэлэкьюз ведение переговоров арабскими правительственными чиновниками и бизнесменами с их западными партнерами: «Западные бизнесмены, ведущие переговоры в Египте или Саудовской Аравии, вынуждены терпеть частые перерывы на телефонные разговоры, обсуждение текущих вопросов с секретаршами и визиты посетителей, желающих сообщить что-то важное правительственному чиновнику или бизнесмену. В то время как западные бизнесмены, скорее всего, расценят подобные помехи как признак невежливости или отсутствия заинтересованности со стороны своих арабских коллег. Но арабы сочтут непростительной грубостью отказ поговорить по телефону или принять своего друга или коллегу»2.
Однако возможности культуры ограничены. Одна культура не может обеспечить единства общества. Инновационные процессы на некоторых этапах становятся настолько интенсивными, что появляются социальные образования, противостоящие ранее сложившемуся ценностно-нормативному порядку. Обычно процесс радикального обновления провоцируется резко возросшим влиянием других культур, что происходит в условиях объединения разных народов или развития коммуникационных сетей. И если в нашей метафоре культура — это своеобразные генетический код общества-дерева, то политическая власть — каркас, поддерживающий ослабленные ветви, направляющий их и не позволяющий им при этом разлетаться слишком далеко [22, с. 97].
Политическая власть из всех видов власти в обществе отличается всеобъемлющим характером, являясь универсальным взаимодействием, включающим всех его членов. Решения статусной группы, осуществляющей политическую власть, становятся обязательными для индивидов, вовлеченных в социетальные отношения. Достигается это как институализацией властных взаимодействий, предоставлением политической верхушке права на легитимное насилие, так и использованием ею многообразных ресурсов, прежде всего материальных, силовых, для проведения своей воли. Благодаря политической власти в обществе всегда есть рычаги для сдерживания дезинтеграционных процессов, подавления групповых конфликтов, инициирования новых процессов, создания новых институтов, организаций, переструктуризации норм. Не случайно распад общества всегда начинается с кризиса политической власти.
В рамках политической власти складываются нормы права — общеобязательные правила, установленные законами, указами и другими решениями государственных органов управления, соблюдение которых подкрепляется принуждением со стороны государства [25, с. 107].
Государство, таким образом, выступает в роли внешней сипы, наделенной правом кодифицировать, контролировать и развивать институциональные отношения в обществе.
Таким образом, благодаря культуре и политической власти обществу удается поддерживать связь социальных институтов, общностей, организуя их целостность и укрепляя тем самым общество.
Культура задает ценностные образцы поведения людей в виде нравственных норм, морали, традиций, стилей жизни и ценностные ориентации в виде суждений, мифологем, идеологий, идеалов, которые, влияя на мотивацию людей, пронизывают институциональный и статусно-ролевой уровни общества. Политическая власть через государственное регулирование скрепляет связи между институтами, общностями, прежде всего там, где воздействие культуры оказывается уже недостаточным, где нормы морали требуют подкрепления в виде права, закона, принуждения.
Глава 2. Социальная структура общества Российской Федерации
2.1 Социальная структура общества постсоветской России
Проблемы социальной структуры общества в отечественной и зарубежной социология принадлежат к числу центральных. Социальная структура мыслится как основной субстрат общественного развития, эпицентр факторов, определяющих социальную жизнь. В конкретных исследованиях социальной структуры особую роль имеет выявление ее составных элементов, иерархии социальных групп, прежде всего, распределение собственности, власти, престижа и положения в обществе.
Новое постперестроечное время внесло принципиальные перемены в социальную структуру нашего общества.
Очевиден политический аспект новообразований социальной структуры. Политическая сущность структуры общества в прошлом была главным предметом социальной фальсификации в интересах власти. Партийно-государственные идеологи длительное время небезуспешно маскировали действительное положение рабочего класса мифами о его руководящей роли [2, с. 45]. В постперестроечное время социальная структура скорее неосознанно политизируется культом «среднего класса», что мешает осознанию реальной классовой поляризации нашего общества, скрывает обострение противоречий между трудом и капиталом. Парадокс идеологической фокусировки очевиден. В прошлом, когда классов в научном представлении этого понятия у нас не было, они как «дружественные» находились в центре внимания отечественной квазисоциологии типа исторического материализма. Теперь, когда классы в реальном смысле действительно появились, — они практически изымаются из отечественной социологии. В прошлом действовал диктат, сначала реального, потом пережиточного восточного сталинского патриархата, а сейчас — автоматический перенос принятых за рубежом социальных мерок в нашу действительность. В постсоветском обществе структура классово дифференцирована пропорциями разных видов собственности, в том числе частной, и функциями не только распоряжения, но и владения ею.
В новых условиях меняется былой статус социальных групп. В верхние элитные и субэлитные слои, помимо традиционных управленческих групп, включаются крупные собственники — новые капиталисты. Появляется средний слой — относительно материально обеспеченные и «устроенные» представители разных социально-профессиональных групп преимущественно из предпринимателей, менеджеров и части квалифицированных специалистов [5, с. 30].
Основной, базовый, по определению Т.И. Заславской, социальный слой — самый многочисленный в России (60-65 %). Он охватывает все социально-профессиональные группы населения с ограниченным имущественным достатком и социально-политическим влиянием — от массовой интеллигенции (учителя, медработники, техники, инженеры и т.п.) до многочисленных категорий людей физического труда. У основания этого конуса в «нижнем слое» до 12% населения, преимущественно представители неквалифицированного труда с самыми низкими доходами и затем на самом «дне» — люмпенизированные десоциальные группы (7-9%) [5, с. 45].
«Слои» говорят о возможности известного размывания традиционных социальных границ, но не «отменяют» их. К примеру, рабочие остаются рабочими. В массе своей они представлены в «базовом» слое. Признание «слоев» не нарушает, а лишь дополняет принятое понимание традиционной структуры общества, подчеркивая известную диффузию его границ как классовых и социально профессиональных, так и социально-функциональных, связанных с распределением власти [13, с. 55].
Анализ социальных новообразований постсоветского общества вскрывает самые непривычные для нас в прошлом отношения, связанные с возрождением классическое классовой структуры, определяемой противостоянием труда и капитала, с которой неизбежно корреспондируют распределения власти и престижа. Наглядно это отражено на рисунке 2.
/>
Рис. 2 Социальная структура постсоветскою общества
Виды собственности, выделенные треугольниками государственная частная (капиталистическая)
Слои (уровни)
I — верхний (высший)
II — средний
III — «базовый»
IV — низший (в т.ч. люмпенизированный)
Принадлежность к слоям стационарная факультативная (случайная)
Социальные группы
Э — элита:
государственно-политическая
финансово-имущественная
социально-профессиональная
Р — руководящие кадры (руководители)
А1 — специалисты высокой квалификации
А2, Б — специалисты средней квалификации и служащие
В — работники физического труда высокой квалификации
Г1 — работники физического труда средней квалификации
Г2 — неквалифицированные работники физического труда и «люмпены»
В схеме треугольниками выделены субструктуры, связанные с государственной и капиталистической собственностью. Они разделены социально-профессиональными группами. В стороне от треугольника линейными обозначениями фиксируются слои разного уровня — в верхней части элитарные (I), затем средний (II), у основания базовый (III), «на дне» люмпены (IV). Пунктирные продолжения линейных обозначений — необязательное, факультативное распределение случайных не утвердившихся элементов выделенных групп. В графическом изображении масштабы классов, слоев и групп условны, несоизмеримы.
На рисунке 2 видно безусловное преобладание базового слоя, который также далеко не однозначен. Если в среднем слое, а тем более в высшем, представлены высококвалифицированные люди умеренного труда и элитарных функций, то в «базовом» — все остальные социально-профессиональные группы, включая массовую интеллигенцию и полностью людей, занятых физическим трудом. Социальный потенциал базового" слоя — это резерв, который может сказаться на политической расстановке сил при обострении классовых противоречий.
Права З.Т. Голенкова, которая считает, что постсоветская Россия ассоциируется с «пирамидой, где большинство населения „прижато к низу“, тогда как до 5% богаты: составляют ее вершину, а среднего класса кок бы и вовсе нет» [14, с. 25]. Таким образом, привычная классовая структура, где представлены полярные группы нанимателей и нанимаемых, это не социальная фантазия и не прогностическая оценка, а факт, неизбежно проявляющийся во всех постсоветских государствах. Если в 1990 году в частном секторе было занято не более 1/8 занятых в экономике, то в 1997 году здесь сосредоточилась уже половина рабочих и специалистов, в последующие годы этот рост продолжался. В 2000 году в государственном секторе было занято 24,4 миллиона человек, в частном — 27,9 миллиона [14, с. 27].
Произошла весьма своеобразная социальная «революция». Обычно революция претендует на то, чтобы «те, кто был ничем, стал всем». В данном случае должностная номенклатура — наиболее удачливые из тех, кто был почти «всем», стали ими уже окончательно и безгранично.
В итоге наблюдалось заметное обнищание широких слоев населения. Даже в Москве, самом состоятельном в стране городе, у 50% населения (1999 г.) доходы в расчете на одного члена семьи, по самооценкам, составляли 1000 руб. В Саратове таких низкооплачиваемых был 71%, а в селах Саратовской области — 98% [23, с. 33].
В России в целом «многократно усилилась социальная и культурная поляризация „верхов“ и „низов“: „Зона бедности“ с конца 80-х годов расширилась с 18% до 40-50 % [13, с. 30]. Особенно страдали от низких заработков люди, работающие в сфере культуры, образования, науки, которые оставались только на государственном обеспечении. В плохом положении оказались многие отрасли промышленности, которые не выдерживали непривычных рыночных отношений. Преимущества не производственного, а потребительского сектора в экономике сказались на отраслевой и социально-профессиональной структуре населения. Перемены отразились на социально-профессиональной структуре общества. Число рабочих, занятых в производственных отраслях, заметно уменьшилось, что отразилось на поколенческой структуре. В новом поколении вырос удельный вес руководителей, которые были часто связаны с капиталом, и группа обслуживающего персонала, зафиксированного в категориях умственного труда невысокой квалификации. Принципиальные перемены в социальной структуре, естественно, органически связаны с имущественным положением и доходами социальных групп трансформированного общества. У подавляющей части населения доходы по сравнению с доперестроечным временем, существенно сократились; у новых, особенно удачливых хозяев-предпринимателей, они, напротив, неимоверно выросли. В результате дистанция в имущественном положении между разными группами населения многократно возросла [1, с. 23]. продолжение
--PAGE_BREAK--
В целом позиции населения, за исключением небольших, но могущественных групп руководителей и предпринимателей, с начала реформ от года к году менялись в оценках процесса социально-экономического развития не к лучшему, а к худшему.
Среди рабочих, крестьян и массовой интеллигенции, лишенных идеологической программы, сегодня нет воинствующего, как было в прошлом у пролетариата, классового сознания. Страна находится на историческом перепутье. Если социальная поляризация будет продолжаться, а элита не найдет потенциала для оптимизации происходящих процессов, может произойти угрожающее обострение ситуации с мало предсказуемыми последствиями. Долг социолога вовремя распознать в социальной структуре угрозу злокачественных новообразований и по возможности помочь социальному оздоровлению общества.
2.2 Трансформация социальной структуры Российского общества
В сплетении внутренних и внешних причин, обусловивших распад великий державы, социальная структура российского общества качественно трансформировалась и в настоящее время выглядит следующим образом. На одном его полюсе сформировалась крупная и мелкая буржуазия. К ней с полным правом следует отнести российскую высшую бюрократию. Без ее благословения «олигархи» не могли бы захватить в свои руки заводы, шахты, нефтяные залежи, золотые прииски и т.д., получать миллиардные сверхдоходы и вывозить их ежегодно за границу в банки, размещенные преимущественно в так называемых «оффшорных» зонах.
На другом полюсе социально-классовой структуры современной России находится большинство занятых в народном хозяйстве люден наемного труда. Рассмотрим те социальные группы, которые представляются нам наиболее существенными.
Во-первых, это наемные работники, занятые на принадлежащих иностранному капиталу предприятиях и представительствах, в приближающихся к ним по оплате труда частных коммерческих банках и некоторых государственных монополиях, вроде Газпрома и РАО ЕЭС. Зарплата мелкого клерка в этих учреждениях, как известно, выше, чем ставка «бюджетников» в государственных учреждениях. Эта привилегированная часть наемных работников сосредоточена в крупнейших городах, прежде всего, в Москве.
Во-вторых, это основная часть людей наемного труда, работающая на частных предприятиях разных отраслей промышленности, транспорта, связи и так далее. Их оплата труда зависит от результатов деятельности предприятия в целом, менеджмента и в определенной степени от настойчивости, боевитости профсоюзной организации и всего коллектива в отстаивании своих интересов.
Третьей, пожалуй, самой многочисленной (10 млн. чел.) армией наемных работников являются так называемые бюджетники, то есть персонал учреждений, находящихся на государственном обеспечении и обслуживающих нужды всего общества [23, с. 20]. Это, прежде всего работники сферы образования, здравоохранения, культурно-просветительных учреждений. К бюджетникам отнесены также научные работники и прочий персонал исследовательских учреждений. Данный мощный по численности и интеллектуальному потенциалу отряд работников наемного труда отличается тем, что их нанимателем является государство через федеральные, региональные и местные (муниципальные) органы управления. Для них правительством введены ставки оплаты, которые подчас изменяются в сторону повышения, но систематически отстают от роста стоимости жизни.
Для полноты картины следует назвать еще два слоя по существу наемных работников. Это пенсионеры, численность которых растет и приближается к 40 млн. человек, и временно безработные (6153 тыс. чел.) [3, с. 23], которые ожидают возможности трудоустроиться. И те, и другие перебиваются случайными заработками, причем первые легально, вторые — нелегально, поскольку могут лишиться пособия.
До сих пор мы концентрировали внимание на основных классах современного российского общества и отчасти противоречиях между их коренными интересами. Но это не значит, что мы умаляем экономическое и политическое значение находящихся между этими полюсами средних слоев общества. Они, во-первых, являются чрезвычайно разнородными по своему социально-экономическому положению: во-вторых, показывают тенденцию к непрерывному росту в годы падения промышленного и сельскохозяйственного производства. Важно отметить, что большинство этих слоев переместилось из сферы производства в сферу услуг, и процесс этот продолжается. В так называемом среднем классе, состоящем из разнородных слоев общества, принято различать «старые средние слои» и «новые средние слои». К первым относят мелких частных производителей, как правило, не эксплуатирующих чужого (наемного) труда. В СССР в период НЭПа этот слой населения был очень многочислен. В него входили крестьяне-«середняки», ремесленники, которые занимались ремонтом обуви и одежды, починкой часов и других не очень сложных механизмов, используемых в домашнем хозяйстве, а также кустари-одиночки, выносившие на продажу на городские рынки и сельские ярмарки, произведенные ими предметы домашней утвари — замки, лопаты. Но эти времена давно прошли. Середняки превратились сначала в колхозников, а в настоящее время в членов сельскохозяйственных кооперативов, если они не распались, а то и вовсе в безработных. Мелкое крестьянское производство превратилось либо в натуральное хозяйство на приусадебном участке, либо в фермерское, притом далеко не каждое.
К этому же слою относится многомиллионная армия «челноков», кочующая между рынками в России и магазинами за рубежом. Они получают приличную прибыль, несмотря на стоимость поездок и взятки пограничникам и таможенникам с обеих сторон границы.
Пожалуй, не менее многочисленны «новые средние слои», которые в основном состоят из лиц со средним, а чаще высшим образованием, и предлагают на специфическом для этих профессий рынке услуги интеллектуального характера. Ранее их причисляли к «лицам свободных Профессий», и это наименование употребляется по сей день. Этот слой сумел найти выгодное применение своим способностям и профессиональным навыкам в условиях рыночных отношений. К ним принадлежат частнопрактикующие адвокаты, врачи, журналисты, артисты, преподаватели средних и высших учебных заведений, для которых работа на официальной «службе» в государственных учреждениях является, по сути, побочным занятием (либо они вообще ее оставили), поскольку основную часть (или весь) своего дохода они получают в порядке личных, как правило, скрытых договоренностей по оказанию соответствующих их специальности услуг.
Нет необходимости перечислять все категории лиц, не состоящих на службе у государства или на предприятиях частного сектора, но успешно лавирующих при господстве рыночных отношений для обеспечения себя и своей семьи, притом в размерах, превосходящих оплату труда наемного персонала промышленных предприятий и, тем более, «бюджетников». Это действительно «средние слои», ибо наемный труд не является для них основным источником дохода, с другой стороны, они не используют постоянно наемный труд других членов общества.
Хотелось бы здесь напомнить о неопределенности и спорном научном значении понятия «средний класс». Два основных методологических приема используются авторами, употребляющими этот термин. С одной стороны этот термин можно условно назвать экономико-математическим, с другой — социально-психологическим. При первом подходе к «среднему классу» причисляются лица, чей доход можно считать средним в данных социально-экономических условиях страны, региона, города. При втором — речь идет не о цифрах реального дохода, а о «самочувствии» респондентов, самооценке его положения в обществе.
Первый подход (в отличие от второго) предоставляет некоторую возможность, получись количественные оценки распределения населения по уровню жизни. И. в частности, подвергнуть обоснованному сомнению официальную оценку уровня бедности населения.
Полагают, что при использовании международно-принятых критериев бедности (доход менее 4 долларов в сутки на человека), нищеты (доход менее 2 долларов) и крайней нищеты, характерной для наиболее бедных стран «четвертого» мира (1 доллар), население России в подавляющем большинстве находится в состоянии бедности. Официально установленный в 2003 г. в среднем несколько менее 2 тыс. руб. на человека (в 4 квартале несколько более — 2100 руб.) по стране прожиточный минимум (ПМ) на одного человека совершенно недостаточен для нормальной жизни, особенно принимая во внимание упомянутый выше опережающий рост фактической инфляции, По среднему курсу рубля к доллару в 2003 году (29:1) ПМ составляет около 70 долларов в месяц, т.е. предоставляет «выбор» между нищетой и бедностью по приведенным выше международным критериям. Следует заметить, что различия в исчислении этого условного показателя по регионам очень велики [9, с. 15].
Подлинная картина масштабов бедности и нищеты может быть получена только при анализе доходов по группам населения. Но при любых научных подсчетах цифра (бедных — одна треть населения), представляется грубо заниженной, не говоря уже о 20% (29 млн. чел.), на которые ссылается президент В.В Путин в своих предвыборных выступлениях [9, с. 28].
В 2003 г. душевой доход менее 2000 руб. в месяц на человека (2 доллара в сутки дает при 30 днях в месяц 1800 руб.), что означает нищету, имели 18,3% населения. Возможно, этот процент несколько ниже, т.к. местные власти, определяя доход домашнего хозяйства, неполностью учитывают скрытую от их глаз часть доходов от натурального хозяйства, поскольку овощи с грядки или молоко от коровы потребляются семьей ежедневно. Доход в размере от 2 до 5 тыс. руб. на человека (от 2 до 4 долларов в сутки) имели в том же 2003 г. 44,8% населения [6, с. 20], что ниже порога бедности. В сумме это дает более 63%, то есть около двух третей населения страны. Таким образом, население богатейшей по своим природным ресурсам страны в своем большинстве пребывает в состоянии бедности, а значительная часть — нищеты. С другой стороны, доход свыше 7 тыс. рублей за человека имели 21,5% населения. Эта масса тоже достаточно разнородна. В целом на верхние 20% населении приходится 46,1% всех доходов [6, с. 21]. Если отнести «верхний» десятый дециль, то есть 10% населения, к богатым, что вполне приемлемо при «децильном» коэффициенте свыше 14, а следующий «девятый» дециль просто к «обеспеченным» людям, то на долю «среднего класса» останется примерно 25-27%, т.е. примерно одна четверть населения страны [3, с. 27-28].
Вот почему нам представляется неприемлемым часто повторяемый тезис: «мы — бедная страна». Вернее говорить о растущем разрыве между бедностью большинства и богатством сугубого меньшинства.
Что касается второго из упомянутых подходов, следует иметь в виду, какой простор для субъективной оценки дает этот метод, основанный на опросе населения. Действительно, кто из социологов не знает, что ответь респондентов в значительной, если не определяющей мере зависят от выборки и постановки вопросов в анкете? Поэтому не приходится удивляться разнобою в оценках известных социологических центров в одно и то же время (начале 2004 г.) по такому, достаточно неопределенному вопросу, как границы " среднего класса". При опросе населения сотрудниками Института конкретных социальных исследований оказалось, что «средний класс» растет, и достиг половины населения страны. Правда, в этом исследовании пятьдесят процентов занятых в бюджетной сфере попадают в «средний класс», поскольку имеют высокий уровень образования [5, с. 45]. Совсем иная картина рисуется сотрудниками Фонда «Общественное мнение» (ФОМ), который определяет принадлежность к этому «классу» по обширной совокупности признаков, но при этом первые три места занимают: «достаток, материальное благополучие»; «уровень жизни, доход» и «работа и зарплата», т.е. вполне материальные факторы. Большинство опрошенных определило границы «среднего класса» суммами зарплаты от 5 до 20 тыс. рублей в месяц. К среднему классу, согласно этому опросу, относят себя «уже не пятая, а третья часть населения России» [9, с. 22]. Это, безусловно, ближе к истине, но расхождение с нашими подсчетами, основанными на применении международных критериев, налицо.
Таковы наши подходы к рассмотрению проблемы социально-классовой структуры современной России.
Глава 3. Формирование новой социальной стратификации
3.1 Формирование новой социальной структуры общества
Идущие в стране мощные инновационные процессы, изменение типа политических и экономических отношений меняет ту систему групп, социальных слоев, на которой «стояло» советское общество эпохи СССР. Формирование новой социальной структуры — это социальный процесс, который отличается от множества других социальных процессов, идущих в стране, по крайней мере, двумя фундаментальными особенностями. Во-первых, в отличие от таких процессов, как, например, рост безработицы или динамика миграции, этот процесс затрагивает не какие-либо отдельные, а все группы общества. В стране одновременно меняются старые и возникают новые классы и слои, причем то и другое взаимосвязано между собой. Во-вторых, новая структура формируется не столь открыто, не столь заметно, как, например, миграция беженцев или рост забастовок. Это вполне естественно, поскольку новая социальная структура возникает не сразу, не в один-два года. Напротив, формирование новой системы классов и слоев, как правило, растягивается на целые исторические эпохи.
Исключительна и роль этого процесса: формирование новой социальной стратификации — это главный социальный механизм формирования нового типа общества, в нашем случае — нового в сравнении с советским обществом эпохи СССР. К тому моменту, когда в стране окончательно сложится новая политическая система и новая — капиталистическая — экономика, в ней завершится и процесс формирования новой социальной стратификации. Более того, именно формирование новой социальной стратификации будет главным показателем того, что переходный период завершился, и новый тип социальной системы сложился. продолжение
--PAGE_BREAK--
Какие же перемены происходят в системе социальных классов и слоев на этапе, когда старый политический строй и старая экономическая система рушатся и на смену им приходят новые экономические и политические отношения? Представляется, что главными являются четыре процесса:
Изменение роли и социально-экономического положения бывшего господствующего класса СССР — партийно-советской номенклатуры, формирование в России нового господствующего класса;
Изменение социально-экономического положения тех социальных групп, которые в СССР считались системообразующими, — рабочего класса, колхозного крестьянства и интеллигенции;
Формирование новых классов, которых в советской истории страны не было;
Формирование новой системы общественных отношений, базирующихся на новых отношениях власти и собственности.
В своей совокупности эти четыре процесса постепенно формируют общество, которое и по составу, и по характеру классов будет отличаться от того, каким было советское.
Если попытаться охарактеризовать эти направления перемен более обобщенно, то надо отменить их черты.
Во-первых, общество, идущее на смену советскому, формируется как многосубъектное: одновременно возникает целое созвездие новых социальных групп.
Во-вторых, при всей связи нынешних классов и слоев с ранее существовавшими генезис разных групп нынешнего российского общества различен: одних из них ранее в стране никогда не было (например, новые «номинальные собственники», возникающие после первого этапа приватизации), другие, напротив, имеют давшие корни, существовали до 1917 г. и ныне пытаются возродиться, восстановить утраченные традиции (например, монархисты), третьи существовали в СССР и сейчас видоизменяются (например, правящий класс), четвертые сохраняются в советском варианте (например, учителя государственных школ).
В-третьих, перемены происходят на трех уровнях: статусном, поведенческом и ментальном, то есть одновременно меняются и социально-экономическое положение групп, и их активность, и состояние их сознания.
Все это приводит к выводу о важности и одновременно чрезвычайной сложности процесса формирования новой социальной стратификации в России. Как же изучить его, каких методов, подходов он требует?
В последние годы в научной литературе и публицистике появилось много разных материалов о классах и слоях постсоветского российского общества. Эта литература имеет три особенности. Во-первых, она, как правило, рисует не всю систему классов и слоев нынешней России, а лишь отдельные социальные группы. Чаще всего это так называемая элита, бизнесмены (предприниматели) и директора предприятий. Во-вторых, акцент делается не на механизме возникновения социальных классов и слоев, а на тех или иных социальных характеристиках. Чаще всего описываются доходы, жилье, состав семей, стиль жизни, возраст, образование. В-третьих, описание тех или иных социальных групп чаще всего осуществляется без выявления связей между ними, а также между группами и чертами формирующегося общества.
Эти особенности исследования вполне естественны, поскольку сам процесс формирования в стране новых классов и слоев только начинается. Но бесспорно и то, что исследования отдельных групп предпринимателей, коммерсантов, директоров государственных предприятий надо вести с учетом того общего процесса, который все эти группы формирует. Им-то и является формирование в России новой социальной стратификации.
Составить какую-то картину в принципе можно лишь с помощью включенного наблюдения и анализа прессы. Но и с их помощью можно отразить лишь какие-то фрагменты общего процесса, к тому же взятые «на момент обследования». Но процесс этот должен наблюдаться на протяжении длительных отрезков времени — как минимум десятилетий.
3.2 Формирование среднего класса социальной структуры общества
Сформировать средний класс в ходе российских реформ не удалось. Сожаления по этому поводу постоянно высказывают предприниматели, ученые, политики — как российские, так и зарубежные. Причины таких сожалений ясны: неудача с формированием среднего класса свидетельствует о неудаче рыночных реформ в России. В любой капиталистической стране между элитой («верхи») и рабочими («низы») имеется срединный, промежуточный слой, который, отличаясь и от «верхов», и от «низов», играет в обществе особую роль. Одинаковой остается и его роль стабилизатора положения страны в условиях динамизма политики и экономической конъюнктуры. Образно говоря, средний класс в структуре общества можно уподобить позвоночнику в человеческом организме, благодаря которому организм сохраняет равновесие, устойчивость, несмотря на огромную подвижность тела, взлеты и падения духа. Аналогично при всей динамичности элиты, сменах политических программ и режимов власти средние слои продолжают свои традиционные занятия, обеспечивая обществу все, что нужно для его нормального существования: от рабочих мест и потребительских товаров до медицинской помощи и научных открытий. Устойчивость среднего класса объяснима. По-моему мнению нужны три функции:
1) интеллект, специальные знания; 2) материальная база; 3) управление персоналом, руководство деятельностью людей. Эти функции и выполняет средний класс. В его состав входят слои общества, способные обеспечить интеллект, ресурсы и управление на нижних уровнях всех тех многочисленных сфер жизни, без которых существование общества было бы невозможным.
По мере развития в России капиталистических отношений «по идеи» должен был начать формироваться новый, характерный для капитализма средний класс. Его экономической базой должен был стать малый и средний бизнес. На входе в рынок ожидалось, что развитие этих форм бизнеса примет огромные масштабы, и что средний класс станет основой новой социальной структуры общества. Однако этого не произошло. На самом деле динамика социальной структуры приняла другой характер: сформировались полярные слои, тогда как слоев, размещенных между ними, практически не оказалось или они оказались малочисленными. Социально-экономическое положение среднего класса России весьма далеко от такого, при котором его можно бело бы считать «опорой и надеждой отечества». Этот слой как бы «сдавлен» с двух сторон: государством, с одной стороны, и криминальными группировками — с другой. Поэтому при сохранении нынешней ситуации трудно ожидать его значительного развития.
Надо сказать, что, как бы тяжело ни шел в России процесс формирования среднего класса, остается важным анализ связанных с ним теоретических проблем. Некоторые из них были выяснены путем опроса компетентных экспертов, способных оценивать перемены в обществе и его перспективы [23, с. 45-46]. Приведем мнения экспертов о том, из кого может сложиться средний класс в России. Эксперты представляют пять слоев российского общества.
Экономические группы, связанные с бизнесом и получающие доход от той или иной экономической деятельности: крупные и частные собственники, владельцы частных фирм, коммерсанты, банкиры, директора, управляющие, президенты бирж, руководители экономических союзов, фондов, ассоциаций.
Представители госаппарата — министры, их заместители, начальники управлений и отделов министерств и ведомств; ответственные работники органов власти.
Руководители государственных предприятий разных отраслей и рангов.
Интеллектуалы — профессионалы высокого класса, живущие за счет продажи своего интеллекта.
Рабочие и крестьяне — их наиболее квалифицированная, молодая, творческая часть.
На вопрос, какова роль среднего класса, были получены ответы, выявляющие три главные функции среднего класса:
Средний класс призван стабилизировать общество. Стабилизирующая роль среднего класса должна: а) способствовать порядку в обществе; б) быть «гарантом общественной безопасности»; в) вносить согласие; показывать пример рациональной жизни; г) стремясь к материальному достатку, ослаблять дифференциацию в обществе.
Средний класс должен благотворно влиять на политический курс страны. Политическую роль среднего класса видят в том, что он может: а) участвовать в принятии политических решений; б) поставлять в органы власти новых политических лидеров; в) помогать государству в решении политических вопросов, выступая в качестве «групп давления» на оппозицию.
Средний класс должен быть основой рыночных реформ, главным борцом за них. Эту роль среднего класса видят в том, что он может быть: а) инициатором экономических и технологических инноваций; б) стимулятором новых форм организации труда; г) инициатором обновления экономической политики, преодоления «узких мест», возникающих на пути реформ.
Тот факт, что средний класс в России еще не сформировался, выдвигает на первый план проблему, касающуюся условий, которые необходимы для его формирования. По-моему мнению для формирования среднего класса необходимы следующие условия:
Разумная экономическая политика, обеспечивающая возможность высокой оплаты квалифицированного наемного труда, государственную защиту частной собственности, переобучение кадров;
Успешное проведение рыночных реформ, государственная поддержка среднего и малого бизнеса, налоговые льготы, долгосрочные кредиты;
Демократическое право, четкость законов, правовые гарантии собственности;
Частная собственность на землю;
Представительство среднего класса в высших органах власти;
Повышение уровня благосостояния;
Создание нормальной политической среды: политической стабильности, установление «гражданского кодекса»; максимальное ограничение власти чиновников.
Но, однако, реальный механизм возникновения среднего класса, который складывается сейчас в России, другой — его представителям приходится завоевывать место в бизнесе именно через политику. Хотя, как отмечалось выше, формирование среднего класса находится на начальном этапе, но некоторые особенности этого класса именно в России уже видны. Во-первых, большая доля теневиков. К ним относится, прежде всего, политическая ветвь среднего класса. Конечно, значительная часть руководителей таких корпораций, как «Газпром», РАО ЕЭС — это представители не среднего класса, а скорее крупного капитала. Во-вторых, в состав среднего класса входит часть директоров крупных промышленных предприятий. В-третьих, сформировалась и криминальная ветвь среднего класса.
Заключение
В данной работе мы выяснили, из каких групп состоит то новое российское общество, которое формируется на базе рыночной экономики. Именно этот процесс, в отличие от других социальных процессов, идущих в современной России является главным, именно он затрагивает все население, все слои общества — от бомжей до высшей политической элиты. В силу его комплексности, всепроникающего характера этот процесс влияет на все стороны общественной жизни — на политическую систему, экономику и культуру. Среди комплекса процессов формирования в России новой социальной структуры общества главным является возникновение среднего класса, так как средний класс еще толком не сложился.
Итак, формирование среднего класса, по-видимому, необходимый этап развития социально-ориентированной рыночной экономики. Однако период его достаточно определенного существования в социальной структуре постиндустриального общества может оказаться достаточно небольшим. В случае если тенденция к выравниванию положения различных классов, групп, слоев будет достаточно сильной, то границы среднего класса станут постепенно менее четкими.
Таким образом, структурное оформление среднего класса возможно при наличии непротиворечивого и взаимодополняющего комплекса внутренних и внешних факторов.
При исследовании среднего класса мы выявили его функции и задачи, которые должны способствовать его формированию и предложили сформировать условия возникновения среднего класса. Все это должно способствовать формированию нового среднего класса.
Список литературы
Беляева Л.А. Социальный портрет возрастных когорт в постсоветской России // Социологические исследования. 2004. № 10. с. 19-23.
Богомолова Т.Ю. Экономическая стратификация населения России в 90 -е годы // Социологические исследования. 2001. № 6. с. 30-45.
Борисов В.А. Социальная мобильность советской России // Социологические исследования. 1994. № 4. с. 20-25.
Волков Ю.Г., Добреньков В.И., Нечепуренко В.Н., Попов А.В. Социология. 2-е изд., доп. и исп., М.: Гардарики, 2000. с. 512.
Глонти В.Д. Социальная структура России в условиях рыночных преобразований // Социологические исследования. 2004. № 10. с. 30-45.
Данилова Е.Н. Нестабильная социальная идентичность как норма современных обществ // Социологические исследования. 2004. № 10. с. 7-10.
Дорин А.В. Экономическая социология: Учебное пособие. Минск: ИП «Экоперспектива», 1997. с. 254.
Заславская Т.И., Рывкина Р.В. Социология экономической жизни: очерки теории. Новосибирск: Наука. 1991. с. 448.
Здравомыслов Г.А. Российский средний класс — проблема границ и численности // Социологические исследования. 2002. № 5. с. 15-28.
Каморов М.С. Введение в социологию: Учебник для вузов. М.: Наука, 1994. с. 317.
Кравченко А.И. Социология для экономистов. М., 2000. с. 336.
Новикова С.С. Социология: история, основы, институционализация в России. М.: Моск. Психолого-соц, ин-т; Воронеж: Модэк, 2000. с. 458
Обыденова Т.Б. Средний класс и его работа // Социологические исследования. 2000. № 3. с. 30-55.
Петухов В.В. Политические ценности и поведение среднего класса // Социологические исследования. 2000. № 3. с. 25-27.
Прадев Х.А. глобальные изменения в окружающей среде и современном обществе // Социологические исследования. 2000. № 4. с. 20-22.
Радаев В.В. Экономическая социология: курс лекций для вузов. М.: Аспект-Пресс, 1998. с. 368.
Радугин А.А., Радугин К.А. Социология: Курс лекций. М.: Владос, 2001. с. 224.
Рывкина Р.В. Экономическая социология переходной России. Люди и реформы. М.: Дело, 1998. с. 432.
Смелзер Н.Дж. Социология: Учебник: Пер. с англ. М.: Феникс, 1994 с. 668.
Соколова Г.Н. Экономическая социология: Учебник для вузов. Минск: Белорус. Наука, 2000. с. 375.
Сорокин П.А. Социальная и культурная динамика: Пер. с англ. М.: Рус. Христиан. гуманитар. ин-т, 2000. с. 1054.
Социология / Под. ред. Г.В. Осипова. М.: Мысль, 1990. с. 447.
Тихонова Н.Е. Российский средний класс: особенности мировоззрений и факторы социальной мобильности // Социологические исследования. 2000. № 3. Социологические исследования. 2000. № 3. с. 20-46.
Тощенко Ж.Т. Социология. Общий курс. М.: Прометей, 1994. с. 384.
Фролов С.С. Социология: Учебник. 3-е изд., доп. М.: Гардарики, 2000. с. 344.