Надежда Нартова
Гетеросексуальность как социальный институт
Всвоей работе «Обмен женщинами: заметки о „политической экономии“пола» Гейл Рубин вводит понятие системы «пол/гендер», определяяее как «набор механизмов, с помощью которых общество преобразуетбиологическую сексуальность в продукты человеческой деятельности и в рамкахкоторых эти преобразованные сексуальные потребности удовлетворяются»(Рубин,2000:99). Опираясь на работы Леви-Стросса и Мосса, Рубин рассматриваетпримитивные общества, в которых сложные системы родства базируются на двухочень важных факторах — обмене женщинами и запрете инцеста. Дар в примитивномобществе был средством социального контакта — установления мира, решенияконфликтов, соперничества. Женщины как способные к деторождению представлялисобой самые драгоценные дары. Более того, «результат дарения женщинявляется более глубоким, чем результат обмена подарками, потому что отношения,установленные таким образом, это не просто отношения взаимного обмена, аотношения родства. Партнеры по обмену становятся родственниками, а их потомкибудут родственниками по крови»(Рубин,2000:103) Таким образом, женщиныстановились каналами обмена, посредством которого могли устанавливатьсясоциальные связи. Поэтому запрет инцеста — это запрет браков внутри даннойгруппы, обязующий к поиску партнеров вне данной общности (рода) с цельюобразовать «широкую сеть отношений множества людей, чьи связи друг сдругом составляют структуру родства»(Рубин,2000:103). Для увеличенияэффективности системы «обмен дарами-женщинами — заключение брака — родственные сети» произошли: 1)разделение труда между полами для того,чтобы минимальная единица хозяйства включала, по крайней мере, одного мужчину иодну женщину, создавая экономическую крепость брака; 2) запрет нагомосексуальность, так как, с одной стороны, пара гомосексуальных женщин вобществе/роде выпадала из процесса брачного обмена, с другой стороны — разделение труда приводило к гетеросексуальности; 4) подчинение и ограничениесексуальности женщин, так как субъектами обмена были мужчины, которые принималирешения, а женщина должна была подчиняться. Таким образом, по мнению Рубин,табу на одинаковость мужчин и женщин (проявившееся в разделении труда), котороеделит мужчин и женщин на две взаимоисключающие категории, усиливаябиологические различия между полами, создает гендер. А гендер — это не толькоидентификация с каким-то одним полом, но предписанное направление сексуальногожелания на другой пол, то есть гетеросексуальность (Рубин,2000:109). Такимобразом, Рубин демонстрирует, что не только гендер, но и гетеросексуальностьявляются социальными конструктами.
Многочисленныеэтнографические исследования показывают, что наряду с гетеросексуальностьюсуществовали и существуют разнообразные формы ритуализированной иинституализированной гомосексуальности. Более того, в некоторых обществах,основанных на системе родства, сексуальность регламентировалась предписательно,то есть указывалась группа, из которой может быть выбран партнер, при этомгетеросексуальность или гомосексуальность вообще не имели значения(Dunne,1997:7). Таким образом, мы можем говорить, что гетеросексуальность неявляется универсальной единственной формой человеческой сексуальности, аявляется социальным институтом.
Феминисткидемонстрируют, что гетеросексуальная семья на протяжении многих веков былаинститутом патриархатного общества, в котором осуществлялось двойноегосподство: мужчин над женщинами, старших над младшими. Как институт,обеспечивающий устойчивые властные позиции определенной группе населения,гетеросексуальная семья поддерживалась множеством различных институций(экономических, идеологических, религиозных, социальных). Как сама системапатриахата, так и норма гетеросексуального брака интериоризировалисьпосредством воспитания и социализации, благодаря чему отпадала необходимостьфизического насилия, и система начинала держаться на согласии:гетеросексуальная семья принималась как биологическая данность, неподвергающаяся сомнению и не требующая изменений. Несмотря на то, что самиформы семьи прошли большой путь преобразований: от ойкоса до нуклеарной семьи,сам ее принцип во многом оставался неизменным (см. Миллет,1994).
Такимобразом, гетеросексуальная семья — это социальный институт, обеспечивающийстабильность определенных систем власти и поддерживающийся различными формамипринуждения от насилия до идеологии и экономического регулирования.Нормализация гетеросексуального брака настолько сильно укоренена в моральных исоциальных системах обществ, что брак не подвергается сомнению. Именно поотношению к гетеросексуальному моногамному браку другие формы сексуальностивыстраиваются на шкале нравственной приемлемости и допустимости.
Утопии и семья
КарлМангейм «разграничивал идеологию, которой господствующие классыоправдывают свое господство, и утопию, в рамках которой эксплуатируемые классыформулируют жажду перемен»(цит. по Эткинд,1998:71). Мир всегда порождалутопии, причем одни так и оставались на бумаге как литературные или философскиепроизведения, другие реализовывались в виде общин и религиозных сект, которые«утопичны едва ли не по определению», так как для них характернымаксимализм желания перемен, его непосредственно-телесное воплощение инемедленный переход идеи в действие (Эткинд1998:71). Расцвет воплощения утопийпришелся на 18-19 века, так как, несмотря на то, что секты и общинысуществовали по всей Европе, в том числе и в России, открытие Америки сталооткрытием земли обетованной, где после религиозных преследований иэкономических притеснений в родных пенатах, множество общин получили свободу нетолько для религиозной проповеди, но также для реализации своих земных идей — экономических, социальных или сексуальных: «именно в Америке в первый — ичасто в последний — раз реализовывались социалистические и коммунистическиепроекты европейских утопистов» (Эткинд,2001:58-59).
Приэтом «поиски нового социального порядка всегда связаны с поисками новогосексуального порядка» (Эткинд,1998:73). Исследуя религиозные секты 19века, Александр Эткинд показывает, что для всех них характерен отказ оттрадиционных форм сексуальности. Множественные сексуальные новации простиралисьвнутри двух крайних точек: «либо ограничение сексуальности, мыслимымпределом которого является кастрация; либо же, наоборот, размыканиесексуальности до широких границ общины, мыслимым пределом чего являетсягрупповой секс»(Эткинд,1998:72). Это не значило сексуального беспредела,наоборот, личность и ее эротические стремления контролировались тотально, нопостроение нового мира и нового человека было сопряжено с отказом оттрадиционной брачной сексуальности — с отказом от семьи.
Здесьважно то, что изменение сексуальных норм не было автономным — оно было частьюмировоззрения данной группы, ее утопических стремлений и было связано со всей(ре)организацией жизнедеятельности. Хотя вовлечение новых членов моглостроиться через активное распространение своих идей, вступление в секту носилодобровольный характер. С другой стороны, ореол избранничества, характерный длясектантских организаций, позволял общинам существовать независимо, а порой итайно, не требуя признания со стороны всего общества.
Такимобразом, изменение сексуальности было частью утопического проекта группы истроилось на логике отказа от существующих норм и возможностей (в том числезаключения брака). Эксклюзивный характер секты/общины не требовалпереопределения сексуальных норм всего общества.
Попыткавоплощения утопии на уровне всего общества закончилась провалом. Построениесоциалистического общества в России первоначально включало в себя проектсексуальной революции: «Семья перестает быть нужной. Она не нужнагосударству потому, что домашнее хозяйство уже невыгодно государству, оно безнужды отвлекает работников от более полезного производительного труда. Она ненужна самим членам семьи потому, что другую задачу семьи — воспитание детей — постепенно берет на себя общество. На месте прежней семьи вырастает новая формаобщения между мужчиной и женщиной: товарищеский и сердечный союз двух свободныхи самостоятельных, зарабатывающих, равноправных членов коммунистическогообщества»(Коллонтай,1922:14).
Сексуальнаяреволюция не состоялась. Потребность в рождении «новых строителей»коммунизма и его защитников привели к тому, что гетеросексуальная семья какисточник воспроизводства населения стала частью национального государственногостроительства, а потребность в обеспечении удобных форм контроля и регуляцииповедения привела к тому, что другие формы сексуального взаимодействия сталирассматриваться как идеологическое несоответствие и предательство идейкоммунизма. Гетеросексуальный зарегистрированный брак/семья стал оплотомсоциалистического общества, в котором все другие формы сексуальности подавлялисьи исключались: либерализация нравов, последовавшая после октябрьской революциичерез отмену церковной регистрации браков, упрощение процедуры разводов,легализацию абортов, эмансипацию женщин и пропаганду свободной любви, быстросошла на нет, обернувшись курсом на укрепление брака и семьикомандно-административными методами, установлением тотального контроля надличностью, отрицанием и подавлением сексуальности (Кон,1997:118). После смертиСталина репрессивные политики сексуальности сменились более мягкими, но болеедейственными формами нормализации: произошел переход откомандно-административных методов защиты брака и семьи кморально-административным, от прямого подавления сексуальности к еерегулированию и приручению посредством медикализации и педагогизации(Кон,1997:118).
Такимобразом, мы видим, что изменение сексуального порядка было возможно только науровне локальных групп, в которых изменение традиционных сексуальных нормстроится на логике отказа от существующих в обществе возможностей, преимущественнозаключения гетеросексуального моногамного брака, и включено в общиймировоззренческий проект группы наряду с экономическими, социальными ирелигиозными преобразованиями. Воплощение утопического проекта, включавшего исексуальную революцию, на уровне всего общества обернулось усилением значимостигетеросексуальной семьи, воспроизводящей единицы, как оплота государственногостроительства и функционирования системы общества, а другие формы сексуальностирассматривались как отступничество и не получали даже возможностисосуществования.
Гомосексуальность, права человека и право на брак
Идеяестественных прав человека и попытки ее юридического закрепления не принадлежитХХ веку, однако именно в ХХ веке идея неотчуждаемых прав получила своемаксимальное развитие и воплощение. Потрясенное ужасами двух мировых войн имассовых репрессий при тоталитаризме и фашизме, мировое сообщество поставиловопрос о создании системы, обеспечивающей базовые права человека. Даннаясистема, опираясь на исторический опыт, результаты демократического развитиягосударств, политическую философию и практику, должна обеспечивать определенныйуниверсальный набор прав равных и свободных индивидов, позволяющий им вестидостойное существование, защищать их от произвола государства, а такжеспособствовать развитию демократии и международного мира и сотрудничества. Такпоявились Всеобщая декларация прав человека, принятая и провозглашеннаярезолюцией 217 А (111) Генеральной ассамблеи ООН от 10 декабря 1948 года, атакже Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод, приятаяСоветом Европы 4 ноября 1950 года и вступившая в силу 3 сентября 1953 года.
Данныедекларации, включившие в себя комплекс прав и свобод — от права на жизнь иравенство до свободы слова и совести (то есть биологические и культуральныенормы) — призваны преодолеть моральные и религиозные ограничения государств,обеспечив всем их членам равный набор базовых универсальных прав. Помимо того,что многие государства включили статьи деклараций в свои конституции, былисозданы механизмы международного контроля за соблюдением прав человека, а такжемеждународные судебные органы, например, Европейский суд по правам человека,решения которого носят обязательный характер для стран-членов Совета Европы.
Еслипроследить решения Европейского Суда, культурные и правовые изменениянациональных государств, то мы увидим, что гомосексуальность признается какправо на личную жизнь, что существуют гей/лесбийские издания, клубы, фильмы ит.п., что существует возможность создания гей/лесбийских организаций и ихфункционирования. Проходят гомосексуальные конференции, парады, фестивали.Однако самым радикальным и самым больным вопросом признания гомосексуальностиоказалось право на семью и на брак.
Несмотряна то, что Европейский Суд защищал права гомосексуалов на основе статей оневмешательстве в личную жизнь и недопущении дискриминации, он не решил ниодного дела в пользу гомосексуалов на основании статьи об уважении семейнойжизни, хотя этой статьей защищались и отношения гетеросексуальных пар, несостоящих в официально зарегистрированном браке. Таким образом, на уровнедействия Европейской конвенции прав человека однополые пары не обладают правомна брак и семью, следовательно, не обладают правом на вытекающие из этогоправовое обеспечение, такое как наследование, усыновление, эмиграционное правои т.д.(см. Алексеев Н.,2002).
Запоследнее десятилетие многие страны Европы приняли на национальном уровнезаконы об однополом партнерстве, но, за исключением Голландии, во всех странаходнополое партнерство в той или иной мере не является равнозначным эквивалентомгетеросексуального брака и обладает существенными правовыми ограничениями дляего членов. Если даже опустить тот факт, что семья зачастую является объектомсоциальной политики, что влечет за собой многие специальные права (налоговыельготы, медицинское обслуживание и т.д.), и не признанные семьей однополые парыиз этого процесса выпадают, остается странным то, что, будучигетеросексуальным, индивид обладает большими гражданскими правами, чемгомосексуальный, то есть заключение брака как акта гражданского состояниядоступно только гетеросексуальным мужчинам и женщинам.
Такимобразом, мы видим, что семья и брак, признаваемые правом человека,монополизированы гетеросексуальностью. Несмотря на то, что формысемейно-брачных отношений существенно изменились в современном мире, и семьябольше не является исключительно официально зарегистрированным союзом мужчины иженщины и рожденных в браке детей, а представляет собой широкий диапазон зарегистрированныхи незарегистрированных союзов, включающих и разведенных и овдовевших, детей отпредыдущих браков, приемных детей и т.п. Тем не менее, за гетеросексуальнымсоюзом любой конфигурации признается моральное право называться семьей, рожатьи воспитывать детей. За гомосексуальными союзами подобного права не признается.
Получается,что гомосексуалы выделяются как группа лиц, обладающих правом на утопию — онимогут создавать союзы, верить, что «весь мир голубой», и не следоватьтрадиционным нормам сексуальности. Но дело в том, что гомосексуальность — этоне религиозный и не социальный проект, не подразумевает преобразование системобщества, не носит характер избранничества и радикального сектантства, однакоее признание происходит только через радикализацию: не следуетегетеросексуальности — ищите другие формы взаимодействия. Я не отрицаю, чтосуществовали и могут существовать, например, экстремистские лесбийские группы,борющиеся с мужским господством, отрицающие не только гетеросексуальность, но идеторождение как форму подчинения, живущие общинами в групповом браке истроящие новый мир, однако они не единственная форма проявлениягомосексуальности. Тем не менее, такая радикализированная гомосексуальностьвызывает гораздо меньше сопротивления, так как включает сексуальность вполитический утопический проект, чем потребность хорошо интегрированных вобщество гомосексуалов, разделяющих его нормы и ценности, в признании однополойсемьи.
Фукоговорит, что в ХХ веке гомосексуал стал особым персонажем: «с соответствующимпрошлым, историей и детством, характером, формой жизни… Ничто из того, чем онявляется, не ускользает от его сексуальности. Она присутствует в нем повсюду,является подкладкой всего его поведения, поскольку она является его скрытым ибесконечно активным принципом…»(Фуко,1996:142). В ХХ же веке гомосексуалпрошел путь от криминального элемента через психиатрического больного киндивиду с естественными влечениями. Дискурс сексуальности, даже еслидоказывает, что сексуальность конструируема, нацелен на признаниегомосексуальных практик такими же естественными, как и гетеросексуальные.Процессуальный характер признания тех или иных прав как базовых прав человекадемонстрирует, что как только какое-то действие человека, каким бы социальносконструированным оно ни было, приобретает достаточно«биологизированный» вес, чтобы быть названным естественным, оновключается в системы прав человека. Если гомосексуальность допускается науровне личной жизни, а, значит, признается естественным правом, то необходимоеще какое-то количество исследований и дискуссий, доказывающих«полноценность» гомосексуальных однополых семейных союзов ивозможность воспитания ими «полноценных» детей. Тогда гомосексуальныесемьи будут считаться такими же «естественными» и включаться в«естественные» права человека в мире, где естественного осталось такмало.
Список литературы
1.Алексеев Н. Правовое регулирование положения сексуальных меньшинств: Россия всвете практики муждународных организаций и национального законодательства странмира. — М.: Издательство Бек, 2002. — 384 с.
2.Алексеев С.С. Право. Законы, правосудие, юриспруденция в жизни людей. Начальныесведения. — М., 1998.
3.Коллонтай А. Семья и коммунистическое государство. — Екатериностлав, Харьков:всеукраинское государственное Издательство, 1922. — 16 с.
4.Кон И. Сексуальная культура России: Клубничка на березке. — М.: ОГИ, 1997. — 464 с.
5.Миллетт К. Теория сексуальной политики// Вопросы философии, 1994. — № 9. — С.147-172.
6.Рубин Г. Обмен женщинами. Заметки о «политической экономии» пола//Хрестоматия феминистских текстов. Переводы/ Под ред. Е.Здравомысловой,А.Темкиной — СПб.: «Дмитрий Буланин», 2000. — С.89 — 139.
7.Рубин Г. Размышляя о сексе: заметки о радикальной теории сексуальных политик//Введение в гендерные исследования. Ч. 2: Хрестоматия/ Под ред. С.В.Жеребкина — Харьков: ХЦГИ, 2001; СПб.: Алетейя, 2001. — С.464 — 533.
8.Фуко М. Порядок дискурса// Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, властии сексуальности. — М.: Касталь, 1996. — С. 47-96.
9.Эткинд А. Толкование путешествий. Россия и Америка в травелогах и интертекстах.- М.: Новое литературное обозрение, 2001. — 406 с.
10.Эткинд А. Хлыст (Секты, литература и революция). — М.: Новое литературноеобозрение, 1998. — 688 с.
11. Dunne G.A. Lesbian lifestyles. Women’s work and politics ofsexuality. — Macmillan Press LTD, 1997. — P. 258.