Московский Государственный ИнститутМеждународных Отношений
(Университет) МИД России
Кафедра Международной Журналистики
Реферат по истории Отечества
Тема: «Реформы патриарха Никона исоловецкое восстание»
Выполнил: Слушатель факультета
Базовой подготовки,
3-й академической
Группы Луговой С.Д.
Научный руководитель: к.и. н.,
доцент Монин С.М.
Москва – 2006
Планреферата
Введение
Биография Никона
Исправление книг и обрядов
Возникновение раскола
Недовольство самих православных
Суждение собора русских архиереев 1666 года о книжных иобрядовых исправлениях
Суд над старообрядцами нового собора 1666 – 1667 года
Начало особой истории старообрядческого раскола
Соловецкий бунт
Выводы
Список использованной литературы
Введение
Русская православнаяцерковь, без сомнения, является самой крупной православной организацией в нашейстране. Но наряду с ней вне рамок Русской православной церкви в течениедлительного времени в Российской империи, в СССР и в современной Россиидействовали и продолжают действовать иные православные организации, историческисвязанные с Русской православной церковью. Возникновение этих организаций, всвою очередь, связано с глубокими коллизиями, которые возникали в российскомобществе и захватывали в свою орбиту и церковь. Наиболее значительные потрясенияРусская православная церковь испытала в середине семнадцатого века, когдапроизошел раскол. В религиоведческой литературе под расколом подразумеваютрелигиозно-общественное движение, приведшее к отделению от Русской православнойцеркви старообрядчества. Казалось, что более трехсот лет, прошедших со временицерковной смуты, разразившейся при царе Алексее Михайловиче, были достаточнымсроком для изучения и выяснения причин трагедии раскола, который тяжелоотразился на судьбах России. Но, к сожалению, корни старообрядчества и причинРусского церковного раскола еще не полностью раскрыты в исторической литературеи остаются далеко не ясными.
БиографияНикона
Кратковременноешестилетнее правление Никона оказалось чреватым катастрофическими последствиями.Никон родился 24.05.1605 г. в крестьянской семье села Вельдеманова,Княгининского уезда Нижегородской области. Он носил имя Мины, будущий Никонкрещен Никитой. Никита был высокого роста, богатырского телосложения, сколоритным лицом и выразительными глазами. Он вырастал под рукой лихой мачехи.Она ненавидела его, била и чуть не уморила. Никита еще мальчиком убежал из домав Макарьевский Желтоводский монастырь (Костромской губернии). Здесь онподвизался в добровольном подвиге монастырских служб и чтения книг. Впредвидении близкой смерти отца, Никита вернулся домой уже взрослым надвадцатом году. Похоронив отца, он по уговору родных женился и сделался сначаладьячком, а затем и священником. В селе Лыскове, ныне городе Нижегородскогокрая, близ Волги, Никита славился как священник. Съезжавшиеся сюда московскиекупцы не могли не разузнать здесь о ставшим знаменитостью местном священникеНиките. Они зазвали переехать Никиту в Москву. Никита переселяется в столицу, издесь протекают мирно десять лет его семейной приходской жизни. Вдруг все еготри сына умирают. Никита потрясен и видит в этом знамение Божие. Онсговаривается с женой, что она пострижется тут же в Московском АлексеевскомКремлевском монастыре, а сам он уезжает на Соловки в строгий Анзерский скит подначало старца Елеазара. Здесь на тридцать первом году жизни он постригается сименем Никона. Кроме общего келейного правила, Никон ежедневно прочитывал всюПсалтырь и клал по тысяче земных поклонов. Жизнь была строго одинокая. Ноизбыток сил, очевидно, требовал какого-то подвига не затворнического, адеятельного, практического. Елеазар взял Никона с собой в деловую поездку вМоскву, как умного советника.
В Москве Никонпредставлялся вместе с Елеазаром царю Михаилу Федоровичу. Вернулись они сденьгами для построения каменного храма. Никон торопил с постройкой, а Елеазароттягивал, считал это излишней роскошью. Никон поссорился с Елеазаром и убежал.Из устья Онеги Никон прошел 120 верст в Кожеезерскую обитель на острове Коже,Каргопольского уезда. Здесь по благословению настоятеля Никон опять началподвиги уединения. Через три года по смерти настоятеля монахи избрали Никонаигуменом и послали его на поставление в Новгород (1643 год). В 1648 году Никонпо делам монастыря прибыл в Москву. Молодой царь Алексей при первой же встречевозжелал иметь Никона в Москве и сделал его архимандритом Ново-Спасскогомонастыря, который был родовым монастырем-усыпальницей Романовых. Такимобразом, Никон стал как бы домовым царским священником. Через три года, в 1649году царь продвинул его на митрополию Великого Новгорода. За время поездкиНикона на Соловки в Москве схоронили патриарха Иосифа, и 22 июля 1653 годаМосковским патриархом был избран Никон.
1649-й год был годомсоставления нового гражданского «Уложения». В нем проведена была тенденция ксекуляризации церковных имуществ и ограничению автономных привилегий судебноговедомства церкви. С этого момента перед Никоном обрисовывается главнейшая цельего церковного служения: — это победа над светским, боярским, государственныммировоззрением, казавшимся Никону нечестивым и нецерковным, во имяправославного церковного и канонического преобладания Церкви над государством.Никон развивал любовь к себе царя не только по личным мотивам, но и в целяхсвоей церковной идеологии, в целях достижения действительной покорностисветской власти власти церковной, в целях достижения восточной теократии, какее понимал Никон по своему начетничеству. Он решительно примыкал к большойгосударственной мысли царя Алексея о превращении русского царства вовселенское, «неоцареградское», и решительно был занят своей программой-максимумо возвышении церкви над царством. Никон, после соборного обычного избрания его,долго не соглашался принять патриаршество. По его убеждению, он должен былсовершить исключительной важности подвиг освобождения церкви от государства ивозвышения ее над государством, а для этого он должен был получитьисключительные полномочия. Ему дали эти полномочия.
В чем же состояла сутьреформы Уложения 1649 года? Уложение – предтеча будущей земельной секуляризации1764 года. Но оно еще не коснулось самой земледельческой базы церкви. Былавзята генерально в руки светской власти только чисто государственная по своейприроде судебная функция над народонаселением церковных поместий и частичнофункция административная. Но по гражданским делам (кроме убийств, разбоев икражей) архиереи и монастыри продолжали судить и рядить своих людей сами. Оништрафовали и сажали виновных в свои тюрьмы и организовывали для арестантовпринудительные трудовые повинности.
Вся эта большая реформа1649 года не называется еще общим термином «секуляризации», потому что само правона церковные земли, на экономику в них и доходы не отнималось еще удуховенства, церквей и монастырей. Происшедшее ограничение судебно-административноговедомства церкви было исторически неизбежным и закономерным. Русскоегосударство при царе Алексее ускоренными темпами перерождалось из государствавотчинного в государство чистое: правовое и бюрократически-полицейское. Нуждаэкономическая и техническая в этом переломе была острая. Но ясной идеологии небыло ни у той, ни у другой стороны.
В 1658 году произошлассора между Алексеем Михайловичем и Никоном. Никон добровольно оставляет своепатриаршество. Так началось путанное дело патриарха Никона и смутноемеждупатриаршество на почти целое десятилетие, до 1667 года. На этот периодпало неблагополучное разрешение вопроса о книжных исправлениях, так бурнодвинутых патриархом Никоном.
Исправлениекниг и обрядов
Это дело, породившеераскол, стало так общеизвестно, что непосвященным оно кажется главным деломНикона. Идея исправления книг для патриарха Никона была попутной случайностью,выводом из его главной идеи. А самое дело книжной справы было для него старымтрадиционным делом патриархов, которое надо было просто по инерции продолжать.В 1655 г. изменения обрядов были внесены в богослужебные книги. 31 августавышел из печати Служебник, в предисловии к которому излагалась история книжныхисправлений. В нем говорилось, что Никон обнаружил в патриаршем книгохранилищеграмоту об учреждении патриаршества в России, в которой излагалась концепцияпентархии архиереев, управлявших Вселенской Церковью. Вхождение в пентархиюмосковского патриарха стало возможным из-за отступничества от православия папыРимского. Таким образом, статус главы Русской Православной Церкви сталсопоставим со статусом константинопольского, александрийского, антиохийского ииерусалимского патриархов. Никон заметил, что русские новопечатныебогослужебные книги содержат расхождения с греческими и с древними«харатейными» русскими книгами. В богослужебные тексты вкрались ошибки из-за«переведших и преписующих». Тогда был созван собор 1654 г., который постановилсобрать в Москву древние славянские книги из разных городов и монастырей. За греческимирукописями на Афон был послан старец Троице-Сергиева монастыря Арсений Суханов.Вместе с ним к константинопольскому патриарху Паисию была отправлена грамота свопросами, касающимися практики богослужения и обрядов. Получив необходимыеразъяснения, «благочестивая и богомудрая двоица», царь Алексей Михайлович ипатриарх Никон, созвала новый собор, где уже было принято решение о внесенииисправлений в богослужебные книги.
Такова была официальнаяточка зрения на церковную реформу. Так ее восприняли противники, будущиестароверы. Но идея исправлять книги по древним русским и греческим рукописямпринадлежала не Никону. Она появилась как следствие развития книгопечатания,как составная часть технологического процесса подготовки рукописи к печати.Обращение к греческим патриархам за разъяснениями по каноническим вопросамтакже было не ново. Достаточно вспомнить патриарха Феофана, который выступалтретейским судьей в деле архимандрита Дионисия Зобниновского. Но почему жетогда церковная реформа со временем вызвала в обществе такой резонанс?Во-первых, реформа приспосабливала богослужебную практику к рационалистическимтребованиям: в результате изменений были упразднены земные поклоны (коленноеметание), сократились литургия, чины крещения, покаяния, утрени, миропомазания,тексты молитв. К числу наиболее значительных преобразований относились: заменадвоеперстия троеперстием для крестного знамения (воображения); перемена формыкреста: вместо “трисоставного” (восьмиконечного) с изображением Распятия —“двоечастный” (четырехконечный); перемена хождения по солнцу (“посолонь”) нахождение против солнца при совершении чинов крещения, венчания, во времякрестных ходов и т.д.; сокращение числа просфор с семи до пяти штук дляпроскомидии (в начале литургии). Из книжных исправлений: изменение написанияимени Христа (Иисус вместо Исус). В “Символе Веры”, каждый член которогосчитался неприкосновенным, замена текстов: до Никона — «Господа Истиннаго иЖивотворящаго», «Его же Царствию несть конца», после Никона — «Господа Животворящаго»,«Его же Царствию не будет конца». В конце пения псалма вместо дважды («сугубаяаллилуиа») повторяемого слова “аллилуиа” введение трехкратного его повторения(«трегубая аллилуиа») и так далее.
Но именно этих измененийи не мог принять русский человек. Православие — религия литургическая, где напервом месте — обряд, священнодействие, а уж потом — учение, доктрина. Иверовать для русского человека означало хранить преданность древней красотеобряда безотносительно к его догматической отточенности. Поэтому реформа,покушавшаяся на освященный многовековой традицией обряд, повлекла за собойпротест значительной части населения страны. По глубине же протест былвсеобщим: и епископов, и белого, и черного духовенства, и дворян, и посадских,и крестьян. Во-вторых, основные положения реформы были не просто обнародованы,а напечатаны и размножены в тысячах экземпляров. Например, новоисправленныйСлужебник за три с небольшим года переиздавался шесть раз. Было отпечатаносвыше семи тысяч копий книги. Для того времени это был огромный тираж. Помимобогослужебных текстов в Служебник были включены соборное деяние 1654 года,грамота константинопольского патриарха Паисия к Никону, которая была такжеиздана отдельными оттисками. С началом реформы в предисловиях и послесловияхизданий Печатного двора неизменно указывалось, что книги исправлены «сгреческих и харатейных древних книг в чинех и речениех и в орфографии».Характерно, например, предисловие к Ирмологию 1657 года: «Аще вникнув в нюобрящеши яково в чесом сумнителное тебе, да не предвариши осудити или укоритинас, но прежде, аще сам еси искусен греческа диалекта, аще ли нет, то сведующимвникнув в его переводы, ищи в них опасно лежащего разума и оттуда познаешиистину, аще ли же где и узриши яково прегрешение, ниже о сем да усумнишися,понеже внове и первое от греческа мудра и славна диалекта на многородословныйславенский диалект издахом ю».
Подобные обращения ужесами по себе наводили читателей на размышления, заставляли их анализироватьпечатный текст. Для многих поиск истины заканчивался на последней страницеиздания, где были указаны выходные данные, по которым можно было легкоопределить дореформенные книги, отпечатанные до Никона, от пореформенныхизданий. Образованные читатели шли дальше. Они добирались до оригинала ианализировали малейшие разночтения в тексте. Между прочим, они обнаружили, что«книжная справа» проводилась наспех, без какой-либо системы. Дело в том, чтоАрсений Суханов привез с Востока в основном книги религиозно-нравственногохарактера, которые не могли использоваться при подготовке богослужебных изданиймосковского Печатного двора. Для сличения и для перевода богослужебных текстовпотребовалось бы очень много времени. У Дионисия Зобниновского на подготовку кизданию всего одной книги ушел целый год. Никоновские справщики поступилипроще. Например, при издании Служебника 1655г. они взяли за основу одиноригинал печатной книги «Евхологий, сиречь требник греческий письменный»,который был отпечатан в Венеции около 1602 г. Разумеется, подобное отношение к «книжной справе» вызвало резкую критику противников реформы. О том, что «в вереправославнии сотворися разнствие… от новых греческих печатных книг, которыя воградех латинския веры и люторския и калвиския ереси печатаются» писал ещедьякон Федор, один из духовных лидеров старообрядцев, а во второй половине 17в. вопросу о «новоправлении книжном» посвятил целый трактат ученик СимеонаПолоцкого Сильвестр Медведев.
Но все это случилосьпосле того, как Никон оставил патриаршество. Первоначально голос протестапротив изменения церковных обрядов исходил только от узкого круга людей,опальных ревнителей благочестия, которые отвергали любые нововведения Никона.Никакого массового противодействия реформе, и уж тем более раскола, еще небыло. Однако, впоследствии, по мере распространения исправленных печатныхизданий, они находили себе новых сторонников. Наконец, в 1667 г. церковный собор при участии греческих иерархов предал проклятию противников реформы. Эторешение стало тем рубежом, с которого бегство в раскол приобрело массовыйхарактер.
Возникновениераскола
Сама борьба царя иархиереев с Никоном была косвенной поддержкой вдохновленным той же враждой кНикону, обиженным и озлобленным им, бывшим друзьям: Аввакуму, Неронову и проч.У обиженных протопопов особенно развязались руки для агитации против Никона смомента его нетактичного ухода с патриаршества. Но сама агитация началасьнемедленно после указа Никона об отмене двенадцати земных поклонов в 1654 году.Это Аввакумово восстание и считается началом всего старообрядческого раскола.
По уходе Никона,местоблюстителем патриаршего престола был выдвинут враг Никона, угодныйстарообрядческой оппозиции, митрополит Крутицкий Питирим, по положению своемуестественный заместитель патриарха. Оппозиция осаждала Питирима и царяпросьбами повернуть церковный курс против затеянных реформ. Бояре вернули изодиннадцатилетней ссылки Аввакума. Через полгода Аввакум подал царю челобитную:«старое благочестие взыскать, а новые Служебники отложить, да и все Никоновызатейки». Аввакум также агитировал народ на улицах Москвы. В результате многиеперестали ходить в церковь. Церковные власти стали беспокоиться, что Аввакум«церкви запустошил» и просили царя убрать из Москвы Аввакума. Партия порядка, ицерковная и гражданская, взглянула на дело серьезно и решила не подрывать всегорежима: убрать опасного агитатора подальше. Снова повезли Аввакума в далекуюссылку, в Печорский край, в Пустозерск. Но друзья-старообрядцы опять умолилицаря не отправлять Аввакума на Печору. Аввакум остановился в Мезени. В самойМоскве агитация не прекращалась. Значительная роль принадлежала женской группеагитаторов. Ученицами Аввакума были видные боярыни: Феодосья Прокопьевна Морозоваи сестра её, княгиня Евдокия Урусова, вместе с их подругой, женой стрелецкогополковника Марией Даниловой. Эти три боярыни по слову Аввакума составляли «троицу,тричисленную единицу». Боярыня Морозова держала приют для всех агитаторов. Тутже группировались и изгоняемые из монастырей инокини за приверженность к старымкнигам. В годы своего пребывания в Москве Аввакум был завсегдатаем и тут.
Смелость агитации вМоскве поднимала дух оппозиции и в провинции. Епископ Вятский Александр, личныйвраг Никона за перемещение его с Богатой Коломенской епархии, хотя и подписалсяв 1656 году под осуждением вождей оппозиции, не скрывал теперь своейсолидарности с ней. Соловецкий старец Герасим (Фирсов) распространял свое«Писание о сложении перстов». Немало было и других анонимных агиток в том женаправлении. Поэтому замена старых текстов богослужебных книг новыми, присаботаже оппозиции, шла медленно. Продолжалась смута, не было строгого единствав церквях. В 1665 году в послании к Иерусалимскому патриарху говорилось об этихгодах: «весь церковный чин в несогласии, в церквах служит всяк по-своему». Дляуспокоения беспорядка царь приказал архиереям составить собор: «быть собору вмае, июне 1663 года». Так как на собор приглашались и защитники «старины», тоони снова написали серию челобитных: Никита, Лазарь, Аввакум, Савватий,Антоний, Спиридон и другие. Эти челобитные ярко свидетельствуют обо всехмотивах и главном смысле всей старообрядческой оппозиции. «Эти челобитные –чистый беспримесный голос идеалистических глубин народной души, старой святойРуси». Челобитчики на имя царя подчеркивают, что бьют челом ему и не «о себе» ине «о своих», а о святой церкви. Докучают царю, чтобы «благочестiю в поруганiи не быти». Они не возражают, что вынуждены творить «раздорцерковный», что в их бунте нет ни капли своеволия, тем более славолюбия, всеупование их возлагается на воздаяние в жизни будущей. Они борются потому, чтоверят в неодолимость церкви, которая даже и «до днесь непреклонна и недвижима».«Еретическая церковь сегодня так, а на утро иначе творит, шатается сюду и сюду,то прибавит, то убавит догматов своих; истинная же церковь незыблемо стоит». Атут затеяли не «исправление», а «искривление».
В доказательствоприводятся бесспорные внешние факты: порченые венецианские греческие книги и«порченые» люди – справщики, как Арсений Грек. Признаком «порченности» греков ималороссов, советников Никона, является их общее несогласие с московскимблагочестием.
При сплошном переводемногих текстов заново с греческого оригинала словесная оболочка часто сильноизменялась, особенно, для слуха. Челобитники писали, что не осталось «нипсалма, ни молитвы, ни тропаря, ни кондака, ни седальна, ни светильна, нибогородична, ни в канонах какого стиха, чтобы в них наречие не было изменено».Для чего? Челобитники толкуют: только для того, чтобы вместо «стараго добраго,насадить еретическую новизну»… Затем и напечатали о Богородице «деторождаеши»вместо «отроча рождаеши», вместо «обрадованная» — «благодатная»; вместо «певцы»- «песнословцы». Оппозицией также отвергались все орфографические поправки ипоправки в ударениях. Это, казалось, обличало справщиков, что они «не моглихорошо рассудить между православием и ересью».
То, что напечатанныекниги вводились «насильством», уже было признаком антихристова царствования. Идущиеза Никоном считались неправославными, отступниками и должны были называтьсяновым именем «никониан».
Недовольствосамих православных
Нетактично проводимаяНиконом правка книг по темпу, по широте охвата, по чуждости своего источника ипо обидности ее для серьезно усвоенного, не только национального, но и подлинноправославного самосознания русских людей, не могла не вызвать протеста. Протестбыл по глубине всеобщий: и епископата, и белого, и черного духовенства, имирян, и простых людей. Митрополит Новгородский Макарий скорбел, что онподписался под Никоновым соборами, сам служил по старому и свое духовенствоблагословлял на то же. Но все внешне покорялись реформе.
Мирские люди, царь ибояре, менее закаленные в богослужебной букве, сравнительно легче принималиреформу. Но рядовое духовенство оказалось противником книжных перемен по своеймалограмотности: едва одолевали привычный текст, а тут предстоялопереучиваться. Еще в 1658 году Соловецкие монахи писали: «А которые мысвященицы диаконы маломочны и грамоте ненавычны и к учению косны, по которымслужебникам старым многие лета училися, а служили с великою нуждею… Намчернецом косным и непреимчивым – сколько не учиться, а не навыкнуть». Передовыеидеологи протеста подводили под это недовольство невежд идейное основание иэтим подкреплялись и усиливались. Да и технически и материально замена старыхкниг новыми не могла быстро произойти даже в Москве. Провинциальные архиереи ненастаивали на безусловном введении новых книг. По всей России служили «неединогласно».Картину хаоса в богослужебной практике живо изобразил в своей челобитной к царюпротопоп Никита Добрынин (Пустосвят). В ней он пишет царю: «Во многих градехтвоея благочестивые державы, наипаче же в селех церкви Божии зело возмущены.Еже есмь много хождах и не обретох двух или трех церквей, чтобы в нихединолично действовали и пели, но во всех разнствие и великий раздор. В тойцеркви по книгам Никоновым служат и поют, а в иной по старым. И где напраздники, или на освящении церкви два или трое священников литоргию Божиюслужат, и действуют по разным служебникам. А иные точие возгласы по новымвозглашают, и всяко пестрят».
Нововведения в одеждахдуховенства также породили разногласия. Тот же Никита продолжает писать царю:«Богомольцы твои, святителие Христовы меж собою одеждою разделились: ови от нихносят латынские рясы и новопокройный клобук на колпашных камилавках, инии жебоясь суда Божия, старины держатся. Тоже и черные власти и весь священническийчин одеждами разделилися ж: овии священники и диаконы ходят в однорядках искуфьях, инии же поиноземски в ляцких рясах и в римских и в колпашныхкамилавках. А иные, яко ж просты Людины, просто волосы и шапку с соболем сзаломы носят. А иноки не по иноческому чину, но поляцки, без манатей, в однихрясах аки в жидовских кафтанах и римских рогатых клобуках. В том странномодеянии неведомо: кое поп, кое чернец, или певчий дьяк, или римлянин, или лях,или жидовин».
Личная нелюбовь к Никонудополнительно усиливала непринятие всех его «реформ». Но «реформы» не былиотменены. На их защиту встали царь и правительство. Сам Никон невольно плыл вэтом широком историческом течении, захватившем малограмотную и отсталую Русь.
Суждениесобора русских архиереев 1666 года о книжных и обрядовых исправлениях
Царю Алексею Михайловичуэта церковная реформа в данный момент представлялась особо полезной потому, чтос 1654 года Малая Русь государственно соединилась с Великой. У южно-руссовобряд был греческий. Между тем москвичи склонны были бойкотировать южнорусскихмонахов, выписанных Никоном. Когда Никон пригласил в свой Иверский монастырьтридцать иноков- малороссиян вместе с их игуменом Дионисием, то все прежниеиноки-великороссы ушли из монастыря.
Царь Алексей Михайловичне отступал от своих задач, но двигался к их достижению без ошеломляющихжестокостей и резкостей Никона. По удалении Никона с престола, царь сам взялдело реформы в свои руки. Двадцатого апреля 1666 года монарх созвал русскихархиереев на собор в уверенности, что они, теперь уже свыше десяти лет прослуживпо новым книгам и крестясь по новому, достаточно ангажировались на новый обряди потому дадут царю поддержку против бунтующих старообрядцев. Расчет царя былверен. Чтобы обеспечить себе наверняка поддержку епископата, царь раньше самогособора потребовал ответа от архиереев на три предварительных вопроса:
1) Православны ливосточные патриархи?
2) Православны лигреческие книги, рукописные и печатные?
3) Правильно лисудил Никонов собор 1654 года?
На все эти вопросы всеархиереи, каждый в отдельности, еще до собора дали царю положительный ответ. Этимдело собора было предрешено. Генеральное принятие греческого авторитета игреческой мерки было столь же потрясающей и неожиданной операцией для русскогосамосознания, как и последующая Петровская реформа, поставившая всю московскуюкультуру на колени перед «немцами».
На самом соборе,открывшемся речью царя, в присутствии бояр и приказных людей, продолжалисьснисходительные увещания старообрядческой оппозиции. И не без некоторогочастичного успеха. В первую очередь сам Александр Вятский отказался от борьбы сновыми книгами. Он отрекался от всех своих прежних колебаний и сомнений. Этотпример не мог не повлиять на других. Оппозицию призывали на собор и обвиняли неза держание старых книг и обрядов, а только за проповедь о неправославии церквии за хуление церковных таинств. Однако собору не удалось переубедить ниАввакума, ни Лазаря, ни диакона Федора. А были и покаявшиеся: сам ГригорийНеронов, Герасим Фирсов, Феоктист, Антоний, Авраамий принесли покаяние. ИнокЕфрем Потемкин не только всенародно каялся в Успенском соборе, но и поехал ксебе в Нижегородские пределы переубеждать тех, среди которых он агитировалпротив реформ Никона.
Однако исконные столпыоставались упорными. Аввакум «укорил в лицо весь собор и объявил ихнеправославными». За ним пошли Федор, Никита и Лазарь. На соборе былопостановлено: лишить сана Аввакума, Никиту и Феодора (суд над Лазарем отсрочен)и отлучить их от церкви «за хулы на исправленные книги и служащих по ним».Приговор исполнялся публично в Успенском соборе. Вскоре Никита и Федорраскаялись в своем неверии.
Почва для раскола ужесоздалась. Надо было думать об ее оздоровлении. Собор опубликовал черездуховенство во всеобщее народное сведение обстоятельное «Наставленiе благочинiя церковнаго». В нем нет не только проклятия старых книг, нодаже их осуждения. Нет речи о старых книгах и обрядах, например о двуперстии.Дается лишь прямое наставление креститься тремя перстами. Не осуждается,например, прежняя формула молитвы Иисусовой со словами «Сыне Божий», лишьпредпочитается формула «Боже наш», как древняя и общецерковная.
Подписано соборное деяниевторого июля 1666 года. В нем русские епископы, узаконивая новоисправленныекниги и обряды, были достаточно тактичными, чтобы не бить по больному месту: — не осуждать старых книг и обрядов, на которых они сами выросли. Провозглашениепри Никоне старых книг и обрядов еретическими было верхом нетактичности инесправедливости. Но если бы суд по этому делу мог ограничиться этим русскимсобором 1666 года, то может быть победа нового обряда и произошла бы постепеннов массах без возникновения раскола. Однако в Россию уже ехали приглашенныеправительством греческие иерархи — их во второй половине 1666 года и в 1667году на новом соборе снова привлекли к обсуждению этого чужого для них дела. Игреки, и их советники опять воскресили нетактичности Никонова времени и ужебезнадежно испортили дело. Они возложили ответственность за раскол на русскуюцерковь.
Суд надстарообрядцами нового собора 1666 – 1667 годов
Русский собор 1666 годапроисходил между 29 апреля и 2 июля. В ноябре прибыли греческие патриархи:Паисий Александрийский и Макарий Антиохийский. Их встречали как миротворцев.Но, к сожалению, они попали в обработку не в русские, а в чисто греческие руки,да к тому же еще и недоброкачественные. Главным консультантом греческихпатриархов оказался Паисий Лигарид. Он представил все дело старообрядческойоппозиции как националистическую вражду части русских ко всему греческому.Лигарида в этом поддержал другой грек, проживший в Москве 15 лет архимандритАфонского Иверского монастыря Дионисий. Он изучил русский язык, был средикнижных справщиков этого времени и зарекомендовал себя среди москвичей своимгреческим произношением. Не знавшие ни слова по-русски греческие патриархивынуждены были смотреть на все дело глазами этих двух своих переводчиков исоветников. Тот и другой советник изложили свои взгляды на вопрос письменно.Архимандрит Дионисий специально для собора написал опровержениестарообрядчества. Как показывает сравнение текстов этого трактата Дионисия сокончательными постановлениями собора 1667 года, именно текст Дионисия и лег воснову суждений восточных патриархов. На соборе 1667 года греки предписали всемдержаться исправленных книг и обрядов, объявить еретическими старые русскиеобряды и наложить анафему на использующих их, а также отвергнуть главныйаргумент старообрядчества — ссылку на соборное освящение русской церковнойстарины. Так была отвергнута главная веха русской обрядовой старины, то естьСтоглавый собор 1551 года.
Мрачный взгляд настарообрядцев, как на еретиков, был усвоен и затем продолжен всеми официальнымицерковными полемистами против старообрядческих раскольников. На этой точкезрения стоят: Игнатий Тобольский в его «Посланиях», святой Димитрий Ростовскийв «Розыске», Питирим Нижегородский в «Пращице», Арсений Мациевич Ростовский идругие. Пресечена была эта традиция лишь в конце 17 века просвещенным и умныммитрополитом Московским Платоном, установившим «единоверие». Он первый написалэти умные слова от лица официальной церкви: «если вера о Святой Троице естьнепорочна, то какими бы пальцами ее не изображать, нет беды спасению, что какбы не ходить – по солнцу или против солнца, в том великой силы не находим…Хорошо ходить по солнцу, только бы быть в соединении с церковью». А замитрополитом Платоном и первый богословский ум русской церкви 19 века, митрополитФиларет в «Беседах к глаголемому старообрядцу» попытался объяснить царившееболее столетия до него воззрение на старый обряд, как на ересь. Филарет писал,что фанатическое упорство раскольников будто бы внушало русской церкви«опасение и подозрение: не есть ли, или не окажется ли двуперстное знамениевыражением какого-либо нового неправого учения о Божестве?». Но так как столетнийопыт этого не подтвердил, поэтому теперь и допущено «единоверие».
На самом деле со времениучреждения единоверия, русская церковная власть, а за ней и вся русская церковьфактически отменила навязанный греками на соборе 1667 года взгляд на старыйобряд, как на ересь. Оставалось теперь лишь формально санкционировать эторешение русской церкви на поместном соборе, а также отменить клятвы, данные насоборе 1667 года. Собор 1667 года сам дал пример, как следует отменить егопостановление. Отменяя решения Стоглавого собора 1551 года, собор 1667 годассылался на практику древних соборов, отменявших постановления соборов, импредшествующих. Собор 1667 года отменил не только постановление Стоглавогособора, но и с более мягкой мотивировкой и решение русского собора 1622 года оперекрещивании латинян. С тех пор перекрещивание у нас отменено, а у греков в18 веке вновь появилось.
Мысль русских отцовсобора 1666 года в таком направлении не работала. Вот почему можно назвать неудачнойидею царя Алексея Михайловича рассудить дело патриарха Никона авторитетомвосточных патриархов и на их же суд отдать чуждое им и непонятное делоглубоко-национальной и специфически русской религиозной «боли сердца» обобряде.
Осужденные вождистарообрядчества назвали собор 1667 года «бешеным», уподобили егоиконоборческому собору Константина Копронима (754 год), на котором «со властьмине Христос сидел, ни Дух истинный учил, но лукавый сатана».
Так началась отдельнаяистория русского раскола.
Началоистории старообрядческого раскола
Главари упорной оппозициипосле собора 1667 года были сосланы в северо-печорский край, в так называемыйПустозерский Острог. Туда сослали протопопов Аввакума и Лазаря, дьякона Федораи инока Епифания. Условия ссылки были патриархальными, наивно-русскими, чуждымипродуманной жестокости западных систем – инквизиции и коммунизма. Стражанаблюдала только за пребыванием ссыльных на месте, но ничем не стесняла их в их«служении слова». Ссыльные занимались главным образом перепиской. Они писали вПриморье, в Нижегородский Керженец, в Боровск южнее Москвы, где были сосланныебоярыни: Морозова, Урусова, Данилова. В Москве служил адресатом для посланий«духовный сын» Аввакума, инок Авраамий. Однако в 1670 году Авраамий быларестован и вскоре казнен. Адресатами в провинции были попы Стефан и Козьма,монахиня Мелания. Они организовали тайную монастырскую жизнь.
Но образовать хотя бы иподпольный, гонимый, однако, полный церковный modus vivendi (образ жизни), с иерархией и таинствами, расколу небыло суждено. Лишенный с самого начала епископского возглавления, он сразу былобречен стать церковным «калекой». Отсутствие в нем духа свободомыслия ирационализма удержали раскол от самочинности. Он склонился перед трагедиейбесцерковности. Нет священства и таинств. «Благодать на небо улетела». Сталобыть, пришли последние времена. Надо не отчаиваться, а спасаться и под властьюантихриста. Этот внезапный тупик, в который уперлась история церкви, надо былоосмыслить, исходя из строгого догматического консерватизма. Создается новая каноникаи литургика. А пока эмоционально цепляются за последних «истинных» священников,как за апостолов. Аввакуму дается авторитет священномученичества, ибо он «омыл»своих пасомых не только слезами, но и кровью. Он имеет власть анафемствовать иповелевать. К Аввакуму, как к пророку, стекались массы, жаждущие чудес иисцелений. В своем автобиографическом «Житии» Аввакум со свойственными емулитературными гиперболами хвалится несомненно творившимся по его молитвамисцелениями бесноватых, немых, сухоруких. Однако здравый смысл народа требовалудовлетворительного ответа на естественное недоумение. Как можно оторваться отвсей церкви и царя, от всех властей церковных и гражданских, от Москвы иостаться одним? Такую катастрофу надо было как-то объяснить. Начинаетсянеизбежное «новотворчество». Пока был жив царь Алексей, раскольники еще грезилио раскаянии, исправлении. Аввакум говорил: «царь добрый был человек», нопрельстил его Никон, «омрачил, ум отнял», «напоил вином своей ереси, и царьпьян стал, не проспится». Служилый и мелкопоместный класс – главные виновникиразрухи.
Дьякон Федор вобъяснениях страшной катастрофы церковной говорил другое и возложил всюответственность за раскол на царя: это он «новые книги возлюбил, а старыевозненавидел». А Никон будто бы сам сознался «в блужении веры», а потому и счелнужным покинуть патриаршество. Однако в этих бреднях искренних, но темныхревнителей старой веры нет никакой логики.
Бессильные доказатьсреднему здравомыслящему человеку необходимость трагического разрыва не толькос церковью, но и со всей окружающей средой, расколо-вожди покрывали себядействительно страшным догматом об антихристе и действительно пугающимисовпадениями и приметами его тайного пришествия. И в эту точку чувствительнобили как раз книжные тексты изданных в Москве до Никона авторитетных книг.Иосифовская «Кириллова книга» уже провозглашала, что люди живут после 1492года, то есть после 7000-летнего срока, определенного миру, уже в восьмойэсхатологической тысяче лет, и римский папа теперь является последним наивысшимпредтечей антихриста. А безымянное слово об антихристе, напечатанное в другойИосифовской «Книге о Вере», развивает следующую теорию. Пришествием Христасатана был связан на тысячу лет. По истечении ее сатана овладел Римом (1596 –Брестская уния). В 1596 году отступление захватило и часть русской церкви (вЛитве). Это уже приближение к самому сердцу – к Москве. Если приложить числоантихриста 666 к христианской тысяче, то получится 1666 год. Эти выкладки еще идо собора 1666 – 67 годов пугали благочестивых москвичей. Братья Плещеевыписали протопопу Ивану Неронову: «ныне число 1666 исполняется и раздоры попроречению «Книги о Вере» вводятся; дух антихристов широким путем и пространнымначал крепко возмущати истинный корабль Христов». По более позднему толкованиюдьякона Федора дело исправления книг было уже «ко антихристу присвоением».
Но годы шли, и точныйрасчет грозил не оправдаться. Тогда инок Авраамий прибегает к ухищрениям. Поего новому мнению «связание» сатаны на 1000 лет надо считать не с РождестваХристова, а со дня его сошествия в ад: 1000 + 31,5 + 666 = 1700. Таким образом1703 год – год конца мира. И так как не все в Никоне совпадает с чертамиантихриста, то Авраамий в некотором противоречии и смущении отводит Никону роль«предтечи».
Аввакум болееблагоразумно избегал точных указаний и, браня дело царя и Никона, как делоантихриста, тем не менее замечал: «А о последнем антихристе не блазнитеся. Онеще не бывал, нынешние бояре его слуги, путь ему подстилают и имя Господневыгоняют. Да как вычистят везде, так Илия и Енох обличители прежде будут».
Все это туманноебогословие об антихристе нужно было, чтобы «раскачать» простых людей надерзновенный уход из церкви не в другую благоустроенную церковь со священством,а в страшную трагическую пустоту. Инструкция вождей звучала так: «не подобаетправославным христианам ни благословения от никониан приимати, ни службы, никрещения, ни молитвы. Ни в церкви с ними не молитися, ниже в дому. Еретическихкниг не читати, чтения и пения еретического не слушати». Аввакум пытается датьего последователям конкретные советы на все случаи жизни. Зачастую его советыбыли нелепыми, например, если придется вынужденно прийти в церковь на исповедьк никонианскому священнику, «ты с ним в церкви той сказки рассказывай, каклисица у крестьянина кур крала: прости де батюшко, я не отогнал». Или еслиникониане «затащат тебя в церковь, то молитву Исусову воздыхая говори, а пенияих не слушай».
Но эти по-детски мелочныесоветы были только отсрочкой для грозно наступавшей мрачной действительности:отсутствия старого «подлинного» священства. Дьякон Федор обобщал, что всеставленники времен Никона, и особенно после собора 1666 года, «неосвящены суть.Не подобает принимать от них ни благословения, ни крещения, ни молитвы. И вцеркви с ними не молиться, ни в домах, если даже и по старому служат». Под этойдирективой Федора поставили свою подпись Аввакум, и затем в Москве – Авраамий.Но действительность не укладывалась в эту доктрину. Старые попы вымирали. Лидерамраскольнического движения пришлось пойти на уступки. По новому толкованию ужепозволялось ходить в церковь, где поп хотя и нового поставления, но «всеюкрепостию любит старину и проклинает никонианскую службу» и если у него пение ичтение идет «внутрь алтаря и на крылосах без примеси», то есть по старымкнигам.
Аввакум сознаетнаступление трагедии. Без священства наступила «нужда из нужд»: негде сталодобыть таинства. Теперь миряне должны были действовать сами в пределахдопустимого. «Повелеваем самим православным крестить. По нужде дозволенокрестить простолюдину. А исповедаться пошто идти к никонианину? Исповедайтедруг другу согрешения, по апостолу» и т.д.
Все становилось неясно вучении, дисциплине и практике. Без осязаемой иерархии автоматически водворяласьанархия. Одни пели «единогласно», другие иначе, по местным старым привычкам.Некоторые отвергали даже иосифовы книги, держась только филаретовых ииоасафовых… Сами вожди от невежества «плели лапти» в богословии и спорили междусобой. Разрастание богословской и дисциплинарной анархии не могло не пугатьвождей раскола. И потому в противоречии со своей проповедью об антихристовыхвременах и полном отвержении авторитета церкви, вожди вдруг соблазнялисьмечтой, что возможно царь и патриархи покаются, и наступит вновь «тишь дагладь». Лазарь после осуждения Никона писал одновременно к царю (1668 год) и кновому патриарху Иоасафу II:«Силен Господь тобою – пастырем утишить лютое возмущение церкви». Начало ужесделано: «Никон низриновен», остается «загладить его след». «За нас будутсудиться с тобою (то есть с патриархом Иоасафом II) православные цари, патриархи и св. отцы». Аввакум такжеписал челобитные царю.
Однако неотзывчивость,почти безответное молчание властей повергали в недоумение оппозиционеров. Онибыли детьми Смутного времени, застали его конец. Естественно казалось им ждатьблагополучного конца и церковной смуты. Даже острые формы смуты, как осадаСоловецкого монастыря и стрелецкий бунт, еще не повергали их в отчаяние.
Соловецкийбунт
К середине 17века Соловецкий монастырь стал одним из ведущих духовных центров России.Опираясь на широкую хозяйственную деятельность в Поморье, насельники монастыряна протяжении предыдущего столетия смогли обеспечить строительство уникальнойтемпературой, каменных церквей, по праву считавшихся настоящим чудом. Монастырьза 16-й и первую половину 17 века создал книгописную мастерскую, иконописнуюпалату, одну из самых обширных библиотек. Духовный авторитет обители средирусского населения был освящен и фигурами основателей монастыря Зосимы иСавватия, и мученическим венцом митрополита Филиппа, бывшего соловецкогоигумена. В реальном противостоянии Москвы и Севера Соловецкий монастырь игралнепростую роль: с одной стороны, насельники монастыря традиционно отстаивалинезависимость от новгородской епархии, особый статус монастыря, напрямуюподчиненного патриарху московскому, настоятели всегда были накоротке справителями государства, с другой стороны, интересы Севера всегда были в центревнимания, а особого доверия к московской политике не было. Обычно в монастыреодна часть братии тяготела к проведению промосковской политики, а другая — скептически оценивала установления центра, опиралась в основном на местнуютрадицию. В условиях резких политических перемен середины 17 века это внутреннеенапряжение вышло на поверхность, а монастырь оказался одним из центровсопротивления церковной реформе, поддержанной государственной властью. В 1651году настоятель монастыря Илья был произведен из игуменов в архимандриты, этоозначало официальное признание высшего ранга обители.
Первыесерьезные конфликты между монастырем и властью начинаются после 1649 года,когда по Соборному Уложению были ограничены привилегии монастырей, а также былозапрещено увеличивать их земельные владения. Введение Монастырского приказаозначало, что государство напрямую вмешивается в управление делами монастырей.Соловецкий монастырь, как один из самых независимых и процветающих вхозяйственном отношении, оказался и среди самых недовольных нововведениями.Обострило ситуацию и то, что Новгородскую епархию возглавил в это время Никон,будущий патриарх, который стал активно притеснять Соловецкий монастырь, пытаясьпоставить его под свой контроль.
Однако нетолько хозяйственные и политические интересы определяли настроения братии. Втечение 16-го и первой половины 17 века в монастыре сложились твердые иопределенные правила, не только касающиеся устава, но и определяющие работукнигописцев, иконописцев, резчиков. Наряду с массовым производством иконсоловецких чудотворцев Зосимы и Савватия, а также резных крестов,предназначенных для раздачи и продажи богомольцам, в монастыре создавались иуникальные памятники иконописания и прикладного искусства. Здесь не было ярковыраженного «соловецкого» стиля, поскольку в работах принималиучастия мастера, приходившие из разных частей страны и приносившие различныевеяния. Подбор книг Соловецкой библиотеки свидетельствует об интересе монахов кбогословским проблемам, догматическим и обрядовым спорам предыдущих веков идесятилетий. В первой половине 17 века вокруг старца Сергия Шелонина сложиласьсвоеобразная школа книжников, искусно оформлявших текст, умело владеющих тем,что сегодня мы называем редакторской работой. Соловецкие книжники создавали исвои сочинения, затрагивающие актуальные темы церковной жизни. Конечно, они немогли остаться безразличными к церковной реформе патриарха Никона, начавшейся с1652 года. Духовный уровень монастыря, степень богословской и уставнойобразованности братии, привычка к активной деятельности — все это предполагалоотсутствие слепой покорности у соловецких насельников.
Особую остротуконфликту монастыря с царской властью придавала и память о мученической кончинеодного из самых знаменитых настоятелей Соловецкой обители — игумена ФилиппаКолычева, ставшего в середине 16 века митрополитом всея Руси, сосланного вТверь и задушенного там по приказу Ивана Грозного за то, что он посмел честновыполнить свой пастырский долг, публично осудив массовые казни. Культсоловецкого иерарха в первой половине и особенно в середине 17 века постоянноразвивается. Мощи святителя почитались как одна из важнейших святынь обители. В1652 году Никон вывез их в Москву, используя авторитет Филиппа в своихполитических интересах. Это стало еще одной «обидой» монастыря на властногопатриарха.
О том, как былопринято на Соловках первое известие о реформе, можно узнать из рассказа инокаЕпифания, впоследствии знаменитого сподвижника протопопа Аввакума ипустозерского узника. Он уверяет, что вся братия плакала и тужила о том, чтопала на Руси правая вера. Может быть, Епифаний и сгущает краски, преувеличиваявсеобщее единство, но факт несомненный — Соловецкий монастырь сразу икатегорически отверг церковную реформу. Однако, сообщив о реформе, московскиевласти не очень следили за тем, как идут дела на окраинах, а потому никто и незадавался вопросом, как проводится реформа на Соловках. Насельники обители,таким образом, жили себе мирно и тихо, как прежде. Но в конце ноября 1657 годав монастырь пришел груз с новопечатными книгами, содержащими серьезныеисправления обрядов и церковно-служебной практики. Архимандрит Илья убрал их вказенную палату, даже не переплетая. Но по монастырю пошли слухи. Надо былопринимать какое-то официальное решение. Власть архимандрита никогда не былаединоличной и непререкаемой. Нужна была поддержка собора.
Как же былоорганизовано управление обителью? Во главе монастыря кроме архимандрита стояликеларь (заведующий монастырским хозяйством) и казначей. Оба вступали вдолжность после избрания на черном монастырском соборе. Настоятель, келарь,казначей, священники и 12-14 соборных старцев составляли малый черный собор,верхушку монастырской администрации. Особо важных случаях созывался большойчерный собор, т.е. собрание всех монахов обители. Большой черный собор летом проводилсяобычно в Спасо-Преображенском соборе или редко на площади перед центральнымкомплексом зданий. Но обычно монахи собирались в Трапезной — самой крупнойодностолпной палате Древней Руси (500 кв.м). Малый собор чаще всего проходил всоседней с ней Келарской палате, значительно меньшей по размерам.
Итак, 8 июня1658 года Илья созвал большой черный собор, который за явным преимуществомпротивников реформы объявил запрет на новопечатные книги. А поскольку трисвященника — Герман, Виталий и Спиридон — настаивали на подчинении приказупатриарха, отдельно подчеркивалось, что священники, принявшие реформу, будутосуждены, а причащаться и стоять у них на службе нельзя. На следующий год умергорячий противник исправлений архимандрит Илья. Новый архимандрит Варфоломейскорее относился к промосковской партии. Он не хотел противиться царю. ПатриархНикон вскоре был отправлен в ссылку, так что конфликт с Москвой теперь означалпрямой бунт против царской власти. Варфоломей с 1661 года попробовал поэтапноввести в монастыре реформу, что вызвало ожесточенные споры и стычки средибратии и мирян. Противники архимандрита и его ставленников — келаря СавватияОбрютина и других — собирались темными зимними вечерами в переходах междукорпусами, в галерее, которая вела от Трапезной, и обсуждали планы борьбы зачистоту веры. Среди этих оппозиционеров были и священники Никон и Пафнутий, исоборные старцы Александр Стукалов, Герасим Фирсов, Ефрем Каргополец, и рядовыеиноки, и миряне, и даже некоторые ссыльные, например, князь Михаил Львов,дьякон Сильвестр. Особое место в группе занимал соловецкий постриженник, бывшийсоловецкий книгохранитель, а затем архимандрит звенигородскогоСаввино-Сторожевского монастыря Никанор. Он единственный из всех руководителейоппозиции прошел до самого конца восстания. Авторитет Никанора был высок нетолько в монастыре, но и в Москве. Существует легенда, что он даже былнекоторое время духовником царя Алексея Михайловича.
В первойполовине и середине 1660-х годов общее настроение в монастыре было крайнебеспокойным. Иноки и миряне, наслышанные о реформе церковной службы, не оченьхорошо знали, в чем суть исправлений, но готовы были ревностно отстаивать«предание святых отцов Зосимы и Савватия». Показательным сталконфликт в связи с так называемым «делом Геронтия», случившийся зимой1663 года.
В конце январяархимандрит Варфоломей отправился по монастырским делам в Москву. Именно в егоотсутствие произошло обострение ситуации в обители. 7 февраля в Благовещенскойнадвратной церкви служили священники Геронтий и Варлаам и дьякон Иов. У обеднистояли слуги и трудники. После службы по монастырю разнесся слух, что Геронтийизменил обряд, нарушил установленный порядок богослужения. Мгновенно весьмонастырь пришел в состояние крайнего возбуждения. Дело дошло до того, чтоГеронтия хотели побить камнями. Ему пришлось спрятаться в своей келье, но и тампредполагаемому отступнику не дали покоя (ему замазали окошки калом). Движениев монастыре возглавили миряне — Григорий Яковлев Черный, Сидор Хломыга, ФедотТокарь и другие. 13 февраля соборные старцы Дионисий и Илларион провелиподробное расследование и выяснили, что некоторые мелкие нарушения службыпроизошли по нерасторопности пономаря, так что никакого отношения к церковнойреформе эта история не имела. В этом конфликте важны не конкретныеобстоятельства дела, а сама суть. События показали, что достаточно малейшегоповода, одной искры, чтобы в монастыре вспыхнул открытый протест. Широкие массырядовой монастырской братии и мирян готовы были подхватить призыв к борьбе.
Сам Геронтийсчитал, что конфликт возник не случайно, а был хорошо подготовлен келаремСавватием Обрютиным, ближайшим человеком архимандрита Варфоломея. Когдаконфликт уже пошел на спад, вернулся в монастырь настоятель, который так и несмог добраться до материка, две недели его носило среди льдов. 16 февраляВарфоломей собрал малый черный собор, подтвердивший отсутствие целенаправленныхизменений службы и временно разрешивший споры между Геронтием и келаремСавватием.
Несмотря на то,что данный конфликт разрешился без серьезных последствий ситуация в монастырепостепенно накалялась. К 1666 году оппозиция пришла к выводу о необходимостисместить монастырские власти и, в первую очередь, архимандрита Варфоломея,который фактически был главным представителем Москвы, а значит и сторонникомвведения реформы (он, действительно, добился некоторых небольших изменений). Вфеврале 1666 года настоятель отправился в Москву на церковный собор. Вдогонкуему собор направил краткую Первую соловецкую челобитную о вере — в ней братияпросила не менять монастырский и церковный уклад. Варфоломей челобитную принял,но подписи на ней не поставил, на церковном соборе в Москве он убедился врешительности намерений властей ввести реформу и представил челобитную каксвидетельство беспорядков и неблагополучия во вверенной ему обители.
А тем временем в монастыре быласоставлена обширная челобитная против архимандрита. Автором ее был ГерасимФирсов, собравший некоторое количество подписей. Главные обвинения были связаныс хозяйственной деятельностью Варфоломея и его неспособностью управлять деламимонастыря, в частности следить за ссыльными. Среди прочего настоятеля обвинялии в дурных словах о государе, в утверждении, что “Бог высоко, а царь далеко”,поэтому мол в монастыре Варфоломей полновластный владыка. Несмотря на то, чтозаговорщики обсуждали свои дела в кельях, о челобитной пошли слухи, которыевызвали беспокойство келаря Савватия. Он добился уничтожения первого вариантачелобитной, но не смог помешать Герасиму Фирсову представить царю второйвариант – самого старца вызвали на собор. После долгого разбирательства вМоскве было принято радикальное решение: Герасима Фирсова обвинили всопротивлении реформе и в августе сослали в Иосифо-Волоколамский монастырь, гдегод спустя он умер, а Варфоломея пока задержали в Москве.
Условия длязаговоров были в монастыре благоприятными: с одной стороны: все находились втревожном ожидании и уверенности, что вера в опасности, уклад жизни давалвозможность собираться небольшими группами и обсуждать планы. Устав Соловецкогомонастыря позволял монахам покупать отдельные кельи полностью или по частям. Унекоторых, особенно пожилых, старцев оказывалось отдельное хозяйство и немалыесуммы “собинных” денег. Соборные старцы часто имели слуг. Звание соборногостарца иногда давалось за заслуги, иногда – при условии особенно большоговклада при пострижении. У каждого старца были послушники, монахи распоряжалисьработами трудников-мирян, поддерживали тесные связи внутри своего круга.
Длярасследования на Соловки сначала направили ярославского архимандрита Сергия,затем – поскольку конфликт разрастался (к царю поступила Втора-Третьясоловецкая челобитная о вере, новые жалобы на Варфоломея и его сторонников) –целую следственную комиссию во главе со стольником Алексеем СевастьяновичемХитрово. С января по март 1667 года Хитрово, находясь на берегу в Сумскомостроге, сумел добиться выезда из монастыря на следствие почти всехруководителей оппозиции и ближайших сторонников Варфоломея. Основные обвиненияпротив настоятеля и его помощников подтвердились, но выяснились и глубинаидеологического противостояния обители нововведениям. В результате Варфоломейбыл смещен с поста архимандрита, но на его место 23 июля 1667 года поставили неНиканора, как просили все изветчики, а умеренного Иосифа. Руководителиоппозиции, как и некоторые сторонники настоятеля, были взяты под стражу иразосланы по другим монастырям. Фактически, власти не тронули только Никанора,которому было разрешено вернуться на Соловки вместе с новым настоятелем Иосифоми бывшим архимандритом Варфоломеем. В Москве решили, что теперь дела вмонастыре пойдут на лад.
Пока властипринимали официальное решение, слухи о нем уже пришли в монастырь. Еще в июлебольшинство насельников определилось: Иосифа не принимать. К осени атмосферанакалилась до предела. 13 сентября Иосиф и Варфоломей прибыли в гавань наЗаяцкий остров (Никанор отстал по дороге), а 15 сентября 1667 года вСпасо-Преображенском соборе состоялся один из важнейших черных соборов,фактически положивший начала открытому восстанию монастыря против церковной исветской власти: в присутствии братии и мирян были зачитаны послания от царя ипатриарха. В ответ на недвусмысленную угрозу проклятия черный собор должен былпринять не менее определенное решение. Решение о разрыве с властями, судя повсему, не было легким. На соборе в защиту старой веры выступил Геронтий, к томувремени — казначей. Он уже читал до этого монахам свои выписки в защиту веры,теперь, встав на стул, он начал читать всем насельникам «свои написные письма»,которые были составлены заранее. После его выступления собор отверг новыекниги, обряды и отказался принять архимандрита Иосифа. Оба настоятеля (Иосиф иВарфоломей) были отлучены от святынь и заперты в кельях, а несколько днейспустя высланы из монастыря.
Уже 15 сентябряИосифу вручили для доставки царю Четвертую челобитную о вере, написанную впредыдущие дни Терентием и одобренную собором: после категорическогоутверждения верности «преданию Зосимы и Савватия» восставшиетребовали не присылать больше увещевателей, «и вели, государь, на пас своймеч прислан царьской, и от сего мятежнаго жития преселити нас на оноебезмятежное и вечное житие; а мы тебе, великому государю, не противны».Это поразительное сочетание требования прислать «меч», то есть войска- и утверждения, что монастырь царю «не противен» отражает моментначала восстания, когда при всей решимости отстаивать веру и желании пострадатьза веру основная масса насельников почитала царя и его власть. С другойстороны, объявив готовность пострадать и безропотно погибнуть от царского меча,авторы ставили себя в положение мучеников за веру, а царя — соответственно — вположение гонителя веры и ее поборников. Так что даже в этом как бы смиренномзаявлении кроется внутренняя оппозиционность.
20 сентябряприбыл и Никанор. Он ночевал под монастырем, а 21 сентября вошел в обитель. Нанем был новый клобук, введенный Никоном. Это вызвало недоумение братии и мирян.На глазах у собравшихся он снял новый клобук и покаялся в том, что его в Москвесилой заставили отречься от старой веры. Теперь он приносил в этом покаяниесоловецким насельникам. Кое-кто вспомнил, что отъезжая в Москву Никанор хотелпострадать за веру. Архимандрит ответил кратко: «сами де поедете в Москвуи про то отведаете». Больше вопросов к Никанору черный собор не задавал.
В эти жетревожные дни была составлена Пятая соловецкая челобитная — самый пространныйпамятник восстания, принятый собором и направленный в Москву. Там былопредставлено подробное обоснование готовности Соловецкого монастыря защищать,старую веру и приводились многочисленные доводы против реформы. Автором текстабыл снова Геронтий, заслуживший в сентябре 1667 года в обители славу«второго Златоуста».
На протяжениисеми с лишним лет осады монастырь продолжал функционировать как нормальнаяхозяйственная система в соответствии с вековой традицией. Работали всевнутренние службы, запасов продовольствия и основных необходимых материаловмогло хватить на пять — десять лет осады. Основой полноценной деятельностиобители стала мельница — сюда не только поступала вода из Святого озера, чтодаже при полной осаде решало многие проблемы, но и существовала возможностьхранить большие запасы зерна, регулярно получать муку, поддерживать основнойрацион питания. Помимо хлеба и каш монастырь имел достаточные запасы грибов,сушеной и замороженной рыбы, масла и других продуктов. Естественно, многие изних требовали ежегодного пополнения. В обычное время монастырские трудники подруководством мирян сами добывали необходимые припасы и собирали их в соловецкихбереговых вотчинах. Однако, после Четвертой и Пятой челобитных икатегорического отказа монастыря подчиняться московским властям, был издангосударев указ, описывающий вотчины от обители и запрещающий поморскомунаселению поддерживать мятeжнyю обитель. Подобные указы были развешаны настолбах и читались по всем поселениям близ Белого моря. Однако, несмотря наэто, жители прибрежных вотчин на протяжении всех лет осады продолжали поставки.Кемские и шуерецкие, холмогорские и онежские жители, «кореляне» иобитатели Сороки везли в монастырь морскую и речную рыбу, масло, хлеб, лук,чеснок, тресковое сало и прочие необходимые припасы, а так же подошвенные кожи,холст, парусину и т п. Войска пытались перехватывать поморов на берегу и наводе но, во-первых, местные жители прекрасно ориентировались в море и пойматьих было чрезвычайно трудно, во-вторых, сложно было выяснить, точно ли наСоловки везут продукты — рядом был более или менее лояльный Анзерский Троицкийскит, течения могли унести ладью далеко от запланированного пути. Обычно на этои ссылались задержанные.
Даже когдавойска перешли с Заяцкого острова на Большой Соловецкий, ладьи продолжалиприбывать — со стороны Долгой губы возле Муксалмы они выгружали груз, которыйпотом перетаскивался в укромное место, а после ухода войск доставлялся вмонастырь. Помогало повстанцам и то, что войска с 1668 но 1675 годы уходили назиму в Сумской острог. Это давало возможность активно использовать весну иосень для пополнения припасов, а самые опытные мореплаватели пускались в путь изимой.
Внутримонастыря на протяжении всего восстания велся строгий учет поступающихприпасов, казначей и келарь составляли подробные приходо-расходные и отводныекниги. Только последний казначей Михаил зимой 1676 года, накануне финальногоштурма, умирая не успел передать имущество по описи, а оставил казну своемудуховному отцу священнику Леонтию без отводной книги. Реальные проблемы введении хозяйства возникли у монастыря только с осени 1676 года.
В 1668 году,после долгих колебаний правительство приняло решение перейти от переговоров крешительным действиям и силой заставить непокорный монастырь подчиниться волецаря и патриарха. Царский указ от 3 мая 1668 года предписывал стряпчему ИгнатиюАндреевичу Волохову возглавить отряд московских и архангельских стрельцов. 22июня войска прибыли к стенам обители.
Монастырьоказался заперт, "… и по воротам, и по башням, и по стенам пушки, и смелким ружьем изготовлены". После двухдневных переговоров Волохов снесколькими стрельцами прошел в монастырь — в воротах и даже в соборе стояливооруженные люди. После богословской дискуссии, в которой воевода проявилнемалую эрудицию, большинство монахов и мирян заявило о намерении «сидетьв городе», т.е. в крепости, а несколько человек ушли с Волоховым. В тот жедень началась перестрелка. Восстание перешло на этап вооруженногопротивостояния.
Волохов не сталосаждать крепость — у него не было ни достаточного количества людей, ниподходящего снаряжения. Он расположился на Большом Заяцком острове возлегавани, выстроенной монастырем в 16 веке, оттуда было видно многие подходящие костровам от Сумского острога и Кеми суда с припасами. Основное внимание воеводыраспределялось между попытками перехвата на море (впрочем, острова в гаваниобычно мешали вовремя увидеть отходящие карбасы, а кроме того, у монастыря былипристани в Сосновой губе и Долгой губе, которые вообще не видны от Заяцкогоострова) и периодическими бесплодными переговорами с восставшими. На зимувойска вообще уходили в Сумской острог, снимая осаду на долгие месяцы.
Волоховвозмущался в своих отписках в Москву тем, что не только миряне, но и монахиучаствовали в боевых вылазках на соседние острова и стычках со стрельцами.Особенно раздражал воеводу воинственный инок Варфоломей: по мнению ИгнатияАндреевича, монах в кольчуге и шлеме, вооруженный пищалью, — явныйпредставитель сатанинских сил, подготовленный к боям бесами и Вельзевулом.
Весной 1669года, на Пасху, самые решительные монахи и миряне утопили в море новопечатныекниги, с 1658 года лежавшие в казенной палате. Весной-летом 1669 года изтрадиционной молитвы за здравие царя убрали имя Алексея Михайловича, вставивбезличный оборот о «благоверных князех». Отказ от молитвы за царя для17 века был достаточной крайней формой неповиновения. Это уже была не простопрактическая акция, но символический жест, означавший разрыв с«неверным» царем-антихристом.
К лету 1669года были проведены подготовительные работы для обороны крепости. По городовымстенам везде заготовили груды «каменья дробного» для стрельбы изпушек, оружие было проверено и приведено в боевую готовность. По стенамрасставлены котлы для вара, которым предполагалось поливать осаждавших. Мирянеупражнялись в стрельбе, а на море спущены были шесть больших карбасов с пушкамидля морского боя. Позднее по стенам ходил с процессией архимандрит Никанор,кропил святой водой пушки (голландские) и говорил, обращаясь к ним: «однау нас надежа на вас, матушки галаночки, вы-де нас не выдайте».
В июне 1669года, когда Волохов с отрядом снова расположился на Заяцком острове, черныйсобор выслал ему навстречу ладью со ссыльными людьми, содержавшимися в обители- разрывая отношения с царем, насельники монастыря отказывались и от выполненияцарской службы по охране ссыльных.
Летом 1672 годавойска подошли к монастырю только в начале августа — дело в том, чтоправительство, недовольное действиями Волохова, заменило его на нового воеводу- Климентия Алексеевича Иевлева. Его снабдили несколько увеличенным отрядомстрельцов, набранных по беломорским городам, а также оставили небольшоймосковский отряд. Иевлев начал с того, что сжег монастырские строения вне стенкрепости, карбасы и сено, впервые начал обстрел стен монастыря из пушек (но ужев мае 1673 года ему запретили использовать против обители пушки и посылатьлюдей на приступ). На следующий год он расположился под монастырем, велпостоянные, но незначительные перестрелки, а уже 18 августа 1773 года ушел наберег, предоставил возможность соловецким насельникам спокойно пополнитьнескудные запасы монастыря грибами, рыбой и всем прочим.
После раздоровИевлева с соловецким архимандритом Иосифом в Сумском остроге воевода былотстранен, а на его место 6 сентября 1673 года назначен Иван АлексеевичМещеринов. В декабре он получил подтверждение на эту службу, а уже 4-5 января1674 года принял в Сумском остроге дела у Иевлева. 31 мая во глве сильноувеличенного и хорошо вооруженного отряда Мещеринов прибыл на Соловки.
Боевые действияпо обороне монастыря и сражения с царскими войсками сопровождались и непростой внутреннейжизнью обители в годы восстания.
В этой частимонастыря нередко оказывались в заточении не только противники восстания, но ите его участники, которые в результате очередного внутреннего переворота былиизолированы новыми лидерами.
Но уже осенью1669 года, после завершения летней кампании, ситуация в монастыре резкоизменилась. Как выяснилось, в обители не все были настроены радикально. Нетолько Волохов считал стрельбу недостойным делом для монаха, а вооруженноесопротивление царю — и вовсе недопустимым. Еще с 1668 года в тюрьме оказалсялидер предыдущего периода — Терентий, категорически осудивший стрельбу поцарским войскам. Он настаивал на том, чтобы запереть ворота и «сесть»в осаду, не обороняясь. Затем, в соответствии с обещаниями, молиться и ждатьмучения и смерти от нечестивого царя и его приближенных. В сентябре 1669 годасторонники умеренных действий повязали радикальных лидеров и заточили их втюрьму, выпустив оттуда Геронтия и еще нескольких человек. А 19 сентябрябывшего келаря Азария с еще десятком монахов и мирян выслали к Волохову,«по руке и по ноге скованы и мурьи усом гвоздьем» закреплены.
Но уже коктябрю 1671 года умеренные деятели старцы Глеб, Епифаний и другие, тожененадолго посетили тюрьму, а потому были высланы из монастыря. Радикальноедвижение с этого момента и до конца восстания возглавлял архимандрит Никанор.На протяжении последующих лет сюда попадали порой небольшие группы несогласныхс большим черным собором прежде, чем их высылали вон из монастыря.
Иван Мещериновдействовал намного активнее предшественников. И хотя осенью 1674 года он тожеувел войска на берег — на Соловках под монастырем зимовать отряду было негде — он сумел наладить некоторый надзор за береговыми городками и поселениями, чтобывоспрепятствовать контакту повстанцев с вотчинами.
Летом 1674 годаМещеринов впервые обратил внимание на ситуацию в Троицкой пустыни на Анзерскомострове. Выяснилось, что все одиннадцать ее обитателей по сути дела являютсяактивными помощниками соловецких насельников. А потому их взяли под арест ипосле следствия разослали по монастырям (двое смогли бежать).
Воевода приказал спустить часть водыиз Святого озера, в результате чего обмелели колодцы в монастыре и остановиласьмельница. С восьми сторон Мещеринов приказал подводить шанцы, подкопы к стенам.Напротив Белой, Архангельской, Корожной и Квасоваренной башен были срублены«роскатьи высокие, выше монастырские городовые стены и насыпаныкаменьем». Оттуда из пушек и ружей начали обстрел территории монастыря,что привело к гибели и тяжелым увечьям многих осажденных.
Летняя кампания1675 года началась на море: у Кузовских островов, где монахи и трудники ловилирыбу, на противоположном от монастыря берегу острова у Глубокой губы (сейчас — Долгая). В стычках соловецкие карбасы и отряды прибрежной охраны неизменноодерживали верх. С июня начался жесткий обстрел монастыря и настоящая осада.Применялись зажигательные ядра — повстанцы гасили их водой. Мещеринов построилцелую серию земляных городков, пытался штурмовать Рыбные (Сельдяные) ворота.Повстанцы бодро обстреливали войска. Осада, несмотря на активность царскихвойск, не давала ощутимых результатов.
Осенью 1675года войска впервые не ушли с острова. Подготовившись к зиме. Мещеринов осеньютолько усилил натиск. Началось тайное строительство подкопов к Белой, Никольскойи Квасоваренной башням. Но повстанцы услышали шум и взорвали подкопы. Отзамысла с подкопами пришлось отказаться.
23 декабря 1675года Мещеринов попытался предпринять генеральный штурм у Сельдяной башни (ныне- Арсенальная), начав с отвлекающего маневра у Святых ворот. Но дело посленескольких часов боя окончилось только потерями с обеих сторон. Штурмпровалился.
Как же был взятмонастырь? Традиционно существует предание, что один из вышедших из обителимонахов по имени Феоктист указал плохо заделанную калитку в стене сушила возлеБелой башни. И в ночь на 22 января 1676 года отряд из 50 человек во главе смайором Степаном Келеном сломал заграждение и вошел в монастырь, а затем,отворив ворота, впустил остальные войска. Этот рассказ опирается на отчетвоеводы Мещеринова на следствии. Но существует и другой документ, такжесоставленный Иваном Мещериновым по горячим следам событий — на следующий деньпосле штурма. Согласно этой версии, после неудачи у Сельдяных ворот было возобновленостроительство подкопов, с помощью одного из них ночью на 22 января войскаподошли к Белой башне и, взломав ворота, ворвались внутрь.
Победнаяреляция, написанная сразу после штурма, в целом более подробна, чем показанияна следствии несколько недель спустя. Различия сводятся только к тому, кто былинициатором удачного штурма и, следовательно, кто заслуживает наград со стороныправительства. Разъяснения можно почерпнуть из свидетельских показанийновгородского подьячего, который участвовал в штурме, а потом опечатывал церквии другие помещения во избежание грабежа. Этот подьячий, в целом защищаяМещеринова от обвинений в хищении монастырских ценностей и книг (иногда даже вущерб истине), уверенно называет инициатором штурма именно Феоктиста, указавшеготайную калитку. Судя по всему, воевода надеялся преувеличить свои заслуги вглазах начальства и тем заслужить награды. Однако расчеты его по всем статьямоказались ошибочными: после обоснованных обвинений в грабежах и следствия ИванМещеринов стал первым соловецким ссыльным после восстания. Причем сам Феоктистуверял, что задолго до января предлагал воспользоваться проходом через сушило,обвинял воеводу в напрасном пролитии крови царских людей возле Сельдяных ворот23 декабря, а потом — вместе с монахами, пережившими штурм — составилподробнейший перечень пограбленного Мещериновым монастырского добра. Удивляеттот факт, что предатель Феоктист и преданные им повстанцы объединились встремлении добиться осуждения Мещеринова.
И все же — чтопроисходило после того, как войска вошли на территорию монастыря? Последниезашитники монастыря заперлись в «розных палатах» и — главное — вТрапезной. Часть защитников погибла, многие были ранены. Осаждавшие стреляли поТрапезной и Успенской церкви из пушек, в окна метали гранатные ядра. В итоге вруках Мещеринова оказались всего 63 человека: 35 из них были посажены в тюрьму,28 — казнены. (Позднее, к моменту приезда нового архимандрита Макария осталосьв живых 14 иноков). И это в монастыре, где накануне восстания жило около 300монахов и около 400 трудников одновременно. Конечно, надо учитывать, что запредыдущие годы вышло из обители не менее 160 человек (эта цифра основываетсяна достоверных данных источников, а реальное число выходцев было, вероятно,несколько большим — скорее всего, больше 200). Если учитывать всех убитых запредшествующие месяцы, умерших от болезней и т.д. к моменту штурма в обителиоставалось никак не менее 350 человек. Так что почти 200 человек, по всемданным должны были погибнуть во время штурма. Как утверждают очевидцы, телапогибших были выброшены за монастырь на берег в район Глубокой губы и вмерзли влед. Весной 1676 года новый архимандрит Макарий велел вырыть общую могилу наостровке Бабья луда напротив обители и там были погребены последние защитникиСоловецкого монастыря и традиций Зосимы и Савватия. В 19 веке, пристроительстве гостиницы на Бабьей луде, действительно обнаружили братскуюмогилу с останками десятков людей.
Итак, что жестало итогом долгого противостояния? Богатейший северный монастырь с глубокойкультурой пришел в упадок, от которого по-настоящему никогда не оправился — вовсяком случае. Соловки уже никогда не играли такой выдающейся роли в культуре идуховной жизни России, как это было в 16 — 17 веках. Лишь к концу 19 века Соловецкиймонастырь достиг уровня обычного крепкого монастыря, скорее страшного тюремнымитрадициями, чем славного передовой культурой. Первоначальная независимость,оппозиционный дух северной обители ушли с ее последними защитниками, погибшими,исчезнувшими в небытии.
Новоецарствование Федора Алексеевича оживило надежды на возможный поворот вцерковной политике. Как только весть о новом царе дошла до Пустозерска, Аввакумнаписал молодому царю просительное послание. Это был последний поклон Аввакумацарю…
14 апреля 1681года Аввакум вместе с другими «соузниками» (поп Лазарь, дьякон Федор и инокЛазарь) был предан жестокой, чуждой России, заимствованной с Запада, огненнойказни (сожжению) «за великие на царский дом хулы».
Выводы
Заинтересованность царской власти впроведении названных мер обусловила уступки в пользу церковной власти иусиление ее политического значения, что проявилось в деятельности Никона и впостановке им вопроса о соотношении «священства» и «царства». Падение Никона несняло этого вопроса с повестки дня. Более важным следствием проведенияуказанной политики было возникновение в 1650 — 1660 годах движения сторонников«старой веры» и раскола в русской православной церкви, что отразилонесовпадение интересов господствующего класса и народных масс вцерковно-религиозной сфере. Раскол и оформление старообрядческой церкви былиглавным показателем падения влияния официальной церкви на народные массы вовторой половине семнадцатого века. Царская власть активно поддержала церковь вборьбе с расколом и использовала при этом всю мощь государственного аппарата.Раскол последней трети семнадцатого века — сложное социально-религиозноедвижение. Но враждебность раскольников официальной церкви и государствуопределялась отнюдь не расхождением религиозно-обрядового характера. Ееобусловили прогрессивные стороны данного движения, его социальный состав ихарактер. Идеология раскола отразила чаяния крестьянства и отчасти посадскогосословия, и потому ей были присущи как консервативные, так и прогрессивные черты.К консервативным чертам можно отнести: идеализацию и защиту старины; проповедьнациональной замкнутости; враждебное отношение к распространению светскихзнаний, пропаганда принятия мученического венца во имя «старой веры» как единственногопути спасения души. К прогрессивным сторонам идеологического раскола следуетотнести: освящение, то есть религиозное обоснование и оправдание различных формсопротивления власти официальной церкви; разоблачение репрессивной политикицарской и церковной властей по отношению к старообрядцам и другим верующим, непризнававших официальной церкви; оценка этой репрессивной политики какдействий, противоречащих христианскому вероучению. Эти черты идеологии движенияи преобладание в составе его участников крестьян и посадских людей, страдавшихот феодально-крепостнического гнета, придали расколу характер социального,антикрепостнического по своей сути движения, что выявили народные выступленияпоследней трети семнадцатого века. Так что борьба царских и церковных властей вто время была, прежде всего, борьбой против народного движения, враждебногогосподствовавшему классу феодалов и его идеологии. События тех времен показали,что, отстаивая свои политические интересы, церковная власть превратилась всерьезное препятствие на пути прогресса. Она мешала сближению России сзападными странами, усвоению их опыта и проведению необходимых перемен. Подлозунгом защиты православия церковная власть добивалась изоляции России. На этоне пошли ни правительство царевны Софьи, ни правление Петра I. В итоге на повестку дня былпоставлен вопрос о полном подчинении церковной власти и ее превращении в одноиз звеньев бюрократической системы абсолютной монархии.
Списокиспользованной литературы
1. А.В. Карташев. «Очеркипо истории русской церкви» (том II).г. Москва издательство «Терра» — «Terra» 1997.
2. Составитель С.Г.Рубцов. Приложение к методической разработке экскурсии «Соловецкий монастырь иоборона Беломорья в XVI – XIX веках». Соловецкие острова 1988.
3. С.В. Лобачев.«Патриарх Никон» глава 7 — «Церковная реформа» (стр. 113 – 128). г.Санкт-Петербург издательство «Искусство — СПБ» 2003.
4. О.В. Чумичева«Соловецкое восстание 1667- 1676 гг.». г. Новосибирск 1998.