"…У священного дуба,который
вырос до самого неба, Ладапела
свои любовные песни изаговаривала…"
(из древнерусского заговоралюбви)
Как известно, на процессстановления и развития культуры действуют самые различные факторы. Но, какправило, современные их признаки всегда покоятся на прошедших. Национальная спецификаязыка, поэтому, всегда, по сути, ретроспективна: поиск образца всегда обращен впроверенное прошлое, а живые инновации кажутся отходом от культуры, забвениемнационально-исторического опыта определенного народа. При этом традиция, какоснова культуры, является не только продолжением, но и творческим отрицаниеммногих исторических крупиц опыта, накопленного поколениями и существующего внародной памяти. Однако собственно национальная окраска как раз этими крупицамиопыта живет, достигая максимума в специфически-национальном, где этот опытиногда оказывается замкнутым. Собственно говоря, наиболее ярка эта окраска вфольклоре, бытовом устройстве, в памятниках письменности древнерусского языка,где традиционно-национальны и специфичны и форма и содержание. Словом, язык,оказываясь наряду с формами быта, народной поэзией и памятниками письменности наиболееустойчивой частью национальных культур, уверенно хранит какспецифически-национальное содержание и специфически-языковую форму выражения,так и инокультурные элементы.
Ощущение языковой культуры создаетсяне только общечеловеческими факторами в национальном образе, в событиях и лицахистории народа, в народном сознании, но и в мифах, народных сказаниях, вкартинах природы. В этом отношении лингвокультурный код «дуб» былявно небезразличен для развития и существования древнерусской культуры, древнихобычаев и нравов русского народа. Прямо или косвенно из этого факта выводитсясущность множества явлений — от объяснения многих «темных» меструсской истории (ведь места, например, народных судов издревле назначалисьсреди лесов, под сенью священных деревьев, и что в шелесте их листьев искалипредвещаний о грядущих судьбах) до современного ее состояния и развития.
В этом отношениилингвокультурный код «дуб», который является основой мифологическогопространства национальной культуры у многих народов, широко представлен также вкультуре русского народа. Еще А.Ф. Лосев отмечал, что "…простолюдины досих пор убеждены, что где-то далеко (на востоке) есть страна вечного лета,насажденная садами из золотых и серебряных деревьев и оглашаемая песнямирайских птиц, в которой реки текут молоком и медом, серебром и золотом…" (7,131). В мифах и народных поверьях русского народа со всей достоверностьюзапечатлены религиозные (точнее, языческие) обряды и события древности, накоторых можно положиться как на исторические свидетельства: для этогодостаточно понять их язык и сделать поправку на возможные ошибки припереписывании (что часто встречается в древнерусской письменности), неверныетолкования забытых обрядов, а также произвольные изменения, внесенные поморальным или политическим соображениям.
Судя по исследованиямученых-этнографов, в памяти древних славян сказание о дубах существовало еще«до сотворения мира» и по преимуществу было связано преданиями о«мировом дереве». Так А.Н. Афанасьев писал: «В колядкекарпатских руссов поется, что еще в то время, когда не было ни земли, ни неба,а только одно синее море (воздушный океан), среди этого моря стояло два дуба, ана дубах сидело два голубя: голуби спустились на дно моря, достали песку икамня, из которых и создались земля, небо и небесные светила… В одной изапокрифических повестей о создании вселенной также упоминается о железном дубе»еже есть первопосажден", на котором держится вода (воздушное море,небо), огонь (пекло, ад) и земля, а корень его стоит на силе Божией…" (1,308). По свидетельству же заговоров, "…на море, на океане, на острове наБуяне стоит дуб мокрецкий, а под ними лежит змея Гарафена (Горыныч?) …" (8,110). Другой эпитет, придаваемый этому дереву, однако, именует его святым. Так,любопытно следующее заклятие ратника, идущего на войну: "На святом окиян-морестоит … сырой дуб кре (я) ковистый, и рубит тот сырой дуб старый мастер мужсвоим булатным топором, и как с того сырого дуба щепа летят — такожде бы и отменя (имярек) валился на сыру землю борец-молодец по всякий день, по всякийчас…" (1, 308-309).
По всей видимости, именно куказанному кругу образов восходит распространенное в дохристианской Русипредание о дубе как о мировом дереве. Следуя примеру «богов», собиравшихсярешать судьбы человечества под всемирным деревом, древний русский народ такжетворил суд и правду под старыми дубами и глубоко верил, что все поставленныепод их сенью приговоры изрекались по внушению «божества». Эти местасчитались «святилищем»: сюда сходился народ (вече) с князем длясудного приговора. Духовный регламент в числе суеверных (языческих) обрядовдревних славян указывает следующий факт. Так, по мнению А.Н. Афанасьева, «ещеКонстантин Порфирородный в своих сочинениях отмечал, что „русы, приходя наостров Св. Георгия, совершали жертвоприношения под большим дубом. Ср.: “Також на ином месте попы с народом молебствуют перед дубом, и ветви оного дуба попнароду раздает на благословение…» (1, 310). В этом отношении ценныйматериал дает фольклор украинского народа. По исследованию Я.Е. Боровского, наУкраине в так наз. Зеленую (Троицкую) неделю приготовляют игорный дуб, т.е. устанавливаютна выгоне или площади длинную жердь с прикрепленным вверху колесом, всю увитуютравами, цветами и лентами; вокруг ее окапывают небольшой ров и ставятсрубленные березки. Между Киевом и Переяславлем, как отмечает исследователь,эта жердь называется «сухим дубом». Около нее совершаются игры, ипоется обрядовая песня. Обряд же состоит в призывании весны, животворная силакоторой приносит дождевые тучи и рядит леса в зелень и цветы. Далее Я.Е. Боровскийотмечает, что по преданию украинского народа свои любовные песни Лада (кстати,как и у древнего русского народа Лада считалась богиней любви; в древнерусскихпамятниках письменности это слово употреблялось также в значении "супруга","любимая" и т.п.) пела у высокого дуба (см. подробно: 2, 37-38).Как видим, в сказании украинского народа мифологема «дуб» являетсясимволом русского Перунова-дерева тучи. По исследованиям А.Н. Афанасьева,«сохранившиеся также в Литве предания и прусские хроники уверяют, чтозаповедные дубы Перкуна (= Перуна — А.З.), под сенью которых ставились и егокумиры, были постоянно зелены — и летом, и зимою; особенным почетом пользовалисьу литовцев старые, вековые дубы: их окружали оградами, и в эпоху обращения вхристианство народ скорее соглашался на истребление идолов, чем на посечениеэтих деревьев…» (1, 310).
Утверждение о том, что у древнихславян (в языческой Руси) дуб действительно почитался в качестве священногодерева, по данным Ю.Г. Ивакина, надежно подкрепляется как археологическими, таки письменными источниками. В распоряжении исследователей в настоящий моментнаходятся два дуба языческой эпохи явно мифологического, культового характера. ТакЮ.Г. Ивакин пишет: «В 1909 г. в 8 км от устья Десны между Остром иЧерниговом был поднят дуб, в ствол которого были врезаны четыре кабаньи челюсти- это однозначно говорит о том, что у славян-язычников он выступал в качествеобъекта поклонения. В 1975 г. же аналогичный дуб, но на этот раз уже с девятью кабаньимичелюстями, был найден в Днепре, чуть ниже устья Десны. Нижняя часть этого дуба,что весьма интересно, носит следы огня — это свидетельствует о том, что у егоподножия горел священный огонь. С помощью радиоуглеродного анализа, кстати. Этотдуб датируется 750 ± 50» (5, 40-41). Аналогичную картину мы находим и висследованиях Я.Е. Боровского, который также отмечает, что археологическиераскопки капища Владимира 980 г. в Киеве, в пантеоне которого Перун такжезанимал главное место, были найдены следы дубовых дров вместе с костямиживотных, в основном, быков, а также свиней и птиц. А самое главное, какотмечает исследователь, были найдены ". обломки типичной для X века керамики, а в верхнем слое — боевого железного топора — символа грозного Перуна…" (2, 38-39). Следовательно, о связи мифологемы«дуб» именно с богом Перуном свидетельствуют источники различногохарактера: на острове Хортица русы молились Перуну как богу войны и мира, авокруг него втыкали стрелы-атрибуты громовержца; новгородское святилище в Перынис неугасимым огнем из дубового леса было посвящено Перуну; в киевском капище,судя по характеру жертв и найденному топору, он явно занимал доминирующее место(подробно см.: 5, 31-47; 7, 151-188).
Интересно, что под влияниемуказанных нами мифических представлений, дуб, а равно как и другие деревья (например,осина, береза и т.п.), в которое ударила молния, получили во мнении древних славян-язычниковте же целебные и живительные свойства, какие приписываются весеннему дождю игромовой стрелке. Так, А.Н. Афанасьев утверждает, что "…в Пронском уездееще в конце прошлого столетия (т.е. в конце XVII века — А, З) существовал толстый дуб с проемною скважиною, пользовавшийся большимуважением в народе; сквозь его скважину протаскивали раза по три детей, больныхгрыжею, и вслед за тем обвязывали дерево поясом или кушаком… В Тульскойгубернии же поселяне старались отыскивать в лесных засеках старые дубы, прикоторых вытекали бы ключи; сдирают с их веток кору. Вымачивают ее в роднике ипотом носят в ладанках — в предохранение от зубной боли…" (1, 311).
Однако вера древнихславян-язычников в таинственно-чудесные и исцеляющие свойства растений идеревьев, в основном, носит смешанный религиозно-языческий характер. Наряду стем, что мифологема «дуб» олицетворялась у древних славян с мировымдеревом, на котором держится земля, она также ассоциировалась и с ведьмами иколдунами. Всем известно, что по старинным русским поверьям, ведьмы втыкают ножв дерево и тем самым заставляют течь из него молоко, т.е., вонзая острие молниив дерево-тучу. Ведьмы проливают небесное молоко — дождь. Русский народный эпосзнает также дуб, под которым бывают сборища духов, с его ветвей падает целебнаяроса и т.д. (подробно см.: 1, 307-311). В этом отношении достаточно вспомнитьпушкинское вступление к поэме «Руслан и Людмила»:
"У лукоморья дуб зеленый;
Златая цепь на дубе том:
И днем и ночью кот ученый
Все ходит по цепи кругом;
Идет направо — песнь заводит,
Налево — сказку говорит.
Там чудеса: там леший бродит,
Русалка на ветвях сидит…
……………………………. .
Там русский дух…там Русьюпахнет!"
В инокультурном пространстве мифологема«дуб» олицетворялась также с деревом богов. По исследованию И.И. Киреевой,дуб, как седьмое дерево, в кельтской культуре отождествлялось с деревом Зевса,Юпитера, Геракла, Дагды (предводителя древних ирландских богов), Тора и др. божествгрома. «Лицо Дуира, бога месяца дуба, обращено в две стороны потому, чтоон находится на поворотном пункте года, а это уравнивает его с богом-дубомГераклом, который после смерти стал привратником богов. Его, наверное, можноотождествить с британским богом Хлиром (Хлутом, Нутом), богом моря. Хлир-богдоримского времени, и это позволяет нам утверждать, что он, подобно Янусу, былдвуликим и покровительствовал Новому году, только год у кельтов начинался незимой, а летом…» (6, 141). Как и древняя «религия» славян, так идруидов (см.: 6, 135-144), основанная на культе дуба, впоследствии будетсметена новой верой — христианством, а языческие боги будут томиться в забвении.
Отметим, что И.И. Киреева далее даетвесьма интересные предположения насчет мифологемы «дуб» влингвокультурном аспекте. Она пишет: «Слово „дуир“ (названиедуба в огаме), во многих европейских языках означает „дверь“: древнекельтское»дорус", лат. «форус», греч. «тщура», нем. «Тур»произошли от санскритского «dwar», да иеврейская буква «Далетщ» также означает «дверь» (на местебуквы «л» в этом слове когда-то была буква «р»)" — пишет И.И. Киреева (6, 141). Интересно, что в сербском языке связь междусвященным деревом и громовержцем подчеркивалось тем, что «дуб» назывался«грм», «грмов», а дубовый лес — «грмик». На Русиэта связь не менее отчетливо прослеживается также в топонимике. Так, жалуяПеремышльскому епископству село Рушевичи 3 октября 1302 г., галицко-волынскийкнязь Лев Данилович так очертил грани-цы своего дарения: "А отъ тоигоры до Перунова дуба горе Скломъ. А от Перу-нова Дуба до Белыхъ береговъ…"(источник 1, 19). Как видим, само название Перунов Дуб ясно и недвусмысленноуказывает, какому языческому богу было посвящено данное дерево.
Весьма интересный пример мынаходим также и в юридических памятниках письменности древнерусского языка. Так,в Краткой редакции Русской Правды по Академическому списку середины XV в., представляющей основу средневекового русскогофеодального права, мы читаем: "А иже межу переореть любо перетес, то заобиду 12 гривне" (ст.34). И в Пространной редакции Правды по Троицкомусписку II пол. XIV в. мы такженаходим аналогичные статьи: "Аже дуб подотнеть знаменьныи или межьныи,то 12 гривен продаже" (ст.73); "Аже бортъ дубъ подътнеть, то 3гривны продаже, а за дерево полгривны" (ст.75) и др. Во всех этихстатьях говорится о нарушении знаков собственности: деревья в лесу с пчелинымибортями или, скорее всего, участки леса с такими деревьями служили знакамиобозначения княжеской собственности. Данные статьи отражают борьбу верви противнаступления феодала на общинную земельную собственность («раззнаменование»каралось высшей ставкой продажи — "12 гривен"). Средидеревьев русского леса, как известно, коннотативно отягощены: береза, дуб иосина. Дубы — наиболее заметные и долговечные деревья — в Древней Руси служилиестественными ориентирами при установлении межи: на них наносились знакисобственности.
Данные статьи направлены противнарушения знаков собственности: участки леса с бортными деревьямиограничивались вырубленными на коре деревьев знаками; вокруг отдельных полей("рольи") шли межи — нейтральные земельные полосы. Нарушение иуничтожение межей, как и установка "тына" (забора, ограды),нарушающего границы дворового участка («дворной межи») наказывалисьпродажей. В качестве «бортных деревьев» со знаками на кореиспользовали именно дуб, а это, как видим, не случайно. Дело в том, чтопредание о мировом дереве древние славяне по преимуществу относят к дубу: в ихпамяти сохранилось сказание о дубах, которые существовали еще «досотворения мира». Первоначально слово «дуб» заключало в себеобщее поня-тие дерева, что до сих пор слышится в производных "дубина",«дубинка», «дубец» — палка. Старинные древнерусскиеграмоты, определяя по этому священному дереву границы родовых владений,называли его Перуновым.
Следует отметить в итоге ещеодно обстоятельство. Как известно, с принятием христианства на Руси многиеэлементы язычества, в том числе и культ священных деревьев, подвергся полномуискоренению. Однако есть источники, свидетельствующие об исключительной силепочитания дубов даже после официального принятия христианства на Руси (после988 г.). Так еще в петровскую эпоху, как отмечает Н.М. Гальковский, ФеофанПрокопович в «Регламенте духовном» особо запрещал "пред дубоммолебны петь". А в «Житие св. Яцека» отмечается, чтокиевляне тайно собирались на ближайшем к городу острове, где оказывали особоепочтение находившимся там старым дубам (3, 54). Отметим, что, хотя ихристианство в некоторой степени и смогло уничтожить прямые формы культасвященных деревьев, но ему оказалось не под силу уничтожить восприятие дуба вкачестве символизирующего Вселенную мирового дерева, свойственное едва ли невсем славянским народам. В этом отношении Е.В. Евсюков пишет: "…пороюкосмос и космическая ось попросту отождествляются. В фольклоре это отразилось ввиде загадки: "стоит дуб-стародуб, на том дубе-стародубе сидитптица-веретеница; никто не поймает: ни царь, ни царица, ни красная девица"(небеса и солнце)" (4, 165). Приведенное свидетельство также говорит отом, что когда-то Вселенная могла восприниматься как гигантское космическоедерево.
Таким образом, употреблениемифологемы «дуб» в лингво-культурологическом пространстве былаобусловлена объективными причинами: дуб во все времена присутствовал как натерритории Древней Руси, так и в западно-славянских землях. Как самое могучее,крепкое и долговечное дерево он естественным образом связывался вмифологическом сознании с самым великим и могучим из богов — священным деревомЗевса и Юпитера. Более того, славяне-язычники воспринимали дуб не только какмировое дерево, но и как архетип всех земных деревьев. Древнерусскиепереводчики священного писания и прочей христианской литературы, кстати, словом«дуб» переводили те слова, которые в подлиннике обозначали деревовообще. Следы подобного воспроизведения лингвокультурного кода «дуб» сохранились,как указали выше, и в современном русском языке. Все это, может быть идействительно указывает на то, что в "…языческом варианте «Голубинойкниги» именно дуб был «всем древам мати»" (8, 400).
Литература
1. Афанасьев А.Н. Мифология ДревнейРуси. М.: Эксмо, 2005
2. Боровский Я.Е. Язычество древнегоКиева // История, культура, этнография и фольклор славянских народов. IX Международный съезд славистов.М., 1983, с. 36-39
3. Гальковский Н.М. Борьбахристианства с остатками язычества в Древней Руси. Харьков, 1916, т.1.
4. Евсюков Е.В. Мифы о вселенной. Новосибирск,1988
5. Ивакин Ю.Г. Священный дубязыческих славян // Советская этнография, 1979, № 2, с.31-47
6. Киреева И.И. Лингвокультурный код«флора» как мистическая основа кельтской культуры // Актуальныепроблемы философии и филологии (сб. науч. ст). Самара: СФ МГПУ, 2006, с.135-144
7. Лосев А.Ф. Античная мифология вее историческом аспекте. М., 1957.
8. Серяков М.Л. «Голубинаякнига». Священное сказание русского народа. М.: Алетейа, 2001
9. Шиндин С.Г. Пространственнаяорганизация русского заговорного универсума: образ центра мира // Исследованияв области балто-славянской духовной культуры. Заговор. М., 1993, с.109-121
Источники:
1. Грамоты XIVвека. Киев, 1974
2. Российское законодательство Х-ХХвеков. Т.1. Законодательство Древней Руси (под ред. В.Л. Янина). М.: Юридическаялитература, 1984