«Апокрифическиеисточники: евангелия иудео-христианские и гностические»
Апокрифическиеисточники
«Апокрифическая»литература — иначе говоря, недостоверная; она обычно недооценивается историкамипроисхождения христианства, поскольку она содержит лишь фантастическиеизмышления, фольклор, порожденный народной набожностью или желанием восполнитьнекоторые пробелы канонических текстов: скудные сведения о детстве Иисуса, очленах его семьи, о так называемых «восемнадцати годах молчания» в его жизни(Матфей и Лука умалчивают о целом периоде — с 12 до 30 лет, Марк начинает скрещения в Иордане, Иоанна интересуют только три последние пасхи), о егоотношениях с римлянами, об обстоятельствах его смерти, о событиях, случившихсяс ним после воскресения.
Многиеапокрифические евангелия несомненно возникли достаточно поздно — в IV, V и VIвв., если не позже. Их использование возможно в исследовании историихристианства, осо6енно для объяснения процесса распространения и развитияхристианской идеологии в соответствии со временем и различиями социального ирелигиозного окружения, в котором она прививалась.
Капокрифическим источникам относятся евангелия иудео-христианские игностические.
Иудео-христианскиеевангелия
Ухристианских писателей II—IV вв. неоднократно упоминаются евангелияиудео-христиан, т.е. христиан (в том числе и палестинских), не порвавших сиудаизмом. Среди этих евангелий называются евангелия эбионитов, назореев,евреев, евангелие двенадцати апостолов. Первые три первоначально имели своиособые названия. Современные ученые не всегда могут с уверенностью определить,говорят ли древние писатели о разных евангелиях, или они разными названиямиименуют одни и те же иудео-христианские группы. Наиболее распространена точказрения, что существовали три отличных друг от друга евангелия: эбионитов (возможно, совпадавшее севангелием двенадцати апостолов), назареев, евреев. Евреями сторонникиортодоксального направления называли всех иудео-христиан. Назореи и эбиониты — самоназвания христианских групп, вероятно самых ранних. По-видимому, «назореи»было общим названием для членов сект, принимавших крещение в Иордане, в томчисле тех, которых крестил Иоанн. Впоследствии иудеи стали называть назореямивсех христиан, а «назорейской ересью» — христианство.
Евангелиеназореев было написано на арамейской языке — разговорном языке Палестины. Онопредставляло собой версию (возможно, более древнюю) Евангелия от Матфея.
Эбиониты былигруппой, связанной с назореями (может быть, это были разные названия одной итой же группы). Слово «эбиониты» восходит к кумранскому «эвионим» — нищие.Первоначально, вероятно только вера в уже совершившийся приход мессии отличалаэбионитов, веривших в Иисуса, от эбионитов-последователей Учителя праведности.Хрустиане-эбиониты выполняли предписания иудаизма: совершали обрезание,праздновали субботу. Иудео-христиане пользовались большим влиянием напротяжении всего периода формирования христианства.
Эбиониты-христиане,как и их кумранские предшественники, учили, что в мире существуют две силы — добро и зло. Бог не мог создать зло и несправедливость, он — воплощениеабсолютного добра. Между силами добра и зла идет непрерывная борьба. Каждая изэтих сил имеет своего пророка на земле. Таким пророком добра был Иисус, аапостола Павла эбиониты считали пророком дьявола.
Ириней писал,что эбиониты пользуются только одним евангелием — от Матфея. Это евангелие,судя по пересказу его содержания, не совпадало с каноническим. В немотсутствовала генеалогия Иисуса, учение о непорочном зачатии. Для эбионитовИисус был сыном Иосифа и Марии, бедным человеком. При крещении на него сошелдух святой, который при распятии покинул его. В Евангелии евреев происходит какбы мистическое соединение духа и человека, воплотившего в себе всех ожидавшихсяпророков.
Поскольку упервых христиан не было представлений о непорочном зачатии, существование уИисуса братьев и сестер казалось им вполне естественным.
Кромерасхождения по вопросу о том, кем явился в этот мир Иисус — пророком илибогочеловеком, между иудео-христианскими и каноническими евангелиямисуществовали и другие отличия. У иудео-христиан было резче выражено требованиеотказа от богатства.
В отдельныхэпизодах из иудео-христианских евангелий больше бытовых деталей, чем всоответствующих местах Нового завета, персонажи имеют конкретную социальнуюхарактеристику. Здесь ярко отражена психология трудящегося человека: проситьмилостыню для него позор. Этих деталей нет в новозаветных евангелиях; длялюдей, создававших их, в нищенстве, как и телесном уродстве не было ничегопозорного.
Притчизанимают большое место в евангелиях и канонических, и апокрифических. Используяреальные образы и ситуации, притчи придавали им иное духовно-религиозноезначение: рабы людей превращались в рабов божиих, сокровища мирские — всокровища веры. Тем самым действительность становилась нереальной, арелигиозная символика — истинной реальностью.
Особое местов иудео-христианских евангелиях занимал Иаков, брат Иисуса. В отличие отновозаветных сказаний, в евангелии евреев говорится, что именно Иакову первомуявился воскресший Иисус. Иудео-христиане выделяли среди учеников Иисуса своихапостолов, так же как это делали христиане других направлений, приписывая им особоважную роль.
То немногое,что нам известно об иудео-христианских евангелиях, позволяет думать, чторелигиозные представления, отраженные в них, формировались в I в. частично всреде палестинских сект, частично в среде иудеев, живших в восточных провинцияхРимской империи.
Эбиониты иназореи. как и создатели Апокалипсиса Иоанна, проповедовали полное отречение отмира и готовились встретить второе пришествие Христа. Они надеялись наустановление царствия божия на земле и выступали против богатства. Но подобныенастроения и верования не могли быть господствующими среди широких масснаселения римской державы длительное время.
Изменениесоциального и этнического состава христиан способствовало отходу отиудео-христианства
Иудео-христианствостановится лишь одним из многочисленных направлений христианства, с которымформирующаяся церковь ведет ожесточенную борьбу. Но влияние его продолжалосказываться на протяжении всей истории раннего христианства вплоть доофициального признания этой новой религии в IV в.
Гностическиеевангелия
О гностицизмепринято говорить как об «интеллектуальном» перерождении христианских общин втрудный переходный перио, как о первом большом идеологическом кризисе. Но еслимы заглянем дальше чисто доктринальных проблем и поймем настроения широкихмасс, видевших в христианском учении отклик на их жизненные запросы, подобноесуждение должно быть основательно пересмотрено.
Со времёнПлатона под воздействием религий мистерий термин «гносис» стал приобретатьзначение не только познания, методологии, которая предназначена для рациональногообъяснения природы и общественной жизни,— гносис стал прежде всего осуждениемчеловека на иррациональность, на его сближение со сверхчувственным миромпосредством созерцания или при помощи обряда.
Гносисобращается к проблеме, поставленной существованием зла в мире, и рассматриваетее в сфере творения и судеб человека; он анализирует ее в терминах решительногонесоответствия материальной действительности и мифического идеальногосовершенства.
Вгностическом учении присутствует абсолютный дуализм. Человек — пленник миразла, и он мечтает освободиться из этого плена. Гностицизм указывает человекупуть к спасению, открывая ему его подлинную природу.
Вплоть допоследних нескольких десятилетий гиостические учения были известны только по ихопровержениям первыми ересиологами. Сохранились лишь немногие оригинальныетексты: «Книга игры», на коптском языке и письмо Птолемея «Флоре».
Однакорелигиозные гностические тексты были открыты в Хенобоскионе. Речь идет о 13кодексах на папирусе, написанных на коптском языке. Кодексы содержат 49трактатов. Некоторые из кодексов представляют собой дубликаты, так что реальноечисло текстов сводится к 42. До сего дня лишь немногие трактаты переведеныполностью.
Более всегопривлекают внимание те рукописи, в которых прослеживается связь с эпохойапостольства и которые могли бы быть более древними, чем новозаветнаялитература, в тех случаях, когда коптский перевод соответствует греческому илиарамейскому оригиналу. Опубликованы ныне широко известные Евангелие от Фомы,Евангелие истины, Евангелие Филиппа и египтян, «Деяния Петра и двенадцатиапостолов», Апокалипсисы Павла и Петра, «Секретная книга Иоанна», «КнигаФомы-атлета» и «Наставления Сильвана».
АпокрифИоанна
АпокрифИоанна причисляют к важнейшим источникам для изучения гностицизма.
Произведениепредназначено для чтения, но включает и гимнические части, видимо восходящие кустной традиции. При всем разнообразии слагаемых частей произведение содержитответ на заданные в начале него умозрительные вопросы. Оно не только наставляетчитателей, но и вызывает определенный психологический эффект.
Вархитектонике памятника использован прием рассказа в рассказе. Обрамляющееповествование начинается от третьего лица. Оно посвящено Иоанну, который надороге к Иерусалимскому храму повстречал фарисея по имени Ариман. Ариманподтолкнул его своими презрительными словами о спасителе к раздумью о миссиипоследнего, о скрытом смысле его учения о будущем. Рассказ незаметно переходитк первому лицу. Повествует Иоанн. Как бы в ответ на его внутренние размышленияон видит пугающий его образ, смысл которого ему не понятен, а затем слышитголос явившегося, обещающий наставить его в том, что есть, что было и чтодолжно произойти. Обрамляющий рассказ уступает место другому — центральнойчасти памятника,— услышанному Иоанном о судьбах мироздания и месте в немчеловека.
Последниефразы произведения снова написаны от третьего лица и принадлежат обрамлению.Они содержат наставление Иоанну: записать услышанное, хранить это в тайне и непередавать никому, кроме его духовных сотоварищей.
Композицияпроизведения подчинена не только принципу рассказа в рассказе. Можно различитьдве линии, проведенные через весь памятник: линию Иоанца, соответствующую путипознающего, и линию спасителя, Пронойи, — пути посвящающего.
Тема познаниякак самопознания-самосознания — основная для мировоззрения, отраженного висточнике. Самопознание представлено в качестве принципа создания мира иодновременно его спасения. Самопознание, которое в конце концов все определяетв гностической картине мира, запечатленной в Апокрифе Иоанна неоднородно посвоему характеру. Это — деятельность ума, а также чувства и поступок,направляемые волей.
С этимсвязано два обстоятельства. Первое: композиция памятника свидетельствует нетолько о рассудочном изготовлении текста, но и о свободной творческой фантазииавтора. Но это не препятствует произведению быть единым. И экзегеза — нетеоретизирующее упражнение, а переживание, перестройка преданного ей человека.Второе: очень определенно выражен антропоморфизм.
Повышеннаятелесность мировосприятия, антропоморфизм во всех его проявлениях, уходящийкорнями в глубокую древность – одна из черт, отличающих этот гностическийпамятник.
Евангелие отФомы
Памятникхорошо сохранился и представляет собой перевод с греческого на саидский диалекткоптского языка.
Цельностьопределяет индивидуальность памятника. Открытость текста очень велика. Словаупотребляются весьма свободно, их значение меняется, мысль движется, получаяновое содержание, по новому направлению. Здесь, разумеется, тоже есть своявнутренняя логика, но это логика не упорядоченной правилами системы, апреимущественно интуитивного творчества.
Установкаапокрифа — поиски. Она выражена во введении и дает знать о себе на протяжениивсего произведения. Образы и понятия повторяются, не автор евангелия изобрелих, они были и прежде, они привычны. Вместе с тем именно с их помощью ведутсяпоиски, рождаются новые решения, создаются новые картины. В то же время онисами меняются, наполняются иным содержанием, уступая свое место другим, большеотвечающим новому смыслу.
Евангелиесостоит из 118 изречений. Помимо очевидной общности представлений, помимо«ключевых слов», связывающих изречения, в апокрифе есть ещё то, что можнообозначить как стилевое единство памятника. Это не только повторяющиеся художественныеприемы, принцип оппозиции, с помощью которого изречения строятся и соединяютсядруг с другом, но и способ передачи смысла отдельных изречений черезопределенную их последовательность.
Иисус в Евангелииот Фомы обрисован иначе, чем у синоптиков или Иоанна. Нет подробностейкасающихся его жизни и смерти на кресте, совсем не чувствуется историзирующаятенденция, столь сильная в каноне. Вместо того образно переданы основы учения.Путь спасения мыслится здесь как путь поисков, путь познания особого рода,ориентированного на экстаз, а не на логическое мышление. Настроить человека наэто — одна из целей евангелия.
Эстетическаяцельность присуща сочинению, хотя евангелист, несомненно, располагал большойтрадицией, вероятно и устной и письменной. Но одно не противоречит другому.Апокриф — не компиляторская работа, а плод творчества, переосмыслявшегоматериал и вносившего в произведение единство.
Евангелие отФилиппа
Как иЕвангелие от Фомы, будучи переводом с греческого, оно написано на саидскомдиалекте коптского языка. По значимости оно не уступает предшествующему, хотя иво многом отличается от него.
Издателиразбили это произведение, подобно предыдущему, на ряд глав — изречений. Вначалеэти изречения представляют собой более или менее обособленные единицы,связанные общими темами, образными и понятийными ассоциациями. К концу характерповествования меняется, относительно спокойный тон уступает местоэкстатическому подъему, объем изречений увеличивается, стирается ихобособленность, все труднее становится отделять их друг от друга. Финал несетпечать того страстного вдохновения, которое отличает многие гностическиепамятники.
Евангелие отФилиппа, как и Евангелие от Фомы, перекликается с каноническими текстами Новогозавета, но число параллельных мест относительно невелико. Зато больший простороткрывается для рассмотрения апокрифа в свете истории античной философии.
В апокрифедовольно явственно проступают два уровня бытия, с которыми в изреченияхсвязываются слова «мир» и «царствие небесное». Взаимозаменяемость слов иобразов тут, как и в других гностических памятниках, чрезвычайно велика.
В «мире», гдевсе перемешано, каждая из составляющих его частей не может быть совершенной.Полнота осуществления — удел иных уровней: и того, который в изречении 63назван «серединой», и другого «царствия».
В отличие от«мира» с разрозненностью слагающих его частей, с неизбежной ущербностью того,что есть в нем, суть «царствия» — крепость, исполненность, совершенство. Полнойотделенности «царствия» от «мира» нет. Первое есть своеобразное преодоление«мира». Человек, и то, что вне его, могут пребывать в «мире», могут переходитьк иному уровню бытия, к «царствию». Путь перехода от одного уровня бытия кдругому мыслится в апокрифе как процесс познания — откровения. Бытие –оказывается знанием (истинным или ложным), знание – бытием.
Единство мирозданияв его духовности не нарушают ни метаморфозы его, ни многослойность, нимножественность. Это единство проявляет себя в некоем соответствии уровнейбытия.
И «мир» и«царствие» часто описываются в одних и тех же терминах. Это — не словеснаябедность, а своеобразное выражение того, что с одной стороны, жизнь, истина,свет присущи лишь «царствию», с другой — их образы, их некое слабое подобие,знает и «мир». И потому слова одни и те же, но прямое указание в тексте, илинастораживающая парадоксальность формы, или слог притчи не дают усомниться,какой уровень бытия имеется в виду, а вместе с тем говорят об их единстве.
Познание,составляющее сам стержень миропонимания, отраженного в евангелие, изменениебытия через познание, бытие, сводимое в конце концов к познанию, — все этосоциально значимо, ибо имеет следствием и определенный модус поведения человекав обществе, и решение, пусть даже с переводом в другую плоскость, некоторыхсоциальных проблем. Путь жизни, действительно рассчитанный на индивидуальныеусилия человека, субъективно воспринимался и объективно был чем-то большим,нежели сугубо частное дело каждого. Наряду с установкой на личные усилиячеловека отсутствует грань между человеком и его окружением в наиболее фундаментальномделении, которое знает апокриф,— ня «мир» и «царствие», весьма показателен. Вэтой растворенности человека в более общих целостностях, названных уровнямибытия, пожалуй, различима некая компенсация социальной отчуждённости, которуюиспытывали люди поздней античности, увлекавшиеся гносисом.
Литература
1. Апокрифы древниххристиан. М., 1989.
2. Донини А. У истоковхристианства. М., 1979.
3. Свенцицкая И.С. Раннеехристианство. Страницы истории. М., 1987.