Мир Тебе, читающий!
1.
И
СКАЗАЛ БОГ: СОТВОРИМ ЧЕЛОВЕКА ПО ОБРАЗУ НАШЕМУ И ПО ПОДОБИЮ НАШЕМУ… И СОТВОРИЛ БОГ ЧЕЛОВЕКА ПО ОБРАЗУ СВОЕМУ, ПО ОБРАЗУ БОЖИЮ СОТВОРИЛ ЕГО; МУЖЧИНУ И ЖЕНЩИНУ СОТВОРИЛ ИХ (Бытие 1:26,27). По какому образу и подобию? Фотографическому? Известно, Бог – не человек.
Счастлив, кто мыслей божественных ценным владеет богатством,
Жалок, кто о богах лишь понятием смутным доволен.
Нет, божество недоступно ни зрению нашего ока,
Ни осязанию рук, а ведь в них пролегает главнейший
Путь для внедрения веры в сердца недоверчивых смертных.
Нет у него головы человекообразной, что члены
Смертных венчает, ни рук, что как ветви из плеч вырастают,
Нет ни быстрых колен, ни ступней, ни частей волосатых.
Дух лишь один существует святой, несказанный от века,
Мыслями быстрыми вкруг обегающий все мирозданье.
(Эмпедокл).
Подобие заключается в монолитном единстве и нешуточной вражде мужского и женского начал. То мужское начало подавляет женское, то женское пытается верховодить, то они находятся в двухвариантном равновесии. БОГУ ПРИНАДЛЕЖИТ ВЛАСТЬ НАД НЕБЕСАМИ И ЗЕМЛЕЙ; ОН… ДАЕТ, КОМУ ПОЖЕЛАЕТ, ЖЕНСКОЕ ПОКОЛЕНИЕ, И ДАЕТ, КОМУ ПОЖЕЛАЕТ, МУЖСКОЕ, ИЛИ ОН СОПРЯГАЕТ ИХ, МУЖЧИН И ЖЕНЩИН, А КОГО ЖЕЛАЕТ, ДЕЛАЕТ БЕСПЛОДНЫМ (Коран 42: 48,49). Бесплодным – значит, евнухом, скопцом, импотентом.
Первый человек был сотворен как уравновешенный андрогин или гермафродит. А уж потом последовательность творения заявляют ступени половой лестницы: гермафродит àмужчина àевнух àженщина.
Половую лесенку можно пояснить при рассмотрении круговорота
яблока. Яблоко тоже как бы гермафродит: мякоть в нем женское начало, семя – мужское. По известной истине “плоды гниют” мякоть в яблоке сгнивает, а семя готовится к трансформации. И оно трансформируется, прорастает. Росток уже не “мужчина”, но еще не “женщина”. Это второй вариант уравновешенного андрогина – “евнух”. Иисус Христос, будь к месту сказано, судя по такой же растительной метафоре у пророка Исайи, тоже несомненный евнух. ОН ВЗОШЕЛ ПРЕД НИМ КАК ОТПРЫСК И КАК РОСТОК ИЗ СУХОЙ ЗЕМЛИ; НЕТ В НЕМ НИ ВИДА, НИ ВЕЛИЧИЯ; И МЫ ВИДЕЛИ ЕГО, И НЕ БЫЛО В НЕМ ВИДА, КОТОРЫЙ ПРИВЛЕКАЛ БЫ НАС К НЕМУ. ОН БЫЛ ПРЕЗРЕН И УМАЛЕН ПРЕД ЛЮДЬМИ, МУЖ СКОРБЕЙ И ИЗВЕДАВШИЙ БОЛЕЗНИ, И МЫ ОТВРАЩАЛИ ОТ НЕГО ЛИЦЕ СВОЕ; ОН БЫЛ ПРЕЗИРАЕМ, И МЫ НИ ВО ЧТО СТАВИЛИ ЕГО. НО ОН ВЗЯЛ НА СЕБЯ НАШИ НЕМОЩИ И ПОНЕС НАШИ БОЛЕЗНИ, А МЫ ДУМАЛИ, ЧТО ОН БЫЛ ПОРАЖАЕМ, НАКАЗУЕМ И УНИЧИЖЕН БОГОМ. НО ОН ИЗЪЯЗВЛЕН БЫЛ ЗА ГРЕХИ НАШИ; НАКАЗАНИЕ МИРА НАШЕГО БЫЛО НА НЕМ, И РАНАМИ ЕГО МЫ ИСЦЕЛИЛИСЬ (Исайя 53: 2-5). Но закончим круговорот яблока. Когда на развившемся растении появляется цвет, можно говорить, что восторжествовало женское начало. Однако как только на цветке формируется плод, растение развивается уже под эгидой “гермафродита”.
Все же примитизировать божественный пол под раздвоенную или расчетверенную полярность человека было бы наивно. Да, в Единстве – двойственность и кварта. Но также верно, что в Единстве – триада, седмица, двенадцать, сорок и сотня совокупностей! И тысяча, и тьма!
…То в множества недрах
Крепнет Единство, то множество вновь прорастает в Единстве.
Тленного также двояко рожденье, двояка и гибель:
Эту рождает и губит всеобщий порыв к единенью,
То же, разладом питаясь, в нем вскоре конец свой находит.
Сей беспрерывный обмен прекратиться не в силах:
То Любовью влекомое сходится все воедино,
То ненавистным Раздором вновь гонится врозь друг от друга.
Так, поскольку Единство рождается без перерыва
В множества недрах, а множество вновь прорастает в Единстве,
Вечно они возникают, и нет у них стойкого века.
(Эмпедокл).
Это просто пояснить на времени, ведь пол легко проэцируется на время: осень (гермафродит) àзима (мужчина) àвесна (евнух) àлето (женщина). Месяцы, декады, недели, дни и ночи, часы, минуты, мгновенья… Неисчислимая иерархия надежд, событий, устремлений сиротеет, корчится в агонии. И ведь не безличные сонмы – здесь непохожие друг на друга лица, характеры, цвета, идеи, жизненные установки, талантливые заявки! Взаиморазрушение, посредством которого формируется развитие, поступательное движение, прогресс.
Четыре времена в пременах ежегодных,
Ничто иное суть, как в разных видах Бог.
Вращающийся год, Отец наш всемогущий,
Исполнен весь Тобой. Приятною весной
Повсюду красота Твоя, Господь, сияет,
И нежность, и любовь Твоя везде видна.
Краснеются поля, бальзамом воздух дышит,
И эхо по горам разносится, звучит;
Cулыбкою леса главу свою подъемлют –
Веселием живут все чувства и сердца.
Грядет к нам в летних днях Твоя, о Боже, слава;
Повсюду на земле блистает свет и жар;
От солнца Твоего лиется совершенство
На полнящийся год. И часто к нам Твой глас,
Средь неба потряся, вещает в страшных громах;
И часто на заре, в средине жарких дней,
В тенистом вечеру, по рощам и потокам,
Приятно шепчет он в прохладном ветерке.
В обильной осени Твоя безмерна благость
И милость без конца бывает нам явна,
Всеобще празднество для тварей утверждая.
Зимою страшен Ты! Там бури, облака
Свивая вкруг Себя, гоняя вьюгу вьюгой,
В величественной тьме на вихрях вознесясь,
Ты мир благоговеть со страхом заставляешь;
Натуру всю смирит шумливый Твой Борей!
О таинственный круг! Какой великий разум,
Какую силу в сем глубоко ощутишь!
Простейший оборот, но благо учрежденный,-
Столь мудро и добро, добро для тварей всех, -
Столь неприметно тень в другую переходит,
И в целом, вместе все так стройно, хорошо,
Что всякий новый вид вновь сердце восхищает.
(Перевод Н.М. Карамзина из Томсона).
2.
Ч
итал “последние слова” (много еще их будет, последних) Радека, вспоминал Бухарина. И понимаю их всех, как последние сухие листья, даже не листья, а желтые трубочки, в которые превращаются листья зимой. И некоторое свое личное сокровенное желание, чтобы кто-нибудь из подсудимых вопреки всякому здравому смыслу открыл бы те благородные мотивы, по которым он шел против Сталина, — все эти “благородные мотивы” были в свою очередь когда-то своими личными листочками. Дерево осыпалось до последнего листика, и остался ствол, черный, толстый, погруженный в мерзлую, засыпанную снегом, землю. Зима. Дерево государственного рода стоит без малейшего листика, но стоит. И ты, гордый человек, опусти руки, оглянись назад и замри, затаи в себе силу будущей жизни.
Что следует из этой цитаты, извлеченной из дневника М.М. Пришвина 1937 года? Следует то, что половая цикличность, сезонность в природе распространяется и на общественные отношения, на исторические события. И про это знал Пришвин, выученик странствующего малороссийского мудреца восемнадцатого века Григория Саввича Сковороды.Ленин (осень) àСталин (зима) àХрущев (весна) àБрежнев (лето) àГорбачев ( cнова осень).
Сталинское время – жестокая зима, тирания мужского начала. Только единообразие, только одна официальная идеология пролетариата, один-единственный взгляд, вид, мнение на тот или иной предмет. Только скелет дерева – этого достаточно, а то, что оно вишня, яблоня, клен – ни к чему!
Что до деревьев?.. Все они похожи:
Не различить, где вишня, где айва,
Где яблоня с атласно-гладкой кожей, —
Всех уравняла белая зима.
(Ханбиче Хаметова, Зимний сад).
Вот трепещет ажурный рябиновый листик – это обреченный Мандельштам. Вот чудом задержался засохший, искареженный плод, мощный сгусток энергии, кулак, зажиточный крестьянин – нет, нет, напрасно! Вот лишние поросли, ответвления от основного ствола внизу, так называемые пасынки, может это и есть Радек, Бухарин, Троцкий – но дерево должно самоочищаться, не желает оно быть кустарником, тернием! Что же оставалось Пришвину? Cпрятаться в нивелированный ствол, слиться с ним.
Учись у них – у дуба, у березы.
Кругом зима. Жестокая пора!
Напрасные на них застыли слезы,
И треснула, сжимаяся, кора.
Все злей метель и с каждою минутой
Сердито рвет последние листы,
И за сердце хватает холод лютый,
Они стоят, молчат; молчи и ты!
Но верь весне. Ее промчится гений
Опять теплом и жизнию дыша.
Для ясных дней, для новых откровений
Переболит скорбящая душа.
(Афанасий Фет).
После смерти Сталина время обновляется. Не зря Иосиф Виссарионович с подозрением косился на молодых сподвижников: да, последующее стирает предшествующее. Так и хрущевская оттепель 1956 года отомкнула весну, и та нагрянула и расплавила сердитые ледяные дворцы. А высокая, зеленая кукуруза по всей России – это, конечно, зеленое знамя весны.
За весной – лето. Томный сад сочных солнечных плодов легкой промышленности затмевает тяжелый сталинский костяк деревьев. Время зрелого социализма. Самоопьянение. Самовосхваление. Мнимая пора принимать действительное за желаемое. Лето – женское начало. Мир тебе, Леонид Ильич Брежнев!
Но вот подошла трагическая пора года – осень. Если в весне мужское и женское начала нераздельно связаны, можно сказать, изуродованы ради единства, то осень – демонстрация противоположностей во всем их проявлении: один строит, другой разрушает.
Порыв к родству – рождение из двух.
Мужчины строили. А женщины стирали.
И в новый путь сиротство собирали:
На вечный рынок – ярмарочный круг,
Виток философической спирали.
(Николай Панченко, Стихи о голоде).
Готовностью угодить той и другой противоположности выбивает из-под себя монаршее кресло библейский Михаил, уважаемый Михаил Сергеевич Горбачев. Увы, плоды коммунизма сгнили.
Очередь за “холодающим” Ельциным и его приемником, “холодным”, “жестким” Путиным, — с них власть будет управляться ”семьями”, командами, поскольку кратность седмины увеличивается. Но не сказано еще о первой осени коммунизма. Как с вечера, с захода солнца, зарождается библейский день, так год начинается с осени. А эпохальный библейский год, известно, начался в 1917 году с Владимира Ильича Ленина. Он патологоанатом капитализма и неонатолог Октября. Он похоронил негодные плоды отжившего строя и посеял новые семена.
Названные здесь правители сравни богам, и слава их будет расти, хотя не бывает она без поношения.
Я люблю озорницу весну –
Что поделать с девчонкой капризной?
Одевается в зелень одну
И на траур глядит с укоризной.
Только лето стократ мне милей –
Это девушка в платье венчальном,
В покрывале цветущих полей,
В пестрых лентах с лицом беспечальным.
Но бездомную душу влечет
К той, что только прекраснее стала
За тревожный и хлопотный год, —
К милой осени, доброй, усталой,
Что с дарами нелегких дорог
Как хозяйка взойдет на порог.
(Докс, Времена года).
Действительно, человеку ничего не остается, как принять время. А что, будешь судить грозную историю? Cтанешь проявлять недовольство погодой? Может ли глина требовать отчета у горшечника? Впрочем, и глину не будем укорять: если ей трудно разобраться в новых днях, что говорить о древних или грядущих масштабах! – коммунизм (весна человечества) àрабовладельчество (лето) àфеодализм (осень) àкапитализм (зима человечества). Есть половые циклы еще масштабней: криптозой (яйцо, зима природы) àпалеозой (весна природы) àмезозой (лето природы) àкайнозой (осень природы). Каждая эпоха формирует структуру минеральной, растительной и животной жизни в эгрегоре своего пола. Пол проэцируется также и на пространство: восток (евнух, весна) àюг (лето, женщина) àзапад (осень, гермафродит) àсевер ( зима, мужчина).
Но куда мне, куда? К человечьей готической лжи,
По пределам страны, где я сам себе друг и попутчик?
Но куда же еще? Если знаешь, тогда укажи,
Может, снова туда, где восток, словно знамя, приспущен.
Может, к северу, там, где гремят и гремят кандалы,
Может к западу, где неподвижное солнце заходит,
Или к югу, где кровью и кистью Дарлы
Покупается право мечтать о любви и свободе.
(Сергей Пахомов, Элегия).
Интересно, что ступени, ведущие с юга на север, находятся под воздействием солнечного света. Обилие солнца привязывает чернокожих к любви, нордическая же раса более склонна к мудрости. На севере люди законопослушны, пешеход здесь пережидает красный свет светофора, даже если дорога свободна. На юге всячески обходят законы, но стараются угодить друг другу в любви. Нетрудно догадаться, что где-то на абстрактном севере живут евангельские “рабы” и те, кто постится, печалится, а на абстрактном юге – евангельские “друзья”, “женихи” и “cыны” – те, кому должно радоваться.
Есть строенья, что ставятся сразу
Окнами прямо на юг.
В них теплей, в них приятнее глазу
И вроде бы меньше мук.
Бодр и весел, шучу я со всеми.
И не знают ни мать, ни друзья,
Что рожден я с глазами на север,
Ничего с этим сделать нельзя.
(Вадим Сикорский).
На ступенях, ведущих с востока на запад, чувствуется влияние лунного света: “полнолунное” лицо человека с продвижением на запад “ущербляется”. Выдающийся русский философ В.В. Розанов так и назвал уравновешенных в половом отношении мужедев и свое исследование о них – люди лунного света.