Обычно наиболее остро тема Родины встает в литературе в период войн, революций, то есть тогда, когда человеку необходимо совершить нравственный выбор. В русской литературе эта проблема стала наиболее актуальной в начале XX века. Новая идеология, которую принесла с собой революция, была неприемлема для многих людей как старого, так и нового поколения русской интеллигенции.
А. А. Ахматова с самого начала не приняла революцию и никогда не меняла своего отношения к ней.
Вполне закономерно, что в ее творчестве возникает проблема эмиграции. Многие поэты, писатели, художники и музыканты, близкие Ахматовой, уехали за границу, навсегда покинув Родину.
Не с теми я, кто бросил землю
На растерзание врагам.
Их грубой лести я не внемлю,
Им песен я своих не дам.
Но вечно жалок мне изгнанник,
Как заключенный, как больной.
Темна твоя дорога, странник,
Полынью пахнет хлеб чужой…
(1922)
Ахматова не осуждает тех, кто уехал, но четко определяет свой выбор: для нее эмиграция невозможна.
Мне голос был. Он знал утешно,
Он говорил: “Иди сюда,
Оставь свой край глухой и грешный,
Оставь Россию навсегда”…
… Но равнодушно и спокойно
Руками я замкнула слух,
Чтоб этой речью недостойной
Не осквернился скорбный дух.
(1917)
Родина в стихах Ахматовой — это Царское Село, Слепнево, Петербург-Петроград-Ленинград, город, с которым так тесно была связана ее судьба. В стихотворении “Петроград, 1919” она пишет:
И мы забыли навсегда,
Заключены в столице дикой,
Озера, степи, города
И зори родины великой.
В кругу кровавом день и ночь
Долит жестокая истома…
Никто нам не хотел помочь
За то, что мы остались дома,
За то, что, город свой любя,
А не крылатую свободу,
Мы сохранили для себя
Его дворцы, огонь и воду…
Для Ахматовой Петербург — это совершенно реальный город. Но в некоторых стихотворениях он может быть и символом России в конкретный момент времени, когда на примере одного города показывается судьба целой страны:
Иная близится пора,
Уж ветер смерти сердце студит,
Но нам священный град
Петра Невольным памятником будет.
Ахматова не только рассматривает события в России как политические, но и придает им вселенское значение. И если у Блока в поэме “Двенадцать” революция — это разгул стихий, вселенских сил, то у Ахматовой это кара Божья. Вспомним стихотворение “Лотова жена”:
И праведник шел за посланником Бога,
Огромный и светлый, по черной горе.
Но громко жене говорила тревога:
Не поздно, ты можешь еще посмотреть
На красные башни родного Содома,
На площадь, где пела, на двор, где пряла,
На окна пустые высокого дома,
Где милому мужу детей родила…
(1924)
Это не просто библейская притча. Ахматова сравнивает судьбу своей Родины с Содомом, как позже с Парижем в стихотворении “В сороковом году” (“Когда погребают эпоху...”). Это не смерть Петербурга или России, это смерть эпохи; и Россия не единственное государство, которое постигла такая участь. Все закономерно: у всего есть свой конец и свое начало. Ведь любая новая эпоха начинается обязательно с крушения старой. Возможно, поэтому в стихах Ахматовой есть и светлые ноты, предвещающие рождение нового времени.
… Но с любопытством иностранки,
Плененной каждой новизной,
Глядела я, как мчатся санки,
И слушала язык родной.
И дикой свежестью и силой
Мне счастье веяло в лицо,
Как будто друг от века милый
Всходил со мною на крыльцо.
(1929)
В поэме “Реквием” Ахматова вновь встраивает свои переживания в контекст эпохи. Поэма так и начинается:
Нет, и не под чуждым небосводом,
И не под защитой чуждых крыл —
Я была тогда с моим народом,
Там, где мой народ, к несчастью, был.
(1961)
Таков был ее окончательный выбор.