Т. ХАБАРОВАСталинская модель социализмаТ. ХАБАРОВА - Секретарь-координатор Большевистской Платформы в КПСС, член Исполкома Съезда граждан СССР, кандидат философских наук, по базовому образованию инженер-теплоэнергетик.О СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ МОДИФИКАЦИИ СТОИМОСТИ Вопрос о социалистической модификации стоимости поднимался у нас в связи с хозяйственной реформой 1965 года, но обсуждение его мало-помалу зашло в тупик и было отложено, по всей видимости, до лучших времён. Между тем без решения указанной кардинальнейшей проблемы невозможно построение сколько-нибудь разумного механизма хозяйствования, ибо он как раз и является окончательно «завязывающим», «закругляющим» экономику структурным узлом, где должны органично «замкнуться» форма собственности и объективно присущая данному укладу модификация стоимости. Если хозяйственный механизм не отражает, не передает объективной конкретно-исторической специфики того или другого, он неработоспособен - со всеми вытекающими отсюда для общества последствиями. Мы твёрдо убеждены: необходимо возобновить прерванную дискуссию, предоставив возможность свободно изложить свою точку зрения всем, имеющим, что сказать по этой проблеме. Итак, социалистическая модификация стоимости: каков её отличительный признак и надлежит ли говорить о ней, как о вообще ещё не найденной, не открытой до нынешнего дня, или же она была в определённый период найдена и затем, в силу неких обстоятельств, утрачена? Сегодняшний ответ ряда наших авторов на поставленный вопрос гласит, что прообразом, «моделью», организации стоимостных отношении в условиях социалистической собственности на средства производства являлся НЭП. Не трудно удостовериться, что подобное толкование едва ли выдерживает критику. Известно, что деятельность производственных единиц НЭПовского образца (трестов), функционировавших по принципу извлечения максимальной прибыли и пользовавшихся весьма обширной экономической независимостью, вплоть до права самостоятельного назначения цены на часть продукции, завершилась, в конце концов, грандиозным народнохозяйственным фиаско: перехлестнувшим всякие рамки вздуванием цен на промышленные товары и возникновением пресловутых ценовых «ножниц», что вызвало резкое недовольство трудящихся города и деревни, общее застопоривание дел в хозяйственном строительстве. При ликвидации указанных перекосов постепенно откристаллизовались и были прочно взяты партией «на вооружение» такие фундаментальнейшие идеи, как стабильность и твёрдая государственно-централизованная контролируемость общего ценового уровня в стране, недопустимость обогащения промышленных предприятий за счёт взвинчивания цен на выпускаемую продукцию, безусловная предпочтительность повышения благосостояния масс не путем дележа мани-пулятивно извлекаемых прибылей, но главным образом через снижение уровня розничных цен, насыщение рынка добротными и в то же время дешёвыми товарами народного потребления. Принципы эти ориентируют на низкие и постоянно снижающиеся оптовые и розничные цены, признание внутрихозяйственных накоплений единственно правомерным источником прибыли при социализме, жёсткую структурную и количественную «привязку» динамики прибыли к динамике снижения себестоимости продукции и т. д. Они легли в основу той хозяйственной системы, которая пришла на смену системе трестов, «синдикатскому хозрасчету». Выполнив свою весьма скоротечную конкретно-историческую миссию оживления торговли, товарообмена в государстве, экономического поддержания смычки между пролетариатом и неколлективизированным крестьянством, НЭП, как и ранняя, первоначальная экономическая «ипостась» переходного периода - военный коммунизм, должен был покинуть сцену истории. «Синдикатский хозрасчет» продемонстрировал свою неадекватность вставшим в повестку дня более крупным, стратегическим целям и планам Советской власти: задачам индустриализации страны, построения социализма в решающих его экономико-политических очертаниях, дости жения полной экономической автономии Советского государства по отношению к внешнему капиталистическому окружению. Таким образом, военный коммунизм и НЭП - это специфический экономический облик переходного периода. Следующий этап, когда и было, собственно, построено в нашей стране социалистическое общество, а затем одержана победа в Великой Отечественной войне и осуществлено успешное восстановление разрушенного войной народного хозяйства, обслуживался качественно иной по сравнению с НЭПом хозяйственной конструкцией. Она приобрела развёрнутый, относительно законченный вид в ходе реформы оптовых цен 1936-1940 годов, позволила нам одержать экономическую победу над гитлеризмом в военном противоборстве и праздновала свой «звёздный час» в период 1947-1954 годов. Тогда политика низких цен на средства производства принесла и свои «мирные» плоды, создав возможность ежегодного массового снижения цен на основные потребительские товары, тогда одновременно багатели и государство и народ - иначе говоря, было фактически, без громких фраз достигнуто то самое совпадение экономических интересов государства и каждого отдельного труженика, которое мы впоследствии столь прожектёрски разболтали. Стало быть, защищаемая нами трактовка социалистической модификации стоимости состоит в том, что искомой модификацией выступала так называемая двухмасштабная система цен, сложившаяся и действовавшая в нашем народном хозяйстве в основном со второй половины 30-х до второй половины 50-х годов. Для членов социалистического общества доминирующий фактор - не самоцельно взятые средства производства, а именно их живой труд, их созидательная потенция, исторически раскрепощённая в результате огосударствления материально-технических предпосылок. Поэтому в социалистическом государстве и модификация стоимости должна быть такой, при которой преимущественно живой труд обладал бы характерной способностью «налеплять» на себя, «выуживать» из экономического процесса образующийся здесь общественный доход. Но этому условию как раз и удовлетворяла практически в исчерпывающей мере двухмасштабная система цен. Основная часть общественного дохода в ней в форме налога с оборота «липла» на стоимость товаров народного потребления. Однако товары народного потребления, или средства воспроизводства рабочей силы, - это и есть в конечном итоге всеобъемлющий и полновластный материальный «представитель» живого труда в области расчётно-етоимостных закономерностей. Ведь труд сам по себе стоимости иметь не может, только средства воспроизводства рабочей силы являются той его гранью, которой он погружён в мир товарных, рыночных отношений. С перемещением решающей части общественного дохода в цены на потребительские товары (то есть, с принятием этой частью дохода формы «трудовой прибыли») цены на средства производства оказались в огромной степени освобождены, «разгружены» от доходообразующей составляющей, от стоимости прибавочного продукта. Следствием этого явилось возникновение и утверждение совершенно нового в истории мирового хозяйства мощнейшего экономического механизма низких и постоянно снижающихся цен на все без исключения материально-технические компоненты производственного процесса, что означало, в свою очередь, непрерывное снижение себестоимости всей вырабатываемой в стране продукции. «Цепная реакция» снижения себестоимости (естественно, и соответствующей цены) замыкалась на товарах массового потребления, позволяя ежегодно и при этом в весьма ощутимом диапазоне их удешевлять. И именно удешевлять основные, базовые их категории и группы, а не просто уценять залежалые и неходовые изделия, что в последнее время нам порой широковещательно преподносили как «снижение цен». Социальным «конечным результатом» функционирования объективно специфичной для нашего строя «трудовой» модификации стоимости (когда она функционирует, понятно, а не разгромлена и дезорганизована!) служит, следовательно, то, что от года к году на каждый находящийся на руках трудящегося рубль меновой стоимости «липнет» всё большее количество всё более качественных реальных потребительных стоимостей. При такой системе обеспечения народного благосостояния в принципе исключена сколько-нибудь значительная несбалансированность денежных масс с товарно-материальным покрытием, исчезает почва для разрастания в обществе ущербных и экономически дестабилизирующих форм «престижного», расточительного потребления с его вечным спутником - дефицитом, нагнетаемым сплошь и рядом искусственно. Создаются условия для воспитания разумного, культурно-умеренного отношения к потребительским благам. Так, в начале 50-х годов никто не расхватывал колбасу «палками», не тащили ящиками мандарины или апельсины, не обвешивались гирляндами сосисок и сарделек, супердефицитные ныне крабовые консервы спокойно брали без всякой толчеи по одной банке, и не столько потому, что мы были тогда «беднее», а просто потому, что не было в том нужды, все эти вещи привычно, неизменно, каждодневно фигурировали на прилавках магазинов на отведённых им местах. В собственно производственной сфере установка на постепенно, но неуклонно понижающиеся оптовые цены выступала эффективнейшим рычагом справедливого, обоснованного и необходимого экономического давления на производителя продукции, естественно понуждая его искать способы снижения себестоимости, а значит, заставляя повернуться лицом к научно-техническому прогрессу. «Дореформенная» наша экономика (имеется в виду хозяйственная реформа 1965 - 1967 годов с её непосредственным структурным «предшественником» - совнархозами) практически не знала проблемы разнорентабельно-сти изделий по затраченному на них объёму материальных ресурсов, равно как не знала она в подобных масштабах и ставшего, к сожалению, глубоко «типичным» после 1967 года архинелепого положения, когда громоздкие и материалоёмкие, технически заведомо нерациональные варианты неукоснительно оказываются несравнимо более «выгодными для изготовителя, чем инженерно-прогрессивная продукция, необходимая с точки зрения народнохозяйственных интересов. Само собой разумеется, прибавочный продукт создаётся только по месту затраты рабочей силы, а не в сфере потребления как таковой, однако окончательно выявиться, общественно «суммироваться» при социализме он может лишь на «рынке» воспроизводства живого труда, а не на рынке капиталовложений. Это объективно предопределено тем, какой класс «заведует» историческим порядком данной общественной формации. Далее, связующим звеном, которое только и способно осуществить незримую структурную «транспортировку» стоимости прибавочного продукта от места затраты живого труда к месту его самовоспроизводства, является социалистическое государство. Стало быть, государство (во всеоружии свойственных ему инструментов управления) есть полномочный, объективно необходимый и сущностно значимый «участник» или «член» социалистической модификации стоимости. Под этим углом зрения, по нашему твёрдому убеждению, должны быть основательно скорректированы приобретшие прочность застарелого предрассудка нынешние понятия касательно «экономических» и «административных» методов руководства народным хозяйством. Считается, где «меньше государства», там «больше» чего-то «экономического», но, на мой взгляд, это путаница, продолжающееся «культивирование» которой наносит урон нормальному развитию социалистического народнохозяйственного организма. Многообразие, «всепроникаемость» и мощь именно экономических функций советской государственности - это не «порок» нашей хозяйственной системы, а её новое историческое качество, притом поистине решающее в плане достижения полной общественно-производственной победы над современным высокоразвитым капитализмом. Бесспорно, сегодня государство у нас далеко ещё не свободно от бюрократизма и других недостатков, но попытки сдвинуть центр тяжести «экономического авторитета» в обществе от государственных органов к отдельным предприятиям – под флагом ли борьбы с бюрократизмом или под иными лозунгами - исходят всё же из непонимания природы наиболее глубоко залегающих, «несущих» структур нашего строя, и результаты их могут быть (как и до сих пор неизменно бывало) лишь обратными ожидаемым. Грамотно истолкованные экономические методы - это исключительно (и исчерпывающе) те, которые отвечают объективным экономическим законам господствующего способа производства. Если в модификацию стоимости данного уклада государство объективно «вклинилось» неустранимым и могущественным агентом, то, конечно, ему и в разрезе конкретно-хозяйственной методологии должна принадлежать самая весомая роль. И это будет не «администрированием», а именно «экономикой», «экономическим управлением», что называется, чистейшей воды. И напротив: если государство уже выступает структурным элементом модификации стоимости, а от него упрямо стараются «избавиться», всячески ограничить его вмешательство в хозяйственную повседневность, получится не борьба с административным произволом, а скатывание к антиэкономическому манипуляторству и произволу от подлинно экономического подхода, базирующегося на возможно точном следовании реальным, исторически созревшим и настоятельно требующим своего воплощения закономерностям хозяйственной жизнедеятельности. Следует осознать, наконец, у нас, в нашем обществе, такой конкретно-исторический облик, такая конкретно-историческая «формула» закона стоимости, при которых закон этот уже попросту не может действовать без активнейшего, неотрывного и всестороннего государственно-централизованного «опосредования». Нужно не уподобляться нашим критикам и «доброжелателям» на Западе, не высматривать в исторически, формаци-онно новой ситуации жупел «командной экономики», но, наоборот, развивать и укреплять ценнейшую эту новизну, ибо без опоры на неё мы не сможем выиграть экономическое соревнование с миром капитала. Равным образом «двухмасштабные» цены вовсе не являлись каким-то «нарушением» закона стоимоста в его социалистической модификации, «отступлением» от него. Цена на средства производства с минимальной доходооб-разующей компонентой плюс прямо вытекающая отсюда цена на предмет массового потребления с энергично снижающейся себестоимостью и менее круто понижающимся верхним пределом конкретно-исторически устоявшегося ценового уровня -это не «нарушение» стоимостных закономерностей при социализме, но их единственно адекватный вид, это такая же модификация стоимости для социалистических условий, каковою обнаруживает себя «цена производства» в системе капиталистических базисных отношений. Никто почему-то не удивляется, что прибавочная стоимость, создаваемая всецело и исключительно живым трудом, окончательно «подытоживается» в рыночно-конкурентной экономике по формуле «равная прибыль на равные капиталы». Думается, ещё гораздо меньше оснований удивляться тому, что в исторически вышестоящей и совершеннейшей хозяйственной организации создаваемая живым трудом стоимость прибавочного продукта столь же суверенно и полномочно «отцеживается» из экономического процесса одними лишь средствами воспроизводства рабочей силы -законным стоимостным эквивалентом этого самого живого труда. В результате «реформы» оптовых цен 1967 года фактически была совершена подмена принципа аккумуляции дохода живым трудом (средствами воспроизводства рабочей силы): его подменил принцип аккумуляции дохода вещными, материально-техническими элементами хозяйственного процесса (фондами). Сегодня у нас явно и по-своему «несправедливо» преуменьшается, замалчивается разрушительное воздействие указанного «реформаторства» на весь ход нашей хозяйственной эволюции. Подлинный гвоздь, стержень всей проблемы налаживания действенного планово-оценочного (расчётного) механизма в экономике - это развеивание многолетнего тумана вокруг вопроса о модификации стоимости, объективно характерной для социалистически обобществлённого производства, честное признание и показ того, когда и как социалистическая модификация стоимости сформировалась, как выглядела, чему (и кому) мы обязаны её разрушением и как её, самое главное, восстановить.Коммунист №1,1988, январь, стр. 97-100^ О СТАЛИНСКОЙ МОДЕЛИ СОЦИАЛИЗМА (из доклада) Общее определение СОЦИАЛИЗМА - это строй, при котором человек достигает всей возможной полноты материального и культурного благополучия при помощи только своего собственного добросовестного труда, но не при помощи паразитического присвоения результатов труда своих сограждан. Стоит только вот так спокойно и здраво сформулировать, о чём вообще идёт речь, как делается очевидным, что не может мало-мальски думающий человек, обладающий элементарной врождённой культурой, быть всерьёз противником социализма. Ведь это просто естественное состояние людского сообщества -естественное не в смысле некоей первобытности, а в смысле закономерного и желаемого результата исторического развития. Паразитическое присвоение чужого труда, или его ЭКСПЛУАТАЦИЯ, осуществляется через присвоение материальных условий процесса труда, т.е. через частную собственность на средства производства. То, что частная собственность на материальные условия производительной деятельности - это есть зло, которое порождает неравенство, бесправие, нищету, жизненную беспросветность для огромного большинства нации, это человечеству было известно за много столетий до появления в России РСДРП и Маркса с Энгельсом в Западной Европе. Идея уничтожения частной собственности - это мощная социально-философская традиция, идущая ещё от древнейших времён, и изображать её как «тупик мировой цивилизации», выдуманный, якобы, российскими большевиками, это, по меньшей мере, не-ве-жественно. Мало-помалу пришли к удовлетворительной степени согласия и относительно того, что коль скоро собственность должна стать общей, а ближайшим олицетворением и выразителем общих интересов является государство, то для начала она, по-видимому, должна сделаться государственной. Что же оказалось при осуществлении всех этих замыслов главным подводным камнем, что образовало всю ту многоактную драму или эпопею экономического становления социализма в XX веке, незаконченность которой и послужила одной из причин происшедшего срыва? Дело тут вот в чём. Сказать об общественном устройстве, что ему присуща такая-то форма собственности, это значит сказать не более половины того, что должно быть сказано. У формы собственности есть неотторжимый от неё структурный «напарник», единственно в сочетании с которым она и обретает работоспособность. Этот «напарник»,- это ФОРМА КОНСОЛИДАЦИИ И РАСПРЕДЕЛЕНИЯ ЧИСТОГО ДОХОДА от производственной деятельности, т.е. той самой прибавочной стоимости, новой стоимости, из-за которой и горит обычно весь социально-экономический сыр-бор: откуда она берётся и кому должна принадлежать. Откуда она берётся, об этом со времён создания трудовой теории стоимости тоже, вроде бы, в основном договорились, - что она вырабатывается, производится живым трудом. Но реально она проявляется в экономическом процессе - или (как это чаще всего называют) аккумулируется, консолидируется -весьма прихотливым образом, и её обусловленность живым трудом, её происхождение всецело из затрат живого труда не только не очевидны, а даже совсем наоборот, В реальном экономическом процессе новая стоимость, или чистый доход, обладает свойством как бы «налипать» на тот производственный фактор, который выступает главным объектом частнособственнического присвоения. Если при феодальном строе главным объектом присвоения является земля, то и прибавочный продукт «налипает на землю», принимает форму ФЕОДАЛЬНОЙ РЕНТЫ, в двух её основных ипостасях - барщины и оброка, и только в этом виде он может «выпасть в осадок» из производственного процесса, только в этом виде он может быть из производственного процесса извлечён. «Налипание» чистого дохода на исторически доминирующий фактор производства, в данном случае на землю, и обеспечивает то, что чистый доход попадает в руки господствующему в обществе классу собственников, т.е. в данном случае землевладельцам-феодалам. При капитализме главным объектом частнособственнического присвоения и в этом смысле доминирующим фактором становятся материально-технические средства производства, и чистый доход, соответственно, принимает форму ПРИБЫЛИ, которая складывается, как известно, пропорционально авансированному капиталу, стоимости средств производства, но опять-таки не живому труду. Т.е., как бы «налипает» на капитал. С этим явлением, естественно, необходимо было разобраться, и классики дали ему такое объяснение, что стоимость -это отношение не какое-то абстрактно вневременное, неподвижное, а оно, как и все прочие, исторически видоизменяется, или модифицируется. И таким образом, каждому способу производства, кроме специфической для него формы собственности, присуща и своя специфическая МОДИФИКАЦИЯ ОТНОШЕНИЯ СТОИМОСТИ. Производится новая стоимость всякий раз живым трудом, а вот проявляться на поверхности экономической действительности она может так, что её первичную зависимость от живого труда уловить очень непросто. Такова каждый раз её конкретно-историческая модификация. Вот это фундаментально важный пункт. Всякий новый способ производства достигает надлежащей исторической завершённости и приобретает черты целостного экономического организма лишь тогда, когда развились навстречу друг другу и вошли в определённое системное зацепление между собой не только доминирующая форма собственности, и не только то, что принято называть материально-технической базой, но и соответствующая данному экономическому строю модификация стоимости. Или, что то же самое, форма проявления на данной ступени развития общества ТОВАРНО-ДЕНЕЖНЫХ ОТНОШЕНИЙ. В ПРЕДДВЕРИИ социалистической революции и на первоначальных стадиях становления нового строя у нас в стране бытовало убеждение, что с товарно-денежными отношениями будет покончено если не сразу после революции, то, во всяком случае, довольно скоро. Политика так называемого военного коммунизма и явилась в значительной мере отражением этих настроений, а переход к НЭПу - это было политическое признание того непреложного и быстро обнаружившегося факта, что дело тут обстоит не так просто и что без товарно-денежных отношений пока не обойтись, причём это «пока» может вылиться в весьма длительный исторический период. В.И. Ленин писал в работе «К четырёхлетней годовщине Октябрьской революции»: «Мы рассчитывали, поднятые волной энтузиазма, разбудившие народный энтузиазм сначала общеполитический, потом военный, мы рассчитывали осуществить непосредственно на этом энтузиазме столь же великие ... экономические задачи. Мы рассчитывали - или, может быть, вернее будет сказать: мы предполагали без достаточного расчёта - непосредственными велениями пролетарского государства наладить государственное производство и государственное распределение продуктов по-коммунистически в мелкокрестьянской стране. Жизнь показала нашу ошибку»1). В другой ленинской работе тех же дней читаем: «... новая экономическая политика, по сути её, в том и состоит, что мы в этом пункте потерпели сильное поражение и стали производить стратегическое отступление...» «Новая экономическая политика означает... переход к восстановлению капитализма ...»2). Вся история с НЭПом, если смотреть с высоты сегодняшнего понимания проблемы, заключалась в том, что большевики в России столкнулись с необходимостью,- кроме установления общественной (а ближайшим образом это значит - государственной) социалистической формы собственности, - найти, нащупать в реальной экономической действительности такую объективную закономерность, которая обслуживала бы общественную социалистическую собственность так же, как закон средней нормы прибыли обслуживает собственность частнокапиталистическую. Т. е., преемнику В.И. Ленина на посту руководителя Советского государства предстояло не только решить задачи индустриализации страны, коллективизации села и т.д., но ему предстояло ещё решить кардинальнейшую задачу, задачу задач - это отыскать «парную» к социалистической собственности модификацию отношения стоимости; иначе говоря, выстроить всю социалистическую экономику как СИСТЕМУ, как исторически конкурентоспособную целостность. В период НЭПа отступили к капитализму, но пользоваться сколь-либо длительное время капиталистической модификацией закона стоимости было нельзя: эффект туг мог получиться только самый скоротечный, а затем наступил бы кризис и произошла бы полнометражная капиталистическая реставрация в стране. Надо прямо сказать, что в то время грандиозность этой задачи, да и самый факт её возникновения, что это именно она встала в повестку дня, не были адекватно осмыслены. На глубинном, концептуальном уровне развитие советской экономики на протяжении трёх послеленинских десятилетий определялось логикой решения именно этой проблемы - превратить социалистическую экономику в исторически самостоятельную, исторически суверенную целостность. И интуитивно работа велась в верном направлении, неутомимо и очень энергично. Однако, в официальных документах того периода, в выступлениях руководителей партии и государства и даже, к сожалению, в научной литературе - нигде вот такой чёткой формулировки проблемы и чётко выраженного понимания, что решается именно она, вы не встретите. Только когда задача выстраивания социалистического народного хозяйства как целостной системы уже была практически решена, на закате своей титанической деятельности по строительству Советской Державы И.В. Сталин в своём политическом завещании - в работе «Экономические проблемы социализма в СССР» - попытался дать обобщающую экономико-философскую картину этого поистине эпохального свершения, этого коллективного творения, можно сказать, всего Советского народа. И, увы, лишь спустя несколько лет после смерти И.В. Сталина, в одной из забурливших тогда экономических дискуссий оказались, наконец, произнесены слова, что сталинская так называемая двухмасштабная система цен, это и есть не что иное, как социалистическая модификация стоимости 3). Но было уже поздно, уже подули другие ветры, набирала силу Третья мировая война, а наипервейшей головной болью для геополитического противника в этой войне являлся как раз сталинский экономический механизм. И в результате, когда мы давно уже сидели на руинах этого механизма, то при попытках всерьёз и основательно заговорить обо всём этом, т.е. о социалистической модификации стоимости, на тебя смотрели так, как будто ты им рассказываешь об обратной стороне Луны,- а не об экономической системе, которая тут, у нас, на нашей земле существовала и действовала в полную мощь. И добро бы, если бы только аганбегяны, абалки-ны, белкины, райзберги, отсасоны и иже с ними не желали этого слышать, воспринимать и печатать. Но ведь, что самое удивительное, - и на страницы наших так называемых оппозиционных изданий, мало-мальски читаемых из них, ни одна, например, моя статья на эту тему с 1989 г. так и не смогла пробиться, начиная с известного сборника 1990 г. «Альтернатива», куда из всех деятелей левого движения, писавших и выступавших тогда по экономическим вопросам, только меня, кажется, и не пригласили, а вместо этого по товарно-денежным отношениям и закону-стоимости при социализме опубликовали какую-то чушь. Итак, а всё же,- вот эта задача нахождения адекватной социалистическому строю формы консолидации и распределения чистого дохода, была она действительно решена? Да, она была действительно и, безусловно, решена. Но решали и решили её методом проб и ошибок, скорее эмпирически, чем исходя из четких теоретических предпосылок. Поэтому реконструировать здесь этот процесс, как он шёл в натуре, нет смысла, а давайте сразу встанем минимум на ту точку зрения, с которой И.В. Сталин, как бы полуобернувшись назад, смотрел в 1952 году. В «ЭКОНОМИЧЕСКИХ ПРОБЛЕМАХ СОЦИАЛИЗМА В СССР», прежде всего, расставлены точки над «I» по вопросу о сфере действия закона стоимости при социализме, или, что то же самое, о сфере действия при социализме товарно-денежных отношений, товарного производства, или, что то же самое, это вопрос о СОЦИАЛИСТИЧЕСКОМ РЫНКЕ. Социалистическим рынком является только рынок товаров народного потребления. Рынка рабочей силы в социалистическом обществе нет, средства производства тоже перестали быть товарами, о земле и заикаться не проходится. По Сталину, если кто-либо полагает, будто мы должны восстановить у себя все экономические категории буржуазного строя, раз уж нами признано существование товарного производства при социализме, - эти люди глубоко заблуждаются. Наше товарное производство коренным образом отличается от капиталистического. Стоимость - категория историческая, 4) форма её проявления в наших условиях совсем иная, чем в условиях частнособственнического присвоения средств производства. Закон стоимости,- пишет Сталин,- у нас «ограничен и поставлен в рамки».5) Правда, И.В. Сталин не употребляет самого этого термина - «социалистическая модификация стоимости», но по существу, однозначно и бесспорно, им излагается именно этот подход. А что такое есть, вообще говоря, товары народного потребления? Потребительские товары, это есть средства воспроизводства рабочей силы; это непосредственные и ближайшие заместители или представители живого труда в системе стоимостных отношений. Ведь сам труд, как известно, ни стоимости, ни цены не имеет. Из разграничения продукции народного хозяйства на товары и нетовары вытекает ряд важных следствий. Первое - это то, что стоимость прибавочного продукта, или чистый доход может теперь консолидироваться вообще, строго говоря, только в ценах на товары народного потребления. Это получается просто потому, что только они экономически являются товарами и только у них имеется цена в собственном смысле слова, т.е. цена не как некая условно-расчётная, а как экономически значимая, критериальная, если можно так выразиться, величина. А ведь чистый доход и есть не что иное, как разница между ценой и себестоимостью. Где нет экономически значимой цены, там и дохода экономически обоснованного не будет. Кстати, здесь хотелось бы предостеречь от расхожего предрассудка, будто на социалистическом рынке потребительских товаров никто никогда не руководствовался законом спроса и предложения, цены брались с потолка, и это, вроде бы, так и надо. Закон равновесия спроса и предложения на социалистическом товарном рынке действует неукоснительно, цены этого рынка носят объективный характер, и когда с этим считались, то имели полные прилавки при снижающихся ценах, а когда не считались, то и получался дисбаланс товарно-денежного оборота, отложенный спрос на сберкнижках, сверхнормативные запасы товарно-материальных ценностей на складах и прочие неприятности. Но виноват в этом был не социализм, а люди, которые упорно пёрли против его объективных закономерностей. Второе следствие - это то, что между товарами и нетоварами в этом случае естественно возникает ещё одно различие, и они начинают различаться между собой как продукция общественно-конечная и общественно-промежуточная. Но иначе и быть не может, потому что, если в целостном экономическом организме общества ещё имеется рынок, в какой угодно форме, если общество без рынка еще' не в состоянии обойтись, то ЭКОНОМИЧЕСКИ нет никаких других вариантов, кроме как считать конечным общественным продуктом только и именно то, что реализуется посредством рынка, а то, что до рынка не доходит, реализуется по каким-то иным правилам,- это всё попадает в общественно-промежуточный продукт. Итак, в принципе у нас вся продукция производственно-технического назначения,- за исключением небольшой её части, которая продаётся населению наравне с другими потребительскими товарами,- в остальном вся она ЭКОНОМИЧЕСКИ попадает в разряд общественно-промежуточной продукции, и критериальной величиной для неё становится себестоимость, а не цена. И третье следствие. Хотя стоимость прибавочного продукта создаётся всеми работниками материального производства, но окончательно она «созревает» для общества и выпадает в осадок из экономического процесса, аккумулируется только на потребительском рынке, или, как раньше часто говорили, «не в сфере производства, а в сфере обращения». В производственных же ячейках по ходу, так сказать, следования созревающей новой стоимости через различные звенья общественно-технологической цепочки на рынок, в производственных ячейках как таковых стоимость прибавочного продукта не формируется. Конечно, это модель идеальная, и в действительности всё обстоит далеко не так прямолинейно. А теперь самое время вспомнить, что В.И. Ленин, поясняя сущность социализма, неоднократно обращался в своих трудах к аналогии между целостностью социалистического народного хозяйства и различными формами крупнокапиталистических промышленных объединений. Так, в «Государстве и революции» он говорит о социалистической обобществлённой экономике как о едином «всенародном государственном синдикате».6) Широко известно и ленинское уподобление обобществлённого хозяйства «государственно-капиталистической монополии, обращённой на пользу всего народа».7) И вот, если мы теперь посмотрим, к чему мы пришли в поисках социалистической экономической системности, то мы увидим, что у нас, действительно, всё народное хозяйство «завязалось» в некое подобие гигантского многоотраслевого концерна, или «всенародного синдиката». Синдикат выходит на рынок с определённой конечной продукцией, и только в цене этой продукции содержится вся та прибыль, которую ему суждено из своей совокупной деятельности извлечь. Потом суммарная прибыль делится на всех участников технологической цепочки. Но никому там в голову не придёт формировать прибыль в цене промежуточного продукта, хотя бы полуфабрикат двадцать раз переходил внутри объединения от предприятия к предприятию и хотя бы предприятия были друг от друга отделены, как говорится, морями-океанами. Всё равно промежуточный продукт будет передаваться от звена к звену по «бесприбыльным» трансфертным ценам, приблизительно равным себестоимости. Вот такой «всенародный синдикат» фактически и образовался у нас в экономике на протяжении 30-х - 40-х годов. В этом «синдикате», или едином народнохозяйственном комплексе, как промежуточную продукцию нужно было рассматривать продукцию производственно-технического назначения, а в роли конечной продукции фигурировали товары народного потребления. Продукция производственно-технического назначения не продавалась, она фондировалась, т.е. распределялась по каналам материально-технического снабжения. Цены на неё устанавливались единообразно, чуть выше себестоимости - себестоимость плюс так называемая минимальная прибыль, в пределах нескольких процентов от себестоимости. Снижение себестоимости выступало одним из главных планово-оценочных показателей, на основе снижения себестоимости снижались оптовые цены, и таким образом создаваемый в материальном производстве чистый доход как бы продавливался по общественно-технол***^ О ГОСУДАРСТВЕННОМ КАПИТАЛИЗМЕЧТО такое вообще государственный капитализм? Государственный капитализм - это такой уклад, когда государство выступает как некий солидарный, совокупный частный собственник, как некий ас