Александр Малышев Журнал политической мысли России ^ 2006. №1 О характере политического режима в России 28.01.2006 Говоря о политическом режиме, следует оговориться, что это понятие имеет ряд сходных, но не повторяющихся определений. Авторы наиболее монументального на сегодняшний день в нашей стране политологического издания1 справедливо отмечают, во-первых, синонимичность понятий 'режим' и 'политический строй' - в том случае, когда режим определяется как метод правления, как конституционный аспект организации политической системы; во-вторых, показывают возможность понимания режима как совокупности открытых к переменам параметров политического строя; в-третьих, как источник правления, властный авторитет, что позволяет соединять понятие 'режим' не только с конкретным государством, но и с конкретным носителем государственной власти ('режим де Голля', 'режим Лукашенко', 'режим Ельцина'). Морис Дюверже и Рой Макридис, интерпретируя эти положения, подчеркивают, что при одной и той же политической системе возможны различные политические режимы. Наше Отечество, как нам кажется, является ярким подтверждением правоты этих выводов. Вопрос о характере режима в советский период для самих граждан СССР не был актуальным, ибо определение его давалось и Конституцией, и партийными документами. Формирование же нового государственного образования - Российской Федерации выдвинуло вопрос идентификации режима на одно из важнейших мест и в теоретических, и в политических дискуссиях. Сегодня уже трюизмом является понимание того, что декларированный в Конституции строй не равнозначен реальной организации политической системы2. Как Конституция 1936 года, внешне одна из самых демократичных в мире, не отражала практики методов правления в СССР, так и Конституция 1993 года во многом не адекватна реалиям сегодняшней политической жизни. За последние годы сформировались два лагеря участников дискуссий на эту тему. Сторонники режима не устают подчеркивать его демократизм, критики отмечают все более явный крен политического строя России к авторитарной модели. Следует отметить, что в дискуссиях прослеживается динамика: если в 2001 году заявление 'Яблока' о том, что в стране 'фактически сложилась бюрократическая авторитарная система' 3, оценивалось как экстремистский выпад, а только введенное в оборот понятие 'управляемая демократия'4 рассматривалось как политический ярлык и гневно отвергалось сторонниками Кремля, то к концу первого президентского срока Путина даже среди идеологов партии власти это выражение не вызывало идиосинкразии. Более того, появилась серия публикаций, обосновывающая необходимость 'управляемой демократии', определяющая авторитаризм как наиболее эффективный режим для демократического транзита, утверждающая, что большинство либеральных программ воплощалось в жизнь нелиберальными президентами. В качестве доказательства такого вывода делается ряд обоснований, каждое из которых выглядит логично-бесспорным. Во-первых, народ как носитель политической власти, demos, у нас еще не сложился. Ведь демократия в ныне развитых странах проходила длительный период широкого цензирования страт общества, которые законодатели считали недостаточно ответственными (ограниченно дееспособными) для участия в выборах по признакам грамотности, оседлости, имущественного или социального положения5. Только во второй половине XX века большинство населения этих стран получило избирательные права (в Швейцарии, например, женщины были допущены к выборам только в 1961 году). Этот весьма длительный период роста объяснялся и сокращением неграмотных и неимущих, экономически и социально несамостоятельных граждан в ходе социального прогресса, и общим ростом политической культуры граждан. В России же переход к демократии и минимальное цензирование избирателей (по возрасту, гражданству и медицинской дееспособности) произошло практически моментально, приведя в категорию избирателей огромные массы политически безответственных людей. Отсюда и во многом алогичные результаты избирательных кампаний (наподобие прохода в первую Думу мощной гендерной фракции 'Женщины России' или полумиллионного пакета голосов, полученных в 1995 году шуточной Партией любителей пива). Введение более жесткого избирательного цензирования по опыту ранних демократий политически неприемлемо в России. Формирование политической культуры граждан - дело долгое. В низах культурная перестройка еще в самом начале. Смерть старых стереотипов сознания происходит при слабости или отсутствии новых, что порождает аномичный хаос. Кроме того, чтобы преодолеть его, нужно прежде всего обеспечить экономические предпосылки независимого и ответственного голосования, то есть создать мощный средний класс (и, конечно, развитое гражданское общество), что требует длительного периода и больших усилий. Поэтому единственно разумной формой политического режима на современном этапе выглядит именно 'управляемая демократия' (Макс Вебер называл такой режим 'мнимый конституционализм'). В подтверждение подобных выкладок приводятся многочисленные цитаты - от популярного литературного и кинематографического героя Эраста Фандорина6 до классиков политической мысли7. Кроме того, данная парадигма обосновывается многочисленными примерами из истории нашей страны (Петр Первый, Александр Второй, Столыпин, Сталин), других, ныне благополучных стран (многолетние диктатуры Ли Сын Мана, Пак Чжон Хи и Чон Ду Хвана в Корее, Чан Кайши на Тайване, Пиночета в Чили). Во всех этих случаях политический авторитаризм создал так называемый коридор возможностей для успешного проведения модернизационных преобразований. По сути, и чрезвычайно большие полномочия президента РФ, заложенные в Конституцию, объяснялись необходимостью защиты реформ. Однако первый президент России в силу ряда обстоятельств не использовал свои возможности для активизации реформ. В связи с этим сторонники сильной президентской власти связывают свои надежды с новым главой государства, который первый президентский срок начал с выстраивания 'вертикали власти'. Надо напомнить ситуацию, сложившуюся в 1999 году вокруг путинского предшественника. Антипрезидентские настроения демонстрировали практически все социально-властные институты общества; Государственная Дума возбудила и почти довела до финала процедуру импичмента; Совет Федерации отказывал президенту в отставке с поста генерального прокурора Юрия Скуратова (неудачно помывшегося в бане с девочками); премьеров приходилось менять чуть ли не каждый квартал, ибо они демонстрировали повышенную амбициозность; среди региональных лидеров оппозиционность была в моде, и ее активно проявляли Александр Лебедь, Аман Тулеев, Эдуард Россель, Минтимер Шаймиев, Кирсан Илюмжинов, Юрий Лужков и ряд других влиятельных политиков; наконец, ряд финансово-промышленных магнатов ('олигархов') чуть ли не ногой открывали двери в кремлевские кабинеты. В этих условиях задача укрепления легитимности власти Путина путем жесткой борьбы с потенциальными конкурентами была жизненно важной, требовала чрезвычайных усилий и не оставляла ни времени, ни ресурсов для решения других задач. Первый политический проект Путина, однако, не сводился к созданию семи федеральных округов и назначению полпредов (новоявленных генерал-губернаторов), а был началом более широкой программы. Усилиями Кремля была изменена политическая система России. Итогом чего стала ликвидация самостоятельности и ответственности всех институтов государственной власти, кроме президентского8. Прежде всего был кастрирован парламент. Новая модель формирования Совета Федерации не только превратила его в конгломерат фигур несамостоятельных и во многом случайных (вышедшие в тираж политики, менеджеры крупных компаний, футбольные тренеры, офицеры спецслужб), не только отстранила от представительства на федеральном уровне реальных носителей власти на местах - губернаторов и спикеров региональных парламентов9, но и выхолостила конституционное содержание деятельности российского сената. Для ликвидации даже минимальной оппозиционности Государственной Думы был использован иной рецепт, в большей степени политтехнологический, чем правовой. На первом этапе 'брак по расчету' пропрезидентской фракции 'Единство' с недавно оппозиционным 'Отечеством', подкрепленный союзом с депутатской группой 'Российские регионы' Олега Морозова при дружественном нейтралитете группы 'Народный депутат' Геннадия Райкова и (во многом) фракции ЛДПР, уже к 2001 году создали уверенное большинство сторонников Кремля. В новом составе Думы действовала единая партия власти, получившая на выборах только треть голосов, но путем закулисных маневров сформировавшая фракцию конституционного большинства. Дисциплинированные члены 'Единой России' обязаны выполнять решения своего лидера - Бориса Грызлова, который принимает их после консультаций в администрации президента. В этих условиях три другие фракции - 'Родина', КПРФ и ЛДПР - не имеют реальных механизмов воздействия на принятие законодательных решений и являются ширмой для диктата одной партии. В результате реформ Путина Федеральное Собрание функционирует как полностью подконтрольный однопалатный парламент. Тем самым размывается основополагающий конституционный принцип разделения властей и его органическое дополнение - функциональные и организационные размежевания палат, а также разделение власти исполнительной и законодательной. Кроме того, следует подчеркнуть, что лишение регионов эффективного политического представительства приводит к разобщению федеративного государства, ухудшению качества выборного законодательства. Как бы то ни было, со стороны парламента угрозы власти президента сегодня нет. Ряд жестких мер по отношению к плутократам (так правильнее называть 'олигархов') вывел наиболее известных из них за пределы политической сцены - Гусинский и Березовский в далеком зарубежье и практически забыты россиянами, Ходорковский в тюрьме, прочие демонстрируют высокую степень лояльности. Региональных лидеров как следующую группу оппонентов выводили из состояния потенциальной опасности президенту многофакторными методами. Начался этот процесс, по мнению правоведа Владимира Гулиева10, фактическим пересмотром Конституции: образованием федеральных округов, не предусмотренных ею. Почти одновременно началось и законодательное устранение региональных лидеров из верхней палаты парламента и предоставление президенту права в исключительных ситуациях снимать всенародно избранных губернаторов и мэров. Конечной точкой в этом процессе явились поправки в законодательство, отменяющие всенародные выборы губернаторов. Административно-законодательные реформы сопровождаются мощным экономическим нажимом на регионы11, большинство из которых в России стали дотационными; активным вовлечением глав регионов в состав партии власти; использованием в отношении ко все еще избранным губернаторам административного ресурса (организация провала неугодного губернатора на очередных выборах либо возбуждение против него уголовного дела при одновременных преференциях лояльным губернаторам, что позволяет им находиться у власти и три, и четыре срока подряд). Результат в целом был успешен - региональные лидеры Лужков, Шаймиев, Россель, Тулеев и другие бывшие фрондеры дружно вступили в пропрезидентскую 'Единую Россию', поддержали замену своих выборов процедурой назначения и всячески выказывают симпатии федеральной политике12. Отношение с правительством у главы государства никогда не сопровождались политическими трениями. Обладая по Конституции правом снимать и назначать не только премьера, не только ключевых министров (иностранных дел, силовиков, руководителей информационных ведомств), но и других членов правительства, президенты давно превратили высший орган исполнительной власти в 'мальчика для битья' за случающиеся провалы. Но даже такое подчиненное положение правительства не снимает потенциальную угрозу для президента. Отсюда и неожиданное отстранение набиравшего политический вес Касьянова и замена его малоизвестной фигурой Фрадкова, и появление спустя полтора года противовесов ему в виде новых вице-премьеров Медведева и Иванова. Как видим, по этому вектору легитимация осуществляется чисто административным путем (хотя, заметим, сама административная реформа такими назначениями сводится к нулю). Говоря о механизмах воздействия Кремля на судебную ветвь власти (вкупе с прокуратурой), надо напомнить, что именно в последние годы появился термин 'басманное правосудие', механизмы которого усвоили судьи не только этого, но и других федеральных судов. Помимо все большего распространения среди судей коррупции и подконтрольности власти и бизнесу13, отметим: малой эффективности судебной власти способствует и то, что суды вынуждены принимать решения, опираясь на некачественные и взаимопротиворечивые законы и такие же непродуманные и несогласованные поправки к ним. Наконец, Кремль решил радикально изменить свои отношения и с институтами гражданского общества. Ужесточение законодательных рамок создания и деятельности политических партий, формирование Общественной палаты14, ситуация вокруг закона о некоммерческих организациях должны привести, по замыслам организаторов этих процессов, к появлению предсказуемой политической системы. Не берусь судить, насколько эта система будет эффективна, однако она принципиально противоречит конституционным основам Российской Федерации15. Активно свертываются все формы проявления народного суверенитета (прежде всего это проявилось в фактической невозможности референдумного волеизъявления, в сокращении выборности институтов представительной власти и в реальном лишении беспартийных граждан пассивного избирательного права на выборах в Государственную Думу). Принципы федерализма все более уступают унитаризму. Механизмы правового государства подменяются методами полицейского государства. Нарастает опасность клерикализма. Поле плюрализма стремительно сужается. И самое главное - Россия не может быть сегодня названа социальным государством. Проблема как раз в том, что свертывание демократических механизмов в 'путинскую пятилетку' не компенсировалось ни модернизационными реформами, ни ростом благосостояния граждан. Кремль, Белый дом и Охотный Ряд, конечно, используют всю совокупность пропагандистских технологий для создания представления об успешности властных усилий. Обществу предлагаются те или иные национальные проекты как рецепты решения сложнейших задач. Однако уверенности в их реализации нет даже у высшего звена политической власти. А с учетом того, что современный политический класс имеет минимальную степень доверия населения и крайне низкие квалификационные показатели, будущее рисуется не радостное. С точки зрения огромных масс российских граждан (или обывателей), характер режима, по большому счету, не может являться сутью принципиальных разногласий. Какая бы форма правления (монархия, парламентская, полупрезидентская или президентская республика), какой бы режим - авторитарный, демократический или олигархический - ни были сконституированы в России, это не дает ответа на вопрос об эффективности модернизационных изменений. А народ заинтересован как раз в продукте модернизации - улучшении своей жизни. Будет ли это достигнуто путем распашки целинных и залежных земель (как при Хрущеве), посредством программы 'ускорения' (как при Горбачеве), с помощью 'шоковой терапии' 1990-х или удвоения ВВП 2000-х - не важно. Как не важны ценности демократии для благополучных жителей авторитарных Брунея, Саудовской Аравии или Сингапура. Однако утверждения о том, что именно авторитаризм наиболее эффективен для модернизации страны, на наш взгляд, некорректны16. Сторонники авторитаризма умалчивают о его неудачах. Подчеркивается, например, благополучие Объединенных Арабских Эмиратов, но не упоминается о плачевном положении соседнего Омана. А ведь и там и там - авторитарные режимы. Успешность модернизационных реформ напрямую связана не с авторитаризмом власти, а с ее волей, подкрепленной стратегической разработанностью программы модернизации. Относительная либерализация режима при Александре Втором способствовала большему успеху преобразований, чем жесткий авторитаризм его отца. А захлебнувшаяся перестройка не стала успешной модернизацией не вследствие процессов демократизации, а из-за отсутствия четкой продуманной позиции и воли последнего генерального секретаря. Анализ корреляционных связей авторитаризма и модернизации позволяет вычленить те из них, которые отсутствуют в современной России (а в истории Петровских реформ, чанкайшистского Тайваня или пиночетовской диктатуры в Чили имели место). Это прежде всего продуманная стратегия модернизации и наличие квалифицированной элиты, преданной этой стратегии и способной ее реализовать. Именно эти факторы (наряду с легитимностью государя, социальной поддержкой, пропагандистским обеспечением и пр.) делает авторитаризм успешным в контексте модернизационных реформ. Согласитесь, однако, что подобные условия нужны и при модернизационных процессах в условиях демократии - примером тому могут быть японское и германское 'экономические чудеса'. Однако демократические механизмы обладают очевидным преимуществом конкурентности и транспарентности - как в процессах рекрутирования и деятельности элиты, так и в выдвижении, определении методов и механизмов осуществления программно-стратегических целей. Неуспех российских модернизационных преобразований, по нашему мнению, объясняется отстраненностью, отчуждением широких слоев граждан от управления общественными проблемами. Происходит олигархизация власти, когда в политике все большее место занимает элита, разговаривающая языком политических, административных, силовых и т.п. ресурсов. Народ, не имеющий таких ресурсов, оттесняется от участия в политике. Публичная политика понижается в статусе. Нормальные демократические механизмы социализации элит в России либо отсутствуют, либо деформированы. Применительно к режимам 'управляемой демократии' ('луи-бонапартизма', 'просвещенного абсолютизма', 'направляемой демократии', 'демократического термидорианства' и т.п.) значение элит возрастает многократно. Авторитарный правитель в условиях отсутствия (или недостаточности) общественного контроля вынужден либо доверять фаворитам решение важных и принципиальных вопросов, либо подвергать их жесткому личному контролю. Драма нынешнего президента заключается в слабой кадровой базе. Есть, собственно, только два источника кадрового резерва - силовики17 (сегодня почти каждый второй руководитель управленческих структур - человек в погонах, пусть даже находящийся в резерве) и питерские - те, с которыми Путин учился или работал в городе на Неве. Очень часто кадровый голод приводит к появлению на важных государственных постах людей случайных и некомпетентных. Слабая кадровая обеспеченность приводит, как отмечала одна из центральных газет, 'к победному возвращению стиля тотальной усредненности и принудительной глупости, дух свободной игры заменяется стихией склоки и скандала'. Последнее демонстрируют нам все без исключения структуры власти - от парламентских палат до проправительственных СМИ. Впрочем, оценки качества современной элиты (а точнее, правящего политического класса) аргументированно даются рядом российских исследователей18, подтверждаются социологическими замерами19 и многочисленными примерами из жизни. Добавлю только одно соображение - отсутствие базового образования20 и предварительного опыта работы21 сочетаются с поразительной общегуманитарной, я бы сказал, мировоззренческой неграмотностью. Так, заместитель генерального прокурора РФ Владимир Колесников на своих многочисленных пресс-конференциях, игнорируя принцип презумпции невиновности, называет авторитетных людей - бизнесменов, политиков, действующих губернаторов - преступниками. Например, давая негативную оценку одному из северокавказских сепаратистов, Колесников подчеркнул, что тот - 'ярый ваххабит', забыв, по-видимому, что Конституция провозглашает религиозное разнообразие и веротерпимость. Спикер нижней палаты Борис Грызлов славен замечательной фразой о том, что парламент - 'не место для политических дискуссий'. А его коллега из верхней палаты, забыв о федеративном характере нашего государства, убеждал слушателей, что глав регионов назначают во многих странах мира, 'например, во Франции'. Об уровне подготовленности законодателей к их основной деятельности можно судить и по законам, что выходят из стен парламента. Герберт Спенсер отмечал, что 'некомпетентный законодатель постоянно увеличивает человеческие страдания, пытаясь их уменьшить' 22. А ведь политический класс не только олицетворяет государство, создает фон деятельности президента, но и часто пытается играть самостоятельную роль. Оценивая современные параметры политического режима России, следует признать не столько авторитарную, сколько олигархическую его сущность. Реально государство не обладает полным суверенитетом ни с позиций 'многонационального народа России', который Конституция декларирует как 'единственный источник власти', ни с позиций президента, которому Основной закон дает широчайшие полномочия. Реальную власть в стране, как и в 1990-е, осуществляют олигархические кланы. Их спецификой на современном этапе стала интеграция политических, бюрократических, плутократических, милитократических23 и криминальных элементов. Кланы эти ведут активнейшую борьбу за реальную власть. Формирование обширного слоя назначаемой элиты создало для нынешнего политического класса и самого президента ловушку-2008. Для сравнения: в 2008-м завершатся полномочия двух президентов - американского и российского. Вместе с Бушем политический Олимп покинут несколько десятков, может быть, сотен чиновников - от референтов и секретарей до министров и руководителя аппарата президента. Уход Путина вызывает лавину отставок - правительства, администрации президента, его полпредов, назначенных губернаторов, а отставка последних вызовет отставку и их подчиненных, а также членов Совета Федерации. Апокалипсическая картина всеобщих отставок незримым ужасом витает над нашим политическим классом и заставляет крайне нервно реагировать на заявления Путина о том, что он не будет нарушать Конституцию24 и разрабатывать самые изощренные способы решения проблемы-2008. Автору довелось познакомиться с 12 вариантами таких решений - от изменения Конституции РФ до создания нового государства Руссобелии с президентом Путиным во главе. Но каждый из них таит в себе новые проблемы. Сам Владимир Путин, как представляется, искренен в заверениях о верности букве и духу Конституции. Из трех возможных площадок для Путина после марта 2008-го - сохранение поста президента, получение другой политической должности (премьер-министр, лидер правящей партии и т.п.) или ухода в неполитическую сферу (не случайно столь активны сегодня действия по созданию нового российского нефтегазового гиганта) - он, скорее всего, выбрал бы третью. Однако олигархические кланы это считают эгоистичным. Прежде всего нет уверенности в лояльности преемника, да и сама его фигура сегодня не выбрана. Первый президент в последние годы правления один за другим перебирал варианты преемника - Черномырдин, Чубайс, Немцов, Кириенко, Примаков, Степашин. В кадровой политике второго президента тоже ощущается поиск подобной фигуры - Фрадков, Жуков, Козак, Иванов, Медведев: Назначение двух последних на вице-премьерские посты вызвало обсуждение их будущей роли именно в качестве преемника. А поручения (реформа армии и национальные проекты) рассматриваются как тест на пригодность к роли наследника. Возможно, такая трактовка и справедлива, а возможно, решение еще не принято либо принято, но хранится в тайне. Вывод тем не менее очевиден - нынешний политический класс не может допустить случайности в исходе столь важной процедуры. Мои критические стрелы в адрес авторитарно-олигархического крена нашей политической системы, конечно, не означают идеализации демократии - и в ее российском варианте, и в зарубежных. Аксиомой современной политологии стало признание дефектности большинства существующих демократий. В мире нет идеальных, чистых демократических режимов, любая демократия несовершенна. Современная демократия и не призвана создавать совершенное общество. Алексис де Токвиль 170 лет назад писал: 'Еще не найдено политическое устройство, которое в одинаковой степени благоприятствовало бы процветанию всех классов, составляющих общество'. Спустя век протестантский теолог Рейнхольд Нибур определил демократию как 'нахождение приблизительных решений неразрешимых задач'. А наш современник Михаил Делягин предупреждает: 'Необходимо сознавать, что демократия в формальном, западном понимании устойчива и эффективна, лишь когда вырастает из массового, повсеместного благосостояния. Униженные и оскорбленные склонны применять формально демократические институты для мести, а не для созидания и из-за концентрации сил на простом выживании не имеют возможности осознать последствия решений общенационального масштаба, в принятии которых они вовлекаются этими институтами' 25. Стоит согласиться и с другим выводом Делягина: 'Демократия нужна не потому, что она наиболее приятна для образованной и наиболее обеспеченной части общества, но потому, что она наиболее эффективная система управления, опирающаяся на наибольшую конкурентоспособность и добивающаяся наибольшего благосостояния его членов'. Не останавливаясь на различных негативных аспектах свертывания демократии (экономическая стагнация, социальная аномия, информационная закрытость, полицейский произвол и т.п.), укажем на важнейший, с нашей точки зрения, момент. Он связан с выбором приоритетов в дальнейшем развитии России в условии постиндустриального общества. Анализ модернизационных переходов в различных странах и эпохах показывает, что только понимание новых приоритетов и подготовка мер в ответ на новые вызовы позволяет государству успешно пройти транзитное преобразование. Страны (и режимы), не осознавшие эти вызовы и эти приоритеты, остаются аутсайдерами в новом мире. Так произошло с Испанией, Португалией и Османской империей в XVII - XVIII веках, так могло произойти с Японией в XX веке, так может произойти с Россией XXI века. Гарантией того, что этого не произойдет, может быть только активное привлечение творчества масс во все сферы общественной жизни, то есть демократия. Демократия - системное понятие. Классик и практик китайских модернизационных реформ Дэн Сяопин писал: 'При хорошей системе даже плохие люди не могут вершить зло, но если система плоха, тогда даже хорошие люди не могут творить добро и вынуждены вершить зло'. Примечания. 1 См. Категории политической науки. Учебник / под ред. А. Мельвиля. - М.: МГИМО, РОССПЭН, 2002. С. 151. 2 Совершенно справедливо современные политологи и правоведы определяют Конституцию не как отражение реалий, а как свод намерений государства. 3 За что и как борется 'Яблоко'. Первоочередные задачи государственной политики России в начале XXI века. Материалы для подготовки программы партии (одобрено Центральным Советом Объединения 'Яблоко' 10.06.01. - М.: ЭПИцентр, 2001. С. 6. 4 См. Третьяков В. Диагноз: управляемая демократия / Независимая газета, 13.01.2000. 5 Напомним, что демократия по Платону - это 'власть самостоятельных и вооруженных (то есть ответственных, адекватных) граждан'. 6 Дискутируя о будущности России 1877 года в 'Турецком гамбите', главный герой говорит: 'Демократический принцип ущемляет в правах тех, кто умнее, талантливее, работоспособнее, ставит их в зависимость от тупой воли глупых, бездарных и ленивых, потому что таковых в обществе всегда больше'. 7 Аристотель относил демократию к 'неправильным' режимам. А американский исследователь XX века Кристофер Лэш в работе 'Восстание элит и предательство демократии' ставит радикальный вопрос: 'Заслуживает ли демократия того, чтобы выжить?'. Он пишет: 'При всей внутренне ей присущей привлекательности демократия - это не самоцель. О ней нужно судить по ее успеху в производстве лучшего продукта, лучших творений искусства и науки, лучшего образца нравов'. 8 Подготовленный в октябре 2005 года институтом 'Общественная экспертиза' доклад о деятельности российского парламента с декабря 2003 по июль 2005 года содержит вывод о том, что в России в этот период произошел антиконституционный переворот (см. Независимая газета, 11.10.05). 9 Создание таких консультативных органов, как Государственный Совет и Совет законодателей, несмотря на звучные названия, не могут заменить реального представительства региональных элит в федеральных органах власти. 10 См. Политический журнал, 2003, ?3. С. 77. 11 Последними примерами этого плана являются отмена принципа 'двойного ключа' в распоряжении недрами и 'сброс' монетизации льгот на регионы. 12 Показательны неоднократные критические выпады Амана Тулеева против тех или иных действий правительства, непременно сопровождаемые заверениями в правильности генеральной линии президента. 13 'Российская газета' 11.02.03 писала: 'По неофициальным данным, до четверти всех возбуждаемых уголовных дел до сих пор носит заказной характер', об этой угрозе говорил председатель Верховного Суда РФ Вячеслав Лебедев. 14 С нашей точки зрения, при ее создании нарушена сама методология процесса взаимодействия государства и гражданского общества. Игорь Клямкин справедливо отмечает, что общественный договор потому и общественный, что это не договор общества с государством, а договор различных сегментов общества о том, каким оно хочет видеть государство. 15 Недавно КПРФ в содружестве с бывшим помощником президента РФ Михаилом Красновым выпустила массовым тиражом текст Конституции РФ. Жирным шрифтом набраны статьи и фрагменты Основного закона (68 из 137 статей), которые, по мнению составителей, не реализуются. 16 Аргументированную критику такого подхода дают, например, Борис Немцов и Владимир Кара-Мурза (см. их статью 'Путинский путь - прорыв или тупик?' // Независимая газета, 23.05.03). 17 Опрос ВЦИОМа, проведенный 17-21.07.03 показал, что 51% респондентов считают основной опорой президента силовиков (работников спецслужб, армии и МВД). На втором и третьем месте по степени поддержки называются 'семья', бюрократия и директорский корпус //Независимая газета, 13.08.03. 18 Назовем прежде всего работу Ольги Крыштановской 'Анатомия политической элиты' (М.; Захаров, 2004) и ее статьи в периодической печати. 19 По мнению 47% опрошенных социологами ФОМа 16.04.04, чиновники федеральных органов управления в целом работают 'плохо'; по мнению трети россиян (35%) - 'удовлетворительно'. И только 3% респондентов считают, что в целом чиновники этого уровня 'хорошо' справляются со своими обязанностями. Сегодняшние замеры не показывают улучшения рейтинга власти. Опрос Аналитического центра Юрия Левады, проведенный в ноябре 2005 года, дает сходные оценки: только 6% опрошенных считают российскую власть эффективной и компетентной. 20 В составе кабинета Фрадкова Антимонопольную службу возглавляет биолог, природоохранную - железнодорожник, геологическую - ветеринар, а Пенсионный фонд - генерал ракетных войск. 21 Прежде всего у руководства Высшего арбитражного суда РФ, но примеры можно продолжить. 22 Спенсер Г. Грехи законодателей // Социологические исследования, 1992, #2. С. 131. 23 Силовики, питерские чекисты. 24 Один из губернаторов, комментируя публично высказанное Путиным обещание не идти на новый президентский срок, назвал такое решение эгоистичным, 'президент не думает о народе'. 25 Фельдпочта, 2004, #21(33). С. 8.