Реферат
«Буддизм-ламаизм вТибете и Монголии»
Среди всех разновидностей и направлений буддизмапредставляет особый интерес завоевавший господство в Тибете и Монголии ламаизм.Следует отметить, что это наименование не принадлежит адептам данной религии,оно дано ей европейскими исследователями; в его основе лежит термин «лама»,обозначающий священнослужителя религии, буквальный перевод этого слова — «вышенет».
В Монголию ламаизм проник в XVI—XVII вв. из Тибета, именнопоследний является колыбелью этой религии. О времени появления буддизма вТибете имеются разноречивые сведения, некоторые из них датируют это событие V в.На историческую почву наука становится в данном вопросе лишь с царствования вТибете Сронцзангамбо, приходившегося на время примерно с 620 по 650 гг.
Тибет, окруженный со всех сторон высочайшими горнымихребтами, суровый по климату, находился в относительной изоляции от соседей.Примитивное горное земледелие в сочетании со скотоводством, местами кочевым, струдом обеспечивало скудный жизненный уровень населения, подвергавшегосяинтенсивной эксплуатации со стороны феодалов, которые владели основнымимассивами обрабатываемой земли. Распространенные религиозные представления икульты составляли так называемый бон, довольно типичную систему полидемонизма ишаманизма. Буддизм проник в Тибет из Индии, откуда в Уи VI вв. населениесеверных районов переселялось в соседние страны; какие-то контингенты его просачивалисьчерез южные перевалы в Гималаях на территорию Тибета. Может быть, есть доляистины в сообщении о том, что индийские буддисты пытались обратить в свою веруцаря Латотори, что вызвало сопротивление со стороны населения и шаманов. Толькочерез 100—200 лет царь Сронцзангамбо, видимо, по политическим соображениям,принял буддизм в качестве государственной религии и сделал все от негозависящее для распространения буддизма среди населения! Это дало емувозможность завязать необходимые матримониальные связи, взяв себе двухжен-буддисток из Непала и Китая. Царь вел широкую завоевательную политику,объединив под своей властью не только весь Тибет, ранее раздробленный, но и рядсоседних государств, включая Непал и Ассам. Очевидно, при помощи буддизма можнобыло идеологически скреплять созданную из разнородных элементов империю, темболее что эта идеология проповедовала полное подчинение властям и непротивлениезлу. Для тех же из завоеванных стран, в которых буддизм был и раньшераспространен, переход завоевателей в эту религию был дополнительным аргументомв пользу подчинения им.
Хотя тибетские источники изображают буддизацию страны приСронцзангамбо событием сверхъестественного значения, а царя описывают какисключительно могущественного деятеля (воплощение Авалокитешвары!), обращениенаселения в буддизм было трудным процессом, затянувшимся на несколько столетий.Даже из скупых сохранившихся источников видно, с какой внутренней борьбой этотпроцесс был связан. Лет через сто после царствования Сронцзангамбо, в периоддетства царя Тисронг Детзана, при дворе и, очевидно, по всей стране началисьволнения, направленные против буддизма: храмы уничтожались, священные книгизарывались в землю или сжигались, чудотворные «чу» (статуи богов и святых)истреблялись. Главное же последствие антибуддистской реакции заключалось в том,что монастыри лишались их земельной собственности, которая передаваласьсветским феодалам. Достигнув совершеннолетия, царь Тисронг сумел, однако, нетолько реставрировать все потерянное буддизмом, но и завоевать для него новыепозиции. Разумеется, такого успеха ему удалось добиться благодаря не толькособственной энергии, но и прежде всего тем экономическим и военно-политическимпозициям, которые уже завоевал к этому времени буддизм.
Царь Тисронг построил большое количество новых монастырейи храмов, приказал перевести на тибетский язык ряд священных книг буддизма,по-новому организовал корпорацию ламаистского духовенства и предоставил ейогромные права и привилегии. Все ламы были разделены на три группы:послушников, созерцателей и совершенных (гелюнгов), причем последние имелибольшое число крепостных. Ламаистские историки утверждают, что в результатерелигиозного рвения Тисронга благоденствие населения Тибета достигло наивысшейстепени. Однако в действительности рост благосостояния ламства и огромныерасходы, вызванные строительством монастырей и храмов, имели своим последствиемобнищание народных масс и рост антибуддистских и антиламских настроений. Врядли можно считать случайностью, что царь счел нужным обнародовать специальныйуказ следующего содержания: «Строго воспрещается презрительно смотреть на моедуховенство и указывать на него пальцами; кто на будущее время позволит этосебе, у того будут выкалываемы глаза и отсекаем указательный палец». Недовольствобыло, однако, настолько сильным, что заговорщики ближайшего окружения царяубили его в собственном дворце.
Не довольствуясь услугами тибетских лам, Тисронг приглашалпредставителей индийского духовенства, которые должны были заниматься богословскимобучением лам. Из иностранных наставников приобрел большую известность ПадмаСамбава. Под его руководством был построен огромных размеров храм, сооружениюкоторого придавалось такое большое значение, что празднества по случаю егооткрытия длились три года. Падма обучил тайнам буддистского культа («дарани»)царя и специально подобранных 25 юношей. Обученные, как сообщают тибетскиеисторики, обрели способность совершать чудеса: ездить на солнечном луче, летатькак птицы, превращать трупы в золото и т. д. В «науке» Падмы было столько жебуддизма, сколько шиваизма и первобытной магии. Последняя облегчала приятиекоренным населением премудростей новой религии, поскольку они не так далекоушли от примитивного колдовства и шаманизма религии бон.
И все же через некоторое время антибуддистское движение вТибете вновь развернулось при поддержке властей. На этот раз инициатором ируководителем гонений на ламаизм и ламаистов был царь Лангдарма. В условияхнаступившего в стране голода и эпизоотии было объявлено, что виновата во всембуддийская религия, под влиянием которой оказались забытыми древние богирелигии бон, защищавшие благосостояние тибетцев. Разрушались буддийские храмы,бросались в воду или сжигались священные книги, уничтожались «чу» и т. д. Впанике ламы покидали Тибет и переселялись в соседние страны. 23 годапродолжалось искоренение ламаизма в главной его цитадели; оно было остановленофанатиком-ламой, убившим Лангдарму. Но и после этого за реставрацию ламаизмапришлось бороться не менее столетия.
Вопрос решался железом и кровью, непрестаннымимеждоусобными войнами. В борьбе между буддизмом и старой тибетской религией вдействительности имели место столкновения различных группировок феодалов,поддерживаемых теми или иными слоями крепостных крестьян, ремесленников имелких торговцев. Ламаизм представлял собой не толькорелигиозно-идеологическую, но и экономическую и военную силу. В рукахдуховенства в период господства буддизма находились основные земельные угодья ипастбища, оно являлось главным феодальным эксплуататором. Светские феодалы,стремившиеся завладеть этими реальными жизненными благами, облекали своитребования в форму лозунгов борьбы за старую, «истинную» веру, а народные массынаходили в этих лозунгах и в борьбе за их осуществление выражение и выход своейклассовой ненависти к эксплуататорам-ламам. В конце концов ламаизм все жепобедил. Сыграла при этом известную роль реформа вероучения и культа,осуществленная в середине XI в. прибывшим в Тибет из Индии буддийскимрелигиозным деятелем Атишей. Он организовал перевод с санскрита на тибетскийязык ряда канонических документов буддизма, сам написал ряд богословскихтрудов, провел в 1050 г. собор тибетской церкви. Основным направлением егодеятельности было очищение буддизма от наиболее ярко выраженных форм магическойобрядности, от шаманизма и полидемонического культа бон. Он отнюдь не до концапреуспел в своих начинаниях, но сделанное им укрепило вероисповедную иорганизационно-церковную основу буддизма в Тибете.
В течение первых двух веков нашего тысячелетия Тибетпокрылся густой сетью пагод и монастырей, захвативших командные позиции и вхозяйстве, и в политической, и в идеологической жизни. Шла, однако, борьба ивнутри ламаистской церкви, между разными монастырями. Особенно выделились тримонастыря (Рэсенг, Саскья и Бри-гунг), каждый из которых претендовал наглавенство во всем Тибете. Видимо, монастыри облекали свои претензии нагосподство в форму утверждений о превосходстве своего учения над учениемостальных. Но не осталось свидетельств о характере этих разногласий, похоже нато, что они были не существенны даже с точки зрения буддийского богословия. Некоторыеиз них, вероятно, касались деталей облачения лам: цвета их головных уборов,мелких различий в порядке богослужения (числа и адресата поклонов, чередованиямолитвенных формул). Но так как за этим скрывались жизненные интересы, топустяковым деталям придавалось преувеличенное значение и они превращались вповод для ожесточенной междоусобной борьбы.
Из указанных трех монастырей в дальнейшем продолжалиборьбу лишь два — Саскья и Бригунг. В конце XI в. они, будучи не в состояниирешить исход борьбы собственными силами, обратились за решением к китайскомуимператору. Последний отдал духовное первенство Саскье, а светское господство,важным элементом которого было землевладение, предложил разделить на три части,причем одну треть отдать Бригунгу, а остальные две — светским феодалам. Видимо,данное решение оставалось лишь пожеланием, так как и в дальнейшем странапродолжала переживать сложные перипетии борьбы между многочисленнымигруппировками лам, боровшихся за власть и за земли и избравших своимиплацдармами различные монастыри:
Влияние на ход этой борьбы могли оказывать китайскиевласти, а также другие соседние государства. Но географические условия Тибетаделали трудным вторжение в его центральную часть, поэтому в итоге проблемавласти решалась внутренними силами. Внешнее вмешательство оказывалось болеедейственным лишь тогда, когда та или иная из борющихся сторон обращалась запомощью к иностранному государству. Такой момент наступил во второй половинеXIII в., когда настоятель Саскьи обратился к китайскому императору, основателюмонгольской династии, Хубилаю.
Император не только отнесся с полным вниманием к просьбеламы, но и усмотрел в ней повод к религиозной реформе в Китае. Хубилай сампринял буддизм и стал ревностно насаждать его в империи. Он построил большоеколичество монастырей и храмов, приобрел в Индии и в Тибете реликвии Будды исвятых, организовал перевод на тибетский и китайский языки многих священныхкниг буддизма, предоставил ламам возможности для активной пропаганды в Китае.Буддийское благочестие Хубилая было обусловлено определенными политическимисоображениями: он стремился, с одной стороны, при помощи общей религии укрепитьединство и централизацию страны, а с другой — приобрести опору в Тибете в лицефактически владевших страной лам.
Преемники Хубилая пошли еще дальше в союзе с ламами. Приних ламаистское духовенство свободно хозяйничало не только в Тибете, но и натерритории собственно Китая. Сохранилось относящееся к 1326 г. донесение одногочиновника из провинции Шанси, в котором утверждалось, что тибетские ламыявляются настоящим бедствием для страны: «Они объезжают западные провинции,наводняют города и вместо подворий останавливаются в частных домах, выгоняютдомохозяев, чтобы удобнее пользоваться их женами. Но этого недостаточно, чтоони ведут распутную жизнь: они отбирают у народа и то небольшое количестводенег, какое он имеет. Следовало бы арестовывать этих пиявок, но какдействовать против людей, которые изъяты от местного суда и снабжены охранными/>/> грамотамисвыше, под защитой которых они считают для себя все позволительным?».
Когда в 1368 г. монгольская династия Юань уступила своеместо династии Мин, то императоры новой династии, оставшись верными ламаизму,изменили тактику в отношении характера использования духовенства в Тибете. Еслираньше императоры действовали там через один подчиненный им духовный центр, тотеперь им представлялось целесообразным раздробить власть, чтобы использовать всвоих интересах противоречия между различными духовными инстанциями. Это импонадобилось и для того, чтобы лишить власти господствовавшую группировкуСаскьийского монастыря, тесно связанную со свергнутой монгольской династией. Ужепервый минский император разделил власть в стране между четырьмя монастырскимицентрами, а его преемник в начале XV в. увеличил это Количество до восьми.
К рассматриваемому же времени относится и религиознаяреформа тибетского буддизма, связанная с именем Цзонкабы. Значение еерасценивается некоторыми авторами настолько высоко, что ею даже датируетсяначало превращения тибетского буддизма в ламаизм.
В ламаистской историографии личность Цзонкабы окруженаореолом, сравнимым, пожалуй, с тем прославлением, которому подвергаласьличность самого Будды. Его зачатие и рождение были связаны с потрясающимичудесами. Новорожденный появился на свет с седой бородой и величественнымвыражением лица и сразу стал произносить мудрые проповеди. Реформаторская жеего деятельность коснулась преимущественно организации и деятельности ламства.
Ламы-последователи Цзонкабы были объединены общим внешнимвидом — головным убором желтого цвета, отчего все направление получилонаименование желтошапочного. Ламы-желтошапочники должны были пребывать вбезбрачиил каковое требование было обязательным далеко не во всех направленияхи сектах буддизма. Безбрачие последователей Цзонкабы послужило основанием кнаименованию всего направления «гелюг-па» — «учением добродетельных». Крометого, Цзонкаба внес некоторые изменения в характер культа, ограничив в немэлемент магии и изгнав наиболее грубые, практиковавшиеся ламами фокусы, вродеглотания ножей, испускания пламени изо рта и т. д. Борьба желтошапочников сдругими группировками ламаистского духовенства была упорна и длилась около двухстолетий, завершившись победой этого направления.
С именем Цзонкабы нередко связывают сосредоточение всейламаистской духовной и светской власти в руках двух верховных руководителей —далай-ламы и панчен-ламы. Это основывается на легенде, согласно которойЦзонкаба перед смертью назначил двух своих учеников руководителями ламаистскойцеркви, причем поручил им в дальнейшем постоянно возрождаться в новыхвоплощениях. На самом деле титул далай-ламы установлен лишь с середины XVI в.,хотя ламаистская историография считает первого его носителя Соднам-джамцо(1543—1588) третьим далай-ламой, после первых двух «великих лам»,существовавших после Цзонкабы. Институт же панчен-лам возник еще позднее. Онбыл установлен пятым далай-ламой Агванлобсаном-джамцо (1617—1682). Такимобразом, окончательное сформирование института, связанного с дуумвиратомдалай-ламы и панчен-ламы, относится лишь к XVII в.
Второй по счету преемник Цзонкабы, Гедюн-джамцо(1476—1542), еще не именовавшийся далай-ламой, сыграл большую роль в историиламаистской церкви. Он прочно закрепился в руководстве ею и страной, провелважные административные реформы, в частности учредил должность хутухты длязаведования церковными делами и должность «типы» для руководства государственно-светскими.Он чувствовал себя во главе государства и церкви так прочно, что стал проводитьнезависимую политику в отношении Китая. Гедюн-джамцо отказался, например,явиться в Пекин по приглашению императора, а когда за ним прибыл отряд войск,ему было оказано сопротивление и нанесено решительное поражение. Фактическиименно в это время Тибет стал окончательно теократическим государством. |
При Гедюне-джамцо была оформлена и теория, дававшаятеологическое обоснование всевластию далай-лам и процедуре их назначения. Всоответствии с буддистским учением о перевоплощении признавалось, чтодалай-лама, умирая, перевоплощается в живущего человека, притом младенца, такчто после смерти очередного главы церкви и государства остается только найтитого хубилгана—воплощенца, в которого вселилась личность далай-ламы, и посадитьего на престол. До совершеннолетия нового далай-ламы его функции исполняютсясостоящими при нем регентами.
Именуемый третьим далай-ламой, Соднам-джамцо былпредприимчивым и ловким политиком. Период его правления ознаменован обращениемв ламаизм вновь возникшей монгольской империи.
Через 200 лет после изгнания из Китая монгольской династиимногочисленные мелкие княжества, образовавшиеся в степях Центральной Азии,вновь слились в сильное государство. Стоявший во главе его Алтан-хан стремилсясоздать империю подобную той, которая когда-то была основана Чингис-ханом.Первым шагом на этом пути должно было быть присоединение Тибета, вторым —завоевание Китая. Тибет можно было завоевать путем принятия ламаизма иразделения власти с далай-ламой. Вполне своевременно Алтану явился во снеАвалокитешвара, который велел ему отправить послов к далай-ламе с приглашениемв свою ставку и с просьбой о посвящении в великие истины ламаизма. Далай-ламасчел это предложение приемлемым и удобным: не отказываясь от феодального союзас Китаем, он мог использовать тактику лавирования между двумя мощными силами.Он поехал к Алтан-хану, где его встретили с почестями, в числе которых были иособого рода: по пути его следования распространялись слухи о творившихся имчудесах. Всех драконов, обитавших в стране, он по дороге выловил и при помощизаклинаний привел к полной покорности. В случае надобности он без особого трудазаставлял реки течь в обратную сторону; копыта лошади, на которой ехалдалай-лама, оставляли следы, в начертании которых легко прочитывались словамолитвы, а у самого святейшего было четыре руки,— последнее, кстати сказать,было, вероятно, не так уж трудно выполнить в натуре организаторам сего мероприятия.В том же стиле далай-лама сообщил Алтан-хану, что он уже имел удовольствиезнать его триста лет тому назад, а будучи далай-ламой и пребывая в образенастоятеля Саскьийского монастыря, вел переговоры со своим теперешнимсобеседником, который тогда находился во плоти китайского императора Хубилай-хана.В итоге Монголия была буддизирована.
Последовавшая в 1682 г. смерть пятого далай-ламы явиласьповодом к следующему историческому эпизоду. Правивший светскими делами «типа»Сангдже-джамцо вместе с группой высших церковных и светских сановников решилскрыть смерть далай-ламы как от народа, так и, в особенности, от китайскогоимператора. Было объявлено, что воплощение Авалокитешвары уединилось в глубинесвоего дворца, чтобы предаться там богословским размышлениям и мистическомусозерцанию, так что доступа к нему никто не имеет. Целью этой аферы было,очевидно, обеспечение условий для реализации честолюбивых планов самого «типы»и его приближенных лам и феодалов, стремившихся к внешним завоеваниям.Пользуясь именем умершего далай-ламы, «типа» в союзе с джунгарским ханомГалданом начал кровопролитную войну с монголами. Только через 16 лет онпризнал, что далай-ламы нет в живых. Были устроены грандиозные похороны, вкоторых приняло участие около 100 тыс. лам, а затем был возведен на престолновый живой бог, при котором начались междоусобные вооруженные столкновения.После длительной борьбы положение несколько стабилизировалось.
Одним из важных деяний пятого далай-ламы было установлениеинститута панчен-ламства: он дал титул панчен-ринпоче («великийученый-драгоценность») своему наставнику, настоятелю монастыря в Трашилхунпо.Вместе с тем панчен-ринпоче был объявлен воплощением будды Амитабы. Вероятно,при установлении нового института пятый далай-лама исходил из того, что этим онобеспечивал себе поддержку одного из наиболее авторитетных представителейламаистского духовенства. Но последствия данного акта шли значительно дальшепервоначального замысла. В ламаизме образовалось своеобразное двоецентрие, и,хотя значение далай-ламы формально и фактически всегда было выше значенияпанчен-ламы, в некоторые моменты истории ламаистской церкви последний выходилна первый план и играл решающую роль. Соперничество между двумя верховнымиглавами ламаизма использовали в своих интересах китайские императоры, а совторой половины XIX в.— англичане.
Формально в течение XVIII и XIX вв. Тибет был вассальнымвладением Китая. Но власть последнего над тибетской теократией была взначительной степени эфемерной. Географические трудности делали связькитайского императора со своими эмиссарами эпизодической; изолированные отнего, они сами становились одним из элементов всей теократической системы. Всередине XVIII в. китайский император Цяньлун ликвидировал разделение светскойи духовной администраций в Тибете и предоставил далай-ламе всю полноту власти,оставив при нем несколько высших чиновников, утверждаемых им в должности.Государство стало и формально теократическим.
В сознании народных масс картина выглядела весьмавпечатляющей. На верху общественной пирамиды стоит живой бог, хубилганАвалокитешвары, а через него — самого Будды. Он пребывает в недосягаемых сферахи является народу на несколько мгновений по редким, особо торжественнымслучаям. Любой предмет, находящийся даже в кратковременном контакте с ним,приобретает свойство святости и магической силы. Почти также свят ипанчен-лама. Иллюстрации в этом отношении дает история поездки панчен-ламы вПекин летом 1779 г. В пути приближенные панчена продавали сделанные на бумагеотпечатки его руки. Святой изрядно потрудился, окрашивая свою руку шафраном иприкладывая ее к бумаге. Но эти труды неплохо окупились: в одном лишьмонастыре, где панчен сделал кратковременную остановку, было выручено 300лошадей, 70 мулов, 100 верблюдов и 40 тыс. серебряных монет. В Пекинепанчен-лама благословлял верующих, причем в зависимости от того, к какойсоциальной группе они принадлежали: представители высшей знати удостаивалисьвозложения святой руки на голову, к голове чиновника та же рука прикасаласьзавернутой в ткань, народ довольствовался прикосновением деревянного скипетра.
Такая реклама своей святости была нужна руководителямламаистской церкви и феодалам для оправдания их экономического и политическогогосподства в стране. Beрующим массам внушали, что все зависит от сидящего надалайламском троне бога, чьи решения всегда непогрешимы, так что народ долженбезропотно повиноваться и трудиться для обогащения феодалов, прежде всегодуховных.
До совершеннолетия далай-ламы от его имени управлялирегенты, а потом они уже старались не отдавать завоеванных позиций. У них былавозможность увеличивать сроки пребывания ребенка на троне далай-ламы. Для этогобыло нужно, чтобы подраставший живой бог вовремя умирал и тогда на его местеоказывался очередной ребенок, который тоже мог не дожить до совершеннолетия.Вряд ли было случайным, что в XIX в. четверо далай-лам подряд умерли, недостигнув совершеннолетия. Это произошло с девятым дадай-ламой (1805—1815), десятым(1816—1837), одиннадцатым (1838—1855) и двенадцатым (1856—1875). Тринадцатомудалай-ламе удалось избежать участи своих предшественников и он, вступив напрестол в 1876 г., занимал его до 1933 г. Регент, управлявший в годы егодетства страной и собиравшийся своевременно сменить далай-ламу, сам сталжертвой заговора враждебной группировки, которая нашла общий язык с молодымдалай-ламой и сочла целесообразным оставить его в живых.
На протяжении XIX в. продолжалась борьба между Китаем,Англией и Россией за овладение Тибетом. Тринадцатый далай-лама ловко лавировалмежду этими государствами, но особенно остерегался Англии. В 1900 г. он дажеприслал делегацию к русскому царю, имея в виду создать противовес английскомудавлению своей ориентацией на Россию. Но когда Россия вступила в войну сЯпонией на Дальнем Востоке, Англия предприняла поход в Тибет и даже захватилаЛхассу, из которой далай-лама своевременно скрылся в Монголии. В дальнейшем тригосударства вынуждены были в интересах сохранения международного равновесиядоговориться о невмешательстве во внутренние дела Тибета. Англичане ушли изстраны, удовлетворившись рядом предоставленных им торговых привилегий. Китай жев 1910 г. вторгся в Тибет, и его войска заняли Лхассу. И на этот раз живомубогу пришлось бежать, но уже в Индию. Когда вскоре в Китае в 1911 г. произошла революция,свергшая монархию, войска богдыхана ушли из Тибета. Далай-лама возвратился всвой дворец, и все могло бы пойти по-прежнему. Но в XX в. у отсталой страны,хотя и управляемой непосредственно богом, было мало шансов сохранить своюнезависимость. Вокруг государства началась дипломатическая возня трехгосударств, ход которой был нарушен и в какой-то мере определен начавшейсяпервой мировой войной.
Нередко в литературе ламаистская церковь характеризуетсякак восточный аналог Ватикана. Действительно, между этими двумя церковнымиорганизмами есть немало общего: оба они возглавляются непогрешимым религиозныммонархом божественного или почти божественного достоинства, оба представляютсобой не только религиозный, но и государственно-политический и экономическийинститут; нельзя, правда, пренебрегать и различием, коренящимся в том, чтоВатикан всегда представлял собой/> организациюмеждународного масштаба и размаха, ламаистская же церковь распространяла своевлияние почти исключительно на собственную страну! Укажем еще на одноисторико-религиозное явление, которое может рассматриваться в качестве аналогаламаистскому Тибету,—-арабско-исламский халифат, который по признакугеографического охвата ближе, правда, к Ватикану.
Общим же признаком всех трех рассматриваемых явленийследует признать то, что их экономическая и государственно-политическая мощь,их значение в качестве феодальных эксплуататорских организаций зиждутся взначительной мере на религии,— на том, что народные массы веруют в истинность исвятость тех положений, которые проповедует церковь, а также в святость и всакрально-магическую силу тех людей, которые образуют организм церкви и, вособенности, тех, которые его возглавляют. Именно поэтому факты историиуказанных церковных организаций относятся к истории религии, а не толькохозяйства, государства и государственных отношений, истории войн и т. д.
Рассматривая историю ламаистского Тибета, мы должныосветить и ту религиозно-догматическую систему, которую исповедовали ипроповедовали идеологи ламаистской церкви.
В научной литературе распространено мнение, что не толькосеверный буддизм отличается от южного в качестве чуть ли не другой религии, нои тем более ламаизм следует выделить в особую категорию. В основе такогоразделения лежит представление о том, что в первоначальном, южном вариантебуддизм представлял собой абстрактно-философскую систему, чуждую не толькоидолопоклонству, но и вообще культу, чуждую даже мифологии и вере в бога.Махаяна с этой точки зрения была уже отступлением от истинного буддизма навульгарно-религиозные позиции, а ламаизм окончательно порвал с буддизмом. Воснове такой концепции лежит неправильное представление и о первоначальномбуддизме, и о его последующем развитии. Основные положения догматики и культамахаяны не возникли вновь, а явились продолжением и развитием хинаяны. Точнотак же и ламаизм, если рассматривать его со стороны догматики и культа, былзакономерным продуктом развития махаянистского буддизма.
Изложение догматики ламаизма представляет собойисключительную трудность особенно в той части, где приходится связывать егомифологию и культ с некоторыми основными положениями буддизма. Впрочем, этипротиворечия, может быть в меньшей мере, выявляются при анализе вероучения июжного буддизма. Да и вообще внутренняя противоречивость религиозной фантастикиобнаруживается с особой силой именно при анализе ламаистской догматики. Внекоторых случаях возникает мысль о наличии здесь какой-то особой ориентациисознания. Впрочем, это не выходит за пределы норм, которые установил Л.Леви-Брюль для той разновидности мышления, которую он назвал мистической иалогической.
Трудность в освещении рассматриваемого вопроса вприменении к ламаизму заключается еще и в том, что не всегда можно установить,происходит ли данное представление или верование из основного ядра буддизма илионо возникло в самом ламаизме.
На формирование догматических представлений ламаизмабольшое влияние оказали, с одной стороны, верования бон, бытовавшие у тибетцев,а с другой — представления шиваизма, проникавшие из Индии. Наличие«посторонних» влияний не составляет, однако, специфической особенностиламаизма, так как оно характерно и для хинаяны и тем более для махаяны.
Все существующее с точки зрения ламаизма сводится к двумэлементам: сансара и нирвана. Первая означает реальный мир с его предметами иявлениями, с живыми существами, их страданиями и переживаниями. Второе —небытие, то, чего нет и что в то же время есть. Эта концепция еще соответствует«чистому» буддизму. Однако она расшифровывается и развивается в такихнеобузданно-фантастических формах и масштабах, что оставляет в этом отношениидалеко позади себя и хинаяну и махаяну.
Миров существует множество. Чтобы помочь представить себестоль невообразимое количество, священные книги ламаизма прибегают к такомусравнению: если в пространство, вмещающее 100 тыс. «коти» (коти равно 10 млн.миров) и окруженное достигающим до самого неба валом, насыпать дополнагорчичных зерен, то их количество не достигнет даже и половины того числамиров, которое существует в одном лишь небе. А небес тоже чрезвычайно много.Могущество Будды частично и заключается в том, что он охватывает своимвосприятием всю бесчисленность миров.
Центром каждого мира является гора Сумеру, или Меру, однаполовина которой находится в воде, другая возвышается над водой. Каждаяполовина имеет около 84 тыс. иоджанов высоты, или 3 360 тыс. верст. Детальноописывается строение Сумеру и омывающих ее морей, а также окружающих эти моряскал. Дается описание и пород, из которых состоит мировая гора: золото,серебро, яхонт, лазурит. За скалами, окружающими море, расположены 12 материков— двибов, окруженных колоссальным железным валом, окружностью свыше 150 млн.км. За ним начинается другая Вселенная со своим солнцем, звездами и планетами,горой Сумеру, морями, материками и т. Д7 ' В каждом из миров над Сумерувозвышается амфилада небес. Первые шесть небес составляют сансару. За нимиследует мир форм, охватывающий четыре «дхьяны» и 18 небес. Размеры каждогоотделения сферы форм выражаются в колоссальных цифрах, относящихся к мирам,межмириям, тысячемириям; по некоторым сообщениям, цифра отделений в сфере формвключает в себя 4 456 448 нулей. За сферой форм следует, наконец, сфера«бесформенности», наивысшая по своей духовной ценности, наиболее чистая от какихбы то ни было элементов и признаков бытия и существования. Это чистое ничто,хотя такой трактовке высочайшей сферы противоречит наличие ее числовогоопределения: одна лишь цифра четыре обозначает существование чего-то,поддающегося количественному выражению.
В основе приведенных выше космологических представленийлежат не столько наблюдения над миром и теоретические выводы из них, сколькоигра фантазии, ориентированной на сверхъестественное и не связанной среалистическим подходом к явлениям действительности. Такая «космология»представляет собой религиозную догматику. Входят ли в ту или иную областьВселенной четыре или 18 небес, окружена ли Сумеру, которую никто никогда невидел, океаном воды или, допустим, вулканической лавой, все решается лишьавторитетом священной книги.
Бесчисленные миры ламаистской космологии заселены столь жебесчисленной массой живых существ, которых насчитывается шесть типов: боги,люди, животные, асуры, преты и обитатели ада. Перечисленные живые существаобозначают также и возможные пути перерождения, ибо при каждом актеперерождения подвергающееся ему существо может попасть в любую из этихкатегорий. Из шести типов живых существ четыре принадлежат ксверхъестественным.
Асурами именуются в ламаизме злые демоны, антиподы богов,обитающие у подножия Сумеру. К ним примыкают злые демоны, известные под именамиракшасов, нагов, кумбандов, живущие в воздухе, в воде, пещерах и оврагах. Невсе они в одинаковой мере злокозненны по отношению к людям и богам, некоторыедаже состоят в услужении у последних. По внешности все асуры и другие злыедемоны одинаково, хотя и по-разному, безобразны и страшны. В злых демонов,очевидно, должны перерождаться грешники и преступники.
Люди, которые при жизни особо грешили по части скупости икорыстолюбия, перерождаются в претов — в существа, вечно мучимые голодом ижаждой. Они никогда не могут насытиться, ибо, имея тело величиной с гору, длянасыщения его располагают горлом, не превышающим по своей пропускнойспособности игольное ушко.
Ламаистские боги отнюдь не являются совершеннымисуществами и воплощением всех мыслимых красот и добродетелей. По существу онине так далеко ушли от остальных обитателей неба, в том числе и асуров. Живутбоги и в низших небесах, составляющих сансару. Чем выше небо, служащее их местопребыванием,тем совершеннее разряд богов. На нижней ступени этой иерархии расположеныначальники тех демонов, которые состоят в услужении у богов; в их функциивходит также охрана вышестоящих небес и богов от нападений асуров. Вот почемутакие боги изображаются обычно в полном вооружении и с обнаженными мечами.Остальные небеса освещаются не солнцем или другими светилами, а тем светом,который исходит от их обитателей.
Боги антропоморфны и материальны. Они не свободны отжеланий, страстей и даже пороков, если считать таковыми присущие живымсуществам слабости. Они даже размножаются, причем разными способами, взависимости от положения данного бога на той или иной ступени небеснойиерархии.
Среди обитателей низшего неба, составляющего сансару,находится и злой бог Мара. Трудно сказать, чем этот бог-искуситель отличаетсяот асуров и других злых демонов и почему ему предоставлено место среди богов. Унего в подчинении находятся демоны-вредители, именуемые шимнусами; с их помощьюон творит злокозненные деяния как на небесах, так и на земле.'
В более высокой небесной сфере — мире форм — такженаходятся многочисленные боги и другие сверхъестественные существа. Каждая изчетырех дхьян, составляющих мир форм, населена богами разной степениабстрагированности от чувственных форм и влечений. В первой дхьяне размещеныбоги, примыкающие к Брахме. Во второй живут уже «боги света», в свою очередьделящиеся на три категории: света ограниченного, неограниченного и полного.Боги третьей дхьяны характеризуются чистотой, также градуирующейся по указаннымтрем ступеням. И наконец, в четвертой дхьяне пребывают боги, равнодушные ковсем; желаниям и привязанностям. Это высшая ступень перерождения, которой можетдостигнуть человек. Они знаменуют выход из жизненного круговорота и переход внирвану.
Высшая ступень всего существующего — бесформенный мир. Егоотличительным признаком является отсутствие каких бы то ни было черт ихарактеристик, связанных с бытием.
В этой чудовищно-парадоксальной схеме есть своямистическая логика, определяющаяся парадоксальностью всего буддистского учения.Но «личный состав» ламаистского пантеона в указанную схему все же неукладывается. По количеству входящих в него богов это, вероятно, самый богатыйпантеон из тех, которые когда бы то ни было существовали в фантазии разныхрелигий. Рассказать о всех его обитателях невозможно, коснемся лишь некоторых.
Если в классическом буддизме не было образа верховногобога-творца, то здесь он появился в лице Адибудды, представляющегося первичнымзвеном всех дальнейших воплощений будд, начиная с Шакья-Муни.п Среди еговоплощений Авалокитешвара, особо почитаемый в ламаизме, вселяющийся вочередного далай-ламу, а также Манджушри, Амитаба и другие боги. Влияниеиндуистских культов вызвало появление в ламаизме помимо мужских бодисатв иженских. Бодисатвы-богини являются женами бодисатв мужского рода, но есть исамостоятельные богини.
Помимо тех сведений о ламаистских богах, которые можноизвлечь из священных книг Ганджура и Танджура, характеристика ламаистскогопантеона дополняется массой находящихся в храмах бурханов — скульптурных иплоскостных изображений богов. Бурханами именуются и изображения богов, и ихоригиналы. Таким образом, поклонение богам оказывается здесь идолопоклонством.
Бурханы делятся на «блаженных» и «свирепых», или докшитов.Среди первых существуют особо блаженные и просто блаженные. Докшиты делятся натри группы в зависимости от того, в каких позах они изображаются: всладострастных, богатырских или устрашающих. Сладострастные позы докшитовпредставляют собой скульптурные изображения нагих мужчины и женщины. Докшитыбогатырского жанра соответствуют своей характеристике необыкновенно развитоймускулатурой, большим количеством рук, ног и зубов. Устрашающие докшиты оченьбезобразны, но их нельзя рассматривать как злых демонов. Их уродливаянаружность, свирепое выражение лиц, оскаленные громадные зубы, мечи и прочие предметывооружения, постоянно при них находящиеся, призваны лишь внушать людямотвращение к грехам и пугать тех, кто может их совершать, так что по существудокшиты, очевидно, являются наставниками нравственности. Трудно понятьрелигиозную логику, выражающуюся в изображении богов сладострастнымисуществами. Официальная богословская трактовка этого сюжета чрезвычайнотуманна, речь идет о символическом выражении того состояния самоудовлетворенияи блаженства, в котором пребывают боги. Если вспомнить, чтоортодоксально-буддистское понимание блаженства связано с отсутствием каких быто ни было желаний, то удивительная противоречивость всей этой системы религиозныхвзглядов станет совершенно очевидной. Действительная разгадка рассматриваемогофеномена заключается в том, что религиозные изображения явились здесь лишьформой воплощения художественных потребностей и замыслов человека. Жизненныеэмоции его должны были находить художественное выражение, а в условиях тоговремени формой художественного самовыражения могла быть прежде всего религия.Наряду с тибетскими и монгольскими добуддийскими богами в ламаизм проникли ибоги индуизма. В его пантеоне фигурируют Индра и Агни, Яма и Варуна, Сома,Брахма, Ананда и др. Все они имеют свою иконографию и красуются на своих местахв ламаистских храмах вместе с бесчисленными вариантами будд, Авалокитешварой,Манджушрой, Варджапани и т. д. При этом не существует определенного порядка ииерархии размещения богов различного происхождения и ранга.
Пожалуй, какие-то следы соблюдения иерархии обнаруживаютсяв том, что в большинстве случаев второстепенные боги воплощаются не лепными ирезными статуями больших размеров, а изображениями на полотнищах, развешанных вхрамах. Помимо «портретных» изображений в храмах есть и сложные сюжетныекартины, иллюстрирующие догматику ламаизма. Наиболее содержательный сюжеттакого рода полотен—сансариин курде—-«колесо жизни», изображающее по существувсю ламаистскую догматику.
Многочисленные рисунки на этом холсте разделены на триконцентрических кольца, каждое из которых в свою очередь делится на секторы, авнутри последних изображено множество сюжетов, выражающих отдельные элементывероучения. Не останавливаясь подробно на изложении этих сюжетов, укажем лишьна несколько элементов изображения в целом.
Все «колесо жизни» извне объемлется некиим чудовищем;верхняя часть колеса находится в зубах дракона, среди которых выделяютсяогромные клыки, а низ опирается на безобразные ступни со страшными когтями.Очевидно, это означает господство над всем миром некоего могущественного, еслине всемогущего существа, стоящего не только над людьми, но и над бесчисленнымисуществующими богами. При желании здесь можно усмотреть. монотеизм,родственный любому другому. Может быть, оно так и есть, но такая трактовкаможет служить не столько «облагораживанию» и рафинированию ламаизма, сколькохарактеристике всякого так называемого монотеизма, поскольку любая разновидностьего допускает существование большого количества второстепенных, младших богов,подчиненных верховному.
Один из секторов «колеса» изображает ад с массой отделенийгорячего и холодного истязания. В другом изображен рай, обитателями которогоявляются лишь боги. Поскольку, однако, праведные люди могут перевоплощаться вбогов, то, очевидно, рай предназначен и для них; к тому же боги в нужныхслучаях перевоплощаются в людей, так что в общем рай может считаться местомобщего пользования для людей и богов. Обитатели его восседают на прекрасныхцветах лотоса, вместе со своими подругами наслаждаются жизнью. И здесь налицовопиющее противоречие с ортодоксальным буддистским учением, сулящим праведникамв качестве высшей награды за добродетельную жизнь нирвану — отсутствиепереживаний, связанных не только со страданием, но и с наслаждением.
Ламаизм не отказался от учения о нирване, но он отодвинулего настолько далеко, что стремление к нирване оказалось для верующегонеактуальным, а перспектива достижения такого состояния стала выглядеть весьмадалекой от реальности. Если бы ламаизм, как и буддизм в целом, не перестроилсятаким образом, он не имел бы распространения в широких массах, ибо религияпотеряла бы в этом случае всю свою притягательность для простого человека.
То же следует сказать и о религиозном культе. Если впервоначальном буддизме его почти не было, то в дальнейшем развитии этойрелигии возник такой пышный, сложный театрализованный комплекс ритуалов ицеремоний, какой вряд ли известен какой-либо другой религии мира. Особенно этоотносится к ламаизму.
В ламаистских монастырях три раза в день происходят малыехуралы — богослужения: Кроме того, периодически применительно к фазам луны и кнекоторым другим природным явлениям и общественным событиям проводятся большиехуралы. В различных монастырях организуются торжественные богослужения поповодам, связанным именно с праздником данной местности. В одних особо пышноинсценируется и празднуется «изгнание злых духов», в других — проводится«праздник лампад», «праздник цветов» и т. д. Великими и по придаваемому имзначению, и по продолжительности являются часто проводимые хуралы в честьдокшитов. Практически именно с культом докшитов чаще всего имеет дело верующийламаист. Ритуалы, составляющие ламаистский культ, мало чей отличаются отпрактикуемых в других религиях. По своей форме ламаистские обряды включаютэлементы словесный и музыкально-вокальный, а также жертвоприношения, процессии,ритуальные телодвижения, даже танцы, причащение. Пожалуй, все эти элементы лишьболее ярко выражены и более интенсивно проводятся, чем в других религиях.
К молитвам в ламаизме относится прежде всего исповеданиеверы, которым обычно начинается ламаистское богослужение. Участник богослуженияизъявляет свое; «преклонение» перед четырьмя святынями: перед Буддой, егоучением, общиной и перед своим духовным руководителем. Иногда исповедание верытребуется с подробным перечислением догматов, составляющих вероучение буддизма.Затем следуют красноречивые многословные хвалы различным божествам. Существуют,правда, хвалебные гимны, состоящие лишь из повторения восклицаний типа: «О,славный, о, великий, о, могущественный» и т. д. Перечисленные молитвы имеютцелью подготовить божество к приятию конкретных прошений молящегося. Просьбаобщего типа, обычно фигурирующая в богослужении, заключает в себе два элемента:изгнание или по меньшей мере обуздание злых демонов и дарование вечной или вкрайнем случае продолжительной жизни. Умилостивив богов или доброжелательныхдемонов жертвоприношением (например, горсткой риса, смоченного святой водой),лама обращается к злым демонам с грозным предупреждением: «Если же выоткажетесь уйти, то я, могущественный Хаягрива (имеется в виду, что ламавыступает теперь от имени божества. — И. К.), князь гневных демонов, сокрушувас, ваше тело, речь и дух превращу в прах. Слушайте моего приказания и уходитекаждый в свое убежище, или горе вам!». После этого все молящиеся громогласноконстатируют: «Боги осилили, демоны удалились!» Перед нами обряд, во многоманалогичный соответствующим церемониям изгнания сатаны и подчиненных ему бесовв других «высших» религиях. Довольно близкую аналогию ему составляет ишаманская практика борьбы со злыми демонами при помощи добрых.
Как уже говорилось, существенным элементом молитвенногопрошения является мольба о даровании жизни. Сопровождаемая жертвоприношением,она звучит примерно так: «Да будет жизнь постоянна как адамант, победоносна,как знамя царя, да будет она тверда и сильна, как орел, и длится вечно. Да будуя благословен даром жизни вечной и да исполнятся желанья мои...». И здесьнельзя не отметить то вопиющее противоречие, в котором находится данная молитвас учением буддизма о ничтожестве и суетности жизни, о спасительности стремленияк избавлению от жизни и ее круговоротов. Это еще раз подтверждает тот факт,что, когда догмы религии приходят в противоречие с жизненными потребностямилюдей, они либо отбрасываются, либо остаются в области чистой теории и никак неопределяют чаяния и практическое поведение верующих,
Каждая молитва в той или иной мере носит на себе чертымагического заклинания. Существуют, однако, такие, в которых характерные чертымагической формулы выражены с особой ясностью. Ламаистский ритуал содержит всебе особенно много таких заклинаний. Они либо произносятся на санскрите,непонятном молящимся, и носят, следовательно, формальный характер, либопредставляют собой набор бессмысленных слов и фраз, произношение которыхпризвано обеспечить нужный молящемуся эффект. При помощи этих так называемыхдарани ламаист рассчитывает избавиться от болезней, от укусов змей, от кознейдраконов, от неприемлемого перерождения, от ветра и дождя и даже от неверия.
В ламаизме существует универсальная заклинательная;формула, более популярная, чем, пожалуй, даже все остальные молитвы. Это знаменитое«ом мани падме хум». Буквальный смысл ее достаточно темен, точнее сказать, егои нет. Значение отдельных элементов данной формулы расшифровывается рядомисследователей так: первый слог ом есть то мистическое слово, которым шиваиты обозначаютсвою троицу из Брахмы, Шивы и Вишну. Мани есть название каких-то мистическихдрагоценных камней, при помощи которых можно получить все, чего толькопожелаешь. Падме, или бадме, — это название цветка лотоса, который считаетсяместом возрождения божественных существ. Наконец, слово хум, или хоум, значитвоистину, поистине. Нетрудно видеть, что в совокупности этих значений реальныйсмысл отсутствует. Тем не менее по своему значению в ламаистском культе «оммани» не имеет себе равных.
Произносить эту молитву надо постоянно и непрерывно, кактолько представится возможность. Считается, что верующий ламаист произносит ее несколькосот раз в день. Найдена, однако, возможность облегчения этой повинности дляверующего. Существуют вращающиеся при помощи рукоятки металлические илидеревянные цилиндры, на стенках которых вырезана чудодейственная магическаяформула и которые помимо того наполнены бумажками, исписанными ею. Каждыйповорот цилиндра производит то магическое действие, которое в сумме дало быповторение «ом мани» столько раз, сколько повернулись все бумажки плюс стенкицилиндра. Если достаточно быстро вертеть его, то можно заработать капитал вмиллионы произнесенных заклинаний. Английский автор XIX в./>/>/> Джилл так описывает этосвоеобразное религиозно-бытовое явление: «Целый день не только ламы, но и народ,шепчет всеобщую молитву и вертит цилиндр в направлении часовой стрелки! Привходе в каждый тибетский дом стоит один или несколько больших цилиндров; членсемьи или гость, проходя мимо, не преминет покрутить его за процветание этогодома. Почти на каждой речке видишь Маленькое строение, которое можно принять заводяную мельницу; Но на деле оказывается, что там Находится цилиндр, приводимыйв движение течением реки и воссылающий благочестивые молитвы к небу… Иногда огромныесараи наполнены такими ярко раскрашенными цилиндрами. Вообще в Тибете на каждомперекрестке и на каждом шагу это изречение в той или иной форме обращает насебя внимание путника».
Механизация магической техники распространяется не толькона «ом мани», но и На другие дарани. Строятся специальные длинные стены, накоторых начертываются различные магические формулы или религиозные изречения;пройти вдоль такой стены означает то же, что прочитать все на ней написанное.Таким образом, и неграмотный получает возможность обрести религиозную заслугучтения священных книг. Есть и другие средства многократного усилениямолитвенных возможностей человека, Например, развевающиеся по ветру флаги иполотнища с начертанными на них письменами.
Как правило, ламаистское богослужение сопровождаетсямузыкой и пением. Большую роль играет колокольчик, звон которого служитсигналом для перехода к очередной фазе богослужения. Такую же роль играютзвуки, извлекаемые из огромных морских раковин. Эти инструменты вместе ссильными трубами составляют оркестр, играющий чрезвычайно мощно, но какофоничнои вразброд. Практикуется также хоровое пение — обычно поет хор мальчиков,причем в отличие от оркестра — торжественно и мелодично.
В жертву богам и демонам ламаисты приносят во время богослужениякроме риса специальные хлебы, именуемые балин. Аналогия с христианскойпросфорой здесь тем более полна, что из трех видов балина, приносимых на хурал,Два раздаются верующим; третий остается в храме, откуда его выносят послебогослужения и сжигают?! Существует в ламаизме и такой ритуал, близконапоминающий таинство причащения в христианстве: после ряда церемоний ипроизнесения молитвенных формул ведущий хурал лама раздает присутствующим поглотку освященного вина и по три пилюли, изготовленные из муки с сахаром имаслом по специальному рецепту. Проглотив все это, верующий считает, что онприобщился к благодати тех богов, в честь которых совершалось богослужение.
Особенностью ламаистского культа является то, что мирянеиграют в нем самую незначительную рольд Хуралы происходят в монастырях, и ихисполнителями служат многочисленные проживающие там ламы. Верующие чаще всегово время богослужения даже не имеют доступа в храм, им предоставляется правоизвне слушать доносящиеся звуки молитв и музыки, твердя про себя несчетноечисло раз формулу «ом мани» и давая многократные обеты избегать пяти главныхгрехов. Помимо того, верующий ламаист имеет возможность совершать у дверейхрама молитвенные телодвижения, в числе которых на первом планеколенопреклонения и простирание ниц на землю.
Количество лам, проживающих в тибетских монастырях,исчислялось в XIX — начале XX в. сотнями тысяч. Почти в каждой семье один изсыновей посвящался духовному служению и по прошествии длительного курсаобучения достигал ламской степени. Вначале он становился «банди», или«манджи»,— послушником, обязанным в течение ряда лет точно исполнятьвозложенные на него десять обязанностей и обетов, доказывая право на собственноламское достоинство. От 15 до 30 лет банди мог получить сан гецюля, связанныйуже с 36 обетами, а заодно и новые права. Вершиной иерархии «невоплощенных» ламбыл сан гелюнга, носитель которого выполнил уже 253 обета. Было бы ошибкойполагать, что каждое возвышение ламы по иерархической лестнице было связано длянего со все более суровым аскетизмом образа жизни. В общем ламы вели оченьсвободную жизнь, о чем сохранилось много сведений и в народной памяти, и вофициальных документах.
Помимо указанных трех ступеней иерархии церковнослужителейв ламаизме существует и система учено-ламских степеней, включающая около 30наименований. Среди лам этого рода имеются специалисты не только поистолкованию догматов веры, но и по магическим заклинаниям (дарани), помагически-шаманскому врачеванию, по астрологии. Последняя «специальность» быласвязана с указанием счастливых и, наоборот, неподходящих дней для совершениятех или иных действий. В жизни каждого ламаиста консультация, которую онполучал по важному жизненному случаю от ламы, играла существенную роль.Фактически ламы выступали в роли советчиков по всем вопросам жизни идеятельности верующего, а в общественно-политической жизни Тибета они были, какмы уже видели, диктаторами.
Перечисленные выше категории составляют лишь нижний исредний этажи ламаистской иерархии. На этих ступенях ламы еще не являютсяперевоплощенцами, а представляют лишь самих себя. Над ними стоит высшаякатегория, каждый представитель которой является хубилганом — воплощением тогоили другого небожителя. Верх данной пирамиды занимают, конечно, далай-лама и панчен-лама,воплощающие соответственно Авалокитешвару и Амитабу. За ними идут хутухты —ламаистские архиереи, возглавляющие церковную и гражданскую администрацию вотдельных областях страны и составляющие, кроме того, штат высших чиновниковпри дворах далай-ламы и панчен-ламы. Наконец низшую ступень категориивоплощенцев занимают просто хубилганы, из которых обычно назначаются настоятелимонастырей и к которым, помимо того, относятся наиболее почитаемые и старыеобитатели этих монастырей.
Таким образом, государственно-церковная система тибетскоголамаизма располагала к началу XX в. огромным штатом функционеров, живших засчет народа и составлявших по существу эксплуататорский класс. Его привилегии иположение в обществе основывались на исторически сложившемся безусловномрелигиозном авторитете.
В России ламаизм имел своих адептов среди калмыков ибурят. Первые переселились в Нижнее Поволжье из монгольских степей в 30-х годахXVII в. Вероятно, в какой-то мере буддизм среди них был уже распространен.Более чем через 100 лет большинство калмыков, недовольных тем национальным исоциально-политическим гнетом, которому они подвергались на территории царскойРоссии, устремились обратно в Джунгарию (1771 г.), где, видимо, вновь сталиподвергаться массовой прививке ламаистских верований и культа. Когда в началеXIX в. вся эта территория оказалась в подчинении царской России, ламаизм ужепрочно утвердился среди калмыков.
Распространение буддизма среди бурят происходило восновном уже после того, когда они в первой половине XVIII в. стали подданнымицарской России. Большая часть бурятского населения не знала тогда другойрелигии, кроме примитивного шаманистского полидемонизма. Внутренняя оппозицияпротив иноземного завоевания находила свое выражение в большей, чем это было раньше,податливости к проповеди лам, проникавших на территорию бурят из Тибета.Царское правительство вынуждено было считаться с фактом популярности ламаизмасреди бурят и в 1728 г. легализовало его в качестве религии местного населения.Заключавший от имени России мирный договор с Китаем С. В. Рагузинский оставилместной администрации инструкцию, смысл которой заключался в том, что самоеважное — готовить лам из местного населения, не допуская через границу лам изТибета, «дабы российских подданных пожитки не чужим, а своим доставались...».Главное же заключалось в необходимости использования ламаистской церкви вполитических и идеологических целях самодержавия. В 1741 г. был установленпорядок, по которому ламы должны были принимать специальную присягу правительствуи «на верноподданность России». Кандидатура главы ламаистского духовенства —бандидо-хамбо-ламы — подлежала утверждению генерал-губернатором Иркутскойобласти. Ламаистское духовенство усердно демонстрировало своиверноподданнические чувства в отношении царей и внушало такие же чувства массеверующих. Екатерина II была провозглашена воплощением богини Цаган-дара-эхэ, аследовавшие за нею цари уже автоматически оказывались в качестве ее потомковвоплощением этой богини. В дацанах портрет царя, находящегося в данный моментна престоле, обязательно красовался на стене среди изображений «других богов».Вплоть до революции ламаистское духовенство усердно служило царизму иэксплуататорским классам России.