Муниципальное общеобразовательное учреждение средняя общеобразовательная школа №21А. П. Чехов – мастер художественной деталиВыполнила: ученица 9г класса Кислякова Александра Учитель: Власова Ольга ВасильевнаВладимирская область г. Ковров 2010 г.А.П. Чехов – мастер художественной детали. Я считаю, идеальному писателю необходимо быть не только литературно, но и научно образованным человеком. Ему нужно быть наблюдательным, а также умеющим находить сюжеты своих произведений в обыденной жизни. Но наличие этих качеств не гарантирует актуальности и долговечности произведений писателя, потому что, в первую очередь, он должен быть наделен необыкновенным талантом. Таким автором, по моему мнению, и является Антон Павлович Чехов, сумевший затронуть своими произведениями не только современников, но и следующие поколения. «Талант – со стороны отца, душа – со стороны матери», - так объяснял свою судьбу сам Чехов, и лучшего объяснения дать, вероятно, невозможно. Антон Павлович родился, чтобы стать писателем, и это осветило его семью и его род необычным загадочным светом. Неотъемлемой принадлежностью художественного почерка Чехова является внимание к художественной детали, помогающей раскрыть характеры персонажей, понять мотивы их поведения. Деталь – выразительная подробность в произведении, несущая значительную смысловую и эмоциональную нагрузку. Деталь может воспроизводить подробности обстановки, внешности, пейзажа, портрета, интерьера, но, в любом случае, она используется, чтобы наглядно представить и охарактеризовать героев и их среду обитания. Смысл художественной детали заключается в том, чтобы, по словам Пушкина, «мелочь, которая ускользает от глаз, мелькнула бы крупно, в глаза всем». Хорошая подробность вызывает и у читателя интуитивное и верное представление о целом – или о человеке и его состоянии, или о событии, или, наконец, об эпохе. Порой одной фразы писателя достаточно, чтобы охарактеризовать персонаж. Основной принцип реалистического мастерства Чехова заключается в умении просто, точно и кратко передать правду обыденной, будничной, ничем внешне не замечательной жизни, правду обыкновенных, ничем с виду не выделяющихся человеческих характеров. И в то же время он изображал поведение рядовых людей так, что за обыденностью быта раскрывался глубокий смысл. Писатель увидел за мелочами жизни их общее значение, он сумел в каждой художественной детали открыть читателю сложное психологическое, социальное и философское содержание. В этом своеобразии реализма автора заключается секрет чеховской простоты. А М. Горький писал ему: «...никто не может писать так просто о таких простых вещах, как Вы это умеете. После самого незначительного Вашего рассказа – все кажется грубым, написанным не пером, а точно поленом. И – главное – все кажется не простым, то есть не правдивым». Многие рассказы Чехова занимают не больше нескольких страниц. В маленьком рассказе невозможны пространные описания, внутренние монологи, поэтому и выступает на первый план художественная деталь. Именно детали несут у Чехова огромную смысловую нагрузку. Нужно было обладать особенными совершеннейшими приемами, чтобы уметь так кратко и просто, изображая мелочи жизни, передать глубокое содержание и правдиво нарисовать характеры людей. Вот что однажды написал Чехову Максим Горький: «Вы, человек, которому достаточно одного слова для того, чтобы создать образ, и фразы, чтобы сотворить рассказ, дивный рассказ, который ввертывается в глубь и суть жизни, как бурав в землю». Обычно новеллы Антон Павловича бедны событиями. Пересказывать содержание чеховских произведений почти невозможно, так как значение их не в фабуле, не в развитии действия, а в сочетании деталей, каждая из которых сама по себе не имеет самостоятельного значения, но, соединенные вместе в контексте рассказа, они придают произведению глубокий смысл. Рассмотрим, как удивительно точно с помощью художественных деталей, создав несравненную галерею человеческих характеров, Чехов переносит нас в самую гущу событий своего рассказа «Хамелеон». Все они несут обязательную смысловую нагрузку и важны для раскрытия как характеров персонажей, так и для самого действия пьесы. Всего лишь несколькими штрихами тут даны необходимые признаки времени и обстановки. Каждая мелочь играет на раскрытие образа. Главное же внимание уделено зарисовке человеческого характера как определенного социально-психологического явления. На базарной площади провинциального городка порядок охраняет невежественный и глупый полицейский надзиратель Очумелов, который никак не может решить, кого ему наказать: собаку, укусившую золотых дел мастера Хрюкина, или самого Хрюкина. Все зависит от того, чья это собака, ведь кто-то предположил, что это собака генеральская. Вот и весь незамысловатый сюжет рассказа, который заставляет нас задуматься о смешном и грустном в жизни. Лишь услышав фамилии персонажей, мы уже можем представить себе героев рассказа. Полицейский Очумелов, мастер Хрюкин, городовой Елдырин — фамилии соответствуют характерам, внешности героев. Изображение виновника скандала – «белого борзого щенка с острой мордой и желтым пятном на спине» - деталь, помогающая создать комический эффект. Щенок «с выражением тоски и ужаса» в слезящихся глазах, явно не мог никого серьезно укусить. Один его вид вызывает сочувствие и свидетельствует о комичности создавшейся ситуации. Несколько ярких деталей помогают раскрыть образ Очумелова в самом начале рассказа. Во-первых, сама фамилия надзирателя уже рисует у читателя определенный образ, который дополняют новая шинель (накинутая на плечи в середине лета) и узелок, который представитель власти гордо несет в руках. Шинель, в которой Очумелов дефилирует по базарной площади, подчеркивает его значимость и внушает окружающим благоговейный трепет перед представителем законной власти. Весьма примечательно то, что, давая портрет Очумелова, Чехов не упоминает ни об одной другой детали одежды блюстителя порядка. Художественная деталь дает возможность наглядно представить Очумелова в его новой шинели, которую он то снимает, то надевает вновь на протяжении рассказа несколько раз, то запахивается в нее. Эта деталь подчеркивает, как меняется поведение полицейского надзирателя в зависимости от обстоятельств. Голос из толпы сообщает, что собака, «кажись», генеральская, и Очумелова бросает то в жар, то в холод от такой новости: «Сними-ка, Елдырин, с меня пальто... Ужас, как жарко!»; «Надень-ка, брат Елдырин, на меня пальто... что-то ветром подуло...» Призывая на помощь художественную деталь, а, не углубляясь в сложную психологию, писатель демонстрирует нам бурную смену чувств Очумелова во время непростого разбирательства. Он так боится «промахнуться» со своим решением, что его бросает то в жар, то в холод. Снимая и надевая свою шинель, полицейский надзиратель как бы меняет маски, и вместе с тем меняется его речь, настроение, отношение к ситуации. О характере же другого героя рассказа, Хрюкина, мы можем узнать из одной маленькой фразы, что он собаке «цигаркой в харю для смеха, а она — не будь дура, и тяпни...». Развлечения Хрюкина, немолодого уже мужчины, совсем не подобают его возрасту. От скуки он издевается над беззащитным животным, за что и поплатился — щенок его укусил. Название «Хамелеон» также передает основную мысль рассказа. Мнение Очумелова меняется так быстро и часто в зависимости от обстоятельств, как ящерица хамелеон меняет цвет кожи, соответствуя природным условиям. Деталь, в том числе и повторяющуюся, используют многие художники, однако у Чехова она встречается чаще, чем у кого-либо. Одной такой деталью Антон Павлович раскрывает сущность характера Очумелова: полицейский надзиратель – «хамелеон», воплощение готовности пресмыкаться перед высшими и помыкать низшими, «менять свою окраску » в зависимости от обстоятельств. Уделяя особое внимание точности в подборе описаний, художественных деталей, А. П. Чехову удалось создать настолько емкие и запоминающиеся образы, что многие из них стали нарицательными и не потеряли своей значимости даже сегодня. За долгие годы работы в юмористических журналах автор научился в небольшой объем вкладывать максимум содержания. В маленьком рассказе невозможны обширные, подробные описания, длинные монологи. Именно поэтому в произведениях Чехова на первый план выступает художественная деталь, несущая огромную смысловую нагрузку. В поздней драматургии и прозе Чехов сохранил не только выбивающуюся из текста смешную строку, но, так сказать, ее сюжетную основу, поводы для нее и приемы ее создания. В «Ионыче», например, сохранены речевые ошибки, которые в ранней прозе делали все персонажи, плохо владеющие русским языком. «Иван Петрович, видя, что гость задумчив и скучает, вынул из жилетного кармана записочки, прочел смешное письмо немца-управляющего о том, как в имении испортились все запирательства и обвалилась застенчивость». Из ранних же произведений пришли и все другие остроты Ивана Петровича: «Вы не имеете никакого римского права уходить без ужина»; «я иду по ковру, ты идешь, пока врешь, он идет, пока врет» и вся его характеристика: «Он, смеясь одними только глазами, рассказывал анекдоты, острил, предлагал смешные задачи, и сам же решал их, и все время говорил на своем необыкновенном языке, выработанном долгими упражнениями в остроумии и, очевидно, давно уже вошедшим у него в привычку: большинский, недурственно, покорчило вас благодарю ». Правда, это не так ярко и смешно, как, бывало, писал в молодые годы сам Чехов, но это очень в духе персонажа: если таковые самые талантливые в городе люди, то что же говорить об остальных? Художественный талант Антона Павловича делать из абсолютно не смешной, тривиальной фразы, если ее выделить из многослойного гармоничного контекста, тонкую юмореску. «Потом все сидели в гостиной с очень серьезными лицами, и Вера Иосифовна читала свой роман. Она начала так: «Мороз крепчал»... Окна были отворены настежь, слышно было, как на кухне стучали ножами и доносился запах жареного лука». Предметный мир чеховского повествования организован немногословно и стройно; между тем его никак не назовешь однообразным. Чехов не повторяется, не переносит описание из рассказа в рассказ, а скорее напоминает читателю о том, что было уже в прежних рассказах или знакомо без всяких описаний. Он, я думаю, полагался не только на воображение и жизненный опыт читателя, но, конечно, и на его память: то, чего не было в одном из пятисот рассказов, непременно было в других. Нетрудно уловить и следующую закономерность – статичных, последовательных и подробных описаний у Чехова нет. Беглый взгляд, беглое воспоминание, деталь, подробность, и не более того. Сам Чехов совершенно не выносил фактических ошибок, и в собственном его творчестве ошибок такого рода нет вообще: творчество для него не только точность и достоверность, не просто вопрос писательской техники, но, прежде всего, вопрос совести, свидетельство честности литературы, и здесь он не видел мелочей, не понимал их и не принимал. «Если бы современная Россия исчезла с лица земли, то по произведениям Чехова можно было бы восстановить картину русского быта конца XIX века в мельчайших подробностях», - писал Д. Мережковский. «Страшная сила таланта Чехова в том, что он никогда не выдумывает, никогда не пишет о том, чего нет на свете», - заметил М. Горький. Искусство Чехова всем своим содержанием опирается на факты и события реальной русской истории, и этот исторический фундамент его творчества необыкновенно содержателен и глубок. Собрание сочинений Чехова при желании можно читать как энциклопедию, как статистический труд, как геральдический справочник, как настольный календарь имен, дат и событий. Герой Чехова – не «человек идеи», а человек, у которого нет идеи; есть сознание, что она нужна, что жить без нее невозможно. Чехову принадлежат удивительные слова о человеке, в котором все должно быть прекрасно – и лицо, и одежда, и душа, и мысли. Лучшие его герои мечтают о красивой жизни, о счастье, о творческом труде. Чехов высмеивал все дурное, все мешающее людям жить справедливо и честно: лицемерие, грубость, трусость, наглость сильных и заискивание слабых. Но больше всего Чехов ненавидел пошлость и обывательское равнодушие. Чехов писал не для того, чтобы поучать читателя, не навязывал ему свое мнение, не выделял ни положительных, ни отрицательных героев, а изображал действительность правдивой, не приукрашивая ее. Антон Павлович всегда предоставлял читателю право выбора. Чехов избегает поучений, и даже свои лучшие чувства – возвышенные и поэтические, он нередко маскирует скепсисом и иронией. Несмотря на отсутствие в чеховских пьесах ярких событий и острой интриги, они увлекают тонкостью изображения настроений, чувств, мыслей людей. «Он создал новые, совершенно новые, по-моему, для всего мира формы письма, подобных которым я не встречал нигде... Отбрасывая всякую ложную скромность, утверждаю, что по технике он, Чехов, гораздо выше меня», - сказал Лев Толстой после смерти Чехова. Он подразумевал сильнейшее художественное впечатление, какое оставляла чеховская проза, удивлявшая своей краткостью и простотой. У Антона Павловича была природная склонность к острословию, он любил и умел создавать фразы, западающие в память, многими его афоризмами и крылатыми фразами мы пользуемся до сих пор, чаще даже не зная, что их автор - Чехов. Вот афоризм, который помнят все, цитируют же чаще других физики и астрономы: «Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда». «Если тебе изменила жена, радуйся, что она изменила тебе, а не Отечеству», «Тираны и деспоты вы, мужчины, но как вы хитры и прекрасны!». Чехов дал нечто большее, чем афоризм, установив точную меру невежества, абсолютный интеллектуальный нуль, ниже которого ничего уже нет – ни логики в мыслях, ни смысла в словах. Лаконизм чеховских произведений смущал его современников, вводил простого читателя в замешательство. Краткость противостояла тому, что более всего ценили, чем особенно дорожили в те времена – пространному многотомному роману, который читался не то что ночами и днями, а целыми зимами напролет. Читающая Русь жила книгой и верила ей больше, чем собственным глазам. Старый роман создавал иллюзию бытия и, обладая огромной художественной силой, заменял бытие; можно было жить не живя. А чеховский рассказ скоро кончался, и это смущало, даже пугало людей – чем же заполнить время, что же делать без книги, чем жить? Литература того времени воспринималась людьми как учебник жизни – поступай так, как поступают герои романа, и все будет хорошо – святая, наивная вера во всемогущество книжного слова. В этом, на мой взгляд, одна из причин, почему Чехов не был оценен по достоинству своими современниками. Больше века прошло со дня смерти писателя, а его произведения продолжают доставлять читателям художественное наслаждение; они вызывают смех и грусть, заставляют думать и чувствовать глубоко и правдиво, они учат, воспитывают. До сих пор его пьесы не сходят со сцены театров многих стран, его книги издаются почти на всех языках мира. И все-таки, на мой взгляд, произведения Чехова продолжают интриговать нас и сегодня своей недосказанностью, каким-то непознанным, не раскрывшимся до конца смыслом. Я согласна с М.Д. Миддлтоном, который сказал: «Когда западная литература, будучи не в силах определить характер собственного недуга, с жаром бросалась из одного тупика в другой, в России неизвестный западу, Чехов ясно видел и понимал, какие избрать пути. Сегодня мы начинаем чувствовать, насколько Чехов близок нам, завтра, возможно, мы поймем, как бесконечно он опередил нас».Список литературы: 1. Бердников Г. А.П. Чехов. Идейные и творческие искания. – М., 1984. 2. Громов М. Книга о Чехове. – М., - 1989. 3. Детская энциклопедия, том 10, А. Белкин, из раздела «Литература второй половины XIX века». – М., 1961. 4. Опульская Л., Паперный З., Шаталов С. Чехов и его время. – М., 1977. 5. Штильман С. Учимся читать классику. – М., 2002.