S.T.A.L.K.E.RИспанец Мощный аромат кубинских сигар щегольски, сновал средь благоухающей зелени цветущих рощ. Здесь под зелёным куполом скрывшим голубоватое небо от глаз совсем не было ветерка, и от того превосходный букет способный быть по достоинству оценённым лишь обонянием профессионала, в полном спокойствии и уединении, не тревожимый неосторожным порывом, распускался землистыми тонами, тонами экзотической древесины и старой бумаги. С левой стороны в нескольких метрах от дороги, ведущей в пгт. Полесское, на развалинах немецкого блок поста времён Великой Отечественной Войны сидели двое мужчин. Один, – среднего роста, широкоплечий, одетый в военную форму, чёрный сдвинутый набок берет и большие так же непроницаемо чёрные очки. Он сидел на обросшем мхом бетоне старых укреплений, поглаживал собранную в косичку бороду, и умиротворённо покуривая длинную сигару, то и дело, отхлёбывал из фляги маленькими аккуратными глотками. Второй, – лет двадцати пяти, маленького роста, худощавый, в коричневато-жёлтой куртке с капюшоном и потрепанным зеленоватым сидором за спиной, сидел напротив. -А знаешь ли ты Фазан, когда впервые свет узнал о существовании сигар? – поинтересовался вдруг бородатый. -Нет, откуда мне знать! -Табак в виде сигар европейским мужам преподнесли Таино! -Кто? – услыхав неведомое слово, переспросил Фазан. -Таино это индейское племя. Они были коренными жителями Кубы, которую в 1492 году открыл Христофор Колумб. Это была его первая экспедиция! Сохранились имена двух конкистадоров, первыми увидевших аборигенов с продолговатыми свёртками из листьев, начинённых табаком. Их звали Родриго де Херес и Луиса де Торес. И именно Родриго де Херес стал первым человеком, пострадавшим за публичное курение. -Как он пострадал? – закуривая очередную сигарету, поинтересовался молодой. -Инквизиция упрятала его на три года в тюрьму! -За курево? -За пристрастие к «дьявольскому зелью», представь себе! -Дьявольскому зелью? – удивился Фазан. -Да, именно так! А впрочем, ему ещё повезло, ведь нескольких монахов за курение по приказу папы Римского просто-напросто живьём замуровали в стену. -Вот звери! -И весь семнадцатый век прошёл в яростной борьбе за право наслаждаться табаком. Такова цена пристрастия! Внезапно чёрная тень мелькнул в кустах сбоку, Фазан, прихватив автомат, испуганно обернулся, но взгляд его мог уловить только лишь раскачивающиеся в трёх метра ветки потревоженных кустов. -Спокойно! Свои! – успокоил его бородач, чьего имени он до сих пор ни как не мог знать. -А, а! – понимающе протянул паренёк, и, прислонив автомат к поваленному стволу, полез в свой рюкзак. Тем временем бородатый, не выпуская из рук своей любимой сигары, с которой он редко когда расставался, хитро сложил ладони у рта и издал два необычных звука. Больше всего они напомнили птичий свист. Через несколько мгновений к месту стоянки выбежала мощная клыкастая зверюга, на глазах превратившаяся в «Динго» - пса внушительных размеров, взъерошенного, с отвисшим подрагивающим языком и необычайно умными глазами. -Динго, - поприветствовал своего любимца бородач, - явился мой добрый друг! Ну что, какие новости? Фазан усердно разжёвывал зачерствевший хлеб, подцеплял с походного ножа тёплые куски говяжий тушёнки, запивал всё это нагревшейся водой из пластикового бутыля, и молча, дивился такой крепкой дружбе между человеком и зверем. «Какая всё-таки странная парочка, чёрт меня дери! – думал он про себя, - Это там, за кордоном, быть может, такая картина не в новинку, но здесь то, здесь Зона. А значит человек здесь по одну сторону, а зверь по другую, и ни как иначе, таков закон. Пойди вон, кому расскажи, что собственными глазами видел, как в лесу, здоровенный клыкастый пёс так радовался встрече со сталкером, что повалив наземь, принялся вылизывать ему щёки, притом радостно поскуливая как малый щенок. Скажут: «Брешешь малый, точно брешешь, иль обожрался своего продукта, что такое привиделось!» -Фазан, пора! – затушив и убрав в коробку недокуренную сигару, проговорил незнакомец. - Не зря ведь народная мудрость гласит «долг платежом красен»! Я спас твою шкуру, теперь настал твой черёд оказать мне услугу. Я прав? -Прав! – подтвердил Фазан, с некоторыми нотками признательности в голосе. – Я всегда плачу по счетам! Можешь на меня рассчитывать! - Лучше и не скажешь! Но Зона любит тех, чьё слово не расходится с делом! Бородатый прихватил рукой свой баул, подтянул к поясу, и, умостив на бетонный остов фашистского укрепления, достал с самого днища небольшой жёсткий контейнер. Фазан устремил свой взор на серебрящийся ящик, должно быть, сработанный из какого-то метала, и обтянутый специальными материалами. Он не раз видел такие ящики, и прекрасно знал, что поставляли их из-за периметра в больших количествах, специально для деятельности научных лабораторий действующих на территории «Зоны экологического бедствия». Многие артефакты имели не дурной радиационный фон, и к тому же могли вызывать химические ожоги, словом, опасно их было таскать обёрнутыми в тряпки. -Так, ладно, теперь по делу! – по-прежнему спокойным тоном заговорил бородач, – Слушай внимательно ещё раз! Значит, доберёшься до Полесского, сразу на «Барахолку» не суйся, будет уже поздно, а значит и достаточно людно. А тебе лишнее внимание не к чему. Ступай к себе в каюту, прими на грудь и хорошенько выспись, вот мой тебе совет. Утром встань пораньше; открывается лавка в девять, а ты подойди за полчаса. Хозяин будет уже на ногах, а значит примет тебя, да и глаз лишних не будет. Говори только с хозяином, кличут его Скрягой, обращайся смело, он человек надёжный. Если же вместо него выглянет, какая другая харя, там у него есть пара продавцов, то дел с ними ни каких не имей, а строго прикажи позвать хозяина, скажи, мол, лично к нему у тебя дело. Особо с ними там не церемонься, этот народец наглый. - Как я узнаю хозяина? - Легко! Скряга, - маленький пузатый кавказец с лысиной на башке, вечно бордовыми от спирта щеками и перебитым горбатым носом, больше похожим на кочергу, или клюшку для гольфа. Бороды не носит, только короткие усы. Не ошибёшься! - Да, уж! - Так вот, дальше! Поздороваешься и вручишь ему вот этот вот конверт! – бородатый извлёк из нагрудного кармана слегка помятый чёрный конверт обычного формата. – Он ознакомится, потом передашь ему вот этот вот контейнер. Взамен он тебе вручит некоторую вещицу, которую ты мне и должен будешь доставить. Всё понятно& - Да! Если всё так гладко как ты рассказываешь, то дело это не составит ни какого труда! - Я рад, что мы поняли друг друга! – сказал бородатый, - Ну, тогда в путь! Фазан убрал на дно рюкзака контейнер бородатого, спрятал за пазуху чёрный конверт, затянул ношу за спиной, вскинул на плечё автомат. Выйдя на дорогу, он оглянулся, но ни бородатого незнакомца, ни его верного пса отсюда видно не было, и ни единого неосторожного звука выдававшего их присутствие не доносилось со стороны плотной стены разбушевавшейся зелени. Молодой поправил на плече автомат, ухватился пальцами за тугие лямки своего походного рюкзака, и, погрузившись в раздумья, зашагал вперёд, к дому. В скором времени думы Фазана прервал отдалённый шум мотора, немного поколебавшись, он всё-таки свернул с дороги на обочину и укрылся в зарослях. Через несколько минут взору открылся УАЗ, который неспешным ходом, как и подобало езде по далеко не безопасным дорогам Зоны, следовал в направлении центра. У русского вездехода, как ни странно, была спилена крыша, благодаря чему Фазан, наблюдающий за происходящим из-за кустов, мог отчётливо видеть шестерых здоровенных детин с автоматами наголо. Это были люди Зубра, хозяина этой территории, и, конечно, скорее всего, они бы не причинили вреда мирно шагающему «грибнику», но всё же благоразумный Фазан решил перестраховаться. Как только УАЗ растаял вдали, Фазан выбрался на обочину, и, звучно притопывая, зашагал дальше. Прошагав в прежнем темпе ещё с полчаса, он услыхал вдалеке позади себя характерный шум гружёных повозок, перестук копыт и отголоски человеческих речей. Фазан, живший в Полесском уже второй год, хорошо знал, что в это время года торговля в Зоне расцветает как малина в огороде. День ото дня тянутся в Полесское большие и малые караваны, везут на «Базар» своё барахлишко, средь которого, сказать, не кривя душой, порою можно отыскать всякую интересную вещицу. Смекнув, что у него теперь есть шанс за умеренную плату добраться к дому налегке, Фазан улыбнулся сам себе, и окончательно воспрянул духом. Обоз медленно плыл по зеленовато-серому морю вспучившегося и потрескавшегося асфальта. Скорость передвигающихся повозок нельзя было назвать значительной; то ли хозяева берегли, таким образом, силы своих парнокопытных рабов, то ли, сами притомились, от быстрой езды. И вот, наконец, когда вереница повозок приблизились на достаточное расстояние Фазан вышел с обочины на дорогу, и, спрятав автомат за спину, застыл на проезжей части. Как и полагалось, едва завидев, Фазана взяли на мушку. Не доезжая двадцати метров, с ведущей телеги спрыгнуло двое крепких молодцов, и, вскинув автоматы, нацелившись, двинулись к застывшему с поднятыми руками пареньку.Стой на месте, не рыпайся! – приказным тоном заговорил тот, что был ближе к Фазану.Спокойно ребята! Я местный, из Полесского!Мне нет дела местный ты, или нет! Чего дорогу перегородил? – бесцеремонно продолжил наёмник, не сводя с паренька увенчанного гранатомётом «Абакана».Нам с вами в одну сторону, думал, может, вы меня подбросите!Торговый караван тебе не извоз, так что освободи дорогу, и упаси тебя бог выкинуть какую либо шутку! Я шуток не понимаю! – угрожающе окончил боец.Ладно, ладно, я просто поинтересовался! Нет, так нет, пешком дойду! Фазан отошёл обратно на обочину к тому самому валуну, на котором совсем недавно ожидал подъезжающий караван, и с досадою наблюдал за тем, как быстро ускользает от него последняя надежда в скором времени добраться до своей койки. - Эх, чёрт бы вас всех побрал! – в полголоса себе поднос огорчённо сказал Фазан. - Эй, молодец, ты чего приуныл? – кто-то не знакомый со стороны обоза окрикнул паренька. – Чего приуныл, спрашиваю, ты что глухой? - Я не приуныл! Всё нормально, езжайте своей дорогой! – сдержанно, без раздражения ответил Фазан. - Тебе чего надо то, в Полесское что ли? – всё не успокаивался неизвестный собеседник. - Ну, да, в Полесское! А разве куда ещё этой дорогой попасть можно? - Ну, а кто ж тебя знает, может тебе куда дальше надо! - Нет, мне бы в Полесское, к райисполкому! – чётко обрисовал координаты Фазан. - Ну, это можно! – констатировал дед, и, перекинувшись парой фраз с наёмником, что сидел с ним рядом, поманил Фазана рукой. – Ты это, давай ка живей, запрыгивай! Без лишних слов, не выставляя напоказ своей радости, Фазан подскочил к набирающей обороты телеге. Взобравшись наверх, он плюхнулся напротив старика и сидящего по правую руку от него сухопарого человека в синеватой броне. - Твоё оружие! – требовательно проговорил наёмник. - Что? – недопонимая, спросил Фазан! - Будь так добр, передай ему своё оружие! Ну, на время естественно, пока едим! Так будет спокойнее и нам, и тебе! – разъяснил старик. - А, ну, да, конечно! – заколебавшись лишь на мгновение, Фазан передал свой разбитый разряженный «калаш» в цепкие лапы охранника. – У меня там и патронов то нет! - Давай я положу! – заметив, что Фазана тяготит его сидор за спиной, сказал старик. - Нет, нет, не стоит! - Да давай же, говорю, чего мучиться будешь, устал, наверное! - метко подметил дед. - Да, есть немного! – добродушно признался Фазан. - Ну, давай, давай! – принялся настаивать старик до тех пор, пока паренёк не сдался. – Отдам я тебе твой рюкзак, на кой он мне, у меня товара полны возы! – довольно рассмеялся хозяин. - Гаврилой кличут меня! – опомнившись, первым протянул руку дед. - Фазан! – коротко ответил паренёк, пожимая старую морщинистую руку вспухшую синевой широких вен. - Ну, а это моя охрана! – деловито представил наёмника старик, - Как известно, спрашивать у наёмника имя это всё равно, что спрашивать его же у кровососа, - рассмеялся старик, - ни какого ответа – одни клыки! Ну, а ты Фазан, раз уж нас свела Зона, расскажи о себе, хоть в двух словах, если конечно это не против твоих принципов! - Мне скрывать особо нечего! - Особо нечего, это, значит, есть чего! – с заговорщической улыбкой на устах подметил старик. - Нет, абсолютно нечего! - проговорил Фазан. Фазан вкратце пересказал свою историю дотошному деду. Поведал ему о том, что родился и вырос здесь, в Полесском. Здесь учился, играл в футбол, ловил рыбу, кормился на огороде, да лишь редко жаловал своим вниманием Киев; не привлекали его крупные города, пугали. - Уважаю сынок, уважаю, что землю свою родную не бросил, да что трудом честным себе на жизнь зарабатываешь! - Ну, а вы? – спросил паренёк, желаю услышать взамен историю старика, - Теперь ваша очередь рассказывать! - Ах, ну да, конечно, если интересно! А то ведь вы молодёжь не особо стариков нынче жалуете, всё норовите обидеть! - Вы говорили, что жили здесь ещё до первой катастрофы! – сказал Фазан, решив покончить с темой конфликта поколений, - Расскажите, я сам местный, думаю, мне будет интересно. - Ну, хорошо, - ответил старик, плесканув себе из бутылки в стакан спиртного, и вновь набивая трубку, - тогда слушай. У старого честного торговца секретов нет. Говорил он о том, как хорошо жилось ему до первой катастрофы; был у него и дом огромный в четыре комнаты, и своё хозяйство, и под боком жинка-рукодельница, дети навещали из Киева, да внуки все лета на грядках паслись. Своя скотинка, а значит и мясо парное в достатке, свежие овощи, сочные фрукты, много ягод. Край был цветущий, райское место. А какая была рыбалка, а охота, а сколько диких ягод, да грибов запасали на зиму, словом, не счесть! А потом вдруг, на тебе, раз – и атомная катастрофа, и в один миг цветущий край сделался «зоной экологического бедствия», где теперь не было места человеку. Так говорили, но так ли это было на самом деле?! Слушая рассказ старика, Фазан время от времени покуривал, созерцая унылую картину, открывающуюся по обеим сторонам дороги. Край, где он появился на свет, и где вырос, теперь превратился в бездушные руины. Лишённые крыш, каменные и деревянные скелеты брошенных домов, лежали охваченные пламенем дикой природы – буйной летней зеленью, бесцеремонно пожирающей последние следы человеческого присутствия. Он смотрел на это кладбище людских надежд, но сердце его давно уже не сжималось, боль притупилась, и став привычной перестала тревожить. А меж тем, старик всё рассказывал свою историю, которой, казалось, не будет конца. Поведав Фазану о прекрасной райской жизни до аварии на ЧАЭС, дед принялся за период массового переселения, а затем заговорил о второй катастрофе. Но, как нам уже известно, всему рано, или поздно, приходит конец! Вот подошёл к завершению, и монолог деда Гаврилы. Привыкший к спокойной, плавной, и немного усыпляющей речи старика, паренёк чуть задремал, но вдруг колесо телеги, напоровшись на кочку вздыбившегося асфальта, подскочило вверх и тяжело со стуком опустилось. Фазан широко раскрыл усталые глаза, поднял подпёртую кулаком голову, кинул взгляд на деда и обомлел. Глаза старика покосившись, застыли в мёртвом взгляде, челюсть отвисла, а последние сказанные им слова умерли на дрожащих устах. Посреди его бровей, Фазан разглядел наливающуюся чёрным цветом точку. После чего голова старика, задержавшись на мгновение на линии плеч, завалилась вниз, на грудь. - Твою мать! – кто-то истошно ругнулся позади мёртвого тела. Фазан наклонился чуть в бок, и увидел позади мёртвого старика сидящего наёмника, лицо которого было сплошь залито кровью, и забрызгано ошмётками чужой плоти. - Что произошло? – выпучив глаза от удивления, спросил Фазан, но никто ему не ответил. Железная рука, сбив его с места, повалила вниз, вглубь телеги. В тот же миг охранник, что сидел позади, у самого входа в кибитку, не успев оттереть от крови глаза, вскрикнул, и схватился за шею рукой. Фазан не мог видеть его лица, но фонтаны алой пульсирующей крови били так далеко, что доставали до того самого места, где лежал испуганный «грибник». Фазан в ужасе оттёр свои глаза от чужой крови, судорожно выкрутился, перевернулся на другой бок и взглянул на своего спасителя; это был тот самый наёмник, что вначале принял у него автомат. - Что происходит? – испугано обратился паренёк к наёмнику. - Нас накрыли! – коротко сквозь зубы процедил тот. В это самое время округа наполнилась паническим гвалтом застигнутого врасплох каравана. Гранатные разрывы, автоматная трескотня, звуки команд, предсмертные крики и вопли раненных и дикое ржание перепуганных лошадей: всё сплелось в единую симфонию. Начался бой. - Так слушай меня внимательно, - начал наёмник, - сейчас я привстану, прихвачу автомат, ты в это время, не поднимая головы, спрыгиваешь вниз и закатываешься под телегу. Понял? - Хорошо! – с неописуемым волнением проговорил Фазан. - Раз, два, три! – протянул наёмник, и приподнявшись бросился к убитому товарищу, чтобы забрать у того оружие. Тем временем, Фазан подполз к самому краю, кувыркнулся вниз, и лихорадочно оглядевшись, заполз под застывшую недвижно телегу. Спустя мгновение рядом оказался и наёмник, что спас ему жизнь. - Держи! – скупо проговорил он, протягивая «грибнику» забрызганный кровью «Абакан» - Спасибо! – как то по-глупому произнёс в ответ Фазан. - Стреляй на здоровье, только вот, по-моему, отстрелялись мы уже! - В смысле? - В самом, что ни на есть прямом! Ведущую и замыкающую телегу взорвали, колонну накрыли плотным огнём с двух сторон. Почти все полегли сразу, не успев сделать и выстрела. - Как, не может быть? – ошарашено пролепетал Фазан. - Ещё как может! - По-моему всё стихает! - Да, не к добру это! Жди, сейчас заговорят с нами! – пророчески заявил наёмник. Крики и выстрелы ослабли одновременно, всё само собой как-то резко успокоилось, лишь изредка кто-то огрызался короткими очередями. Фазан шарил глазами по сторонам, но ничего не мог увидеть. Хоть дым и рассеялся, всё равно спереди, весь обзор заслонили, дёргавшиеся в конвульсиях туши «прожевальцев», а подползать ближе к краю «грибник» считал не разумным. - Эй, упыри, кто есть живой, выходите с поднятыми руками! Обещаю, оставить вам ваши жалкие жизни; они мне не к чему, – прогремел вдруг голос откуда-то сверху и спереди. - Пошли на х…суки! – раздался истошный крик в ответ, и раскатистая автоматная очередь разрезала звоном тишину. - О, свои! – беспокойно улыбнулся наёмник. - Кто это? - Свои, говорю же! – соблюдая конспирацию, повторил боец. - Да, я про этого, который нас упырями назвал! – пояснил Фазан. - Это главарь их! - А, а! - понимающе протянул паренёк, – понятно! - Наёмник, выходи с поднятыми руками, и вернёшься живой восвояси. Это не твоя война, не твоё добро, забирай свои манатки, и сваливай по-хорошему, последний раз говорю, времени для раздумий у тебя не остаётся! - Пошёл ты со своими предложениями куда подальше! – вновь раздался выкрик, и вновь автоматная очередь, рассекая воздух, по рубила ветки с подобравшихся вплотную к дороге деревьев. - Ну смотри, - главарь лишившись терпения страшно выругался, - Взорву тебя гниду, кому с того хуже будет? - Взрывай, мне по х…! Я живым не сдамся! – отозвался отчаянный сталкер. - Ну, смотри обезьяна, если я тебя выковыряю оттуда, сделаю чучело! Будешь тогда на огороде ворон своим синим нарядом распугивать! Ещё пару раз отважный сталкер и главарь бандитов перекинулись любезностями, но так и не смогли прейти к общему знаменателю. Всё закончилось так, как и должно было закончиться – наёмника забросали гранатами. В атмосфере повисла звенящая тишину, которая погрузила и Фазана, и его спасителя в глубокие раздумья, над предметом их бедственного положения. «Твою-то мать, - думал про себя Фазан, - а как же хорошо всё начиналось: вытащили меня из аномалии, поручили дело важное, топал домой, не растеряв набранного за полторы недели товара, да и улов в этот раз был куда богаче прежнего, – и тут вдруг Фазан осёкся, страшная мысль поразила его воспалившейся разум, - рюкзак, Зона милосердная, ведь я его оставил там, наверху» - Эй, засранцы, есть ещё герои? Если кто остался, лучше выходите сейчас с высоко поднятыми руками, даю слово, отпущу живым на волю! Через минуту я спущусь и каждого не сдавшегося хмыря пристрелю собственноручно! – проговорил вожак. - Так как говоришь тебя звать? – спросил вдруг наёмник у «грибника». - Фазан! – удивлённый вопросом наёмника, ответил паренёк. - Игрок! – представился наёмник, - Ну, будем знакомы! - Будем! – отозвался Фазан. - Знаешь, Фазан, плохи дела наши! - Значит, они нас убьют? - Да, думаю, что так! Меня точно, а вот на счёт тебя сказать не могу! Обычно они не оставляют в живых никого! - И что же делать? - Эх, сейчас бы бронекостюм невидимку! – попытался пошутить Игрок. - Ну, должен же быть какой-то выход из этой ситуации! Всегда есть выбор! - Выбор есть всегда, это ты верно сказал! И у нас есть выбор, только он невелик: либо застрелиться самим, либо быть ждать пока казнят. Что ты предпочтёшь? - Я должен жить, у меня ещё дела! - Ну, знаешь ли, это мало кого волнует! - Считаю до трёх! – вновь прогремел мерзкий бас, - раз... - Давай выйдем, что нам остаётся, может они отпустят нас? – взмолился Фазан. - Ну, да, как же, отпустят, держи карман шире! Мой брат столько этой швали положил, что они успели нас возненавидеть. Моя синяя броня – это мой похоронный скафандр, только они увидят, что я наёмник, сразу мне пустят пулю в голову. Так что я лучше полежу здесь, да может ещё, кого завалить успею. А у тебя шанс есть, да и погибать тебе здесь совсем не за что, иди, попытай удачу! - Да брось ты Игрок, пошли вместе, не тронут они тебя! - Нет, я уже решил, останусь здесь, ещё повоюю! А ты иди, иди, у тебя уже не остаётся времени. - Ладно, как знаешь, удачи тебе! - Прощай Фазан! - Барыги, ваше время вышло! – теряя терпение, прогремел главарь. - Я выхожу, выхожу, – прокричал паренёк, - не стреляйте, я безоружен, вылезаю! - Вылезай живее! Спокойным шагам, без резких движений иди к первой кибитке! Фазан вылез из-под телеги, и высоко над головой задрав руки, двинулся к центру каравана. Страшное зрелище открылось его уязвлённому испугом взгляду. Он шарил глазами по сторонам, но не мог увидеть ни налётчиков, ни их главаря, ни единой живой души, казалось, не было вокруг. Из-под стен чернеющего в вечере леса, едва выглядывали полуразрушенные домишки заброшенного села. Пустые глазницы оконных проёмов безучастно взирали на кровавое месиво раскинувшееся внизу. Беспорядочно разбросанные тела недвижно лежали кто на голом асфальте, пропитавшемся кровью, кто на возах, кто на земле возле обочины; одни расположились так, будто только что прилегли вздремнуть, и казалось, что вот-вот должны проснуться, другие, заломив неправдоподобно конечности, застыли в не естественных позах, словно тряпичные куклы. Фазан добрался до центра колонны, но никто, так и не появился со стороны леса. Чувствовалось, как нарастает напряжение. Сердце в груди паренька трепыхалось, как насилу пойманная и запертая в тесную клетку дикая пичужка. Мысли в его голове путались, он ни как не мог думать сосредоточенно, да и о чём там было думать, в такой-то момент, когда его собственная судьба оставалась в неизвестности. Не доходя ведущей повозки, он приметил тех людей, в чьих руках сейчас находилась его ничего не стоящая жизнь. А можно ли было вообще называть их людьми, этих убийц, воров, мародеров? Нет, это было самое настоящее отребье, выродки людского племени, которые принесли своё подлое искусство в замкнутый мир Зоны, и они процветали, несмотря на то, что гибли десятками в кровавых бойнях! Налётчиков оказалось не так много, как представлял себе Фазан; он то, думал, там целая армия, а на деле вышло, что не больше десятка человек. - Ну, что, - заговорил подошедший вплотную к Фазану бандит, - есть там кто ещё? - Да, нет, - задумавшись, ответил Фазан, - нет, я один! - Один, значит, говоришь? – переспросил главарь, почуяв неуверенную ложь «грибника». - Ну, да, всех положили вы! – констатировал не совсем правду Фазан. - Ну, раз ты один тогда на! – бандит коротким рывком ударил прикладом паренька в голову, с боку, и тот в ту же секунду, потерял сознание. Фазан очнулся довольно скоро, хотя сам он не мог понять, сколько всё-таки пролежал в отключке. Правую сторону головы сковывала нестерпимая пульсирующая боль, приподняв её паренёк, провёл рукой по вспухшему месту, и, взглянув за тем на ладонь, убедился, что приложили его нехило; ладонь была густо перепачкана спёкшейся кровью. К горлу подошёл ком, нестерпимо мутило, отвернув голову в сторону, паренёк опорожнил свой голодный желудок. Собравшись с силами, он поднялся на колени, и узрел следующую картину. В центре колонны, на асфальте, усеянном мёртвыми телами бойцов, торговцев и лошадей, посреди разбросанного барахла, стоял на коленях, с завязанными за спиной руками тот самый наёмник, что спас жизнь Фазану, при налёте на караван. Игрок стоял, опустив голову к груди, а сзади его держали двое налётчиков. Главарь что-то говорил Игроку, но Фазан ни как не мог слышать его речей, так как он вообще ничего не мог теперь слышать; в ушах разливался нескончаемым потоком навязчивый, давящий звон. Беседа длилась недолго, спустя несколько мгновений главарь подошёл к Игроку, схватил его рукой за подбородок, с силой разжал челюсти наёмника, вогнал пистолетною дуло ему в рот и спустил курок; бездыханное тело наёмника замертво рухнуло на асфальт. Фазан вновь почувствовал рвотные позывы, голова его сводимая судорожной болью закружилась, он потерял сознание. Очнулся «грибник» в своей собственной койке в Полесском райисполкоме. Открыв глаза, он обвёл подрагивающим взглядом знакомую до боли комнатку. В помещение не было не единой живой души, кроме самого «грибника»; его товарищи были заняты своими делами: кто с утра ушёл в ходку, кто закупался на «Барахолке» снарягой, а кто и попросту пропивал заработанные гроши в баре. С трудом поднявшись с лежанки, он маленькими, не уверенными шагами подошёл к окну, глянул сквозь засаленные стёкла на улицу, там за окном царствовал день. Свободу движения сковывала острая боль и головокружение, но, несмотря на недуг, память Фазана осталась непоколебимой. Он прекрасно помнил, что случилось вчера, и перемотанная бинтом голова служила не плохим о том напоминанием. Нужно было срочно что-то делать, ведь завтра в полдень он должен будет доставить Бородатому его вещицу, что так ему дорога и необходима. «Думай, думай – требовал от себя Фазан, - должен быть выход, должен быть! Нужно узнать, остались ли какие-либо вещи от разграбленного каравана, может и мой рюкзак, по случайности там» Вооружившись такими мыслями, Фазан направился к проходной. Поздоровавшись с дежурным, что сидел на первом этаже, в сколоченной из дерева будке, «грибник» попытался расспросить его о случившемся. Но тот, к сожалению, не смог сказать ничего вразумительного, кроме того, что раненного Фазана подобрал патруль «зубровцев» на подъезде к Полесскому. - Там это, у выхода тебя ждут, у них всё и спросишь! – ответил дежурный. Выйдя на улицу «грибник» заметил у входа двух хорошо вооружённых людей, в чёрной форме, на рукавах которой были нашиты значки изображающие силуэт зубра на зелёном фоне. - Пройдём! – дружелюбно предложили пареньку бойцы. Неподалёку стоял припаркованный УАЗ со срезанной крышей, тот самый, от которого Фазан благоразумно упрятался вчера в кусты. Его усадили на заднее сидение и повезли. Ехать пришлось недолго, домчались в миг, припарковавшись возле бывшего дома культуры. - Вылезай, пошли! – скомандовали «грибнику». Фазан, молча, поднялся, спрыгнул с машины, и двинулся вслед за бойцами. Пройдя сквозь массивные дубовые двери, он поднялся по широкой лестнице наверх и в скором времени очутился в одном из кабинетов, убранных со всей строгостью и хорошо охраняемых. - Ну, садись! – обратился к пареньку один из руководителей «зубровцев», - рассказывай! - О налёте? - О налёте, о налёте! Около двух часов допрашивали его, со всей пристрастностью какую только можно было ожидать от этих ни кому не верящих людей, но обвинять в чём-либо Фазана не стали, и после отпустили восвояси, предупредив, чтобы он пока никуда не исчезал из поля зрения. По поводу рюкзака, сказали обращаться на склад. Его подвезли до склада, показали, куда нужно идти, и объяснили с кем говорить. И Фазан, во что слабо верилось вначале, всё-таки отыскал среди кучи доставленных со вчерашнего дня вещей, свой выцветший помятый сидр, но тот оказался пуст. Дурнота напала на него, сдавив крепкой хваткой горло. Самые худшие сомнения оправдались, и теперь нужно было проявить верх смекалки, дабы придумать, как следует поступить в сложившейся, очень не простой ситуации. И вновь голова его принялась усердно варить мысли, искать возможный выход из затруднительного положения, и такой выход, в скором времени, нашёлся. На обратном пути Фазан заглянул в одну из оружейных лавок, и прикупил себе пистолет с глушителем, а потом взял на сдачу таблеток от головной боли; теперь он не мог без них полноценно существовать. Затем он вернулся обратно к себе, улёгся на койку и принялся дожидаться вечера. В его голове родился, быть может, самый дерзкий план за все годы его жизни, и теперь от него требовалось максимум выдержки и решимости, дабы претворить этот план в жизнь; ну а о последствиях Фазан старался не думать. Когда смерклось, паренёк поднялся с койки, по-тихому собрал все свои пожитки: всё самое необходимое, потом сходил, выкопал спрятанные неподалёку в леске скопленные за два года деньги, да некоторые интересные вещицы из не проданного хабара. Затем он двинулся прямиком на «Барахолку», стараясь по пути не попадаться на глаза всякому, кто знал его. Выглядел он немного потерянным, волнение не давало ему собраться должным образом, и даже охрана у входа, как то недобро окинула его взглядом, словно разгадала в нём злостного правонарушителя. Народу на «Барахолке» было предостаточно; одни толпились у входа в лавки, другие проверяли товар, споря и ругаясь непосредственно внутри, какого-то недовольного под руки вытаскивала на улицу охрана, а из раскрытых дверей бара долетал до ушей пьяный гомон. Дождавшись закрытия, Фазан с видом террориста смертника подкрался к дверям «Большой бойни» и громко постучал три раза. - Закрыто! – отозвался мерзкий голос. - Я по делу! – твёрдо выговорил «грибник». - Сказано же тебе, мы уже закрылись! Завтра приходи! - Я же говорю мне по срочному делу! - Ты, что оглох! Все дела на сегодня окончены! - У меня письмо для Скряги! – выкидывая козырь, произнёс паренёк. - Письмо говоришь? - Да, письмо, оно самое! – с облегчением, проговорил Фазан, поняв, что теперь ему точно отворят. - Просовывай под дверь! – командным тоном проговорил незнакомец. Фазан протиснул письмо, и через миг, в открывшийся проём высунулась толстая харя с бордовыми щеками и переломанным горбатым носом. - Заходи! – скупо сказал Скряга, это был именно он. - А, где то что… - начал Скряга, но Фазан, сразу смекнув, о чём тот говорит, опередил его. - Со мной, со мной, не бойся! – стараясь говорить как можно более уверенным тоном, выдал «грибник». - Ну, так давай сюда! - с каким-то сомнением глядя то Фазану в глаза, то на его нырнувшую за пазуху руку, произнёс Скряга. Фазан углубился в грудной карман, и, сделав вид, что пытается извлечь оттуда какую-то вещицу, замешкался. Скряга, не сводящий глаз с «грибника» почуяв не ладное, потянулся рукой себе за спину, но в тот же миг, отчаянный паренёк выхватил специально припасённый для такого случая пистолет, и упёр его в толстое пузо торговца. - Рыпнешься, замочу суку! – сам не ожидая от себя такой прыти и такого матёрого сквернословия, произнёс Фазан. - Спокойно, спокойно! – проговорил тихим тоном Скряга, чувствуя, что дело пахнет паленым. – Убери пушку, сынок, а то вдруг выстрелит. - Выстрелит, обязательно выстрелит! - убедил торговца Фазан. - Чего тебе надо от меня? - Мне нужно то, что ты должен был передать хозяину этого конверта! – Фазан кивнул на застывший в руках Скряги конверт. - Но, у меня нет ничего для него! – попытался соврать Скряга. - Что, значит, нет? – нервозно переспросил Фазан, стирая свободной рукой выступившую испарину со лба. - А то и, значит, нет и всё! - Объясни! – бешено глядя на торговца, прорычал Фазан. – А не то я размажу тебе башку! - Слушай, ты зря всё это затеял, Испанец тебя потом из-под земли достанет, и живьём зароет! А ещё и меня вместе с тобой, в придачу! – слукавил Скряга. - Ты меня на понт не бери, отвечай на вопрос, живее! – окончательно теряя терпение, проговорил «грибник». – Где вещь? - Какая вещь? - Ты что издеваешься надо мной? – спросил гневным голосом отчаянный «грибник», и в тот же миг, не выдержав напряжения, налетел на толстяка. Фазан два раза с силою ударил рукоятью пистолета по лысине торговца, и оттолкнул его к стене. Скряга, не ожидавший такой прыти от грабителя, пролетел целых два метра назад, и, врезавшись в шкаф, продавил стеклянные дверцы, снёс полки и рухнул на свой жирный зад. В это время в комнатёнку, служившую прихожей, вошёл человек в клетчатой рубахе и камуфляжных штанах. Увидев, что его босс лежит на полу, с окровавленной головой, и в порядочном смятении, он бросил руку за спину, но его опередили. Фазан, будучи на взводе, не ожидая сам от себя, направил пистолет на появившегося в проёме незнакомца, и резкими движением два раза спустил курок. Прозвучали глухие выстрелы, которые ни кто, конечно же, услышать не мог, тело согнулось пополам и замертво завалилось на бок. «Грибник» решительным шагом подошёл к перепуганному до смерти торговцу, и заговорил с ним самым жёстким образом, бес церемоний. - Ну, что жирная свинья, ты ещё сомневаешься во мне? - Нет, нет! - пролепетал испуганный торговец, - я всё понял, всё понял! - Поднимайся и показывай где то, что мне нужно! – приказным тоном, словно отрываясь за все пережитые в жизни оскорбления, и унижения прорычал Фазан. В один миг он сделался другим человеком, и уж теперь-то, он никому не спустит. - Вот здесь! – сказал торговец, указывая пальцем на дверь напоминающую ход в кладовку. - Эта вещь в подсобке? - Да! - Ну, так открывай живее! – приказал «грибник». В тот же миг торговец вынул из кармана увесистую связку ключей, и, подобрав нужный ключ, принялся трясущимися руками отпирать дверь. Через пару мгновений деревянная дверь отварилась, оголяя сплошной мрак. - Огня бы? - На! – передал зажигалку Фазан. Слабый огонёк не мог осветить всего помещения, но и этого малого хватило торговцу, знающему свой дом, как свои пять пальцев, отыскать нужную вещицу. Он появился на пороге, спустя несколько мгновений, держа в руке жёсткий кожаный футляр, в каком обычно транспортируют музыкальные инструменты, а именно гитару. - Что это? – удивлённо поинтересовался Фазан. - То, что тебе нужно! – ответил с уверенностью Скряга. - Что внутри? - Гитара, настоящая испанская гитара! - Понятно, - услышав слово «исп