Актовые источники1599 г., сентября 10. – Грамота в Березов воеводе Ивану Волынскому о построении храма в вотчине князей Алачевых КодеОт царя и великого князя Бориса Федоровича всея Русии в Сибирь, в Березов-город, воеводе нашему Ивану Григорьевичу Волынскому да голове Ивану Петровичу Биркину. Били нам челом новокрещены коцкая княгиня князь Игичеева мать Алачева Настасья да князь Игичеев сын князь Петр, чтоб нам их пожаловати, велети у них в Сибири, в их вотчине в Коде, устроити наше богомолье, храм со всем церковным строеньем, и русских бы людей велети им давати с Березова для береженья с огненным боем человек по 10-ти и по 15-ти. И мы князь Игичея с матерью и с сыном пожаловали, велели в их вотчине в Коде устроити наше богомолье, храм во имя Живоначальной Троицы да предел чудотворца Николая и церковное строение; образы, и книги, и колокола посланы в Тобольск, а из Тобольска велено то церковное строение послати к вам в Березов. И как к вам ся наша грамота придет, а из Тобольска окольничий и воеводы Семен Федорович Сабуров с товарищи церковное строение к вам в Березов пришлют, и вы б церковное строение, образы, и книги, и сосуды церковные, и колокола, и ризы поповские взяли. А князю Петру велели б есте в Березове для храму наимовать плотников и попа велели приговорити; да как плотников наимет и попа приговорит, и вы б тех плотников и попа послали к Коду и велели храм в городке в Коде во имя Живоначальные Троицы да предел Николы-чудотворца поставити. А как храм поставят, и вы б о том отписали к нам к Москве, и мы вам велим на освещение церкви послати антиминсы. Писан на Москве лета 7108-го сентября в 10 день. На обороте: Дьяк Нечай Федоров. Санкт-Петербургское отделение Архива РАН. Ф. 21. Оп. 4. Д. 16. Л. 126–127.Опубл.: Миллер Г. Ф. История Сибири. Т. 2. М.; Л., 1941. С. 154.1600 г., февраля 19. – Грамота в Березов воеводе Ивану Волынскому об отпуске на Вымь и оттуда в Москву князя Игичея Алачева От царя и великого князя Бориса Федоровича всея Русии в Сибирь, в Березов-город, воеводе нашему Ивану Григорьевичу Волынскому да голове Ивану Петровичу Биркину. Бил нам челом князь Игичей Алачев, чтоб нам его пожаловати, велети его отпустить к нам к Москве, и креститься бы ему и быть с матерью своею и с сыном в одной вере; а ехати б ему водяным путем на Вымь и в нашем жалованье, а в своем поместье побывать. И как к вам ся наша грамота придет, и вы б князя Игичея Алачева отпустили на Вымь в его поместье, а из поместья велели б есте ему ехать к нам к Москве; а приехав к Москве, велели ему явитися в приказе Казанского и Мещерского дворца дьяку нашему Нечаю Федорову. Писан на Москве лета 7108-го февраля в 19 день. СПбО АРАН. Ф. 21. Оп. 4. № 16. Л. 124, № 6. Опубл.: Миллер Г. Ф. История Сибири. Т. 2. М.; Л., 1941. С. 154–155.Не ранее 1600 г., сентября 1. – Память приказа Казанского дворца тобольским воеводам Федору Шереметеву и Евстафий (Остафий) Пушкину1о содействии назначенным в Мангазею воеводам кн. Василию Мосальскому и Савлуку Пушкину в плавании из г. Березова – по Обской губе – до устья р. Таз Да память Федору ж Ивановичю, да Остафью Михайловичю, да дияку Тимофею. В прошлом 108-м году по государеву цареву и великого князя Бориса Федоровича всеа Русии указу посланы в Монгазею и в Енисею ис Тобольска князь Мирон Шаховской да Данило Хрипунов, а с ними послано ис Тобольска да з Березова служилых людей – сын боярской, да отоманов, литвы, и козаков, и стрельцов – 100 человек. А велена им в Монгазее на Тазском устье поставити острог для того, чтоб монгазейскую и енисейскую самоедь привести под государеву царскую высокую руку и есак с них ежегод збирать. И князь Мирон и Данило писали к государю царю и великому князю Борису Федоровичю всеа Русии, что они в 108-м году дойтить до Монгазеи не успели, потому што отпустили их ис Тобольска поздно, а дошли-де они до Пантуева городка и тут стали. А пошло-де под ними 5 кочей2 да 5 коломенок, и 3-де кочи розбила, а осталось у них 2 коча да 5 коломенок3, и те-де кочи малы и некрепки, а в коломенках-де морем не ходят. Да им ж де дано к тем кочам и к лодьям в Тобольску и на Березове 10 якорей да 10 парусов малых, и те парусы переделываны, а осталось из них 8 парусов. Да с ними ж пошло 180 сажень конатов да на онтучи всяких веревок 250 сажень. И тех-де парусов, и якорей, и онтуч мало, надобе-де к тому в прибавку для морскова ходу 75 сажень конатов воровых, да на онтучи 500 сажень воровых же бечев, да 7 парусов, а надобе на те парусы 1250 аршин холстов, да 5 якорей, да окола парусов обшивать надобет 400 сажен тонких бечев. И они-де писали с казаки на Обдор к остяком и к самоеди, чтоб их в Монгазею отвезли на оленях, и будет-де приидут к ним остяки и самаедь на оленех, и они сее зимы будут в Монгазее; а только-де их самаедь и остяки на оленех и не перевезут, и им дожидатись кочей, и парусов, и якорей ис Тобольского, а в тутошних-де местех им кочей, и парусов, и якорей взяти негде. И для монгазейского ходу велена зделать на Верхотурье 15 кочей, да ис Перми отослана на Верхотурье ж 6 якорей. И Федору Ивановичю, и Остафью Михайловичю, и дияку Тимофею, едучи дорогою, в Ерославле, на Вологде велети купити х кочам для монгузейского ходу 75 сажен конатов, да 500 сажен бечев воровых, да 1250 аршин холстов, да 400 сажен тонких бечев ис тех денег, что послана с ними для тобольских росходов. Да им ж вперед на запас для монгазейского же ходу велети купить ис тех же денег 200 сажен конатов, да 1000 сажен бечев воровых, да 2000 аршин холстов, да 1000 сажен тонких бечев. А приехав на Верхотурье, велети пересмотрить кочей и якорей. Да будет до их приезду кочи не все зделаны, и Федору Ивановичю, и Остафью Михайловичю, и диаку Тимофею велети тотчас те кочи доделати, и того велети над плотники смотрити, чтоб кочи делали крепко, чтоб в них морем итити безстрашно. А как лед вскроетца, и им те кочи, и конаты, и парусы, и бечевы, и якори взяти с собою; а приехав в Тоболеск, вычесть им об мунгазейской посылке государева указу наперед всех дел. Да по тому государеву указу на князь Мироново и на Данилова места отпустити в Монгазею тотчас князя Василья Мосальскова да Савлука Пушкина, и наказ им подлинна от себя против государева указу дати, и кочи, и парусы, и конаты, и бечевы, и якори с ними ж отпустить, и служилых людей на перемену, которые с князем Мироном посланы, столько ж человек, сколько с князем Мироном и з Данилом послано. Да с ними ж на запас отпустить для остятцких росходов муки ржаной, и круп, и толокна, и соли, смотря по тамошнему делу. А для береженья отпустити с ними з государевою казною до Березова, а на Березов отписати от себя к Ивану Волынскому да к Ивану Биркину: как князь Василей Мосальской да Савлук Пушкин на Березов придут, и они бы князя Василья Мосальскова и Савлука отпустили тотчас в Монгазею, а с ними служилых людей з запасы по прежнему государеву указу. Да будет князь Мирон и Данила стоять в Пантыеве городке, а в Монгазею не пошли, и они б князю Василью и Савлуку, пришед к Пантыеву городку, пересмотря у князя Мирона и у Данила по росписи налицо наряду и всяких государевых запасов, что с ними послано, и поклатчи в кочи, да итити с служилыми людьми в Монгазею тот же час не мешкая, а князя Мирона и Данила и служилых людей, которые с князем Мироном и з Данилом посланы, отпустити на Березов. А будет князя Мирона и Данила с служилыми людьми самоедцы и остяки сее зимы отвезли, и Ивану Волынскому и Ивану Биркину велети князя Василья и Савлука со всем и, дав им вожей и для береженья козаков и стрельцов, по прежнему государеву указу потому ж тотчас отпустить, а однолишна б князя Василья и Савлука всех наперед ис Тобольска на Березов отпустить и на Березове задержати не велеть, чтоб им в Монгазею притить в пору. А пришед в Монгазею, велети князю Василью Мосальскому и Савлуку быти и государевым делом промышлять по государеву цареву и великого князя Бориса Феодоровича всеа Русии указу и смотря по тамошнему делу, как б государеву делу прибыльнее, и, взяв у князя Мирона и у Данила всякие государевы дела, отпустить ко государю царю и великому князю Борису Федоровичю всеа Русии к Москве, а служилых людей и по городом, хто ис которова города послан, и велети им ехати куды ближе. А что у князь Мирона и у Данила собрано будет с Монгазеи и с Енисеи до их приезду государевы ясашные и десятинные мяхкие рухледи, и им то велети князю Мирону и Данилу вести к государю царю и великому князю Борису Федоровичю всеа Русии к Москве с собою ж вместе. А которого числа князя Василья ис Тобольска з государевою денежною казною и с хлебными запасы на Березов отпустит, и которого числа з Березова в Монгазею пойдут, и что с ними каких запасов и всякие рухляди отпустят, и как князя Василья и Савлука з Березова отпустят, и о том отписати подлинна к государю царю и великому князю Борису Федоровичю всеа Русии к Москве, чтобы про то было вскоре ведомо. ^ 1Фамилии тобольских воевод восстановлены по содержанию «наказа», данного им при посылке в Тобольск.2Коч – большое палубное морское судно с веслами и с парусами.3Коломенка – судно, поднимающее от 7 тыс. до 12 тыс. пудов; длина 15 – 20 саж., шир. 2 – 4 саж. РГАДА. Ф. 214. Кн. 2. Л. 27 об. – 34 об. Список. Опубл.: Открытия русских землепроходцев и полярных мореходов XVII века на северо-востоке Азии. М.,1951. С. 51–54. 1602 г., ноября 11. – Грамота в Березов воеводе князю Ивану Борятинскому о производстве суда по делу остяка Колока Порутиева с остяком Обдорского городка Чегеем От царя и великого князя Бориса Федоровича всеа Русии в Сибирь, в Березов-город, воеводе нашему князю Ивану Михайловичу Борятинскому да голове Григорию Потапьевичу Векентьеву. Бил нам челом Березовского уезда остяк Колок Порутиев Березовского уезда Обдорского Носового городка на остяка на Чегея а сказал: в прошлом-де в 110-м году взял тот остяк Чегей у снохи его две чепи да кольца да чарку серебряные, цена всему 8 рублев, да он же взял у снохи ж его служащую женку-вагулку, и тех-де чепей и колец и чарки тот остяк Чегей снохе его и по ся места не отдает; и нам бы его пожаловать, велети на того остяка Чегея дати управа. И будет так, как нам Колок бил челом, и как к вам ся наша грамота придет, и вы б того обдорского остяка Чегея велети поставити перед собою с Колоком с очи на очи да в том бы есте их судили и всякими сыски сыскали накрепко, да по суду своему и по сыску меж их управу учинили по нашему указу безволокитно. Писан на Москве лета 7111-го ноября в 11 день. СПбО АРАН. Ф. 21. Оп. 4. № 16. Л. 131 об., № 17. Опубл.: Миллер Г. Ф. История Сибири. Т. 2. М.; Л., 1941. С. 171–172.1602 г., ноября...– Грамота в Березов воеводе князю Ивану Борятинскому о разрешении князю Григорию Алачеву ехать в Москву «прямой дорогой через Камень на Вымь» От царя и великого князя Бориса Федоровича всеа Русии в Сибирь, в Березов-город, воеводе нашему князю Ивану Михайловичу Борятинскому да голове Григорию Потапьевичу Векентьеву. Били челом князь Григорей княж Игичеев сын Алачеева а сказал: наперед сего ездили с Березова к Москве всякие люди прямой дорогой через Камень на Вымь, а ныне де прямою дорогой на Вымь пропущати не велено; а он-де князь Григорей хочет ехать к нам к Москве креститься, а на Тобольской-де ему ехать далече; и нам бы его князя Григория пожаловати, велети его отпустить для крещения к Москве через Камень на Вымь. И как к вам ся наша грамота придет, а князь Григорей будет поедет к нам к Москве, и вы б его отпустили с Березова прямою дорогою на Вымь; а как его отпустите, и вы б о том отписали к нам к Москве и велели отписку отдать в Казанском и в Мещерском дворце дьяком нашим Афанасию Власьеву да Нечаю Федорову. Писан на Москве лета 7111-го ноября в ... день. СПбО АРАН. Ф. 21. Оп. 4. № 16. Л. 132 об., № 19. Опубл.: Миллер Г. Ф. История Сибири. Т. 2. М.; Л., 1941. С. 173.1604 г., января 20. – Грамота сургутскому воеводе Федору Головину и голове Гаврилу Писемскому о строительстве г. Томска От царя и великого князя Бориса Федоровича всеа Русии в Сибирь, в Сургуцкой город, Федору Васильевичю Головину да голове Гаврилу Ивановичю Писемскому. Бил нам челом Томские земли князек Тоян, чтоб нашему ц[арьско]му величеству его, Тояна пожаловат[и], [вел]ети ему быти под нашею царьскою высокою ру[кою] и велети бы в вотчине его в Томи поставити город. А место-де в Томи угоже и пашенных людей устроити мочно. А ясачных-де у него людей триста человек. И как-де город поставят, и те все ясачные люди придут к нашему царьскому величеству и ясак учнут платити. А которые-де будут около того города наши непослушники, и он, Тоян, учнет про них сказывати и приводить их под нашу же царьску высокую руку. А до Чат-де будет от того города ходу десять ден. А до киргиского-де князька до Номчи семь ден. А людей у него тысеча человек. А до Арецкого-де князька до Би[н]ея до ближнего кочевь[я] [де]сять ден, а далнее кочевье – четы[ре] недели, а людей у него десять тысечь челов[ек]. А до Телег-де далнее кочевье пять ден, а князек в Телегах Обак. А людей у него тысеча человек. А до уматцского-де князька до Чети далнее кочевье, четырнатцать ден, а людей у него триста человек. А как-де в Томи город станет, и тех-де городков кочевье и волости все будут под нашею царьскою высокою рукою и ясак-де с них имати мочно. А которые-де люди живут по Томской вершине, восмь волостей, и те-де люди учнут в нашу казну давати ясак. Да в Томской же де вершине живут двесте человек кузнецов, а делают доспехи и железца стрелные и котлы выкавывают. А у них-де два князька – Базарак да Балдуга. А до мелесцов-де до Изсека-князька от Томи десять ден. И мы, великий царь государь и великий князь Борис Федорович всеа Русии самодержец, и нашего царьского величества сын великий государь царевич князь Федор Борисовичь всеа Русии челобитье его милостивно выслушали и, пожаловав его своим царьским жалованьем, велели отпустить в Сургут, а из Сургута в Томскую волость. А ясаку с него и с его ясачных людей до нашего указу имать не велели. А како же даст Бог, на весну велели есмя в Томской волости у него, у Тояна, поставити город и служивых людей и пашенных крестьян послать велели. И как ся наша грамота придет, а томской князек Тоян в Сургут приедет, и вы б ево привели к шерти на том, что ему со всеми своими улусными людми под нашею царьскою высокою рукою неотступным. А приведчи к шерти и напоя и накормя, отпустили б есте его к себе в Томскую волость, а с ним послали наших служивых людей, сколь будет человек пригож, смотря по тамошнему делу. А сказали б есте ему, Тояну, что наше царьское величество его пожаловали, в Томской волости город поставити не велели, а ясаку с него и с его ясачных людей до нашего указу имати не велели. А ныне с ним посылаете по нашему царьскому указу немногих людей для того, что им с тех мест, где поставити город, и пашенных мест, и всяких угодий розсмотрити. А служивым людем, которых с ним пошлете, приказали накрепко, а велели в Томской волости, где поставити город, и пашенных мест, и всяких угодей росмотрети всякими обычаи, и где на городовое дело имати лес, сколь далеко, и какой лес, и на которой реке, и сколь велика река, и сколко пашенных мест, и какова земля, и что каких угодей, и вперед тут городу стояти мочно ль, и как провадити наши хлебные запасы, и какие люди около Томские волости живут, и сколь далеко. Да как наши служивые люди, проводя его, придут в Сургут, и вы б о том о всем, тех служивых людей роспрося накрепко, отписали, и роспись подлинную дороге и чертеж прислали к нам к Москве, и велели отписку, и роспись, и чертеж отдати в приказе Казанского и Мещерского дворца диаку нашему Нечаю Федорову. И мы о том о всем велим свой царьской указ учинити. Писан на Москве лета 7112-го генваря в 20 день. РГАДА. Ф. 214. Кн. 1. Л. 134 об. –137 об. Копия. Опубл.: Русская историческая библиотека. СПб., 1875. Т. 2. С. 159 – 160, № 73; З. Я. Бояршинова. Основание города Томска // Вопросы географии Сибири. Томск, 1953. Сб. 3. С. 41 – 44. 1606 г., не ранее июня 21. – Отписка тобольского воеводы князя Романа Троекурова пелымскому воеводе Ивану Годунову о «шатости» в Кондинской и Назымской волостях и о мерах к подавлению движения среди остяков Господину Ивану Михайловичу да Петру Даниловичу Роман Троекуров челом бьет. В нынешнем, господине, в 114-м году июня в 21 день слух нас дошел, что остяцкой князец Оксеит Бояров да с ним пелымские Кондинские волости ясашные люди да Нязымские волости ясачной остяк Амалык Григорьев сбираются, а хотят итти воевати князь Ивана да князь Михаила Игичеевых детей Алачева; и собралось-де их с триста человек. И мы, господине, в Тобольску остяцкого князца Оксеита про то спрашивали накрепко, и он в распросе нам сказал, что он с кондинцы не мышливал, шатости в его волости нет никоторые, а Пелымского уезда Кондинские волости во всех ясачных людех шатость великая, а сбираются-де они и хотят приходити скопом и воевать князь Ивана да князь Михаила Алачеевых, и хотят, пришедши к их Котскому городку, побити их до смерти за то, что они емлют с них ясак; и ныне-де князь Иван и князь Михайло сидят от тех пелымских ясачных людей у себя в городке в осаде. И будет, господине, Кондинские волости в ясачных людях шатость, а вам то ведомо, а к нам о том не пишете, и то делается негораздо, и вы б, господине, к нам о том о всем против сея грамоты в Тоболеск отписали тотчас подлинно с резвым гонцом. А будет вам по ся места про то неведомо, и вы б, господине, тотчас в тое в Кондинскую волость послали с Пелыми служивых людей, кого пригож, и велели тое Кондинские волости лутчим 5-ти или 6-ти человеком быти у себя на Пелыми и про то их распросити накрепко: дали они государю шерть, что им не изменити и не сбираться ратью, воевати ни на кого не приходити; а в ком почают шатость, и им было тех людей приводити к вам в Пелым, и от кого из них именем и за что в Кондинской волости в ясачных людях шатость учинилась, и за что хотят воевати князя Ивана да князя Михаила Игичеевых, какая им от них теснота и обида, и они бы о том били челом государю, а воевать бы не сбирались ни на кого; а в ком почают шатость, и они б, тех людей имая, приводили к вам, и государь тех, кто изменников приведет, пожалует великим своим жалованьем; и они б ныне про ту шатость принесли свою вину ко государю сами, а государь их пожалует, ту вину отдаст. Да что, господине, они вам про то в распросе скажут, коим обычаем, и от кого именем, и за что у них в людех шатость учинилась, и вы б, господине, то велели записать перед собою да о том отписали к нам вскоре, не мешкая ни часу, с кем будет пригоже и велели ему ехать в Тоболеск днем и ночью. А от кого в Кондинской волости пущая шатость учинилась, и вы б тех с Пелыми до государева указу не отпущали и кормец велели давать им, чем мочно им сытым быть. А достальных ясачных людей человек дву или трех, которые б в той волости были знатни и ясачные б люди их слушали, послали бы естя в Кондинскую волость да с ними же послали пелымских служивых людей с толмачем человек трех или четырех и приказали им говорити Кондинские волости ясачным людям о том накрепко, чтобы они шли все по домам, по юртам своим, а воевати ни на кого самовольством не сбирались, и никто ни на кого не приходили, и шатости и смуты никакие в людях не чинили; а кого им учинится насильство в их вотчинных угодьях и в звериных добычах или иная какая теснота и обиды, и они бы на тех людей били челом и шли бы к вам в город на Пелым, и государь царь и великий князь Димитрий Иванович всеа Русии велит им с теми людьми в насильствах и в обидах свой царский указ учинити. Да и иными бы есте всякими делы велели в Кондинской волости и в иных волостех, которые платят ясак на Пелым, шатости проведати. А что у вас после того объявится вестей от тех ясачных и от служивых людей, которых пошлете к ясачным людем, и вы б о том то тому же в Тоболеск отписали тотчас. СПбО АРАН. Ф. 21. Оп. 4. № 16. Л. 336 об.–338, № 42. Опубл.: Миллер Г. Ф. История Сибири. Т. 2. М.; Л., 1941. С. 193–194.1607 г., марта 31. – Грамота в Березов воеводе Петру Черкасскому о печати города Березова и о порядке пользования и хранения ее От царя и великого князя Василия Ивановича всеа Русии в Сибирь, в Березов-город, воеводе нашему Петру Ахамашуковичу Черкаскому да голове Ивану Игнатьевичу Зубову. По нашему указу послана на Березов наша печать города Березова. И как к вам ся наша грамота придет, и вы б тою нашею печатью печатали наши всякие дела и нашу казну,и всякую мягкую рухлядь. И у торговых людей, которые приедут в Сибирь на Верхотурье или которые поедут из сибирских городов и учнут торговать на Верхотурье на гостином дворе, и вы б у тех торговых людей с тех их товаров велели целовальником имати нашу десятую пошлину и давали им проезжие грамоты за нашею печатью, скольких товаров у них нашие десятые пошлины возьмут. И ясачником давали б есте наказы и подорожные за нашею печатью. И нашу ясачную казну присылали к нам к Москве за нашею ж печатью, соболя и куницы разобрав по сорокам, а лисицы и бобры по десяткам. И нашу б печать служивые люди и волостные татаровя, и вагулича, и остяки, и самоеды у проезжих грамот и у подорожних знали. И держали б есте нашу печать в съезжей избе бережно за своими печатми в ящике и печатали наши всякие дела и нашу казну оба вместе и товары и отписки по городам, чтоб торговые и всякие люди товаров никаких и всякие мягкие рухляди никто без нашие печати не провозил. И береженье б есте держали в нашей печати великое, чтоб никто печати такие иные для воровства не сделал и не подпечатал. А кто будет сворует, нашу печать подпечатает и сделает печать другую такову ж, и вы б, сыскав подлинно и поимав тех воров, посадили в тюрьму до нашего указу, да о том отписали и сыск прислали к нам к Москве и велели отписку отдати в Казанском дворце боярину нашему князю Димитрию Ивановичу Шуйскому, и мы велим над теми воры указ свой учинить. Писан на Москве лета 7115-го марта в 31 день. СПбО АРАН. Ф. 21. Оп. 4. № 16. Л. 138, № 28. Опубл.: Миллер Г. Ф. История Сибири. Т. 2. М.; Л., 1941. С. 195–196.1607 г., апреля 1. – Грамота в Березов воеводе Петру Черкасскому о заготовке леса и исправлении острога От царя и великого князя Василия Ивановича всеа Русии в Сибирь, в Березов-город, воеводе нашему князю Петру Ахамашуковичу Черкаскому да голове Ивану Игнатьевичу Зубову. Писал к нам ты, князь Петр, что Березов-город ветх: городовые стены и башни худы, и от речки Вагулки городовую стену подмыло водою; а пушечной всякой наряд и запасы пушечные на башнях и в городовых городнях, и служивые люди живут на наших службах все в розсылках, а в городе оставаются немногие люди, и починити города некем и немочно. Да в прошлом в 113-м году березовские служивые люди воздвигнули храм во имя Воскресенья Христова за острогом; да они ж поставили у того нового храму за острогом, для острожной тесноты, 15 дворов. И бьют нам челом березовские служивые люди, чтоб нам их пожаловать, велети им для храму и для острожной тесноты острогу прибавить. И как к вам ся наша грамота придет, а храм Воскресенье Христово будет поставлен от острогу недалече и прибавити острогу будет мочно, и вы б на городовое и на острожное дело велели лесу выронити березовским служилым людям, как с службы съедутся, да и торговым тутошним жилецким и приезжим людям всяким и ярыжным казакам; а выроня лес, велели пригнать водою; да как лес на Березов пригонят, и вы б у города которые худые места велели поделати и острогу прибавити теми же людьми. Писан на Москве лета 7115-го апреля в 10 день. СПбО АРАН. Ф. 21. Оп. 4. № 16. Л. 138 об., № 29. Опубл.: Миллер Г. Ф. История Сибири. Т. 2. М.; Л., 1941. С. 196–197.1607 г., октября 21. – Грамота в Березов воеводе Петру Черкасскому о торговле русских с самоедами в Березовском уезде От царя и великого князя Василия Ивановича всеа Русии в Сибирь, в Березов-город, воеводе нашему князю Петру Ахамашуковичу Черкаскому да голове Ивану Игнатьевичу Зубову. Писали есте к нам, что в прошлом в 115-м году писали к тебе, ко князю Петру, с Обдора из Носового городка березовские служивые люди Ивашко Нестулцев с товарищи, которые посланы для нашего ясаку и десятинной пошлины, пришли-де на Обдор в Носовой городок торговые люди – пустоозерцы Корепко Мазлыков, Савка Крутиков, Федосейко Иванов, Васька Антонов, Ивашко Корепонов, Митька Широкой с товарищи, 30-ть человек, а русских товаров у себя не объявили, а сказали, что они ходят к ясашной самояди для своих старых долгов; а проезжих у них грамот из Пустоозера от приказных людей нет; а Ивашко-де Нестулцев с товарищи тех пустоозерцев Савку Крутикова с товарищи, 5 человек, приманя на Обдор, в Носовой городок, переимали и лутчих людей: Савку Крутикова, Корепка Мазлыкова, Ваську Антонова, Ивашка Корепонова, Федосейка Иванова – прислали на Березов за приставом, с 20-ть человек, а Митьку Широкова с товарищи послали было на Березов же с березовскими казаки, с Митькою Поменином да Степаном Коширянином, и Митька-де Широкой да Жданко Ушаков с товарищи, 25 человек, казаков Митьку и Степанка, едучи, ограбили да покинули их на тундре, а сами побежали; и тех-де казаков нашли на тундре кунная самоядь Ниля с товарищи нагих и голодных, и вывезли их в Носовой городок только еле живых. А на Березове пустоозерцы Савка Крутиков с товарищи в распросе сказали, что ездят они из Пустоозера х кунной самояди для своих старых долгов; а грамот проезжих из Пустоозера и товаров у себя не сказали; а что-де у себя сказали на тундре оленей и хлебного запасу и что с собою привезли мяхкого борошню и с того-де у них взята наша десятинная пошлина; а взяв пошлины, отпустить их в Пустоозеро для того, что держать их на Березове до нашего указу долго. А приезжают пустозерцы в Березовский уезд по вся годы многие люди и ходят Печерою-рекой в судех с великими товары, а с Печеры на Усу-реку под Камень, в Роговой городок, и тут они осенюют; а как дорога станет, и к ним приезжают пустозерская каменная самоядь, их знакомцы и други, и та пустозерская самоядь у тех торговых людей наимаются и товары их возят за Камень по тундрам к ясашной х кунной самояди, которая приходит с нашим ясаком на Обдор и в Казым; а иные многие свои товары меняют за Каменем на Усе-реке, в Роговом городке; а сами торговые люди, пустоозерцы, ездют за товары своими с каменною самоядью на оленях и, не допущая кунную самоядь к ясатчиком на Обдор, и в Казым и в Куноват, с ними торгуют воровством прежде нашего ясаку и сваживают их за Камень на Усу-реку, в Роговой острог; и многая-де самоядь, с теми пустозерцы исторговався и не платя нашего ясаку, отъезжают назад по тундрам, а иная самоядь отъезжают к пустозерцам за Камень и торгуют на Усе-реке, в Роговом городке; и от тех-де пустозерцев, от торговых людей, от их воровства, по вся годы чинится в казне ясаку недобор, а десятинную пошлину многую торговые люди провозят; и нам бы о том велеть указ учинить. И как ся наша грамота придет, и вы б послали из Березова, выбрав из наших служилых людей, атамана, а с ним казаков человек 20-ть или сколько пригож, а велели им проведати, и досмотреть, и распросить русских торговых людей, остяков и самояди, в котором месте у пустозерцев поставлен Роговой городок дле торговли, и сколь далече от Березова и от Обдора до того Рогового городка ходу водяным и сухим путем, и сколько от Пустоозера рекою Печерою да рекою Усою до Рогового городка ходу; и для чего без нашего ведома пустозерцы-мужики воровством городок поставили и с самоедью торгуют и нашу десятую пошлину крадут, а в Носовом городке заставу объезжают, и кто именем торговых людей и, которых городов приезжая, с самоядью торгуют; и, распрося подлинно, рассмотрев того городка, велети писати на роспись. Да будет которых городов торговых людей с товары в том в Роговом городке или по рекам на Печере и на Усе заедут, и тех торговых людей, которые воруют, ходят Пустаозера и с Пенеги, и с Мезени, и з Ваги Печерою-рекой, а из Пустоозера от приказных людей проезжих грамот у них нет, и торгуют с кунною самоядью на Печере или на Усе-реке в Роговом городке и десятинные пошлины не плотят; а на Обдоре Носовой городок заставу для нашей пошлины объезжают и на Березов торговать не ездят, переимав, их и с их товары привести на Березов, и те их товары, переписав, взяли в нашу казну, чтоб им неповадно было вперед воровати и без проезжих грамот торговати. И о том бы есте на Березове и во всем Березовском уезде, на Обдоре, и по рекам на Печере и на Усе, и в Роговом городке велели заповедь учините крепкую, чтоб пустозерцы, и пенежане, и мезенцы, и важаня, и всех московских городов торговые люди с самоядью и с остяки по лесом, и по тундрам, и по рекам преж нашего ясаку не торговали; а приезжали б они на Березов и в иные б сибирские городы и торговали с остяки, и с вагуличи, и с самоедью на наших гостиных дворех после ясашного сбору и на нашу десятинную пошлину с своих товаров платили по нашему указу; а как они исторгуются, и вы б им давали наши проезжие грамоты за нашею печатью и товары их, с которых возьмете пошлины, в проезжих грамотах писали имянно. А однолично б есте повелели смотрети и беречи накрепко, чтоб торговые люди с самоядью, и с остяки, и с вагуличи по тундрам, и по лесом, и по рекам не торговали и кунную самоядь под Камень, в Роговой городок, торговать не отзывали. А которые торговые люди учнут воровати мимо нашу заповедь и учнут торговати мимо наших гостиных дворов, и им быть от нас казненным смертью, а товары их и животы велим имать на нас. А самоедь бы есте, и остяков, и вагулич ото всяких торговых людей берегли, чтоб их не продавали, и старых своих долгов без наших грамот своим произволением не правили, и насильства и убытков не чинили. А которые пустоозерцы Митька Широкой с товарищи, 25-ть человек, своровали, березовских казаков переграбили и на Березов с ними к вам не поехали и побежали в Пустоозеро, и об них в Пустоозеро к приказным людем наш указ послать. А которых торговых людей в Роговом городке переимают, и тех торговых людей в нашей пене подавали на поруки с записями и отпустили их по городам к себе, а товары их держали в Березове в нашей казне до нашего указу. Да о том отписали б есте подлинно и роспись всяким их товарам прислать к нам к Москве, и велели отписку и роспись отдать в приказе Казанского дворца. Писан на Москве лета 7116-го октября в 21 день. На обороте: Дьяк Алексей Шапилов. СПбО АРАН. Ф. 21. Оп. 4. № 16. Л. 139–141, № 30. Опубл.: Миллер Г. Ф. История Сибири. Т. 2. М.; Л., 1941. С. 200–202.1607 г., октября 28. – Грамота в Березов воеводе князю Петру Черкасскому о восстании березовских остяков, вогулов и самоедов От царя и великого князя Василия Ивановича всеа Русии в Сибирь, в Березов-город, воеводе нашему князю Петру Ахамашуковичу Черкаскому да голове Ивану Игнатьевичу Зубову. В нынешнем во 116-м году сентября в 5 день писали есте к нам, что приезжала из березовских и подгородних юрт от остяка от Ваюска служащая жонка нарымского полону Осдоня и, пришед к вам в съезжую избу, сказала на всех Березовского уезда остяков измену: в прошлом в 115-м году приходили к Ваюску в юрты новокрещен Петрушка Куланов с сыном своим с Антонком и говорили они с Ваюском и с Аткатком и с иными со многими остяками, что хотели нашу казну и хлебные запасы громить и служивых и торговых людей побить, и затем-де у них измена не учинилась, что Онжа и Мамрук Обдорской были на Москве; а в 115-м году тот же Петрушка Куланов с сыном своим с Антонком, и с Ваюском, и с Аткатком, и с иными со многими остяки говорили, что они нынеча знают, как им город сжечь, и казну и хлебные запасы громить, и служивых людей побить, и Петрушка-де Куланов и сын его Антонко в распросе перед вами заперлись, а подгородные остяки Аткатко и Учкутко да казымский остяк Елгоз в измене повинились, сами на себя и на товарищев своих на всех остяков Березовского уезда измену сказали и били челом на Петрушку, да на сына его на Антонка, да на новокрещена на Левку, да на Шатрова на Лугуева, да на князя Василия Обдорского, да на тобольдинского шайтаншика, да на котских остяков на Тугубаска да на Деруика: вся большая измена чинится от тех людей-остяков и самоед приводят на измену они, лучшие люди и все-де березовские остяки и вагуличи им во всем верят; а Петрушка-де Куланов и сын его Антонка у пытки в измене по тому ж повинились, что они изменили и остяков в измену призывали, и казну и хлебные запасы погромить и город сжечь хотели по ворожбе его, Петрушкины, жены, а в измене-де были всее земли лучшие люди: князь Василий Обдорской, да сын его Мамрук, да ляпинские остяки Антонко да Лельманко, да ломинские остяки Шатров с братом с Вокчимком, да казымские остяки Богдашко Цынгопов да Еночко, да сосвенские остяки табылдинской шайтаншик, да Талынко, да котские остяки, князь Онжа, да Чуменко, да Тугунаско, да Чауков сын Дерунко, да белогорские остяки Лаутко, да Таирко, да подгородные остяки Ваюско да Аткатко, да новокрещен Левка, и сургутские ясачные люди и пелымские вагуличи отложились, и изменная у них мысль и ссылка меж себя была одна, а всех-де было у них людей в сборе, остяков и самоеди, 2000 человек, а съезду быть было у них всем людям за неделю до Петрова дня в обской протоке, в Изяпали, выше Березова-города 15 верст, и казна было громить и к городу приступить. И пойман в той изменной думе подгородной остяк Ваюско, и в распросе в измене повинился, что остяки к нему приезжали и измену с ним думали. И ты, князь Петр, сыскав измену допряма, пущих изменников и воров Антонка Куланова, да Ваюска, да новокрещена Левку за воровство и за измену, а Петрушкину жену Куланова за волшебство велел повесить, чтоб, на то смотря, иным ворам неповадно было воровать. Да по челобитью березовских подгородних остяков Аткатка, да Учкутка, да Нерымка с товарищи штидесяти человек, сыскав, и привели на Березов к вам сосвенских остяков Конжика Микитина, да Талыбку да дву шайтаншиков ляликарского да тоболдинского, да Зарнешка, да Корсомку, да Чевнежка, да казымских остеков Енока да Монсинка, да Абыска, да Кохрома, да Гагаченка, да Туянка, да Моивидика, и те-де все остяки в той измене повинилися ж, сами на себя и на всех остяков Березового уезда измену сказали. Да к вам же, поимав, привел изменников князь Онжа Юрьев: куноватских остяков Шатрова Лугуева, да брата его Вокчимка, да Маленгинка, да казымских остяков Паршу да Хулченка, и вы их про измену распрашивали, и в распросе они во всей своей измене повинилися ж, сами на себя и на товарищев своих измену сказали. Да июня ж в 2 день приехал на Березов князь Мамрук Обдорской, а с ним 8 человек остяков, а в распросе князь Мамрук с товарищи в измене повинились на себя и на отца своего, на князя Василия, и на всех остяков Березовского уезда, и измену сказал, и изменили они всею землею, и в том-де он перед нами виноват, что на отца своего и на всех остяков измены посяместа не сказал, для того что блюлся отца своего и от остяков убивства; а отец-де его князь Василий на Березов для своей измены по вашей посылке не поехал. И июня ж в 9 день, поимав князя Василия Обдорского да ляпинского остяка Алыка, привели к вам на Березов, и в распросе вам князь Василий Обдорской и Лечманко в измене повинилися ж, что сами они изменяли, и остяков и самоед в измену призывали, и казну громить и к городу приступать хотели, и в Сургут-де он, князь Василий, к лучшим людям посылал на измену ссылатись, и у всех у березовских и у сургутских остяков изменная мысль одна была, что им было казну громить и к городу и к острогу приступить и служивых людей побивать хотели. Да июня ж де в 12 день приехали на Березов белогорские остяки Таир Самиров, да Мочей, да Еранской с товарищи, 20-ть человек, и вину всю нам принесли, сами на себя и на товарищев своих измену сказали. Да князь Василей Обдорской сказал: как-де преж сего самоеды нам изменили, казну и наряд погромили, мангазейских воевод князя Мирона Шаховского и служивых людей побили, и он-де, князь Василий, в той же изменной думе был, да и тогда-де он, князь Василий, самоеде говорил, чтоб сыну его Мамруку большего изменного дела не сказывали, для того что сын его Мамрук нам прямит, а его, князя Василия, не слушает. И вы, проведав в остяках шатость и сыскав измену допряма, пущих воров Шатрова Лугуева да тобольдинского шайтаншика, да котских остяков Тугупаска да Верунка велели повесить для того, чтоб, на то смотря, иным ворам неповадно было воровать. А иных изменников били кнутьем. А пущих изменников во всей измене: князя Василия Обдорского, да ляпинского остяка Лечманка, да Богдашка Цынгопова – дали есте за приставов до нашего указу. А князь Мамрук Обдорской да князь Онжа дан