«О текущем моменте» № 8 (68), 2007 г.Принцип «разделяй и властвуй» и альтернатива ему: реализация в политической жизни России наших днейОГЛАВЛЕНИЕ 1. Кризис продолжается… 12. Ползучая клерикализация в действии 43. Канализация недовольства с целью продолжения клерикализации 184. Альтернативы 32 1. Кризис продолжается… 16-летие ГКЧП — хотя и не круглая дата, но ГКЧП — своего рода «лакмусовая бумажка», поскольку отношение людей к тем событиям — показатель развитости политического сознания индивидов, составляющих современное общество, и соответственно — характеристика способностей общества осмысленно творить своё будущее и историю человечества в целом. «Согласно результатам опроса Аналитического центра Юрия Левады, поступившим в пятницу1 в “Интерфакс”, 48 % россиян сейчас оценивают события 19 — 22 августа 1991 года как просто эпизод борьбы за власть в высшем руководстве страны, 24 % — как трагическое событие, имевшее гибельные последствия для страны и народа, а 10 % — как победу демократической революции, покончившей с властью КПСС. 18 % респондентов дать оценку этому прошедшему событию затруднились. Отвечая на вопрос, на чьей стороне тогда были ваши симпатии, 33 % россиян ответили, что не успели разобраться в ситуации, 21 % — были на стороне Бориса Ельцина и демократов, 20% — сказали, что в то время ещё были детьми. Только 8 % респондентов сообщили, что тогда их симпатии были на стороне ГКЧП. А 18 % опрошенных затруднились ответить.2 По данным “Левада-Центра”, 46 % россиян считают, что в те дни не была права ни одна из сторон, участвующая в “путче”, 17 % — полагают, что прав был Ельцин с демократами, 8 % — что ГКЧП. Кроме того, 29 % респондентов не смогли ответить, кто был прав в то время.3 28 % россиян считают, что с того момента времени наша страна пошла в правильном направлении, вместе с тем, 37 % опрошенных убеждены в обратном. 35 % респондентов затруднились ответить на этот вопрос. В ходе опроса выяснилось, что среди тех, кто считает, что Россия пошла в неправильном направлении, 14 % полагают, что это произошло из-за некомпетентности и ошибок Ельцина4 и его окружения, по 8 % — из-за недальновидной политики Михаила Горбачёва и из-за алчности советской номенклатуры, стремившейся присвоить богатства России, по 2 % — из-за того, что страна была ослаблена 70-летним правлением коммунистов и из-за интриг США и других стран Запада. В этой же группе, 65 % россиян не смогли назвать причину, по которой на их взгляд страна пошла в неправильном направлении или называли другое, а 1 % опрошенных уверен, что это было трагическое стечение обстоятельств. 19 августа исполняется 16-я годовщина путча 1991 года. Опрос “Левада-Центра” проведён 10 — 13 августа среди 1600 респондентов» (http://www.newsru.com/russia/19aug2007/cu_print.html). Как можно понять из приведённых результатов опроса, общество постсоветской Россионии и спустя 16 лет после краха СССР не является объединённым какой-либо большой идеей, в русле которой подавляющее большинство населения страны хотело и объективно могло бы реализовать свои жизненные интересы личностного и семейного масштаба. Иными словами оно переживает затяжной кризис концептуальной неопределённости своего дальнейшего развития. Понимая пагубность такого состояния общества для будущего страны и себя самих, “элитарные” интеллектуалы и политики с середины 1990 х гг. регулярно произносят формулу заклинания «России нужна национальная идея!». Однако исторически реально большие идеи в их полноте и детальности, а также и концепции воплощения идей в жизнь не охватывают в одно мгновение всё общество: их выражают одиночки или относительно небольшие по отношению к численности общества коллективы разработчиков. Только после этого большие идеи начинают жить в культуре общества своею собственной судьбой и получают более или менее широкое распространение1 вплоть до монополизации их приверженцами почти всей политики. Но общество, ущербное в аспектах мировосприятия и осмысления жизни, производит множество большей частью иллюзорных идей, которые его “интеллектуалы” стараются выдать за большие идеи общественной в целом значимости. Если это им удаётся, то власть иллюзорных идей над обществом способна привести его к самоуничтожению во внутренней или внешне обусловленной катастрофе, поскольку иллюзорные идеи не адекватны Жизни как таковой и объективным предопределённостям развития человечества, вследствие чего общественно полезное управление (политика) на их основе объективно невозможно2. Кроме того, большие идеи, обогнавшие достигнутый обществом уровень развития, имеют общее: все они направлены на преображение культуры, плодящей носителей нечеловечных типов строя психики, в культуру в которой человечный тип строя психики3 признаётся единственно нормальным и устойчиво воспроизводится в преемственности поколений. Именно последнее и отличает принципиально идеи иллюзорные от идей объективно жизненно состоятельных, обогнавших достигнутый обществом уровень развития: обогнавшие время идеи представляют собой в момент их появления — мосты в будущее. И целенаправленные усилия в области просвещения с течением времени способны сделать их достаточно широко распространёнными для того, чтобы на их основе могла строиться благотворная политика, хотя в момент своего появления они в обществе большей частью нереализуемы по причинам массово субъективным — всеобщее невежество по отношению к ним, усугублённое ущербными и извращёнными жизненными интересами политически активных слоёв общества и, прежде всего, — его так называемой “элиты”1, представители которой убеждены в своём превосходстве над «серой массой» остального общества, не задумываясь о том, что все «показатели превосходства», будь они реальными либо иллюзорными, — всего лишь «приданое к строю психики». Вследствие этого, если индивид не стал человеком по организации его психики, то гордиться ему реально нечем…^ 2. Ползучая клерикализация в действии В условиях почти 20-летнего идейного разброда и шатания людей в ответах на вопрос о смысле жизни общества в целом и индивидов в нём православная церковь (не только «люди в рясах»1, но и некоторые миряне) решила, что именно она и станет руководящей и направляющей силой2 постсоветской эпохи и выведет общество из кризиса. Руководство РПЦ дождалось того времени, когда приверженцы либерально-буржуазных идей потеряли доверие широких слоёв общества, и приступило к действиям, которые характеризуются: настырностью в проведении своей политической линии, как средствами публичной политики, так и средствами политики непубличной;отсутствием адекватной реакции на мнения оппонентов (мнения оппонентов либо игнорируются «яко не существующие», либо состоятельность мнений оппонентов опровергается голословно при замалчивании или отрицании реальных фактов жизни, которые легли в основу мнений оппонентов). «Русская православная церковь (РПЦ) разработала собственную модель политического и экономического развития России — “Русская доктрина”3. По словам разработчиков, это “проект модернизации России на основе духовно-нравственных ценностей и консервативной идеологии”. Авторы доктрины считают, что государство должно контролировать использование природных ресурсов страны и её энергетических мощностей. Под контролем должны находиться также финансы, внешняя торговля и ВПК. Пока проект взяла на вооружение лишь одна партия — незарегистрированная “Великая Россия”, пишет “Время новостей”. Накануне4 “Доктрину” обсуждали в московском Свято-Даниловом монастыре — резиденции Патриарха Московского и всея Руси Алексия II. Здесь под патронатом главы Отдела внешних церковных связей Московского патриархата митрополита Кирилла прошли Соборные чтения — одна из открытых встреч в рамках Всемирного русского народного собора (возможно, главного общественного проекта РПЦ). “Собор впервые провёл слушания по “Русской доктрине” 1 января 2005 года в Союзе писателей России”, — напомнил присутствующим митрополит Кирилл5. Упоминание литературного объединения было нелишним — по правую руку от владыки сидел почётный гость, глава Союза писателей Валерий Ганичев. Как заметил глава ОВЦС, задача, которую ставили перед собой разработчики документа, заключается в сохранении национально-духовных традиций русского народа путём модернизации страны. Митрополит Кирилл подчеркнул: “Усиливающаяся нестабильность мировой финансовой системы требует от России выработать собственную логику валютно-денежных отношений, чтобы серьёзные изменения на мировом финансовом рынке не обернулись глубоким кризисом отечественной экономики”6. По его словам, разработчики “Русской доктрины” уверены, что для достижения этой цели государство должно контролировать использование природных ресурсов страны и её энергетических мощностей. Под контролем должны находиться финансы, внешняя торговля и ВПК. Это необходимо делать, разумно сочетая преимущества рынка и государственного регулирования рыночных процессов в интересах всего общества. “Возвращение государству его законных источников дохода, а народу — социальной справедливости должны стать главной задачей подлинно национальной российской элиты”, — подытожил митрополит Кирилл1. Однако пока “Доктрину” официально взяла за основу лишь одна партия — незарегистрированная “Великая Россия”. Её лидер, член думской фракции “Справедливой России” Андрей Савельев присутствовал на чтениях и сидел неподалеку от владыки Кирилла и его заместителя, протоиерея Всеволода Чаплина. Участники Соборных чтений смогли убедиться в серьёзности намерений разработчиков “Русской доктрины” — для большей наглядности всем была роздана одноимённая книга. Авторы 800-страничного труда2 решили охватить все аспекты российской действительности. В числе прочего он содержит разделы “Очищение государства”, “Преобразования правовой системы”, “Экономика “русского чуда”, “Создание миграционной “мембраны”, и, наконец, “Русская доктрина и её противники”. В число противников попали не только ультралибералы, но и ультраправые. “Радикальный национализм — это не русское явление”, — заявил один из разработчиков “Доктрины”, философ Виталий Аверьянов. Официальный лидер “великороссов” Андрей Савельев, подписавший в своё время известное “письмо пятисот”, которое многие сочли откровенно антисемитским, это не комментировал3» (http://www.newsru.com/religy/21aug2007/doktrina_print.html). Среди всего прочего в так называемой “Русской доктрине” — Сергиевском проекте, есть и такие утверждения (комментарии в сносках — наши): «1. Сегодня Православная Церковь является единственной нерасчленённой традиционной структурой на всём пространстве исторической России и предпринимает огромные усилия по сохранению этого единства4. По оценкам экспертов, с русским православием отождествляют себя около 129 — 125 млн. жителей России (порядка 85 % населения) и десятки миллионов соотечественников за рубежом. Русская доктрина провозглашает несомненным условием будущего возрождения и усиления России — союз государства с Церковью и, с другой стороны, теснейший союз Церкви с обществом. Последнее даже ещё важнее, поскольку православие сможет решать социальные, политические и культурные задачи, опираясь на корпус верующих, который мы предлагаем назвать “мирским фронтом”. “Мирской фронт” может и должен стать движущей силой культурной и информационной контрреформации России. Деятельность “мирского фронта” может только частично опираться на официальные церковные структуры. Важно, чтобы эта общественная сила действовала и самостоятельно. Основной задачей этого движения станет проведение общенациональной кампании, которая сделала бы распространёнными представления о России как стране традиции, как “соборе племён и вер”, о православии как источнике высочайшего потенциала всей нации, включала бы защиту прав и интересов граждан России с позиций традиционных, а не абстрактных гуманитарных ценностей. 2. Государство должно подхватить инициативу Церкви, поддержать курс на духовную, моральную и политическую консолидацию народа. Само же православие нужно рассматривать не как сегмент общественной жизни, но как силу, тождественную всей национально-государственной традиции России. Иными словами, требуется сделать Традицию тем, чем ей быть естественно: полем общенационального политического консенсуса. Православная традиция — вопреки расхожему интеллигентскому мнению — постоянно давала примеры и социально-экономической, и политической, и культурной модернизации1 — без нарушения догматической стороны своего вероучения. Русская вера всегда включала в себя задачи построения земной, посюсторонней социальной системы, не бегства от мира, но его преображения2 и, как результат, миродержавия (созидание духовно-политической цитадели против разрушительных сил). Православие не сводится только к мистической, таинственной составляющей, но и выполняет функцию поддержания национальной идентичности. Для нас как нации, испытывающей явный кризис идентичности, сейчас этот аспект православия важен как никогда. Необходимо восстановление символики идентичности, а “верность православию” сегодня можно расценивать как знак верности самой нации. Церковь как социальный институт должна не отгораживаться от поисков современным человеком его идентичности, а, напротив, замыкать их на себя и приводить к общему знаменателю — знаменателю духовно-политической нации3. 3. Государство и народ вправе самостоятельно определять приоритеты в религиозной сфере на основе своей исторической традиции, а не абстрактных представлений о прогрессивности или толерантности. Русская доктрина считает необходимым законодательно закрепить право русской нации на изменение главенствующих принципов вероисповедной политики: в частности, предусмотреть возможность перехода из режима светского государства в режим государства конфессионального (по примеру Израиля, Таиланда, Мавритании, Иордании и др.). В нынешних своих границах Россия не может считаться многоконфессиональной страной по общепринятым меркам (к религиозным меньшинствам, включая атеистов, относятся немногим более 10% населения)4. В настоящий момент следует признать целесообразным режим светского государства, высшее руководство которого принадлежит первенствующей религии — православию. При этом не допускается слияние религиозных организаций в России с государственными институтами, хотя ведущая религиозная организация может участвовать во внутригосударственной деятельности. Признанным религиозным организациям, представляющим три традиции — православное христианство, ислам и буддизм, должен быть придан особый статус (корпораций публичного права). Именно они должны стать приоритетными партнёрами государства. В обязательные программы государственных и муниципальных школ должны быть введены предметы, позволяющие изучать религию не со скептической точки зрения.1 Желательно изменение сетки официальных праздников в России с учётом православного календаря. 4. Русская доктрина предлагает не идеологизацию образования, а более фундаментальное выстраивание его национальной и культурной идентичности. В центр национальной педагогической системы должна быть помещена качественная сильная школа, то есть интеллектуально-ориентированная школа, дающая начальное научное образование, руководимая научной средой. По всем регионам России необходимо выстроить сеть сильных, элитарных школ для детей, проявляющих повышенный интерес к более серьёзному образованию. В России предстоит построить образовательную систему воспитания и обучения на принципах динамического консерватизма, увидеть в школах не питомники “населения”, а центры подготовки здоровой элиты, заботливо посаженные зёрна возрастания нации. Школа призвана сформировать носителя национального и культурного самосознания. Сегодня планомерно проводимые правительством реформы плавно переводят нашу школу к американским стандартам обучения, между тем выпускник колледжа в Штатах находится сейчас на интеллектуальном уровне 5 — 6 класса самой заурядной нашей школы. Американизация по сути тождественна дебилизации — и это не паническое преувеличение, а результат трезвого профессионального анализа. Самым опасным требованием к средней и высшей школе является её соответствие нуждам рыночной экономики. Образование не может и не должно являться производной функцией экономики. Идеология образования — дело государственное и оно не может отдаваться на откуп рыночной стихии или каких-то случайных факторов. Что касается системы высшего образования, то пока ещё, несмотря на годы реформ, она сохраняет свои стратегические преимущества, заложенные в советское время2» (“Тезисы Русской доктрины”, приводится по публикации в интернете: http://www.rodina.ru/rusdoctrina). Короче и по существу говоря, “Сергиевский проект” направлен на создание государства, в котором: иерархия РПЦ, хотя и не обретает де-юре статуса главенствующей структуры государственности, но тем не менее претендует на фактический статус «ума, чести и совести»1 новой эпохи и «руководящей и направляющей силы» общества и освобождается от какой бы то ни было ответственности перед обществом за свои любые действия, которые она всегда может голословно обосновать и оправдать ссылками на «волю Божию», приведя подходящие строки из Библии или писаний «св. отцов»;первосортным гражданином может быть только православно воцерковленный; соответственно православно воцерковленные должны составлять большинство кадрового корпуса государственного аппарата и занимать в нём ключевые посты, а мусульмане, буддисты и прочие могут привлекаться к работе в государственном аппарате (тем более на властно-полномочных должностях) только, если они являются носителями редкостного профессионализма, верны «православной державе» и иерархия РПЦ им доверяет в вопросах светских, «молясь о том, чтобы они оставили свои религиозные заблуждения и стали “добрыми христианами”»;мусульмане, буддисты — граждане второго сорта, которым иерархия РПЦ и первосортные граждане под её руководством оказывают покровительство (протекторат) в случаях, когда иерархия находит, что действия второсортных граждан не мешают проведению намеченного ею политического курса;откровенные атеисты, иудеи1 и прочие инаковерующие — граждане третьего сорта либо поражённые в правах отщепенцы от общества (начиная от запретов на профессии, занятие должностей, отказа в праве собственности на те или иные объекты и т.п. вплоть до репрессий со стороны государственных спецслужб, чьи сотрудники большей частью — «верные чада» РПЦ) — в зависимости от внутри- и внешне- политических обстоятельств и колебаний генеральной политической линии «Политбюро и ЦК РПЦ». В общем, в случае реализации по максимуму Сергиевского проекта — это полный аналог вахабитского псевдомусульманского экстремистского «халифата», угрозой становления которого либералы-западники и РПЦ пугают обывателя, но предполагаемый к осуществлению не под сенью пресловутого «зёлёного знамени ислама», а под сенью православных хоругвей. Есть мнение, что “Русская доктрина” — проект митрополита Кирилла. «Заместитель гендиректора Центра политических технологий Алексей Макаркин, комментируя выступление митрополита Кирилла, заметил, что интерес владыки к лагерю “профессиональных патриотов” не случаен. “В своё время он в церкви считался западником. Кирилл — ученик митрополита Ленинградского и Новгородского Никодима (Ротова), который умер в 1978 году, во время аудиенции у Папы Римского. “Никодимовцы” считались, условно говоря, западниками — консервативные церковные группы относились к ним не очень хорошо. Сейчас для владыки Кирилла важно показать, что он никакой не западник, что он патриот и не меньший славянофил, чем самые последовательные славянофилы”, — считает Макаркин. По мнению политолога, “Доктрину” нельзя считать выражением мнения всей Русской православной церкви. “В РПЦ существует множество разных центров влияния — и при нынешнем патриархе, и при его предшественниках. Проекты, связанные с Русским народным собором (включая идеологию “Русской доктрины”), конкретно связаны с именем владыки Кирилла”, — полагает Макаркин» (http://www.newsru.com/religy/21aug2007/doktrina_print.html). Однако было бы ошибочным полагать, что в иерархии РПЦ царит «плюрализм мнений», такой же как и в обществе, хотя бы по вопросам, не затрагивающим догматику и традиции культа, к числу которых относятся вопросы политические: если бы это было так, то иерархия распалась бы в толпу. Хотя, конечно, есть некоторое количество «одичавших» либо «не вполне воцерковленных» представителей клира и мирян, которые действуют по своему усмотрению, но не они определяют «лицо РПЦ». В иерархии РПЦ и монастырях есть различные группировки2, с которыми смыкаются группировки политически активных мирян, но самодеятельность всех их в области политики осуществляется по благословению вышестоящих иерархов, носит ограниченный характер и протекает в общем-то без сколь-нибудь значимых конфликтов с доминирующей группировкой. Причины этого в том, что доминирующая группировка, обладая многовековым опытом политической интриги и поддержкой исторически устоявшегося эгрегора3 РПЦ, работает на упреждение и пресекает в зародыше возможность вызревания крупных конфликтов внутри иерархии4; со своей стороны и оппоненты доминирующей группировки внутри иерархии тоже стараются работать на упреждение, вследствие чего предпочитают копить силы и завоёвывать позиции «тихой сапой» в борьбе за ключевые посты в иерархии, избегая заведомо проигрышных для себя, тем более конфликтов, нарушающих традицию «келейности». Иными словами, Сергиевский проект — дело не митрополита Кирилла как такового, а общее для иерархии РПЦ. И в нём митрополит Гундяев — координатор-распорядитель, поскольку и инициативен, и границы, за которые не следует выходить, — знает. ^ И быть искренне убеждёнными в том, что РПЦ вне политики, могут только субъекты с весьма неадекватной психикой. Тем не менее, есть множество людей, которых не пугают перспективы «халифата» под сенью хоругвей РПЦ с неизбежной для него клановостью всех отраслей деятельности и разделением подданных «халифата» по сортности в зависимости от исповедания ими той или иной веры и родо-племенного происхождения. Объяснение ими своей позиции может быть выражено примерно так:Дескать, во всех обществах есть иерархии как светские, так и духовные, как легитимные, так и преступные. Жалкое положение России с начала 1990 х годов надоело, и сохранение такого положения дел впредь эквивалентно гибели культуры и народов страны. И если Церковь может указать пути модернизации страны и сделать Россию великой — мощным государством с разносторонне развитой и динамично развивающейся на основе передовой науки и организации экономикой, с хорошо воспитанным и высокообразованным населением, то пусть делает. Всем законопослушным в этой стране будет хорошо, а что касается преимущественно православного состава носителей власти федерального уровня при некоторой доле «верных православной державе» инославных, пользующихся авторитетом в среде профессионалов и доверием у православных, то надо понимать, что полного равенства нет даже в стаде баранов и те, кто обеспечивает процветание «собора племён и вер» к общему благополучию всех, просто обязаны быть во главе и им должны быть благодарны все прочие. И по существу аналогичные оправдания своей политической деятельности высказывают и приверженцы «халифата», и приверженцы «нового мирового порядка» западного образца1. Разница меж ними только в том, что приверженцы псевдомусульманского экстремистского «халифата» и Сергиевского проекта пока ещё большей частью теоретизируют и агитируют за себя, а приверженцы «нового мирового порядка» западного образца уже многое воплотили в жизнь в масштабах Европы, Северной Америки, Австралии, продвигаются в Южную Америку, Африку, Россию, Индию, Японию, Китай, страны Юго-Восточной Азии и традиционно-мусульманского мира.По существу общественно-организационный аналог Сергиевского проекта и реализован в цивилизации Запада — с тою лишь разницей, что место иерархии РПЦ занимает синагога и подчинённые ей общественные структуры; роль первосортных граждан возложена на иудеев по вероисповеданию (и по крови в нескольких поколениях); роль «верных инославных», пользующихся доверием духовного сословия, руководящего проектом, возложена на масонство; а все прочие живут так, как смогут приспособиться к системе в пределах того, что им позволят заправилы библейского проекта порабощения всего человечества2. Иными словами, если с Сергиевского проекта стряхнуть шелуху высокой псевдопатриотической патетики, то общественно организационно это —тот же Запад, поскольку в организационных принципах жизни общества каких-либо существенных различий между исторически сложившимся Западом, предполагаемым к осуществлению псевдомусульманским экстремистским «халифатом» и Россионией в результате осуществления Сергиевского проекта по максимуму — не просматривается1: принципы одни и те же, хотя идеологические оболочки их реализации разные; не имеет решающего значения и государственное устройство, в котором могут быть реализованы эти принципы2. Также надо рассмотреть ещё два возможных возражения нам со стороны приверженцев Сергиевского проекта. Первое из них состоит в том, что, если имеет место бедствие, в том числе и социальное, то те, кто понимает характер этого бедствия, пути его преодоления и компенсации последствий, нравственно-этически обязаны по отношению к остальному обществу не болтать в своём узком кругу о бедствии, а действовать, в том числе и вопреки мнению тех, кто характера бедствия не понимает и в силу разного рода причин стал его жертвой. Образно говоря врач должен действовать на основе своих знаний профессионально по своей инициативе, а не руководствуясь мнениями больного. Тем более это касается случаев, относимых к компетенции психиатрии и эпидемиологии. Соответственно действия иерархии РПЦ, инспирировавшей или поддержавшей инициативу интеллектуалов зачинателей Сергиевского проекта, — оправданы. Проблема однако в том, что и интеллектуалы-зачинатели, и кураторы Сергиевского проекта из иерархии РПЦ — продукт того же самого общества, которое они собираются лечить. Вследствие этого их претензии на некую исключительную (монопольную) социоврачебную квалификацию не имеют никакого объективного подтверждения. А вся история свидетельствует, что под идейным патронажем их коллег в прошлом пришла к своему краху Византия, из которой княжеско-боярская “элита” Руси за несколько веков до гибели Византии успела импортировать так называемое «православие» со всеми его генераторами проблем и бедствий; и история послекрещенской Руси была неоправданно катастрофичной вовсе не потому, что Бог якобы испытывал местное население на стойкость в истинной православной вере, а потому, что для иерархов РПЦ и монашествующих Дух Святой на протяжении всего этого времени — не наставник на всякую истину, а противящиеся Правде-Истине неизбежно навлекают на свою голову и головы окружающих неприятности как вследствие собственного невежества, бездумья и безволия, так и вследствие активности своих антагонистов. Кроме того, Сергиевский проект — не единственный проект вывода многонациональной цивилизации Руси из кризиса. В частности Внутренний Предиктор СССР разрабатывает Концепцию общественной безопасности (КОБ) с конца 1980 х гг. и объём текстов КОБ многократно превосходит 800-страничную “Русскую доктрину”, наконец-таки выпущенную издательством «Яуза-пресс», не говоря уж о том, что в материалах КОБ рассмотрен более широкий спектр проблем и вопросов, включая и те, которых приверженцы Сергиевского проекта не замечают либо от которых шарахаются «как чёрт от ладана»1. Кроме того, Концепция общественной безопасности в отличие от Сергиевского проекта прошла парламентские слушания в Государственной Думе РФ. Это произошло 28 ноября 1995 г. Пункт 1 “Рекомендаций парламентских слушаний” по вопросу о Концепции общественной безопасности гласит следующее: «1. Рекомендовать Президенту Российской Федерации, Правительству Российской Федерации, парламенту Российской Федерации, общественным объединениям ознакомиться с предложенной концепцией общественной безопасности России и начать её гласное обсуждение в средствах массовой информации, в аудиториях». Пункт 6 “Рекомендаций парламентских слушаний” по вопросу о Концепции общественной безопасности гласит следующее: «6. Новому составу Государственной Думы рекомендовать проведение парламентских слушаний на тему “Концепция общественной безопасности” в самом начале своей деятельности с учётом замечаний и предложений, поступивших на парламентских слушаниях, а также из министерств и ведомств субъектов Федерации, от депутатов и отдельных граждан» (“Думский вестник” № 1 (16), 1996 г., Издание Государственной Думы, стр. 136, 137). Однако для работы Госдумы в 1990 е гг. качество преемственности деятельности разных её созывов не было характерно, вследствие чего подготовленный к изданию сборник материалов упомянутых парламентских слушаний так и не был издан, а сами рекомендации парламентских слушаний были преданы забвению. Иными словами, хотя Сергиевский проект даже в момент своей первой презентации 1 января 2005 г. не был безальтернативным, тем не менее в ходе многолетней PR-кампании он подаётся обществу как единственный проект, выражающий Русскую самобытность (цивилизованность)2. И РПЦ явно не стремится к тому, чтобы Сергиевский проект публично обсуждался в сопоставлении с ему альтернативными проектами будущего России. Об этом в частности говорит и “Итоговый протокол Соборных слушаний Всемирного русского народного собора по теме «Русская доктрина»”, состоявшихся 20 августа 2007 г. в Свято-Даниловом монастыре: «Бюро ВРНС3, с благодарностью оценивая работу, проделанную авторским коллективом «Русской доктрины» и фондом «Русский предприниматель», предлагает развернуть на основе этого документа и иных подобных4разработок широкую дискуссию о путях будущего развития страны, о мировоззренческих основах её внутренней и внешней политики, экономики, государственного устройства и общественного уклада (выделено нами при цитировании). Провести специальную конференцию ВРНС на эту тему» (Приводится по публикации на официальном сайте Московского патриархата: http://www.mospat.ru/index.php?page=37458). Выделенное жирным в приведённой выше цитате из “Итогового протокола” аналогично пункту 1 Рекомендаций парламентских слушаний по Концепции общественной безопасности, однако Сергиевский проект пиарится с момента своей первой презентации 1 января 2005 г., аккуратно, в меру, так чтобы не вызвать к нему отвращения, а отношение к КОБ совсем иное — с момента публикации её первых материалов в 1992 г.1 КОБ целенаправленно замалчивается2 и публичными политиками, и государственными СМИ, и якобы “независимыми” СМИ и соответствующими подразделениями РАН3. То обстоятельство, что Сергиевский проект ненавязчиво подаётся обществу как якобы единственная альтернатива «новому мировому порядку» западного образца, без рассмотрения с его позиций иных проектов глобализации, является косвенным подтверждением и следствием того, что Сергиевский проект — тщательно взращиваемое «тепличное растение» в политическом огороде заправил библейского проекта порабощения человечества (о нём далее). Поэтому Сергиевский проект может внедряться в общество исключительно в изоляции от действительно жизненно состоятельных идей, поскольку при столкновении с ними искусственность и жизненная несостоятельность Сергиевского проекта обнажится заблаговременно, т.е. раньше, чем она и так обнажится на практике4 в ходе попытки его осуществления. В условиях же монополии определённых политических сил на активные СМИ5 критика его и альтернативы ему не могут стать достоянием широких слоёв общества, вследствие чего проект и может продвигаться в общество, обретая доверчиво бездумных приверженцев. При этом одно из назначений Сергиевского проекта — породить иллюзию концептуальной властности6 некоторой части воцерковленной в РПЦ околонаучной общественности и самой иерархии РПЦ, в то время как в действительности Россия на основе Сергиевского проекта будет управляема извне в обход контроля сознания его приверженцев. То, что Сергиевский проект подаётся как рождённый активистами-инициативниками и поддержанный иерархией РПЦ, — тонкий психологический ход, имитирующий реализацию принципа, в советские времена выражавшегося в словах «народ и партия едины», а ныне в афоризме В.Чаплина «церковь это не только люди в рясах…». Т.е. Сергиевский проект — это не тот случай, когда спасатель действует по своему усмотрению на основе своего профессионализма, спасая вопреки им самим тех, кто подчас и не подозревает об опасности или неадекватно на неё реагирует. Чтобы понять, почему Россия на основе Сергиевского проекта будет по-прежнему управляема извне, необходимо рассмотреть ещё одно возражение нам со стороны приверженцев Сергиевского проекта. Это — мнение об уникальности православия, которая якобы независимо от всех прочих обстоятельств (прежде всего, — от организационных форм жизни общества, идентичных псевдомусульманскому «халифату» и жидо-масонскому Западу) обеспечит качество жизни, достойное человека, всем жителям возрождённой на основе Сергиевского проекта России вне зависимости от их вероисповедания и социального статуса в православном «халифате». Действительно, эстетическая уникальность православия на Руси имеет место и выражается в архитектуре храмов, их убранстве, иконописи, музыкальной культуре РПЦ. Всё это оказывает и оказывало в прошлом воздействие на психику людей, прежде всего на безсознательные её уровни1, и потому наложило печать на быт и всю деятельность людей. Действительно, отношение к жизни, вырабатываемое у множества людей культурой многонациональной Руси после того, как православное вероисповедание стало синонимом русскости, отличается и от традиционно-мусульманского, и от католического, и от посткатолического протестантизма во всех его разновидностях. Однако есть некоторые обстоятельства, которые заставляют задуматься о психологически глубинной сути этого своеобразия. Главное из них состоит в том, что православная культура по не осознанным в ней причинам не развила свою науку и технику на её основе. Объяснять это пресловутым «монголо-татарским» игом было бы заведомой натяжкой2, поскольку и после того, как Пётр I насадил в отечестве в готовом к употреблению виде западную по происхождению науку (рождённую в иудейско-католически-протестантском мире), наука в России и образование на её основе по сути своей так и оставались западными, хотя и с некоторым русским своеобразием. * * * Вопрос о культурно обусловленном своеобразии науки необходимо пояснить. Науки изучают объективные явления, но при этом все их теории представляют собой выражение субъективизма — нравственности, мировоззрения безсознательных уровней психики, языковой культуры творцов науки. Личностный субъективизм, во многом обусловленный культурой, в которой растут творцы науки, определяет возможности познания объективных явлений Жизни, поскольку он предопределяет и интересы научного поиска, и области применения достижений науки. И субъективизм затрагивает не только так называемые гуманитарные науки, которые изучают человеческий субъективизм в разных его проявлениях, но и естественные на