Ядерная Россия: гуманитарное измерение

Введение

Ядерная
энергия - от природы. Фактом своего существования она не зависит от человека.
Ядерная энергия может быть и «доброй», и «злой». По своей мощи она соизмерима
или превосходит самые грозные силы природы - землетрясения, ураганы,
наводнения, последствия от воздействия космических явлений (астероиды, кометы,
космические излучения и другое). Жизнь на Земле невозможна без ядерной энергии
Солнца. Физическая картина мира на примере звезд показывает людям глобальные
источники энергии (и в этом смысле также оказались правы древние, когда
советовали чаще смотреть на звезды). Но на Земле ядерное благо или ядерная
опасность для человечества - большей частью от человека. И то, и другое -
«плоть от плоти» разума и рук человеческих. Для человечества значимость ядерной
энергии не явна, пока человек не исследует процессы ядерных превращений и не
научится воспроизводить их в технических устройствах. Ядерная энергия глубинна,
глобальна, неисчерпаема и до конца не познана. Взаимоотношения человека с
ядерной энергией должны носить особый характер и требуют особого мировоззрения.
Люди обречены на постоянный интерес к ядерной энергии, на настойчивое познание
этого феномена. Многократно прав герой фильма «Девять дней одного года», говоря
по этому поводу: «Мысль остановить нельзя».

Со
дня открытия явления радиоактивности минуло 100 лет. Путь к практическому
применению ядерной энергии в мирных и военных целях был проторен свыше 50 лет
тому назад. Прошлому веку принадлежат Хиросима, Нагасаки и Чернобыль. С другой
стороны, он, «подарив» человечеству две мировые войны за 30 лет первой половины
столетия (мир как будто сошел с ума - сразу после второй реальной стала и третья
мировая война), в дальнейшем, благодаря ядерному сдерживанию, обошелся без
оных. Хотя противоречия между государствами не уменьшились. Проблемы мира в
ядерном настоящем В. Коши относит к фундаментальным вопросам философии. А
«мирный атом» сейчас обеспечивает более половины энергопотребности некоторых
стран. Нельзя не согласиться с мнением И.К. Лисеева, что феномен высоких, в том
числе ядерных, технологий необходимо осознавать в качестве одного из главных
итогов XX века. А также - с мнениями К. Ясперса, М. Хайдеггера, К.Ф.
Вайцзеккера и В. Хесле, что, например, история, геополитика и физика, а также
экология и ее социальное обрамление вполне достойно совместимы с духовным и
философией.

Пришло
время попыток историко-философского осмысления социальной роли ядерных
технологий и других социальных аспектов ядерной энергии, используя, по
терминологии В.И. Вернадского и Н.Н. Моисеева, эмпирическое обобщение
общественных явлений, каждое из которых в отдельности достаточно хорошо
известно. Тем более, что ныне для ядерной техносферы и общества в целом, как в
России, так и на Западе, характерны условия неопределенности, выбора, сомнений.
На нынешнюю слабость такого осмысления указывает, в частности, А. Фитцпатрик.
Российская и мировая общественность должна найти ответ на вопрос: «Что означают
сейчас и на будущее понятия «ядерный человек», «ядерное человечество», «Ядерная
Россия»?».

Помыслы
людей, стоявших у истоков ядерной науки, были чисты, надежды – возвышенны. Хотя
ещё В.И. Вернадский видел и опасность ядерной энергии для человечества.

Когда
же военная составляющая ядерных исследований приобрела достаточно четкие
очертания, всю информацию по ним стали скрывать от общества. Причем впервые это
было сделано на Западе. И засекречивание западных публикаций по теме послужило
индикатором перевода ядерной науки в годы второй мировой войны на военные
рельсы. Одновременно военно-политическая мотивация надолго «заморозила»
практически на нулевом уровне рассмотрение других социально-ядерных аспектов,
например экологических. Эту ситуацию можно отождествить с первой исторически
синхронизированной моделью информационной компоненты, информационного
пространства ядерной сферы. Огромная роль при этом была возложена на разведку.

Факт
остается фактом. В сфере военного атома (ядерное оружие, АПЛ) усилия России
(СССР) всегда были вторичными, вдогонку за уже создаваемыми принципиально
новыми видами вооружений Запада, направленными против СССР. Отсюда понятна
степень напряжения участников советского Атомного проекта. Еще раз обратимся к
фильму «Девять дней одного года»: «Не сделали бы бомбу - не разговаривали бы мы
сейчас с тобой». Гражданская ядерная энергетика (атомные ледоколы, АЭС)
инициирована Россией. Поэтому, несмотря на изменение ныне многих идеологических
ориентиров и на переинтерпретацию истории социалистического периода нашей
страны, все же допустимо, видимо, полагать, что «менталитет» российской ядерной
«оборонки» и ядерных технологий в целом с самого начала не противоречил в
определенном смысле понятиям «защитный», «гуманистический» и т.п. Заимствуя
надпись на одном из памятников Севастополя, можно сказать: «Потомству в
пример!»

Во
второй половине прошлого века мировое сообщество вдруг поняло, что
«породнилось» с новой техносферой, потенциально способной обеспечить прорыв в
экономике, политике и военных отношениях. С другой стороны, чудовищные
энергетические возможности новых технологий пугали. Общественное сознание
постоянно находилось под прессом информации глобальной значимости. Вспомним
хотя бы отдельные исторические этапы: эмоционально-политическая борьба против
ядерного оружия 50-х и 60-х годов, научное осмысление и политические решения
периода сценариев «ядерной зимы», Чернобыль и перестроечная волна против
гражданской ядерной энергетики России.

Краткий
экскурс в историю показывает, что отношение к ядерной энергии у российского
общества на разных этапах истории страны было разным. Оно определялось ролью
этой отрасли в конкретных исторических и социально-экономических условиях, а
также степенью открытости информации. Чтобы понять, есть ли стратегические
перспективы у ядерных технологий, побуждаемые потребностью общества в них,
необходимо оценить основные сценарии будущего мирового развития.

Императивы будущего и социальная роль

Чуть
более 10 лет назад на межгосударственном уровне под эгидой ООН была
провозглашена концепция устойчивого развития, в которой предпринята попытка
определить предпосылки и условия неопределенно длительного существования
человечества и обосновать переход к новой эпохе развития цивилизации. Концепция
при консолидации усилий различных стран в рамках всеобъемлющей системы
экономических, экологических, социальных и культурологических мер по
стабилизации прогресса во всех сферах общественной жизни рекомендует и
определенные ограничения народонаселения, потребностей и потребления общества.
Эти ограничения предусматривают адаптацию к проблемам общества, социализацию
индивида, а также коренную трансформацию общественного сознания в направлении
понимания роли общей платформы для глубокой перестройки всего планетарного сообщества
с целью снять противоречия между нарастающими материальными запросами
человечества и сравнительно ограниченными ресурсами био- и геосфер, тем самым
ослабив угрозу дальнейшему существованию человека, исторической смене одних
поколений другими. Трансформацию общественного сознания в направлении
радикального изменения ориентации и содержания различных сфер человеческой
деятельности, ценностей современного общества в контексте его гуманизации.

За
прошедшие с момента принятия концепции устойчивого развития годы многое в мире
изменилось. Прежде всего, в социально-экономическом аспекте. Наблюдаем ли мы
сейчас соразмерно задачам доклада «Наше общее (выделено мной – Е.В.К.) будущее»
на конференции Рио-92 консолидацию усилий, стабилизацию процессов развития, выработку
общей платформы действий разных стран и народов, гуманизацию и экологизацию
общественного сознания в необходимых пропорциях, всесторонний прогресс? Скорее
всего, нет.

Начнем
с того, что христианство, например, не верит в духовный прогресс, полное исправление
и единение человечества. Оно предсказывает «новое небо и новую землю»,
непривычный для нас материальный мир после вселенских катаклизмов.

Трудно
спорить с В.Д. Могилевским в том, что решения конгресса в Рио-де-Жанейро и
последующие в русле стратегии устойчивого развития не выполняются. По сообщению
М.А. Мунтяна, столь авторитетная организация как Римский клуб считает концепцию
устойчивого развития «сплошной утопией». О новом витке гонки вооружений в мире
на основе революционных изменений в военном деле говорят, ссылаясь на
международных политологов, О.А. Бельков и В.И. Слипченко. Мир стал
однополярным, но значимо международную стабильность подрывают региональные
противоречия, часто «круто замешанные» дополнительно на национальной и
религиозной «закваске». Это, в частности, отмечалось в открытом докладе Службы
внешней разведки РФ за 1993г. Пакистан, Индия, Северная Корея и другие страны
спешно формируют свой ядерный потенциал для защиты, как декларируется,
суверенитета. Израиль, разбомбив в своё время иракский ядерный реактор,
учитывая конкретное противостояние, свой ядерный объект разместил на границе с
Египтом.

Вновь
возвращается стена. Не только символическая, но и вполне реальная. В Берлине
разобрана, в Иерусалиме строят. США вводят неслыханные ограничительные меры в
части въезда в страну. Похоже, ныне уже западная цивилизация возводит «железный
занавес».

По
фактам, например, событий в Югославии, Афганистане и Ираке роль ООН в
современном мире, к сожалению, снижается. По данным Фонда «Общественное
мнение», в России доля респондентов, уверенных в значительной роли ООН в
международной жизни, последовательно снижалась от 50% до 30% с сентября 2000г.
по апрель 2003г. Уже на конференции Рио +10 оформились противоречия между США и
другими странами в части и собственно концепции устойчивого развития, и
конкретных шагов её реализации. Некоторые говорят о крахе международного
порядка, основанного на признании национального суверенитета, и о потере
иллюзий начала 90-х годов в части вечной дружбы с Западом. В.Д. Писарев
напоминает, что США и НАТО в настоящее время наполняют конкретным содержанием
предложения по пересмотру всемирного институционального порядка, основанного на
системе ООН, конечной целью которых является обеспечение условий, когда новая
структура мирового управления будет «работать» на решения, выгодные странам
«золотого миллиарда». Эти действия Запада более чем серьезны, поскольку им, как
показывают В.Н. Кузнецов (со ссылкой на мнение А.Д. Ротфелда, директора
Стокгольмского международного института исследований проблем мира) и В.Д.
Писарев, предшествовал глубочайший анализ ситуации в контексте стратегических
целей США и высокоразвитых стран. В этом же ракурсе структуру новых мировых
регулирующих органов исследует А.И. Неклесса, во многом справедливо резкий в
оценке концепции устойчивого развития. По Д. Боффа, крайне тяжелый отрезок
мировой истории 1945-1949 г.г. характерен именно подавляющим экономическим и
военно-стратегическим превосходством одной атомной сверхдержавы при отсутствии
сдерживающих хотя бы формально юридических международных норм.

В
изменившихся условиях многие политики и философы стали на основе критической
переоценки стратегии устойчивого развития разрабатывать новые прогнозные
варианты будущего общества. Уже не такие благодушные и не такие утопичные, а,
главное, - явно не отражающие принцип «общей платформы» и не одинаково
приемлемые для всех стран. Как указывали Н.Н. Моисеев, В.Н. Турченко и многие
другие, даже термин «устойчивое развитие» с философских позиций не безупречен.
Р. Кейган, анализируя некоторые трансантлантические разногласия по поводу
взглядов на будущее с позиций кантианского и гоббсианского мира, приходит к
выводу, что силовой подход в решении проблем будущего миропорядка в конечном
итоге, даже опираясь на двойные стандарты, необходим и Западной Европе, и США.
Новая картина социальной реальности получила выражение в новых конкретных
версиях будущего согласно теориям «золотого миллиарда» и «цивилизационных
конфликтов Север-Юг и Запад-Восток». Россия, кстати, не принадлежит и не будет
принадлежать к странам «золотого миллиарда». Д.М. Данкин, рассматривая фактор
доверия в международной жизни и констатируя сложное будущее России, а также
вынужденность напоминания Западу о наличии у страны ядерного оружия, цитирует
(весьма уместно, на мой взгляд) мысли З. Бжезинского о важности ныне
философского и культурного измерений, о необходимости трудной философской и
культурной переориентации, если стремиться к позитиву в части коллективной
судьбы человечества. Одновременно не забывая (В.Ф. Нэх), что несущие огромный
конфликтный потенциал цивилизационные, культурные противоречия имеют солидную
экономическую подоплеку.

Сценарий
устойчивого развития и более пессимистичные, при всём их различии, едины в
одном и появление их обусловлено общей озабоченностью – если не предпринять
каких-либо мер, то в ближайшее по историческим меркам время (возможно, в
ближайшие десятилетия) человечество неизбежно ждёт общепланетарный
социально-экономический и экологический кризис. Эта озабоченность стала хрестоматийной.
Социально-экономические потрясения будут дополняться природно-техногенными
катастрофами, частота проявления и мощность которых существенно увеличатся. Вот
«цена вопроса» правильной оценки ситуации, адекватной мировоззренческой
платформы и эффективных управленческих решений.

Как
отмечает А.И. Неклесса, в условиях деградирующей демократии и непубличной
политики Запада «варятся» такие сценарии, в частности ядерной вольности ведущих
держав и организованных ядерных инцидентов, о которых в деталях, возможно,
лучше и не знать. А что касается нашей страны, то по А.А. Нещадину, сегодня в
контексте развития стоит сложнейший вопрос не о реформировании постсоветской
России, а о реформировании Московии с ее неизменными атрибутами, которые
существуют более 600 лет, о глубинном реформировании общества. В условиях,
когда существует и такой глобальный социально-экономический прогноз (А.Паршнев,
www.moskvam.ru): “Наш народ и мировой рынок промышленного капитала —
несовместимы. Либо одно — либо другое”. В условиях, когда Россия испытывает
катастрофическое геополитическое сжатие во всех измерениях при одновременной
коренной ломке международных принципов и структур обеспечения безопасности
(Н.А. Комлева).

Главное,
что для нас применительно к сценариям развития, – исторически установленная и
философски осмысленная представителями разных профессиональных «сословий»
(философы, социологи, историки, политологи, юристы, экологи, военные, физики,
«технари») повторяемость общепланетарных кризисов и скорая неизбежность нового кризиса,
подтверждаемая множеством индикаторов неблагополучия. Не первого и не
единственного, но самого глубокого и опасного за всю историю человечества. Не
допустить осложнений, наверное, не в силах людей. Речь, видимо, может идти лишь
о смягчении их последствий. Заметим, что и в регионально-геополитическом
контексте, например применительно к «ядерному» Мурманску («эффект вторых
Дарданелл», П.В. Федоров), взгляд «извне» на повторяющиеся исторические
ситуации, прежде всего кризисные, является чрезвычайно плодотворным.

В
концепции устойчивого развития (или в её неудачных интерпретациях), хотя она и
являет собой симбиоз результатов философских, политологических, экономических и
экологических исследований, налицо перекос в определении сущности
надвигающегося глобального кризиса, перспектив развития общества, уровня и
качества жизни людей. Грядущий кризис будет иметь системный, многоплановый
характер, не в меньшей мере политико-экономический, гуманитарный и
цивилизационный, нежели только экологический. Эту позицию разделяют, например,
Л.В. Лесков, В.И. Пантин, Э.Г. Кочетов, Б.И. Козлов и другие. Однако, в
концепции (интерпретациях) недостаточно отражена альтернативность вариантов
общественного развития, главенствующим фактором по факту признан экологический.
Может быть поэтому, как показывает нынешняя ситуация в мире, и пути решения
накопившихся проблем были выбраны слишком гуманистичные, отчасти утопичные.
Скорее всего, это последствия эйфории в связи с окончанием холодной войны.
Маятник восприятия действительности по инерции качнулся слишком далеко. Хотя
совсем недавняя история подсказывала пример своеобразного устойчивого развития,
но на силовой основе, на принципах ядерного сдерживания. Может быть,
предполагает Д. Сладков, ядерное противостояние, взаимное ядерное сдерживание и
было дано миру как уникальный шанс спасти себя - пока человечество не поумнеет
и не подобреет. И может прав К. Ясперс, связывая отсутствие ныне «братьев по
разуму» во вселенной с трагическим их неумением разумно распорядиться
открывшимися им на определенном этапе развития иных цивилизаций возможностями
ядерной энергии, отождествляя факт овладения ядерной энергией с неким
цивилизационным «моментом истины» в части разумности социума. Однако силовые
элементы в сценарии устойчивого развития не были востребованы.

Но
всё возвращается «на круги своя». Невыполнимость в разумные сроки некоторых
строго обязательных императивов (нравственный императив, как справедливо
напоминает В.Д. Могилевский, не менялся принципиально за всю историю
человечества, а неудачная попытка за 20 лет воспитать человека
коммунистического будущего тем более памятна) или неприемлемость для
большинства стран и народов положений теории «золотого миллиарда» делают
наиболее вероятным неспокойное ближайшее будущее и сценарий «цивилизационных
разломов». Явно неустойчивая ситуация уже (еще) в мыслях. И по Н.Н. Моисееву,
одному из идеологов реализации нравственного и экологического императивов как
основы будущего устойчивого развития человечества (в том числе и соответственно
решениям конференции Рио-92), судьба России, наряду с претворением в
долгосрочной перспективе этих требований времени в жизнь, - выживать самой и
способствовать выживанию других стран прежде всего за счет ядерного
сдерживания, а уж затем с помощью своих природных и географических ресурсов, а
также исторического опыта сосуществования с мусульманским миром. Н.П. Шмелев
приоритетом России считает «умеренный, конструктивный изоляционизм» на основе
ядерного сдерживания глобальных и компактного обычного военного сдерживания
локальных угроз. С.В. Кортунов отмечает и более радикальную трактовку ядерного
сдерживания, имеющую место в позиции одной из политических партий России. Эта
трактовка предусматривает обеспечение условий для обладания ядерным оружием
дружественными государствами. Совсем не обязательно, заключают Л.В.Коваль и
А.П. Дубнов, гегемония США или какой бы то ни было другой страны в течение
последующих лет приведет к общепланетарной идиллии безъядерного мира.

Н.А.
Кормин и Е.А. Турлак отмечают, что социальная мотивация научных и
технологических исследований в ядерной сфере чрезвычайно велика, а ядерные
технологии, и прежде всего их военная компонента, приобрели новый философский
оттенок – стали важным цивилизационным аргументом в вопросах будущих
взаимоотношений народов и религий. А.И. Неклесса, цитируя профессора Йельского
университета П. Брекена (P Bracken), новый вариант ядерного сдерживания,
«второй ядерный век» (см. также А.А Кокошин), эффект либерализации принципов
применения ядерного оружия сопоставляет с вызовом Западу со стороны стран Азии
в культурной и философской сферах. И по П. Брекену, цивилизационный вызов
Нового Востока может включать более свободное, нежели прежде, использование
современных вооружений. Долговременную сдерживающую роль ядерного оружия в
перспективе, но одновременно и появление новых тревожных тенденций («принцип
ядерного несдерживания» и даже угроза ядерного нападения) подтверждают В.З.
Дворкин и В.И. Слипченко в ходе дискуссии «Средство защиты мира и
безопасности?». В.А. Шупер, который по его собственным словам «всегда требовал
масла вместо пушек», анализируя особенности современных западных демократий и
реальные слабости гражданского общества, считает общепризнанным, что
«единственная гарантия того, что Москву ни при какой политической конъюнктуре
не будут бомбить, аки Белград … - это ядерный щит Родины». В
военно-политической и публицистической литературе социальные аспекты ядерного
сдерживания рассматривают В.Н. Михайлов и др. в контексте канонизации
сдерживания, общемировых интересов и общечеловеческих ценностей. Наконец,
фундаментальную роль ядерного оружия в деле защиты страны еще раз обозначил
министр обороны РФ при постановке на боевое дежурство очередного полка
исключительно российских «до последнего винтика» ракет «Тополь-М» в декабре
2003г.

Необходимо
отметить различную реакцию мирового общественного сознания на стратегии
ядерного сдерживания в 50-е – 60-е годы прошлого века и сейчас. Ещё раз
напомним, что тогда в мире был мощный подъём антиядерного движения,
обусловленный противостоянием, прежде всего, двух супердержав. В некоторых
случаях дело доходило до антиядерного психоза. Достаточно вспомнить широко
распространённые в США «домашние» бомбоубежища. В настоящее время, хотя и
найдена новая форма ядерного сдерживания, общественного психоза и массовых
антиядерных движений нет. По крайней мере, они не инициируются и не
поддерживаются ведущими государствами. Новая «ядерная ниша» не предусматривает
однозначно прямое столкновение «сильнейших мира сего» и «ядерную зиму». Она как
бы более локальна, а значит, - более приемлема для общества. Показательны в
этом отношении недавно принятая новая ядерная доктрина США и ситуация вокруг
выхода США из договора по ПРО, а также реакция России на эти события.

Многими
военными аналитиками подчеркивается, что ядерное сдерживание для нынешней,
экономически ослабленной России в условиях сложных внутренних и внешних
политических процессов становится все более актуальным, так как в создании
новых видов обычного высокоточного оружия для ведения военных действий
бесконтактным способом страна серьезно отстала от Запада. Ситуация усугубляется
несовершенством прогнозов и скоротечностью изменения обстановки в
военно-политической сфере по сравнению с необходимым для развертывания новых
военно-технических программ временем.

«Неолитическая
революция» по Н.Н. Моисееву, последний из известных общепланетарных кризисов
биосферы и человека, длилась несколько тысяч лет. Сейчас социо-биосферные
процессы существенно ускорились, но протяженность предстоящего кризиса всё равно
явно будет не десятки, а может и не сотню лет. Вот ориентиры по длительности
силового ядерного сдерживания как необходимого элемента относительно спокойной
фазы кризиса. Философской основой ядерного сдерживания на Западе является одно
из направлений философии морали - консеквенциализм.

Органические
энергоносители (нефть, газ, уголь), основа современной энергетики, рано или
поздно, по самым оптимистичным прогнозам – на рубеже XXI и XXII веков, будут
исчерпаны. Различные так называемые альтернативные источники энергии и
энергосберегающие технологии вряд ли смогут существенно повлиять на глобальную
ситуацию. Поэтому следует согласиться с прогнозами, что крупномасштабная
гражданская энергетика будущего может базироваться только на ядерной основе.

С
учетом предназначения гражданской ядерной энергетики, ядерное сдерживание можно
трактовать расширенно. Кроме того, это гарант не только против реализации
определившихся экономических, экологических, националистических и прочих угроз,
но и против «вызревания» новых, менее осознанных пока, но «маячащих» на
горизонте глобальных угроз, связанных с бурным развитием науки и техники при
отставании социальной рефлексии и гуманитарного мышления. Прежде всего, речь
идет об исследованиях в области биологических, химических и информационных
технологий воздействия на человека и общество, имеющих потенцию глобального
уничтожения человечества или порабощения большей части населения планеты в
целях насильственного обеспечения комфортных условий жизни в избранных
государствах. А.С. Капто предупреждает о невиданных возможностях решения
грандиозных задач в борьбе на мировой арене, которые Запад связывает с
объединением потенциала невоенных средств с мощью военной силы. Причем
юридические нормы международной ответственности за глобальные действия
преступного характера в большинстве новых ситуаций, например в части так
называемых информационных или геоэкономических войн, не определены, а попытки
России юридически обезопасить себя в этом отношении встречают противодействие
со стороны более «продвинутого» в технологиях таких войн Запада (А.М.
Коновалов, Э.Г. Кочетов). Л.К. Дудорова и П.А. Ларионов выдвигают еще один,
«региональный», аспект трактовки: ядерное присутствие России в Арктике, ядерное
сдерживание через Арктику отождествляется ими с единственным способом защиты
российских экономических интересов в этом регионе с завидным будущим.

Еще
один аспект ядерного сдерживания «прорисовывается» в ходе размышлений над
результатами исследования В.Л. Каганским особого социально - административно -
экономического «континента» ядерной техносферы (проблемы закрытых городов
Минатома) при далеко не бесспорных его выводах. Может быть, действительно,
чтобы спасти наш несовершенный мир необходимо надежно, во всех измерениях от
него защититься?

Техника
и технология ядерного сдерживания в необходимых объемах существуют уже сейчас и
показали свою эффективность, отработана и продолжает развиваться в планетарном
масштабе политическая составляющая этого феномена. Д.М. Данкин напоминает, что
международная «ядерная» нормативно - правовая база есть результат и средство
укрепления доверия между государствами (сравним с дестабилизирующим фактором
отсутствия таковой для новых угроз). С обоснованием в стратегическом плане
необходимости дальнейшего развития ядерных технологий связано практическое
значение излагаемой интерпретации сценариев будущего.

Сыгравшие
важную общественную роль в прошлом веке ядерные технологии и в будущем не
потеряют своего глобального предназначения – обеспечивать мирное и
энергобезопасное развитие страны. Как и после Великой отечественной войны, они
вновь стали чрезвычайным приоритетом и требуют качественных политических
решений. Им не помешают доброжелательная интеллектуально-гуманитарная помощь,
современная информационная компонента и адекватное общественное сознание.
Общество и власть должны это понимать.

Футурология и социоприродная безопасность ядерной
энергии

«Время»,
«будущее» - чрезвычайно важные категории применительно к ядерной сфере, как
следует из оценки её глобальных перспектив. Но существует и иной аспект.
Ядерные объекты являются потенциально опасными долговременно. Они длительно
будут требовать внимания к себе не только из-за потребности в них (осознанный
общий период использования ядерной энергии, т.е. полезная фаза функционирования
ядерных технологий – сотни лет), но и в силу не зависящих от человека
сопутствующих физических и химических факторов, например, радиоактивного
распада (сотни и десятки тысяч лет – балластная, непродуктивная фаза конкретных
сооружений). Это ли не вечность в сравнении с продолжительностью жизни
человека, отдельных государств и даже цивилизаций?

Здесь
пока не рассматриваются ядерные технологии отдаленного будущего, которых еще
просто нет. Но возникновение которых принципиально возможно. Как возможно и
совершенствование ядерной техносферы при этом. Этого нельзя отрицать. Например,
основы ядерной энергетики на новых идеях, предусматривающих использование
принципиально новых механизмов преобразования ядерной энергии, пропагандируют
С.К. Шардыко и другие специалисты. Повторяю, перспективы таких новаций, по
крайней мере для широкой общественности, весьма туманны. Кроме того, эти
новации не изменят социально-философские проблемы ядерной техносферы
кардинально. И уж совершенно точно не отменят сегодняшние и будущие проблемы
нынешней ядерной отрасли.

Многие
философы пытались понять тенденции будущего на основе анализа и осмысления
истории (О. Шпенглер, А. Тойнби, К. Ясперс и другие). Видение философами
тревожных перспектив, и это тоже фрагмент прагматики философских исследований,
должно находить адекватное отражение не только при обосновании стратегической
необходимости ядерных технологий, но и в сценариях оценки безопасности
конкретных ядерных объектов. Прогноз возможного воздействия ядерных объектов на
человека и окружающую среду на значительный период времени (обязательная
составная часть при разработке проектов и согласовании их с широкой
общественностью) наряду с природно-техногенными должен содержать результаты
изучения также социально-экономических и политических вариантов будущих условий
существования этих потенциально опасных объектов. Радиоактивные отходы и
отработавшее ядерное топливо, например, не теряют своей токсичности по
некоторым параметрам, как уже отмечалось, в течение десятков и сотен тысяч лет.
Другими словами, в процессе оценки аспектов социоприродной безопасности и
приемлемости для общества ядерных объектов целесообразно теоретически и
практически изучать дополнительно к природно-техногенным прогнозным событиям
глобальные и локальные по месту и времени, имеющиеся общие и специально
разработанные вновь социальные сценарии будущего на перспективу до десятков
тысяч лет. Конечно, с учетом возможностей долгосрочного прогнозирования
современной науки.

М.Т.
Ойзерман с соавторами, а также Н.А. Кормин и Е.А. Турлак вслед за М.
Хайдеггером, вообще рассматривают ядерную опасность исключительно как
производную от свойств человека и общества, как характеристику наших
собственных систем мышления и деятельности, в контексте «воли к большой воле».

Некоторым
аналогом предлагаемого социального санкционирования новых научно-технических
проектов может являться, видимо, деятельность Бюро по оценке техники при
Конгрессе США - систематическая оценка последствий развития техники с точки
зрения соответствия общественным интересам и ценностям на основе достижения
широкого общественного согласия.

Стоило
произойти Чернобылю, и стали поговаривать, что он был давно предсказан.
Предсказан - не предсказан? Уйдем от прямого ответа. Однозначно лишь, что люди
думали о подобном и будут думать, заглядывая в будущее.

В
ближайшем столетии конкретным поводом для обострения международной обстановки и
кризисов среди прочих будет, как и во второй половине прошлого века,
углеводородное сырье. В качестве конкурирующего энергоносителя оно и так
сдерживало и сдерживает развитие, например, гражданской ядерной энергетики.
Дабы не провоцировать обоюдных дополнительных невзгод в условиях неспокойного
будущего, будут стремиться, видимо, избегать территориального соседства ядерных
и нефтегазовых объектов. Норвегия, например, обеспокоена возможностью
транспортировки импортного отработавшего ядерного топлива в Россию вблизи
развитой нефтегазовой инфраструктуры побережья и шельфа. Как считает лауреат
Нобелевской премии Ж. Алфёров, энергетический кризис существует постоянно, то
медленно тлея, то обостряясь, и провоцирует международные конфликты. Тем не
менее, предложение разместить крупнейший и долговременный объект хранения
отработавшего импортного ядерного топлива в Тюменской области, являющейся
нефтегазовой «житницей» страны, разрабатывает Минатом.

Конкретные
социальные сценарии могут быть обусловлены возможностью региональных и
общемировых кризисов из-за территорий и других важных для жизни ресурсов, а
также в связи с этническими и религиозными разногласиями при трансформации
государств. Актуальность для ряда регионов России и сопредельных стран угрозы
ядерного и радиационного терроризма в связи с нарастающими российскими и
мировыми социально-экономическими негативными тенденциями отмечается в
ежегодных Государственных докладах о состоянии защиты населения и территорий
Российской Федерации от чрезвычайных ситуаций природного и техногенного
характера. Не исключено существование и позитивных сценариев.

В
России уже сейчас настоятельная необходимость дополнительной оценки в
практической плоскости позитивных и негативных социальных тенденций наиболее
очевидна при разработке стратегии развития существующих и размещения новых
ядерных объектов в приграничных или периферийных регионах. Например, при
создании системы хранилищ ядерных материалов, в том числе и зарубежных
соответственно идее и законодательству в части импорта отработавшего ядерного
топлива. В этих регионах в разное время волею судеб (удивительно, но факт)
оказались претенденты на новые многомиллиардные в долларовом исчислении
отечественные и иностранные инвестиции – крупнейшие российские ядерные центры
вблизи Мурманска, Архангельска, Челябинска, Томска, Красноярска, Владивостока,
а также на Новой Земле и Камчатке. Т.Д. Мамсуров напоминает, что сегодня
фактически по всему периметру государственной границы страна подвергается
экспансионистскому нажиму самых разнородных сил: на юге и севере, востоке и
западе. Ему вторит Р.С. Хакимов в ходе дискуссии «Альтернативы и варианты
российского развития». Даже вдоль спокойной ныне российско - финляндской
границы по данным финских социологов до 40% жителей каждой из сопредельных
территорий высказываются за возвращение бывших финских земель Финляндии.
Исторические параллели на темы противостояния – см. также ж. “Север”, №10, 2000г.
и г. «Экономика и время» от 18.06.2001г. При определенных условиях не исключены
территориальные претензии Финляндии относительно Печенгского района Мурманской
области (С.Н. Дащинский, Мурманское телевидение, 22.03.2001г. и ж. “Север”, №
11, 2000г.).

Социальные
прогнозы будущего актуальны с позиций планируемого международного разделения
долгосрочных ядерных забот. Возникают версии о завозе импортного отработавшего
топлива за хорошие деньги на Чукотку (“Новая газета”, № 6, 2001г.), на один из
островов Курильской гряды («Атомная хроника России», №3, 2000г.), в Мурманск
(“Полярная правда” от 21.03.2001г. и “Мурманский вестник” от 25.05.2001г.) или
в район Тюмени (Горный журнал, 2003, №6 .- С.73-76.). Идею импорта зарубежного
отработавшего ядерного топлива в Россию в своё время инициировали и продолжают
поддерживать США, но только для длительного хранения топлива («Атомная хроника
России», №1, 2000г.). То есть эта позиция - хранение (возможно, и захоронение)
в России зарубежных ядерных материалов не имеет ныне внутри и вне страны
серьёзных административных препятствий к реализации. За исключением, пожалуй,
мнения Госатомнадзора.

Но,
например, 87,4% жителей Челябинска считают недопустимым ввоз на хранение на
территорию Челябинской области зарубежного топлива («Атомная хроника России»,
№3, 2000г.). Около 80-90 процентов россиян против импорта топлива в страну (ЦТ,
программа «Время» от 11.07.2001г.). «Зеленые» обещают в разных местах
блокировать железную дорогу, но не допустить составы с зарубежным отработавшим
топливом в Красноярск, а исламские террористы проявляют интерес к радиоактивным
отходам в контексте радиологического оружия («Известия» от 24.10.2001г. и
«Российская газета» от 5.12.2001г.). Что будет, если независимые действия
совпадут по времени и месту? Совместное размещение отечественных (в т.ч. из-за
пределов Северо-Запада, как вариант - высокоактивных и долгоживущих из Томска,
Красноярска и Челябинска) и зарубежных радиоактивных отходов не в глубинных
районах России, не вблизи южной границы страны и реальных или потенциальных
очагов религиозного экстремизма, сепаратизма и локальных военных конфликтов, а
в пограничной зоне относительно стабильной северной Европы в Мурманской области
или Карелии – уменьшение остроты проблемы и основа для компромисса между сторонниками
и противниками импорта таких отходов (в стране уже было собрано необходимое
количество подписей для проведения референдума с позиций “против”, а в
Государственной Думе и президентом РФ идея импорта одобрена). По мнению
депутатов Госдумы С. Иваненко и О. Морозова результат будущего референдума
предрешен - «зеленые» победят («Литературная газета» , 29 , 2001г.).

Весомый
пример актуальности изложенного в данном разделе даёт недавняя наша история.
Разве предусматривали при развитии ядерной отрасли СССР возможность его распада
и последующих негативных процессов на постсоветском пространстве? А между тем
эти общественно-политические и экономические явления, несомненно, существенным
образом повлияли на судьбу приоритетной техносферы и безопасность конкретных
объектов, в т.ч. инициировав желание отдельных новых государств стать ядерными.
Ядерные технологии, соизмеримые по времени с жизнью общества, по всей
видимости, должны стать объектом более пристального внимания социальной
философии.

Еще
один, региональный пример. Arctic Monitoring and Assessment Programme (AMAP)
среди десяти приоритетов первыми и важнейшими выделила два, связанных с будущим
ядерных технологий. Однако с 1995г. по настоящее время сопутствующий комплекс
социально - экономических проблем рассмотрен лишь ретроспективно и лишь для
одной (Архангельской) из двух «ядерных» областей (Мурманской и Архангельской)
Баренцева региона. Кроме того, вообще не выполнена оценка ни прошлых, ни
будущих социально - экономических условий сопредельных зарубежных территорий (а
здесь фиксируются не только устойчивость, но и потенциально дестабилизирующие
проблемы, например, дотационность северных районов Финляндии, Швеции и
Норвегии), нет прогноза этих условий на перспективу хотя бы для российской
части региона. Налицо методологическая слабость при рассмотрении будущего
наиболее долговременной и тревожной сферы. Попытки создать региональную базу
данных для прогноза политических и социально - экономических условий «жизни»
гипотетического ядерного хранилища в Печенгском районе Мурманской области
предприняты в работах В.Н. Комлева с соавторами (1999-2003 г.г.).

Изучение
социальных сценариев – невероятно сложная задача. Многие считают и считали
(например, Н.Н.Моисеев), что прогнозирование будущего общества после бифуркации
(кризиса) принципиально невозможно. Многие, но не все. Л.В. Лесков, С.П.
Курдюмов, Е.Н. Князева, Ю.В. Яковец и другие выражают надежду на потенциальную
возможность такого прогноза. В ситуации неопределенности и резонансного эффекта
от наложения кризисов разного генезиса (Ю.В. Яковец) тем более эта проблема
должна быть сопряжена с «заботами» человечества применительно к ядерной
техносфере. Имеет ли общество моральное право развивать потенциально опасные
технологии, если оно не может заранее спрогнозировать приоритетную составляющую
условий функционирования этих технологий – социальную, не в состоянии обозреть
последствия их применения?

Авторы
широко известного доклада Римского клуба «Пределы роста» в свое время ответили
на этот вопрос отрицательно. Проект Закона РФ «Об экологической безопасности»
вводит прямой запрет на «хозяйственную и иную деятельность, экологические
последствия которой непредсказуемы» (глава VI, ст. 15, п. 1), а Закон РФ «Об
охране окружающей среды» (2002г.) определяет процедуру ОВОС как оценку
последствий воздействия (то есть с учетом фактора времени). Запрет на ядерные
технологии в социальных условиях саддамовского Ирака, например, - факт.
Наконец, особую важность долгосрочные прогнозы приобретают в связи с развитием
в рамках основополагающей международной системы управления экологической
безопасностью, в частности в рамках серии стандартов ISO 14000, тенденций по
оценке всего жизненного цикла продукции до захоронения отходов. Может ли
философия определиться по поводу неприемлемых социальных условий в будущем? И,
наоборот, вслед за М. Хайдеггером, а также Н.А. Корминым и Е.А. Турлак, может
ли философия решить вопрос о степени безопасности ядерных технологий при их
влиянии на социальное пространство жизни? М.Т. Ойзерман с соавторами, например,
считают целесообразным выполнить новый крупный проект аналогично работам
Римского клуба, но целенаправленно в ракурсе проблем, обусловленных ядерной
энергией.

Социальный
компонент предусмотрен государственной процедурой «Оценки воздействия на
окружающую среду (ОВОС)» российского и международного экологического
законодательства, а также идеологией общественных экологических организаций.
Однако на практике в ядерной деятельности он реализуется слабо. Е.С. Молодцова,
в частности, указывает, что здесь не в полной мере задействованы принципы
предусмотрительности и передачи ценностей из поколения в поколение, а также не
рассматривается трансграничный аспект в широком смысле. Хотя отдельные
положительные примеры есть, например проекты, связанные с участием российской
общественности в процедуре ОВОС для финской АЭС “Ловииса-3” и финского
хранилища отработавшего ядерного топлива (проект “Посива”), а шведских
специалистов - в ОВОС в связи с норвежским хранилищем ядерных материалов
Himdalen. Уникальный вариант российско - шведско - финско - норвежского
сотрудничества в процедуре ОВОС может быть связан с выбором площадки для
захоронения радиоактивных отходов и отработавшего топлива на Кольском
полуострове, в частности в Печенгском районе. Учитывая незавершенность и недостатки
российской нормативно-правовой базы по ОВОС, приграничное положение, например,
российской части Баренцева региона и длительный срок потенциальной опасности в
условиях легко ранимой природы Арктики большинства вновь создаваемых здесь
объектов, целесообразно ОВОС этих объектов выполнять с применением
международных, более «продвинутых» норм и силами международных групп экспертов.

Многие
беды от того, что уже понятие «окружающая среда» нормативно - правовыми
документами по ОВОС идентифицировано некачественно, прежде всего неполно и
неоднозначно. В Руководстве по ОВОС 1992г. попытка зафиксировать такое понятие
предпринята. В Положении об ОВОС 2000г. смысл «окружающей среды» уже специально
не разъясняется. Это привело к отдельным случаям дезорганизующего применения в
одних и тех же документах, в одном и том же смысловом значении двух разных
терминов - «окружающая среда» и «окружающая природная среда». В конечном итоге
неправомерно создаются предпосылки для ограниченной трактовки процедуры ОВОС.
Небрежность в терминологии и последующее «узаконивание» частичной, касающейся
только природы, ОВОС, во-первых, противоречит нормам толкования русского языка.
Во-вторых, концепция окружающей среды в расширенном варианте (включая
социальное, экономическое, техническое, культурное окружение и их
взаимодействие с природными компонентами) доминирует в странах Арктики.
В-третьих, сопряжение концепта «окружающая среда» непосредственно в текстах
упомянутых российских нормативно - правовых документов с понятиями «экология», «естественные
и искусственные материальные компоненты среды», «социальные, экономические и
культурные условия», «развитие», «занятость населения», «демография»,
«инфраструктура», «безопасность для всего жизненного цикла предприятия»,
«соседство нескольких объектов повышенной экологической опасности», «инженерно
- экологические изыскания, в том числе исследование социальной сферы и объектов
историко-культурного наследия», «стратегическая экологическая оценка»,
«взаимосвязь различных экологических, социальных и экономических факторов» и с
другими изначально не дает законных оснований для игнорирования социальной,
искусственной компоненты человеческого окружения, социальных прогнозов.
Особенно при оценках долговременных воздействий, особенно при оценках воздействий
от ядерных объектов, особенно применительно к новым объектам на территории или
вблизи «ядерных» населенных пунктов (например, терминал перегрузки нефти в
супертанкеры в Кольском заливе, площадка накопления отработавшего ядерного
топлива на РТП «Атомфлот», хранилище реакторных отсеков в Сайда - Губе).
Возможно, предлагаемый подход после серьезной методологической проработки
сможет усилить исследование социальных направлений при ОВОС.

Особенности изучения и формирования общественного
сознания

Начнём
с весьма показательных примеров.

Реакция
определенных кругов Запада на известные выводы о вероятных последствиях
широкомасштабной ядерной войны против США была принципиально в иной, нежели
военнополитическая, плоскости. Вследствие угрозы обоюдного уничтожения, главным
инструментом достижения прежней цели – обеспечения господства – были признаны
средства и методы изменения индивидуального и общественного сознания
применительно к противостоящей супердержаве. И, видимо, следует признать, что
смена приоритетов от открытого силового давления к манипуляции сознанием, от
«ядерной дубинки» к технологиям интеллектуального (не военного) обеспечения
господства в определенной мере оправдала себя. Данный пример показывает, что
принципиально возможны ситуации, когда целенаправленно сформированное
общественное сознание явно или опосредованно будет способствовать вытеснению
ядерной техносферы из общественной жизни. В том числе и глобально. В том числе
и из соображений конкуренции. Вот «цена вопроса» информационной и интеллектуально-гуманитарной
контрдеятельности. Не лишне вспомнить «властелинов мира» по А. Беляеву и
Стругацким. Вновь нужны толковые «киношники», публицисты, писатели.

В
1999-2003г.г. фонд «Общественное мнение» провел тестирование понятий «ядерное
сдерживание», «ядерное оружие», «импорт отработавшего ядерного топлива» и
анализ реакции населения России на эти важные составные части жизни общества.
Ответы россиян на вопрос «Как Вы понимаете выражение «ядерное сдерживание», что
оно означает?» позволили экспертам фонда сделать вывод: большинству опрошенных
смысл этого словосочетания непонятен. Ответили на вопрос около 40%
респондентов, лишь 15% от всех опрошенных адекватно трактуют обсуждавшееся
выражение. Налицо отчуждение явления, которое определяет глобально само бытие
общества, от общественного сознания. Хотя около 80% опрошенных считают, что
ядерное оружие необходимо России. С другой стороны, около 90% респондентов
имеют свою точку зрения по проблеме импорта отработавшего ядерного топлива. То
есть эта важная, но все же более локальная проблема нашла большее отражение в
сознании россиян. По аналогии с нравственным и экологическим императивами в
сценариях развития человечества уместно, думаю, начать разрабатывать концепцию
информационного императива относительно ядерной техносферы.

Исходя
из социальной роли ядерных технологий и проблемы их социоприродной
безопасности, формирование общественного сознания должно быть комплексным – с
соразмерными объемами политической, экономической, экологической, правовой и
другой общественно важной информации. Это расширение и конкретизация принципов
всеединства и всеобщей взаимосвязи, которые присущи, например, русскому
космизму, философии Ф.М. Достоевского и современному экологическому
мировоззрению. Необходимо показывать и уже существующие, и будущие достоинства
и недостатки, опоры и угрозы. О новом мироощущении, о ложных границах познания
и техники применительно к ядерной энергии говорил К. Ясперс.

Формирование
общественного мнения по глобальным проблемам, к коим относится и большинство
проблем ядерной техносферы, сопряжено с рядом трудностей. Люди предпочитают
вникать в краткосрочные и касающиеся каждого напрямую проблемы. Общественное
сознание неизбежно отстаёт от реальности. Способность человека воспринимать
новую информацию вообще ограничена, а если он существует в тяжелых социальных
условиях, его вряд ли значимо и надолго взволнует перспектива уничтожения всего
живого в ядерной войне или вопросы радиоэкологии. В этом смысле показательно
изменение общественного мнения на рубеже 1991-1992 г.г. К 1991г. благодаря
общественным движениям в стране возникла ситуация, грозившая не только
парализовать деятельность отдельных предприятий, но и привести к полному
сворачиванию ядерной энергетики. С началом экономических реформ в 1992г. и
резким обострением общего кризиса антиядерные настроения пошли на убыль. Как
пишет М.А. Мунтян, и в мировом социуме людей при выживании в постоянно
усложняющемся бытие уже не очень тревожит перспектива возникновения ядерной
войны.

Еще
М. Хайдеггер отмечал особенность нового мира техники. Его достижения самым
быстрым образом становятся всем поверхностно известны и первоначально
привлекают всеобщий интерес. Все могут что-то по этому поводу прочитать или
услышать. Но одно дело услышать или прочитать, то есть просто узнать что-то,
другое дело - осознать, то есть осмыслить то, что мы услышали или прочитали.
Сущность человека, по М. Хайдеггеру, заключается в способности размышлять. Дело
в том, напоминает нам этот философ, чтобы спасти эту сущность человека, чтобы
поддерживать размышление.

Информацию
необходимо доводить до широкой публики настойчиво в доступной и привычной для
неё форме. В то же время она должна быть весомым аргументом для людей,
принимающих решения. Со всеми этими особенностями в полной мере столкнулись, например,
члены Римского клуба, пытаясь «воззвать к людям планеты».

Предпочтительно
увязывать естественнонаучные, технические, биосферные и социальные вопросы. Не
должно быть категорического противопоставления гуманитарных, естественнонаучных
и технических знаний, в познавательной деятельности должен доминировать синтез
естественнонаучного и социогуманитарного знания. Нельзя отдавать право на
ознакомление людей с информацией «в одни руки», особенно, как подчеркивает Э.Г.
Кочетов, «в руки» отраслевой науки. Вместе с тем, как считает С.К. Шардыко,
налицо глобальное непонимание, например, «зеленых» и Минатома. Это находит
отражение, в частности, в Интернете. Целесообразно использовать опыт более
поздних крупных международных проектов. Проект «геном человека», например,
создает чрезвычайно важный прецедент для развития науки и ее сотрудничества с
общественностью.

Формирование
общественного сознания применительно к ядерной техносфере, имея в виду, что
создаваемая сейчас, эта отрасль будет напоминать о себе человечеству десятки и
сотни тысяч (!) лет, несомненно актуально, обладает принципиальной новизной и
имеет серьёзные методологические особенности. Более того, как считает М.Т.
Ойзерман с соавторами, обеспечение безопасности этой сферы невозможно сейчас, а
станет возможным лишь тогда, когда по Н.А. Бердяеву человеческий род
трансформируется в человечество. Необходимость соответствия ядерного феномена
определенному высокому уровню развития человека и общества отмечал еще В.И.
Вернадский. К. Ясперс, переживший наяву ужасы нацистской Германии, заглянувший
в бездну того, «что может совершить человек» сознательно или под принуждением,
бывший непосредственным свидетелем условий и мотивации развертывания именно
Германией в годы мировой войны «за жизненное пространство для избранной расы»
первых в истории ядерных программ, говорил в контексте опасности ядерного
уничтожения жизни о содействии «самовоспитанию человечества». По К. Ясперсу
«предотвратить эту опасность можно только в том случае, если она будет
осознана, если угроза будет отведена с полной осознанностью и станет
нереальной. Это может произойти только в том случае, если этос людей достигнет
определенного уровня».

Мы
уже упоминали, что социальная мотивация работ в сфере ядерных технологий
теоретически чрезвычайно высока. Но это одна сторона медали. Нужна и поддержка
обществом конкретных мер по развитию этой трудоёмкой сферы. Причем поддержка
эта, среди прочего, должна базироваться на нормах официальной юриспруденции и
общественного правозащитного движения, о чем напоминает О.О. Миронов.

Зачастую
феномен ядерного антропотехноса воспринимается людьми как что-то
ускользающе-тревожное, имеющее огромное влияние на человечество, но
существующее уже во многом само по себе. Дело доходит до крайности. По А.
Штейнзальцу, ядерные технологии относятся зачастую к числу тех вещей, о
существовании которых лучше не знать. С последним, видимо, не стоит
соглашаться. Люди должны знать, что, действительно, с созданием ядерных
технологий впервые на Земле появилось средство, гипотетически опасное для
самого существования человеческого рода. Однако, одновременно, оно
предоставляет надежду на выживание.

Вслед
за философами Римского клуба и создателями концепции устойчивого развития
необходимо проповедовать своеобразный принцип «обоюдных ограничений».
Сдерживание развития ядерной сферы по экологическим соображениям (превалирующим
сейчас в общественном сознании) должно сопровождаться в некоторых случаях
уступками со стороны общества в части экологических требований, т.е.
сознательным согласием людей на менее комфортные в чем-то условия жизни ради
выполнения тех политико-экономических задач, которые определяют существование
общества в целом.

Изучение
социально-философских проблем ядерной техносферы не обязательно сопряжено с
глубоким знанием ее научно-технического базиса. Х. Гастерсон, например, не
будучи специалистом в вопросах ядерной физики и техники и сознательно по ряду
серьезных военно-политических причин отчуждаясь от сути «техно», тем не менее
достаточно успешно исследовал общественное сознание и сторонников, и
противников деятельности Ливерморской национальной лаборатории США (крупнейшего
центра в области разработки ядерного оружия), а также просто людей, судьба
которых - соседствовать с таким комплексом. Аналогичный случай - интересные
философско-публицистические статьи В.Л. Каганского о Севере, экологии, особом
социальном пространстве ядерных центров России.

Чтобы
не повторяться, далее позволю себе адресовать читателя к публикациям И.А.
Зыковой и моим статьям «Социальная роль ядерных технологий и общественное
сознание», «Социологический подход к внутрикорпоративной и общечеловеческой
международной информационной деятельности в ядерной сфере Европейского Севера»
и «Философские аспекты информационной деятельности при формировании
общественного сознания (на примере радиоэкологии)» для более полного
ознакомления с тематикой данного раздела.

Сверяясь с духовным: Русская Православная Церковь,
Достоевский и другие

Осмысление
такого феномена как ядерная техносфера России, анализ её воздействия на судьбу
цивилизационного развития общества, и, наоборот, вычленение морально-правовых
аспектов применения ядерных технологий, формирование адекватного понимания
общественностью роли этих технологий в современной истории России и в обозримом
будущем, а также усовершенствование коммуникационных систем «ядерная сфера –
общество» будут неэффективными, если не удастся сопоставлять социальные
проблемы этой сферы со взглядами на человека и общество компетентной и
уважаемой философской школы. Если степень вовлечённости философского сообщества
в процесс принятия политических решений, например, на уровне экспертизы
технических проектов, будет низка. И если не будут задействованы
разрабатываемые философами механизмы включения ценностных ориентаций в
научно-техническое знание.

По
К. Ясперсу (как отмечает П.П. Гайденко во вступительной статье ко второму
изданию книги «Смысл и назначение истории», 1994), проблема общечеловеческих
ценностей, взаимопонимания, открытости друг другу различных типов обществ,
народов, религий - не роскошь, а жизненная необходимость как альтернатива
«атомному пожару».

Именно
в связи с характеристикой «атомного» века М. Хайдеггер подробно и образно
рассматривает такие негативные аспекты, как вычисляющее мышление, а не
осмысляющее, утрата человеком духовных корней, чрезмерный оптимизм относительно
возможностей науки и техники, их влияния на прогресс человечества в целом.
Оценивая «атомный» социум, …»мы остаемся максимально далеко от осмысления
нынешнего века…подумать-то мы и забыли». Не химия или атом, а восприятие
человеком научно-технических новшеств «не думая», вот по М. Хайдеггеру главная
причина надвигающейся на человечество опасности. Решительно и непрерывно
осмысливать явления в комплексе факторов, а не только высчитывать пользу - в
этом он видел путь спасения. Аналогичные мысли высказывал и К. Ясперс.

По
сообщению И.К. Лисеева, идея социально-философских экспертиз ядерных программ и
проектов разрабатывается Институтом философии РАН. Односторонность приверженцев
технократического дискурса относительно будущего ядерной техносферы
подчеркивает В.П. Рачков. И.А. Сосунова и С.М. Алексеев напоминают, что
социально-экологическая напряженность в СССР в конце восьмидесятых годов
прошлого века, в том числе в связи с ситуацией в ядерной отрасли, во многом
определила известные последующие изменения. Эти авторы предлагают на будущее
социально-экологический мониторинг.

Необходимость
обращения к поиску дополнительных философских оснований в части формирования
моральных норм в обществе и нравственности личности чувствует Д.В. Лебедев
применительно к другой, но в определенной мере сопряженной экологической и
политологической проблеме - разработке стратегии внедрения экологической этики
в общественное сознание как механизма регулирования отношений между человеком и
окружающей средой не только на уровне отдельного индивида, но и на уровне
отдельных государств и человечества в целом.

По
М. Хайдеггеру, Н.А. Кормину и Е.А. Турлак, М.Т. Ойзерману с соавторами,
«ядерная» ситуация нашей жизни требует от человека опасных откровений
относительно самого себя и того общества, в котором он живёт.

Можно
и нужно обращаться, видимо, к достижениям мыслителей русской религиозной
философии и религиозных средств массовой информации. Сопряжение нравственных
позиций и взаимопомощь Русской Православной Церкви и Минатома России обозначены
ныне, например, директором расположенного в Сарове Российского Федерального
ядерного центра Р.И. Илькаевым (награжден церковным орденом в 2003г.). Журнал
«Русский Дом», которому покровительствует Святейший Патриарх Алексий II, в
нескольких номерах за 2002-2003г.г. на примере Сарова, его многогранного
служения Отечеству, раскрывает суть сегодняшнего органичного сближения РПЦ и
Минатома, связь духовного и высокопрофессионального, неслучайное объединение
церковной и светской мысли, предопределенные уникальным значением и Церкви, и
ядерной техносферы в контексте защиты, спасения России - в прошлом, настоящем и
будущем.

Эти
темы отражены также в материалах двух совместных конференций Русской
Православной Церкви и Минатома, размещенных на сайте Всемирного Русского
Народного Собора. По мнению ответственного редактора газеты «Церковный вестник»
С. В. Чапнина, традиции и единое понимание народом, Церковью и властью духовных
ценностей придают феномену Сарова церковно-государственный характер. Об
объединительных устремлениях русской религиозной философии в части светского и
духовного мышления напоминает Э.Я. Дмитриева с соавторами.

РПЦ
имеет опыт сотрудничества с Российской Академией наук, Министерством
образования и Министерством культуры РФ, а также обширные международные
контакты, активно развивает информационную деятельность, в том числе новые
коммуникационные технологии. Как отмечал Святейший Патриарх Алексий II, в
последние годы отношения Церкви с государством и обществом развивались
достаточно уверенно, принося пользу людям. Русской Православной Церкви есть что
сказать по актуальным проблемам современности. Среди областей соработничества
Церкви и государства, например, являются миротворчество и взаимопонимание на
разных уровнях, наука (включая гуманитарные исследования), деятельность по
сохранению окружающей среды. В соответствии с Основами социальной концепции
Русской Православной Церкви, только религия и философия выполняют
мировоззренческую функцию, а социальная система не может быть гармоничной, если
при вынесении общественно значимых суждений существует монополия секулярного
миропонимания.

В.О.
Гошевский и Е.В. Закондырин отмечают, что именно под влиянием Православия в
нерасчлененной древней культуре Руси начали развиваться отечественные
гуманистические традиции. По Л.Н. Гумилеву, Россия находится не в лучшей стадии
своего развития. Сценарии будущего, к которым мы обращались ранее, не исключают
нацеленность определенных внешних и внутренних сил на новую «феодальную» раздробленность
страны (см., например, ссылку зам.министра МЧС Ю.Л. Воробьева на сайт ЦРУ США).
Православная вера была (Л.Н. Гумилев) единственной связующей нитью и во многом
направляющей силой для людей после распада суперэтноса Киевской Руси и до
возникновения нового суперэтноса Московской Руси. В настоящее время доверие
общества к РПЦ, по независимым данным Л. Лебедевой и В.Н. Кузнецова, устойчиво
и выше, чем доверие к другим социальным институтам.

Многовековой
разносторонний опыт Православия, мудрая осторожность Церкви, стремление к
согласию вне крайностей требуют уважения. На основе высочайших нравственности и
ответственности Церковь призывает подходить к решению глобальных экологических
проблем (“Сибирская православная газета”, № 1, 2000г., “Основы социальной
концепции Русской Православной Церкви” от 16.08.2000г.). На сайте Трифонов
Печенгского монастыря в совокупности с духовной информацией представлена и
экологическая.

Кстати,
Печенга может быть выбрана в качестве места размещения крупнейшего международного
долговременного хранилища ядерных материалов. Это не противоречит исследованиям
норвежских и финских социологов, а также критериям норвежской экологической
организации “Беллона”. Если возможен западный выбор в части российского
оружейного плутония, то почему следует исключать российскую ориентацию на
северо-запад своей территории в проблеме изоляции радиоактивных отходов, в том
числе и полученных в процессе удовлетворения энергетических потребностей Европы
за счет российских ядерных запасов времен гонки вооружений, ответственна за
которую не только Россия. Тогда по взаимоотношению с ядерной отраслью Печенга
станет вторым Саровым. Но уже с самого начала на новых, определяемых
сегодняшним общественным мировоззрением, основаниях, в том числе на новых принципах
международного сотрудничества. В 2004г. В. Потанин, глава Интерроса и
«начальник Печенги», награжден премией РПЦ. Пятьсот лет назад Трифон Печенгский
начал приобщать Кольский край к “Всея Руси”, а коренное население - к вере и
культуре. Ныне с его именем, с его покровительством на последующие века может
быть связано новое служение этой российской окраины Отчизне. Смею предположить,
что «пятачок» арктической горной тундры вблизи Печенги, на перекрестке путей
«из варяг (Швеция, Норвегия, Финляндия) в поморы» является и будет одним из
самых стабильных и предсказуемых по части долгосрочных социальных прогнозов
местом, центром реализации спокойствия на основе сбалансированных международных
интересов и сил. Функции научно-технического «окормления» строительства и
эксплуатации сложного ядерно-подземного комплекса могли бы выполнять
претендующие на статус наукограда Апатиты и энергоград Полярные Зори.

Католичество
также, начиная с деятельности папы Иоанна XXIII (Ронкалли А. Дж.), имеет опыт
позитивного влияния на процессы в ядерной сфере. Об этом, в частности, пишет Х.
Гастерсон.

Можно
было бы, наверное, обратиться к идеям антропологического материализма, начиная
от Л. Фейербаха и русских революционных демократов XIX века. Тем более, что,
как подчеркивают В.О. Гошевский и Е.В. Закондырин вслед за У.Д. Розенфельдом,
антропологизм в его материалистической интерпретации дает безусловные
возможности для плодотворного анализа различных социальных, политических,
нравственных процессов, служит почвой для преодоления узости вульгарного
социологизма и утверждения общечеловеческих начал.

Можно
и нужно было бы, вероятно, вспомнить об идеях русского космизма. Можно и нужно
обращаться к работам последнего времени отдельных отечественных и зарубежных
философов и публицистов по формированию общественного сознания и философской
сути ядерной техносферы. Достойным нравственным ориентиром может быть проза и
публицистика В.П. Астафьева, родившегося и жившего в Красноярском крае. Может
это редчайший случай «судьбоносного» для России сопряжения «от печки» бытия и
мыслей немалого писателя с ядерными проблемами. Русская Православная Церковь и
Саров, Бажов и Урал, Достоевский и Семипалатинск, Астафьев и Красноярск - в
этом что-то есть! Авторы телепрограммы памяти Астафьева на канале «Культура» от
28.11.03 уход писателя из жизни сравнивали в контексте потери нравственных
ориентиров для общества с ситуацией после смерти Ф.М. Достоевского. Хотя прав
В.Л. Каганский (даже более, чем он сам имел в виду), считая, что тема еще ждет
своего писателя.

Рискну
в качестве варианта, ещё одной внешней меры, более полно попытаться предложить
рассмотрение философской позиции Ф.М. Достоевского и исследователей его
творчества. Обращение к Достоевскому, отражение Достоевским иной
действительности наиболее актуальны в переломные моменты жизни общества,
страны. Достоевский много писал о предназначении России и русского народа. В
какой-то мере в этом с ним созвучен Н.Н. Моисеев. Достоевский является наиболее
известным за рубежом русским писателем. Интерес к его творчеству не ослабевал
на протяжении XX века. Силен он и сегодня. Это говорит о том, что философское
наследие Федора Михайловича многое может дать и современному человеку. Идеи,
высказанные им в конце XIX века, продолжают волновать людей. Причина этого
кроется в схожести общественных условий и мироощущения человека конца XIX и
рубежа XX - XXI веков. Н. А. Бердяев писал о нём: «Достоевский - величайший
русский метафизик, вернее, антрополог. Он сделал великие открытия о человеке, и
от него начинается новая эра во внутренней истории человека. После него человек
уже не тот, что до него. Только Ницше и Кирхегард могут разделить с Достоевским
славу зачинателей этой новой эры». Достоевского рассматривают как предтечу
европейского экзистенциализма.

Общественное
мнение, долг, разум, который не имеет нравственных критериев в самом себе и
может находиться под влиянием доброй и злой воли, приоритет коллективной жизни
и общественной морали. Умение осознать, что грешен и неправ, встать на позицию
«вне себя» и «не для себя». Духовная эпидемия, которая грозит человечеству
самоистреблением. Размышления о власти и представителях власти. Сомнение в
человеке и вера в него. Преображение человека и человечества. Человек, общество
и взаимоотношение между ними. Экологические мотивы. Предчувствия и пророчества.
Прогресс и издержки цивилизации: допустимость, объем, соотношение. Вера и
цивилизация, ответственность. Национальные особенности, в том числе и когда
«забвение всякой мерки во всем». Россия, славяне и Запад. Полифонизм и диалог
между «сознаниями». Связь всех со всеми. Страстное стремление к истине,
критичность в отношении действительности и сиюминутных интересов. Момент
выбора, принятия решений. Открытость жизненно важной для общества информации.
Всечеловечность и терпимость. Многонациональное «сожительство». Футурология.
Петербург. Эти и многие-многие другие аспекты сопрягают наследие Достоевского и
творчество его исследователей с социально-философскими проблемами ядерной
техносферы.

Достоевский
и сообщество достоевсковедов характеризуются редким сочетанием
естественно-научного, технического, общегуманитарного образования и образа
мыслей с выдающейся наблюдательностью и интуицией, чуткой совестью и
религиозностью. «Было стыдно писать», - говорит один из персонажей
Достоевского. Дай Бог, чтобы нам не было стыдно за обнародованные решения в
ядерной сфере. Современное общество нуждается в чрезвычайной совестливости и
придирчивости при принятии решений здесь. Нравственный императив, о котором
применительно к концепциям будущего стали много говорить и писать в XX веке,
волновал и Достоевского. Но во многом сейчас нравственный императив – это лишь
декларация с множеством вопросов по существу. Нынешние его авторы, например
Н.Н. Моисеев, пришли к выводу, что в обозримом будущем он невыполним. Где, как
ни у Достоевского искать ответы на вопросы и конкретику по существу?

Достоевский,
и это очень важно, корректировал не совсем точное восприятие своей позиции: «…
я лишь реалист в высшем смысле, то есть изображаю все глубины души
человеческой». Может показаться, что сопоставлять Достоевского с проблемами
ядерной техносферы – чрезмерная прагматичность. Но, во-первых, «глубинный
реализм» при рассмотрении человека и общества в таком контексте не вреден. А,
во-вторых, не мы первые. Обозначено, как минимум, несколько вариантов –
направлений сопряжения Достоевского с современностью. Один их них – найти
«магистральный сюжет» для разных времен. Если ядерные проблемы и не
«магистральный сюжет» (здесь уместно еще раз согласно древним и в соответствии
с глобальностью ядерной энергии «посмотреть на звезды»), то совершенно точно –
«магистральная общечеловеческая головная боль».

Творчество
Достоевского представляет собой чрезвычайно удобный материал для проведения
параллелей различного рода. Оно и до сих пор остается наиболее надежным,
наиболее точным инструментом познания и понимания того, что случилось с Россией
в последние сто лет, и даже того, что может случиться с ней в веке наступившем.
Достоевским и достоевсковедами накоплен потенциал более чем столетнего осмысления
в тысячах творческих умов сути человека и человечества. А с учетом
переосмысления достижений мыслителей предшествующих эпох – многовековой
потенциал. Творчество Достоевского по праву воспринимается многими как
сопричастное состоянию современного общества и жизни современного человека.

Обращение
к Достоевскому и достоевсковедам в данной работе – это попытка высветить
проблемы ядерной техносферы ещё под одним ракурсом, с позиций гениального
мыслителя. Достоевский многогранен. Важно, что он вне жесткой связи с
идеологией отдельных важных социальных явлений (наука, религия, национализм,
романтизм, социализм), предсказания и надежды которых частью сбылись, частью
нет. И каждое из которых не стало гарантом «светлого будущего». Достоевский –
над ними, хотя элементы всех этих явлений в его творчестве есть. Он
одновременно как бы «и каждого, и ничей». Это признак объективности.

В.В.
Дудкин напрямую связывает глобальные современные опасности для человека,
избавление от них, с антропологией Достоевского. Из сферы умозрительной в сферу
практическую он переводит вопросы о сущности человека. В том числе и в связи с
угрозами ядерной техносферы. Ф. Каутман, например, критически рассмотрел
взгляды Достоевского применительно к интегрированному периоду XIX, XX и XXI
веков. Такой подход чётче оттеняет достижения и ошибки Достоевского. Но даже
осмысленные таким образом ошибки гения полезны, так как позволяют
идентифицировать реальные варианты важных социальных явлений.

Достоевский
чувствовал опасные и даже катастрофические тенденции развития общества. Он
знал, что человек противоречив. В человеке, по Достоевскому, сосуществуют два
непримиримых начала – естественное и духовное, природное и культурное. И
человек, по Достоевскому, от своей противоречивости дешево не откупится. Можно
не соглашаться с Достоевским. Можно его не понимать. Но если мы в связи с
ядерной техносферой обязаны, возвращаясь к мнению ранее упомянутых философов,
пройти через опасные откровения, то игнорировать Достоевского и
достоевсковедение нельзя. Это философское явление должно быть среди других
внешних систем координат при анализе «ядерного человека» и «ядерного
человечества».

Н.И.
Конрад выдвинул в свое время тезис о неизбежном возникновении перед человеком
острого вопроса о нем самом, когда человек подойдет к овладению самыми великими
силами природы. Как отмечает В.С. Степин, философия и литература всегда
резонируют между собой. И.А. Мадоян гуманистические ориентиры ныне ставит
исходными в определении научно-технических стратегий. К.М. Долгов отстаивает
позицию все большей потребности в духовном, нравственном, правовом,
философском, религиозном, то есть - культурном совершенствовании человека по
мере развития техногенной цивилизации. Только опираясь на высшие достижения
человеческого духа, гуманизма, и мировой культуры, считает Б.И. Козлов, еще
можно перестроить основания и целеполагание технико-технологической
деятельности людей. И.Л. Розенталь видит наиболее опасным для человечества
несовпадение процессов эволюции технологии и культуры в определенные исторические
периоды, в том числе и в настоящее время. Трагическую диалектику культуры и
цивилизации рассматривает С.В. Колычева. Социокультурный дискурс техники, по
мнению В.М. Розина, вполне современен и перспективен, хотя в нем и не решена
проблема социального действия. Философскую «грунтовку» концепции «ядерного
мира», отдельные фундаментальные понятия, философские категории, вернее,
концептуально разработанные в некоторых заданных
мировоззренческо-методологических аспектах их теоретические формы - концепты, такие,
как смерть, свобода, насилие, война, мир, безопасность и некоторые другие,
изучает М. А. Смагин.

Признано,
что научно-техническая мысль и ее инженерно-конструктивное воплощение несут
отпечаток национального и культурно-особенного. Иногда говорят о существенных
отличиях логики мышления в России и на Западе, о удивительной тяге русских
технократов к высоте и высокому, о преобладании в их среде творческой мотивации
над меркантильными интересами. Всевосприимчивость русского духа в контексте
национального техноменталитета и Достоевского отмечают И.Г. Багно и В.М.
Шкарупа. С.П. Капица обращает внимание на то, что ядерная техносфера требует
изучения целого комплекса междисциплинарных проблем, а без оценки
психологической и социальной ситуации развитие ее неминуемо приводит к
серьезным негативным последствиям. Ж. И. Алферов и другие нобелевские лауреаты
социальным аспектам науки и технологий придают огромное значение и
рассматривали их, в частности, на своей встрече в Санкт-Петербурге в связи с
вручением международной премии «Глобальная энергия» и 300-летием города.
Большое значение философского наследия русской литературной классики и
Достоевского подчеркивает В.А. Лекторский и отмечал М. Хайдеггер (ныне с ним
солидарен И.А. Акчурин). А.Н. Павленко Достоевского рассматривает в качестве
арбитра при обсуждении возможности реализации нравственного императива как
необходимого условия выхода из надвигающегося экологического кризиса.

В
«Основах социальной концепции Русской Православной Церкви» сказано, что
экологические проблемы порождены человеком и ответы на опасные вызовы времени
содержатся в человеческой душе. Этот документ усиливает связь причины и
следствия, указывая на одновременность ныне двух кризисов (духовного и
экологического) и на немыслимость преодоления кризиса экологического в условиях
кризиса духовного. Следует заметить, что философские взгляды Достоевского по
многим позициям совпадают с идеями русской религиозной философии и русского
космизма.

По
К. Ясперсу при стремлении к благу для человека «наука, гуманизм и церковь нам
необходимы, и мы никогда не откажемся от них. Они не всесильны, содержат много
досадных искажений, однако скрытые в них возможности являются необходимыми
условиями для человека в его целостности».

Еще
раз вернемся к необходимости, на мой взгляд, поиска философско-литературных или
иных подобного рода оснований образного восприятия и нравственной оценки
применительно к ядерной проблематике. Вспомним, например, об экологии и
глобалистике - междисциплинарных науках, претендующих на роль новой философии в
будущем. Они обусловлены (в нынешнем виде) прежде всего потребностями
сегодняшнего дня и имеют ярко выраженную социальную сиюминутную направленность.
Это и хорошо, и плохо. При таком подходе возможно доминирование излишней
рациональности и преходящих мотивов. Философско-литературные основания и
регулятивы базируются на более отстраненных, теоретико-созерцательных
мировоззрениях, сохраняющих более устойчивые, консервативные ценности - и в
этом их сила. Экология и так используется широко при рассмотрении тех или иных
аспектов социальных проблем ядерной техносферы. Нужен дополнительный ракурс
осмысления. Не исключен и синтез, «сотрудничество» различных философских
направлений, аналогично предложению Р.В. Архангельской.

Х.
Гастерсон отмечал, что среди американских специалистов, занимавшихся
разработкой ядерного оружия, обдумывание сопутствующих этических проблем было
достаточно распространено, но носило в основном индивидуальный характер -
социализированного индивидуализма и коллективного ухода в приватность. Это
сродни чтению серьезных литературных произведений. По прошествии лет о
необходимости и значимости социокультурной компоненты ядерной техносферы,
особенно для будущего, стало известно и из воспоминаний, например, Ю.Б.
Харитона - одного из выдающихся создателей советской ядерной мощи.

Сейчас
на Западе в ходу понятия типа «гуманитарная интервенция», «гуманитарная
помощь». И.И. Мазур интеллектуализацию всех сторон жизни общества рассматривает
в качестве фундамента глобального развития нашей страны в XXI веке. Ядерная
техносфера России, да и человечества в целом, нуждается в международной
интеллектуальной гуманитарной экспансии, рефлексии. Ядерная техносфера должна
иметь «человеческое лицо». Для ее же стратегического блага. Исторически
сложилось так, что с самого начала тон в «ядерных делах» задавали военные. В
свое время это было справедливо. Назрела необходимость сбалансировать подходы,
исправить однобокость военно-политических и военно-технократических «правил
игры».

Таким
образом, социально-личностные и социоприродные проблемы ядерной техносферы
многогранны, глубинны, предопределяют оперирование «большими числами» времен.
Разрешение от их бремени может быть ужасным. В данной работе лишь обозначены
новые оттенки некоторых из них, по праву ставших предметом внимательнейшего
изучения социальной философии.

Ищу
гранты и спонсоров для продолжения исследований, опубликования доклада и чтения
курса лекций в университетах. Основные параметры проекта до опубликования
доклада: длительность - до двух лет, объем доклада - не менее чем по сто
страниц русского и английского (и немецкого) текста, бюджет - от десяти до
пятнадцати тысяч евро.