Каптерев П. Ф.
Ужев изложенных взглядах Рачинского на устройство народной школы довольно яснопробивается церковность; но этот церковный элемент уравновешивается и дажеподавляется собственно народным и остается пока в тени. Рачинский заявлял вначале своей педагогической деятельности, до возникновения церковно-приходскихшкол, что священники в большинстве случаев отказываются от преподавания ЗаконаБожия. Поэтому, как ни желателен надзор духовенства за школами там, где есть«священники, стоящие на высоте своего призвания», «дароватьправо надзора нашему сельскому духовенству огульно было бы величайшимзлом». В то время Рачинский был убежден, что руководящая сила истиннодоброго сельского священника совершенно независима от официального наименованияшколы, т. е. от того ведомства, которому она принадлежит и которому подчинена;он даже утверждал по появлении правил о церковно-приходских школах, чтопрактическое значение этих правил «совершенно ничтожно, ибо должноевлияние священника на школу, находящуюся при церкви, вполне обеспечено силоювещей, если только он священник добрый, усердно и искренно преданный школьномуделу; духовное же ведомство в низших своих инстанциях ни охотой, ни уменьемвзяться за школьное дело не отличается» (в статье Sursum corda).
Сообразнос таким убеждением Рачинский и действовал: свою Татевскую школу, в которой онработал, и другие, им основанные, он держал в ведении земского училищного совета.Другими словами, это были земские школы. А когда какой-то благочинный вздумалперевести их в разряд церковно-приходских школ, Рачинский оказал сопротивлениеи удержал их в земском ведомстве. Но мало-помалу его взгляды на значениедуховенства в народном образовании изменяются, народность школ отступает назадний план, а на передний выдвигается церковность; вместе с тем Рачинский иадминистрацию всех народных школ признал полезным передать духовенству. После1894 году Рачинский свои школы передал в ведение епархиального училищногосовета и сделался почетным попечителем церковно-приходских школ IVблагочиннического округа Бельского уезда Смоленской губернии, за что и был в1899 году удостоен Высочайшим рескриптом и пожизненной пенсией.
Вэтом втором периоде своей школьной деятельности Рачинский уже мало говорит онациональной школе, а лишь о школе церковной 1. Таким образом, то широкоеоснование, которое он прежде указал для народной школы, чрезвычайно суживается.Главнейшие положения, которые он развивает в это время о народных (они жецерковные) школах, следующие:
1)лучший из мыслимых руководителей начальной школы есть добрый священник;
2)самый желательный из доступных нам сельских учителей есть диакон,подготовленный долгим учительством;
3)школы низшего разряда никому, кроме священника, поручены быть не могут.
Ошколах земских и министерских Рачинский теперь весьма невысокого мнения.Школьная деятельность земств, по его мнению, заслуживает безусловной похвалы иблагодарности в количественном отношении, но не в качественном. Руководствошколами — деятельность совершенно непосильная и несвойственная земствам, онабыла им поручена в период крайнего шатания умов, в период бурного разливапротивоцерковных идей, в период всеобщего увлечения популярными отголоскамизападного материализма и позитивизма. Мудрено ли, что школьная деятельностьземств грешила совершенным непониманием роли церковного элемента в начальномобразовании, а зачастую даже и враждебностью по отношению к этому элементу?Ныне замечается несомненный поворот к лучшему. Огульную передачу земских школдуховенству в настоящее время Рачинский признает «покапреждевременной», но, очевидно, ничего не имеет против такой передачи впринципе.
Примершкольной деятельности земств за минувшее тридцатилетие неопровержимодоказывает, по мнению Рачинского, сколь неуместно и опасно предоставлятьруководство школой учреждениям, неизбежно отражающим переменчивые настроенияминуты. Школа должна стоять вне этих случайных, часто беспорядочных, веяний.Она должна стоять на основе твердой и вечной.
Одеятельности Министерства народного просвещения Рачинский говорит следующее:«Кое-что по школьному делу делается также Министерством народногопросвещения. Им устроены кадры правильного надзора, пока невозможного, за малолюдствомперсонала; но кадры эти могут быть пополнены. Им основаны многочисленныеучительские семинарии сомнительного достоинства и несомненной дороговизны; нооно, конечно, озабочено тем, чтобы деньги, на них ассигнованные, тратилисьболее производительно. Им содержится немало образцовых училищ, ничем, кромедороговизны, не отличающихся от школ, коим они призваны служить образцом; ноэти училища, наряду со школами других наименований, удовлетворяют местнымпотребностям».
Итак,единственная сила, способная действовать в народном образовании вполне твердо иблаготворно, есть церковь. Приняв это, Рачинский из педагога-народникапревратился в педагога-церковника и поплыл по несшемуся узкому, но быстромутечению. С виду Рачинский оставался как будто прежним деятелем по народномуобразованию, но внутренне изменился глубоко. Прежде Рачинский не был защитникомцерковно-приходской школы, он защищал необходимость школы народно-приходскойили народно-церковной, а это далеко не то же, что защищать необходимость церковно-приходскойшколы. Рачинский основывал в первый период своей деятельности свой идеал школыпрежде всего на народных началах, для чего и старался охарактеризовать русскийнарод и русских детей. Религиозности и церковности он придавал важное значение,потому что эти явления составляют, по его мнению, характерные особенностирусского народа; следовательно, они же должны отличать и русскую школу от всехдругих. Таким образом, церковность есть только один из элементов народнойшколы, основание народной школы гораздо шире церковности; будучи церковной,школа может быть и не народной, потому что свести все внутреннее душевноесущество русского народа к одной церковности невозможно. Русский народ ирусские дети, по Рачинскому, одарены богато, а не скудно, и их народныйхарактер невозможно отождествлять только с церковностью. Церковно-приходскаяшкола сходит с этого широкого основания, на котором хотел основать Рачинскийнародную школу, и цепляется только за церковность, принимая часть за целое.Рачинский признавал церковно-славянский язык в народной школе«педагогическим кладом», изучение его благотворным для развития ума.Церковное богослужение он высоко ценил за его глубокий догматический смысл ивысокопоэтический характер; церковное чтение и пение считал весьма важнымиискусствами, имеющими великую воспитательную силу.
Друзьяи последователи Рачинского как педагога-церковника усвоили его идеи о церковнойшколе, но лишили их глубины и поэтических черт, характерных для трактовки ихдруга и учителя; они оставили одну лишь церковность, в ней усмотрев все, всюпедагогию и психологию русского народа. О развитии учеников школьным обучением,о воспитательной силе отдельных предметов курса народной школы они или совсемне говорят, или же говорят только отрицательно (за исключением Закона Божия исвязанных с ним славянского чтения и церковного пения). Свободное развитиечеловеческих способностей ими признается чисто протестантским началом, апротестантизм и неверие — ветвями одного и того же ствола. Русской православнойшколе, считают они, ставить своим началом развитие детских способностей нельзя,это значило бы изменить православию и сделаться протестантской школой. Саминауки ярыми педагогами-церковниками разделяются даже на научные и православные,на христианские и нехристианские, а задачей воспитания ставится подчинениеавторитету. О народности в образовании также ничего не говорится, или же онабез всяких околичностей сводится к церковности, исчерпывающейся преимущественновнешним благочестием с соблюдением разных обрядов. Так прямо и говорят:«Русская школа должна быть православной, т. е. церковной школой»,между тем это далеко не одно и то же, так как и земская школа является,несомненно, православной. Задачей такой школы ставится введение учащихся вцерковную жизнь, приучение к постам, церковным песнопениям и пр. Это только длянемецкой школы, полагают они, сущая смерть отказаться от стремления развивать,потому что вместе с отказом от такого устремления исчезнет самая школа, и у нееничего более не останется; русская же школа счастливее, у нее помимо развитияучащихся, что не составляет ее задачи, есть другая прямая и весьма важная цель— приучение детей к церковности и подчинению авторитету.
Происхождениецерковно-приходской школы, по мнению ее защитников, обусловливалось чистоцерковной потребностью, ее дело есть то оглашение, которое для взрослых должнопредшествовать крещению, а для младенцев — следовать за ним. Из этого оглашенияи возникла первоначальная церковно-приходская школа. Древнейшая и знаменитейшаяогласительная школа в христианстве была александрийская. Следовательно,церковно-приходская школа происхождения не русского, она ведет свое начало сВостока и по самому своему существу теснейшим образом связана с таинствомкрещения. Она есть простое орудие церкви, подготовительное вероисповедноеучреждение, его сущнось, задачи и цели миссионерские. Такое происхождениецерковно-приходской школы определяет ее программу, организацию и всю ее жизнь.
Православнаяцерковь имеет не только неоспоримое право, но и непременную обязанностьвоспитывать православных детей в исповедуемых ею началах веры и жизни, это еенеотъемлемое право и одновременно долг; осуществлять же их она может лишь черезполномочного истолкователя ее голоса — священника. Пастырь церкви являетсяестественным руководителем воспитания и всего образования детей; свет веры, духцерковности должен пронизывать и объединять все действия учителя, направленныена раскрытие в ребенке нравственно-сознательной личности. Поэтому учительдолжен сам стоять в деле воспитания под руководством и наблюдением священника,как его младший брат и сотрудник.
Вцерковно-приходской школе Закон Божий есть главнейший предмет воспитывающегообучения. Это есть центр всего учебно-воспитательного дела, определяющий собойдо известной степени тон и направление преподавания прочих предметов. Кнаставлению в Законе Божием ближайшим образом примыкает обучение детейцерковно-славянскому чтению и церковному пению. Это также весьма важные вцерковной школе предметы обучения (между ними, т. е. между важными учебнымидисциплинами, русский язык не назван). Наставляемому недостаточно лишь слышатьСлово Божие, а надобно самому уметь читать священные и духовно-назидательныекниги, самому петь, так как таким путем верующий получают возможность ближайшегоучастия в церковном богослужении. С научением грамоте неразрывно связано инаучение письму, а с понятием о грамотном человеке соединено знакомство спервыми четырьмя действиями арифметики. По возможности, при всяком случае,обращается внимание учащихся на Бога и религию. «На уроках родного языка,при ознакомлении с картинами быта и нравов в родной земле, при доступном длядетского ума изучении явлений и сил природы, как легко и удобно в подходящихслучаях освещать все это религиозно-нравственными принципами». Конечно,воспитание детей в духе церковности должно быть не только теоретическим,осуществляться не только беседами, уроками, наставлениями, но в равной мере идаже более практическим путем, соответственными религиозными упражнениями —совершением молитв, посещением храма, деятельным участием в богослужении,исполнением заветов и преданий церкви и т. д. Детям для чтения по гражданскойпечати следует указывать и давать книги более или менее назидательные вдуховно-нравственном отношении, обучение же славянской грамоте должно вестисьпо Евангелию, псалтири и часослову… Уроки ежедневно должны начинаться пениемвсеми учениками молитвы «Царю небесный» и затем чтением одним изучеников молитвы, положенной перед началом учения. Уроки должны оканчиватьсятакже пением молитвы «Достойно есть». Во все время урока лампадкаперед классным образом должна быть зажжена… Уроки могут прерываться пениемцерковных песней, например праздничных тропарей, имеющих отношение к урокам;при этом все ученики должны стоять, обратившись к св. иконе… Во всевоскресные, праздничные и высокоторжественные дни ученики церковно-приходскойшколы непременно должны быть в церкви на всех службах и стоять вместе рядамивблизи алтаря, чтобы священник всегда мог видеть, как они стоят и молятся…Священник всеми мерами должен приучать учеников церковно-приходской школы кточному соблюдению правил и постановлений св. церкви, например, св. постов,должен располагать их говеть, исповедоваться и причащаться не только в великийпост, но и в пост перед Рождеством Христовым и пр. 2
Такаяшкола напоминает монастырскую средневековую школу, изображенную Рабаном Мавром.Как преддверие церкви она, собственно, более церковного, чем национальногохарактера. Защитниками церковно-приходской школы русское дитя понимается нестолько как русское, сколько как церковное существо, которое следует учить неради его человеческого достоинства, не ради его русской национальности, а длятого, чтобы образовать из него церковную тварь. Человечность и национальностьздесь отодвигаются на задний план, а на передний ставится церковность.Православными могут быть не только русские, но и представители другихнациональностей. Скажем, в Японии есть обращенные в православие японцы,составляющие целые приходы и образующие даже епископский округ или епархию. Уних ревнители церковно-приходской школы заведут такую же школу, как и в России,потому что, по их представлениям, школа есть преддверие православной церкви.Где-нибудь да она не будет национальной, либо в России, либо в Японии, авернее, ни здесь, ни там, потому что идеал церковно-приходской школы,оторвавшись от национальности, превращается в исключительно вероисповедный. Новероисповедание не есть народность и в настоящее время далеко не можетпокрывать народности.
Стариннаядопетровская школа была тоже церковной школой, но она была и национальной,потому что русский времени до Петра и современный — не одно и то же. Народнаядуша не остается без перемен, она развивается, как и душа отдельного человека.Церковная религиозность господствовала в сознании наших допетровских предков,подавляла все, поэтому и церковная школа была национальной. Постепенно душарусского человека осложнилась новыми элементами, выдвинулись экономическиеинтересы, началось и окрепло правовое самосознание, началось в народебогоискательство в широком и глубоком смысле, причем церковная обрядностьотошла совсем на задний план. Эволюция народной души в последнее времясовершается быстро, и церковная школа как вероисповедное учреждение отстала отразвития русской народной души. Церковная школа может быть названа национальнойнастолько, насколько церковность есть составной элемент русского быта и понастоящее время. Эта бытовая сторона церковности сообщает и церковной школе виднациональной школы.
Ниобщество, ни государство не могут удовлетвориться церковной школой. Еслипризнать правильным основное положение защитников церковной школы, что«религиозные верования и церковная жизнь каждого народа составляют самуюсущность его бытия, весь итог его исторического развития, всю его нравственнуюценность» 3, то нужно каждой религии, каждому вероисповеданию, каждойсекте предоставить организовывать свои церковные школы. Что же будет? Россияпокроется сетью вероисповедных школ, в которых, как в преддвериях различныххрамов, будут готовиться православные, католики, протестанты, иудеи,магометане, раскольники-поповцы и беспоповцы, штундисты и многие другие, доязычников включительно. А где же будут воспитываться русские? Государство иобщество разве не заинтересованы в народной школе? Или им параллельноцерковно-конфессиональным школам разных религий и исповеданий придется заводитьсвои собственные школы, государственные и общественные и в них как впреддвериях государственно-общественной жизни воспитывать граждан членов обществаи государства? Что же тогда будет за система народного образования? Очевидно,одна народная школа должна удовлетворять всем запросам: и церкви, игосударства, и общества, а не то, чтобы каждый из этих трех факторов, признаваясебя, свою деятельность самой важной в жизни, сущностью всего историческогопроцесса, выговаривал себе поэтому право исключительно на свой лад, только посвоим началам организовывать всю народную школу. Церковь, государство иобщество должны действовать совместно и дружно в организации народной школы инародного образования 4.
Находя,что народные школы должны заключать в себе различные элементы, отвечающие всемзапросам русского человека в его положении религиозном, государственном иобщественном, мы тем самым логически приходим к допущению не одного, аразличных типах народных школ ввиду естественного, по разным причинам,преобладания в известной местности того или другого элемента. С педагогическойточки зрения трудно понять неодолимое стремление многих к одному типу народнойшколы, это стремление административное, а не педагогическое. Коль по самойсвоей сути элементы школы однородны, а разные местности обширной русской землипо всем своим физическим свойствам также весьма различны и притом населены неодним племенем, а многими неродственными, то, по здравому смыслу и естественнымусловиям народной жизни, народная школа не может быть одного типа, она временнодолжна видоизменяться, иначе не соответствующей жизни и потребности, т. е.мертвенной. Конечно, сущность каждого типа школы должна быть одинакова —удовлетворение религиозных, государственных общественных потребностей русскогонарода: но как их удовлетворять, в какой форме, какой элемент выдвинуть вперед— это будет зависеть от местных условий. Местный элемент был присущ даже допетровскойшколе, несмотря на большое однообразие условий ее существования по сравнению снынешней. Древние буквари по своему составу были однообразны и отражали местныенужды: например, в учебнике по Закону Божию образовалось специальное вниманиена те пункты вероучения, которые подвергались сомнению и стали предметом споровв той или другой местности, как то о Св. Троице — в западных, или оперстосложении — в восточных букварях.
Сэтой точки зрения может найти себе вполне правильное и законное место и церковнаяшкола, конечно, видоизмененная, расширенная новыми элементами. Вцерковно-приходской школе есть одно весьма ценное педагогическое свойство —стремление не только учить, но и воспитывать обучаемых, забота о христианскомнастроении и христианской жизни учащихся. Это — вековое стремление русскойпедагогии. Допетровская педагогия и школа были насквозь проникнуты такимстремлением, хотя оно выражалось очень несовершенно, в виде приучения кцерковности и внешними приемами христианского благочестия. В государственныйпериод русской педагогии оно ослабело, но не исчезло. Один из педагогическихдогматов того времени — образование сердца первенствует, имеет несравненнобольшее значение и в жизни, и в развитии личности, чем образование ума, — естьне что иное, как воспроизведение в новой форме мысли старой, допетровскойпедагогии о том, что высшая цель образования и просто грамотности —душеспасительность. В новое время историческая религиозно-нравственная основарусского образования и русской школы была под напором новых идей иобстоятельств несколько забыта, ум выдвинулся на первый план, а сердцеотступило на второй, приобретение знаний сделалось делом важным, чемприобретение добрых нравов. А так как и для души индивидуума, и для народнойдуши более характерны настроения, чувства, сердце, чем ум и знания, то спреобладанием умственного образования над сердечным ослабевала воспитательностьобразования, а вместе с тем и национальный характер воспитания. Защитникицерковно-приходской школы, не совсем ясно понимая, не отдавая себе полногоотчета в постановке воспитательно-образовательной и в то же время национальнойшколы, видят и воспитательность, и национализм в церковности, хотя, противоречасебе, тут же прибавляют, что такая церковная школа не русского, а древнегреческогои даже египетского происхождения и имеет целью воспитание не русского человека,а церковного существа — православного. Но для нас важно то, что она прямостремится к воспитательности, хотя бы весьма узкой и ограниченной, ставит своейзадачей не только образование, но и религиозно-нравственное укреплениеличности. В земских школах такого стремления меньше, там приобретение знаний иразвитие ума сильно выдвигаются на передний план, придавая школе несколькоодносторонний вид — школа умственных упражнений, умственной гимнастики.Некоторые учителя, подметив эту черту земской школы, совершенно определенно нанее указывают. Один из них, г-н Чигарев, так выражается: «Когда разговоркасается училища, то речь обыкновенно идет только об успешности учеников потому или иному предмету преподавания, и редко-редко, и то поверхностно,касается дисциплины на уроке. Никогда не бывает даже намека об успешности детейв нравственном отношении, об их моральном развитии» 5. Конечно, не следуетэто свидетельство понимать как доказательство полного отсутствия нравственноговоспитания в земской школе; но во всяком случае народная школа, отодвигающаязаботы о нравственном развитии учащихся на второй план, ограничивающаяся,главным образом, сообщением знаний и умственной гимнастикой, не всестороннеисполняет свое назначение 6.
Список литературы
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта www.portal-slovo.ru/