Безруких А.В.,Пилявина О.М.
Как говорилось ранее, тревога Эго присутствует постоянно напротяжении всего развития в детские годы. Ее напряжения между внутреннимиструктурами. Тревога может быть представлена по фазам развития, тогда страхи итревоги распространяются по инстинктивным фазам и связанными с ними внешними ивнутренними опасностями, против которых они направлены.
Также тревога может быть представлена в динамическомаспекте, посредством защит, которые держат страхи и тревоги под контролем, атакже структурных факторов, определяющих успех и неудачу этих сдерживающихмеханизмов. Тревога в структурных конфликтах вызывает защитные механизмы Эго икомпромиссные образования страхов. При любых эмоциональных Расстройствах мыуходим в «безлюдную страну, находящуюся между реальностью ифантазией» как предполагала А. Фрейд. Ребенок страстно верит в реальностьпугающего символа, вопреки всему тому, что говорит интеллект, (фигура ведьмы,как образ плохой матери — ребенок любит мать, боится ее и боится за нее).
Существует три источника построения объекта пугающегосимволического образа. Во-первых, расщепление отрицаемых частей: «Я нененавижу маму (папу), я люблю маму». Во-вторых, проекция вытесненных«аффективных импульсов»: " Я не хочу обижать маму, мама хочетобидеть меня". В-третьих, смещение истинного объекта пугающего символа:" Не мама хочет на меня напасть, а паук, медуза, корова (бык) и т.п.
Дети имеют чувственный телесный опыт и эмоциональные отношения,им интересны загадки человеческого существования — " Как я появился? В чемразница между мальчиками и девочками?" Эти вопросы интерпретируются ими всоответствии с их собственными теориями и телесными ощущениями. Они влюбляютсяи испытывают ревность, у них бывают неясные желания и странные идеи, которыеони скрывают от родителей. Отрицая детскую сексуальность и фантазирование, мыоставляем их наедине со своими проблемами и не можем облегчить тревогу,находящуюся в центре детской сексуальной жизни.
Для ребенка семья становится своеобразной психодрамой, гдесмешиваются любовь и ненависть, ревность и зависимость, страх и тоска.Амбивалентность достигает своего пика. Повсюду ребенка подстерегает опасность.Если он идет к одному родителю, то может расстроить другого, если онобособляется от одного родителя, тот не будет его больше любить. Если ребенокчувствует злость, то боится возмездия, если он чувствует любовь, то в своемвоображении он представляет как его отвергают. Родители, которые его любят изащищают, могут также на него напасть, покинуть, умереть, упасть духом, ругать,пытаться контролировать и т.д.
Тревожащий и пугающий символ или ситуация является смесьютревожных импульсов как равнодействующая различных психических механизмов.Здесь может присутствовать страх быть съеденным, относящийся к«оральным» конфликтам и часто изображаемый и упоминаемый в сказкахТревога по поводу плевания и дефекации (другая «роковая» идея, скоторой сталкивается почти каждый родитель). Страх потери матери (сепарационнаятревога), волнение по поводу того, откуда берутся сиблинги, и, наконец,доминирующая тревога кастрации. А. Фрейд замечает: «Страхи и тревоги…сливаются для ребенка в поглощающий символ, изображающий угрозу, оставшеюся отдоэдиповой стадии, ровно как и страхи, доминирующие на стадии фаллическогоэдипова конфликта».
А. Фрейд писала, что дети бегут от объекта своего страха, но приэтом попадают под его очарование и непреодолимо тянутся к нему На этом принципеоснованы многие детские стихи, считалки, игры и обряды Так опасение распада,дефрагментации или гибели легко проследить на примере «Шалтая-Болтая».Он упал и разлетелся на такое количество кусочков, что «вся королевскаяконница, вся королевская рать» не могли его собрать. У страханеспособности восстановить Шалтая можно найти ряд источников. Здесь мы отмечаембоязнь дезинтеграции (первичный страх)
З. Фрейд диференцировал два основных типа страха, болеепримитивный, первичный страх относится к травматическому опыту полногоуничтожения, который может привести к гибели субъекта, в результате чегопоявляется большая напряженность. Этот автоматический страх защищен ивозникающим позднее сигнальным страхом, который служит предупреждением опотенциальной возможности появления автоматического страха, те. боязни гибели.Именно защитным функциям сигнального страха, облаченным в символические образыи действа служат сказки, игры, считалки и образы Его роль заключена вобъединении внутреннего и внешнего уровня восприятия личности, посредствомпереходного объекта, т.е. символа.
Фрейд пишет: «Сигнальный страх не является непосредственнойконфликтной инстинктивной напряженностью, но есть сигнал ожидаемойинстинктивной напряженности, возникающей в Эго». Фрейд полагал, что нечтоподобное связано всеохватывающим опытом появления индивида на свет.
Обе формы страха, сигнальный и автоматический рассматриваются какпроизводные от «психической беспомощности младенца, которая являетсяспутником биологической беспомощности». Автоматический или первичный страхобозначает спонтанный тип реакции, связанной с описанием подлинногоуничтожения, и является результатом сильного потрясения. Функция сигнальногостраха призвана «стимулировать» Эго к принятию защитных мерпредосторожности с тем, чтобы первичный (автоматический) страх никогда невозникал. С помощью сигнального страха мы учимся различать предупреждающиезнаки или сигналы, воспринятые в результате плохого, не радостного илитравматического опыта, с тем, чтобы стараться избежать повторения подобногоопыта. Так страх кастрации на эдиповом уровне (как отделение от матери) отраженв детской считалке: «Раз, два, три, четыре, пять вышел зайчик погулять.Вдруг охотник выбегает прямо в зайчика стреляет. Пиф, паф, ое-ей, погибаетзайчик мой. Принесли его домой, оказался он живой».
Рассмотрим символические образы данной считалки:
— выстрел охотника как фантазии на тему агрессии отца;
— гибель зайчика как свершение кастрационного акта;
— «принесли его домой» как возвращение в чревоматери.
Фрейд определял потерю объекта любви как один из наиболеесущественных страхов. Его акцент на центральной роли боязни кастрации илипотери целостности тела ( особенно пениса у маленьких мальчиков) можнорассматривать как вариант страха разлуки или потери. Потеря пениса не толькоозначает потер источника удовольствия, но также имеет нарциссическую значимостьдля ребенка. Пенис становится средством (в фантазии, а затем и в последующейсексуальной жизни) восстановления в символической форме утраченного первичногосоюза с материнским началом
Предсказуемость уменьшает тревогу, страх и беспокойство, так какона подразумевает уменьшение неуверенности и беспомощности, которые являютсяосновными факторами появления этих чувств. В доказательство этого утвержденияможно привести ряд проявлений того как дети любят чтобы им читали ирассказывали сказки, которые их вначале очень пугали, любят смотреть и слушать«страшные» истории, триллеры и ужасы. Им нравится играть в игры гдеони стараются избежать ситуаций когда они могут столкнутся с«пугающим» объектом, проигрывая данную ситуацию много раз, ониубеждают себя в том, что они не беспомощны и могут с триумфом предсказать появлениетакого объекта. Сам символический ритуал игры это способ привязки более общегостраха и беспокойства к определенной игровой ситуации, к игровому пространству,которая в этом случае становится более управляемой. При этом уменьшаетсябеспомощность, лежащую в основе страха и беспокойства. Например, различные«прятки», «пятнашки» где страх и очарование объединенывоедино, вызывая бурные чувства страха и восторга. Желание спрятаться — сепарироваться и желание быть найденным, припасаемым, поглощённым. В подобныхиграх отражены тревога и страх потери объекта привязанности и их эмоциональнаярегуляция.
Фрейд полагал, что нереализованное либидо становится«проклятьем», подобно ядовитому веществу, превращается в страх,тревогу и беспокойство
Участие в сексуальных играх призваны снять эти блокиаторы иизбавить от страха и тревоги. К таким играм можно отнести игру-действо «Покочкам, по кочкам, по гладеньким дорожкам, в ямку бух!» Здесь насимволическом уровне отражены этапы рождения ребенка и ритмичные сексуальныепереживания с резким толчком-падением в конце игры «Прыжки черезскакалку», «лазание по канату», «перетягивание каната»все эти игры на символическом уровне отражают пупочную связь с первичнымобъектом и восстанавливают первые эротические игры младенца с пуповиной.
Наступающая разрядка в конце игры сокращает накоплениеинстинктивной напряженности, восстанавливает равновесие и приносит радость. Этоявление наблюдается как среди участников массовых игр, так и среди наблюдающихболельщиков, следящих за ходом игры. Здесь можно отследить нарастающее ожиданиепобеды или поражения в рамках стандартной конфликтной ситуации, когда триумфсоседствует с унижением. В ходе игры неуверенность и напряженность порождаютстрах и тревогу. Крики участников и окружающих представляют собойсоциально-приемлемый метод высвобождения накопленной энергии. Благополучноезавершение игры ведет к спаду страха, тревоги и напряжения, выражающейся вкриках, воплях и телодвижениях. Этот всплеск радости ощутим и чем-то напоминаеторгазм. Важно также и то, что вся эта гамма чувств ощущается сразу большимколичеством участников, что весьма полезно для преодоления негативных чувств.Ведь, в данном случае они переживаются всеми, а таким образом с ними легчесправиться. Кроме того, в игровом пространстве, происходит интеграция двухвидов энергии- либидо и мартидо, а также хороших и плохих объектов. Например, вдетском стихе-действе «сорока-ворона» на символическом уровнесорока-ворона представлена как «хорошая и плохая» мать. Она имеет«хороших и плохих» детей, которых воспитывает, поощряет и наказывает.
Психоаналитики утверждают, что плод в утробе матери представляетсобой величайший интерес для ребенка. Фантазия о внутриутробном существованииагрессивное желание вынуть плод из тела матери, тело как первый объектфилософских вопросов ребенка были описаны Фрейдом и Кляйн. По мнению Кляйн,страх наказания за фантазии о нападении на мать может превратить все тело во«вместилище ужасов». Если я хочу напасть на вас изнутри и вывернутьвсе содержимое наизнанку, то вы можете хотеть сделать со мной то же самое(проективная идентификация). Отсюда появляется детский страх перед грабителямии взломщиками. В своей фантазии ребенок внедряется в тело матери для того,чтобы нанести ему ущерб или выкрасть его содержимое. Импульс у ребенкапревращается в страх перед взломщиками, которые могут придти в дом за ним.Подобные идеи могут возрождаться в подростковом возрасте, можно найтивозвращение вытесняемого среди часто встречающихся тем в фильмах ужасов.Маленькие дети и подростки смотрят фильмы ужасов, чтобы испугавшись, вновьобрести контроль над своими страхами. Такие навязчивые страхи всплывают в снахи наполняют детские игры. Игра позволяет ребенку выразить и тем самымлокализовать свой стрех, сделать его приемлемым («разбойники»,«Робин Гуд»).
Детский страх грабителей и воров-домушников отличается от боязниреальных грабителей. Теория Кляйн помогает понять смысл этих беспокойств, когдаребенок в своих фантазиях вторгается в тело матери — свой первый дом, чтобыпричинить ему ущерб или совершить там кражу, отсюда и страхи возмездия — грабители, залезающие в окно, чтобы зарезать или утащить ребенка. Такиенавязчивые виды поведения порождают страхи, когда ребенок вытряхивает всесодержимое маминой сумочки или залезает между родителями в их кровать, когдаони ласкают друг друга. Это отражено в детской песенки «Баю баюшки баю, неложися на краю, придет серенький волчок и укусит за бочок». Материнскоетело является вместилищем ужасов, становится также нашим первым домом и нашимпервым источником безопасности. Подсознательное припоминание внутриутробногосуществования создает ощущение сверхъестественности, т.к. оно является частьюнашего предшествующего опыта, завлекая нас в желанное и опасное место, полноеужасных удовольствий и изысканного мучения. Часто в фильмах ужаса материнскаяутроба символизирует нечто вроде гроба или тематики замуровывания. Такизображается ужас и очарование внутриутробной жизни. Воображение маленькогоребенка может привести к идее появления младенца из ануса (по представлениюФрейда и других психоаналитиков). Такое воображение, строящаяся по образцу ихсобственного телесного опыта, отложившись в бессознательном может привести насимволическом уровне к страху перед колодцами — как страх быть запертым впрямой кишке — воплощающей все «плохое и отвратительное». Часто детиво время игр любят лазать по узким проходам, туннелям и т.п.
Символический образ обладает одновременно интрапсихическими имежличностными функциями. Выполняя интрапсихические функции, символы являютсясредством выражения ярких чувств; временно снимают проблему амбивалентности;выражают тревогу в понятной форме и дают возможность контролировать ее;стабилизируют и легитимизируют бурную фантазию. Символам присущ прогрессивныйаспект. В них содержится образное представление тех явлений, которые человекдолжен преодолеть для того, чтобы стать более зрелым.
Велика роль формирования символа на шизоидно-параноидной стадииразвития, но не менее значима его роль и на эдиповой стадии, в тот период,когда едва возникшее Супер-Эго начинает проявлять себя. Свободное выражениелибидинальных и агрессивных желаний становиться не приемлемым, ребенок начинаетопасаться последствий своих эмоциональных проявлений. Символ может вести себякак беспристрастное независимое Супер-Эго, регулирующее хаотические ифрагментарные эдиповы импульсы ребенка, угрожая наказанием. Так же, как игрушкаможет служить средством отыгрывания темных эмоций и запретных желаний илииспользуется в процессе игры для воспроизведения травмирующей ситуации, таксимволический образ (или ситуация в игровом пространстве) одновременно выражаетэмоцию и сдерживает ее. Например, в считалке «Вышел немец из тумана, вынулножик из кармана, буду резать, буду бить, все равно тебе голить» символизмсвязывает внутренний мир ребенка с внешним, соединяя поток подавленных желанийи идей с родительским фактором.
Так обряд прыганья через огонь, лазанья на шест несут в себесимволизацию инициации, а также позволяет отыгрывать эдипово-фалические аспектыразвития.
В свою очередь озорные соревновательные игры«футбол», «волейбол» отражают интеграцию полярных эмоций,фалическое соревнование и отыгрывают фантазии борьбы, обладания, подчиненияматеринского чрева (мяч). Подобные игры с соревновательным эффектом иэлементами агрессии предоставляют своего рода страховку: родители непревращаются в чудовищ; амбивалентные чувства не разрывают ребенка на части;реальный мир снова становится безопасным. Здесь возникает конфликт междусилами, которые помогают развитию и силами, замедляющими его развитие. Игровуюсимволизацию можно рассматривать как результат противоборства между этимиконкурирующими тенденциями. Игровое пространство не допускает реальностьслишком близко, давая возможность ребенку взрослеть со свойственной емускоростью.
В заключении можно предположить, что отыгрывание чувства вины,страха, разлуки с объектом и тревоги в раннем детстве осуществляется черезигровое пространство посредством игр, считалок, обрядов, стихов, сказок,фильмов и т.п. где символы в качестве переходного объекта или игровой ситуациислужат развитию ребенка. Гибкое, развитое игровое пространство способствуеттворчеству, успешной сепарации-индивидуации и интеграции частей объекта.Нарушение игрового пространства ведет к нарушению развития ребенка и нарушениюсимволизации. При нарушениях символизации ребенок не способен включаться вигровую ситуацию. Даже вынужденный в ней участвовать он ощущает себя неловким,неуклюжим и изолированным, часто не понимая и не принимая содержание игры. Отсюдауровень тревоги и страха еще больше повышается. Ему трудно взаимодействовать сровесниками, что говорит в пользу нарушения объектных отношений. Эмоциональныймир такого ребенка сужен и заморожен. Аутичность при сохранности интеллектачасто позволяет такому ребенку использовать защиты второго порядка, объясняясебе и другим, что ему просто не хочется, не интересно играть в такие«детские» игры.
Развитие символизации способствует правильному развитию индивида,помогает справиться с тревогой, взять под контроль беспокойство и страхи. Эторазвитие объединяет внешнее и внутреннее пространство (реальный и фантазийныймир) ребенка.
Чем раньше и глубже нарушен процесс символизации, тем ярчепросматриваются тяжелые личностные расстройства, а невозможность контроля надстрахом выливается во всевозможные его виды. Приступы паники наблюдаются, когдаиндивид не в силах обуздать страх и чувствует, что его захлестываютнеосознанные, безымянные эмоции, которые часто ведут к психическимрасстройствам.
Список литературы
Для подготовки данной работы были использованы материалы ссайта psychology.net.ru/