--PAGE_BREAK--
Глава 3. Теория памяти в гештальт-психологии.
Представители гештальт-психологии (В.Келер, К. Коффка, М.Вертгеймер, К.Левин и др.) подвергли критике положение ассоцианизма о смежности элементов во времени и пространстве как условий возникновения и закрепления связи (ассоциации) в мозгу.
Такие связи, с их точки зрения, не являются простой функцией смежности. В основе образования ассоциаций лежит закон целостности. Целое не сводится к простой сумме элементов; целостное образование – гештальт первично по отношению к входящим в него элементам.
В этой связи существенное значение в структурной теории памяти приобрело понятие организации запоминаемого материала.
В.Келер в работе «О природе ассоциаций» писал, что организация является действительно определяющим условием ассоциирования; смежность во времени (и пространстве) имеет значение для ассоциирования постольку, поскольку облегчает организацию. Организованное, структурированное поле восприятия определяет силу принципа изоморфизма и структуру следов в мозгу, т.е. законы организации приложимы одинаково к восприятию и обучению.
Доказательство этих положений Келер видел в факте лучше запоминаемости близких, сходных объектов, чем разнородных.
Большую успешность в запоминамии смыслового и связанного материала по сравнению с бессмысленными слогами и несвязвнными элементами, гештальт-психологи также относила за счет хорошей и плохой организации.
Ассоциативная теория объясняла успешность запоминания смыслового материала частотой употребления слов в их взаимных связях в течение жизни человека, тогда как слоги представляют по отногшению к прошлому опыту нейтральный материал. Келер видел причину преимущества в запоминании слов перед бессмысленными слогами в том, что слова являются материалом, организованным уже хотя бы по своему смысловому значению. Ряд бессмысленных слогов не представляет структурированного целого, в силу этого его невозможно запомнить без специальной организации. Поэтому в запоминании бессвязанного материала Келер особенно подчеркивал значение намерения – активной направленности на организацию материала и считал, что вне намерения запоминание такого материала невозможно.
Исследования К.Левина, выполненные на материале бессмысленных слогов, показали, что они запоминаются с большим трудом именно потому, что между ними с трудом образуется структура, и что в запоминании частей не удается установить структурное соответствие.
Факты зависимости успешности запоминания от структуры материала были получены в опытах ученицы В. Келера Г.фон Рестор. В этих опытах организация материала изменялась таким образом: в предъявленный для запоминания ряд однородных пар элементов были включены пары элементов, отличающиемя от остальных.
В исследовании фон Ресторф были использованы пять видов материала: слоги, геометрические фигуры, числа, буквы, цвета. Эти виды материала были организованы в ряды, каждый из которых включал четыре однородные и четыре разнородные пары. Например: четыре пары слогов, одну пару геометрических фигур, одну пару букв, одну пару цветов, одну пар чисел или четыре пары букв и по одной паре каждого из других видов материала. В эксперименте использовались все возможные сочетания указанных разновидностей материала. Стимульный материал предъявлялся испытуемому два или три раза, затем, после небольшого перерыва, во время которого испытуемый был занят нейтральной деятельностью, оценивалось сохранение по примеру парных ассоциаций. Полученные данные представлены следующим образом:
Тип пары
слоги
фигуры
числа
Буквы
цвета
всего
О
Р
О
Р
О
Р
О
Р
О
Р
О
Р
Абсолютные величины
36
61
29
65
23
55
52
65
49
82
189
328
Проценты
41
69
33
74
26
63
59
74
56
93
43
75
О – однородные стимулы;
Р – разнородные (изолированные пары рядов);
Результаты опытов показали, что включенные в ряд элементы запоминались лучше тех, которые были сходны и служили фоном для первых. Этот факт, названный «эффект Ресторф», был интерпретирован в соответствии с теорией гештальта: числа, включенные в ряд слогов, запоминались лучше, чем слоги, в силу того, что они образуют целостную фигуру на фоне остальных элементов ряда.
Гештальт-психология, выдвинула структуру материала в качестве ведущего условия запоминания, поэтому для усвоения неорганизованного, бесмысленного материала, вынуждена была вводить дополнительные исходное условие – намерение субъекта.
Особо подчеркивалась невозможность намеренного запоминания бессвязного материала. Однако опыты многих исследователей показали, что бессмысленные слоги могут запоминаться ненамеренно, если субъект осуществляет с ними определенную деятельность.
В духе гештальт-пихологии вопросы памяти рассматривались в исследованиях немецкого психолога Курта Левина (1890-1947), в связи с проблемой мотивации. Причины психических процессов, в том числе и памяти, Левин видит в психических энергиях, обусловливаемых волей, намерениями, потребностями. Все это создает определенные напряженные системы, структуры, которыми и определяется появление и течение психических процессов.
Выполненные в школе Левина исследовани запоминания и возобносления прерванных действий, насыщения, замещения, фрустрации и уровня притязаний составили эпоху в развитии экспериментальной психологии личности.
Первые исследования К. Левина были посвящены анализу условий, при которых возникает известное напряжение, и изучению того, как влияет данное напряжение на дальнейшее протекание деятельности. Эта работа была проведена М. Овсянкиной под руководством К. Левина. Испытуемому предлагалось выполнить длинную цепь действий. Одни были монотонными, не имели конца. Вторые имели структурные характер: они имели конец, после достижения которого, деятельность прекращалась. Эта вторая, структурная деятельность в одних случаях доводилась до конца, а в других – искусственно прерывалась до того, как была закончена.
Наблюдения показали, что если прерывалась монотонная деятельность, то испытуемый не возвращался к ней, просто прекращал ее. Если же прерывалась структурная деятельность, то в большинстве случаев испытуемый обнаруживал тенденцию вернуться к ней, чтобы ее закончить. Этот факт Левин объясняет продолжающимся состоянием напряжения в результате прерванного намерения выполнить начатую деятельность.
Возник вопрос, как влияет этот перерыв деятельности на непроизвольное запоминание. Для того чтобы ответить на него, испытуемого, сменившего за час 20-30 видов деятельности, спрашивали о том, чем он занимался в течение этого часа. Эти опыты были проведены Блюмой Вульфовной Зейгарник (1900-1988).
Свое первое исследование, выявляющее зависимость памяти от динамики мотивационной сферы, она выполнила в Берлине под руководством К. Левина. Смысл эксперимента заключалстя в том, что испытуемый получал ряд заданий (18-22), которые ему необходимо было выполнить как можно быстрее и лучше. Однако ему не давали выполнить все задания до конца, а половина заданий прерывалась экспериментатором до завершения. Завершенные и прерванные задания следовали в случайной для испытуемого последовательности, например, после двух незаверненных шли два завершенных, затем одно незавершенное, затем два заверненных и т.д.
В ходе опытов был обнаружен специальный феномен «эффект Зейгарник»: прерванная структурная деятельность запоминается в 2-2,5 раза чаще, чем законченная или неструктурная монотонная детятельность. Испытуемый, прежде всего, сохраняет в памяти те виды деятельности, которые имели структурный характер, но не были доведены до конца.
Позднее было отмечено, что запоминание своих собственных действий и запоминание зрительных образов подчиняются разным закономерностям. Любые намерения требуют участия памяти.
По словам Спинозы, душа не может сделать ничего по своему решению, если она не вспомнит, что нужно сделать: «намерение есть память».
Преимущественное удержание в непреднамеренном запоминании прерванной, незаконченной деятельности оказалось одним из важных правил психологии, которое было широко использовано как в педагогике, так и в искусстве.
Эти факты значительно расширили сферу изучения явлений памяти, которая в большинстве исследований была ограничена наблюдениями за условиями предъявления и заучивания мателиала в той или иной форме; они заставляют ставить вопрос о приближении исследований памяти к изучению системы поведения человека в целом.
Для ряда направлений в психологии было характерным выделение активной, деятельной стороны сознания. Оно шло различными путями у различных представителей психологической науки.
В проблеме памяти психологи – в противоположность ассоцианизму – стали подчеркивать роль восприятия, внимания, апперцепции, намерения как особого рода активности сознания в запоминании и воспроизведении. Был выявлен ряд факторов, влияющих на протекание прцессов памяти, особенно сохранения. Это такие факторы, как активность, интерес, внимание, осознание задачи, а также сопровождающие протекание процессов памяти эмоции. Все эти факторы, определяющие продуктивность запоминания, тем не менее, не раскрывали содержания этого процесса. Поэтому в ряде случаев вместо анализа психологического содержания процессов памяти исследователи ссылались на их физиологические механизмы. Запоминание характеризовалось как образование достаточно прочных временных связей; воспроизведение и узнавание – как актуализация и функционирование временных связей, забывание – как торможение временных связей. Вопрос же о собственно психологическом содержании мнемических процессовоставался открытым.
Глава 4.Направление психологии памяти в психоанализе..
Основатель психоанализа З. Фрейд уделил большое внимание анализу механизмов забывания, которые случаются в повседневной жизни. Он писал о том, что один из таких механизмов состоит в « нарушении хода мысли сидой внутреннего пртеста, исходящего из чего-то вытесненного.» Он утверждал что во многих случаях забывания в его основе лежит мотив нежелания помнить. С таким утверждением можно спорить, но вряд ли следует отрицать, что в жизни такой механизм забывания не работает.
Примерами мотивированного забывания по З. Фрейду являются случаи, когда человек непроизвольно теряет, закладывает куда-либо вещи, связанные с тем, что он хочет забыть и забывает об этих вещах, чтобы они не напоминали ему о прсихологических неприятных обстоятельствах.
Глава 5. Социологическое направление психологии памяти.
Коренные изменения в теоретических представлениях о памяти и в ее экспериментальном изучении возникли на основе идеи социальной природы памяти человека и возможности социального управления ее процессами.
Это положение имело принципиальное значение в анализе не только мнемических процессов, но и познавательной деятельности в целом.
В исследованиях П. Жане, Л.С. Выготского, А.Р. Лурии, А.Н. Леонтьева, Ф.Бартлетта процессы памяти начинают толковаться как социальная форма поведения, специфическое социально управляемое действие.
Английский психолог Фредерик Бартлетт (1886-1969), автор ряда крупных исследований в области эксперементальной психологии памяти, восприятия, мышления, обучения, а также социальной, инженерной и военной психологии в своем исследовании «Воспоминание» использовал прием последовательного припоминания. Несколько человек в опыте последовательно один за другим воспроизводят ситуацию, непосредственно воспринятую и рассказанную первым из них.
Этот прием позволил выявить большие изменения, которые претерпевает запоминаемый материал под влиянием различных установок и интересов людей. На основе наблюдений были сделаны следующие выводы:
1. Многие вещи, которые кажутся непосредственно наблюдаемыми, фактически возникают в сознании в результате прошлого опыта, т.е. вспоминаются.
2. Обычные эксперименты по заучиванию наизусть показывают, что имеется нормальная и постоянная кривая забывания и что:
- при запоминании всякого материала, но в особенности бессмысленного, большое количество материала забывается вскоре после запоминания;
- результатом «усилия запомнить» часто оказывается быстрое непосредственное забывание;
- расположение отдельных единиц или материала в той последовательности, в какой нужно запомнить, играет большую роль при припоминании, причем лучшие для запоминания положения – начальное и конечное;
- сон может остановить забывание и, возможно, таким образом увеличить вероятность точного воспроизведения;
- при заучивании материала до известной степени можно определить, в течение какого периода будет возможно его точное сохранение;
- при запоминании большого или трудного словесного материала распределенное повторение на стадии заучивания обычно оказывается более экономным, чем концентрированное;
- это может быть связано с естественной склонность, завершать недоконченные или неполные действия, как только это позволят время и условия.
3. Запоминание в повседневной жизни очень редко представляет собой точное повторение оригинала. Если бы это было так, оно было бы совершенно бесполезным, потому что мы вспоминаем происшедшее в одних условиях для того, чтобы это помогло нам разрешить проблемы, возникающие в иных условиях.
4. Самым быстрым и наглядным способом показать те огромные изменения, которые обычно имеют место при запоминании в повседневной жизни, является эксперимент по последовательному припоминанию, в котором принимают участие несколько человек один за другим. Почти такое же количество изменения того же характера происходит при повторном припоминании материала отдельным человеком. Хотя в этом случае процесс может быть очень длительным.
5. Если мы попытаемся представить себе, что делает возможным запоминание в той форме, которую оно обычно принимает, мы должны представить себе материал, накопленный в результате прошлого опыта, как постоянно организующийся и перестраивающийся в большие группы, главным образом под влиянием ряда взаимосвязанных специальных интересов. Обычное запоминание гораздо в большей степени является реконструкцией, чем точным повторением, которое требует применения особых приемов заучивания.
6. Если мы считаем, что «хорошая память» — это способность правильно и с буквальной точностью припоминать материал, то секрет ее заключается в длительной, упорной работе при заучивании и в развитии интересов, каждый из которых совершенно самостоятелен и изолирован от других. Если же, как и следует, под «хорошей памятью» мы понимаем запоминание того, что является наиболее полезным для успешного приспособления к требованиям, предъявляемым жизнью, то ее секрет заключается в организации прошого опыта под воздействием многосторонних интересов, тесно связанных между собой.
Бартлетт описал характерные особенности реконструкции материала при воспроизведении:
- тенденция опускать побочные детали или связывать их таким образом, что они кажутся чем-то вроде инвентарного списка предметов;
- большое количество неточностей, касающихся относительного расположения предметов;
- тенденция помещать один или два предмета посредине и опускать остальные;
- забывание свойств предметов — цветов, форм, размеров и т.д.
Воспроизведение представляет собой не репродукцию, а реконструкцию. Запоминаемый и воспроизведенный материал – это не копия первоначального воспринятого, он включается в общую систему и содержит элемент обобщения, основанного на прошлом опыте. Материал, накопленный в результате жизненного опыта, организуется и перестраивается в большие группы под влиянием ряда взаимосвязанных специальных интересов, и мы припоминаем его, когда он нам нужет, «рабочими группами», соответствующими направлению наших интересов. Не соответствующий доминирующим интересам человека материал немедленно преобразовавыется или забывается. Материал, значимый для человека, подвергается меньшим изменениям и может быть точно восстановлен или, по крайней мере, более адекватно, чем у большинства окружающих.
По Бартлету, запоминание в повседневной жизни очень редко представляет собой точное повторение оригинала. Если бы это было так, оно было бы совершенно бесполезно. Человек запоминает происшедшее для того, чтобы это помогло ему разрешить проблемы, возникающие в других условиях.
Найденные Бартлеттом закономерности реконструкции материала при воспроизведении позволили сблизить процессы запоминания с процессами понимания.
Идея социальной природы памяти получила дальнешее развитие в отечественной психологии и легла в основу содержательного психологического анализа, генезиса и функционирования памяти. Разработка социального подхода к пониманию природы в отечественной психологии происходила в связи с изучением генезиса психики ребенка.
Л.С. Выготский и А.Р. Лурия в своей книге «Этюды по истории поведения» анализируют эволюцию памяти первобытного человека и впервые в истории исследования памяти применяют принцип сравнительно-генетического исследования – сравнение данных фило- и онтогенеза. Они отмечаются такие особенности памяти первобытного человека, как ее необычайную буквальность, фотографичность. Эти свойства соответствуют особенностям эйдетической памяти, отмечаемой на ранних ступенях развития психики ребенка.
Определяя специфику примитивной памяти в целом, Выготский и Лурия подчеркивают в качестве наиболее существенной ее черты стихийный, неуправляемый характер: человек пользуется памятью, но не господствует над ней.
Большое значение для развития исследований памяти имел сформулированный авторами общий принцип ее дальнейшего развития – переход от эволюции биологической к эволюции исторической. Последующее развитие примитивной памяти не связано с совершенствованием ее естественной органической основы, а определяются коренным изменением ее функционирования. Решающий момент в таком изменении авторы видят в употреблении знаков как орудий, средств запоминания. С этого момента и дальше по мере развития языка, письменности и других знаковых систем эйдетической репродуктивная форма памяти идет на убыль и развитие памяти связывается с возрастающими возможностями управления ею на основе все более развивающихся социальных средств, определяющих реконструктивную форму памяти.
На основе опытов авторы показывают, что дети активно связывают предложенные к запоминанию слова и картинку в одну структуру, что способствует крепкому запоминанию. Такие связи бывают весьма примитивны у маленького ребенка и достигают весьма большого богатства и сложности у взрослого. Разница между памятью ребенка и взрослого заключается не просто в обычном естественном «укреплении» памяти, а в «культурном» приобретении все новых и новых приемов, в умении использовать для целей запоминания условных знаков, с помощью которых ребенку опосредованными путями удается повышать свою память во много раз.
Ребенку предлагалось перейти на прием запоминания слов с помощью картинок, таким образом, исследователи добивались некоторой «фикции развития памяти»: ребенок, запоминавший 4-5 слов, начинает запоминать в том же сеансе, пользуясь другими приемами, 20-30 слов. У взрослых можно добиться еще большего «повышения» памяти. Разница между памятью ребенка и взрослого заключается, в разнице применяемых «культурных» приемов.
На основе эксперимента, когда детям различных возрастов давалась задача – сначала запомнить 10 слов непосредственно, а затем запомнить столько же слов с помощью вспомогательных картинок были выведены следующие результаты: дошкольник младшего возраста, запоминает чрезвычайно мало материала: в среднем из 15 данных ему слов он запоминает лишь 2.12 слова. Однако, и карточки, которые даются ему в помощь почти не повышают запоминания. Память дошкольника работает по преимуществу механически, она не выходит из пределов просто натурального запечатлевания, развитие образной эйдетической памяти у маленьких детей показывает это. Естественно, что механической памятью ребенок не может охватить значительного числа из предъявляемых ему слов; также естественно, что, не будучи в состоянии использовать подсобные знаки, он остается и в опыте с карточками на уровне непосредственного механического запоминания, карточки часто не помогают, а мешают ему запоминанть, и при предъявлении чуждых, не связанных со стимулами вспомогательных картинок мы часто получаем понижение числа запоминаемых слов.
Значительно лучше обстоит дело в старшем дошкольном возрасте, где применение вспомогательных знаков дает повышение количества запоминаемых слов на 81%; еще более значительный подъем памяти при переходе к опосредовательному запоминанию в два раза. В дальнейшем использование вспомогательных приемов остается в силе, но наряду с этим начинается значительный рост памяти, не пользующейсся внешними вспомогательными средствами.
Если маленький ребенок совсем не умел пользоваться внешними вспомогательными приемами, то в раннем школьном возрасте это применение высших подсобных знаков достигает максимума; средний школьный возраст характеризуется другим: применение внешних знаков начинает видоизменять и внутренние процессы; если запоминание без внешних средств на младших возрастах было механическим, то школьник начинает уже пользоваться некоторыми внутренними приемами, он запоминает уже не механически, а ассоциативно, логически. Собственно «натуральная» память становиться «культурной» памятью, и этой культурной трансформацией примитивных процессов объясняется то значительное развитие, которым зарактеризуется «натуральное» запоминание в детском возрасте.
В книге известного советского психолога Алексея Николаевича Леонтьева (1903-1979) «Развитие памяти» указанные Л.С. Выготским и А.Р. Лурия положения получили дальнейшее развитие. Это работа еще более углубила представление о социальной природе человеческой памяти и истории ее формирования в фило- и онтогенезе, раскрыла в эксперименте опосредованный инструментальный характер функционирования памяти.
А.Н. Леонтьев анализирует природу высшей формы памяти в связи с общей исторической закономерностью развития человеческой трудовой деятельности. Подобно тому, как применение орудий труда снимает необходимость пассивного биологического приспособления к среде и позволяет человеку приспосабливать среду к своим потребностям, употребление внешних средств организации поведения прекращает развитие психических функций через прямое изменение их биологической основы. Использование внешних средств памяти – это как бы «обходной путь», позволяющий от пользования памятью перейти к господству над ней.
По словам Леонтьева память современного человека является таким же продуктом его культурного, социального развития, как и его речь, письменность или счет.
А.Н. Леонтьев рассматривает генезис высшей формы памяти в ходе исторического общественного развития, затем в ходе индивидуального развития. Единой линией в этом генетическом очерке служит понимаение памяти как опосредованной формы поведения. Автор прослеживает в опытах изменение акта запоминания в ходе индивидуального развития.
Используя метод двойной стимуляции, он показывает, как на основе «вращивания» средств коренным образом перестраивается функционирование памяти – из непосредственного, а затем внешне опосредованного процесса запоминание становится внутренне опосредованным произвольным актом, обеспечивающим высокую продуктивность памяти. Обращаясь к употреблению вспомогательных средств, человек изменяет структуру акта запоминания. Прежде прямое, непосредственное запоминание становится опосредствованным, опирающимся на две системы или два ряда стимулов: к прямым стимулам, которые называются «стимулами-объектами» запоминания, присоединяются дополнительные «стимулы-средства».
Это положение было подтверждено эмпирической закономерностью, известной под названием «параллелограмм развития». Данная закономерность выражется в том, что, начиная с младшего дошкольного к среднему возрасту, темп развития запоминания с помощью внешних средств значительно превышает темп развития запоминания без помощи этих средств. И, наоборот, начиная с первого школьного возраста, повышение показателей внешне непосредственного запоминания идет быстрее, чем дальнейшее возрастание запоминания опосредствованного.
Принцип параллелограмма развития представляет себе не что иное, как выражение общего закона, что развитие высших человеческих форм памяти идет через развитие запоминания с помощью внешних стимулов-знаков и идет по линии превращения внешне опосредованного запоминания в запоминание внутренне опосредованное.
Уже в ассоциативной эмпирической психологии исследователи отмечали, что заучивая бессмысленный материал, некоторые испытуемые превращают запоминание в сложную деятельность с употреблением тех или иных вспомогательных приемов. Однако это факт в эмпирической психологии был отнесен к разряду факторов, связанных с индивидуальными различиями испытуемых, со степенью их активности.
А.Н. Леонтьев делает его центральным в характеристике генезиса и структуры высшей формы запоминания. Он рассматривает его как факт закономерный, подлежащий объективному анализу. Вместе с использованием разнообразных средств, процесс запоминания освобождается от конкретного своеобразия той или иной ситуации и целиком определяется использованным знаком. Человек сначала неосознанно, а потом сознательно управляет процессами памяти, создавая и уничтожая средства, вызывающие к жизни определенные следы прошлого опыта. продолжение
--PAGE_BREAK--