Содержание
Введение
Раздел 1. Историко-методологические основы изучения гендерных аспектов брачного поведения
Раздел 2. Социально-психологические особенности современного брачного поведения мужчин и женщин
Раздел 3. Специфика брачного поведения тамбовской молодежи: опыт социологического исследования
Заключение
Список использованной литературы
Приложения
Введение
Актуальность исследования. Актуальность исследования института семьи обусловлена кардинальными изменениями всего российского общества, которые самым непосредственным образом затронули его основы и традиционные устои.
Одним из перспективных и актуальных направлений современной социологии является исследование гендерных аспектов брачного поведения, в связи с проявлением кризисных тенденций в функционировании современной семьи, затрагивающих все сферы ее жизнедеятельности. Под кризисом подразумевается неспособность института семьи выполнять свои основные функции, с которыми она успешно справлялась раньше. Трансформации брачного поведения и как следствие изменение образцов семейной жизни, требуют серьезного осмысления с точки зрения гендерного подхода. Наблюдающееся усложнение брачного отбора и необходимость корректировки семейной и демографической политики с учетом ментальных особенностей брачного отбора актуализировали изучение брачного поведения.
Нынешняя внесемейная атмосфера в развитых странах мира подготовлена десятилетиями сокращения рождаемости и перехвата семейных функций государством и его институтами. Такое положение семьи в обществе ведет к упадку и кризису семейного образа жизни, к девальвации ценности материнства и отцовства, стабильного брака и обзаведения детьми. Активизация внесемейных взглядов связана с переопределением сути самой семьи, с поддержкой такого плюрализма разновидностей семьи, когда основной тип семьи с двумя родителями и несколькими детьми в условиях массового распространения сожительств, разводов и однодетности оказывается не просто социальным меньшинством, а проявлением девиантного поведения.
Во всех зарубежных и в большинстве отечественных учебниках по социологии непременно имеются разделы по семье. И это неудивительно: семья является важнейшим социальным институтом воспроизводства и социализации новых поколений.
Семья — объект исследования многих наук. В числе тех явлений общественной жизни, интерес к которым среди этнографов и социологов за последние десятилетия особенно оживился, одно из первых мест занимает семья.
Социологический подход к изучению семьи не сводится к пониманию семьи как подсистемы общества, выполняющей специфические функции по рождению, содержанию и социализации новых поколений. Семья как социальный институт не есть простой исполнитель заданных свыше функций. Она активный элемент и агент социальных изменений. Семейная жизнедеятельность вплетена в социальную реальность — арену столкновения многообразных социальных сил, участвующих в процессах социальной дифференциации и специализации.
В социологии групповой подход к изучению семьи концентрируется не просто на выяснении особых качеств семьи как социально-психологической целостности, но на тех ее свойствах, которые оказываются притягательными для эгоцентрических индивидов и благодаря которым становится возможным устойчивое функционирование семьи как подсистемы, выполняющей важные социальные функции. Именно эта посредническая роль семьи в согласовании интересов личности и общества (государства) является предметом собственно социологического исследования семьи. Степень согласованности-рассогласованности этих интересов определяет многообразные последствия для личности, семьи и общества, что и фиксируется в социологии семьи.
Степень разработанности проблемы. В мировой науке накоплен большой опыт по исследованию семьи, ее места, роли в жизни современного общества (Л.Б. Шнейдер, В.Г. Крысько, В.Н. Дружинин). Значительный интерес исследователей был посвящен социально-психологическим аспектам общения и взаимодействия в семье и ее роли в процессе формирования личности (А.В. Петровский, Л.И. Божович, А.А. Бодалев, Б.П. Парыгин) 1.
Можно отметить лишь ряд социологических исследований брачного поведения (З.Х. Саралиева, Т.А. Гурко, О.М. Здравомыслова, Морозовой Т. С, А.Р. Михеева) 2. Однако эти исследования авторов дали обширный эмпирический материал и направили последующие работы к осознанию социально-психологических механизмов зарождения будущих семейных отношений и к изучению проблемностей современной молодой семьи.
Следует полагать, что создание семьи, особенности семейных взаимоотношений, кризисы и деструкция брака имеют свои истоки в добрачных представлениях молодежи об идеальном партнере, идеальной семье и ее оптимальном составе, основанных на тендерных стереотипах, связанных с социальными реалиями, перспективой профессиональной социализации и успехе в жизни, а также диффузией временной перспективы. Поэтому данное исследование представляется новым по спектру изучаемых проблемностей и актуальным по значимости рассматриваемых вопросов.
Объект исследования: брачное поведение девушек и юношей в возрасте от 18 до 35 лет, состоящих в браке.
Предмет исследования: социально-психологические закономерности обуславливающие брачное поведение Тамбовской молодежи.
Цель исследования — определение социально-психологических детерминант гендерных различий брачного поведения.
В соответствии с целью исследования решались следующие задачи:
Выявить особенности гендерных исследований молодежного брачного поведения
Рассмотреть трансформацию института брака в современных условиях;
Проанализировать социально-психологические особенности мужского и женского брачного поведения
Основная гипотеза: брачное поведение имеет гендерные особенности и обуславливают специфику принятия решения о заключении брака.
Методы и методики исследования. Для решения поставленных задач и проверки гипотез применялся комплекс методологических подходов, методов и методик сбора и обработки данных. В качестве аналитического метода использовался опрос, состоящий из анкетирования, тестирования. Применялся метод теоретического анализа специальной литературы, сравнительный метод.
Эмпирическую базу исследования составили молодые люди возрасте от 18 до 35 лет состоящих в браке.
Теоретическая значимость. Материалы дипломной работы могут быть использованы в качестве иллюстративного материала на занятиях по общей социологии, а также для вторичного анализа.
Структура работы: Работа состоит из ведения, трех разделов, заключения и приложений.
Раздел 1. Историко-методологические основы изучения гендерных аспектов брачного поведения
В настоящее время гендерные исследования играют значительную роль в различных областях гуманитарных наук. Акцент на роли полов в развитии человечества, их символическом и семиотическом выражении в философии, истории, языке, литературе, искусстве обнажает новые аспекты развития социума, дает возможность глубже проникать в суть происходящих процессов. Принимая во внимание значимость этой проблематики, можно сказать, что гендерное «измерение» зачастую позволяет по-иному взглянуть на хорошо известные факты, интерпретировать их с учетом гендерной дифференциации, выявить субтексты социальной реальности, отражающие символы женского опыта, а также деконструировать, казалось бы, незыблемые категории.
Анализ огромного материала привел к необходимости различать понятия пола и гендера. Пол относится к биолого-анатомическому строению человека. Понятие гендера обозначает, в сущности, и сложный социокультурный процесс конструирования обществом различий в мужских и женских ролях, поведении, ментальных и эмоциональных характеристиках, и сам результат — социальный конструкт гендера3. Важным элементом конституирования гендерных различий является их поляризация и иерархическое соподчинение, при котором маскулинное автоматически маркируется как приоритетное и доминирующее; а феминное — как вторичное и подчиненное.
В феминистской литературе существует несколько концепций гендера. Это обусловлено как относительной «молодостью» гендерного подхода, так и сложностью самого феномена.
Для всех из них базовым положением является различение понятий пол (sex) и гендер (gender). Пол — это термин, который обозначает те анатомо-биологические особенности людей (в основном — в репродуктивной системе), на основе которых люди определяются как мужчины или женщины. Его следует употреблять только в отношении характеристик и поведения, которое вытекает непосредственно из биологических различий между мужчинами и женщинами. Гендер — это сложный социокультурный конструкт: различия в ролях, поведении, ментальных и эмоциональных характеристиках между мужским и женским, творимые (конструируемые) обществом4.
В рамках этого подхода гендер понимается как организованная модель социальных отношений между женщинами и мужчинами, не только характеризующая их межличностное общение и взаимодействие в семье, но и определяющая их социальные отношения в основных институтах общества (а также и определяемая — или конструируемая ими). Гендер, таким образом, трактуется как одно из базовых измерений социальной структуры общества, который вместе с другими социально-демографическими и культурными характеристиками (раса, класс, возраст) организует социальную систему. Социальное воспроизводство гендерного сознания на уровне индивидов поддерживает основанную на признаке пола социальную структуру. Воплощая в своих действиях ожидания, связанные с их гендерным статусом, индивиды конституируют гендерные различия и, одновременно, обусловливаемые ими системы господства и властвования. Во многих обществах женщин и мужчин не только воспринимают, но и оценивают по-разному, обосновывая гендерными особенностями и разницей в их способностях различия в распределении власти между ними. По словам Джоан Скотт, «осознание гендерной принадлежности — конституирующий элемент социальных отношений, основанный на воспринимаемых различиях между полами, а пол — это приоритетный способ выражения властных отношений»5.
Гендер конструируется через определенную систему социализации, разделения труда и принятые в обществе культурные нормы, роли и стереотипы. Принятые в обществе гендерные нормы и стереотипы в определенной степени определяют психологические качества (поощряя одни и негативно оценивая другие), способности, виды деятельности, профессии людей в зависимости от их биологического пола. При этом гендерные роли и нормы не имеют универсального содержания и значительно различаются в разных обществах. В этом смысле быть мужчиной или женщиной означает вовсе не обладание определенными природными качествами, а выполнение той или иной роли.
В современных социальных и гуманитарных исследованиях гендер используется не как неизменная и универсальная конструкция. Как писала Гизела Бок, понятие гендер означает не вещь или предмет, не много вещей или предметов, а комплексное переплетение отношений и процессов. Необходимо «мыслить отношениями», чтобы из аналитической категории гендера вывести культурную реальность — как в прошлом, так и в настоящем.
Понятия феминный и маскулинный стали активно использоваться вместе с разработкой концепции гендера и употребляются в гендерных исследованиях для обозначения культурно-символического смысла «женского» и «мужского».
Гендер, таким образом, оказывается одним из базовых принципов социальной стратификации. Другими такими принципами выступают этничность (национальность), возраст, социальная принадлежность. Сочетание этих стратификационных принципов усиливает действие каждого из них (сегодня, например, факторами, ограничивающими возможность приема на работу, являются такие биологические характеристики, как женский пол претендентки, возраст, «неевропейская» внешность).
Итак, основой методологии гендерных исследований является не просто описание разницы в статусах, ролях и иных аспектах жизни мужчин и женщин, но анализ власти и доминирования, утверждаемых в обществе через гендерные роли и отношения. Гендерные роли определяют отношения мужчины и женщины через категории доминирования и власти.
Можно выделить три основных подхода к определению сущности гендера в рамках социальных наук. С этих позиций гендер рассматривается в качестве: организованной модели социальных отношений, конструируемой основными институтами общества, стратификационной категории и культурной метафоры.
Среди ведущих подходов к изучению гендера автор выделяет парадигмальный подход, получивший название «теории социального конструирования гендера» (И. Гоффман, Г. Гарфинкель, К. Уэст, Д. Зиммерман, Т. Парсонс, Р. Бейлз) 6, определяющий гендер как общественно-приписываемый пол. В рамках этой концепции гендер рассматривается как модель социальных отношений между мужчиной и женщиной на макросоциальном (в рамках больших социальных систем) и микросоциальном (в малых группах) уровнях.
Полоролевой подход (Т. Парсонс, Р. Бейлз) 7 и концепции социальных стереотипов (У. Липпман, А.В. Меренков) 8 определяют понятия «гендерный стереотип». Под гендерными стереотипами понимаются упрощенные, довольно устойчивые образы полоролевого поведения, сомнения в истинности которых в большинстве случаев не допускаются, образы восприятия поведения мужчины и женщины. Гендерные стереотипы выступают в качестве регуляторов, процессов обработки поступающей к нам информации таким образом, что мы начинаем воспринимать, запоминать и интерпретировать ее в соответствии с нашими представлениями о гендерах.--PAGE_BREAK--
Исполнение закрепленных в общественном сознании гендерных ролей обеспечивается системой поощрений и наказаний, положительных и отрицательных подкреплений. Стабильность условий жизни, их неизменность из поколения в поколение обеспечивают устойчивость существования стереотипов. Поэтому одни и те же стереотипы сохранялись в течение очень длительного времени, детерминируя жизнедеятельность как отдельных индивидов, так и больших групп людей.
Под методологической нормативностью я понимаю конвенциональный принцип, на основе которого формируется единство теории (й), методов, метаязыка исследования и аргументации, принятых исторически конкретным научным сообществом. Нельзя говорить о существовании универсальной нормативности в области гендерных исследований, поскольку не существует единой гендерной системы, традиции гендерной социализации и символического поля различения полов для различных эпох и народов. Отрицание методологического монизма, тем не менее, не отрицает возможности обсуждения и выработки единой методологической нормативности для конкретной страны. Возможность ее выработки вытекает из факта существования «опыта общей реальности»1, единой гендерной системы нашей страны.
Неотъемлемым элементом методологической нормативности является аргументация. В последние два-три десятилетия происходит рождение новой теории аргументации, которая рассматривает в качестве целей аргументации не только описания реальности, но и оценки, нормы, советы, декларации, клятвы, обещания и т.п. 9 Согласно А. Ивину и А. Никифорову, аргументацией является «определенная человеческая деятельность, протекающая в конкретном социальном контексте и имеющая своей конечной целью не знание само по себе, а убеждение в приемлемости каких-то положений»10.А. Алексеев выделяет принципиально новый метод аргументации в философии — метод аргументационных карт, существенно отличающийся от традиционного понимания аргументации11. Эти и другие знания в области аргументации должны быть поставлены на службу гендерным исследованиям.
Признав гендерные исследования феминистским проектом, ответ становится очевидным — от имени женщин и ради женщин. Однако класс женщин весьма неоднороден. Гендерная система в нашей стране является весьма сложным образованием, представленным множеством гендерных типов. Поскольку гендерная идентичность конструируется в тесной связи с этнической, классовой, конфессиональной принадлежностью, то нашу страну населяют женщины, гендерная самоидентификация которых варьируется весьма широко, обнаруживая себя в различных гендерных режимах и гендерном порядке12.
Одновременно наступившая эпоха неопатриархата создала предпосылки для консолидации всех россиянок в их борьбе за гендерное равноправие.
Возможность проговаривания коллективного «опыта общей реальности» имеют не все группы женщин, а преимущественно женщины-политики, женщины-бизнесмены, женщины, возглавляющие и работающие в НКО, и женщины, работающие в академической сфере, — преподаватели университетов и ученые-исследователи. И поскольку какого-либо значительного женского движения у нас в стране не существует, рефлексия над гендерным самосознанием нации (культурной общности, проживающей на территории России) ложится на академическое сообщество.
Не отрицая значительных результатов деятельности гендеристок в течение последних лет, их огромной просветительской работы, необходимо признать, что в целом гендерное сообщество не стало влиятельной силой гражданского общества. Причин такого положения дел несколько. Некоторые из них от нас не зависят, другие лежат в нас самих и нашей деятельности. Из последних укажу на две взаимосвязанные между собой причины.
Блохина Н.А. в своей работе отмечает, что гендеристки некритично подходят к восприятию западных теорий и методологий, не проводят работу по изменению собственной мысли через работу с патриархатным сознанием и мышлением нашего общества. Но одновременно важно признать, что, к сожалению, они медленно уходят от «диктата закона», перенесенного из другого гендерного порядка в наш отечественный. 13
Другой причиной узости гендерного сообщества является то, что часто мы используем язык, понятия и смыслы которого заимствованы из западных гендерных исследований. Возникает осознаваемая многими проблема перевода. Новосибирский исследователь Т. Барчунова подняла эту проблему на конференции в Твери «Гендер по-русски: преграды и пределы» в сентябре 2004 г. Определяя сложившуюся (или доминирующую) практику перевода хрестоматийных текстов западных гендеристок с английского языка на русский как «наивный перевод», автор задалась вопросами: «как влияет корпус наивных переводов на развитие отечественного научного дискурса? О каких особенностях отечественного теоретического мышления свидетельствуют осуществленные интерпретации? Способствуют ли они наблюдающейся тенденции размывания сложившихся норм научного текста? Содействуют ли интеграции гендерных исследований в ранее сложившиеся отечественные научно-исследовательские программы? Подтверждает ли характер современных переводов гендерной и феминистской литературы вывод В. Беньямина, высказавшего предположение о том, что перевод не предназначается читателям, не понимающим оригинала? Кому адресованы проанализированные переводы, если не понимающим оригинала читателям?»14.
По мнению Барчуновой, «доминирующий смысл, который вносят создатели русских переводов в свой труд, — это, по-видимому, желание интеграции отечественной традиции в мировой философский и научный дискурс… „15. Многие из существующих переводов адресованы, в первую очередь, не российским читателям, а мировому гендерному сообществу (которому, к слову сказать, читать эти переводы ни к чему. Таким образом, размышления Барчуновой вновь возвращают нас к проблеме нормативности, единого дискурса и аргументации в отечественных гендерных исследованиях.
Важной проблемой гендерной аргументации является классификация и характеристика аудиторий, в которых чаще всего приходится работать гендеристкам. Я выделяю следующие уровни и типы аудитории.
Первый уровень аудитории — академический. Аргументация на уровне академического сообщества ведется среди людей с высоким уровнем образования, привыкших к ведению дискуссий. На этом уровне можно говорить о трех типах аудиторий.
(1) Аргументация среди людей, профессионально занимающихся гендерными исследованиями, то есть в среде экспертов, посвященных в тайну “кода да Винчи». Им приходится работать в двух направлениях: консолидировать национальное сообщество и представлять его в мировом сообществе. На гендерном сообществе лежит двуединая задача в области методологии: (а) формировать традицию, вырабатывать канон, делать экспертный анализ текстов на основании (б) постоянного привлечения новых идей, методологий, техник аргументации, экспериментирования с новым.
(2) Аргументация в среде коллег академического сообщества, не занимающихся гендерными исследованиями. Это сообщество по настроениям, убеждениям и строю мысли чаще всего патриарахатно или андроцентрично, его представители считают, что и субъект научного исследования, и сами исследования и их результаты гендерно нейтральны. Такая аудитория иронична и редко заинтересована в серьезной дискуссии. Тем не менее, здесь можно и нужно искать сторонников, особенно среди представителей естествознания.6 мая 2000 г. Дж. Скотт прочитала в Колумбийском университете доклад под названием «Фантазии тысячелетия: будущее „гендера“ в XXI веке». Свой основной тезис Скотт назвала «кошмарным сценарием, в котором биологический детерминизм вновь возвращается, чтобы управлять тендером»16, сделав акцент на изучении биологических оснований деления людей по полу. Скотт призвала обратить внимание на эволюционную психологию и социобиологию, занимающиеся проблемами половой дифференциации. Аргументация Скотт, по-моему, убедительна. Интересные факты для гендерного анализа могут дать теория коэволюции природы и общества, этология, исследование и применение принципа эпигенеза3, сведения других наук. Нельзя оставлять вне (критического) рассмотрения биодетерминистские концепции, в частности, эволюционную теорию полового диморфизма В. Геодакяна, до сих пор использующуюся в качестве методологии исследования17.
Одной из стратегических задач гендерного сообщества является придание гендерным исследованиям научной респектабельности, что тактически целесообразно делать, «вписывая» гендерный дискурс в научно-исследовательские программы отечественного сообщества. Одновременно должна вестись кропотливая работа по «лечению» гендерной слепоты у представителей отечественного научного сообщества путем гендерной (и/или феминистской) критики науки как знания и социального института. Так, Э. Андерсон (Elizabeth Anderson) указывает на следующие пути исправления маскулинного подхода в науке и повышения ее объективности: критика гендерных структур в социальной организации науки; анализ гендерных символов в научных моделях; показ сексизма в научных практиках и приоритетах; выявление андроцентризма в научных понятиях и теориях 18.
(3) Аргументация в смешанной аудитории, состоящей как из исследователей, так и представителей женских политических и общественных организаций. Несмотря на то, что гендеристки и активистки женских организаций активно и успешно сотрудничают, некоторая напряженность в их отношениях все же присутствует. Основной причиной такой напряженности, по-моему, является недопонимание роли теории представительницами НКО и политиками, слабая поддержка деятельности гендеристок со стороны женских организаций и объединений и, главное, отрыв теоретических изысканий от практики женского движения. Возможно, именно тут теоретики должны очень внимательно вслушаться в родственный им по целям дискурс практиков и стремиться не «диктовать законы», а интенсивно работать над изменением собственной мысли.
Второй уровень аргументации в какой-то мере тоже можно отнести к академическому — это работа в студенческой аудитории, чтение гендерных курсов. Студенты являются наиболее благодарными слушателями, а работа с ними является, пожалуй, самой перспективной. Они готовы к восприятию нового. Их возраст — это возраст гендерной ресоциализации, и потому вся гендерная проблематика не вызывает отторжения. В молодежной аудитории можно опираться на философские и социологические теории, формирующие современные представления о тендере.
И, наконец, уровень массовой аудитории, общение с помощью СМИ. Пока гендерное академическое сообщество мало работает с этой аудиторией и существует много сложностей такой работы. Во время эфира (или записи передачи) нет прямого контакта со слушателями, поэтому трудно судить, кто в данный момент тебя слушает и видит и, следовательно, настроиться на должную «волну» аргументации. С другой стороны, эта аудитория по-своему прозрачна, можно легко просчитать, кто из слушателей наберет номер телефона и задаст традиционные «коварные» и «разоблачительные» вопросы, если передача идет в прямом эфире. Существует неприятная тенденция приглашать гендеристок на такие радио — и телепередачи, где против них «играет» не только публика, но и ведущие. Гендеристок редко приглашают на аналитические передачи. К сожалению, у нас пока нет публичного, харизматического лидера для работы с широкой аудиторией. Те из женщин-политиков, которые позиционируют себя не просто политиками, а женщинами-политиками, и их немного, часто лишены позитивного восприятия.
Успешность гендерных исследований как в академическом, узкопрофессиональном плане, так и в социологическом плане — востребованности идей гендеристок обществом, во многом зависит от аргументации. Аргументацию можно вести:
(а) с логико-эпистемологической точки зрения,
(б) точки зрения человека и общества
(в) исторической точки зрения.
Теоретические воззрения феминизма, относящиеся к семье и браку, представлены не в виде стройной и целостной концепции, а являются конгломератом разрозненных высказываний, зачастую противоречащих друг другу. О феминистической теории семьи можно говорить лишь условно, тем более что антисемейная направленность выражалась в ходе политической борьбы различных женских движений в зависимости от актуальности тех или иных тактических задач. С позиции социологии семьи идеологию феминистических движений можно определить как направленную на искоренение семейного образа жизни вообще.
Первая волна феминизма как политически оформившегося социального движения многим в своей идеологии была обязана марксизму, но в своих либеральных формах пыталась скрыть контрсемейную суть лозунгами борьбы за «освобождение» женщин от «эксплуатации и угнетения». Политизация отношений супругов в семье, мужчин и женщин в обществе раскрывает не только прямое родство с теорией классовой борьбы, но обнаруживает полное игнорирование интересов семьи как автономного социального института.
Становление американского феминизма обнаружило у либеральных феминисток, базировавшихся на доктрине естественных прав, склонность к позиции более радикальной, где все социальные институты рассматриваются как атрибуты патриархата. При этом резкая критика семьи не была связана хотя бы с чисто теоретической попыткой предложить что-либо взамен патриархальной семьи и традиционного материнства. Акцент на матриархате в XIX веке был связан с противостоянием «олигархии пола», а позднее привел к идее «матриархального общества» с широкой поддержкой правительством матерей-одиночек и с выталкиванием отцов из семьи19.
Вторая волна феминизма в Америке возникает на политической сцене вследствие успеха движений суфражисток, добившихся равноправия женщин и всеобщего избирательного права. Феминизм равноправия переключается на проблемы домашнего труда и материнства в связи с распространением практики вовлечения женщин в профессиональную занятость. Потребовалось всего несколько десятилетий, чтобы на фоне медленно происходящего кризиса института семьи и ослабления ценностных основ семейного образа жизни феминистские разговоры о справедливом распределении семейных обязанностей, равной занятости в домашнем труде и воспитании детей сменились кампанией за освобождение женщин от семьи, включая свободу не вступать в брак вообще и без ущерба для респектабельности иметь ребенка вне брака или не иметь детей в легальном браке. продолжение
--PAGE_BREAK--
Более того, гетерогенный брак с человеком противоположного пола стал рассматриваться как «потеря себя», как помеха к «развитию» личности женщины и к подлинной сексуальности. При этом самораскрытие и самореализация женщины противопоставляются её неизбежной жертвенности, самопожертвованию в семье. Семья в качестве арены любви и заботы о других расценивается не как средство для обретения подлинного «я», а лишь в виде «патологического поведения». Этот антисемейный настрой некоторые представители феминизма пытаются смягчить, надеясь на невыполнимое — вывести феминизм из-под критики за контрсемейность и стремясь сконструировать «позитивную» теорию семьи. Достигается это с помощью переопределения сути семьи — для этого достаточно свести понятие семьи до двух индивидов, находящихся в одном из отношений супружества, родительства или родства.
Новый подъем феминистской активности относится к 60-м годам прошлого века, когда массовое распространение малодетной и многоразводной семьи стало определяться не экономическими трудностями, а самой потребностью населения в одном-двух детях. Малодетоцентристский характер общественного мнения позволил радикальному феминизму развернуться в полную мощь и повернуть «женское освобождение» в сторону женской «идентичности», понимаемой как освобождение от мужских стереотипов сексуальности. Идея социального конструирования пола вылилась в андрогинную концепцию сексуальности, доведенную тендерными феминистками до экстремального выражения. Провозглашение лозунга «личное есть политическое» в период сексуальной революции позволило легализовать гомосексуализм и лесбиянство, что в свете современной демографической ситуации нельзя не признать феминистским оправданием антирождаемости.
В последнее время под влиянием критики со стороны «правых», на перехлёсты в феминистском отношении к семье обратили внимание отдельные историки феминизма, но и им не удалось избавиться от тенденции, свойственной тендерному феминизму и феминизму равноправия — делать акцент на правах, забывая об обязанностях. Подобная забывчивость объясняется просто — сосредоточенностью на индивиде, а не на семье. Именно семья обеспечивает взаимную обусловленность прав и обязанностей личности, прав родителей и детей, прав мужчин и женщин, всех членов семьи. Специфическая сущность семьи заключается в том, что в ней каждый член семьи спонтанно практикует такую самореализацию, которая ориентирована на других, то есть осуществляется самотрансценденция личности, когда восприимчивость к запросам и нуждам других людей становится предпосылкой подлинного самораскрытия ego20.
Процесс брачного отбора исторически конкретен, он зависит от экономических, социальных, социокультурных и других условий, существующих в обществе. Основные особенности процесса брачного выбора связаны с тем, что в разных культурах и на разных стадиях исторического развития различны как пространство возможных выборов, так и степень свободы индивидуального выбора.
В первом отношении, то есть в том, как определяется пространство возможных выборов брачного партнера, все культуры различаются по тому, допускаются или нет в них повторные браки. Если повторные браки допускаются, если допускается "серийная моногамия", то совокупность, из которой производится отбор брачного партнера, является предельно широкой и включает в себя как не состоящих, так и состоящих в браке.
Правилом здесь является то, что человек, мужчина или женщина, постоянно доступен для брака, независимо от того, состоит он в браке или нет. Как пишет американский социолог Б. Фарбер, «каждый человек, по крайней мере, теоретически, всегда является потенциальным супругом для всех других лиц противоположного пола. Здесь важно то, что состояние в браке ничуть не ограничивает человека в том смысле, что он продолжает оставаться возможным супругом в позднейших браках»1.
Напротив, в культурах, где повторные браки не допускаются, в культурах традиционной, жесткой моногамии, пространство возможных выборов не включает в себя тех, кто уже состоит в браке. Человек вступает в это пространство по достижении установленного обычаем или законом брачного возраста и покидает его, вступив в брак.
В нашем обществе, то есть в обществе европейского, западного типа, историческая тенденция состоит в переходе от строгой моногамии, когда вступление в повторный брак даже в случае овдовения было затруднено (особенно для женщин), к моногамии серийной, когда повторные браки становятся обычным делом.
Например, в России в 1991 г. для четверти как мужчин, так и женщин, вступивших в брак, этот брак был повторным, причем из общего числа вступивших в повторный брак мужчин 88% сделали это после развода (для женщин аналогичная доля равняется 83%). Еще выше доля вступающих в повторный брак в Москве: в том же 1991 г. брак был повторным для 36,4% мужчин и для 32,1% женщин, причем на долю послеразводных приходилось 90% повторных браков мужчин и 88% повторных браков женщин2. Аналогичные данные можно привести и по США. В этой стране в середине 80-х гг. около 46% всех заключаемых браков были повторными по крайней мере для одного партнера21.
Во втором отношении, то есть в том, что касается степени свободы индивидуального выбора, между различными обществами также существуют большие отличия. В некоторых культурах, а в прошлом практически повсюду преобладают браки, организуемые родителями или другими родственниками, под чьей опекой находятся молодые люди. В других доминирует «свободный» выбор, когда основными его «агентами» являются сами вступающие в брак. Однако в любом случае вступление в брак, выбор брачного партнера не являются произвольными. Они подчиняются действию определенных факторов культурного, социального, психологического и даже отчасти социально-биологического характера, к краткому рассмотрению которых мы переходим.
Многие из классиков социологии считали семью частью социальной структуры, рассматривали её как фактор изучаемых ими процессов, но не исследовали институты брака и семьи специально (М. Вебер, К. Маркс, Э. Дюркгейм, В. Парето). В то же время проблема теоретического представления семьи и брака поднималась в работах известных социологов, демографов, антропологов. Например, П. Сорокин ещё в 1913 г. в статье «Кризис современной семьи» приводит эмпирические свидетельства того, что он называет «углубляющимся кризисом» института семьи. П. Сорокин обсуждает такие явления, как растущий показатель разводов, уменьшение числа заключаемых браков, удовлетворение полового влечения вне брака, рост числа внебрачных детей, абортов, проституции; уменьшение числа детей в браке, эмансипация женщин, превращение брака в светский институт, передача государству воспитательных, образовательных и опекунских функций. В более поздних работах П. Сорокин трактует эти же процессы, происходящие в сфере семьи и брака, уже более умеренно, не в терминах кризиса и деградации, а называет их флуктуацией, интеграцией — дезинтеграцией 22).
Во всех современных исследованиях брака и семьи приводятся данные, подтверждающие продолжение перечисленных выше процессов в сфере брака и семьи. Эти тенденции наблюдаются практически во всех европейских, североамериканских странах, в России, в странах СНГ; в разных обществах они отличаются лишь исторической длительностью, глубиной проникновения в культуру. Однако одни ученые интерпретируют их как доказательства кризиса института моногамного брака, семьи, другие рассматривают происходящие процессы как свидетельства трансформации этих институтов.
«Парадигма кризиса и риска» состоит в том, что постулируется вероятность такого результата функционирования социума, который свидетельствует о крахе социальных систем и крахе экзистенциальных (существовательных) опор общества23. В теории кризиса семьи, анализирующей возникновение социальных ценностей и приоритетов, продуцирующих разного рода риски и угрозы, учитывается (предсказывается) перспектива разрушения самого института семьи и моногамии, что грозит депопуляцией и казарменной социализацией новых поколений. При этом предполагается и угроза прямого вымирания общества.
Сторонники другой парадигмы, так называемой «прогрессистской» 24, считают, что переход от традиционной к современной семье, плюрализм форм брака и семейных структур не должны интерпретироваться однозначно, как отклонение от нормы. Скорее, они являются признаком существенных и необратимых эволюционных сдвигов в самом институте семьи25. Эти ученые полагают, что закономерности изменения семьи созвучны общесоциальным переменам, т.е. модернизация общества влечет за собой и трансформацию отдельных его институтов. Модернизация брака и семьи, происходящая как в России, так и во всех европейских и североамериканских странах, охватывает многие аспекты частной жизни: взаимоотношения женщин и мужчин, взрослых и детей — родных и приемных. По существу, в сфере семьи и брака уже на протяжении нескольких десятилетий происходит ослабление и даже ломка традиционных, патриархальных устоев, ролей, представлений, стереотипов. В основе этих изменений ценности ХХ века: расширение свободы выбора для мужчины и для женщины как в семейной, так и в общественной сфере, равенство супругов-партнеров, большие возможности для самореализации и контактов между поколениями. В статистике же процесс модернизации семьи проявляется в повышении частоты разводов, вступлений в повторные браки, во всё большем распространении неофициальных супружеских союзов, внебрачной рождаемости.
Очевидно, что в ходе научной дискуссии приводятся аргументы, заслуживающие внимания, и предлагаются меры, направленные на поддержание того или иного развития событий. Но, исходя из многовековой стабильности институтов брака и семьи, все-таки никто не допускает возможности полного краха семьи вообще и ее основы — моногамного брака.
В институциональных определениях брака и семьи подчеркивается их социальная (общественная) необходимость для сохранения человеческого рода, а также сохранения и передачи из поколения в поколение норм и ценностей, принятых (господствующих) в данном обществе. Способность семьи на протяжении веков осуществлять первичную и последующую социализацию индивидов, обеспечивает преемственность освоения культурных ценностей, передачи навыков и норм поведения людей в данном обществе.
Вместе с тем, когда говорят об институциональном характере брака и семьи, отмечают динамичность их форм, эволюционный характер перемен, различия в тех или иных обществах. Так что для понимания этих перемен в институтах брака и семьи обычно приводятся исторические, сравнительные данные о типах и формах этих институтов в различных культурах и в различные эпохи.
С.И. Голод «Семья и брак: историко-социологический анализ» пишет, что социологическое изучение семьи, эволюции её форм и типов активно происходит в XIX в.: в 1861 г. публикуется книга И. Бахофена «Материнское право», где выдвигаются объяснения исторической эволюции отношений мужчин и женщин с позиций рождения и ответственности за потомство. Затем в 1876 г. выходит труд Мак-Леннана «Первобытный брак», в котором также обсуждается и доказывается существование исторических этапов — переходов от родства по материнской линии к родству по отцовской линии26.
Исторические этапы эволюции брака, семьи таковы (по Моргану):
Промискуитет — беспорядочные половые связи первобытных мужчин и женщин (40 — 50 тыс. лет назад). В половые отношения могли вступать любые родственники. Осознание людьми вредных биологических последствий кровно-родственного скрещивания ведет к возникновению запретов (табу).
Кровно-родственная семья — основана на групповом браке между братьями и сестрами двух родов (родными и сродными, т.е. двоюродными и троюродными). Брачные партнеры разделены по поколениям. Постепенно и на этом уровне осознается низкая жизнеспособность потомства, рожденного в результате кровосмесительных связей. Ужесточение запретов на кровосмешение.
Cемья пуналуа — основана на групповом браке нескольких сестер, родных и сродных, с мужьями каждой из них, или групповом браке нескольких братьев с женами каждого из них. Причем эти их общие мужья или жены не обязательно родственники по отношению друг к другу. Стадо превращается в род, собственность коллективная. Рамки пуналуального брака суживаются ради более жизнеспособного потомства. При групповом браке происхождение может быть установлено только по материнской линии.
Парная семья — образование постоянных пар на более или менее продолжительный срок, но без исключения сожительства, т.е. один мужчина мог быть связан не с одной, а с несколькими женщинами одновременно. И женщина могла иметь несколько мужей. Возникновение индивидуального брака, дарообмена как символа заинтересованности в постоянной связи (традиция обмена обручальными кольцами). Переход от коллективной к частной собственности.
Моногамная семья — пожизненное единобрачие отдельных пар с исключением сожительства. Происхождение, наследование устанавливается по отцовской линии. Это служит базисом раздвоения морали на мужскую и женскую, устанавливаются двойственные (гендерные) социально-культурные нормы и стереотипы, неравенство мужчин и женщин.
Под брачным поведением понимаются поступки людей в связи с заключением и прекращением браков. В демографии брачное поведение рассматривается в основном с точки зрения его влияние на рождаемость, т.к большинство рождений осуществляется в браке, известны основные закономерности этого влияния.
Брачное поведение — это поведение, целью которого является удовлетворение потребности в браке, поведение, связанное с выбором брачного партнера (т.е. с брачным отбором). Под брачным отбором понимается процесс, в результате которого из совокупности возможных выборов брачного партнера, тем или иным способом отбирается тот, в каждом данном конкретном случае единственный партнер (партнерша), который (которая) и становится мужем (женой) или тем, с кем «живут вместе».
Социологическими феноменами брачного поведения являются:
идеальные представления о партнере,
выбор партнера, мотивация,
способы, сроки ухаживания,
оглашение, легитимизация отношений: формальное или неформальное (но санкционированное) обручение, заключение союза, продолжение
--PAGE_BREAK--
удовлетворенность — неудовлетворенность супружеством,
устойчивость — неустойчивость союза,
распад союза, прекращение супружеских отношений.
Сожительство (cohabitation) — официально незарегистрированный долговременный (не менее 2 лет) супружеский и хозяйственно-бытовой союз мужчины и женщины. В том случае, если в сожительстве рождается ребенок (дети), правильнее назвать его неофициальным браком, бракоподобным союзом.
Реально существует довольно мозаичная картина типов семей: и патриархальная, и модернистская, и детоцентристская, и супружеская, и материнская, и отцовская. Но на общем фоне не вызывает сомнения предпочтительность супружеского типа семьи [Голод С.И., 1998]. Его главная характеристика — сочетание интимности и автономности. Достижение такого состояния — процесс сложный и многофазный, берущий начало ещё до образования семьи, основанной на браке. Образно говоря, для таких семей необходимо прохождение через «сито» ухаживания и относительно рациональный выбор супруга. Но и это не гарантия стабильности будущих отношений, а скорее, её потенциальная основа.
Новые формы семьи 27 [Голод С.И., 1990; 1998]:
1. Монородительская семья;
2. «Сериальная моногамия»: повторные браки, новое распределение ролей, «разводные цепочки» ("divorce chains");
3. «Коммуны» различного типа, нетрадиционные стили жизни — с 20-х годов — сожительство вне брака (добрачное или внебрачное). Новое то, что этот тип стал признаваться и в общественном мнении, и в литературе как имеющий право на существование. Более того, сожительство до брака стало считаться даже весьма желательным, рассматривается как гарантия прочного брака, а внебрачное сожительство перестало скрываться от супруга, и, как результат, возникла форма «брак втроем».
4. «Открытый брак» — супруги принципиально считают необходимым иметь внебрачные сексуальные связи — образуются союзы нескольких пар, обменивающихся сексуальными партнерами (swinging).
Нетрадиционные стили, формы семейной жизни стали признаваться и в общественном мнении, анализироваться в научной литературе. В ХХ в. изменение последовательности событий, формирующих семью, и, более того, лояльность общества к этим изменениям в сфере брака и семьи стала настолько очевидной, что американский антрополог М. Мид (1970) констатировала существование так называемого двухступенчатого брака. Первая ступень — так называемый «индивидуальный брак», в который вступают с целью сексуального сожительства без рождения детей (этот брак часто не регистрируют). Вторая ступень — «родительский брак» заключается обычно с целью рождения детей. «Родительский» брак более прочный, «индивидуальный» может служить подготовкой ко второй ступени. Статистика подтверждает правоту наблюдений М. Мид.
Факторы брачного выбора:
1. Наиболее широкими и одновременно действующими наиболее мощным образом являются культурологические факторы:
Важнейшим из них является так называемое правило эндогамии — эгзогамии. Этот термин обычно применяется в этнологии для описания того, как происходит брачный выбор между родами одного племени. Его функциональная роль состоит в ограничении поля возможных выборов брачного партнера, в исключении из него тех, кто не может быть брачным партнером.
В современных условиях употребление этого термина может быть, разумеется, только условным и весьма ограниченным. При этом правило эндогамии следует понимать как предписание (принуждение) выбирать себе брачного партнера из своей собственной этнической группы, но из разных кланов (если они есть). Правило эндогамии в современных культурах, в которых его действие вообще является более слабым, оно к тому же практически снимается в случаях, если вступающему в брак более 30 лет, или если брак — повторный. В крупных городах правило эндогамии практически не действует. Его действие также резко ослабевает на территориях со смешанным по этническому составу населением, где контакты и общение между представителями различных национальностей являются более частыми и интенсивными. 28
Правило же экзогамии запрещает брак внутри собственной семейной группы, т.е. направлено на предотвращение браков между близкими родственниками. Это правило обладает универсальным и жестким действием, подкрепляясь в ряде случаев правовыми нормами, прямо запрещающими брак внутри одного клана.
2. К социологическим факторам брачного выбора относятся гомогамия и близость (соседство):
Гомогамия: Термин гомогамия обычно употребляется для обозначения тенденции заключения браков между людьми, обладающими некоторыми общими или сходными характеристиками — социальными, психологическими, физическими и т.д. Противоположная тенденция обозначается термином гетерогамия.
Необходимо обратить внимание на то, что понятия эндогамия и гомогамия зачастую сближаются. Однако между ними есть разница, которая заключается в том, что перенесенный в социологию семьи термин эндогамия обозначает, по сути, некое социокультурное принуждение, заставляющее индивида действовать в брачном выборе определенным образом. Термин же гомогамия (соответственно и гетерогамия) является чисто социологическим (хотя им также пользуются и этнологи), означающим, что браки между индивидами со сходными индивидуальными характеристиками являются более вероятными, чем браки между индивидами, чьи характеристики сильно отличаются друг от друга.
Социологические теории, рассматривающие гомогамию как один из основных факторов выбора брачного партнера, утверждают, что важнейшими характеристиками в этом отношении являются:
возраст,
этническая принадлежность,
социальный статус,
образование,
уровень интеллекта,
внешность,
совместимость внутренних часов (т.е. так называемые совы и жаворонки).
При этом наибольшей является роль:
а) этнической принадлежности:
О роли этнической принадлежности можно сказать, что помимо действия правила эндогамии (в том, что касается этнической принадлежности), действуют и чисто социологические факторы, прежде всего степень этнической однородности той или другой территории.
б) роль возраста в брачном отборе:
Его роль подтверждается многочисленными статистическими и социологическими данными. При этом роль возраста несколько специфична, поскольку в этом случае более вероятным является не совпадение (равенство) возрастов партнеров, а небольшое превышение возраста партнера мужского пола.
Например, в 1993 г. в Российской Федерации было заключено 1.106.723 брака. Из них:
браки, в которых невеста была старше жениха, составляли 11%,
браки, в которых жених и невеста имели одинаковый возраст (точнее говоря, их возраст находился в одном и том же пятилетнем возрастном интервале), — 40%.
браки, в которых жених был старше невесты, — 49%. При этом почти две трети таких браков составляли те, в которых возраст жениха был на один пятилетний интервал больше, чем возраст невесты.
в) роль образования:
В целом, если брать эти три характеристики (возраст, образование и социальное происхождение), то в процессе брачного выбора действует довольно заметная тенденция предпочтения мужчинами более молодых женщин с относительно меньшим образованием и принадлежащих к относительно более низкой социальной группе (противоположная тенденция для женщин). Эта тенденция называется брачный градиент.
В обществах с сильно дифференцированной социальной структурой брачный градиент может вызывать «переизбыток незамужних женщин старших возрастов, блестяще образованных, профессионально занятых, не имеющих возможности найти себе брачного партнера из-за завышенных притязаний относительно статуса и образования». Подобное, впрочем, можно наблюдать и у нас, когда многие высокообразованные женщины вынуждены оставаться одинокими из-за того, что не могут найти себе «подходящего» жениха. Отсюда, вытекает и существование «второго пика » внебрачной рождаемости: потеряв надежду выйти замуж, такие женщины «сознательно» выбирают дорогу одинокого материнства.
Итак, брак и семья как социальные институты различаются и в разные времена и в разных обществах, живущих одновременно. Но, будучи институтами воспроизводства и поддержки потомства, в разных обществах брак и семья принимают различные формы. Объективным же базисом, «разрешающим» изменение форм, способов, практик семейной жизни, является состояние демографической сферы общества. Ослабление многих традиционных норм, дуализма морали, этикета, брачных и семейных ритуалов, изменение обычаев и законов происходит в результате ослабления «демографического давления»29. Это происходит сейчас и происходило веками, на протяжении всей истории человечества, порождая и множество социальных проблем, и разное отношение к этим проблемам и процессам как обывателей, так и исследователей семьи и брака.
Обобщим отличительные черты традиционных и современных моделей семьи в связи с переходом от доиндустриальных обществ к индустриальным.
Для «традиционализма», фамилизма характерен родственно-семейный принцип организации жизни, перевес' ценности родства над максимизацией выгод индивида и над самой экономической эффективностью, тогда как в «современной семье» родство отделяется от социально-экономической деятельности, уступая первенство экономическим целям индивида.
Аграрное общество имеет своей основной экономической единицей семейное домохозяйство, где, как правило, все взрослые работают дома и не за плату, а на себя. Современная модель семьи связана с разделением дома и работы, появляется наемный труд на крупных предприятиях с индивидуальной оплатой труда независимо от статуса в семейно-родственных сетях. Важно подчеркнуть, что семейное производство не исчезает вообще (хотя такая тенденция наблюдается), а перестает быть ведущим, главным элементом экономики, причем в урбанизированных регионах распространяется потребительский тип семьи, где общесемейная деятельность помимо гигиенических и физиологических процессов дополняется потреблением услуг внесемейных учреждений за счет зарплаты, добываемой членами семьи за порогом дома. Однако в силу социокультурного разделения семейных обязанностей женщины, участвующие в наемном внесемейном труде, продолжают вести домашнее хозяйство.
В феминистских теориях подобная двойная занятость женщин интерпретируется как итог «господства мужчин», поэтому часто желательное «равноправное» распределение семейных функций между мужем и женой объявляется идеалом «демократизации» семьи и в угоду этому идеалу даже сочиняются «оптимальные модели» ceмейного «равенства».
Следует помнить о социокультурной данности семейных ролей мужа и жены, отца и матери, «отстающих» от динамики политизируемых межличностных отношений. Важно также учитывать закон первичной избирательности индивидов при формировании семьи и принцип предпочтения, приоритетности "своих" (из своей семьи)"чужим" людям, организациям, институтам. Переход от семейного производства к семейно-бытовому самообслуживанию точнее описывает трансформацию мужских и женских ролей в семье, чем смена пресловутого «жесткого» разделения труда между мужем и женой (в «традиционалистской семье») некоей «эгалитарностью» и «взаимозаменяемостью» семейных ролей (в «современной» семье).
Система ценностей фаминизма, в иерархии которой на первых местах такие блага, как долг, семейная ответственность, ценность детей как вкладов в благополучную старость родителей, доминирование авторитета родителей и родственников, по мере «модернизации» становится менее устойчивой и престижной, уступая место ценностям индивидуализма, независимости, личных достижений, т.е. система «семьецентризма» уступает место системе «эгоцентризма»30.
Сейчас происходит переход от централизованной расширенной семейно-родственной системы, состоящей из трех поколений, и доминированием старших, к децентрализованным нуклеарным семьям, в которых брачные узы, супружество становятся выше родовых-родительских, причем в самом супружестве интересы пары подчинены интересам индивида (депривация личности от семьи, изоляционизм).
Переход от развода по инициативе мужа (прежде всего в связи с бездетностью брака) к разводу, вызванному межличностной несовместимостью супругов.
Переход от «закрытой» к «открытой» системе выбора супруга на основе межличностной избирательности молодыми людьми друг друга, независимо от предписаний родства и традиций обмена приданым и выкупа невесты (хотя и при сохранении имущественных интересов и системы наследования, закрепляемых брачным контрактом).
Переход от культуры многодетности с жестким табу на применение контрацепции к индивидуальному вмешательству в репродуктивный цикл, т.е. к предупреждению и прерыванию беременности; этот переход также устраняет необходимость в удлинении репродуктивного периода жизни посредством приближения к физиологическим границам — срокам начала и конца деторождения, посредством ранней и сплошной брачности, традиций пожизненного брака.
Квинтэссенцией и интегральным выражением всех перечисленных выше семейных изменений является, переход от эры стабильной системы норм многодетности семьи на протяжении всей письменной истории к эре непрерывного исчезновения многодетности семьи с исторической сцены. Реальные изменения семейных структур в XX в. на всех континентах позволяют говорить о переходе к эпохе спонтанного уменьшения детности семьи (вплоть до массовой однодетности) разводимости и падения брачности, поскольку нет никаких биологических и стихийных социальных «защитных механизмов», останавливающих эти тенденции на каком-то безопасном для общества уровне. продолжение
--PAGE_BREAK--
В XXI в. все исторические тенденции, свойственные модернизации общества, сохранили свою направленность, углубились и расширились в большинстве промышленно развитых стран в полной мере обнаружили себя последствия исторического отмирания норм многодетности, исчезновения семейного производства как преимущественного, последствия элиминирования семейной экономики, ослабления посреднической роли семьи и ее положения среди социальных институтов и во взаимоотношениях с институтом государства.
Данные статистики и социологических исследований зафиксировали следующие тенденции в изменении структуры конъюгальной семьи:
массовую нуклеаризацию семьи, уменьшение доли семей, состоящих из трех поколений, увеличение доли престарелых одиночек, получающих уход вне семей их взрослых детей;
снижение брачности и увеличение доли нерегистрируемых сожительств и удельного веса незаконнорожденных детей в этих сожительствах, увеличение доли матерей-одиночек (материнство вне брака), рост доли «осколочных» семей с одним родителем и детьми, распространение повторных браков мужчин и в меньшей степени женщин и соответственно семей,' где один из родителей не является кровным и воспитывает «чужого» ребенка, увеличение доли семей смешанного типа, где имеются дети от повторного брака, и от первых браков каждого из супругов;
массовую малодетность и однодетность семьи, вызванную массовой потребностью семьи в одном-двух детях, а не какими-либо помехами к реализации «большой» потребности в детях.
Несколько десятилетий назад зарегистрированный брак повсеместно был единственной признанной обществом формой супружеского союза. В последние десятилетия ХХ века в индустриальных странах семья претерпела глубокие изменения. Существенная отличительная черта матримониального поведения — поздний возраст вступления в брак (временно снизившийся в период бэби бума 1945-1965 годов) — в странах Запада повсеместно усугубилась, а в последние годы брак стал стареть и в Восточной Европе31.
На глазах расширяется выбор вариантов матримониального поведения. Широко распространились разводы. Новые социально признанные и становящиеся массовыми формы поведения включают различные виды незарегистрированных союзов, причем некоторые из них в большей, а другие в меньшей степени соответствуют понятию «гражданский брак», которое предполагает совместное проживание и субъективное отношение к нему как к стабильному союзу. Супружество более не обязательно предполагает совместное проживание, совместное проживание возможно без заключения брака, деторождение далеко не всегда происходит в браке и на место стандартной последовательности событий в индивидуальных биографиях приходит разнообразие индивидуальных жизненных путей.
За последние годы произошло изменение традиционного образа мужчины. В 2003 и в 2008 годах Орлянским С.А. было проведено социологическое исследование, связанное с изучением трансформации традиционного образа мужчины, с целью выявления тенденции в изменении социальных ролей мужчин России в постсоветский период и основных причин трансформации мужской сущности. В ходе исследования было проведено анкетирование студентов СГУ. Значительное большинство респондентов, (всего 295 человек, из них 74,4% мужчин и 80,3% женщины в 2003 году и 309 человек из них 74,4% мужчин и 87,2% женщин в 2008 году), считают, что в настоящий исторический период происходит трансформация образа мужчины. При ответе на следующий вопрос, с чем именно связана трансформация образа мужчины, мнения респондентов по годам незначительно отличаются. В 2008 году, основной причиной трансформации образа мужчины респонденты связывали: во-первых, с европеизацией образа мужчины (так ответило 134 респондента, из них 35,2% мужчин и 35,3% женщин); во-вторых, с маскулинизацией образа женщины (60 респондентов, из них 9,7% мужчин и 21% женщин); в-третьих, с нежеланием мужчин выполнять свои исторически сложившиеся функции, что приводит к феминизации образа мужчины (49 респондентов, из них 25% мужчин и 2,5% женщин).
Следующее, о чём необходимо сказать, это о социально-экономических причинах, способствовавших изменению социокультурной роли мужчины в обществе. Неспособность или нежелание мужчины найти высокооплачиваемую работу, неспособность выполнять свои исторические функции добытчика и кормильца вынуждает идти на заработки женщину.
Таким образом, если мужчины, оставшиеся без работы, теряют доминантное положение в семье и прибегают ещё к употреблению алкоголя, постепенно деградируют и через некоторое время становятся недееспособными. На основе приведённого фрагмента социологического исследования, можно сделать вывод, что одной из основных социокультурных причин трансформации мужчины в современном российском обществе можно считать демаскулинизацию, и даже феминизацию образа мужчины и трансформацию настоящей мужественности. Но даже если мы говорим о трансформации образа мужчины и его феминизации, всё равно основные традиционные функции мужчины в семье и обществе продолжают быть актуальными и сейчас.
Институт семьи существует не потому, что выполняет жизненно важные для существования общества функции, а потому, что вступление в брак, рождение, содержание и воспитание детей отвечают каким-то глубоко личным потребностям миллионов людей. По-видимому, именно ослабление, угасание этих личных мотивов и желаний ярче всего раскрывает кризис семьи как социального института и, в этом смысле, кризис самого общества.
Раздел 2. Социально-психологические особенности современного брачного поведения мужчин и женщин
Изучение психологии мужчины и женщины их отличий друг от друга имеет непосредственное отношение не только к человеку как к таковому, но так же ко всему обществу в целом (Вейнишер О., 1991; Абибукова Н.И., 1996; Фрейд З., 1997; Берн Ш., 2001). Вопросы, связанные с особенностями пола человека и его психологическими различиями, в последнее время часто входят в число наиболее активно обсуждаемых в обществе (Кон И.С., 1982; Агеев В.С., 1987; Геодакян В.А., 1989; Адлер А., 1998; Арканцева Т.А., Дубовская Е.М., 1999). Ведь роль мужчины и женщины в общественной среде сегодня претерпевает значительные изменения. Социальная психология гендера является огромным полем для изучения установок, предрассудков, дискриминации, социального восприятия и самовосприятия, самоуважения, возникновения социальных норм и ролей.
Очевидно, что пол как биологическое явление, безусловно, относится к индивидным характеристикам. Что же касается различий в психологических качествах у людей различного пола, то они стали замечаться и выделяться в качестве отдельного предмета сравнительно недавно. Однако понятно, что как особенности, касающиеся репродуктивного поведения (ухаживания, брачного поведения, размножения, ухаживания за потомством), так и просто качества познавательных процессов, эмоциональной сферы и поведения могут различаться в мужской и женской подвыборке. При этом представления о полоролевых психологических вариациях включают и бытовые предрассудки, и культурные стереотипы о том, что должно мужчинам и женщинам. Разделить реальные факты и житейские представления возможно не всегда, однако попытки в этом направлении предпринимались давно (Кон И.С., 1982, Русалов В.М., 1993) 32.
Так, еще в 1942 году Макнемар установил и подтвердил статистически, что девочки обладают более развитыми эстетическими вкусами, у них лучше развита речь, более тонкая координация, в то время как мальчики обладают лучшими математическими и механическими способностями. У девочек выше беглость речи; женщины более адаптивны, воспитуемы, у них выше уровень социальной желательности, а мужчины зато более сообразительны, находчивы, изобретательны (Макнемар, 1942). Все новые виды профессий вначале осваиваются мужчинами и лишь потом — женщинами. Кроме того, женщины предпочитают стереотипные виды профессиональной деятельности, а мужчины, напротив, чаще подвергаются нервно-психическим расстройствам в тех видах деятельности, которые стереотипны (Кон И.С., 1982).
С чем же могут быть связаны индивидуальные различия между представителями мужского и женского пола? Очевидно, что для ответа на этот вопрос необходимо выйти за пределы психологии и обратиться к теориям и гипотезам, существующим в этологии и биологии. Все попытки объяснения половых различий поведения могут быть сгруппированы в биологические (сюда могут быть отнесены эволюционная теория пола В.А. Геодакяна, нейроандрогенетическая теория Ли Эллиса) и психологические (психоаналитическое, бихевиористское и когнитивистское объяснения развития психологического пола) (Геодакян В.А., 1989; Дольник В.Р., 1995) 33.
Вопрос, для чего вообще существует пол, возникал давно. Самый простой ответ — для размножения — удовлетворительным считаться не может. В живом мире существует, помимо раздельнополого, еще также бесполое (вегетативное) и гермафродитное размножение, причем очевидных преимуществ перед ними у раздельнополого размножения не проявляется. Напротив того, комбинаторный потенциал (сочетание генов) у гермафродитов в два раза больше, а количество потомства (эффективность размножения) выше у бесполых. Однако все прогрессивные формы размножаются именно половым путем (Геодакян В.А., 1989, Дольник В.Р., 1995).
Для прояснения роли раздельнополого размножения в 1965 г. отечественным биологом В.А. Геодакяном (под очевидным воздействием кибернетики и теории систем) была создана т. н. эволюционная теория пола, в которой автор утверждал, что дифференциация полов связана со специализацией по двум основным аспектам эволюционного процесса — сохранению и изменению генетической информации как выгодной для популяции формы информационного контакта со средой. Очевидно, что только мужских (или только женских) особей недостаточно для обеспечения преемственности и развития вида. Они должны сосуществовать.
Изначально организм женских особей обладает более широкой нормой реакции, чем мужской. Так, если мужчина в конфликтном поведении, например, обычно ведет себя взрывчатым образом, то сделать его терпимым и миролюбивым едва ли удастся. А женщина может сочетать в своем поведении несколько стратегий, гибко используя их в зависимости от ситуации. Благодаря этому адаптивные способности женских особей намного выше, а обучаемость лучше. (В исследованиях по педагогической психологии отмечается, что изначальный уровень способностей, как правило, выше у мальчиков, но в процессе обучения они быстрее выходят на плато, в то время как девочки, отталкиваясь от более низких показателей, набирают темп и обгоняют мальчиков). Если мы придем в школьный класс и посмотрим на успеваемость детей, то окажется, что девочки (как и мальчики) в равной степени распределяются на отличниц, двоечниц и посредственных учениц. Однако, если мы поставим вопрос иначе: кто самый отъявленный двоечник и хулиган, кто самый талантливый ученик — то окажется, что эти группы заполнены, как правило, мальчиками. Т.е. мужская подвыборка обладает более специализированным поведением, что в целом и мешает адаптации на уровне индивида. Все крайности ярче представлены у мужчин, но женщины более обучаемы.
Очевидно, что, обладая узкой нормой реакции, мужчины более биологически (и психологически) уязвимы. Поэтому и продолжительность жизни у них ниже. Новорожденные мальчики чаще гибнут, чем девочки. Однако большинство долгожителей все-таки — мужчины.
Геодакяном сформулировано филогенетическое правило полового диморфизма: если по какому-либо признаку существует популяционный половой диморфизм, то этот признак эволюционирует от женской формы к мужской. Т.е. популяция маскулинизируется, а значения признака, существующие в мужской подвыборке, являются эволюционно выгодными. Это относится ко всем видам, обладающим раздельнополым размножением.
Существует также и онтогенетическое правило полового диморфизма: если по какому-либо признаку существует популяционный половой диморфизм, то в онтогенезе этот признак меняется, как правило, от женской формы к мужской. Правило отцовского эффекта в селекции состоит в том, что по дивергирующим признакам родителей (являющимися предметом внимания) должна доминировать отцовская форма (порода), а по конвергирующим (несущественным для выведения породы) — женская.
Интересно, что в онтогенезе женские формы признака проявляются раньше, а мужские — позже. Так, маленькие обоего пола дети больше похожи на девочек, а у пожилых людей, опять же, независимо от пола, начинают проявляться мужские черты (грубый голос, рост волос на лице и пр). По характерологическим признакам маленькой девочки можно с большей достоверностью предсказать структуру личности и поведение взрослой женщины, чем у мальчиков. Поэтому можно говорить не только о диморфизме, но и о дихрономорфизме (т.е. временном несовпадении проявления женских и мужских признаков).
Примечательно, что и врожденные аномалии, имеющие «атавистическую» природу, чаще проявляются у женщин, а «футуристическую» — у мужчин. Так, среди новорожденных девочек чаще попадаются обладающие хвостиками. Однако самый длинный хвостик, составляющий 13 см, все же принадлежал мальчику. Наблюдается половой диморфизм ив области появления болезней (все новые заболевания, такие, как рак, СПИД, сначала появлялись у мужчин), и в строении мозга (у мужчин более отчетливо выражена асимметрия полушарий и оперативные системы — кора и левое полушарие, а у женщин — консервативные системы, подкорка и правое полушарие, что обусловливает преобладание у мужчин аналитического мышления, а у женщин — интуитивного, образного и чувственного познания). Благодаря меньшей асимметрии женщины также более обучаемы. Кроме того, и в культурно-историческом процессе наблюдается флагманская роль мужчин: каждая новая профессия была вначале только мужской и лишь затем становилась женской, а основные научные открытия и культурные революции также совершались мужчинами.
Итак, различия между женщинами и мужчинами существуют, имеют эволюционное обоснование и инстинктивную природу (Русалов В. М.; 1993, Геодакян В.А., 1989; Машков В.Н., 1998; Либин А.В., 1999; Анастази А., 2001). К настоящему времени существует также и физиологическое, построенное на изучении действия половых гормонов объяснение особенностей поведения человека. Нейроандрогенетическая теория Ли Эллиса утверждает, что половые различия в поведении связаны с воздействием андрогенов на мозговые системы. Как известно, у каждого человека присутствуют и мужские, и женские гормоны, но у мужчин доминируют андрогены, а у женщин — эстрадиол. В результате было выделено 12 устойчивых поведенческих программ, связанных с мужским полом (находящихся под андрогенетическим контролем) 34.
Итак, мужчины характеризуются более широкой сферой деятельности, гибкостью мышления, стремлением к труду, высокой скоростью выполнения операций при осуществлении предметной деятельности. А женщины отличаются легкостью вступления в социальные контакты, повышенной чувствительностью к неудачам на работе и в общении, беспокойством, неуверенностью (Айзенк Г., 2002). Таким образом, согласно теории В.А. Геодакяна, можно оценить направление эволюционного процесса: в области темперамента по таким признакам, как социальная эргичность и социальный темп, эволюция завершена, в дальнейшем у женщин произойдет увеличение значений эргичности и пластичности, уменьшение социальной пластичности, снижение эмоциональной чувствительности. продолжение
--PAGE_BREAK--
Сравнение интеллекта и способностей показало, что женщины по сравнению с мужчинами обладают большим словарным запасом, более высокой беглостью и ясностью речи (однако это не обязательно детерминировано биологически, потому что матери, как правило, больше разговаривают с дочерьми, чем с сыновьями).
В психологии по-разному рассматривали соотношение мужского и женского в психологическом облике человека. Во-первых, маскулинность и фемининность противопоставлялись и понимались дихотомически: либо одно, либо другое. Во-вторых, маскулинность и фемининность рассматривались как полюса одного континуума: то, что уводит от мужественности, автоматически приближает к женственности. Подобным образом построена шкала № 5 опросника ММР1. В-третьих, маскулинность и фемининность могут рассматриваться как независимые автономные измерения, и каждый человек может содержать в себе некоторые маскулинные и некоторые фемининные признаки (Кон И.С., 1982) 35.
Психология последних лет ориентируется на смешанные модели полоролевого поведения. Так, Сандра Бем выделила 8 типов полоролевого поведения, по 4 для мужчин и женщин (это маскулинные, фемининные, андрогинные и недифференцированные, которые присутствуют в каждой половой группе). Андрогинные отличаются наиболее гибким поведением и высокой продуктивностью, а недифференцированные — отсутствием жизненных сил.
Большинство психологов сходится в том, что психологическое предназначение женщины состоит в сохранении и развитии внутреннего мира, поддержании эмоциональных отношений с людьми, а мужчины призваны завоевывать и охранять внешнее пространство жизни своей семьи. Энергия мужчин направлена вовне, женщин — внутрь, мужчины активны, женщины чувствительны (восприимчивы, что вовсе не означает пассивности).
Как появляются и закрепляются признаки психологического пола? Разные теории рассматривали этот процесс с разных сторон. Говоря о психологическом поле, за рубежом используют два термина: sех, если речь идет о биологических основах поведения, и депйег, когда имеют в виду социокультурное содержание поведения (Кон И.С., 1982; Юнг К., 1982; Русалов В.М., 1993) 36.
В когнитивно-генетическом подходе полоролевое развитие связано со стадией интеллектуального развития ребенка, его Я-концепцией. При этом не обязательно подкреплять поведение; многие полагают, что дети внутренне мотивированы к тому, чтобы принимать свой пол.
Если половая роль усваивается практически сразу (ребенок знает, мальчик он или девочка), то тендерная схема (обусловленные полом нормы поведения) является результатом когнитивного развития ребенка и формируется на протяжении первых 6-7 лет жизни. Гендерные понятия формируются у детей на основании тех моделей, которые им предъявляются (Крайг Г., 2000).
Перечисленные подходы отражают разные аспекты мужских и женских проявлений. Однако при наличии полового диморфизма и дипсихизма понимание (и доверие) между полами все-таки возможно; достигается это благодаря опыту долгой истории успешного взаимодействия мужчин и женщин, закрепленной в архетипах анимы (у мужчин) и анимуса (у женщин), которые даже при отсутствии убедительной реальной модели для подражания предоставляют своим обладателям образцы мужского и женского поведения (Юнг К., 1982).
Обобщая сказанное, важно подчеркнуть, что психологические особенности должны выводиться из эволюционного предназначения каждого пола. Поскольку биологически они равноправны, то интерпретация особенностей и определение стратегии самоактуализации должны строиться на этологических основаниях.
Анализ теоретических работ по социальной психологии, философии, социологии и культурологи, раскрывая содержание представлений о семье, об источниках их формирования и основах брачного поведения будущих супругов, дал основание утверждать, что при взаимодействии будущих брачных партнеров его непосредственными регуляторами являются, прежде всего, социальные установки как готовность к определенного рода действиям и оценкам, а также тендерные стереотипы, выполняющие функцию фильтрации, избирательности и адаптации к будущему супругу.
Гендерные различия выбора партнера по браку представлены в содержании стереотипов, обусловленных патриархальной или феминистической точкой зрения: о физических данных будущего избранника, основанных на репродуктивных ожиданиях и биологических возможностях, полоролевых стереотипах о реализации семейных функций в будущем браке, традиционных стереотипов маскулинности — феминности, стереотипных представлений о разделении труда. Представления субъекта о будущей семье и партнере по браку базируются, прежде всего, на моделях родительской семьи, а также влиянии школы (вуза), государства со сложившейся актуальной социально-экономической и культурной ситуацией. Однако мы считаем, что перечень источников, приводимых в научной литературе, не отражает их многообразие, поэтому в теоретико-эмпирической модели постарались максимально учесть их, включив в соответствующий блок источников представлений молодых людей о семье и супруге. Семейная ориентация значительной части современной молодежи не сопровождается установкой на рождение детей, основной причиной являются социокультурные изменения, ведущие к смене приоритетов в представлениях о семье, когда дети не включаются в ценностный состав основ проектируемой семьи.
Отсюда, следует полагать, что главной детерминантой процесса брачного поведения людей является искаженная система установок, представлений и стереотипов и о семье и партнере по браку, сформированная под влиянием социокультурных и прошлых демографических особенностей России. В этой связи можно предположить, что брачное поведение имеет тендерные особенности и обуславливают специфику принятия решения юношами и девушками о заключении брака.
Самостоятельность и свобода становятся отличительными направлениями, сопровождающими все ценностные ориентации добрачного поведения. Но оказывается, что конструктивными ценностями, к которым относятся свобода и самостоятельность, необходимо уметь воспользоваться, иначе цена ошибочных решений создать семью может быть слишком высока. Потому и для мужчин, и для женщин, выходящих на брачный рынок, представляется трудной задача выбрать того спутника жизни, который бы в полной мере соответствовал их ожиданиям и представлениям об идеальном партнере. Как показало исследование, проведенное в январе-феврале 2008 года в г.Н. Новгороде и г. Богородске, в ходе которого было опрошено 275 молодых людей, имеющих опыт семейной жизни, представители сильного и слабого полов по-разному справляются с этой задачей — выбором спутника жизни.
Можно утверждать, что современные брачные практики характеризуются, как правило, добровольным и желанным браком (60%) 37. В то время создание семьи не всегда был делом только двоих влюбленных. Примерно трети мужчин и более чем половине женщин в предбрачный период пришлось выслушать немало нелицеприятной информации об их избранниках. Примечательно, что информирование было чаще направлено на женщин, что может быть объяснено их большей по сравнению с мужчинами внушаемостью или нерешительностью при принятии столь ответственного решения.
На основе проанализированных эмпирических данных Орлянский С.А. выделяет шесть групп каналов поиска брачного партнера:
социальное окружение индивида, с которым он контактирует ежедневно. Это наиболее традиционный и распространенный путь поиска брачного партнера. К ним автор относит профессиональное сообщество (в том числе коллеги по работе, круг профессионального общения), либо учебную группу и компанию друзей, являющиеся повседневной средой общения каждого человека. Из них самым популярным способом знакомства, который «лидирует» с огромным отрывом, является знакомство в компании друзей.
социальная среда (улица, общественный транспорт, магазины и двор представлены в качестве каналов поиска брачного партнера). Эта группа каналов довольно популярна среди москвичей;
места проведения досуга, которые в городе с развитой индустрией развлечений расположены практически на каждом шагу (рестораны, кафе, ночные клубы, спортивные залы). Наиболее популярным каналом в этой группе являются рестораны, кафе и бары, в которых надеется встретить спутника жизни;
интерактивные знакомства — через Интернет и SMS-сообщения. Это принципиально новые каналы поиска брачного партнера, возникшие с развитием информационных технологий.
внутри — и межсемейные связи в качестве канала брачного рынка отражают привычные связи мигрантов, которые в силу опасения потери своей этнической идентичности стараются связывать себя узами брака с представителями своей национальности или же, руководствуясь сложившимися на родине нормами, поведенческими стандартами и принципами, находят будущую жену / мужа на этнической родине;
церковь.
Итак, в ситуации выбора брачного партнера женщины чаще проявляют меньшую решительность и рациональность, чем представители сильного пола. В то время как знание особенностей потенциального спутника жизни, учет мнения заинтересованных лиц может способствовать снижению количества неверных решений и разводов.
Раздел 3. Специфика брачного поведения тамбовской молодежи: опыт социологического исследования
Объектом нашего исследования стали молодые мужчины и женщины в возрасте до 35 лет, не состоящие в браке (официальном или гражданском), жители Тамбова. Испытуемых отбирали методом случайной выборки. Общий объем выборки составил 150 человек (80 женщин, 70 мужчин). Работа выполнялась на базе ТГУ им. Г.Р. Державина и в местах проведения досуга.
Цель исследования: изучение гендерных стереотипов брачного поведения тамбовской молодежи.
Гипотеза исследования: Существуют различия в представлениях о будущей семье по степени их сформированности, осознанности, качественному составу, рациональности и эмоциональности у юношей и девушек Тамбова.
Принятие решения о вступлении в брак основано на предшествующем опыте, включающим опыт, приобретенный в родительской в семье, в реальном взаимодействии с представителями противоположного пола, почерпнутый из различных информационных источников (СМИ, искусства, литературы, истории и других). Данный опыт представлен в сознании людей как совокупность стереотипных представлений об идеальном избраннике и моделей взаимодействия с ним, и типичном представителе непосредственного социального окружения своего региона. Данный набор стереотипов и соответствующих этим стереотипам поведенческих готовностей (социальных установок) регулирует непосредственное взаимодействие субъектов по поиску партнера.
Гендерные стереотипы делятся на три группы:
стереотипы публичной сферы (макросоциальный уровень) в рамках которой социально-экономические отношения носят преимущественно формальный, деперсонализированный характер и строятся на принципах эквивалентного обмена, конкуренции, ценностях независимости, собственности, достижений. Существующая в этой сфере горизонтальная сегрегация обусловлена, наряду с другими объективными и субъективными факторами, существующими гендерными стереотипами, разделяющие сферы социально-экономической деятельности на мужские и женские.
стереотипы приватной сферы (микросоциальный уровень) характеризуют межличностные отношения, направленные на создание семьи, определение репродуктивных установок, поддержание внутрисемейных ролей, а также определяют баланс между внутрисемейной и внесемейной направленностью исполняемых супругами гендерных ролей.
социально-психологические стереотипы, проявляющиеся как на макро-, так и на микросоциальном уровнях. Стереотипы эмоциональности и психологической зависимости определяют поведение мужчин и женщин дома и при взаимодействии с другими социальными институтами.
В выборе модели брачного поведения важна роль сходства и различий в выборе партнере; влиянии сознательных и бессознательных фильтров, где в качестве эталонов соотнесения выступают модели идеального партнера и родительской семьи, служащих критерием оценки предполагаемого вступления в брак; поиске максимальной выгоды в планируемых взаимоотношениях; поиске родительских качеств в будущем партнере; роли доминирующих мотивов; партнере, как средстве удовлетворения потребностей.
Следует полагать, что в реальном взаимодействии людей проявляются указанные закономерности, в конечном итоге приводящие к решению о заключении брака (или отказе от него). Анализ представлений о семье и браке дает ключ к пониманию специфики такого взаимодействия, которое в реальности имеет тендерные противоречия, проявляемые как при принятии решения о совместной жизни, так и в устойчивости будущего брачного союза и реализации репродуктивного потенциала.
В целях изучения социально-психологических особенностей брачного поведения и в соответствии с теоретической моделью был использован авторский опросник (Приложение 1), позволяющий получить данные о многообразии факторов, влияющих на формирование брачного поведения.
Анализируя степень согласованности семейных ценностей мужа и жены, консультант акцентирует внимание супругов на тех семейных ценностях, которые характеризуются наименьшим совпадением, так как их рассогласование является одной из причин ролевого несоответствия в супружеской паре. Рассогласование ожиданий и притязаний брачных партнеров является конфликтогенным фактором, дестабилизирующим межличностные отношения в семье.
На основе проанализированных эмпирических данных автор выделяет шесть групп каналов поиска брачного партнера:
социальное окружение индивида, с которым он контактирует ежедневно. Это наиболее традиционный и распространенный путь поиска брачного партнера. К ним автор относит профессиональное сообщество (в том числе коллеги по работе, круг профессионального общения), либо учебную группу и компанию друзей, являющиеся повседневной средой общения каждого человека. Из них самым популярным способом знакомства, который «лидирует» с огромным отрывом, является знакомство в компании друзей. Это весьма удачное место для приобретения новых знакомств, люди там более открыты, находясь в обществе друзей, в привычной атмосфере.36,3% предполагают встретить будущего супруга в компании друзей;
социальная среда (улица, общественный транспорт, магазины и двор представлены в качестве каналов поиска брачного партнера). Эта группа каналов довольно популярна среди москвичей. Данный путь поиска брачного партнера отмечают 15,5% респондентов; продолжение
--PAGE_BREAK--
места проведения досуга, (рестораны, кафе, клубы, спортивные залы). Наиболее популярным каналом в этой группе являются рестораны, кафе и бары, в которых надеется встретить спутника жизни каждый десятый;
интерактивные знакомства — через Интернет и SMS-сообщения. Это принципиально новые каналы поиска брачного партнера, возникшие с развитием информационных технологий.
По итогам анализа информационных источников формирования представлений о семье можно заключить, что источники формирования стереотипных представлений молодежи о лице противоположного пола у юношей и девушек имеют сходную структуру и определяются ориентацией на мораль своего поколения в условиях повседневной жизнедеятельности, в то время как образ родителя противоположного пола менее значим. Молодые люди строят представления друг о друге на основе противоречивой информации: о репрезентируемых «парадных» качествах в досуговой активности и негативных проявлениях субъектов в повседневной жизнедеятельности.
Отвечая на вопрос о уровне доходов семьи ответы распределились следующим образом:
Таблица 1.
По Вашему мнению, уровень доходов вашей семьи
№ п/п
Варианты ответов
Ответы респондентов,
Мужчины%
Женщины,%
1
а) низкий
8,3
53,3
2
б) средний
58,3
20,1%
3
в) высокий
19,4
10,2%
На вопрос о предполагаемом месте встречи будущего супруга (супруги) Мужчины предпочитают ближайшее окружение 58,2, интерактивные знакомства 20,4%. Женщины высказали предпочтение ближайшему окружению — 53,3%, места проведения досуга — 20,1%
Таблица 2.
/>
Вопрос материального положения партнера волнует
/>
3. На вопрос: Каково должно быть материальное положение партнера большинство мужчин 80,2% ответили, что для не них важно материальное положение партнера.
/>
Женщины придают большее значение материальному положению партнера, так 53,2% хотят, чтобы мужчина был материально обеспечен.
/>
По результатам анализа ответов на 4 вопрос мужчины предпочли гражданский брак — 54,6%, не важно ответили — 24,3%. Женщины предпочитают брак зарегистрированный — 56,8%, церковный — 28,2%.
/>
К добрачным связям положительно относятся 32,2% мужчин, отрицательно — 31,6%, все равно — 30,8%
А) положительно
Б) отрицательно
В) Мне все равно
/>
Девушки главными качествами своего будущего избранника считают (в порядке значимости): любящий; мужественный; искренний; счастливый; обаятельный; сильный; дружелюбный; чистый; не женственный. В образе идеального супруга отсутствуют феминные качества, а преобладают качества моральные, также представлены маскулинные характеристики. Доминируют романтические ожидания, соответствующие стереотипным (литературным, кинематографическим, культурно — историческим) образцам мужчины. Эти представления в реальной жизни находятся в диссонансе с опытом реального взаимодействия с молодыми людьми, представляющими свой регион. Оцениваемая девушками реальность показывает, что мужчины не соответствуют параметрам идеального избранника, прежде всего, расхождение представлено в таких характеристиках как: не любящий; недостаточно мужественный; женственный; недостаточно обаятельный; не вполне сильный; недостаточно добросовестный.
Таблица 4.
Какими главными качествами должен обладать будущий избранник (избранница)?
№ п/п
Варианты ответов
Ответы респондентов,
Мужчины%
Женщины,%
1
любящий.
58,3
53,3
2
мужественный (женственная)
19,4
20,1%
3
искренний
8,3
10,2%
4
дружелюбный
12,9
10,4%
5.
другое
2%
6%
Большинство наших респондентов обеих групп отдали предпочтение сходству ценностных ориентаций, норм и установок. В этом они прежде всего видят залог идеального брака (табл.1).
Таблица 5.1
Какие условия, по Вашему мнению, способствуют идеальному браку?
№ п/п
Варианты ответов
Ответы респондентов,
Мужчины%
Женщины,%
1
Партнеры разделяют одинаковые принципы жизни.
58,3
83,3
2
Партнеры формировались в одной культуре/стране
19,4
16,7
3
Партнеры формировались в разных культурах продолжение
--PAGE_BREAK--
8,3
0
4
Другое
13,9
0
/>
Ответы респондентов (табл.2) наглядно свидетельствуют о готовности отказаться от т. н. традиционного брака. Они готовы отвергнуть культуру гендерного партнерства, основанную на доминировании мужчины. В отказе проявляют солидарность и мужчины, и женщины. Современные молодые, профессионально ориентированные люди конструируют отношения в браке на ценностной основе, отличной от традиций, на принципах равноправия, равнозначности и уважения к личности своего партнера или любимого человека.
Таблица 6
Как Вы определяете для себя идеальное взаимодействие с Вашим супругом, другом?
№ п/п
Варианты ответов
Ответы респондентов,
мужчины,%
женщины,%
1
Партнерство, ориентированное на семейное благополучие
83,3
70,8
2
Сохранение автономии личности
13,9
25,0
3
Традиционная семья (доминирование мужа/отца)
2,8
4,2
4
Другое
0
0
Мнения по вопросу о готовности к изменениям партнеров в гендерном союзе показались нам наиболее интересными (табл.3). Во-первых, они могут свидетельствовать об искренности ответов. Во-вторых, они фиксируют господствующее отношение к браку как партнерскому союзу, в котором каждый должен быть готов к изменениям. В-третьих, студенты отдают себе отчет в том, что необходимой готовности к изменениям им не хватает.
Таблица 7
Если в семье произошел конфликт, то уступки должны исходить:
№ п/п
Варианты ответов
Ответы респондентов,
мужчины,%
женщины,%
1
От меня самого
2,8
0
2
От моего партнера
0
4,2
3
Я и мой партнер должны измениться
86,1
91,7
4
Я не буду меняться и мой партнер тоже
8,3
4,2
5
Другое
2,8
4,2
Ответы на вопрос (табл.4) красноречивы. Подавляющее большинство оценивают актуальный гендерный союз как счастливый («поле радости»). Мы объясняем радужность оценок тем, что само присоединение к опросу было продиктовано стремлением поделиться удачным опытом сложившихся отношений.
Таблица 8
Какой тип отношений в родительской семье
№ п/п
Варианты ответов
Ответы респондентов,
мужчины,%
женщины,%
1
Борьба за лидерство
2,8
0
2
Поле радости
75,0
75,0
3
Поле конфликтов
2,8
16,7
4
Другое
19,4
8,3
Ответы на вопрос о рисках гендерного союза (табл.5) указывают на ценностную доминанту современной культуры партнерства мужчины и женщины. Молодые люди высоко оценивают свою индивидуальность и уважают индивидуальность своего партнера. Кроме того, они отдают себе отчет в значимости эмоциональной атмосферы для детей в браке, т.е. мнения наших респондентов неопровержимо доказывают социальность гендерного союза, его неприродность. Это суждение представляется тем более оправданным, что единодушие проявили и мужчины и женщины.
Таблица 9
Какие риски Вы ожидаете в жизни Вашей семьи?
№ п/п
Варианты ответов
Ответы респондентов,
мужчиные,%
женщины,%
1
Риск распада семьи
33,3
37,5
2
Риск потери индивидуальности
16,7
20,8
3
Риск потери интереса друг к другу и недолюбленных детей
30,6
37,5
4
Другое
25,0
25,0
Результаты изучения ожиданий полоролевой дифференциации в реализации основных семейных функций показали, что мужская роль «защитника» и «кормильца» постепенно транслируется от молодых людей к женской половине, что скорей, соответствует ожиданиям в распределении ролей между «ребенком» и «родителем» (по Э. Берну). Таким образом, женщинами на уровне житейских представлений мужчины воспринимаются как инфантильные субъекты с завышенной самооценкой (что подтверждают результаты тестирования) в личностной и интеллектуальной сферах, но неспособные к реальной ответственности в выполнении семейных обязанностей. Видимо, роль «новой мамы» для девушек мало приемлема, поэтому число их брачных намерений по отношению к представителям мужского пола снижается, а в случае создания семьи вероятность последующего развода возрастает. Полученные результаты, в целом, согласуются с представлениями молодежи о власти в своей будущей семье. В них прослеживается направленность на тип, свойственный, скорей, матриархальной модели взаимоотношений. Данные традиции культивировались и проявлялись в прошлые периоды развития региона, для которых была характерна существенная социально-демографическая диспропорция, связанная с преобладанием женского населения. В семьях того времени, видимо, были сформированы и воспроизводятся по сей день такие модели взаимоотношений мужчин и женщин, которые не ведут к эффективности института семьи в современных условиях. продолжение
--PAGE_BREAK--
Представления о будущей семейной жизни могут иметь как рациональное происхождение, связанное с аналитико-синтетическим осмыслением своего будущего, так и эмоционально — образное, когда молодые люди не в достаточной мере сознательно идентифицируют себя как субъекта будущих семейных отношений. В этой связи представления рассматривались с точки зрения степени их рациональности и осознанности. По результатам исследования, юноши в большей мере полагают, что им присущ рационалистичный подход к планированию семейной жизни, что они в достаточной мере осмысливают свое отношение к ней, в то время как у девушек более выражен эмоционально-образный компонент представлений о будущем семейном укладе.
/>
Рис.1 Степень рациональности представлений о будущей семейной жизни
Различия, определяемые по t-критерию Стьюдента, показали статистическую значимость на уроне 1%. Выявлено также небольшое достоверное различие между степенью осознанности представлений о семье (Рис.2). По мнению большинства респондентов обоих полов, они могут представить свою будущую семью, причем юноши — в несколько большей мере, что должно свидетельствовать о наличии у молодежи конкретного образа будущей семьи. Исследование тендерных различий о взглядах на реализацию семейных функций свидетельствует, что лидерские функции в семье не однородны.
/>
Рис.2 Степень осознанности представлений о будущей семейной жизни
Результаты изучения ожиданий полоролевой дифференциации в реализации основных семейных функций в целом, согласуются с представлениями молодежи о власти в своей будущей семье. В них прослеживается направленность на тип, свойственный, скорей, матриархальной модели взаимоотношений.
Брачные намерения зависят, в первую очередь (Ян Щепаньский) от соответствия представлений об идеальном супруге и о реальном молодом человеке — потенциальном партнере по браку. Соответствие идеала и реальности может быть главным мотивирующим фактором, ведущим к созданию молодой семьи.
Девушки главными качествами своего будущего избранника считают (в порядке значимости): любящий; мужественный; искренний; счастливый; обаятельный; сильный; дружелюбный; чистый; не женственный. В образе идеального супруга отсутствуют феминные качества, а преобладают качества моральные, также представлены маскулинные характеристики. Доминируют романтические ожидания, соответствующие стереотипным (литературным, кинематографическим, культурно — историческим) образцам мужчины. Эти представления в реальной жизни находятся в диссонансе с опытом реального взаимодействия с молодыми людьми, представляющими свой регион. Оцениваемая девушками реальность показывает, что мужчины не соответствуют параметрам идеального избранника, прежде всего, расхождение представлено в таких характеристиках как: не любящий; недостаточно мужественный; женственный; недостаточно обаятельный; не вполне сильный; недостаточно добросовестный.
Исходя из результатов, можно сказать, что девушки, имеющие потенциальные брачные намерения, не находят в окружающих молодых людях мужчину их мечты и видят в них излишнюю феминность. Подобные представления являются существенным фактором, препятствующим реализации брачных намерений с тамбовскими молодыми людьми.
Антагонизм между идеальными и реальными представлениями (мечтой и реальностью) наглядно демонстрирует важнейший источник отсутствия у девушек готовности прогнозирования брака с окружающими молодыми людьми ближайшей социальной среды. С другой стороны, юноши видят в своем социальном окружении, среди девушек некий идеал, основные качества которого: женственная; дружелюбная; красивая; искренняя; счастливая.
В целом, можно заключить, что происходит рассогласование брачных тендерных ожиданий, причем женщины, стремясь к проявлениям мужественности и силы молодых людей, в реальности встречаются, в основном, с инфантильной позицией, сводящейся к желанию получить эмоциональную поддержку в виде сострадания (жалости).
Юноши, имеющие брачные намерения, ожидают получить от девушек эмоциональное удовлетворение от проявления комплекса свойств, характерных для материнской позиции. Таким образом, становится понятным, что браки, заключаемые между молодыми людьми Тамбова и одной возрастной группы, не могут быть, чаще всего, устойчивыми и длительными. Очевидно, что возраст вступающих в брак мужчин и способствующий более устойчивым семейным отношениям, — растет, в то время как возможность избирательности в осуществлений брачных намерений молодых девушек — снижается. Отсюда, демографическая ситуация способствует количеству внебрачных связей между молодыми женщинами (в том числе состоящими в браке) с более старшим поколением мужчин.
В представлениях женщин о своей будущей семье центральное место занимает образ будущего супруга. На рис.3 представлены качества супруга, которые тесней всего связаны с представлением о будущей семье: мужественный; чувствительный; искренний; способный защитить семью; чистый; обладающий аналитическим умом; внешне красивый. Основой отношений с таким идеальным мужчиной будет любовь.
/>
Рис.3.
Также в идеализированный образ супруга входит стремление женщины возложить на него ответственность за выполнение представительской функции в обществе, а также участие в планировании совместного досуга. В формировании таких позитивных идеализированных представлений девушек исключается влияние телевидения и радио, в которых, видимо, мало представлены референтные образцы удачной семейной жизни.
Подчеркивание девушками в идеале маскулинных свойств закономерно связано с нежеланием видеть в супруге женственность, которая присутствует в образе реальных тамбовских молодых людей.
Для юношей представления о будущей семье связаны, прежде всего, с романтической направленностью личности (рис.4). Такие представления ассоциируются с наличием официальных отношений, а иные формы семейных отношений не вписываются в картину семьи. Образ будущей семьи отражает не конкретные ее характеристики и параметра, а, прежде всего, эмоциональную направленность молодых людей и стремление рассматривать семью как источник получения желаемых эмоций.
/>
Рис.4.
В своих прогнозах молодые люди видят себя лидером семьи (включая интимную сферу и выполнение воспитательной функции), не проявляющим мягкости, не свойственной настоящему мужчине, и переживающим, в основном, эмоции пугнические (преодоление, защита), альтруистические по отношению к другим членам семьи и сохраняющим романтику отношений, переживаемую им в настоящее время. Достаточно позитивен тот факт, что юноши имеют намерение свести к минимуму употребление спиртного в семье.
Отрицание значимости собственного детского опыта, приобретенного в родительской семье, наводит на мысль о компенсации возможного материнского доминирования в семье собственной.
Обобщая результаты, следует отметить, что идеализированные представления девушек о будущей семье, несмотря на прагматический характер реальных устремлений, сводятся к ожиданию мужского образа «принца на белом коне», соответствующего маскулинному стереотипу, то есть достаточно характерного для нашей культуры, дополнительно наделенного внешней красотой и испытывающего любовь к самой девушке.
Молодые люди в представления о семье включают, скорей, чувственные переживания о семье, как источнике получения определенных эмоций (романтических, пугнических, альтруистических) и представления о самом себе как «настоящем мужчине» — абсолютном лидере.
Существуют различия в представлении своего будущего статуса в укладе семьи. У девушек такая представление фиксируется на идеальном партнере, а у молодых людей — базируется на ожидании переживания собственных эмоций в браке, и на представлении о себе как потенциальном безусловном главе семьи.
Частотный анализ результатов показывает наличие тендерных различий мотивации предбрачного поведения (Таблица).
Таблица 9 Частотное распределение мотивов брачных намерений
Юноши
Девушки
Мотив
%
Мотив
%
Любовь
66,7
Материальная выгода
66,7
Жилье
13,3
Рождение детей
16,7
Следовать большинству
12,8
Бытовые условия
13,3
Материальная выгода
11,7
Жилье
10
Рождение детей
10
Уход от одиночества
9,4
Прежде всего, следует отметить определенное совпадение доминирующих мотивов девушек и юношей — материальная выгода, улучшение жилищных условий, рождение детей. Эти три мотива являются достаточно универсальными для молодежи, что вполне соответствует проблематике молодежной политики, проводимой государством в настоящее время в стране, когда их усилия направлены на улучшение социально-демографической ситуации посредством мер в отношении молодых семей: материнский капитал, жилищные сертификаты, увеличение срока оплачиваемого отпуска по уходу за ребенком и др.
Гендерные различия брачного поведения представлены, прежде всего, в содержании стереотипов, обусловленных патриархальной или феминистической точкой зрения: о физических данных будущего избранника, основанных на репродуктивных ожиданиях и биологических возможностях, полоролевых стереотипах о реализации семейных функций в будущем браке, традиционных стереотипов маскулинности — феминности, стереотипных представлений о разделении труда.
Включенные в выборку респонденты признают семью как жизненную ценность и, в то же время, имеют ряд специфичных ожиданий и установок, соответствующих их брачным намерениям, тендерных представлений о модели семьи, которые чаще всего являются продлевающими срок решения о заключении брака и снижающими его надежность.
Как у юношей, так и у девушек имеется значительное расхождение представлений о будущем партнере по браку (идеализированный образ) и опыта взаимодействия со сверстниками, получаемого в подавляющем большинстве случаев, из практики досугового общения. Девушки главными качествами своего будущего избранника считают: любящий, мужественный, искренний, счастливый, обаятельный, сильный, дружелюбный, чистый, не женственный. В образе идеального супруга представлены маскулинные характеристики, отсутствуют феминные качества, а преобладают качества моральные. То есть преобладают романтические ожидания, соответствующие, скорей, стереотипным, культурно — историческим образцам мужчины. Оцениваемая девушками реальность показывает, что мужчины не соответствуют параметрам идеального избранника, прежде всего, расхождение представлено в таких характеристиках как: не любящий, недостаточно мужественный, женственный, недостаточно обаятельный, не вполне сильный, недостаточно добросовестный. Девушки, имеющие потенциальные брачные намерения, не находят в окружающих молодых людях мужчину их мечты и видят в них излишнюю феминность.
Юноши в идеальном образе девушки видят прежде других такие качества: женственность, дружелюбие, красота, искренность, состояние счастья. В реальном социальном взаимодействии образ девушки приобретает такие качества: аналитичные, сострадательные (эмпатийные), самодостаточные, не проявляющие любовь (не любящие), не женственные. Основное противоречие в образах реальной и идеальной девушки заключается в диаметральном несоответствии параметров женственности. Это отражает ситуацию, когда сверстники для представительниц молодого поколения не являются потенциальным объектом любви и построения долговременных отношений. продолжение
--PAGE_BREAK--
В отношении ожиданий женщин о распределении власти в семье доминируют феминистические взгляды. Верховенство мужчины в семье предполагает лишь каждая десятая, в то время как претендует на лидерство каждая третья, а соглашается распределить власть на паритетной основе более половины девушек. Сходной позиции придерживается и большинство юношей Тамбова. При этом проявляются феминные качества тамбовских молодых людей, наиболее представленные в полоролевой дифференциации ситуации конкретной материальной деятельности. Юноши, высоко оценивая себя как личность (интеллектуально и духовно развитую), тем не менее, перекладывают решение реальных вопросов повседневной жизнедеятельности семьи на женщин.
Заключение
Гендерные стереотипы, детерминированные нормативными основами закрепления социальных ролей мужчин и женщин, проявляются в публичной и приватной сферах жизнедеятельности личности. Они носят социально-психологический характер, оказывая нормативное и информационное давление на индивида.
Ключевые гендерные стереотипы относительно поиска брачного партнера и организации семейной жизни в большинстве своем довольно устойчивы в сознании москвичей, несмотря на имеющиеся поколенческие различия и постепенную трансформацию стереотипов под влиянием изменяющихся социально-экономических процессов. Гендерные брачные поведенческие установки смещаются в отношении проявления активности при поиске брачного партнера в сторону становления стереотипа женской активности, т.е. фактически в сознании людей закрепляется уже существующая ситуация. Ключевые гендерные стереотипы в семейной сфере остаются неизменными, за исключением постепенной утраты мужчиной номинальных лидерских позиций в семье в пользу становления эгалитарных установок.
На основе проведенного исследования мы пришли к следующим выводам.
Происходит историческое завершение смены прежних гендерных стереотипов. Возникает противоречие между представленными в прошлом (феминными и маскулинными) и реально сформированными для лучшей адаптации в этой жизни качествами, преимущественно представленными в таких стереотипах (прежде всего, морально-нравственными).
Включенные в выборку респонденты признают семью как жизненную ценность и, в то же время, имеют ряд специфичных ожиданий и установок, соответствующих их брачным намерениям, тендерных представлений о модели семьи, которые чаще всего являются продлевающими срок решения о заключении брака и снижающими его надежность.
Как у юношей, так и у девушек имеется значительное расхождение представлений о будущем партнере по браку (идеализированный образ) и опыта взаимодействия со сверстниками, получаемого в подавляющем большинстве случаев, из практики досугового общения. Девушки главными качествами своего будущего избранника считают: любящий, мужественный, искренний, счастливый, обаятельный, сильный, дружелюбный, чистый, не женственный. В образе идеального супруга представлены маскулинные характеристики, отсутствуют феминные качества, а преобладают качества моральные. То есть преобладают романтические ожидания, соответствующие, скорей, стереотипным, культурно — историческим образцам мужчины. Оцениваемая девушками реальность показывает, что мужчины не соответствуют параметрам идеального избранника, прежде всего, расхождение представлено в таких характеристиках как: не любящий, недостаточно мужественный, женственный, недостаточно обаятельный, не вполне сильный, недостаточно добросовестный. Девушки, имеющие потенциальные брачные намерения, не находят в окружающих молодых людях мужчину их мечты и видят в них излишнюю феминность.
Юноши в идеальном образе девушки видят прежде других такие качества: женственность, дружелюбие, красота, искренность, состояние счастья. В реальном социальном взаимодействии образ девушки приобретает такие качества: аналитичные, сострадательные (эмпатийные), самодостаточные, не проявляющие любовь (не любящие), не женственные. Основное противоречие в образах реальной и идеальной девушки заключается в диаметральном несоответствии параметров женственности. Это отражает ситуацию, когда сверстники для представительниц молодого поколения не являются потенциальным объектом любви и построения долговременных отношений.
В отношении ожиданий женщин о распределении власти в семье доминируют феминистические взгляды. Верховенство мужчины в семье предполагает лишь каждая десятая, в то время как претендует на лидерство каждая третья, а соглашается распределить власть на паритетной основе более половины девушек. Сходной позиции придерживается и большинство юношей Тамбова. При этом проявляются феминные качества тамбовских молодых людей, наиболее представленные в полоролевой дифференциации ситуации конкретной материальной деятельности. Юноши, высоко оценивая себя как личность (интеллектуально и духовно развитую), тем не менее, перекладывают решение реальных вопросов повседневной жизнедеятельности семьи на женщин.
Таким образом, выявлено рассогласование брачных гендерных ожиданий табовской молодежи. Девушки, стремясь к маскулинным проявлениям молодых людей, в реальности встречаются с доминирующей инфантильной позицией, сводящейся к желанию получить эмоциональную поддержку в виде сострадания (жалости). Юноши, имеющие брачные намерения, ожидают получить от девушек эмоциональное удовлетворение от проявления комплекса свойств, характерных материнской позиции.
Взаимные чувства и духовная близость супругов как основа современной молодой семьи отходят на второй план, уступая место материальному, прагматическому расчету. Это обуславливает стремление девушек к поиску зрелого, материально обеспеченного партнера и неготовность молодых людей нести ответственность за собственную семью в рамках официального брака.
Список использованной литературы
Американская социология. Перспективы, проблемы, методы. Сокр. пер. с англ. — М.: Прогресс, 1972.234 с.
Антонов А.И., Медков В.И. Социология семьи. — М., 2005.640с.
Антонова Ю.А. Домашнее насилие в отношении женщин: законодательный опыт России и США // Гендерные исследования в гуманитарных науках: современные подходы. Материалы международной научной конференции. Иваново.15-16 сентября 2000 г. Часть II. Социология, политология, юриспруденция, экономика. Иваново: Издат. центр «Юнона», 2000. — С.153-159.
Арефьева Т.К. Домашняя работа как фактор гендерного неравенства // Гендерные исследования в гуманитарных науках: современные подходы. Материалы международной научной конференции. Иваново.15-16 сентября 2000 г. Часть II. Социология, политология, юриспруденция, экономика. Иваново: Издат. центр «Юнона», 2000. — С. 200-201.
Арутюнян М.Ю. Гендерные отношения в семье // Материалы Первой Российской летней школы по женским и гендерным исследованиям «Валдай-96». — М.: МЦГИ, 1997. — С.131-135.
Арьес Ф. Ребенок и семейная жизнь при старом порядке / Пер с франц. Я.Ю. Старцева при участии В.А. Бабинцева. — Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 1999. — 416 с.
Бадентер Э. Мужская сущность / Пер. с англ. — М., 1995. — 304с.
Базылев В.Н. Брачное объявление: опыт интроспективного анализа // Гендер как интрига познания. Сб статей / Московский государственный лингвистический университет. Лаборатория гендерных исследований. — М.: изд-во «Рудомино», 2000. — С.108-137.
Барашкова А.С. Современные тенденции брачного поведения населения в Республике Саха (Якутия). М., 2008 256 с.
Борисов В.А., Синельников А.В. Брачность и рождаемость в России: демографический анализ. — М., 1996.315 с.
Брайнс Дж. Экономическая зависимость, тендер и разделение домашнего труда // Тендер и экономика: мировой опыт и экспертиза российской практики / Отв. ред. и сост. Е.Б. Мезенцева. М.: ИСЭПН РАН-МЦГИ — «Русская панорама», 2002.412 с.
Буторина О.В., Новикова Н.И. Экономическая устойчивость семьи: гендерные аспекты // Гендерные исследования в гуманитарных науках: современные подходы. Материалы международной научной конференции. Иваново.15-16 сентября 2000 г. Часть II. Социология, политология, юриспруденция, экономика. Иваново: Издат. центр «Юнона», 2000. — С. 190-193.
Витек К. Проблемы супружеского благополучия: Пер. с чеш. — М.: Прогресс. — 1988.
Гиро П. Частная и общественная жизнь римлян: Пер. с фр. — СПб., 1995. — Гл.2. Семья. — С.57-81.
Голод С.И. Стабильность семьи: социологический и демографический аспекты. — М.: Наука. — 1984.
Голод С.И. Тенденции трансформации брака и семьи. СПб., 1998.516 с.
Григорьева М.В., Подсухина Т.В. Отношения в молодой семье: гендерные различия // Гендерные исследования в гуманитарных науках: современные подходы. Материалы международной научной конференции. Иваново.15-16 сентября 2000 г. Часть II. Социология, политология, юриспруденция, экономика. Иваново: Издат. центр «Юнона», 2000. — С.47-50.
Гуревич А.Я. Женщина, семья, секс или Цивилизация мужчин // Культура и общество средневековой Европы глазами современников. — М., 1989. — С.241-291.
Вишневский, Давыдов Ю.Н. Семья и страсть // СОЦИС. 1985. № 3.
Джет Буссмейкер. Гражданство, типология государств всеобщего благосостояния и материальное обеспечение семьи: истоки и опыт осуществления политики равенства полов // Обеспечение равенства полов: политика стран Западной Европы. / Под ред. Ф. Гардинер. — М.: Идея-Пресс, 2000. — С.253-275.
Дюби Ж. Структура семьи в средневековой Западной Европе. — М., 1970.
Дюмон У. Работающие женщины-матери // Изменение положения женщины и семья / Под ред. докт. филос. наук А.Г. Харчева. — М.: Наука, 1977. — С.101-104.
Желобовский А. Семья русского народа в пословицах и других произведениях народного творчества // Семья: Книга для чтения. Кн.1. / Сост. И.С. Андреева, А.В. Гулыга. — М.: Политиздат, 1990. — С.285-305.
Журженко Т.Ю. Социальное воспроизводство и гендерная политика в Украине/ Худож.-оформитель А.С. Юхтман. — Харьков: Фолио, 2001. — 240 с.
Замфиреску В. Роль и место молодой семьи в обществе // Феминистская теория и практика. Восток-Запад. — СПб., 1996. — С.217-220.
Зуйкова Е.М., Ерусланова Р.И. Феминология: Учебное пособие. — М.: Издательско-книготорговый центр «Маркетинг», 2001. — Гл.Х. Семья в жизни женщины. — С.139-152.
Изменение положения женщины и семья / Отв. ред. д. филос. н. А.Г. Харчев. — М.: Изд-во Наука, 1977. — 214 с.
Каменский А.Н. Брачная миграция женщин из России (на примере г. Москвы) // Материалы Первой Российской летней школы по женским и гендерным исследованиям «Валдай-96». — М.: МЦГИ, 1997. — С.121-124.
Кериг П.К. Семейный контекст: удовлетворенность супружеством, родительский стиль и речевое поведение с детьми // Вопросы психологии. — 1990. — №1.
Клецина И.С. Гендерная социализация: Учебное пособие. — СПб., 1998.
Кон И. Семья: Книга для чтения. Кн.1. / Сост. И.С. Андреева, А.В. Гулыга. — М.: Политиздат, 1990. .
Конусов Ю.А. Мужчина в семье: типы поведения // Семья и социальная структура. — М. 1987.
Коон Г. Мужественность и женственность // Изменение положения женщины и семьи. — М., 1977.
Кочеткова С.В. Опыт анализа насилия в семье // СОЦИС. — 1999. — № 12. — С.114-117.
Кризис семьи и депопуляция в России («Круглый стол») // СОЦИС. — 1999. — № 11. — С.50-57.
Кузнецова С., Ходырева Н. Исследования микроэкономических отношений в семье // Все люди сестры. Спб., 1996. № 5.
Лебедь О.Л. Социальный портрет семьи в современном фольклоре // СОЦИС. — 1999. — № 11. — С.136-139.
Лосев А.Ф. Эрос у Платона // Бытие — Имя — Космос. — М., 1993.
Лунякова Л.Г. «Материнские семьи»: соблюдение прав и гарантий (на примере города Рыбинска) // Права женщин в России: исследование реальной практики их соблюдения и массового сознания. Т.1. М.: МФФ, 1998. — С.259-294.
Лунякова Л.Г. Одинокие матери — хранительницы ценности семьи // Материалы Первой Российской летней школы по женским и гендерным исследованиям «Валдай-96». — М.: МЦГИ, 1997. — С.103-108.
Малышева М. Приватность и права человека: семейный аспект // Права женщин в России: исследование реальной практики их соблюдения и массового сознания. Т.2. М.: МФФ, 1998. — С.22-70.
Мацковский М.С. Социология семьи: проблемы теории, методологии и методики. — М.: Наука, 1989.
Мид М. Отцовство у человека — социальное изобретение // Семья: Книга для чтения. Кн.1. / Сост. И.С. Андреева, А.В. Гулыга. — М.: Политиздат, 1990. — С. 205-221.
Михайлов М.М. Женщины, их воспитание и значение в семье и обществе // Утопический социализм в России. — М., 1985.
Моги Д. Шесть аналитических характеристик профессиональной работы женщины и их влияние на семью // Изменение положения женщины и семья / Под ред. докт. филос. наук А.Г. Харчева. — М.: Наука, 1977. — С.160-165.
Никитин Е.Н. Репродуктивные права женщин этические проблемы репродукции человека // Актуальные проблемы социально-правовой защиты женщин: к 90-летию первого Всерос. сьезда женщин и 85-летию международного женского дня 8 марта. — СПб.: Издательский дом «Бизнес-Пресса»: Изд-во Михайлова В.А. ., 1998. — С.94-97. .
Никлас Луман. Любовь и брак. Идеология репродукции // Социология сексуальности. Антология. — СПб., 1997 (Труды СПб. филиала Института социологии РАН). — С.36-48.
Нэнси Чодороу. Воспроизводство материнства: психоанализ и социология пола (часть 111. Половая идентификация и воспроизводство материнства) // Антология гендерных исследований. Сб. пер. /Сост. и комментарии Е.А. Гаповой и А.Р. Усмановой. — Минск: Пропилеи, 2000. — С.29-76.
Пахомова Е.И. Можно ли говорить о кризисе семьи? // Мониторинг общест венного мнения. 2006. № 1. C.34-37
Пиз А., Пиз Б. Брак, любовь и романтика // Язык взаимоотношений — мужчина+женщина. — М.: Изд-во ЭКСМО — Пресс, 2000. — Гл.10. — С.351-384.
Пиотровский Е. Адаптация семейных ролей и профессиональной деятельности женщины // Изменение положения женщины и семья / Под ред. докт. филос. наук А.Г. Харчева. — М.: Наука, 1977. — С.68-73.
Плосс Г. Женщина в естествоведении и народоведении. Антропологическое исследование: Монография. Кн.1. — Сыктывкар-Киров: ПЕРЯ-МАА-ГИПП «Вятка», 1995.
Поспелова Т.Г. Брачно-семейные установки студенческой молодежи // Выпускник 80-х: Социологический очерк. Человек и общество. Вып.26. — Л., 1990.
Пригожин А.И. Семья как организационный феномен // Динамика изменения положения женщины и семья. М., 1972. С.100-102
Пушкарева Н.Л. Женщина в древнерусской семье (Х — ХУ вв) // Советская этнография. 1988. № 4. С.87-98.
Пушкарева Н.Л. Женщина в русской семье Х — начала 1Х в.: Динамика социо-культурных изменений. Автореферат диссерт. на соиск. уч. степ. докт. истор. наук. — М., 1997. — 52 с.
Пушкарева Н.Л. Очерки по истории частной жизни в Европе до начала нового времени. / Под ред. Ю.Л. Бессмертного.М., 1996. С.311-347.
Райх В. Сексуальная революция: Пер. с нем. В.А. Брун-Цехового /Общ. ред. и предисл. В.П. Наталенко, СПб. — м.: «Университетская книга», АСТ, 1997. — С.67-73, 88-99, 112-122, 165-203, 210-217. продолжение
--PAGE_BREAK--
Рапопорт Роберт, Рапопорт Рона. Отношение мужей к профессиональной деятельности жен // Изменение положения женщины и семья / Под ред. докт. филос. наук А.Г. Харчева. — М.: Наука, 1977. — С.187-198.
Римашевская Н., Ванной Д., Малышева М. и др. Окно в русскую частную жизнь. Супружеские пары в 1996 году. М.: Academia, 1999.272 с.
Розанов В. Семья как религия // Русский Эрос, или философия любви в России. — М.: Прогресс, 1999. — С.120-138.
Рэндал Коллинз. Введение в неочевидную социологию // Антология гендерных исследований. Сб. пер. / Сост. и комментарии Е.А. Гаповой и А.Р. Усмановой. — Минск: Пропилеи, 2000. — С.114-140.
Самоукина Н.В. Парадоксы любви и брака. — М., 1998.
Седельников С.С. Позиции супругов и типологические особенности реакции на развод // СОЦИС. — 1992. — №2.
Семья как объект философского и социологического исследования. — Л.: Наука, 1974.
Семья. Гендер. Культура. Материалы международных конференций 1994 и 1995 годов. — М., 1997.
Семья: Книга для чтения. Кн.1,2 / Сост. И.С. Андреева, А.В. Гулыга. — М.: Политиздат, 1990. — 346 с., — 527 с.
Синельников А.Б. Социально одобряемые причины развода в прошлом и настоящем // СОЦИС. — 1992. — №2.
Словарь гендерных терминов / Под ред. А. Денисовой. М.: Информация XXI век. 2002;
Социология в России / Под ред. В.А. Ядова. — 2-е изд., перераб. и дополн. М.: Издательство Института социологии РАН, 1998. — Гл.21. Социология семьи. — С.415-435.
Социология пола и гендерных отношений. — М., 1998.
Стручалина А.П. Дилемма для женщин: карьера или семья // Гендерные исследования в гуманитарных науках: современные подходы. Материалы международной научной конференции. Иваново.15-16 сентября 2000 г. Часть II. Социология, политология, юриспруденция, экономика. Иваново: Издат. центр «Юнона», 2000. — С. 205-208.
Тартаковская И.Н. Социология пола и семьи. — Самара. — 1997. -
Токарев С.А. Исследование семьи в зарубежной социологической и этнографической литературе (краткий историографический обзор) // Этносоциальные аспекты изучения семьи у народов зарубежной Европы. М., 1987
Томпсон Д.Л., Пристли Д. Социология: Вводный курс /Пер. с англ. — М.: ООО«Фирма „Издательство АСТ“; Львов: „Инициатива“, 1998.
Троицкий С. Христианская философия брака // Русский Эрос, или философия любви в России. — М.: Прогресс, 1999. — С.377-396.
Усачева Н.А. Женщина: ее статус, судьба и образ в мировой культуре. Монографическое исследование. — Алматы, 1994.
Файнберг Л. Истоки брака и семьи // Семья: Книга для чтения. Кн.1. / Сост. И.С. Андреева, А.В. Гулыга. — М.: Политиздат, 1990. — С.172-187.
Ферре Мария. Феминизм и семейные исследования // Гендерные тетради. Выпуск второй; СПб филиал Института социологии РАН. — СПб., 1999. — С.71-106.
Фукс Э. Любовь и брак. // Иллюстрированная история нравов: Буржуазный век / Пер. с нем. — М.: „ТЕРРА — ТЕRRA“ Издательство „Республика“, 1996. — С. 205-324.
Ходоров Н. Психодинамика семьи // Хрестоматия феминистских текстов. Переводы. /Под ред. Ел. Здравомысловой и Ан. Темкиной. — Спб. Изд-во „Дмитрий Буланин“, 2000. С.140-165.
Шаронова Ю.В. „Идеальный муж“ сквозь призму женских брачных объявлений // Гендерные исследования в гуманитарных науках: современные подходы. Материалы международной научной конференции. Иваново.15-16 сентября 2000 г. Часть II. Социология, политология, юриспруденция, экономика. Иваново: Издат. центр „Юнона“, 2000. — С.41-43.
Эйдемиллер Э.Г., Юстицкий В.В. Психология и психотерапия семьи. — СПб., 1998.
Ашвин С. Тендерная солидарность против экономических трудностей. Влияние советского наследия // Социс. 2006. № 4. С.27-29
Балабанова Е.С. Зависимость женщин: теоретические подходы к изучению // Гендерные исследования. 2000. № 4. С.34-37
Балабанова Е.С. Социально-экономическая зависимость женщин // Экономическая социология. 2003. Том 4. № 3. С.22-28
Бурлачук Л.Ф., Коростылева Л.А. Психологические особенности лиц, испытывающих затруднения при вступлении в брак // Психологический журнал. Т.16. — 1995. — №3. С.17-23
Бюхнер П., Крюгер Г. — Г., Дюбуа-Раймон М. „Современный ребенок“ в Западной Европе // СОЦИС. — 1996. — №4,5.
Гурко Т.А. Трансформации института семьи: постановка проблемы // СОЦИС. — 1995. — №3.
Котовская М.Г., Шалыгина Н.В. Сделает ли российская женщина счастливым своего мужа? // СОЦИС. — 1995. — №4.
Юлина Н.С. Женщины, семья, общество. Дискуссия в феминистской мысли // Вопросы философии. 1994. № 9.
Приложения
Приложение 1
Анкета
Предлагаем Вам принять участие в опросе.
Заранее благодарим Вас за участие в опросе!
1. По Вашему мнению, уровень доходов вашей семьи
а) низкий
б) средний
в) высокий
2. Где вы предполагаете встретить будущего супруга (у)?
А) ближайшее окружение, с которым вы контактируете ежедневно.
Б) социальная среда (улица, общественный транспорт, магазины и двор).
В) места проведения досуга
Г) интерактивные знакомства
3. Каково должно быть материальное положение партнера?
а) материально обеспечен
б) стабильная заработная плата
в) не важно
г) другое
4. Какой вид брака вы предпочитаете
А) зарегистрированный
Б) церковный
В) гражданский
Г) Это не важно
5. Что на ваш взгляд дает семья (брак)?
А) стабильность
Б) защищенность
В) другое
7. Как вы относитесь к добрачным связям?
А) положительно
Б) отрицательно
В) Мне все равно
8. Какими главными качествами должен обладать будущий избранник (избранница)?
А) любящий;
Б) мужественный (женственный);
В) искренний;
Г) дружелюбный;
Д) другое;
9. Какие из этих качества вы находите в претендентах из вашего окружения?
А) большинство названных качеств
Б) мало
В) не нахожу
11. Какие условия, по Вашему мнению, способствуют идеальному браку?
А) супруги разделяют одинаковые принципы жизни;
Б) супруги формировались в одной культуре/стране
В) супруги формировались в разных культурах
Г) Другое
12. Как Вы определяете для себя идеальное взаимодействие с Вашим супругом, другом?
А) Партнерство, ориентированное на семейное благополучие
Б) Сохранение автономии личности
В) Традиционная семья (доминирование мужа/отца
Г) Другое
12. Если в семье произошел конфликт, то уступки должны исходить
А) От меня самого
Б) От моего партнера
В) Я и мой партнер должны измениться
Г) Я не буду меняться и мой партнер тоже
Д) Другое
13. Какой тип отношений в родительской семье
А) Борьба за лидерство
В) Поле радости
Г) Поле конфликтов
Д) Другое
14. Какие риски Вы ожидаете в жизни Вашей семьи?
А) Риск распада семьи
Б) Риск потери индивидуальности
В) Риск потери интереса друг к другу и недолюбленных детей
Г) Другое
15. Что вы считаете приоритетным при вступлении в брак
а) любовь
в) материальное положение партнера
г) социальный статус партнера
16. Кто на ваш взгляд должен быть главой семьи
А) мужчина
Б) женщина
Г) семья должна быть основана на равноправии
16. Сколько вы хотите иметь детей?
А) одного ребенка
Б) двоих детей
В) много детей
Г) не думал (а) об этом
18. Как скоро вы предполагаете завести ребенка после вступления в брак?
А) как получится
Б) Поживем для себя
В) другое
19. Можете ли вы себе представить свою будущую семью?
А) да
Б) нет
20. Как вы считаете, готовы ли вы взять на себя ответственность за семью?
А) Да
Б) Нет
В) другое
21. Домашние обязанности должны лежать в основном
А) на женщине. .
Б) быть распределенными поровну...
В) лежать в основном на мужчине
21. Ваш пол:
а) мужской
б) женский
2.2 Ваш возраст:
а) от 15 до 18
б) от 18 до 25
в) от 25 до 35
г) от 35 до 50
д) более 50
23. Ваше семейное положение:
_______________ (допишите)
24. Ваше место учебы \ работы (если работаете, укажите профессию или должность):
а) колледж, гимназия, лицей, средняя школа
в) ПТУ, техникум, училище
г) ВУЗ
д) _____________________________ (другое) продолжение
--PAGE_BREAK--